Текст книги "Мгновения жизни (СИ)"

Автор книги: NeumannF

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)

Суетливая старшекурсница, сопровождавшая новичков с момента их прибытия, еще раз пересчитала детей и кивнула мужчине, стоящему под флагом школы.

– Добро пожаловать! ― произнес он, слегка поклонившись, когда со всех сторон вдруг послышались аплодисменты.

Шарлотта еще раз оглянулась по сторонам, только сейчас замечая остальных студентов, стоящих на балконах этажом выше.

– Рад приветствовать в нашей школе очередное поколение волшебников, ― тепло улыбнулся мужчина. ― Меня зовут Чейз Деллман, ― представился он. ― И я являюсь директором этой, всеми признанно замечательной школы магии и колдовства!

Сверху вновь раздались тихие смешки студентов.

– Как вы можете видеть, ― продолжал директор, обращаясь к первокурсникам, ― по разные стороны от вас расположены символы ваших будущих факультетов: Рогатый змей, Пакваджи, Вампус и Птица-гром. Под вашими ногами находится изображение гордиева узла. Сейчас я бы хотел, чтобы вы все выстроились вдоль стены и затем по очереди выходили в центр зала, становясь на изображение гордиева узла. Да начнется распределение!

Директор хлопнул в ладоши, и под аплодисменты остальных студентов первокурсники стремглав поспешили занять места вдоль стены. Каждый из них едва ли не дрался за свое место, считая, что первым станет именно он.

– Аарон, Дженнифер, ― раздался откуда-то сверху женский голос. Шарлотта лишь усмехнулась, видя разочарование на лице мальчишки, стоящего рядом с ней.

– Мой брат ― учитель в Хогвартсе, он сказал, что распределение всегда идет по алфавиту, ― шепотом сказала Шарлотта ему на ухо. Мальчик только рассеянно кивнул и шмыгнул носом, явно боясь попасть не на тот факультет.

– Мне нужно на Вампус, ― прошептал он. ― Мой папа – аврор, и если я попаду на Птицу-гром, то он меня съест, ― судорожно вздохнул мальчик и резко замолчал, когда Птица-гром шумно забила крыльями, определив судьбу первого студента.

Следом за Дженнифер, слушая голос женщины, выходили и распределялись на факультеты остальные дети. Самым популярным, как ни странно, был факультет Птицы-гром и Вампуса, за ним шел Пакваджи и Рогатый Змей.

Для себя, выслушав от Северуса историю Ильверморни, Шарлотта решила, что к танцам ближе всего факультет Птицы-гром. Тобиас выразил надежду на Пакваджи, ведь едва ли не все студенты Вишневой клиники в свое время учились именно на этом факультете. Северус и Эйлин сошлись взглядами, что будь у них возможность, они бы выбрали Рогатого змея. Вампус не выбрал никто.

– Раш, Джаспер, ― произнес голос, и мальчик, стоящий рядом с Шарлоттой, сглотнув, вышел в середину круглой комнаты.

В абсолютной тишине Пакваджи внезапно поднял вверх стрелу. Растерянный Джаспер чуть не расплакался, видя, как на мантии проявляется герб факультета. Глубоко дыша и с сожалением взглянув на Шарлотту, которая почти что убедила его, что все будет хорошо, он поплелся к своим новым однокурсникам.

Шарлотте стало страшно. Совсем скоро должны были вызвать ее. Волнуясь сама не зная от чего, Шарлотта скрещивала пальцы на удачу, желая услышать свою фамилию как можно позже.

– Снейп, Шарлотта, ― произнес женский голос, и Шарлотта на негнущихся ногах заставила себя выйти и встать на изображение гордиева узла.

Сердце бешено билось в груди, и она смотрела на Птицу-гром в надежде, что она сейчас вскинет свои прекрасные крылья, но все тот же Пакваджи вновь гордо поднял свою стрелу, а следом за ним громогласно взревел Вампус. Джаспер Раш посмотрел на Шарлотту с невероятной завистью.

До этого момента учеников выбирал лишь один факультет, и, растерявшись, Шарлотта оглянулась по сторонам, не зная, в какую сторону теперь идти. В ее голове даже промелькнула мысль, что раз ее выбрали два факультета, то, вероятно, ее отправят домой, и она все же пойдет учиться в балетную школу.

– Мисс Снейп, два факультета любезно решили предоставить вам право самой сделать выбор, ― улыбнулся наблюдающий за церемонией директор Деллман. ― Подумайте и громко назовите имя факультета, где вы хотели бы учиться.

Шарлотта задумалась. От волнения она забыла все, что рассказывал Северус о факультетах, и, сглотнув, произнесла название, показавшееся ей наиболее красивым.

Пакваджи вновь вскинул стрелу вверх и, свободно вздохнув, Шарлотта подошла к своему новому приятелю.

– Я бы выбрал Вампуса, ― проворчал Джаспер, ― почему ты не выбрала Вампуса?

– Я вообще ничего не помнила, ― прошипела Шарлотта, ― у меня в голове пусто стало, и слово Пакважди показалось очень интересным.

Джаспер только фыркнул, качая головой и медленно произнес:

– Панические атаки легко поддаются коррекции.

Шарлотта прыснула от смеха, разом вспомнив маму и после этого – значение своего факультета.

– Я выбрала факультет целителей! ― громко прошептала она Рашу на ухо. ― А я могу изменить выбор?

Джаспер посмотрел на нее как на умалишенную и лишь отрицательно покачал головой.

После Шарлотты к их факультету присоединились лишь Ребекка Уилсон. Прячась за колонну, она горько плакала от того, что ее сестру забрала на свой факультет Птица-гром. Шарлотта, конечно, как могла, постаралась утешить девочку.

Учеба в школе внезапно очень понравилась Шарлотте. Она сама не ожидала, что магия после стольких лет страха внезапно начнет вызывать у нее такое удовольствие. Не хуже однокурсников, а зачастую даже лучше, она справлялась с заданиями преподавателей. Правда, к недовольству Северуса, изредка даже помогающего ей на уроках при помощи блокнота, зельеварение было ее слабым местом. Как бы она ни старалась, но самой высокой оценкой по этому предмету для нее было «Выше ожидаемого» и еще чаще «удовлетворительно».

К концу первого года обучения Шарлотта окончательно освоилась в школе и сумела обзавестись небольшой компанией верных друзей. Джаспер и Ребекка понравились ей с самого первого дня, и за год они даже почти ни разу не поссорились. Все трое одинаково любили творчество.

Джаспер Раш не мыслил своей жизни без музыки. Сын аврора и психотерапевта, он очень напоминал Шарлотте ее саму.

Ребекка Уилсон обладала завидной фантазией. Ее талант сочинять, в сочетании с танцевальными навыками Шарлотты и музыкой Раша, очень помог им победить в отборочном конкурсе для школьного театра. В конце второго года обучения все трое с гордостью демонстрировали родителям школьников свои умения в составе труппы театра.

Встречаясь с семьей на каникулах, Шарлотта с охотой рассказывала о представлениях и репетициях. И с чуть меньшим энтузиазмом об остальных уроках. Родители, слушая восторженные речи дочери, только переглядываясь, вспоминая то время, когда она наотрез отказывалась даже слушать о школе магии.

А вот Северус с каждым годом становился мрачнее. Девушку с татуировкой лисы на руке он больше не встречал и в какой-то момент прекратил поиски, вовсе позабыв о том случае. Мрачный и замкнутый, он все реже пропадал на улице. Иной раз Эйлин казалось, что он будто ждет чего-то и, то бросаясь из крайности в крайность, старается успеть взять от жизни максимум, то, наоборот, превращается в одинокого отшельника, который может неделю не выходить за порог дома. На все вопросы Северус неизменно отвечал, что с ним все абсолютно в порядке.

Тобиас и Эйлин тоже не могли сказать, что их жизнь стоит на месте. Их новой маленькой традицией стало брать отпуск каждый сентябрь. Проводив детей на работу и учебу, они собирали дорожные сумки и, попросив Сару кормить толстого лысого кота Барри, отправлялись в очередное путешествие.

Так, вернувшись из четвертого ежегодного путешествия, Снейпы нехотя приступили к работе. Будучи в приподнятом настроении, Тобиас, загорелый после пляжей Бразилии, зашел поздороваться с Джеромом и удивленно замер на пороге его кабинета.

– Тобиас! Наконец-то! ― возликовал Моррисон, как и всегда широко улыбаясь. Работа в Вишневой клинике приносила ему невероятную радость, и каждый день он искренне благодарил всех нюхлеров мира за такой подарок судьбы. ― Я наконец-то нашел себе ассистента, ― радостно сказал он, указывая на смущенную, растерянную женщину, стоящую рядом с ним, ― мисс Реналь Ньюман просто спасла меня от хаоса на столе. Я уже неделю живу как в раю. Я сам не представлял, как просто можно организовать и систематизировать все, что у меня тут навалено.

По мере объяснения улыбка Моррисона постепенно угасала. В красках описывая достоинства помощницы, он не видел ни малейшего отклика на лице Тобиаса. Босс смотрел на новую сотрудницу так, будто у него разом заболели все зубы.

– Что-то не так? ― спросил Джером. Он по очереди бросал взгляд от Тобиаса к Реналь и уже начинал думать, что в далеком прошлом эти двое могли быть знакомыми или, что еще хуже, любовниками. Не могут же незнакомые люди смотреть друг на друга так, будто ведут незримый неприятный диалог?

– Очень приятно, мисс Ньюман, ― наконец оскалился в улыбке Тобиас. ― Как владелец этой клиники, я бы хотел провести с вами небольшое интервью. Надеюсь, вы не против?

Реналь опустила взгляд черных глаз и быстро кивнула. Положив на стол пухлый ежедневник, она машинально провела рукой по коротким черным волосам и молча прошла следом за Тобиасом. Ничего хорошего от этого интервью она уже не ждала.

========== Глава 8. Семейные ценности ==========

Тобиас галантно пропустил женщину вперед и, закрыв за ней дверь, наложил на кабинет заглушающие чары.

– Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя, ― тихо произнес он. Медленно обойдя ее, Тобиас занял место за собственным столом, жестом предложив мисс Ньюман занять кресло напротив.

– Я понятия не имела, что вы живы, ― начала Реналь. Она села, вынула из кармана брюк платок и нервно сжала его в бледных пальцах. ― Я даже не подозревала… Ты волшебник, клиника…

Она выглядела настолько шокированной, что Тобиас, не выдержав, фыркнул и рывком подался вперед, опираясь руками на стол.

– А что ты думала? Что мы сгинули, подобно твоему папаше, что отравил жизнь моему сыну, да? ― Тобиас грозно смотрел на женщину, всеми силами сдерживая рвущийся наружу гнев. ― Ты, всегда такая милая и понимающая. Ты писала Эйлин письма о том, что совершенно не согласна с мнением родителей и предупреждала ее об опасности, ― усмехнулся он. ― Где ты была, когда Северус принимал метку? Неужто не могла его отговорить?

– Я пыталась, ― бесцветным голосом ответила она. ― Но он такой же упертый, как и его родители. Он меня и слушать не стал.

Тобиас брезгливо поморщился. Такой ответ для него ровным счетом ничего не значил.

– В общем так, ― медленно произнес он и, на секунду задумавшись, добавил: ― Медея. Мне абсолютно все равно, как ты здесь оказалась. Мне все равно, куда ты пойдешь дальше, я просто не хочу тебя видеть на пороге моей клиники. И предупреждаю тебя, ― он поднял палец вверх, призывая ее ко вниманию, ― если Эйлин каким-то образом станет известно о том, что Северус однажды совершил ошибку, или о том, что он вообще общался с вашей семьей, я без малейших колебаний нарушу святую врачебную клятву.

Чем больше распалялся Тобиас, тем спокойнее и увереннее выглядела женщина, сидящая напротив. Она без страха смотрела ему в глаза и только вздыхала, слушая гневные речи.

– А ты можешь меня выслушать, раз уж все равно решил выгнать? ― тихим спокойным голосом спросила Медея.

В ответ Тобиас безразлично пожал плечами. Выговорившись, он откинулся на спинку стула и теперь чувствовал себя несколько неловко от того, что не получил никакой ответной реакции. Снейпу хотелось, чтобы Медея хотя бы начала извиняться или просить оставить ее в клинике, а не сидела с таким видом, будто ей все равно.

– Спасибо, ― Медея кивнула и снова сжала платок в руках. ― Все, что ты сказал – дела давно минувших дней, ― она помолчала, наблюдая, как Тобиас негодующе нахмурился, ― и я действительно пыталась отговорить твоего сына от всех его идей. Пыталась отговорить отца, и сама я их не поддерживала. Посмотри на меня внимательно. Как ты считаешь, я от хорошей жизни сменила имя и сбежала в Америку?

– Понятия не имею, ― развел руками Тобиас. Эмоции постепенно утихали, и разум твердил ему о том, что стоит немного подождать и выслушать все, что хочет ему сказать Медея Принц.

– Наш с Эйлин отец умер практически сразу после исчезновения своего духовного лидера, ― продолжала Медея. ― Он отравился и мать отравил за одно. Эльф нашел их в кровати уже оцепеневшими. Моего мужа посадили в Азкабан, но почти сразу выпустили и, ― она тяжело вздохнула, ― мне бы не хотелось углубляться в детали мой несчастливой семейной жизни… ― Медея ненадолго замолчала. Вздохнув и бросив взгляд на фотографию, где Тобиас и Эйлин счастливо смеялись на фоне Эйфелевой башни, она продолжила: ― Придя в себя однажды утром, я поняла, что или я тоже пью яд, или постараюсь бежать от благоверного как можно дальше.

– И пресловутое дальше оказалось здесь, я так понимаю? ― ехидно спросил Тобиас. ― Я несказанно счастлив, что твоего отца больше нет. Сочувствую по поводу мужа, ― чуть менее грубо сказал он, ― но мы тут причем? Неужели ты даже не заподозрила что-то странное, когда Джером оформлял тебя на работу?

– Нет, ― Медея пожала плечами. ― Извини, но я понятия не имела, что ты волшебник. Я помню, что ты был абсолютным магглом, и сейчас я крайне удивлена. К тому же муж не раз говорил мне, что вы разбились в автокатастрофе.

Она порывисто вздохнула, вспомнив, как плакала ночи на пролет, не способная поверить, что Эйлин больше нет в живых.

– А мы живем и процветаем, ― бросил Тобиас. ― Дальше что?

– Разреши мне хотя бы увидеть Эйлин, ― совсем тихо попросила Медея. Внимательно вглядываясь в ее лицо, Тобиас только сейчас заметил, что она действительно не выглядит здоровой и счастливой. Чересчур худая, бледная и с коротким ежиком на голове, Медея походила на воробушка, пойманного в клетку.

Чувствуя, что он еще не один раз пожалеет о своей добросердечности, Тобиас скривился, выругался сквозь зубы и нажал на кнопку селектора.

– Джим, если Эйлин свободна, позови ее ко мне, пожалуйста, ― произнес он, недоверчиво глядя на Медею. ― Я тебя предупредил, ― сказал он ей, медленно поднимаясь со своего места, ― про сына ни слова.

Медея кивнула в ответ. Она была не согласна и считала, что оба родителя должны знать правду о своем ребенке, но в ее ситуации спорить было бессмысленно. К тому же, ничего не зная о том, какие у Снейпов отношения, Медея полагала, что не имеет права во что-то вмешиваться. Сейчас она с замиранием сердца смотрела на дверь, считая секунды в ожидании встречи с Эйлин, и до сих пор до конца не верила в происходящее.

– Я оставлю вас одних, ― стоя у окна, внезапно сказал Тобиас, заставив ее вздрогнуть. ― Но знай, что я рядом.

С этими словами он вышел из кабинета, не забыв снять с него заглушающие чары.

– Просить меня зайти к тебе через помощника, Тобиас, это уже снобизм, ― смеясь заметила Эйлин, подходя к мужу. ― Почему ты стоишь в коридоре?

– Потому что в кабинете у меня для тебя есть небольшой сюрприз, ― улыбнулся он краешком губ. ― Это, в общем, и для меня стало сюрпризом, ― он поморщился, заранее представляя, как Эйлин обрадуется, увидев сестру после стольких лет разлуки. ― Надеюсь, что для тебя этот сюрприз будет хорошим и ты его воспримешь куда лучше, чем я.

Крайне заинтригованная его словами Эйлин потянула ручку двери на себя и вошла внутрь.

Сперва она даже не заметила Медею, едва ли не слившуюся с обивкой кресла, но уже через секунду замерла, встретившись взглядом с такими же, как и у нее самой, черными глазами сестры. Пораженно всматриваясь в родное, изменившееся, но все еще такое любимое лицо, Эйлин не могла поверить, что все происходит в реальности. Ущипнув себя за руку и почувствовав легкую боль, она неуверенно улыбнулась, не зная, что делать и как поступить дальше.

– Эли, ― не менее шокированная от того, как изменилась с их последней встречи сама Эйлин, ласково прошептала Медея.

Эйлин в ответ смогла выдавить из себя только один странный звук – не то писк, не то сдавленный крик. На ватных ногах она подошла к вставшей с кресла сестре и обняла ее так сильно, словно старалась вложить в объятия всю силу своей любви и тоски. Не способная хотя бы что-то сказать, Эйлин, как будто попав в прошлое, взахлеб плакала от радости на плече Медеи и с той же радостью ощущала ее ответные объятия и такие же слезы.

Оставив беседы на потом, сестры не могли насмотреться друг на друга. Они то снова принимались обниматься и плакать, то смеялись странному чувству юмора вселенной, вновь сведшей их так далеко от бывшего дома.

– Как же я счастлива, что ты здесь, ― наконец ласково произнесла Эйлин. Она нежно погладила Медею по волосам и впалой щеке, невольно отмечая, как болезненно и плохо она выглядит. ― Ты ведь не больна ничем страшным? ― спросила она несколько взволнованно.

Медея покачала головой и слабо улыбнулась.

– Нет. Наверное, трудно поверить, но сейчас я счастлива и жалею лишь, что не убежала из дома раньше. Я пятнадцать лет жила в аду, играя роль подушки для биться, ― она горько усмехнулась, ― хочется верить, что это все осталось в прошлом.

Кратко и будто бы не о себе, Медея рассказал сестре все, что ей пришлось вытерпеть после того, как Эйлин посчастливилось сбежать из дома. Весть о смерти родителей, конечно, опечалила Эйлин, но не настолько, чтобы загасить радость от обретения сестры.

Внимательно ее слушая, Эйлин ласково обнимала ее, сочувствуя и всеми силами желая помочь и сделать так, чтобы Медее больше никогда не было плохо.

– Даже и не думай искать другую работу, ― твердо произнесла она, когда Медея заговорила о поиске нового места. ― Я поговорю с Тобиасом. Он бывает вспыльчивым, но быстро отходит, ― улыбнулась Эйлин. ― Он не станет тебя выгонять и, я уверена, даже поможет. Он просто играет роль защитника, помня, как все были против наших отношений.

– Я не была, ― впервые за весь разговор Медея искренне улыбнулась. ― Я же вас покрывала от родителей. И да, ― добавила она с некоторой досадой, ― именно я притащила тебе абортивное зелье, когда ты забеременела. Но я просто боялась за тебя.

Эйлин махнула рукой, всем видом показывая, что не держит на нее зла.

– Было и было, ― пожала она плечами, ― моей дочери скоро пятнадцать, и я уже точно знаю, что не обрадуюсь, если я стану бабушкой раньше, чем ей исполнится двадцать пять. Когда ты родитель, все кажется несколько иначе, ― произнесла Эйлин. Она немного помолчала, ловя давно забытое чувство единения с сестрой и глядя на книжные полки за столом Тобиаса, задумчиво добавила: ― А о некоторых вещах вообще хочется не знать. Или забыть, что ты о них знаешь.

Она усмехнулась и так многозначительно посмотрела на Медею, что та только лишь интуитивно смогла догадаться, что именно Эйлин имеет ввиду. Медея побледнела и, с опаской взглянув на закрытую входную дверь, удивленно уставилась на сестру.

– Ты же ведь… ― она замялась, не зная, как продолжить фразу. Сейчас Медее казалось, что Эйлин может иметь в виду все что угодно, а не только вступление Северуса в ряды пожирателей.

– О Северусе, да, ― кивнула она в ответ. ― О, да, конечно же, я в курсе, ― Эйлин нервно взмахнула руками, увидев, как Медея изменилась в лице. ― Иной раз Тобиас меня опекает чересчур сильно и думает, что я слишком наивна. У него в книжном шкафу есть потрясающая папка с чудесными фотографиями нашего отца и моего сына, плюс заключение детектива. Я не настолько глупа, чтобы не сложить дважды два. И не настолько не знаю собственного сына, чтобы считать его убийцей.

– Какой из него убийца, ― улыбнулась Медея. После признания Эйлин ей даже дышать стало легче от осознания, что больше не нужно хранить чужих секретов. ― Папа его устроил к одному маститому зельевару в подмастерья. Там он и отсиживался, в общем-то. А уж с чего он работает в Хогвартсе, я не знаю.

– Долгая история, ― поморщилась Эйлин.

Узнав о том, что сын, оказывается, был пожирателем, Эйлин на самом деле была в ужасе. Поддавшись эмоциям, она стремглав бросилась искать Тобиаса, как назло словно сгинувшего в недрах клиники, рассчитывая получить от него все ответы. Проходя мимо лаборатории, совмещенной с хранилищем крови, Эйлин заметила знакомую фигуру и в надежде, что хотя бы Ванесса не станет скрывать от нее правды, вошла в кабинет.

Ванесса, выслушав Эйлин, едва ли не сходящую с ума от содержимого папки, сперва успокоила ее при помощи так любимого ею гипноза, а затем мягко и деликатно расставила по полочкам все, что знала сама.

– Вот болван, ― разочарованно вздохнула Эйлин.

Благодаря вампиру она уже не испытывала сильных эмоций и смогла пообещать не говорить сыну о том, что знает его тайну. Во всяком случае пока он сам о ней не заговорит. Поговорить с мужем она тоже передумала, решив, что не удержится от обвинений в том, что он не рассказал ей раньше. Дополнительный повод для расстройства, по мнению Эйлин, совсем не то, что нужно человеку, долгое время сидящему на антидепрессантах.

Пока Медея и Эйлин беседовали, напрочь забыв о работе и всем мире, Тобиас, не желая их подслушивать, снова зашел к Джерому Моррисону.

– Так что? ― обеспокоенно спросил Джером. Ему очень не хотелось расставаться с новой помощницей, во всех отношениях кажущейся ему прекрасной.

– Что? ― отозвался Тобиас, приподняв бровь.

Он сел в уютное желтое кресло, которое теперь стояло на месте дивана, и глубоко задумался, пока голос Джерома не вернул его в реальность.

– Ты уволишь мою ассистентку? Извини, я не знал, что вы знакомы, ― принялся оправдываться Джером.

– Уволю я ее, как же, ― проворчал Тобиас. Он прекрасно понимал, что теперь Медея надолго останется в его клинике и, судя по всему, жизни. ― Как бы она к нам еще жить не переехала.

Джером удивленно округлил глаза и вопросительно посмотрел на босса.

– Это родная сестра Эйлин, ― раздраженно ответил Тобиас. ― Так что жди благодарностей и баснословных премиальных за воссоединение семьи.

– А брата близнеца, потерянного в детстве, у тебя случайно нет? ― ошеломленно пробормотал Джером. Он с лязгом попытался вернуть каретку пишущей машинки на место, но она упорно выезжала обратно. ― Тобиас, послушай, магия – это, конечно, хорошо, но если мы не закупим компьютеры, то будь уверен, что мы потеряем с таким добытым трудом первенство среди остальных клиник, ― горячо произнес он, с усилием заставляя каретку стоять на месте. Успокоенный, что помощница остается, Джером вновь вернулся мыслями к работе.

Тобиас, развеселившийся было от шутки про брата близнеца, мгновенно скис. Джером уже полгода талдычил ему про то, что пишущие машинки постепенно устаревают и за компьютерами будущее, но признавать это Тобиасу не хотелось. Отчего-то, после фильма о Терминаторе, его пугала мысль об искусственном интеллекте. Точно также его не радовала мысль, что не-волшебники развиваются куда быстрее волшебников. И если в Америке это еще не так бросалось в глаза из-за большого количества смешанных семей и тех, где у не-волшебников рождался ребенок с активным геном магии, то в Англии дела обстояли еще хуже. По словам Северуса, английские волшебники прочно застряли в конце девятнадцатого века и выходить из него не планировали.

– Когда-нибудь эти адские машины устроят конец света, ― проворчал Тобиас, ― но если выбирать между концом света и тем, что ты и дальше будешь сводить меня с ума разговорами о закупке компьютеров, то я лучше молча выделю на них деньги.

Джером победно вскинул руки, комично благодаря всех известных ему богов.

– Ну, раз уж ты согласился на компьютеры, ― с блеском в глазах произнес Моррисон, ― то, пользуясь случаем, я просто обязан поговорить с тобой о целесообразности открытия второй клиники.

– Я не волшебный джинн, хотя и магией владею, ― опешил Тобиас. ― Ты совсем спятил? Кто ей руководить будет? ― он поднялся с кресла и налил себе воды из простого графина, стоящего на подоконнике.

– Я уже все посчитал, ― буднично ответил Джером. Запустив руку в ящик стола, он жестом фокусника извлек оттуда красную папку и протянул ее Тобиасу. В течении всего последующего часа он в красках расписывал все преимущества, что откроются при открытии второй и, возможно, через несколько лет третей клиники.

– Мне тоже приходили в голову подобные мысли, ― усмехнулся Тобиас, восхищаясь от проделанной работы его заместителя, ― и если честно, между нами, я просто боюсь. Это все, ― он взмахнул руками, ― отняло у меня столько нервов и сил, что я попросту боюсь проходить это заново. Именно тогда я и поседел, кстати говоря, ― Тобиас указал рукой на свои волосы, которые снова окрашивал при помощи магии.

– Так начинать всегда сложно! ― воскликнул Джером. Он буквально нутром чуял, что нашел очень удачный момент для презентации. ― Сейчас будет легче. У тебя есть я, а у меня теперь есть Реналь, ― он мечтательно улыбнулся. ― Все будет легче. Студентов становится больше, и им тоже надо где-то работать. Все будут в плюсе, Тобиас!

– Медея, ― поправил Тобиас, пропустив последующие фразы мимо ушей. ― Настоящее имя Реналь – Медея, и она сбежала от мужа, так что рекомендую закатать губу обратно, ― он усмехнулся, видя, как Джером с досадой смотрит на ежедневник, забытый Медеей на столе.

– Сбежала, значит, было плохо, ― резюмировал он. ― Значит, сердце разбито и нужно его лечить. Зря, что ли, мы в волшебной клинике работаем? Мы все можем, ― сказал Джером и нежно погладил коричневую обложку ежедневника.

– Ну если тебе так охота, ― деланно безразличным голосом произнес Тобиас, ― не смею тебе мешать. А с клиникой действительно стоит попробовать. Я тут думал о пластическом направлении…

Услышав это признание, Джером едва ли не бросился на шею к Тобиасу от радости. Отчего-то сейчас он чувствовал себя самым счастливым человеком в мире, способным свернуть любые горы на своем пути. Джером Моррисон уже неделю был бесповоротно и впервые в жизни по-настоящему влюблен.

========== Глава 9. Маггл, который ждал ==========

Тобиас лишь рассмеялся, узнав, каким иной раз пророком он может оказаться.

Эйлин, услышав о том, что Медея делит комнату в общежитии с еще двумя студентками, пришла в ужас. Не долго думая, она настойчиво попросила мужа пустить сестру пожить в комнату Шарлотты на некоторое время. Тобиас, как бы ему этого ни не хотелось, не смог отказать и лишь со вздохом кивнул, заранее смиряясь с нежелательным соседством.

Впрочем, его недовольство быстро прошло, едва он увидел, как рада Эйлин. Вновь почувствовав себя младшей сестрой, она напоминала Тобиасу ту беззаботную девушку, что много лет назад он встретил в лондонской кофейне. Медея тоже постепенно приходила в себя, чувствуя заботу и любовь родной сестры. Заново обретя семью, она поначалу очень смущалась находиться рядом с Тобиасом, особенно когда он был дома один, и отчаянно старалась к нему привыкнуть. К концу месяца бледность на щеках сменил здоровый румянец, да и улыбка на лице стала появляться куда чаще, но в то же время Медея все равно старалась как можно реже выходить из своей комнаты.

– С тобой точно все в порядке? ― спросила Эйлин, входя на кухню следом за сестрой. Несколько минут назад Медея сидела в гостиной с книгой, и когда туда вошли Эйлин с Тобиасом и предложили посмотреть с ними фильм, поспешно отказалась и ушла под предлогом разболевшейся головы.

Не глядя на сестру, Медея быстро кивнула. От нечего делать она достала заварной чайник и теперь искала заварку в кухонном шкафчике. Быстро бросив взгляд на Эйлин, Медея хмыкнула, удивившись тому, как по-разному выглядит сестра на работе и дома. В противовес строгому стилю одежды в клинике, дома Эйлин любила ходить в веселой пижаме с изображением маленьких кроликов.

– Никогда бы не подумала, что увижу тебя такой, ― улыбнулась Медея, стараясь сменить тему. ― Кролики, подумать только. Будто тебе десять лет.

– Сексуальность ― это не про меня, ― ответила Эйлин. Она улыбнулась, но так как все еще была взволнована состоянием сестры, ее улыбка вышла грустной и натянутой. ― Тобиас считает, что дома нужно носить то, что нравится, а не то, что принято или, к примеру, сексуально. И потому вот, ― Эйлин снова улыбнулась, бросив взгляд на пижаму.

– Именно так, ― отозвался Тобиас, услышав слова жены и ленивой походкой заходя на кухню. Кивнув Медее, он отрезал себе кусок пирога и удалился в гостиную, предупредив о том, что до начала фильма осталось десять минут.

– Я не останусь надолго, ― внезапно произнесла Медея, и Эйлин мгновенно перестала изображать беспечность. ― Только прошу, не думай, что дело в Тобиасе, Эли, ― Медея разлила заваренный чай по чашкам и аккуратно переместила их на поднос, ― может, это прозвучит несколько странно, но вы сейчас слишком счастливы для меня. То есть, ― добавила она, увидев выражение удивления на лице Эйлин, ― дело во мне. Я даже когда на улице вижу, что девушка с парнем за руки держатся, на меня уже злость накатывает и зависть. А вы…

– Разве мы ведем себя чересчур вызывающе? ― удивилась Эйлин. Она всегда смущалась чересчур сильно показывать свою любовь и чувства на людях, позволяя себе расслабиться только наедине с мужем.

– Ты просто не замечаешь, ― мягко пояснила Медея, глядя в свою чашку, ― ты же не видишь себя со стороны. А я вижу, как вы смотрите друг на друга, готовите завтраки. Как Тоб периодически читает тебе в слух книгу или газету и напоминает о креме от загара. Мой муж никогда не делал ничего подобного для меня, и я была уверена, что никакой любви в принципе не существует. Я не думала, что женщина может так смотреть на мужа, как ты. Что женщина может ходить в той пижаме, что ей нравится, и муж будет только рад этому, ― Медея грустно вздохнула. ― Ты привела меня домой, и Тобиас мне слова плохого не сказал, хотя явно злится.

– Да не злится он, ― горячо возразила Эйлин. ― Тобиас с головой занят делами второй клиники и огорчен тем, что не может освоить компьютер. А я, вдобавок, оказывается, выбросила его любимые трусы…

Медея от души рассмеялась, поспешно закрыв рот ладонью.

– У вас даже проблемы милые, ― произнесла она, утирая выступившие в уголках глаз слезы. ― Я тебя обожаю, Эли, правда. Но жить все же буду отдельно.

Эйлин только кивнула в ответ. Как сестре, ей было очень досадно, что Медея хочет съехать, но, с другой стороны, она была очень благодарна за честность.

– А знаешь, ― многозначительным тоном произнесла Эйлин, ― Тобиас мне тут сказал, что Джером втрескался в тебя по уши с самого первого взгляда, ― сказала она и, подмигнув, сделала глоток из своей чашки. Медея только фыркнула в ответ.

– Сомневаюсь. Было бы тут во что втрескиваться, кожа да кости, ― сказала она, демонстративно разглядывая свою руку. ― И даже если так, при всей его привлекательности, не думаю, что я еще когда-либо захочу замуж.