Текст книги "Никому не позволю (СИ)"

Автор книги: Рада Девил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 57 страниц)

– Сегодня суд над профессором Снейпом, я выступаю на нем в качестве свидетеля, – попробовал успокоить разбушевавшуюся учительницу Поттер, стараясь не думать, что у нее есть какие-то другие причины, кроме желания заставить студента вернуться в класс.

– Я об этом уведомлена. Но слушание назначено на два пополудни, – профессор МакГонагалл глядела почти безразлично – не холодно, не недовольно, а так, словно ее эмоции высохли, превратившись в пыль, и она просто забыла, что людям положено сочувствовать или хотя бы пытаться сопереживать попавшим в неприятность. Лишь легкий налет странной брезгливости демонстрировал, что она все-таки не бездушный голем. – Так что, мистер Поттер, вы вполне в состоянии посетить еще пару уроков до того, как отправитесь в Министерство. Альбус, как ты можешь потворствовать такому безответственному поведению? Я сейчас вызову Поппи, она присмотрит за тобой…

– Нет! – прервал ее Гарри. – Не нужно никого звать. Мадам Помфри уже была здесь и дала свои рекомендации. Скоро придет миссис Уизли. А мне необходимо подготовиться к суду, поэтому на занятия я не пойду, – Гарри сжал пальцы в кулаки, чтобы не сорваться – он и так был на пределе, но пить успокаивающее зелье сегодня не рисковал. Он опасался влияния на свою сопротивляемость Веритасеруму – мадам Багнолд поступил предварительный запрос от стороны обвинения о его согласии на применение сыворотки правды.

– Почему же вы не предупредили меня заранее?

– Но вы сами только что сказали, что знаете о заседании, так зачем бы я еще что-то говорил? – удивился Гарри. – Профессор МакГонагалл, простите, но я не понимаю, почему вы не даете мне вздохнуть?

– Потому что вы забросили учебу, возомнив себя спасителем всех обиженных и угнетенных. Профессор Снейп вполне способен ответить за свои проступки и без вас.

– Проступки? Он спас всех от Волдеморта! – Поттер неверяще уставился на поспешно ретировавшуюся МакГонагалл, которая держалась так, словно уличила его в чем-то предосудительном.

– Гарри, мальчик мой, нам не стоит отвлекаться, – подал голос Дамблдор. – Боюсь, до Минервы дошли какие-то пересуды, – сделал он вывод, проводив пристальным проницательным взглядом коллегу. – Она всегда была нетерпима к однополым отношениям. Помню, как она мне в прошлом устроила знатную выволочку за мои предпочтения. Сейчас у нее выражение лица точь-в-точь такое же, как и тогда.

– Считаете, кто-то намекнул ей, что мы с Северусом… – Гарри, осознав признание Дамблдора, не договорил фразу. Он лишь задумался над тем, что же их ожидает впереди, если даже теперь, когда еще ничего между ними не было, на него собственный декан взирает как на уродливую букашку.

– Люди бывают жестоки. Но ты ведь не… – Дамблдор замолчал, понимая, что Гарри сам должен выбрать свой путь.

– Я не брошу его, если он позволит мне оставаться рядом с ним, – заверил Поттер, постепенно приходя в себя после открывшейся ему «обратной стороны» счастья, к которому он стремился. – Не все же будут себя вести как МакГонагалл.

– Конечно, нет. В мире полно прекрасных людей, и они примут тебя таким, какой ты есть, – Дамблдор тепло ему улыбнулся, вселяя надежду на лучшее.

========== Глава 91 ==========

Второе заседание Визенгамота по делу обвинения мистера Снейпа в целом ряде преступлений началось в срок. Окинув зал сосредоточенным взглядом, Гарри заметил новые лица. Мадам Багнолд и Дамблдор, проанализировав итоги первого слушания, не посчитали необходимым вносить изменения в состав свидетелей, а вот Аддерли поступил иначе. Он вызвал других, тех, кого не было в прошлый раз, и это несколько настораживало, особенно учитывая личности приглашенных – мадам Помфри и профессор МакГонагалл. Если увидеть школьного колдомедика большим сюрпризом все же не оказалось, принимая во внимание ее дальнее родство с Аддерли, то вот застать декана Гриффиндора на стороне обвинения стало для Гарри почти ударом. МакГонагалл, зная, как важен этот процесс для Дамблдора, и словом не обмолвилась о том, что будет присутствовать на суде, к тому же не воспользовалась камином (единственный, связанный с общей сетью, находился в кабинете директора), а ушла из школы через Хогсмид, будто специально скрывала этот факт. А уж то, с каким гордым и независимым видом МакГонагалл смотрела перед собой, и вовсе выбивало из колеи. Даже мадам Помфри, столкнувшись с Гарри глазами, виновато потупилась, хотя и прекрасно осознавала его неприязнь к себе. Зато МакГонагалл, сжав губы в куриную гузку и задрав подбородок так, словно ей давил ворот мантии, сохраняла видимость абсолютного спокойствия, как человек, твердо уверенный в том, что поступает правильно.

– Думаешь, ее пригласили, чтобы дать оценку профессиональным качествам Снейпа? Они же вечно конфликтовали, – заметив, куда уставился Поттер, шепотом поинтересовалась Гермиона. – Может, и нам следовало позвать кого-нибудь из профессоров?

– Вряд ли речь пойдет о том, какой Снейп язвительный и предвзятый, – покачал головой Рон, услышав слова подруги. – Здесь это ничего не даст. Скорее, она подтвердит, что в начале года Снейп был фактическим директором, а следователь из этого сделает вывод, что тот вошел во вкус и теперь жаждет занять директорскую должность, в чем ему мешает Дамблдор.

– Не исключено, – Гарри тяжко вздохнул. – Только что-то мне подсказывает, что это еще не все, она… – договорить он не успел – секретарь заседания призвал всех к тишине, открывая слушание.

Сперва Аддерли поднял вопрос об участии подсудимого в гонениях на магглорожденных студентов и установлении в Хогвартсе несправедливого режима, при котором многие учащиеся были лишены возможности получать образование в полном объеме. Как и предполагал Рон, МакГонагалл выступила свидетелем наравне с Захарией Смитом и Теодором Ноттом. Смит рассказал, как его чуть не покалечили профессора Кэрроу, подчинявшиеся Снейпу, но после вмешательства Багнолд признал, что не видел документов и не слышал объявлений о том, что профессор Снейп ответственен за действия других преподавателей – одним словом, все его показания основаны на личных домыслах. Нотт подтвердил, что факультет Слизерин имел привилегии вплоть до лучшего качества питания, однако под давящим воздействием взгляда адвоката Снейпа уточнил, что разнообразие блюд на их столе обеспечивалось родителями по специальному разрешению Попечительского совета, а не школой. МакГонагалл заявила, что некоторые преподаватели абсолютно не повиновались директору Дамблдору, слушая лишь распоряжения Снейпа, в этом учебном году назначенного заместителем директора.

– Как мистер Снейп реагировал на подобное?

– Профессор Снейп не возражал против данного положения дел, зачастую он просто игнорировал присутствие директора Дамблдора, присваивая себе его полномочия, – МакГонагалл старалась не встречаться взглядом ни с Поттером, ни с прочими свидетелями защиты. К тому же по сути ее показания являлись правдой, а то, что ей недосуг было задуматься над причинами – это останется на ее совести.

– Вы не предполагаете, что это связано с ухудшением самочувствия директора Дамблдора? – Аддерли плавно перевел всех к рассмотрению очередного пункта обвинения.

– Протест! Суд не оперирует такими понятиями, как предположения и догадки, нам необходимы факты, – сделала замечание Багнолд.

– Профессор МакГонагалл, это было связано с болезнью директора? – перефразировал Аддерли свой вопрос, недовольно покосившись на адвоката.

– Альбус Дамблдор тогда ничего не говорил о своем здоровье, но, возможно, его специально…

– Протест! – снова вклинилась Багнолд, перебивая МакГонагалл. – Защита напоминает, что суд не интересуют домыслы.

– Профессор МакГонагалл, вам известны случаи, когда мистер Снейп занимался целительством? Расскажите о них.

– Иногда он варил для коллег лекарственные зелья, – МакГонагалл на миг замолчала, но потом все же уточнила, не желая быть необъективной: – Если его просили.

Аддерли произнес вдохновенную пятиминутную речь, сводившуюся к тому, что он обладает неопровержимыми сведениями о случаях применения незаконного целительства мистером Снейпом, а затем вызвал для дачи показаний мадам Помфри.

– Будьте добры, сообщите высокому суду, кого лечил мистер Снейп, нарушая установленные правила.

– Профессор Снейп регулярно, не советуясь со мной, давал студентам своего факультета – слизеринцам – витаминные составы, чтобы они, вынужденные проживать в подземельях, меньше болели. Насколько я слышала, он в октябре снабжал какими-то зельями мистера Поттера, – мадам Помфри зыркнула на Гарри, вероятно, намереваясь убедиться, что он не целится в нее волшебной палочкой, как когда-то в гриффиндорской спальне. – А еще в течение года он занимался лечением профессора Дамблдора.

– Остановитесь подробнее на истории с зельями для мистера Поттера, – Аддерли светился так, точно он напал на важный след.

– Я не знаю, что именно варил профессор Снейп, но мистер Поттер наотрез отказался обратиться в больницу Святого Мунго, а вскоре уже не выглядел больным. За обеденным столом кто-то упоминал, что его лечил профессор Снейп, которому, видимо, удалось подобрать для мистера Поттера действенное снадобье.

– Это ваш личный вывод или, может быть, профессор Снейп вам или в вашем присутствии об этом рассказал? – Багнолд лениво перекладывала свои бумаги, словно ее не очень и интересовал ответ на вопрос.

– Нет. Он ничего не говорил. Но такое состояние, какое было у мистера Поттера, само по себе не проходит. Его показатели указывали на серьезные отклонения. Поэтому напрашивается заключение…

– Высокий суд, прошу взять во внимание, что обвинение нам усиленно навязывает субъективные данные, озвученные его свидетелями, – подняв руку, предлагая мадам Помфри замолчать, отчеканила Багнолд. – К тому же я не получала запроса на разрешение обсуждения здоровья мистера Поттера, являющегося свидетелем защиты.

– Мадам Помфри, что вы можете сообщить о лечении директора Дамблдора? – мысленно ругаясь, задал очередной вопрос Аддерли. Он же битый час вбивал Поппи в голову, как она должна отвечать, а та все равно его подвела. – Поясню для высокого суда – год назад профессор Дамблдор был поражен проклятием… – Аддерли, заглянув в записи, зачитал сложное название вредоносных чар. – Сейчас его самочувствие крайне неудовлетворительное. Разрешение на разглашение целительских выводов без озвучивания данных диагностики получено, – бросив злобный взгляд на Багнолд, уточнил он. – Итак, мадам Помфри, вам слово.

– Профессор Снейп ни разу за год не пришел ко мне хотя бы за консультацией, занимаясь лечением директора самостоятельно. Профессор Дамблдор утверждает, что ему требовалось сохранить свое состояние в тайне, но ведь нужно было только попросить – и я бы никому ничего не рассказала, зато помогла бы ему сберечь здоровье.

– То есть вы считаете, что мистер Снейп намеренно не принимал необходимых мер? – Багнолд склонила голову к плечу, ожидая ответа.

– Нет, я не думаю, что он делал это специально. Но он не целитель, он – зельевар. Он не имел права лечить. Ему следовало обратиться к профессионалам, – стояла на своем Помфри.

– Кому «ему»? Профессору Снейпу или профессору Дамблдору?

– Д-директору, я полагаю, – мадам Помфри заметно нервничала, когда вопросы задавала Багнолд. Однако, похоже, получив от Аддерли, на которого все время смотрела, какой-то знак, она заявила: – Но я уверена, что если бы я занималась лечением, то сейчас профессор Дамблдор не лежал бы при смерти, – по залу пронеслись возгласы отчаяния – большинство судей не знали, что дела обстоят настолько плохо.

– Мадам Помфри, вы можете конкретно указать, что неверно делал профессор Снейп, давая советы и изготавливая лечебные составы по заказу профессора Дамблдора? Может, назовете зелье, которое ни в коем случае нельзя было рекомендовать, или наоборот – то, что справилось бы удачнее, чем предложенные профессором Снейпом?

– Я… Нет, не назову что-то конкретное, но я бы профессиональнее проследила за состоянием пациента. Зелья были правильными, но…

– Мадам Помфри, вы признали, что лечение, выбранное для себя профессором Дамблдором, было верным. Зелья для Больничного крыла Хогвартса уже на протяжении многих лет варит профессор Снейп. Из этого следует, что вы пытаетесь нам доказать, будто, спаивая профессору Дамблдору те же зелья, которые он до сих пор и принимает, сваренные тем же профессором Снейпом, смогли бы добиться лучших результатов? Иными словами, в ваших руках любое снадобье становится панацеей, способной поставить на ноги умирающего? Вы чем-то так особенны, чтобы именно ваше присутствие при равенстве всех других обстоятельств повлияло на качество исцеления больного? – Багнолд не таила торжества, заметив, как помотала головой Помфри, отказываясь озвучивать свой ответ. – Защита требует приобщения протокола допроса профессора Дамблдора по рассматриваемому вопросу, проведенного следователем мистером Аддерли и по каким-то причинам скрытого от суда. Вот его копия, – Багнолд протянула секретарю свиток. – В нем четко зафиксировано, что профессор Дамблдор предпочел заниматься самолечением, советуясь с зельеваром. Таким образом, действия мистера Снейпа нельзя квалифицировать как нарушение закона о целительстве.

– Несмотря на то, что его советы привели профессора Дамблдора на смертное ложе? – Аддерли мог сколько угодно провоцировать Багнолд – та оставалась спокойной и уравновешенной.

– Для этого вам придется доказать, что мистер Снейп имел умысел на причинение вреда профессору Дамблдору. Однако, учитывая правильность выбранных средств для поддержания здоровья, что только что засвидетельствовала мадам Помфри, подобное предположение даже звучит абсурдно, – не сдавалась адвокат, не позволяя сбить себя с толку.

– Мистеру Снейпу не терпелось занять должность директора Хогвартса. Мы уже слышали мнение его коллеги, подтверждающее это допущение, – взгляд Аддерли выдавал его жажду поквитаться с Багнолд, позабыв о самой причине их спора.

– Вы сами признаете, что это – допущение, не имеющее под собой никаких реальных оснований, – парировала адвокат.

– Для дачи показаний вызывается главный целитель Сметвик, – отвернувшись от Багнолд, объявил Аддерли.

Спустя десять минут, когда Сметвик поделился с судьями объективными данными по заболеванию и лечению Дамблдора, Аддерли спросил:

– Как специалист, скажите – было ли правильно с самого начала выбрано лечение мистером Снейпом?

– Я не располагаю материалами динамики воздействия проклятия в течение всего периода недомогания. Но на текущий момент профессор Дамблдор принимает верный состав зелий, и дополнительные средства для стабилизации его состояния не требуются, – Сметвик по большому счету не понимал, зачем его позвали в суд – все, что он рассказал, было и в его отчете.

– То есть вы признаете, что если бы целители приступили к лечению сразу после поражения профессора Дамблдора проклятием, то результат мог бы быть иным? – Аддерли даже задержал дыхание – ему нужно было услышать такое необходимое «да».

– Не исключено, – хмуро согласился Сметвик, но не позволил следователю его перебить, добавив: – Скорее всего, тогда профессор Дамблдор уже давно был бы мертв. Как я и отметил в своем отчете, профессор Снейп очень профессионально и самое главное – вовремя оказал первую помощь, надежно заблокировав действие проклятия.

Аддерли слегка изменился в лице, он только и того, что не ругался вслух, ясно осознавая, что у него остался один-единственный шанс, чтобы добиться хоть мало-мальского прогресса в осуждении действий Снейпа. О заключении в Азкабан речь уже, похоже, не шла, разве что получится вырвать согласие суда на итоговый допрос под Веритасерумом и там удастся что-нибудь выудить. Стремясь побыстрее настроить судей против Снейпа, Аддерли тут же перешел к следующему и последнему пункту обвинения.

– У обвинения есть основания полагать, что мистер Снейп, возможно, на протяжении долгого времени имел интимную связь с мистером Поттером – его студентом, который совсем недавно пересек границу совершеннолетия. Для дачи показаний вызывается Захария Смит.

Услышав, кто будет свидетельствовать, Гарри недоуменно посмотрел на Рона – тот лишь пожал плечами, давая понять, что не догадывается, что еще выдумал Аддерли.

– Расскажите, что вам известно о мистере Поттере, что указывало бы на его особые отношения с мистером Снейпом?

– Что у него со Снейпом – не имею представления, – Захария явно не очень горел желанием отвечать и уже жалел, что во время работы следственной комиссии в школе наговорил им лишнего. – Мне Невилл Лонгботтом как-то сказал, что Поттер в октябре часто не ночевал в факультетской спальне. Он, в смысле – Поттер, тогда и уроки пропускал, жаловался, что голова болит. Все считали, что он в Больничном крыле, но туда попал наш друг – а Поттера там и нет. Больше ничего не знаю.

– У защиты есть вопросы к свидетелю?

– К свидетелю нет, а к вам – есть. Почему для дачи показаний не был вызван мистер Лонгботтом, на которого ссылается мистер Смит? – Багнолд после изучения материалов дела встретилась с Невиллом и знала ответ на этот вопрос.

– Он отказался, – процедил сквозь зубы Аддерли.

– Да, он отказался. Так как речь идет не о подследственном, то заставить мистера Лонгботтома прийти в суд мы не можем, но поговорить с ним нам не запрещено. В беседе со мной мистер Лонгботтом отметил, что по ночам он спит, а не следит за друзьями, – Багнолд проводила взглядом отправившегося на место Смита. – Таким образом, последнее свидетельство надо квалифицировать как пересказывание слухов, достоверность которых неизвестна.

– Профессор МакГонагалл, – Аддерли изобразил приглашающий жест рукой, сил на традиционную фразу представления свидетеля у него не было – Багнолд выводила его из себя каждым своим словом. – Что вы способны сообщить по интересующему нас вопросу?

– Мистер Поттер действительно не ночевал в спальне несколько раз, о чем я знаю от его соседей по комнате. Я однажды случайно увидела, как он перед самым отбоем зашел в личные покои профессора Снейпа и долго оттуда не выходил, – МакГонагалл говорила сухо, не приукрашивая сведения эмоциями, так, словно ей и дела не было до сказанного. Но глаза выдавали ее – в них светились непримиримость и крайнее осуждение. – На следующий день повторилось то же самое. Как вы понимаете, я не сидела под дверью – мне есть чем заняться и кроме этого. Однако я расспросила его сокурсников, и они не скрывали, что в те ночи мистер Поттер так и не возвращался к себе.

– И что вы, как декан факультета, на котором обучается мистер Поттер, предприняли по этому поводу? – Аддерли заметил, что привлек внимание судей.

– Я обратилась к директору Дамблдору и ознакомила его со своими подозрениями о неподобающем поведении студента и преподавателя. Но он заявил, что в курсе происходящего, что это не мое дело и чтобы я не вмешивалась, – ответила МакГонагалл и недовольно поджала губы.

– И вы не стали ничего выяснять ни у мистера Снейпа, ни у мистера Поттера? – вступила в игру Багнолд.

– Нет. Раз это не мое дело, то пусть занимаются, чем хотят.

– Судьба студента вашего факультета – это ваша забота, – припечатала Багнолд. – Насколько я знаю, мистер Поттер оставался на каникулы в Хогвартсе. Скажите, сейчас, когда мистер Снейп находится под следствием и его свобода ограничена, где ночует мистер Поттер? Он спит в факультетской спальне?

– Нет. В директорских покоях, – выдавила из себя МакГонагалл.

– Так вот почему профессор Дамблдор попросил вас не вмешиваться, он сам имеет виды на мистера Поттера? – в зале раздался смех, а Багнолд спокойно резюмировала: – Предубеждение никогда не дает правильной картины мира. У меня больше нет вопросов.

– Итак, мы выяснили, что мистер Поттер проводил ночи вместе с мистером Снейпом, – начал подводить итоги допросов Аддерли.

– Вы сами им свечку держали? – выкрикнули из зала. – Не перекручивайте факты.

– Мистер Поттер проводил ночное время в апартаментах мистера Снейпа, – поправил себя Аддерли, отыскивая взглядом того, кто сделал ему замечание. – Это дает основания задуматься – так ли невинно было то, чем там занимался с ним его преподаватель. Мало того, что подобное поведение нарушает всяческие школьные правила и нормы морали, так еще и может оказаться настоящим преступлением. Мы не должны закрывать глаза, когда творится беззаконие. Требуется уточнить, как долго длится их связь и не имело ли место принуждение или манипулирование подростком, попавшим в сексуальную зависимость. С целью установления истины для дачи показаний вызывается мистер Поттер.

========== Глава 92 ==========

Гарри вышел к трибуне, за которой выступали свидетели, и приготовился дать отпор настырному Аддерли, успевшему уже сделать далекоидущие выводы и облить их с Северусом ведром помоев с подачи МакГонагалл.

– Мистер Поттер, вы действительно проводили ночные часы в покоях мистера Снейпа?

– Да, – Гарри брезгливо скривился, увидев, как расцвел Аддерли, услышав его ответ.

– И что вы там делали?

– То же, что и в кабинете директора – спал.

– Мистер Поттер, сообщите судьям, чем вызвана такая необходимость? Или это просто ваша прихоть? – Багнолд хотелось стереть с лиц некоторых судей похабные усмешки. Она при подготовке к процессу, узнав, что Поттер не ночевал в своей постели, тщательно расспросила его о причинах подобного поведения. Если ей и не сказали всей правды, то предложенная версия выглядела вполне реальной. Однако она надеялась, что на суде не дойдет до выяснения подробностей.

– В последнее время я ночую в директорском кабинете, потому что ухаживаю за Альбусом Дамблдором. Так сложилось, что он стал для меня близким человеком: как учитель, наставник и, в конце концов, как дедушка, которого у меня никогда не было. Моя компания ему нравится, поэтому считаю, что имею право находиться с ним рядом и помогать. В октябре я действительно несколько ночей оставался в кабинете профессора Снейпа. С приближением даты проведения ритуала, избавившего нас от Волдеморта, о чем теперь известно всем, у меня от переживаний начали сдавать нервы, и мне снились кошмары. Зелье сна без сновидений постоянно пить нельзя. Объяснить своим друзьям по комнате, что со мной творится – я тоже не мог. Профессор Снейп позволял лечь спать на диване в его кабинете – там я, по крайней мере, не дергался, что мне будут задавать неудобные вопросы, почему я кричал во сне. Нам требовалось сохранить подготовку к операции в строжайшей тайне.

– Благодарю, – Багнолд кивнула, давая понять, что с ответом Гарри справился.

– И тем не менее мы не можем брать на веру эти слова, – Аддерли опять сел на своего конька. – Запуганный подросток еще и не то скажет, опасаясь за свою жизнь, – по рядам снова раздались звуки приглушенного смеха, но от громких комментариев по поводу запуганности того, кто по своей воле отправился к Волдеморту, чтобы уничтожить его, весельчаки отказались. – Подобные правонарушения из-за их специфичности, как правило, расследуются с использованием Веритасерума. Мистер Снейп не согласился добровольно выпить сыворотку правды. Так как министром не было одобрено ходатайство об использовании Веритасерума во время допросов мистера Снейпа и мистера Поттера, то обвинение обращается к суду с просьбой посодействовать в этом вопросе для установления истины, – Аддерли внимательно всматривался в лица судей. Его сердце постепенно наполнялось триумфом – все же большинство судей предпочитало то ли разобраться в истории до конца, то ли просто потешить свое любопытство, но они явно склонялись к мнению принять его предложение, а значит, разрешение сейчас будет в кармане.

– Защита предупреждает высокий суд, что мистер Снейп и мистер Поттер связаны множеством обетов неразглашения, – Багнолд одарила Фоули выразительным предостерегающим взглядом. – Поэтому, если будет вынесено решение о применении Веритасерума, мы настаиваем, чтобы опрашиваемые во время дачи показаний под действием зелья находились под заклятием глухоты, дабы никто не мог воспользоваться их уязвимым положением и, задав неподходящий вопрос, навредить им. А также список вопросов, на которые обвинение желает узнать ответ, должен быть предварительно с ними согласован. Это обычная практика в таких случаях. Ни мистер Снейп, ни мистер Поттер не являются преступниками, чтобы Веритасерум к ним применялся насильственно.

Через пять минут судьи проголосовали за то, чтобы пустить в ход сыворотку правды с обязательным учетом всех требований защиты. Еще полчаса ушло на согласование формулировок вопросов и их написание на отдельных листах, которые будут вручаться временно потерявшим слух допрашиваемым. Особенно упорно Аддерли пытался навязать вопросы для Снейпа о его пожирательской деятельности, но большинство судей воспротивились, обосновав свой отказ тем, что изначально испрашивалось разрешение на применение Веритасерума для выяснения истины по конкретному пункту обвинения. Да еще и Багнолд сослалась на один из протоколов допроса, где Снейп четко заверил – вся его деятельность шпиона плотно опутана множеством обетов, в том числе и о неразглашении. Так что в этом плане ничего не вышло.

Первым для дачи показаний под воздействием Веритасерума Аддерли вызвал Поттера, объяснив, что в зависимости от полученных ответов суд может принять решение о расширении списка вопросов Снейпу. Гарри заклинанием лишили слуха, и он на пару секунд, попав в идеальную тишину, запаниковал, что не услышит собственных слов. В голове билась мысль – почему ни Багнолд, ни Дамблдор не предупредили его о том, что допрос будет проводиться при подобных условиях? Он посмотрел на адвоката, стараясь не выдать своего упрека, но ее успокаивающий взгляд быстро заставил его собраться. От внимания некоторых судей не ушло его состояние, и они подобрались, словно ожидали узнать что-то особенное, видимо, посчитав поведение Поттера за признание вины Снейпа. Три капли Веритасерума упали на язык Гарри, и он тут же ощутил, как его сознание цепенеет – казалось, что это зелье было гораздо действеннее того, на котором он испытывал свои способности ему сопротивляться. Для преодоления влияния зелья явно требовалось больше времени, чем это понадобилось при экспериментировании. А может, дело было не в зелье, а в обстановке?

Аддерли зачитал вопрос с пергамента и вручил его Поттеру. Сама размеренность процедуры и дала Гарри необходимые и такие ценные секунды, чтобы прийти в себя и сбросить цепкую хватку Веритасерума на своей воле. Опустив взгляд на записку, Поттер понял, что его пока что только проверяют на воздействие снадобья правды.

«Директора Хогвартса зовут профессор Снейп?»

– Нет.

«Что вы делали по ночам в спальне мистера Снейпа?»

– Я ни разу не был в его спальне.

«Профессор Снейп когда-нибудь обнимал вас, гладил по голове, целовал или дотрагивался до ваших интимных мест руками или другими частями своего тела?»

– Нет, никогда, – было весьма непривычно не слышать своего голоса, вообще ничего не слышать, хотя разум утверждал, что ты все же что-то произнес. Гарри только очень надеялся, что он произносит именно то, что нужно.

«Вам приятно, когда профессор Снейп прикасается к вам, лаская вас?»

– Не знаю, он так не делал, – вопросы задавали в произвольном порядке, словно специально перетасовали их, чтобы сбить с толку.

«Профессор Снейп говорил вам о том, что любит вас или симпатизирует вам, что вы ему нравитесь?»

– Нет.

«Вы любите профессора Снейпа?»

– Нет.

Еще с дюжину вопросов на все те же вариации «любит – не любит», «делал – не делал» Гарри одолел за считанные минуты.

«Профессор Снейп проявлял к вам особое отношение? Когда и какое?» – прочел Поттер на следующей записке, и тут его слух взорвался десятками звуков, показавшихся необычно громкими после принудительной глухоты. На миг Гарри растерялся, стоит ли в этом признаваться? Вдруг его таким образом хотят подставить, проверяя, действует ли на него Веритасерум? Но потом зыркнул на часы на своем запястье, благо, когда в твоих руках пергамент с вопросом, сделать это незаметно было проще простого, и сообразил, что работа зелья по всем расчетам должна была закончиться. Он по совету Дамблдора с самого начала, как только вышел на свидетельское место, держался предельно бесстрастно, чтобы предполагаемая заторможенность из-за сыворотки правды не бросалась в глаза. Так что после секундных размышлений решил, что все-таки нужно сознаться.

– Ко мне вернулся слух, – словно через силу, имитируя освобождение от влияния Веритасерума, произнес Поттер, отрывая взгляд от записки и переводя его на Багнолд – та кивнула, подтверждая, что все идет как надо. – Я отвечу на вопрос? – он продемонстрировал пергамент в своих руках, давая понять, что и Веритасерум на него не действует. – Да. Профессор Снейп проявлял ко мне особое отношение. Он защищал меня от Волдеморта, рискуя своей жизнью. Будучи равнодушным, на такое не отваживаются. Но он знал, что от меня зависит будущее магической Британии, поэтому его особое отношение вполне оправданно. Еще о чем-то хотите спросить?

– Нет, займите свое место в зале.

***

Выслушав ответы Поттера на целый ряд с таким усердием составленных заранее вопросов, содержавших иногда хитрые ловушки, Аддерли пришел к выводу, что провалил процесс. Надежды на признание вины Снейпа практически не осталось, и тогда он решился на отчаянный шаг. Невзирая на то, что некоторые судьи заявляли, будто выяснили уже достаточно, он все же настоял на том, чтобы провести допрос Снейпа под действием Веритасерума.

– Мы услышали лишь о том, как мистер Поттер относится к их отношениям. Но он еще слишком молод и мог не распознать истинных намерений мистера Снейпа, являющегося педагогом со стажем, а следовательно, имеющим богатый опыт в вопросах подростковой психологии, – Аддерли обливался холодным потом, осознавая, что он собрался совершить, но иного выхода не видел – Фоули пообещал вышвырнуть его из Министерства, если он провалит слушание, и эти угрозы показались более реальными, чем те, на которые не поскупился Тикнесс.

Когда подсудимого лишили слуха, Аддерли принялся подавать ему вопросы, записанные на пергаменте, предварительно зачитывая их, как поступал и перед этим. Ответы довольно гладко ложились в канву ранее сообщенного Поттером – Снейп не подтверждал ни единого подозрения в том, что он вышел за границы деловых отношений или проявлял нездоровый интерес к своему студенту.

«У вас были интимные связи с учащимися за годы вашей работы преподавателем Хогвартса?»

На этом вопросе судьи слегка заволновались – такого не было в оговоренном списке, но протестовать не стали, ведь тот не выбивался из рамок рассматриваемого пункта обвинения.