Текст книги "Сердце бури (СИ)"
Автор книги: Раэлана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 55 страниц)
На сей раз волна страсти, уже ничем, казалось бы, не сдерживаемая, накрыла их обоих, смешала их дыхание и пламя их душ. Молодые люди сами не заметили, как остались без одежды, и как их тела, обнаженные и горящие, переплелись в священно-любовном объятии. Тьма, царившая вокруг, их мимолетные опаляющие слова, их ласковая нагота – все это стирало границы между привычной реальностью и странным, сводящим с ума сном. Во тьме все, что они делали, сливалось в один нескончаемый вихрь из поцелуев и поглаживаний, из дразнящих прикосновений его языка к ее соскам, пока природа медленно и неуклонно брала свое. Тьма мешала им видеть, но она же усиливала чувственность происходящего. Они целиком погрузились в мир ощущений, знакомый лишь слепым, – но ведь известно, страсти и полагается быть слепой…
Однако приближение решающего момента играло с Беном злую шутку. Он хотел этого. И вместе с тем боялся. Теперь его страх вырос настолько, что почти не поддавался контролю.
Крифф!.. Ведь он – калека. В конце концов, он и так знает о том, что им теперь предстоит, с технической точки зрения, не больше, чем Рей – это само по себе было трудностью, но сейчас… Крифф!
– Ложись… – шепнула вдруг Рей и настойчиво толкнула его за плечи, заставляя Бена откинуться назад и расслабиться.
Она почувствовала его неуверенность. Да и могла ли не почувствовать?
– Рей, что ты…
– Тише, тише… тсс…
Ее загадочная лукавая уверенность не оставила Бену ничего другого, кроме как наслаждаться этим легким успокаивающим шиканьем, сопровождающим череду поцелуев, которые он чувствовал сперва у себя на груди, затем на животе, а после… о Сила! И это Рей? Что она делает? Что ведет ее? Природа? Похоть? Или Узы, благодаря которым она может понять, как и где ему приятнее всего?..
Он улавливал касание ее рук, ее губ там, где никогда даже не мыслил их ощутить. Чувствовал прилив крови к низу живота, чувствовал тугой узел блаженного и мучительного напряжения.
– Рей… о Рей…
Он судорожно мотал головой и, давясь и задыхаясь от желания, шептал ее имя в пустоту безлюдной комнаты, в темноту, согретую их близостью.
Но все слова растворились в одном потрясенном и восторженном вздохе, когда нечто, ожидавшее выхода все тридцать лет его жизни, наконец освободилось. Возбуждение достигло высшей точки, и Бен готов был поклясться, что чувствует, как там внизу, над ним Рей рывком выгнула спину, не справившись с неожиданной и невероятной дрожью.
То, что чувствует один, чувствует и другой…
Отдышавшись, она скользнула выше и взялась осыпать поцелуями его щеки, его лоб и губы – легко, игриво и самодовольно, как будто спрашивая: «А ты и не ожидал, что я могу так, верно?»
Он и вправду не ожидал. Более того, был уверен, что и она сама до этой минуты понятия не имела о том, что все может быть… так.
Не помня себя, Бен порывисто обнял ее – свою ученицу, жену и любовницу. Такую маленькую, гибкую, юркую. Такую непредсказуемую. Такую нежную и желанную… О, как же он любит ее! Как же давно он этого хотел…
Его рука коснулась внутренней стороны ее бедра, ощутив теплоту и влажность. Пальцы погрузились в нежные и чувственные складки плоти и осторожно коснулись… чего-то. Того, что Бен никогда не смог бы назвать вслух, не испытав прилива стыда. Того, что он безошибочно угадал благодаря их связи мыслей и чувств. Крохотный клубок обнаженных нервов. Сердцевина, скрывающая женское удовольствие. Несколько слабых, трепетно-бережных прикосновений – и вот, уже Рей, а следом и его самого вновь окатило горячей волной. Мышцы свело сладкой судорогой пробудившегося вожделения.
Их тела прижались одно к другому в лихорадке, предваряющей нечто большее – то главное, что и называется единством брака. Некая мудрость плоти подсказывала: «Пора!» Они оба были вновь разгорячены и теперь окончательно готовы друг для друга.
Не отрываясь от его губ, Рей легла сверху, обхватила его бедра согнутыми в коленях ногами и опустила руку вниз. Вот так, еще секунда…
Она коротко взвизгнула – это был последний вопль умирающей девственности. Боль и удовольствие оказалось таким сильным, что сердце ее как будто остановилось на мгновение, чтобы вскоре забиться с новой силой.
Она начала двигать бедрами – сперва несмело, но потом все увереннее и неистовее. По мере того, как боль отступала перед напором неведомого ранее блаженства, в ее теле росло алчное желание впустить его, вобрать его в себя без остатка. Вот так, сильнее, глубже!..
Темная сила, дремавшая где-то в глубинах ее сознания, неотвратимо рвалась на поверхность и там, на поверхности, соединяясь со страстью, рождала нечто могущественное и прекрасное – это была Рей и одновременно не она. Мощь того существа, что сидело в ней, ее собственные жертвенность и сила – все это сейчас окружало и обволакивало Бена, пока ее движения набирали скорость, становясь почти агрессивными, а грудь разрывал неистовый, нечеловеческий крик удовольствия.
Все это лежало у его ног вместе с ее девственностью и стыдливостью.
«… ты можешь убить его…»
Нет!
«… ты можешь убить его…»
Пусть! К сарлакку все!..
Подсознательный страх больше не мог ее остановить. Назло ему она продолжала увеличивать темп. Ее глаза сверкали в темноте слабым золотым светом. Ее неровная челка навязчиво липла к вспотевшему лбу. Ее тело ритмично изгибалось под порывами наслаждения. И так до тех пор, пока страх не смирился и окончательно не отступил. И когда это случилось, к ней пришло ясное понимание, что скрытая в ней Тьма тоже любит Бена Соло – что, возможно, это она и выбрала его. То, чего Рей боялась столько времени, теперь само собой услужливо толкало его к нему, на него, как бы потешаясь над ее недогадливостью и говоря, что ей уже давно следовало уступить.
Не это ли разгадка, откуда взялись между ними Узы Силы, которые, как утверждал Люк Скайуокер, идут от нее, от Рей?..
А раз так, значит, все ее страхи пусты и смешны. Она никогда не причинит ему вреда.
***
Никто из них не решился бы сказать сколько прошло времени, пока они, изголодавшиеся, не сумели наконец насытиться и остановиться.
Потом они лежали, приникнув друг к другу, соединенные в клубке нежности и усталости. Бен вновь и вновь гладил кончиками пальцев спину Рей, ее бедра и грудь, пока она дрожащими губами рассказывала ему обо всем, что пережила за то время, пока он находился с матерью на Эспирионе, а затем в тюрьме на Корусанте. О своем пленении и побеге, о путешествии на Тайтон и через Ядро галактики. О том, что ей довелось узнать в Малакорском храме… словом, обо всем, что он и так уже знал. Она давилась глухими рыданиями, когда говорила, как жестоко лишилась последней надежды узнать, кто она такая, кто ее родные и откуда в ней эта невероятная темная сила, этот пугающий дар, который лишил его, Бена, Силы там, на «Старкиллере» – и теперь, воистину, только он один, Бен Соло, остался у нее. Ни с кем еще она не была так пугающе и завораживающе близка. Ни с кем еще не испытывала таких сильных чувств.
Все, кого она любила, оставили ее – Хан и Люк мертвы, По и Финн где-то далеко, сражаются за правое дело Сопротивления, а Рей Дэррис, которого она считала своим отцом… с ним она просто ужасно ошиблась.
– Только ты не оставляй меня, Бен… не уходи, пожалуйста. Видишь, ты думал, что все это из жалости к тебе. Но сейчас тебе самому впору пожалеть меня. Ты необходим мне еще больше, чем я тебе. Странно, правда? Ведь ты привык считать иначе…
Юноша молчал, лишь крепче сжимал руки на ее талии, как бы говоря: «Нет, я никуда не уйду». Кем бы она ни была, хатт подери, теперь она – его жена, разве нет? Разве сама Сила не соединила и не обручила их задолго до этого момента? И после всего случившегося, какие еще нужны доказательства брака? Впрочем, если потребуется произнести брачную клятву перед лицом любого закона или божества в галактике, он это сделает.
В его голове все еще стоял легкий гул – отзвуки моментов высшего сладострастья, когда он раз за разом вливал свою жизнь в ее тело, бесповоротно становясь с нею одним целым.
Этот ритуал его родители когда-то сочли единственным неоспоримым брачным ритуалом; именно его они впервые совершили на Эндоре в день великой победы, хмельные и счастливые, удалившись в лес, подальше от костров, вокруг которых пилоты Альянса еще продолжали праздновать. До сих пор Бен не предавал значения этому обстоятельству. Но сейчас, ощущая обессиленное, взмокшее тело Рей у себя в руках и ее девичью кровь на своей мужской плоти, он поневоле вспомнил о прошлом. Живо представил себе мрак и холод леса, приглушенные отголоски незатихающего веселья и пьяный смех отца, нависшего над матерью – и от этого ему стало дурно.
Нет, он с Рей будет совсем другим. Он не унизит ее тайным греховным браком, а сделает своей по всем правилам.
Он приподнялся на локте, нависнув над нею, и спросил: «Почему?» Почему Рей раньше не сказала ему, что это она была тогда на «Сабле»? Этот вопрос был теперь единственным, который не давал ему покоя.
Рей виновато поджала губы. Что она могла сказать? Не что иное, как гордость – паршивая глупая гордость, так хорошо знакомая и ему самому, – не давала ей открыться до конца.
– Что же теперь с нами будет, Бен?..
– Не знаю, – честно признался он.
Юноша ясно отдавал себе отчет в том, что теперь ни ей не бывать последним джедаем, ни ему – рыцарем Рен. Они преступили законы, которые должны были соблюдать. Быть может, для кого-то это – никакое не препятствие, но только не для них. Они не ограничатся единственным захватывающим моментом страсти – они оба нужны друг другу полностью, без остатка.
Но может, будет что-то другое? Особый путь в жизни и в Силе, уготованный только им двоим – особым детям, застрявшим где-то между Тьмой и Светом…
– Пути назад нет. Я буду учить тебя, – он улыбнулся, – и трахать. И больше никуда от себя не отпущу.
Вдруг Рей насторожилась и прислушалась к легкому шепоту Силы, который стал каким-то тревожным.
«Бен… ты чувствуешь?»
Он резко сел на постели и на мгновение тоже дал своему сознанию погрузиться в поток.
Там за дверью… суета и чьи-то грубые голоса. Один из этих голосов был хорошо ему знаком – но он не принадлежал Лэндо Калриссиану.
Он принадлежал лейтенанту Дофельду Митаке. Этому тупице, подручному генерала Хакса.
«Так и есть, – он крепко сжал руку Рей, – там, снаружи отряд штурмовиков».
========== Глава XXIII ==========
Когда Лэндо Калриссиан узнал о гибели Хана Соло, он в сердцах подумал было, что хуже этой новости не может быть ничего. Теперь он понял, что горько ошибся. Узнать, кто стал убийцей Хана оказалось куда ужасней.
Малыш Бенни. «Маленькая акула». Тот самый милый ушастый мальчонка, который всякий раз встречал отца на посадочной платформе позади дома, когда Хан возвращался из рейсов. Тот самый ребенок, который когда-то расспрашивал их, Хана и Лэндо, обо всем, что им довелось повидать – и они рассказывали ему, весело хохоча, о былых днях, о своих воинских подвигах, о далеких мирах Внешнего кольца и тех, что простираются за ними… чаще всего они привирали, но маленький Бен, даже если догадывался об этом, то всегда прощал их и слушал их разговоры с неизменным вниманием.
О боги, и вот во что превратился этот мальчик теперь!
Лэндо до боли стиснул зубы. Он все еще живо помнил свое недолгое общение с Верховным главнокомандующим флота Империи. С этой живой машиной, которая казалась созданной, чтобы безжалостно перемалывать чужие жизни. С этим безликим воплощением хаоса. С Дартом Вейдером. От одной мысли о нем у Калриссиана даже сейчас, спустя больше тридцати лет, волосы на голове начинали шевелиться.
Как малыш Бенни мог стать подобием этого чудовища?
Проклятье!..
Лэндо зло и беспокойно мерил шагами пространство своего кабинета. Он расхаживал из угла в угол, небрежно ссутулив плечи и отчего-то постоянно оглядываясь, как будто опасался, что кто-то может подслушать его мысленный разговор с самим собой.
Мальчишка изменился?
Отцеубийца изменился?
Что-то понял? Переосмыслил? Искупил свою вину страданием? Ха! Как же это? Как можно измениться после такого и не сойти с ума? Как искупить такую вину? Ведь не может же этот хаттов ублюдок вернуть отца к жизни. А даже если бы и мог, это не отменило бы ужаса его поступка.
Девчонка очевидно врет. Или попросту выдает желаемое за действительное. Слепому видно, что она любит Бена, как кошка. Настолько, что готова лгать ради него, и уже продемонстрировала это совсем недавно. Разве у него, у Лэндо, есть хоть какой-нибудь повод верить ей? Кто вообще она такая?! Ученица Люка – и только. Но ведь и Бен когда-то был его учеником…
Нет, если бы парень в самом деле осознал, что наделал, он попросту приставил бы бластер к своему виску. Так поступил бы любой на его месте. Так поступил бы, вероятнее всего, и сам Лэндо…
А Люк? Люк Скайуокер отдал жизнь за этого парня – значит, верил, что тот еще способен повернуть назад. Но кто сказал, что все так и было? Лея? Лею могли обмануть. Та девица, Рей?.. А что если главарь этих одаренных Силой головорезов, рыцарей Рен, разделался с прежним наставником, как и хотел, а девчонка всего-навсего покрывает его?
Впрочем, нет, это уж слишком! Чувствительных к Силе не так-то просто обвести вокруг пальца. Лея бы раскусила обман. И сама не стала бы лгать.
Но – крифф! – почему она ничего не сказала о прошлом Бена? Как могла умолчать обо всем? Почему, почему заставила его, Лэндо, почувствовать себя круглым дураком?..
Единственный, на кого Калриссиан злился даже сильнее, чем на Бена и Рей, сильнее, чем на Лею, не сказавшую ему ничего – так это, пожалуй, на себя самого. За то, что так глупо влез в эту историю, ничего не разузнав толком.
И как ему быть теперь? Что делать с этими двумя? С последними джедаями, чтоб их!
Честно говоря, после рассказа Бена первым поползновением Калриссиана было схватиться за пистолет, и только мысль о способностях магистра Рен, которые так живописует молва по всей галактике, удержала его от сумасбродного шага. Сейчас, немного остыв, Лэндо готов был пожалеть о своем порыве – но как быть дальше? Пристрелить этого сукина сына у него все равно не хватит духа. Хотя бы потому что жаль попусту марать руки о первоорденскую мразь. Да и сам Бен едва ли позволит беспрепятственно себя прикончить.
Выгнать обоих взашей? Признаться, Лэндо думал об этом. Терпеть убийцу одного из лучших друзей у себя под боком – нет уж, увольте! На такое он не соглашался. Даже Лея не вправе просить его об этом. Однако существовала и другая, практическая сторона дела. Эти двое – единственные джедаи во всей галактике, последние оставшиеся в живых ученики Скайуокера. И если учесть их нынешнее положение – без друзей, без корабля, без гроша за душой, – выходит, что выгнать их – все равно что отдать прямиком в руки Сноука. Чего Лэндо, конечно, тоже не собирался делать.
И дальше держать Бена взаперти? Но до каких пор? Пока его темному высочеству это не надоест, и он не отыщет возможности освободиться? Отправить этих ребят к Сопротивлению? Нет, туда Бену дорога заказана…
Какой-то замкнутый круг!
В это время ожил комлинк. Начальник пропускного пункта вызвал хозяина станции, чтобы сообщить, что звездный разрушитель типа «Возрожденный» пересек границу системы Беспин.
Услыхав такие потрясающие новости, Калриссиан упал в ближайшее кресло и дико расхохотался. Вот что значит по-настоящему вляпаться! История тридцатилетней давности вдруг повторилась, да так живо, так явственно, что впору задуматься об иронии судьбы или – как там говорят джедаи? – о воле великой Силы… Но как бы то ни было, на сей раз Лэндо собирался поступить правильно.
Вскоре командирский шаттл Первого Ордена приблизился к планете и запросил разрешение на посадку.
Калриссиан лично вышел на платформу, чтобы встретить прибывших. Из шаттла показался небольшой отряд – около дюжины штурмовиков во главе с невысоким молодым офицером в строгой шинели, с полными румяными, как у девушки, щеками и темными волосами, разделенными на пробор.
– Добро пожаловать, господа, – Лэндо с показательным радушием протянул юноше руку для приветствия, но тот даже не подумал ответить.
– Лэндо Калриссиан? – прохладно осведомился он.
Мужчина широко улыбнулся и, отойдя на шаг, раскинул руки, как бы говоря: «Вот он, я».
– Лейтенант Дофельд Митака, адъютант генерала Армитиджа Хакса, – представился молодой имперец. – Я прибыл сюда с распоряжением от генерала.
– Я не имею чести знать генерала Хакса, – все так же дружелюбно возразил Лэндо.
– Разумеется, – отчеканил Митака, как и прежде, без единой эмоции. – Однако генералу Хаксу известно о вас. Генерал Калриссиан, герой битвы при Эндоре. Вторая «Звезда Смерти» погибла при вашем непосредственном участии, не так ли?
Тот простецки пожал плечами: «Да, было дело…»
Странно. Чем очевиднее в душе у Лэндо рос страх, тем веселее и беззаботнее становилось его лицо.
Митака замолчал ненадолго. Затем, смерив хозяина станции в высшей степени надменным взглядом, спросил:
– Мы можем где-нибудь поговорить наедине.
– Конечно. Пройдемте за мной…
Они направились в кабинет Калриссиана в сопровождении эскорта лейтенанта в полном составе.
Присутствие штурмовиков явно смущало сотрудников станции. При встрече с их процессией, чинно шествующей по коридорам, каждый заметно хмурился и опускал глаза. Однако сам Лэндо нарочно делал вид, будто не замечает вражеских солдат, по-прежнему старательно демонстрируя приподнятое настроение. Он уже распорядился, чтобы местная охрана проследила за молодыми людьми, запертыми в одной из гостевых комнат. Если Бен и Рей будут сидеть тихо, не высовываясь (а другого в их положении не оставалось), глядишь, нежданные гости о них так ничего и не узнают. Похоже, что этот розовощекий лейтенант не имеет ни малейшего представления, что они здесь.
Из последующей беседы Лэндо понял, что не ошибся. Митака в самом деле и знать не знает, что здесь, на станции скрываются ученики Скайуокера. Юноша явился сюда с другой целью.
–… Вы должны понять нас, – бесстрастно чеканил лейтенант пустые слова убеждения, даже не обращая внимания, слушает его собеседник или нет. – Одно из крупнейших газодобывающих предприятий во всей галактике должно находиться в руках Первого Ордена. Свободная продажа такого стратегически важного ресурса, как тибанна, может привести к новому росту терроризма…
Лэндо слушал, нахмурив брови, опустив голову и сцепив руки в «замок». Мускулы его лица были напряжены, а взгляд устремлен в одну точку. Весь его облик отражал тяжкие раздумья.
Все оказалось куда серьезнее, чем он полагал. Его станция, Облачный город, дело всей его жизни – вот что привлекло сюда врагов. Они боятся, что генерал Альянса будет тайно помогать Сопротивлению.
Что ж, все это можно было предвидеть, и право же, если бы Лэндо не был в последние недели так озабочен поиском пропавших детей; если бы не положил на это дело все свои силы, всю находчивость, которой был наделен от природы, он бы предусмотрел что-нибудь на такой случай.
– Даже Империя разрешала мне и моим людям беспрепятственно торговать, – возразил он, когда Митака умолк.
– Разумеется. Пока вы открыто не примкнули к Альянсу, – Митака с самодовольным видом постучал пальцами по столу. – Вам известно, – добавил он, помолчав немного, – что генерал Хакс благодаря своей выдающейся победе добился невероятного влияния. Сейчас он – второй человек в иерархии Первого Ордена после самого Верховного лидера.
– И что мне с того? – Лэндо нахмурился сильнее.
Митака наклонился к нему через стол и доверительным шепотом произнес:
– Поверьте, сейчас в его власти казнить и миловать. Вы должны и сами понимать, что находитесь в щекотливом положении. Хакс всего-навсего предлагает вам сделку. Реальную сделку с выгодными для вас условиями. Вы, генерал Калриссиан, уступаете нам Беспин, а Первый Орден взамен готов забыть о вашем преступном прошлом, о вашей былой принадлежности к террористической организации. Думаю, это должно устроить вас.
Лэндо, конечно, и сам это понимал. Понимал так хорошо, как этот мальчик, сидящий напротив, наверное, никогда бы не смог понять.
Покорив Корусант, этот ублюдок Хакс теперь опасается, что может не удержать завоеванных позиций. Всякий вор боится, что сам однажды будет обворован. Положение молодого генерала слишком шатко. Огромная флотилия Сопротивления дышит ему в спину. Он посреди вражеской территории. Хакс пытается укрепить свою власть, а заодно раз и навсегда заткнуть глотки тем, кто еще верен погибшей Республике.
Первый признак несостоятельности любого завоевателя – это попытка подло ударить в тыл. Сильный противник бьет открыто, а слабый – исподтишка. Хаксу пока не удалось полностью уничтожить Сопротивление, и он решил нанести удар по тайным союзникам своих врагов: политикам, предпринимателям, преступным авторитетам… Ведь известно, если у тебя не выходит сбить врага напрямую, стоит лишить его опоры – и он упадет сам.
И Лэндо, разумеется, тоже оказался в черном списке.
– Ну же, генерал, тут не о чем думать, – продолжал наседать Митака. – Наш звездный разрушитель в настоящий момент приближается к орбите Беспина. Вам угодно, чтобы вы и ваши служащие оказались в том же положении, что и набуанцы еще совсем недавно? Осада – жестокая вещь. Вы как бывший военный должны это понимать. Ваше согласие избавит обе стороны от ненужных хлопот.
На губах пожилого мужчины мелькнула горькая усмешка.
Когда-то контрабандист Лэндо Калриссиан случайно разжился целым выгодным предприятием; на чемпионате по игре в сабакк он лишился своего корабля, своего «Тысячелетнего сокола», но зато получил в качестве выигрыша Облачный город. Но с тех пор многое изменилось. Он посвятил этому бизнесу почти половину своей жизни, и сейчас при иных условиях согласился бы скорее умереть, чем добровольно отдать этим недоноскам свою станцию!
Однако сейчас за его плечами Бен и Рей. И если своей жизни Лэндо не жаль, то рисковать жизнями последних джедаев Калриссиан не должен был.
Он помолчал немного хмуро и упрямо. Не столько, впрочем, потому, что в самом деле испытывал сомнения – сомнений у него как раз не было, наоборот, в мозгу Калриссиана царила полная ясность, как теперь следует поступить, – сколько потому что ему требовалось изобразить сомнения, изобразить внутреннюю борьбу, иначе его быстрое согласие выглядело бы излишне подозрительно.
– Когда я должен передать станцию генералу? – глухо осведомился он.
– Немедленно. Интересы генерала представляю я, – Митака скромно покашлял себе в кулак. – Вы можете оставаться на станции еще некоторое время, чтобы завершить свои дела и помочь мне освоиться.
Лэндо не удержал нервной дрожи. Этот сопляк, похоже, и не думает убираться отсюда. Значит, вывести молодых людей втайне от него будет не так-то просто.
Митака поднялся на ноги.
– А теперь, генерал, предлагаю вам совершить небольшую прогулку. Мне бы хотелось, чтобы вы показали мне Облачный город.
Калриссиан беззвучно выругался. Сейчас ему меньше всего хотелось, чтобы имперцы разгуливали по станции. Но если отказать, лейтенант чего доброго решит исследовать ближайшие отделения самостоятельно. И к тому же отказ наверняка вызовет у него подозрения.
Из двух зол Лэндо благоразумно предпочел наименьшее.
– Разумеется, лейтенант, пойдемте.
Блуждание по коридорам и цехам станции растянулось больше, чем на час. Калриссиан добросовестно продемонстрировал Митаке все, что так или иначе имело отношение к производственному процессу – добыче тибанна из облаков Беспина, его дальнейшей переработке и сбыту. Он показал основное оборудование, рассказал об устройстве станции, о расположении цехов, системах репульсоров, благодаря которым Облачный город держится в верхних слоях атмосферы газового гиганта и т.п.
Имперец слушал внимательно, хотя наметанным глазом Лэндо подмечал, что тот понимает с его слов куда меньше, чем пытается показать. Иногда он приговаривал:
– Не правда ли, генерал, обстоятельства сложились просто удивительно! Герой Гражданской войны, один из руководителей Альянса… могли ли вы подумать, что однажды вам все-таки придется уступить Империи?..
Калриссиан успел определить, что этот юнец принадлежит к породе людей, которая хорошо известна каждому. Она встречается повсюду. Таких людей называют как угодно – «миньонами», помощниками, спутниками, друзьями сияющих особ. Но нужны они лишь для того, чтобы собственной ничтожностью подчеркивать величие тех, кого они сопровождают. Их первоочередная обязанность – стоять в тени, жмуря глаза, чтобы не ослепнуть от чужого великолепия. От них не требуют многого, только быть теми, кто они есть. От шутов их отличает одно-единственное обстоятельство: у шутов имеется естественная защита, шуты отлично сознают, кто они. «Миньоны» лишены этой защиты; иные их них всерьез верят, что играют некую важную роль. У шутов нет и не может быть самолюбия. У «миньонов» самолюбие есть, и оно часто кровоточит.
Угадать одного из таких «миньонов» в Дофельде Митаке было не так уж и трудно. Этим людям свойственно особо надменное отношение к посторонним – к тем, кто не знает, кто они есть на самом деле. Так они – часто интуитивно – пытаются компенсировать свою малость. Митака говорил и держался с таким высокомерием, которое встречается или у истинно благородных господ, или у полных ничтожеств. Этот лейтенант не был ни благородным, ни великим. Значит, его чванливое поведение и горделивый тон – не более чем пыль в глаза.
Лэндо нисколько не обижался на молодого человека. Он глядел на Митаку с легкой улыбкой, смешавшей в себе сострадание и насмешку.
Все это время Калриссиан пытался увести своего гостя как можно дальше от жилых отсеков, однако в окончании Митака пожелал осмотреть и их. Он молча повернул в нужную сторону. Бывший хозяин станции не успел ничего возразить.
Разумеется, вооруженные люди и боевые дроиды, которые стояли рядом с одной из дверей, тотчас привлекли внимание лейтенанта.
– Генерал, – обратился он к Лэндо, – что там за дверью?
Калриссиан, готовый к этому вопросу, не поведя и бровью ответил:
– Основной генератор. Нам с вами опасно туда заходить, лейтенант. Можно схлопотать высокую дозу облучения.
Столь нелепое объяснение не вызвало у Митаки ничего, кроме скепсиса. Быть может, он и был ничтожеством, но дураком его бы не назвал никто.
– Почему потенциально опасный объект расположен в жилой зоне?
Лэндо ответил что-то об особом удобстве этой части станции с технической точки зрения. Лейтенант пропустил его объяснение мимо ушей, заранее сочтя эти слова полнейшей чушью. Интуиция, которая, несмотря на все недостатки Дофельда Митаки, была ему все-таки свойственна, уже не желала умолкнуть – она подсказывала, что Калриссиан явно что-то скрывает.
Митака приблизился еще немного и, остановившись на самой границе энергетического поля, холодно приказал:
– Впустите меня.
Сопровождавшие лейтенанта штурмовики тотчас вскинули оружие, предваряя поползновение охранников воспротивиться приказу. Дроиды тоже ощетинились винтовками.
Теперь обе стороны выжидательно глядели на Лэндо.
– Поверьте, лейтенант, – выдавил тот, – то, что находится внутри, едва ли придется вам по вкусу.
– А это уж позвольте мне решить самому, – ядовито отозвался Митака.
Калриссиан тяжело вздохнул и наконец приказал отпереть. И тут же незаметно для других сунул руку за пояс, где хранил карманный бластерный пистолет.
Один из охранников-людей деактивировал дефлекторный щит и ввел специальный код, чтобы открыть дверь.
Внутри было темно. Необычайно темно. Даже лампы ночного освещения оказались выключенными. Жгучая смесь запахов тотчас ударила в ноздри лейтенанту. Тут был запах алкоголя вперемешку с другим, который знаком, должно быть, каждому человеку на подсознательном уровне – горячим, кисловатым запахом вожделения.
Кто бы ни находился в этой комнате – чуть слышное дыхание, доносившееся из темноты, ясно свидетельствовало, что тут прячут живое существо, вероятно, пленника, – он был с женщиной совсем недавно.
– Кто здесь? – выкрикнул лейтенант за мгновение до того, как включившийся свет неприятно резанул по глазам.
Проморгавшись, Митака наконец сумел отчетливо различить в дальнем углу комнаты две фигуры – мужскую и женскую. Молодой мужчина в одной нижней рубахе сидел на постели с раздраженным видом, щурясь от яркого света. Его спутница застыла у стены поодаль. В ее коротких темных волосах царил беспорядок, а худенькое обнаженное тело кое-как прикрывала обернутая вокруг груди простыня. Оба выглядели растерянными и раздосадованными; они не имели ни малейшего представления, кто к ним вломился.
По лицу лейтенанта можно было ясно прочесть, что тот готов провалиться сквозь землю. Понимание того, в каком глупом, наиглупейшем положении он оказался – причем, исключительно по собственной прихоти – стало тяжелым испытанием для его и без того болезненной гордости. Он ожидал увидеть тут кого или что угодно, но никак не влюбленную парочку.
Лэндо давился смехом, последними усилиями удерживая на лице маску серьезности. Браво! Лучшего способа унизить этого болвана, Митаку, и отделаться от него, наверное, невозможно придумать. Он, конечно, предполагал, чем кончится дело, когда позволил Рей разделить заточение с Беном, но кто бы мог подумать, что все сложится так удачно?..
– Надеюсь, теперь ваше любопытство удовлетворено, лейтенант, – с долей ехидства осведомился Калриссиан. – А ведь я предупреждал вас. Я говорил: то, что внутри, вряд ли вас обрадует…
Митака поглядел ему в глаза, едва сдерживая гнев от мысли, что он только что сделался посмешищем. И не только в глазах чужаков, но и перед собственными солдатами.
– Генерал, кто это? – почти взвизгнул он.
– Всего-навсего сын моего друга. Он давеча приехал ко мне погостить вместе со своей невестой.
В глазах Лэндо плясали искры озорства.
– Какого хатта тут творится? – вдруг недовольно проворчал Бен, решив, по всей видимости, включиться в игру. – Лэндо, кто все эти люди?
Сжигаемый бессильной яростью Митака рявкнул штурмовикам, чтобы те обыскали комнату, а этих двоих держали на прицеле, не спуская глаз. Дофельд хорошо понимал, что ему теперь нужно сделать хоть что-нибудь, чтобы не выглядеть совсем уж круглым дураком. Коль скоро он по незнанию начал этот спектакль, то теперь следует довести начатое хотя бы до какой-нибудь логической развязки.
В конце концов, так ли на самом деле все просто? Тогда почему этих голубков держали взаперти под охраной?
Штурмовики принялись рыскать по комнате, переворачивая вверх дном все, что попадалось им на пути с таким остервенением, как будто подсознательное стремление их молодого командира отплатить за унижение каким-то образом передалась и им.
