Текст книги "Мгновения жизни (СИ)"

Автор книги: NeumannF

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

− Чего тебе? – сказал Северус, свесившись из окна и с подозрением глядя на одноклассника.

− Выходи гулять, − просто ответил Дональд, улыбнувшись.

− Зачем? − сказал Северус, удивившись такой внезапной перемене отношений.

− Намечается веселье, у тебя есть шанс проявить себя. Или ты трусишь? – Дональд вынул из кармана и надкусил яблоко. – Думай быстрее, холодно на улице, ждем десять минут.

− Я не трус, − быстро ответил Северус, − сейчас выйду.

Спустя пять минут, благополучно пройдя мимо задремавшей на диване матери, Северус, наспех одевшись, вышел из дома.

− А как же Майки? – осторожно спросил Северус и тут же наткнулся на Майки, стоящего неподалеку и выглядевшего совершенно обычно. Поняв, что одноклассникам, видимо, уже стерли воспоминания, он облегченно вздохнул.

− Так чего вы хотите?

− Погулять, − ответил Майки, ухмыльнувшись, − и повеселиться. Пошли.

Так и не поняв, что за прогулка намечается, Северус с опаской посмотрел на стоящих рядом с Майком высоких, похожих на старшеклассников ребят и кивнул.

− Они с нами, − сказал Дональд, и те, довольно поглядев на Северуса, кивнули.

Шли они долго, настолько, что Северус уже стал замерзать и жалеть о том, что не надел шарф и не захватил перчатки, когда один из, как ему казалось, взрослых парней перестал говорить о какой-то ерунде и, сделав знак рукой, остановил всю компанию у магазина сладостей, закрытого на перерыв.

− Пришли, − произнес он хриплым голосом, − значит так, времени у нас полчаса, потом мисс Ирен вернется. Мелкий, ты сейчас залезешь внутрь и откроешь нам дверку, больше от тебя ничего не требуется, усек?

− Я? – удивился Северус.

− Ты. И если сделаешь все как надо, дадим конфет для твоей мамаши, − парень ухмыльнулся, и компания захохотала вслед за своим лидером.

− Я не буду воровать, − тихо сказал Северус, глядя в глаза собеседнику.

Толпа снова разразилась смехом, а парень, присев на корточки, по-отечески потрепал Северуса по голове.

− Ну какое воровство, ну ты чего! Моя мама тут работает, и я просто хочу ей сделать сюрприз. На прошлой неделе группа воришек забралась в лавку, и теперь у мамы крупные проблемы. Я же хочу наоборот положить ей в кассу деньжат. А еще я знаю, где лежат неучтенные коробки с конфетами. Те, что не были распроданы, и теперь их просто выбросят. Ты же не хочешь, чтобы выбросили конфеты?

Северус помотал головой, стыдясь своих слов о воровстве.

− Ну так что, слазишь, откроешь нам дверку, а, малыш? Поможешь сделать доброе дело? Без тебя никак.

− Да! – громко сказал Северус, преисполненный гордости за свою ответственную миссию.

− Финн, подсади нашего героя, он согласен меня выручить!

Пухлый парень быстро поднял Северуса на руки, будто тот весил не больше котенка.

− Ну точно, он идеальный, спасибо, Майк! – сказал Финн и, подняв Северуса выше своей головы, подсадил его к небольшому магазинному окошку, в которое предполагалось залезть. − Да ты не бойся, надави на раму, стекло там просто для вида.

− Вот видишь, Зуи, как хорошо иметь младших братьев? – между тем наставительно добавил он, обращаясь к товарищу.

Северус в то время сделал как было велено, и стекло с негромким звоном упало с другой стороны. Залезть в окно для него не представляло никакого труда, и спустя несколько секунд он открыл входную дверь магазинчика. Толпа с улюлюканьем вошла внутрь, а лидер, которого, как успел услышать Северус, звали Зуи, сразу устремился к кассе.

− Пойдем, покажу коробки с конфетами, − Финн взял Северуса за руку и, включив свет в кладовке, очертил в воздухе круг рукой, − открывай любую и бери сколько влезет. Это все на выброс.

Другие ребята, войдя за ними следом, не стали мешкать и, устремившись к коробкам, принялись набивать карманы конфетами.

− Но они не выглядят ненужными, − замешкался Северус, глядя на Финна, но тот просто пожал плечами, засовывая в карман несколько батончиков.

− Не хочешь – не бери, мне-то что.

Глядя на других, Северус решил, что никто не совершает кражи при дневном свете, и тоже с азартом стал набивать карманы и большой бумажный пакет, найденный кем-то в недрах кладовки. Наспех наведя порядок, ребята ушли из магазина ровно за десять минут до назначенного Зуи времени, и Северус даже не подумал о том, что дверь так и осталась незапертой.

− Ну что, Сев, понравилось гулять? – сказал Финн, обнимая его за плечи. − Можешь считать, что ты теперь полноценный член нашей компании и имеешь целых десять крутых друзей. Рад?

− Рад, − улыбнулся Северус, запихивая в рот очередную карамель.

И он действительно был рад, гуляя с ребятами до самого вечера, он смеялся вместе с ними, ел конфеты, играл в снежки и был настолько счастлив, что ему казалось, что дневная неудача в школе произошла очень много лет назад. Придя домой, он гордо выложил конфеты в самую глубокую тарелку, что смог найти, и то, что не влезло, спрятал в свой шкаф под коробку с елочными игрушками. Он жалел только о том, что мечта о собаке, которой он грезил последние три месяца, теперь стала несбыточной, но, с другой стороны, зачем ему собака, когда появилось так много друзей?

Абсолютно довольный, Северус заснул, предвкушая, как обрадуются завтра родители, увидев на столе такие редкие в их доме конфеты.

Комментарий к Глава 6. Сладкая ложь

1. Как выглядит Шелдон Пагсли – http://vignette1.holdwiki.nocookie.net/marvel/images/7/75/%D0%9A%D0%B8%D0%BB%D0%B3%D1%80%D1%8D%D0%B9%D0%B2_%28199999%29.jpg/revision/latest?cb=20160207084102&path-prefix=ru

2. Северус http://www.freelancejob.ru/upload/679/15965443151071.jpg

========== Глава 7. Кризис ==========

Первым, что увидела Эйлин, войдя утром в кухню, было блюдо с конфетами. Она удивленно моргнула и, подойдя, взяла одну в руки, стараясь понять, откуда в их доме могли взяться сладости в таком количестве. Ни она, ни Тобиас сладкого не любили, и если уж изредка хотелось съесть что-то подобное, то Эйлин пекла шарлотку, добавляя в нее треть от положенного количества сахара, и все были довольны.

«Странно, − думала она, вертя в руках шоколадный батончик. – Может, Тоби дали на работе? Ведь подарили же ему однажды свиной окорок, чем конфеты хуже?»

Хмыкнув, она отставила блюдо на подоконник и, открыв окно, вдохнула свежий зимний воздух, ворвавшийся в кухню. Эйлин любила зиму, и, глядя на ложащиеся на подоконник снежинки, она вспомнила, как, будучи беременной, ждала Тобиаса с работы, и радость их первого совместного рождества. Она даже не заметила, что начала гладить себя по животу, словно перенеслась во времени в прошлое и снова ждала ребенка.

«Хорошее было время, сейчас тоже в общем-то ничего, но тогда было лучше. Было как-то легко и казалось, что нам вдвоем все по плечу, − размышляла, она разбивая яйца на сковородку, – а потом началась ерунда с магией, родился Сев, выяснилось, что Тобиас мне лгал, и все пошло кувырком. Будто я сломалась. Еще и омлет пригорел!»

Чертыхнувшись, Эйлин с силой бросила сковороду в мойку и, включив воду, закашлялась от поднявшегося едкого пара.

− Постоянство − знак стабильности, знаешь такую поговорку? Годы идут, омлет подгорает. Так и обжечься недолго, думай хоть немного!

Не рассчитав силы, Тобиас оттолкнул жену от мойки, отчего она даже вскрикнула, и, ворча, открыл окно полностью.

− И тебе доброго утра, милый, − зло ответила Эйлин, потирая руку. – Ты зачем конфеты притащил? Я вот не хочу, чтобы у Сева зубы болели.

− Какие еще конфеты, − сказал Тобиас, чихнув, − я понятия не имею, о чем ты.

Злой на весь мир из-за на редкость противного и трудного во всех отношениях пациента, Тобиас уже неделю срывался на всех, кому не посчастливилось встретиться на его пути. Ситуация омрачалась еще и тем, что на фоне роста цен зарплата оставалась прежней, а вот нагрузка, как всегда бывало зимой, увеличивалась в разы.

− Эти! – Эйлин, заражаясь негативом от мужа, указала рукой на тарелку. − И не переноси на меня свои проблемы.

− И в мыслях не было, но если ты утверждаешь, я могу показать, как я переношу проблемы! – едва ли не прорычал он и, скрестив руки на груди, добавил:

− И конфеты это не мои, я понятия не имею, откуда они тут!

− Это я принес вчера, − сказал Северус, разбуженный криками и стоящий теперь в дверном проеме, сонно протирая глаза. – Их бы выбросили, а я взял.

− Ты в своем уме? Ел их? А если бы ты отравился, ты, наивный, маленький…

− Хватит уже! Разворчался, – резко сказала Эйлин, заставив Тобиаса замолчать.

Мрачно взглянув на жену, он взял одну конфету из вазы и, поднеся к окну, начал ее пристально рассматривать, ища надписи о составе и сроке годности на упаковке.

− Сев, расскажи, пожалуйста, кто хотел их выбросить и почему ты их принес в дом? – стараясь выглядеть как можно спокойнее, спросила Эйлин у сына, машинально вытирая пятно на его щеке.

− Зуи, друг брата Майка, моего одноклассника, сын продавщицы конфет в магазине. У нее мы набрали конфет, которые уже не продадутся.

− Это она так сказала? – спросил Тобиас, кладя конфету обратно в вазу, и, облокотившись на подоконник, снова скрестил руки на груди.

− Нет, это сказал Зуи. Ее сын. Он захотел ей помочь, и мы зашли в магазин, пока ее не было, и набрали конфет.

Эйлин непонимающе посмотрела на мужа, пытаясь понять хоть что-то из рассказа сына, но общая картинка упорно не желала складываться. Тобиас вздохнул.

− Я знаю одного Зуи, такой высокий блондин в спортивной куртке? Это он сказал тебе, что его мать работает в магазине, так?

Северус важно кивнул.

− И, как я понимаю, вы вошли в магазин, пока ее не было на месте, чтобы помочь? И вот у меня два вопроса, как вы вошли и в чем заключалась помощь?

Прищурившись и приподняв одну бровь, он молча ждал от Северуса ответа, но тот почему-то стоял молча и смотрел в пол.

− Я… − начал он, прочистив горло, − он попросил, чтобы я открыл дверь. Финн меня поднял, и я залез через окно и открыл, и они вошли.

− И у сына продавщицы не было ключа? – подала голос Эйлин, садясь на табурет и все еще пытаясь осмыслить слова Северуса. То, что начало представляться, ей совсем не нравилось, и теперь она напряженно смотрела то на сына, то на явно понимающего в этой истории больше, чем она, мужа.

Северус в ответ на ее вопрос только пожал плечами.

− А дальше? – мягко сказал Тобиас. − Чем вы так помогли продавщице?

− Ну, − Северус замялся, − он положил ей денег в кассу.

− Зачем?

− Чтобы порадовать, ее недавно ограбили, и он решил пополнить кассу. Так он сказал, − стушевался Северус, сам не зная почему, но чувствуя себя очень неловко.

− А не приходило ли в твою светлую голову, − сказал Тобиас тихим голосом, − что сын продавщицы не станет вламываться в магазин матери через окно?

− Нет, ну папа! – Северус в отчаянии посмотрел отцу в глаза, внезапно понимая, куда тот клонит. – Я им сказал, что я не буду воровать, и он сказал правду! Понимаешь? И конфеты там стояли в коробках закрытые, готовые, чтобы их выбросили, а все нормальные на витрине же лежали.

Всхлипнув, Тобиас рассмеялся и спрятал лицо в руках, качая головой, чувствуя, как растут раздражение и гнев.

− Я много раз тебе говорил, что перед тем, как что-то сделать, нужно подумать трижды! Трижды, Северус! Причина − действие − последствие! Трижды! – он показал ему три пальца, заводясь, едва не ткнул их ему в лицо, заставив сына отпрянуть назад. – Ты украл эти конфеты и помог ограбить магазин! И если бы ты был таким умным, как говорят твои учителя, и чуть-чуть подумал, то вряд ли бы такое могло бы произойти! Я никогда не думал, что мой сын вырастет вором!

Он посмотрел на Эйлин, ища поддержки, но та наоборот смотрела на него с гневом.

− Я, что, не прав? – удивился Тобиас.

− Может и так, − медленно произнесла она, − но вот орать так точно не стоит. Он просто ошибся! Он ребенок! Все могут ошибаться, ты, я, и он не исключение. И уж тем более каждый может повестись на чужие сказки и вранье.

На последнем слове она сделала особый акцент, притягивая к себе сына за руку и сажая на колено.

− Северус, ты больше не должен общаться с этими ребятами, и будет лучше, если мы сейчас пойдем и раздадим эти конфеты всем встречным на улице. Так хотя бы кому-то будет радостно в это утро.

Она хмуро посмотрела на Тобиаса, надеясь, что тот поддержит инициативу, но в это утро, похоже, они были очень далеки от того, чтобы понять друг друга.

А Тобиас устал. Сказывалось напряжение больничных будней, вчерашний штраф, добавивший огорчений, да и неосторожный рассказ жены о визитере, коим оказался именно тот парень, которого все мечтали видеть на месте мужа Эйлин, тоже не принес радости.

− Вот еще, − удивленно сказал он. – Воровство должно быть наказано, чтобы неповадно было.

− Но я все понял! – крикнул Северус, крепко обнимая мать. – Я буду думать, обещаю!

− Верю, но закрепить надо. Поэтому ты отнесешь все конфеты обратно в магазин, извинишься и потом мы вместе пойдем в участок, где ты расскажешь полисмену о Зуи и его компании. Поверь, полисмены уже давно ждут твоих показаний про этого молодого человека. У них и папочка есть отдельная. А остальным тоже надо преподать урок.

− Нет! – гневно крикнула Эйлин, резко вставая, подхватив Северуса на руки, и хоть слегка качнулась назад, но устояла на месте. – Ты не понимаешь, что его затравят потом? Ему и так в школе несладко!

− С чего бы ему несладко? Вон, я вижу, друзей себе хороших нашел! − развел руками Тобиас.

− Бывал бы ты чаще дома, знал бы, что до вчерашнего дня у нашего сына почти не было друзей. Больше бы с ним общался, знал бы, что его дразнят за потертый пиджак и твой портфель!

− Уж извини меня, что я зарабатываю деньги! И не я виноват, что новый пиджак он так залил твоей, между прочим, желчью мантикраба, что он только для мытья полов и годен теперь!

− Я тоже работаю, − опуская Северуса на пол, желчно ответила Эйлин.

− Ну да, − едко ответил Тобиас, покрываясь пятнами от гнева, − поправь, если ошибаюсь, но твоя и без того не слишком большая прибыль уходит на книги, которые уже заменили нам обои в гостиной, и на те же ингредиенты. Прости, но это окупаемое с небольшим процентом хобби сложно назвать работой!

− Ну конечно, − парировала она, − волшебство, оно же только и может быть хобби, да? А то, что у нас дома едва ли не все лекарства моего исполнения, это ерунда?

− В доме врача, который, если что, может принести лекарства с места работы, − Тобиас выделил последнее слово, − это, безусловно, очень важно!

Выкрикнув это, он и сам понял, что сказал лишнее. В достаточной степени изучив раздел лекарственных зелий, он пришел к выводу, что зелья подчас бывают во много раз эффективнее большинства лекарств, но, к сожалению, не являются панацеей. На какой-то момент его мечтой стало объединение магических и маггловских знаний и изобретений. Этот симбиоз, по его мнению, должен был стать прорывом и открыть множество средств к спасению, омоложению и даже продлению жизни людей.

Последняя фраза Тобиса ударила Эйлин словно пощечина и, отозвавшись тупой болью в груди, породила желание ударить еще больнее.

− Зачем вы орете друг на друга? Я все сделаю, только не надо кричать, пожалуйста! − всхлипнул Северус, которому ссоры родителей доставляли практически физические страдания.

− Потому что он дурацкий маггл, милый, − словно очнувшись, приторно ответила Эйлин, с вызовом глядя на мужа, − потому что он завидует, что мы можем творить волшебство, а он нет, вот и бесится. Пропадает в своей больничке днями и ночами, забывает про тебя, совсем нас бросил и приходит домой только поесть и поспать.

− Да, – странно дернувшись, ответил Тобиас. − Именно по этой причине все и происходит. И именно по этой причине твоя мама не колдует, кстати говоря. Потому что я завидую и запрещаю, конечно же. И никто, − он сделал акцент на последнем слове, подняв вверх указательный палец, − никто в этом доме больше колдовать не будет. Никогда.

Посмотрев на семью, Тобиас вышел из кухни, чувствуя, как душа словно рвется на части и что именно сейчас, в это самое утро, в нем словно что-то разбилось и погасло. Полный гнева и ненавидящей сейчас жену, сына и весь земной шар до глубины души, он достал из-под кровати старый потертый чемодан, методично сложил в него свои самые необходимые, на первый взгляд, вещи и, бросив взгляд на рамку с их с Эйлин совместной фотографией, с размаху запустил ее в стену. Гнев немного прошел, но недостаточно для того, чтобы отменить принятое решение. Спустившись с чемоданом вниз, он услышал, как Северус что-то тихонько говорит всхлипывающей матери, и, сам не заметив стоящих в глазах слез, чувствуя себя преданным всем миром, оделся и, закрыв за собой дверь, ушел.

Комментарий к Глава 7. Кризис

Очень грустно было писать эту главу и очень досадно. А не писать не получалось, они сами так живут, а я просто записываю.

К сожалению, не все знают, что в семейной жизни периодически происходят кризисы. И не всегда они приходят по расписанию, но приходят и из них надо как-то выходить. И Эйлин с Тобиасом определенно предстоит еще немало работы.

http://timelady.ru/368-krizis-v-otnosheniyah.html – Тут можно почитать о кризисах.

========== Глава 8. Трезвый взгляд ==========

Звук закрывшейся двери Эйлин не расслышала. Она вообще пребывала в странном состоянии, когда слезы сами катились из глаз, а мысли будто продирались сквозь вату. Стоило Тобиасу уйти из кухни, как гнев отступил, и она, осознав, что именно сейчас сказала, безвольно опустилась на табуретку и заплакала от обиды.

Эйлин было обидно за это утро, за себя и безумно стыдно за свои слова и за то, что Северус, неверно истолковавший ее слезы, всячески ругал отца, гладя ее по волосам.

− Ну и что, что он завидует. А мы лучше, мы волшебники, мам, он просто не понимает нас! Он не видит, как здорово, когда дым над твоим котлом становится фиолетовым и крутится спиральками. Он этого не понимает, ему лишь бы уколы и таблетки, ты же сама говорила. Ну, подумаешь, маггл…

− Хватит! – сквозь слезы вскрикнула Эйлин, закрывая сыну рот ладонью. − Чтобы я больше не слышала, как ты говоришь гадости про своего отца! Он. Твой. Отец! Он работает, чтобы ты мог жить не так, как Бэнксы, что просят милостыню у церкви. Понимаешь ты это? И он не глупый! Тобиас!

Не глядя на удивленного и онемевшего от такой отповеди Северуса, она вскочила с табуретки и бросилась наверх, сгорая от стыда и полная решимости извиниться за неосторожную фразу, но, войдя в спальню, застыла как вкопанная. Вещи Тобиаса, большей частью скомканные, лежали у дверей шкафа, было заметно, что многих из них не хватает. Беглый осмотр комнаты подтвердил исчезновение чемодана, а когда Эйлин обнаружила разбитую рамку, страх от внезапного ухода мужа снова сменился гневом.

− Ну и иди! − крикнула она, со всей силы захлопывая дверцы шкафа и от избытка чувств ударяя по нему ладонью. – Сами справимся!

Стирая слезы, она бережно подняла разбитую рамку, вынула фото и, погладив рукавом, словно самое большое сокровище, положила в книгу, лежащую возле кровати и, сев, обняла подушку и заплакала навзрыд.

− Мам? Мамочка, – раздалось над ее ухом, и Северус, неловко забравшись рядом с ней, обнял и снова принялся гладить по волосам. – Папа больше не придет, да?

− Не знаю, − дрожащим голосом ответила она, свободной рукой обнимая его в ответ.

− Даже если и так, − ответил Северус, тоже плача, − то я буду твоим защитником. Я же мужчина и уже взрослый.

Эйлин только горестно усмехнулась, не найдя, что можно сказать в такой ситуации. Себя она сейчас взрослой совсем не считала и потому, улегшись поудобнее и уткнувшись в макушку сына, она вскоре задремала.

***

− То есть ты, как баба истеричная, собрал вещи и пришел жить сюда? Здесь тебе, что, гостиница, а, Снейп?

Грегори Макномара, красный под стать галстуку, небрежно свисающему с полноватой шеи, не считал нужным скрывать своих эмоций. Он ходил вокруг Тобиаса, сжавшегося сейчас на стуле перед его столом и явно чувствовавшего себя очень неловко. Грегори промокнул потный лоб платком и снова грозно посмотрел на него.

«Ну вот вроде умный парень, а такая ерунда дома, и всё, сразу с чемоданом на выход! Тьфу, позорище. Я ж тебя с малых лет знаю, с отцом твоим в преферанс играл, а ты тут сопли развел, тоже мне, надежда хирургии!» – он фыркнул и, хлопнувшись в свое кресло, достал из ящика стола флягу и стакан, щедро плеснул туда янтарную жидкость и протянул Тобиасу. Тот только поморщился и отвернулся.

− О да, а теперь ты у нас принципиальный и ответственный. Ни грамма алкоголя и эмоции в себе, да?

Макномара опрокинул стакан в себя и тут же наполнил его заново.

− Ну, положим, будешь ты тут жить в своей подсобке, колдовать себе втихую и радоваться жизни. А сын твой и жена, что, на паперть пойдут?

− Я буду пересылать им деньги, они оба ясно дали понять, что их тяготит мое общество. Я же глупый маггл! – сказал Тобиас, напряженно глядя в окно.

− Ты и для меня сейчас глупый маггл. Был, есть и будешь. Чего на правду-то обижаться? – уже более спокойно ответил Грегори. − Ты вот скажи мне, вот есть ты, уже заканчивающий аспирантуру молодой человек. И есть Лесси Гослинг, девушка, отсидевшая несколько месяцев на ускоренных курсах медсестер. Вы работаете в одной больнице, и ты ее, кстати, видел. Так вот, Тобиас, кто из вас двоих имеет отношение к медицине, а кто погулять пришел? Как считаешь?

− Я, конечно! Я в этом с детства варюсь, я вместо сказок анатомию слушал, а она три месяца… − начал он и внезапно замолчал, заметив, как смотрит на него наставник. – Имеете в виду, что я в глазах Эйлин выгляжу как эта Гослинг?

Макномара отсалютовал ему стаканом и откинулся в кресле.

− Да, и всегда будешь выглядеть, потому что сколько ты не прочти книг, сколько не изучи заклинаний, но ты в этом не рос. Для тебя магия – это просто мышца, которую надо развить, способность, удобный навык, типа скорочтения. А вот мы в этом выросли, мы варились в этом котле из мантий и домовых эльфов. Мы плыли на самоходных лодках в Хогвартс, и Эйлин, в отличие от меня, там даже училась, − он печально улыбнулся, пригубив коньяк прямо из фляги.

− И потому ты – маггл. Смирись и живи дальше. Колдуй. Учись. – Грегори пожал плечами и развел руки, показывая, что все сказал.

− Я идиот, да? − сказал Тобиас, морщась и потирая виски. − Как я теперь вернусь туда, после всего? Она же не пустит. Гордая…

− Пустит, конечно, не вы первые. Гордые оба, эмоциональные. А вот при сыне ссориться мерзко, и хуже всего то, что он видел, как вы оскорбляли друг друга. Как считаешь, при исходных данных он сейчас чью сторону примет?

− Ее, конечно, − горько сказал Тобиас, − она права. Я правда все время тут. А если не тут, то на фабрике или что-то чиню по дому. Он был маленький будто вчера, ему нужно-то было просто подержать мой палец!

− А теперь ему нужен вменяемый взрослый отец, а не истеричный подросток, − Макномара еще сильнее ослабил галстук и кашлянул, − ты его пример. Неосознанный пример. То, что ты ему показываешь, таким он и станет.

− Я показываю, что люблю его мать! – вскрикнул Тобиас, вскакивая с кресла и открывая окно. – Я показываю, что нужно чтить закон и не связываться с бандами!

− И делаешь все это прямо-таки профессионально! − рассмеялся Грегори. − И вот, положа руку на сердце, твоя идея с полицией полное дерьмо. Жена твоя все правильно говорила, у нее-то небось нет этого гипертрофированного чувства справедливости.

Тобиас только скривился и, прислонившись к стене, стукнулся о нее головой, желая всей душой, чтобы происходящее было сном.

− В общем, так, − голос Макномары стал серьезным, − оставайся пока тут, но с одним условием. В течении месяца ты должен заново влюбить в себя свою жену. Про сына не говорю, в детях я не спец. Не влюбишь – ищи новый дом и работу, я свиньям не помогаю и с ними не работаю. А теперь пошел отсюда, у меня еще без тебя работы гора!

Последняя фраза знающего своего наставника Тобиаса застала уже в дверях. По пути до подвала он думал об этом непростом разговоре и все больше соглашался, что повел себя глупо и недостойно.

«Помириться с Эйлин, − думал он, понимая, что сам по-прежнему любит ее и сына, а страх их потерять заставляет сердце сжиматься, − может оказаться не самым сложным. Сложнее простить себя за этот балаган!»

Он с досадой поставил чемодан в самый темный угол подвала, словно наказывая его за произошедшее, и с грустью посмотрел на свой стол, где в рамке стояла копия того фото, что несколько часов назад он запустил в стену.

− Я обязательно все исправлю, клянусь тебе. И все станет как раньше и даже лучше, – он провел пальцем по лицам жены и сына и, вздохнув, подтянул к себе самую сложную историю болезни самого сложного пациента.

«А для начала, − решил он, − нужно научиться оставлять работу на работе, а хамов ставить на свое место. Держись, Смит, сегодня у твоего врача очень плохой день».

***

Эйлин проснулась ближе к вечеру, голодная, с красными опухшими глазами, и, оглянувшись вокруг, она живо вспомнила всё, что случилось утром и почувствовала, как душевная боль возвращается с новой силой.

«Вот, − думала она, в молчании складывая вещи обратно в шкаф и собирая осколки, − вот ты осталась одна по собственной же дурости. Молодец, нечего сказать! Просто умница. Еще и Сева против отца настроила! Дурында!»

Ругая себя, она снова расплакалась, на этот раз уже не зная, от чего больше – от обиды или жалости к себе, но, умывшись холодной водой, постаралась взять себя в руки.

− Нет, я не буду сдаваться. Все ссорятся и мирятся потом. Мы справимся, − сказала она своему отражению, стараясь особо не акцентировать внимание на своей внешности.

Не акцентировать не получалось. Почему-то именно сейчас, словно и без того страданий мало, Эйлин смотрела на себя будто впервые.

Длинные волосы, небрежно собранные портняжной белой резинкой, даже отдаленно не напоминали прическу. Глаза, опухшие от слез, выглядели двумя щелочками на фоне такого же опухшего носа. Картину завершало просторное коричневое платье с поблекшим этническим рисунком и в некоторых местах оторванных бусинах.

− Красавица просто, − критично пробормотала Эйлин и вдруг расхохоталась в голос, вспомнив, как в период, когда только повстречала Тобиаса, едва ли не пела свой сестре Медее о том, что хорошая жена всегда будет при хорошем платье и прическе.

«Неудивительно, что нашу семью считают странной, с такой-то женой, − все еще внутренне смеясь, думала Эйлин, − представляю, приходит Тоб с работы, а тут я такая красивая его встречаю, в этом!» Она рывком сняла с себя платье и, бросив его под ванную с мыслями о том, что такой половой тряпке там самое место, прошла в комнату, где, предварительно закрыв дверь, полностью разделась и посмотрела на себя в зеркало. Увиденное ее обрадовало. Талия была на месте, живот, хоть и слишком худой, по ее мнению, тоже был вполне ничего, а вот грудь немного удручала.

«Ну, на то я и зельевар, сварю регенерирующий бальзам, и всё вернется», − решила она, снова одеваясь и чувствуя себя немного лучше.

«А вот одежда никуда не годится, ни моя, ни Тоба, − с досадой решила она, перебирая вешалки. – Медея бы меня засмеяла, если бы увидела такое обилие балахонов. Меня же не отличить от хиппи! А его вещи совсем истрепались».

Она срывала с вешалок платья, расшитые этническими рисунками, и бросала их на пол, получая едва ли не физическое удовлетворение, а затем, схватив из комода ножницы и собрав волосы в хвост, наклонила голову и остригла ровно половину длины.

Заливаясь смехом вперемешку со слезами, Эйлин смотрела на лежащие в руке пряди и отчего-то была искренне уверена, что вместе с ними она отстригла все плохое, что было в их жизни. Отбросив волосы на пол, она собрала их вместе с ворохом одежды и, как восемь лет назад, надев на себя свои брюки и свитер Тобиаса, отнесла все на задний двор и подожгла в мусорном ящике.

− Вот так бывает, Спик, − сказала она, наблюдая за языками пламени, в которых исчезали необъятные балахоны и старые костюмы мужа, − ты там спишь и не знаешь, что у нас творится. А, может, наблюдаешь за нами в небесный телевизор?

Она вопросительно посмотрела на прикрытый свежим снегом холмик с торчащими стеблями дикой мяты.

− Ты сказала «Спик»? – раздался удивленный голос Северуса, а затем и он сам появился в дверном проеме, одетый, как ни странно, в куртку Тобиаса. Старая и тяжелая, она волочилась за ним, как мантия, но Северус, похоже, не обращал на это внимания. – Спик вернулся?

Укол совести заставил Эйлин опустить глаза. В тот злополучный вечер они так и не смогли признаться и объяснить ребенку, что эльф умер, и потому просто сказали, что он вернулся служить родителям Эйлин. Впрочем, они не жалели о своем решении, наблюдая, как скучает Северус, и размышляя о том, как бы он был разбит, если бы узнал о смерти друга.

− Лучше далеко, но живой, − рассудила тогда Эйлин, − чем близко и мертвый.

− Нет, милый, − сказала она, все также пряча глаза, − я просто его вспомнила. Не думаю, что он вернется.

Северус только вздохнул, думая о том, что помощь эльфа сейчас пришлась бы очень кстати. Проснувшись задолго до мамы и перекусив конфетами, он попытался отчистить пригоревшую от омлета сковороду, но потерпел полное фиаско и тогда решил сварить макароны с тушенкой. Что и в какой момент пошло не так, Северус так и не смог понять, но все, чем он сейчас мог порадовать маму, было похоже на странный круглый мозг.

− Что это? – словно прочитав его мысли, сказала Эйлин, входя в дом и с удивлением глядя на блюдо.

− Макароны, − вздохнув, ответил Северус, − я делал, как написано, а они вот…

Он пожал плечами и ткнул пальцем в массу, показывая, насколько блюдо однородно.

− Разварились, − резюмировала Эйлин. – В следующий раз промой и обжарь, а не оставляй так в кастрюле. Да и консервы надо было класть как раз в конце. Но, раз уж ничего нет, сойдет и такое блюдо. Назовем это макаронно-мясной пирог?

Северус важно кивнул, соглашаясь, и, даже немного воспрянув духом, уже пошел за тарелкой, когда заметил в окне белоснежную сову. С веселым криком он впустил птицу и, отвязав от лапки простой белый конверт, протянул матери.

− Это из Хогвартса, да? – спросил он с горящими от нетерпения глазами и немного сник, видя, как Эйлин отрицательно качнула головой.

− Не знаю, − сказала она, повертев письмо в руках, и, набрав в грудь побольше воздуха, разорвала конверт.

========== Глава 9. Вкус мороза и теплых булочек ==========

Вопреки ожиданиям Эйлин, в конверте лежала обычная ведомость, сообщающая о количестве проданных зелий за последний месяц, а также выписка с информацией о полагающемся проценте с продажи. Разочарованно вздохнув, она отложила письмо на подоконник и, выдворив птицу без традиционного угощения, закрыла окно.