Текст книги "Сердце бури (СИ)"
Автор книги: Раэлана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 55 страниц)
– Тебе всего-навсего послано испытание. Сила не жестока, и несчастья твои не продлятся вечно. Ты сумеешь вылечиться, если Сила к тебе возвратится. О… я вижу, ты ничего не хотел бы так сильно, как восстановить свои способности. Наверное, это неприятно, чувствовать Силу и не справляться с нею? Но теперь-то ты понимаешь, что Рэкс тебе не помощник? Единственный, кто может помочь, находится прямо тут, у тебя под боком.
– Рей? – чутье подсказало Бену, что речь идет именно о ней.
– Она самая. Так что, вот тебе дружеский совет: будь впредь с нею повежливей.
Юноша растерялся еще больше. Эта девочка сама толком не знает, что такое Сила, не говоря уж о ее возможностях. У Скайуокера Рей мало чему успела научиться – в основном, теории и простейшим техникам медитации, насколько Бен успел понять. А от наставничества Кайло Рена она отказалась самым решительным образом. Так чем же она теперь может ему помочь?
Маз загадочно улыбнулась.
– Сам ведь знаешь, дуралей, в ней, только в ней одной твое спасение. Ты чувствуешь ее, верно? Ваше взаимное чутье – не из тех, что возникают просто так.
Впервые с начала их разговора лицо Бена просветлело – просветлело, быть может, помимо его воли, – приобретя то самое твердое и одновременно какое-то мечтательное выражение, видя которое Рей гадала: «Это ли истинный Бен Соло?»
– Гляди-ка, – Маз коснулась своей ладонью его широкой груди, ловя частые удары сердца. – Здесь внутри я ощущаю Свет. В самой глубине сердца. Сильный и весьма упрямый. То, что тебе не удалось вытравить из себя никакими способами. Это – твоя истинная суть. Благодаря своему Свету ты никогда не принадлежал и не будешь принадлежать Темной стороне, братец. Сколько ни бейся, а против своей природы не пойдешь. Ты не создан для злодейств. Но Свет в тебе окружен многолетним налетом мрака: одиночество, озлобленность, боль… Твоя душа расколота надвое. И уже неважно, Рэкс расколол ее, или сама Сила создала тебя таким. Куда важнее, что Рей такая же, как ты – расколотая, потерянная. За одним исключением: в глубине ее сердца, там, где у тебя сияющий камень, у нее огромная черная дыра. Тьма, окруженная шлейфом из Света, но таким ярким, таким искренним, что спорю на половину своего замка, даже ты… да что ты, юный грубиян! – даже Люк Скайуокер не видывал прежде ничего подобного. И поверь, ей приходится куда тяжелее, чем тебе. Она, как и ты, еще полноценно не осознала своей природы, но когда это случится, для нее одно спасение – чтобы ты был рядом. Возможно, во всей галактике только вы двое можете помочь друг другу, так что, появление Уз Силы между вами вполне закономерно.
Для Бена это заявление не стало новостью. Еще находясь на Эспирионе, он понял, что речь идет именно об Узах Силы, и ни о чем другом.
– Вы – две грани одной сущности, уразумей это наконец и прекрати сопротивляться! – почти выкрикнула Маз. – Тебе теперь некуда деваться от нее, а ей – от тебя. По большому счету, ты должен благодарить Силу за то, что она в час испытания послала тебе столь мощного союзника. Смотри, ты уже ощущаешь на себе воздействие ее Исцеления. Не прошло и месяца с тех пор, как ты выбрался из замка, с трудом сохранил жизнь – и вот, пожалуйста, уже к половине твоего тела вернулась почти что былая подвижность. Конечно, это совсем не то, что было раньше, но все же… Рей обещала помочь тебе выкарабкаться – и ей пока с успехом это удается. Настанет день, и Сила снова придет к тебе в руки, уж поверь мне. А теперь прощай…
И, не дожидаясь ответа, Маз сделала несколько шагов к двери. Однако затем приостановилась и, взглянув на юношу из-за плеча, боковым зрением, небрежно бросила напоследок:
– Ты конечно догадался, что я чувствую Силу. Но знаешь, почему я в свое время так и не стала джедаем, хотя обучалась их искусству?
Бен лишь пожал плечами.
– Разошлись в убеждениях с главами ордена? – предположил он наобум.
– Нет, все гораздо проще. Я вышла замуж.
Парень, услыхав это, так и открыл рот. Что-что, но вообразить замужней эту эксцентричную особу у него не получалось вовсе.
– Вы были замужем?
– Ну я же сказала! – хохотнула Маз. – И до сих пор не жалею о сделанном выборе. Мы прожили счастливо много лет.
– А ваш муж был джедаем?
– Нет, он был скульптором. Большим романтиком. Мы с ним жили душа в душу. Пока я занималась делами кантины, он все ваял свои статуи, которые никто не покупал. В конце концов, я не выдержала и дала ему от ворот поворот. Но одна из статуй моего супруга, как милое напоминание о нем, стояла у центрального входа на всеобщем обозрении вплоть до того дня, когда один молодой наглец с отрядом штурмовиков напал на мой замок, почти развалив его и перепугав всех моих гостей, – женщина вновь издала приглушенный смешок. – Да, моя жизнь сложилась не совсем обычно. Быть может, в свое время я мечтала о другом. Но сейчас я бы не изменила в ней ни дня.
Сказав так, она гордо вскинула подбородок, как бы демонстрируя свою особую, надменную радость и великую удачу, а затем юрко скользнула за дверь, оставив юношу гадать, был ли ее рассказ хоть сколько-нибудь серьезным.
В коридоре Маз нос к носу столкнулась с Рей. Девушка, очевидно, предчувствовала, к каким последствиям могут привести смелые речи посетительницы, поэтому не отходила далеко, продолжая взволнованно мерить шагами расстояние от пилотской рубки до медицинского отсека.
Завидев Маз, Рей поторопилась к ней навстречу, нервно ускорив шаг.
Насколько она могла судить из собственного опыта общения с Маз Канатой, коль скоро все закончилось мирно, без криков и без истерики, Бен сейчас должен быть порядком оглушен всей той загадочной чушью, которую ему пришлось выслушать. Наверняка, парень сейчас размышляет о двух вещах: во-первых, он совершенно уверен, что Маз – сумасшедшая; и во-вторых, он знает, что не забудет этот разговор никогда.
– Лучше тебе пока не ходить к нему, детка, – сказала Маз, глядя, не моргая, прямо в ореховые глаза девушки. – Одиночество – это, конечно, яд для души, но иногда нам бывает полезно побыть одним, чтобы в тишине, без суеты предаться размышлениям. А у твоего приятеля сейчас пищи для размышлений, хоть отбавляй. И вот еще, что я скажу тебе. Иногда нам попадаются люди, на первый взгляд, абсолютно невыносимые – они склонны кричать, оскорблять окружающих почем зря, и, конечно, никогда не слушают разумных доводов. Признаюсь, не самый лучший тип людей. Но у них есть одно преимущество, которое не каждый заметит: как раз они-то, эти несносные упрямцы, эти пустые скандалисты способны на такую широту чувств, которая зачастую недоступна обычным людям. Возможно, только им и дано любить во всю силу своих сердец и жертвовать собой без сожаления. Поверь моему опыту, чем больше ругани ты сейчас услышишь от этого парня, тем больше преданности и заботы получишь от него в будущем. Я бы сказала, в очень скором будущем. Ничего не поделаешь, таким уж он родился на свет. Для таких людей, как Бен, не бывает половинной радости или половинного гнева; каждому чувству они отдаются без остатка, подчас с таким слепым упоением, что наблюдать за ними становится страшно. Тебе следует учесть эту его особенность. Очевидно, именно она и делает его восприимчивым как к Тьме, так и к Свету. И я знаю, по крайней мере, еще двух таких же людей. Когда они встречались, кругом летели искры, но при этом сколько пленительной нежности, сколько страсти они дарили друг другу!..
– И кто же это?
Едва вопрос слетел с ее губ, как Рей внезапно подумала, что она, кажется, знает, о ком речь.
Маз помедлила секунду прежде, чем ответить.
– Хан Соло и Лея Органа.
***
Разум Бена в лихорадке метался от одной пугающей мысли к другой.
«Если тело спасти невозможно, необходимо отыскать новую оболочку».
Его сердце не было готово согласиться с доводами Маз Канаты, однако разум вынужден был признать их, по крайней мере, логичными. Если допустить, что все сказанное – правда, это с лихвой объясняет многое: почему Рэкс обхаживал его еще с материнской утробы; почему столь охотно вложил свои знания в его голову; почему долгие годы лелеял свою жертву, словно принца, не жалея ни денег, ни собственных трудов. И почему, не задумываясь, бросил умирать, едва заподозрив, что его ученик утратил способности, а рядом появился некто более сильный.
Галлиусу Рэксу нужно было не только его имя, и не только энергия его души. Галлиус искал новое тело. Тело того, кто одарен Силой не меньше, чем сам будущий император, ведь способности Силы обусловлены всего лишь количеством мидихлориан в крови; сугубо физиологической особенностью – таковы грубые нигилистские убеждения Верховного лидера. Он выбрал тело потомка Скайуокеров и терпеливо ждал много лет, зная, что лучшего тела найти, вероятно, нельзя. Мастер Люк полагал, что секреты ситхской алхимии умерли вместе с Палпатином; однако Рэкс был тайным учеником императора… он мог знать тайны изысканий Плэгаса. В самом деле мог.
Стало быть, то, что Сноук называл опасностью для Кайло Рена, на деле было единственным, что защищало Бена Соло от полной гибели; и завершающий этап обучения на деле означал… о Сила!
Припав лбом к подушке и спрятав лицо, Бен снова и снова бессильно сжимал зубы в приступе не то рыдания, не то судороги, вызванной стыдом осознания. Как он мог быть настолько слепым? Как мог – воистину! – не замечать очевидного? Ведь он знал… догадывался, что однажды Сноук уничтожит его. Когда отец сказал об этом, он, Кайло – а вернее, Бен Соло внутри него – не удивился ни на мгновение. И тогда, на Корусанте, когда этот ублюдок Диггон пытался убедить его, что это Верховный лидер развязал руки Терексу, Бен был взбешен, уничтожен этим заявлением – но он не был удивлен.
Однако странное дело. Примирение с истиной в этот раз далось Бену, несмотря на истерику, все же легче, чем обычно. На то имелась причина, которую юноша сознавал сейчас удивительно ясно. Та же самая причина помешала ему возразить что-либо маленькой инопланетянке, внезапно разнесшей в пух и прах все прежние его убеждения. К этому времени он уже не был собой – не Кайло Реном тем, что прежде. Никогда еще он не ощущал пропасть между собой нынешним и устрашающим «монстром в маске», каким пытался казаться долгие годы, так отчетливо, как сейчас. Маз была права, с него в самом деле ободрали весь лоск, всю его напыщенность и спесь, оставив душу нагой и трепещущей. Что он мог сказать теперь, когда сам разочаровался в своей вере – и стало быть, где-то на краю души был согласен с Маз если не во всем, то во многом?
«Ты ненавидишь ложь и предательство, не так ли, Бен? Но тот, кому ты служил все последние годы, был именно лжецом и предателем».
Нет, его вовсе не удивило, что Галлиус Рэкс был тем самым «Оператором» – тайным информатором Альянса в последний год существования Империи. Об этом, несмотря на запрет, говорили многие – как прежде, так и теперь. Обыкновенные бездоказательные слухи, столь невесомые, что сам Верховный лидер понимал тщетность попыток бороться с ними, предоставляя каждому самостоятельно решать, верить им или нет. В любом случае, после стольких лет пустое сотрясание воздуха не могло навредить его репутации; к тому же, мало кто теперь знал, что Сноук и гранд-адмирал Рэкс, якобы погибший на Джакку – одно и то же лицо.
Бен переживал и бесился вовсе не поэтому. Он тосковал не по умершей лжи, а по несостоявшейся правде.
Несмотря на все, что он успел узнать за эти шесть лет о своем таинственном благодетеле и хозяине своей души, юноша по-прежнему не мог до конца соединить в своем понимании образ давно умершего имперского офицера-отступника и образ Верховного лидера, который всегда казался ему, как и большинству других людей, чем-то куда большим, чем человек. Сноук был в его восприятии мудрейшим, поистине всемогущим существом, в сравнении с который Галлиус Рэкс – обыкновенный человек – это пыль земная. Но сейчас рассказ Маз Канаты окончательно развеял иллюзию. Слова этой женщины как будто окатили его с ног до головы ледяной водой, заставив признать то, что Бен и без того уже понимал, пусть и отказывался признать в своем сердце: Верховный лидер – не больше чем человек. Его мудрость – это ложь. Его могущество – пыль в глаза.
Тот, ради кого Бен Соло пошел на немыслимую жертву – расколол собственную семью, убил отца и себя самого – оказался простым обманщиком. Раньше Бен возненавидел бы себя за то, что допустил саму такую мысль. Но сейчас он почти не спорил с нею, принимая боль, схватившую грудь, как закономерную часть своего исцеления.
«Скайуокер все знал».
О Сила… нет, то, что случилось недавно, не оставляло сомнений: Люк Скайуокер не мог отправить племянника на убой. Но ведь было что-то, заставившее его пойти на этот риск. И Бен, кажется, только-только начал понимать, что это…
«Рэкс сам выбрал тебя. Ты – единственный, кто способен с ним совладать».
Если бы только он знал все это раньше, пока убийство отца еще не искалечило его душу, а яд таозина – его тело; пока Сила была с ним – живая, уверенно держащаяся в его руках; пока друзья-рыцари оставались его союзниками – словом, пока он обладал реальной властью и еще мог что-то изменить. Но сейчас весь этот разговор не имел смысла, и жертва Скайуокера оказалась, выходит, совершенно бесполезной.
Рей… несмотря на таинственные Узы, властвующие над ними, Бен сомневался, что девушка в самом деле способна возвратить ему утраченное. Слишком много он потерял; для того, чтобы восстановить это, мало одного чуда. И уж точно мало простой совокупности желаний калеки и недоучки, ходившей за ним, пусть даже невероятно талантливой.
И все же, что-то мешало ему смириться со своей участью. Впервые с тех пор, как он очнулся тут, на Такодане, Бен почувствовал проблеск реальной цели; наконец, он готов был перестать ощущать себя бесполезным грузом на плечах несчастной девушки. Он хотел действовать; хотел вновь обрести почву под ногами – если уж на то пошло, во всех смыслах.
Наконец Бен оторвался от подушки и поднялся на вытянутых руках. Лицо его горело, глаза отчаянно блестели. В его душе царила неразбериха, пожалуй, даже большая, чем прежде. Но как мало требовалось этой неразберихе, чтобы преобразиться в полноценную уверенность!
– Где вы?.. – прошептал он.
Сейчас юноша как никогда ощущал нехватку мудрого наставничества. Ему нужен был совет, хатт побери! И даже не просто совет, а ясное указание, что делать теперь. Однажды он уже ошибся с выбором пути, как не допустить ошибку еще раз?..
Только вот единственный, кто мог ему помочь, ушел навсегда. Больше не было смысла гоняться за ним по всей галактике.
Быть может, он еще способен возвратится? Если тот самый джедай-отшельник, Кеноби, сумел говорить с Люком из потока Силы (Бен слыхал эту историю), то и сам Люк, вероятно, сможет.
Эта мысль добавила ему уверенности. Бен сел, выпрямив плечи.
К тому времени глубокий вечер успел вступить в свои права, и «Саблю» окружили первые сумерки. Помещение медицинского отсека наполнилось тенями, и, как часто бывает в полутьме, тишина казалась почти материальной, – во всем этом чувствовалась какая-то гнетущая пустота. Никого не было рядом. Рей так и не заходила навестить Бена, видимо, решив дать ему время «перекипеть».
– Где вы? – повторил юноша отчетливее. – Вы нужны мне, магистр.
Пустота оставалась безмолвной. Люк Скайуокер, даже если он и в самом деле мог воплотиться в Призрака Силы, предпочел сохранять молчание.
Бен позвал еще раз. Когда Сила вновь оставила его без ответа – даже без малейшего знака, что его зов был услышан – молодой человек вновь опустился на постель, завалившись на бок. Он прикрыл глаза и разразился слабым смехом, искренне потешаясь над своей наивностью. Похоже, жизнь все-таки ничему его не научила, раз он все еще склонен гоняться за ветром…
***
Рей дала своему подопечному достаточно времени, чтобы прийти в себя; несколько часов – вполне приличный срок. Более чем достаточный.
Когда она вновь вошла в медотсек, «Сабля» уже начала погружаться в вечернюю темень.
Бен спал, свернувшись в три погибели и прижав к щеке подушку.
Его руки и ноги казались слишком длинными и массивными для узковатой больничной койки – это была одна из причин, по которым Рей однажды предложила юноше переселиться в его прежнюю каюту. Там постель была шире, мягче и удобнее. Но если ноги его лежали недвижимо, все еще скованные параличом, то руки во время сна принимали подчас совсем странные позы, то уходя за голову, то обхватывая широкие плечи спящего, отвечая его бессознательным, сквозь сон, попыткам уместиться на койке. Рей, которой ни раз приходилось наблюдать за этими потугами, находила их забавными.
Сейчас его руки были сложены одна к другой и убраны под подушку, однако широкие локти все-таки свешивались над полом.
Рот оказался слегка приоткрытым и, кажется, сохранил отпечаток недавнего смеха.
Вероятнее всего, Бен сам не ожидал, что заснет. Это было видно хотя бы потому, что он так и не укрылся, улегшись поверх заправленной постели. А ночи здесь, посреди тропического леса, бывали довольно холодными – можно сказать, насколько же холодными, насколько теплыми бывали дни. В этом смысле пустыня и тропики загадочно похожи между собой. Иной раз обитателям «Сабли» приходилось закутываться в два и три одеяла, чтобы не закоченеть.
Несколько мгновений Рей задумчиво наблюдала за сном Бена, почему-то находя удовольствие в этом занятии. Она ловила чувства, мелькающие на его лице, сейчас кажущемся ей простым, открытым и трогательным. Сон стирает многие условности, обнажая истину, которая никогда не проявляется так отчетливо, как в те мгновения, когда человек окутан чарами сновидений.
Рей все смотрела на Бена; его спящее лицо нравилось ей.
Потом, словно опомнившись, девушка удалилась в каюту магистра Скайуокера, которая уже много дней была ее каютой, и, взяв оттуда теплый плед, возвратилась, чтобы укрыть спящего, который, похоже, не проснется до самого утра – его крепкий и спокойный сон позволял предположить это.
Углубившись в свое занятие, Рей не заметила слабого сияния в самом дальнем углу, между окном и шкафом с медикаментами. Неяркое, практически неотличимое от обыкновенного ночного освещения такого же холодного голубоватого цвета, – но если приглядеться, можно было заметить, что там, в углу, свет складывается в расплывчатые очертания мужской фигуры. Вероятнее всего, призрак не хотел, чтобы кто-то из молодых людей ощутил его присутствие, поэтому Сокрытие Силы надежно утаивало его.
Люк Скайуокер стоял неподвижно. Глядя на Рей и на Бена, он улыбался.
========== Глава XI ==========
– «Вилка»*, – торжествующе объявил Бен.
Рей возмущенно подняла голову. Затем снова взглянула на голодоску, стараясь отыскать выход из западни. Однако противник, похоже, и на этот раз оказался ловчее: его Гимтааш молатар с хищным изгибом когтей, напоминающих трезубцы, – верный союзник и охранитель альдераанской королевской семьи* – застыл на поле сражения между ее важнейшими фигурами – м’онноком и к’лорским слизнем.
– У тебя «вилка», мусорщица, – усмехнулся рыцарь. – Придется делать выбор.
На мгновение Рей по-настоящему вскипела. Нет, этот парень невыносим! Мало того, что он по-прежнему бросается дерзостями, будто нарочно испытывая на прочность ее нервы, так еще и выигрывает четвертый раз подряд.
Однако девушка вовсе не собиралась сдаваться без боя. Она задумчиво оглядела свои ресурсы. М’оннок, хоть и порядком потрепанный в предыдущих стычках, был более сильной фигурой; слизень чуть лучше в атаке, но скорость и защита у него меньше. Похоже, выбор был очевиден.
Рей переместила м’оннока на домашнее поле и пожертвовала к’лорского слизня, отдав противнику одно из двух требуемых победных очков.
– Наконец-то я узнал хотя бы одно твое слабое место – это дежарик, – нахально заключил Бен.
Его молатар, преследуя м’оннока, встал на соседней по диагонали клетке B7, оставив рядом с собой одну свободную клетку на поле сражения, как бы приглашая «врага» вступить в бой.
Рей и не думала отказываться. Следующим ходом м’оннок атаковал ключевую фигуру противника. М’оннок хоть и был слабее в атаке, зато защищен чуть лучше молатара и мог продержаться дольше в прямом столкновении.
Оставшиеся на доске крохотные голографические монстры яростно ревели, наблюдая за схваткой.
Дождавшись своего хода, Бен отвечал контратакой. Молатар зашел м’онноку со спины, что вообще-то было нечестно, хотя и допускалось правилами игры. Результат вышел вполне ожидаемым: единственный удар когтей-трезубцев компьютер счел достаточным, чтобы Рей лишилась второй фигуры, потерпев поражение.
– Ты применил запрещенный прием, – заспорила девушка.
– Я всего-навсего выбрал более удобную позицию для атаки.
Бен отключил проектор и откинулся на спинку койки, заложив руки за голову.
Старую портативную доску для дежарика с автоматической настройкой ходов и полностью компьютеризированным расчетом параметров фигур Рей нашла, когда копалась в грузовом отсеке, и была удивлена, обнаружив, что эта рухлядь еще работает. Остальное разрешили отвертка и давняя сноровка опытного механика.
Там же, в грузовом отсеке среди кучи всевозможного хлама, девушка обнаружила кое-что еще, однако предпочла не говорить Бену об этой находке.
– Еще партию? – как ни в чем не бывало, спросила она.
– По-прежнему надеешься отыграться?
– Надеюсь, что однажды в тебе проснется совесть.
Она снова активировала проектор и нажала кнопку автоматической расстановки фигур. Бен смотрел на ее движения, никак не выказывая ни одобрения, ни протеста. Его спокойный вид как бы говорил: «Играем снова – так играем, а нет – значит, нет».
– И что мы будем делать теперь? – вдруг спросил он, прикрыв на мгновение глаза. Вопрос прозвучал с таким небрежным, очевидно напускным спокойствием, что Рей, кое-как изучившая характер Бена Соло, тут же догадалась: похоже, он целый вечер напролет только и ждал подходящего случая, чтобы поднять эту тему.
– Ты о чем? – осведомилась она, нарочно не отвлекаясь от доски.
Бен вновь – с настораживающим вниманием – поглядел на нее.
– Не прикидывайся, что не понимаешь! Ведь не торчать же нам на Такодане всю оставшуюся жизнь. У тебя должен быть хоть какой-нибудь план, как нам отсюда выбраться.
– Если бы у меня был план, – спокойно заметила Рей, – то я бы давным-давно привела его в действие. Еще когда ты лежал в горячке и нуждался в медицинской помощи гораздо больше, чем теперь.
– Тогда как ты считаешь, чем все это закончится?
– Ну, у нас два пути: или Маз все же найдет способ связаться с Леей, и тогда нас заберет Сопротивление; или ее опередят, и тогда нас обоих, вероятнее всего, убьют.
– С чего бы Республике тебя убивать?
Рей пожала плечами
– Я ведь помогала тебе.
– Отличная перспектива! – всплеснул руками Бен.
К этому времени компьютер завершил раздачу фигур: Бену снова достался Гимтааш-молатар в комплекте с кинтанским шагоходом, гхххком и м’онноком. Рей выпал мантельский саврип и худжикс как универсальные фигуры, нг’ок в качестве защитника и к’лорский слизнень – в качестве нападающего.
– Ты знаешь, что дежарик исконно считается «игрой джедаев»? – спросил Бен, многозначительно приподняв бровь.
Рей угадала намек: «Какой же ты джедай, если не способна выиграть ни одной партии?»
– Не забывай, у тебя было больше практики, – напомнила она сквозь зубы.
Если на борту «Сабли» оказалась доска для дежарика, остается предположить, что в былые времена Скайуокер и его падаван достаточно упражнялись в этой игре. Рей припомнила и голостол для дежарика на борту «Тысячелетнего сокола». Пусть ее проглотит джаккуаский пустынный червь, если отец и сын Соло не сыграли за ним, по меньшей мере, сотню партий, да еще столько же Бен на пару с Чуи!
Игроки бросили кости, чтобы определить, кто первым сделает ход.
Ходить выпало Рей, и девушка в раздумьях склонилась над доской.
Пока она размышляла, Бен смотрел на ее сосредоточенное, раскрасневшееся от азарта игры лицо и сам не замечал, что улыбается.
Наконец она определилась. Фигура саврипа двинулась с клетки С1 на клетку B12, переходя на поле сражения. Худжикс разместился сразу за спиной более мощного «соратника». Компьютер записал ход.
Рей уже успела понять, что в самом начале игры важно наиболее выгодно расставить фигуры, захватив как можно большее пространство на доске.
Бен одобрительно покивал, очевидно, посчитав ее стратегию вполне приемлемой для новичка.
– А знаешь, – сказала Рей, расслабившись в ожидании хода противника, – честно говоря, я почти не помню нашу дуэль там, на «Старкиллере». Кажется, это был какой-то кошмарный сон. Все так темно, страшно, холодно – словом, ужасно! Я помню, что жутко боялась тебя и действовала наобум, почти не включая голову.
Бен поднял глаза.
– Ты обратилась к Силе – и Сила пришла к тебе на помощь, я это почувствовал.
Рей почему-то поежилась, хотя совсем не ощущала холода.
– А что помнишь ты?
– После того, как ты ударила меня по лицу плазменным лезвием? – с горечью рыкнул юноша. – Признаться, немного. Помню, как ты занесла надо мной меч – и я уж было поверил, что тебе хватит духу меня прикончить.
Рей недовольно поджала губы. Послушать его, так она совершила что-то стыдное, так и не отважившись снести ему голову.
Молатар пошел на B9.
– Еще, – добавил Бен, – я помню, как ты убегаешь куда-то во тьму. И как меня пронзило страхом…
– Страхом?
– Да, страхом, – чуть громче и резче повторил он. – Там, в лесу, тебя ждала верная гибель.
– То есть, ты боялся… за меня? – она подумала было, что ослышалась.
Бен поторопился отвести взгляд.
– За мной бы обязательно явился кто-то.
– Тебя бы не успели найти, – несмело возразила Рей.
– В мою одежду был вшит страховочный маячок.
Девушка застыла, недоуменно хлопнула глазами.
Она успела подметить много деталей из его прошлого, и эту совсем непримечательную деталь – в том числе. Маячок слежения – дополнительная защита для Кайло Рена; еще одни кандалы для Бена Соло. Как она могла позабыть?
Женская природа вообще-то склонна к гордыне, и, наверное, не будет большим грехом против истины сообщить, что где-то в отдаленном уголке сознания Рей действительно гордилась великодушием, которое проявили она и Чуи к поверженному врагу. Когда Тьма, получив положенную дань, не поглотила отцеубийцу, вверенного ей ритуалом жертвоприношения, а изрыгнула его в ночи – опустошенного, обессилевшего, мучительно-озлобленного, с черно-кровавым клеймом на лице – прямо в руки перепуганной девушке, которая не отвернулась там, где любой отвернулся бы. С какой простой самоотверженностью она приняла на себя бремя его изувеченной жизни! Сама едва удерживаясь на ногах от слабости, она во все горло умоляла Чуи не оставлять злодея умирать посреди леса на вот-вот готовой взорваться планете (хотя добросердечный вуки даже не думал с нею спорить).
Она гордилась этим, правда, довольно робко – как бы стыдясь своего слишком смелого, если не сказать дерзкого чувства, – и все же, гордилась. Насколько может быть гордым юное и несчастное существо, которое тянется к счастью и к самодостаточности, как цветок – к солнечному свету; как младенец – к материнской груди. Бессознательное благородство ее поступка заставляло ее чистую душу сиять еще ярче, несмотря на то, что поначалу этот поступок вызывал у девушки одно лишь недоумение. Помня о том, что она сделала однажды, Рей как бы поднималась над болью собственного сердца, над одиночеством и озлобленностью, стремясь и впредь становиться только лучше.
Но вся ее гордость, так или иначе, строилась на одном единственном суждении – что если бы не они, Кайло ожидала бы неминуемая гибель. Хотя где-то на дне души Рей, быть может, с самого начала готова была усомниться в этом. И вот теперь выходит, что сомнения не обманули? Следуя за сигналом маячка, солдаты Первого Ордена сумели бы найти темного рыцаря и доставить его в безопасное место прежде, чем «Старкиллеру» придет конец?
Значит, то, что она совершила из лучших побуждений, считая благом для израненного хищника, на деле было вовсе не нужно и принесло ему лишь страдания? Эта догадка, тем более унизительная, что теперь, услышав о маячке, Рей тотчас припомнила, что уже знала о нем, – нанесла и без того хрупкой гордыне весьма серьезный удар. Что это? Насмешка судьбы над ее добрым порывом? Последняя невеселая штука канувшего в Бездну «Старкиллера»? Или неведомый промысел Силы?..
Кинтанский шагоход переместился на B8, встав рядом с молатаром, чтобы прикрыть его. Теперь Бену ничто не мешало следующим же ходом атаковать ведущую фигуру противницы; и Рей была почти уверена, что он задумал разменять шагохода на две ее фигуры, получив необходимые победные очки. Эта тактика, так и прославившаяся среди заядлых игроков: «гамбит смерти кинтанского шагохода», являлась, судя по всему, одной из его любимых.
– Твоя очередь, – произнес Бен, вырывая девушку из раздумий.
Она посмотрела на него; в ее глазах читался какой-то невысказанный и, судя по всему, довольно важный вопрос.
– Как думаешь, – наконец сказала она, – если бы мы улетели без тебя, и если бы тебе все-таки случилось выжить, встретились бы мы с тобой еще когда-нибудь?
– Разумеется, – без раздумий бросил юноша. – Если бы я остался жив, то искал бы тебя до тех пор, пока бы не нашел.
От этих слов внутри у Рей что-то дрогнуло – не то от страха, не то от изумления. Необыкновенная, почти воинствующая уверенность в его голосе заставила ее растеряться.
– Ты знаешь, мастер Люк полагал, что между нами возникли Узы Силы, – сказала девушка, стыдливо опустив глаза. Как будто речь шла о чем-то таком, о чем вообще-то не полагается говорить вслух.
По очевидным причинам она решила пока не упоминать о другом предположении Скайуокера – будто это она, Рей, каким-то образом создала Узы. Сперва ей самой необходимо разобраться во всем.
Бен сердито фыркнул в ответ:
– Тоже мне новость!
Оставалось только догадываться о природе столь неожиданно сильной подсознательной связи. Помнится, у Бена имелись на этот счет определенные предположения, которые юноша ни раз перебирал в уме, пока сидел за решеткой на Центакс-I, но которые сейчас предпочел удержать при себе, как и сама Рей удержала при себе свои.
– Ты слыхал о таком? – спросила девушка, робко поглядывая в глаза собеседнику. – Узы Силы – что это?
Кажется, Бен едва подавил в себе порыв расхохотаться.
– Если в общих чертах, это что-то вроде ментального родства. Или ментального брака, если угодно, – добавил он.
– Что?!
От изумления – и от смущения – Рей едва не подпрыгнула.
– А чему ты удивляешься? – ехидно осведомился юноша. – Узы Силы часто возникают между супругами…
