Текст книги "Мгновения жизни (СИ)"

Автор книги: NeumannF

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)

– Милая, ну какой балериной, ― удрученно ответила Эйлин, никогда не рассматривающая занятия балетом как потенциальную профессию. ― Балет ― замечательное хобби. Какой бы талантливой ты не была, но лишь единицы могут добиться в этом успеха и сделать настоящую карьеру. Мне бы не очень хотелось, чтобы в итоге ты танцевала в каком-нибудь баре или кабаре, ― Эйлин поморщилась, представляя себе контингент подобных заведений.

– А кем я должна стать? ― вспылила Шарлотта. ― Учителем зелий? Как Северус?

– Можешь стать учителем танцев, ― парировала Эйлин, тоже начиная раздражаться, ― но я рассчитывала, что ты выберешь для себя более достойную профессию. Что ты будешь работать с папой в клинике или, может быть, пойдешь в Конгресс…

– Но я хочу тан-це-вать! ― крикнула Шарлотта, от злости плеснув в тарелку с хлопьями больше молока, чем нужно. ― Это моя жизнь! Я дышу танцами!

– Тебе восемь лет! Доедай хлопья и марш в школу дышать уроками, ― строго произнесла Эйлин, стараясь не рассмеяться от такой пафосной речи. ― Еще скажи, что ты в Ильверморни ехать не собираешься, ― фыркнула она и вышла из комнаты в поисках собственной сумки.

– А вот и не собираюсь, ― вполголоса пробормотала Шарлотта, глядя в тарелку с разбухшими и потерявшими форму хлопьями. Тяжело вдохнув, она смогла съесть лишь несколько ложек. Качнувшись на стуле, чтобы увидеть, нет ли мамы в гостиной, Шарлотта вынула из рюкзака волшебную палочку и, заставив хлопья исчезнуть, отправила в раковину пустую тарелку.

Опыт подсказывал ей, что день, начавшийся с пререканий, вряд ли сможет быть хорошим.

========== Часть 5. Глава 1. Июнь 1985 ==========

Проснувшись пораньше, Шарлотта уже привычно побежала вниз к почтовому ящику. Выгребая конверты, она не сразу заметила узорный герб волшебной школы Ильверморни на одном из них. Скинув ворох писем вперемешку с рекламой на журнальный столик, Шарлотта начала искать особенное письмо, которое ждала уже несколько месяцев. Втайне от родителей она решила самостоятельно заняться своим будущим и вместе с Сарой съездила на танцевальные смотры в одну из частных танцевальных школ на другом конце города. Шарлотта искренне верила, что если она сможет попасть в число студентов этой школы, то ей удастся избежать Ильверморни, о котором мама твердила с того самого дня, как ей исполнилось одиннадцать.

– Ты только посмотри, что тебе пришло! ― воскликнула Эйлин, подойдя к дочери и радостно подцепляя из кучи писем конверт с гербом волшебной школы.

Вопреки ожиданиям Эйлин, Шарлотта переменилась в лице, побелела и едва не заплакала, увидев надпись на конверте в ее руках. Она никак не ожидала получить его в самом начале лета.

– Я не хочу, ― тихо пробормотала Шарлотта, не смотря маме в глаза, ― пожалуйста, мамочка, можно я не поеду в эту школу?

Эйлин поджала губы и вздохнула, не веря своим ушам. Начиная с восьми лет дочь упорно твердила о своем нежелании учиться в волшебной школе, и никакие уговоры и объяснения не смогли заставить ее изменить свои убеждения. Эйлин очень надеялась, что едва дочери попадет в руки конверт из Ильверморни, то детское любопытство возьмет верх, и все бредни о карьере балерины сразу забудутся как страшный сон.

– А я так надеялась на чудо, ― произнесла Эйлин разочарованно. ― Неужели ты до сих пор грезишь карьерой балерины, когда даже твой тренер тебя от этого отговаривает?

– Я уже давно не хочу быть балериной, ― нахмурилась Шарлотта, искренне не понимая, как мама не может запомнить всех ее планов. ― Сейчас есть множество других направлений, где не обязательно быть низкой или тощей, ― повторила она то, что говорила маме буквально полгода назад.

О карьере балерины Шарлотта все еще мечтала, но преподаватель по балету однажды ясно дала понять, что если балерина на голову выше большинства партнеров, то путь к славе будет тернист и труден. А грудь, начавшая расти гораздо раньше, чем у большинства знакомых ей девочек, только подтвердила, что в балете Шарлотте делать нечего.

– Милая, ― начала Эйлин, старательно сдерживая эмоции, ― доченька, мы уже говорили с тобой, зачем нужно учиться в волшебной школе. Мы говорили, что танцы – это здорово, но ты волшебница, и твое место, определенно…

– Не там! ― выкрикнула Шарлотта и с плачем унеслась в свою комнату, так и не дав матери договорить. Эйлин лишь расстроенно посмотрела ей вслед, думая, что у Северуса переходный возраст наступил куда позже и был гораздо легче. Он хотя бы не рыдал по каждому поводу.

– Элис, ― постучала Эйлин в дверь дочери. Она точно знала, что если Шарлотту назвать вторым именем, то она непременно оттает. К досаде Эйлин, имя, которое выбрал для нее брат, Шарлотта любила больше. ― Могу я войти? Пожалуйста.

– Нет, ― донеслось до нее сердитое бормотание. ― Пока не разрешишь мне учиться в частной школе танцев, а не фокусов. Я хочу танцевать, понимаешь? Спроси у Северуса, он обещал тебя переубедить! ― уже вновь кричала ей Шарлотта из-за закрытой двери.

– Это уже просто переходит все границы, ― возмутилась Эйлин, открывая дверь и входя в комнату. ― Во-первых, юная леди, я запрещаю тебе кричать на свою мать.

Шарлотта вздрогнула, увидев рассерженное лицо матери, но сделала вид, будто ей все равно.

– Ты никогда меня не слушаешь! ― крикнула она уже назло. Метаясь по комнате с пылающими от гнева щеками, Шарлотта выдала матери гневную тираду о том, что уже давно выросла и вольна сама решать, где и чему ей учиться.

– Тебе одиннадцать! ― рявкнула в ответ Эйлин. ― Я – твоя мать. До твоего совершеннолетия именно я несу за тебя ответственность, и именно мне решать, где ты будешь учиться.

– Ну и пожалуйста, ― размазывая по лицу слезы, проревела Шарлотта, ― а я из дома тогда уйду. Насовсем. К Саре!

– И будешь жить в одной комнате с ее четырьмя братьями и тремя сестрами? ― ехидно осведомилась Эйлин, складывая руки на груди. ― Я еще раз говорю тебе, что обучение в школе магии – не прихоть, Шарлотта. Это необходимость. Мы не в Англии, где возможно домашнее обучение, и здесь тебе придется учиться, чтобы стать полноправным волшебником. В противном случае у тебя просто отберут палочку и запретят колдовать.

Эйлин несколько сгущала краски в надежде, что дочь испугает возможность остаться без магии.

– И пусть, ― шмыгнула носом Шарлотта. Она с некоторым огорчением подумала, что наверняка сможет делать сальто и прыжки даже без помощи магии. Парить в воздухе Шарлотта научилась очень быстро в отличие от Северуса, все еще пытающегося понять, как маме и сестре это удается. Эта способность не раз выручала ее во время выступлений. ― Я танцую с самого детства, ― заявила она, не обращая внимание на то, как мама насмешливо фыркнула, ― я не выживу без этого! В школах магии нет танцев. Они кроме своего квиддича не знают другого спорта! ― возмущалась она, искренне уверенная, что так оно и есть. ― Как будто мы до сих пор живем в средневековье! Северус говорит, что если бы не его зарплата, он бы давно жил тут, с нами, между прочим. Ему нравится смотреть телевизор и то, что ингредиенты можно очень быстро смолоть в кофемолке.

– Так вот, кто ее сломал, ― усмехнулась Эйлин, мысленно поставив себе напоминание предъявить сыну претензию за испорченную кофемолку. Шарлотта только скривилась, ругая себя за то, что невольно подставила брата.

– Папа тоже в школе не учился, ― вставила она последний аргумент. ― И ничего, он вообще операции делает и сквибом не стал!

– Папа – прецедент. Он не родился волшебником, и самодисциплины у него куда больше, ― продолжала сердиться Эйлин. ― К тому же в Ильверморни есть черлидинг, и ты могла бы об этом знать.

Произнеся последнюю фразу и видя, как удивилась Шарлотта, Эйлин вышла из комнаты, бросив напоследок, что до сентября у дочери есть время смириться с предстоящей поездкой в школу.

Плюхнувшись на кровать, Шарлотта достала из-под подушки уже порядком потрепанный блокнот и, открыв первую страницу, гневно написала сообщение брату. Выписывая все свои мысли, она очень сильно давила ручкой на листы и ставила столько восклицательных знаков, что не будь блокнот волшебным, то наверняка бы порвался.

Закончив писать и переведя дух, Шарлотта с надеждой вглядывалась в листок. Она ждала, что сейчас, через мгновение на нем появится ответ от Северуса, но бумага по-прежнему оставалась чистой. Бросив взгляд на часы, Шарлотта только тяжело вздохнула. Второй циферблат, настроенный на английское время, сообщал, что в Англии сейчас глубокая ночь.

«Остынь. Я буду дома через неделю и поговорю с мамой, если уж все так плохо. С папой говорила?» ― внезапно появилось под надписью Шарлотты.

Прочитав ответ брата, она задумалась. Папа еще ни разу не сказал ей, что против ее решения не учиться в школе магии. Он вообще предпочитал не говорить на эту тему, лишь однажды заметив, что сам с великим удовольствием поменялся бы с дочерью местами.

«Меня мама достала, а не папа, ― написала Шарлотта под последней строчкой, ― она меня вообще не понимает и ругается постоянно».

Ответ Северуса не заставил себя ждать, и с каждым прочитанным словом настроение Шарлотты портилось все больше. Большими буквами брат запрещал ей говорить о родителях в непочтительном тоне и приводил примеры, почему иной раз ей стоит прислушаться к их мнению. В конце отповеди Северус, явно не без удовольствия, называл сестру маленьким эгоистичным ребенком.

Такого предательства Шарлотта никак не ожидала и еле удержалась от желания немедленно сжечь блокнот.

«Ну и сиди в своей школе. ПРЕДАТЕЛЬ!» ― написала она огромными буквами поперек всего листа и закинула блокнот в дальний угол комнаты.

Схватив телефон, она набрала номер Сары и, услышав в трубке голос ее мачехи, попросила позвать подругу.

– Они все против меня! ― выпалила она, услышав голос Сары. ― Мама хочет отправить меня в школу, а Северус сказал, что я маленькая! – жаловалась она, пересказывая события сегодняшнего утра.

– Тебе пришло письмо? ― упавшим голосом спросила Сара. Будучи старше Шарлотты на полтора года, она все еще надеялась, что ее письмо просто затерялось, и в этом году она точно попадет в школу.

– Можешь забрать его себе, если ты так хочешь в эту дурацкую школу, ― сердито прошипела Шарлотта в трубку, ― все вы предатели.

Швырнув трубку на рычаг, она забралась с ногами в кресло и хотела было заплакать, но от злости слез не было. Вскочив, она сбежала вниз по ступенькам и, найдя злополучный конверт, разорвала его на мелкие кусочки.

– Какой взрослый поступок, браво, ― сухо произнесла Эйлин, сидящая рядом в кресле. В порыве злости Шарлотта ее даже не заметила.

Взмахнув палочкой, Эйлин восстановила письмо и с укором посмотрела на дочь, но та, сгорая от стыда, уже сбежала в свою комнату.

Эйлин даже не успела сказать ей, что, разбирая остальную почту, она нашла письмо от частной школы. Пробежав его глазами, она со смешанными чувствами отложила сложенный втрое лист бумаги, только теперь понимая, что дочь действительно настроена серьезно.

«Отправить документы в частную школу, найти ее самостоятельно и каким-то образом съездить на отборочные испытания…» ― думала Эйлин, представляя себе масштаб проделанной работы и невольно проникаясь уважением к дочери.

Взяв конверт с извещением, она решила, что больше не в силах заниматься этим в одиночку, и отправилась на поиски Тобиаса, так удачно устроившего себе выходной именно сегодня.

– Может, я все же не права? ― удрученно спросила она, находя Тобиаса задремавшим в шезлонге у бассейна.

– Смотря в чем, ― ответил он, лениво потягиваясь и щурясь от яркого солнца, ― если ты имеешь в виду то, что не разбудила меня, и я тут сгорел, то определенно не права.

Он сел и, морщась, потрогал саднящую кожу на животе.

– В том, что Шарлотте будет лучше, если она поедет в школу, ― произнесла Эйлин. ― Я уже действительно сомневаюсь, стоит ли ее посылать в Ильверморни.

– Мы в любом случае будем мучиться от чувства под названием «вот если бы», ― ответил Тобиас, ― но, насколько я помню, мы с тобой уже решили, что Шарлотта поедет в школу волшебства.

– Вот только тогда мы не знали, что она самостоятельно подала документы в несколько частных профильных школ, ― хмыкнула Эйлин и помахала в воздухе конвертом с письмом. ― Я теперь в полной растерянности. Совершенно не хочу быть похожей на мою мать и ломать жизнь своему ребенку.

– О чем ты вообще? ― проворчал Тобиас, морщась от внезапной головной боли. ― У нее сейчас одинаковые шансы стать кем угодно. Меня вот никто не спрашивал, а, между прочим, я мечтаю, чтобы хотя бы один ребенок пошел по моим стопам, ― произнеся последнюю фразу, он резко встал и пошел домой, оставив Эйлин в полном недоумении.

Задремав, он забыл принять ставшие за три года привычными антидепрессанты, и ощущения, что испытывал его организм, нельзя было назвать приятными. То, что у него зависимость, Тобиас понял, едва попытался прекратить пить таблетки. Спустя полгода после начала их приема он был уверен, что кошмаров больше не будет, и с руками, трясшимися так некстати, тоже будет все в порядке. Вот только первый же день без таблеток показался ему адом. Кошмарных снов и правда не было, но общее состояние оставляло желать лучшего. Как назло, просто позволить себе переболеть тягу к антидепрессантам он не мог ― слишком много было дел и пациентов.

При помощи Джерома, довольно быстро освоившегося в волшебном мире, «Вишневая клиника» вошла в пятерку лучших волшебных медицинских заведений по всему побережью, обеспечив постоянный приток новых клиентов. Вот только проблем с антидепрессантами это не отменяло, и, осознав, что самому ему не справиться, Тобиас уже три месяца собирался покаяться Эйлин, каждый день откладывая тяжелый разговор на завтра.

Сегодня утром он уже почти решился и даже приготовил некое подобие речи, но за завтраком у Эйлин было такое хорошее настроение, что портить его было бы свинством.

Сидя в пустой гостиной, Тобиас уже сотый раз думал о том, что если о его пристрастии к антидепрессантам станет известно кому-либо в клинике, то вся карьера может оказаться под угрозой. Хмыкнув, он живо представил, как у него отбирают лицензию и выгоняют из собственной клиники.

– Нет, ― сказал он себе, машинально отправляя в рот пару таблеток, ― с этим пора заканчивать.

========== Глава 2. Надуманные страдания ==========

Признаваться было сложно. По дороге к Эйлин во внутренний дворик у Тобиаса чуть ли не дрожали колени и пересохло в горле. Он даже подумал, что тогда, много лет назад, представлять план клиники в МАКУСА перед самим президентом было куда легче, чем сейчас подойти к Эйлин и сказать… А вот, собственно, что именно сказать, он не знал. Слов в голове было много, но как объяснить любимому человеку, что он снова подвел, снова лгал и пускал пыль в глаза, Тобиас не знал.

Чувствуя себя самым что ни на есть паршивым образом, он подошел к Эйлин. С крайне недовольным видом она, поджав ноги, сидела в плетеном кресле и читала какой-то журнал по психологии. Обстановка казалась ему крайне неуместной для признаний. А официальное письмо из частной школы, торчащее из журнала в руках Эйлин, заставило Тобиаса испытать чувство вины за недавнюю вспышку гнева.

– Извини, что я так резко ушел, ― начал он издалека, садясь у жены в ногах. Трава оказалась на удивление мокрой, и, вынув палочку, Тобиас высушил место вокруг себя. ― Просто… Я должен тебе кое-что сказать, ― произнес он и сделал глубокий вдох. ― Это сложно, и мне дико стыдно, что я до такого докатился и… ― Тобиас поморщился, пытаясь сообразить, как произнести нужные слова.

Эйлин в ответ только внимательно смотрела на него сверху вниз, слегка приподняв бровь, и явно ждала окончания фразы. Закончив наконец-то университет и открыв кабинет психолога в «Вишневой клинике», она научилась не делать поспешных выводов.

– Помнишь тот случай, с проклятыми во всех смыслах часами? ― спросил он, глядя, как ветер гонит рябь по воде в бассейне. Получив тихое подтверждение от Эйлин, он продолжил: ― Тогда много чего произошло. Сама знаешь. Макномара меня предал, Шарлотта едва не погибла, и из-за всего этого мне снились жуткие кошмары. Да и руки дрожали так, что я не мог проводить операции.

– Тоби… ― сочувственно произнесла Эйлин, дотрагиваясь до его плеча, ― ты бы мог прийти ко мне, и мы нашли бы выход. Я ведь много раз пыталась поговорить с тобой, ― она огорченно замолчала, так и не окончив фразы.

– Мог бы, ― хмыкнул он, кладя свою ладонь поверх ее и боясь, что после его признания больше никогда не сможет этого сделать. ― Я бы много чего мог, но снова поступил по-идиотски, ― произнес он с сожалением и добавил: ― Я принимаю антидепрессанты. Три года, ― наконец признался Тобиас и, повернувшись, посмотрел на Эйлин с выражением крайнего отчаяния.

К его удивлению она не стала кричать, не попыталась заплакать или начать его отчитывать. Эйлин лишь грустно и едва заметно улыбнулась и, подавшись вперед, крепко его обняла.

– Я знаю, ― тихо ответила она. Чувствуя, насколько Тобиас сейчас напряжен, она нежно погладила его по груди. Эйлин очень хорошо понимала, как тяжело далось ему это признание. ― Я все ждала, когда же ты созреешь, ― тихо произнесла она ему на ухо, целуя в висок. ― Любишь же ты наступать на всякие грабли…

– Ты знаешь? ― опешив на мгновение, наконец обрел дар речи Тобиас. Он слегка отстранился и с недоверием посмотрел ей в глаза.

– Примерно год как, ― кивнула она и нежно погладила его по голове. ― Принимай ты что-то серьезнее ― я бы вмешалась, а так я просто ждала, когда же ты созреешь, чтобы попросить у меня помощи. Возможно, это и неправильно, но с тобой по-другому просто невозможно. Ты же все время хочешь казаться сверхчеловеком, ― она фыркнула, поражаясь упертому характеру Тобиаса. ― И каков твой дальнейший план действий?

– План действий? Я три месяца мучился, пытаясь признаться в том, что ты, оказывается, целый год заешь! ― Тобиас вскочил с места и заходил кругами по лужайке, обхватив голову руками. ― Целый год!

Эйлин, решив не присоединяться к его эмоциям, демонстративно закрылась журналом, но краем глаза все равно наблюдала за реакцией Тобиаса.

– Не знаю я, что делать! ― рявкнул он, с силой пнув гипсового садового гнома, подаренного Джеромом на рождество. Не выдержав нападения, гном раскололся надвое, глядя на обидчика с явным укором из разбитой мордашки. ― Так далеко я не думал, ― стушевался Тобиас. ― Я просто хочу прекратить это. Я три года завишу от какой-то маленькой баночки с таблетками.

– От тех таблеток, что ты принимаешь, зависимость может быть разве что психологическая, ― осторожно ответила Эйлин. ― Думаешь, я бы не вмешалась, если бы ты увлекся чем-то серьезным? Как только я увидела, что ты слишком уж часто берешь в руки свой пузырек без этикетки, я взяла оттуда несколько таблеток и попросила ребят из лаборатории провести анализ. Там нет ничего, что способно вызывать зависимость. Если, конечно, ты не менял препарат? ― она с подозрением посмотрела на мужа, но тот лишь обескураженно покачал головой.

Чувствуя себя на редкость глупо, он снова сел на траву возле кресла и задумался.

– Чувствую себя идиотом, ― наконец произнес Тобиас, потирая шею. ― Но, к твоему сведению, синдром отмены, когда я пытался прекратить принимать таблетки, был очень сильным.

– Понимаю, ― ответила Эйлин. ― А еще я понимаю, что в одиночку справиться с этим будет сложно, ― она хмыкнула, ― но я давно уже продумала замечательный план. Психологическую зависимость гораздо легче преодолеть, если ты находишься в новом месте.

– Намекаешь на отпуск? ― слегка улыбнулся Тобиас и тут же поморщился, вспомнив, чем обернулась предыдущая попытка отдохнуть.

– Думаю, что наш не-волшебник сможет последить за клиникой какое-то время, ― ответила Эйлин. Она слезла с кресла и, сев рядом с мужем, обняла и нежно поцеловала его в висок. ― А это, ― она проворно нырнула рукой в его карман, вытаскивая пузырек наружу, ― я пока что заберу, если ты не против. Я просто хочу знать, сколько таблеток ты пьешь за день, так что проси и не стесняйся.

– Легко сказать, ― краснея, ответил Тобиас. Отчасти ему очень хотелось немедленно вернуть пузырек в карман, но, решив полностью довериться жене, он переборол это желание и грустно вдохнул. ― И куда мы поедем?

Эйлин будто бы ждала этого вопроса. Приподнявшись, она дотянулась до журнала и, открыв его на нужной странице, показала Тобиасу рекламу с изображением отеля. В ответ он усмехнулся и, видя ее горящие глаза, лишь покачал головой.

– Я надеялся, что это будет что-то более экзотическое и далекое, ― удивился он. Запустив руку в волосы, он с сомнением разглядывал страницу в журнале. ― Мне понравилось с тобой в Перу. Я до сих пор вспоминаю, как тогда мы с Севом вместе ходили за завтраком, стараясь прийти до того момента, как ты проснешься, ― Тобиас улыбнулся, с теплотой в душе вспоминая то славное время.

– Ну, ― Эйлин покраснела, ― это, конечно, не Перу. Но там, помимо прочего, как раз через две недели будет психологический форум, и я бы хотела совместить приятное с полезным. Но если ты против, мы можем поехать в любое другое место.

– С этого и надо было начинать, а не с картинок, ― деланно проворчал Тобиас, ― мне все равно где мучиться. Пусть будет он. ― Тобиас кивнул на страницу в журнале, и Эйлин снова его обняла, на этот раз с радостным смехом.

На планирование отпуска ушла неделя. Передать дела своему заместителю оказалось легче, чем думал Тобиас. Моррисон, уже давно свободно ориентировавшийся в делах клиники, заверил Снейпа, что справится с любыми внештатными ситуациями. Эйлин, ввиду небольшого количества клиентов, тоже было не сложно отправиться в путешествие. Шарлотту, не взирая на ее протесты, было решено оставить дома под присмотром старшего брата. А сам Северус появился в родительском доме ровно за сутки до их отправления.

– Северус, ― приветливо произнесла Эйлин, когда он, зевая и еще не привыкнув к смене часового пояса, зашел на кухню, ― у меня к тебе очень серьезный разговор.

Занятая приготовлением завтрака, она не заметила, как сын изменился в лице и даже сел, сразу же придумав массу тем, о которых может поговорить с ним мама ранним воскресным утром.

– Хотела вчера поговорить, но ты поздно пришел… ― Эйлин вдруг выругалась, нечаянно коснувшись запястьем горячей сковородки, и быстро залечила ожог простым заклинанием. Не откладывая палочку, она прошептала заклинание и перенесла слегка подгоревший блинчик в тарелку к уже готовым.

– Ты ведь не хочешь сказать, что ты снова беременна? ― спросил Северус с опаской. ― Мне и одного вредного недоразумения хватает. Сделать тот блокнот было одной из немногих вещей, о которых я буду жалеть до конца жизни. Знала бы ты, что Элис…

– Я не беременна, ― прервала поток его откровений Эйлин. Рассмеявшись, она взъерошила его длинные волосы и поцеловала в щеку, ― не бойся. Больше иметь детей я не планирую. Да и не до того нам сейчас, ― она хмыкнула. ― Мы с твоим папой примерно на месяц едем в отпуск. Может, чуть больше или чуть меньше, и мы просим тебя остаться с сестрой.

– Вот радость-то, ― фыркнул Северус. ― У меня, между прочим, тоже отпуск. Я за год знаешь, как на детей насмотрелся? ― он обиженно посмотрел на маму, думая, что в данном случае новость о беременности была бы предпочтительнее.

– Это важно, Северус, ― серьезно ответила Эйлин. Отложив блюдо с тестом, она села за стол и вкратце рассказала ему о проблеме Тобиаса с антидепрессантами и о том, что совместная поездка с дочерью может сильно помешать восстановлению.

– Не думал, что все так серьезно, ― опешил Северус, и внезапно для себя испытал чувство гордости, что до сих пор не поддался никаким антидепрессантам или зельям, обладающим с похожим эффектом. ― Но разве отпуск может помочь ему справиться с проблемой? Как по мне, так кошмары вернутся, как только он перестанет пить эти таблетки? ― задумчиво спросил он.

– Цель поездки – отказаться от таблеток. Побеждать тараканов в его голове будем уже после, ― ответила Эйлин и, вернувшись к плите, вылила остатки теста на сковородку. ― У меня есть знакомый психолог, который гарантирует полную анонимность. Причем это волшебник, что немаловажно, ― пояснила она, отправляя последний блинчик к остальным и перемещая блюдо на стол.

Кивнув, Северус скрепя сердце согласился остаться с сестрой. Принявшись за еду, он постепенно пришел к выводу, что сестра не сможет так уж сильно помешать его планам отдохнуть от надоедливых школьников.

После завтрака, на котором Тобиас, волнуясь перед предстоящей поездкой, был деланно весел и разговорчив, а Шарлотта, снова обиженная на весь мир, сидела надувшись, Северус последним ушел из-за стола.

Он еще долго сидел, не замечая, как остывает кофе в его чашке и наблюдая в окно за ежедневной разминкой сестры, думал о прошлом. Северус пытался понять, помогли бы ему антидепрессанты заглушить боль, что до сих пор периодически ворочалась в груди тяжким грузом. Рассуждая о поступке отца, он совсем не винил его за желание забыть неприятности, почувствовать вкус к жизни и вновь вернуть ее краски.

Видя, как Шарлотта вновь упрашивает родителей взять ее с собой, Северус вернулся мыслями к собственному отпуску. Еще в школе он планировал провести время в Америке несколько иначе. Северус представлял себе пару месяцев уединения в кругу семьи, где можно будет наконец поговорить с мамой о ее работе и пообсуждать с отцом новости в мире целительства и медицины. Он думал о книгах, что взял с собой из школы, но теперь это времяпрепровождение не казалось таким привлекательным, как раньше. С грустью подумав, что любой другой молодой человек его возраста устроил бы вечеринку, Северус, до сих пор виня себя за прошлые ошибки, считал себя недостойным радоваться жизни.

Горько усмехнувшись внезапной идее и залпом выпив холодный кофе, он поднялся в родительскую комнату, отчего-то уверенный, что не раз пожалеет об этом спонтанном желании провести эксперимент.

– А этот твой анонимный психолог может поработать со мной? ― спросил он у Эйлин, наблюдая, как она в спешке отправляет вещи в дорожную сумку.

– Возможно, ― отрешенно ответила она, останавливаясь в центре комнаты и думая, стоит ли брать с собой свитер, ― я, правда, уже не успею его спросить, но я оставлю тебе номер, и ты сам сможешь связаться с ним. Точнее, с ней. Фей Джексон была моим самым любимым преподавателем, ― с гордостью сказала Эйлин.

Северус нахмурился. Мысль исповедоваться перед какой-то женщиной его не вдохновляла. Скривившись, он взял из рук матери визитку и, сунув ее в карман джинсов, в раздумьях вернулся в свою комнату.

========== Глава 3. Свободные нравы ==========

То, что отпуск без родителей обернется головной болью, Северус догадался почти сразу, как они покинули Лос-Анджелес. Спустя целых две недели наедине с сестрой он уже молил Мерлина поторопить время и вернуть их домой как можно скорее. Сам Снейп твердо решил, что своих детей заведет только в самом крайнем случае и, даже если этот случай настанет, то прежде он тысячу раз взвесит все за и против.

Шарлотта буквально не давала ему прохода. Страдая от безделья без привычных занятий в школе и заболевшей ветрянкой Сары, она то безуспешно пыталась заставить Северуса делать с ней растяжку, то играть в настольные игры.

В этот вечер, ища куртку как можно тише, Северус надеялся уйти из дома раньше, чем его заметит сестра. Взмахнув палочкой, он невербально обновил на доме чары, запрещающие Шарлотте уходить куда-либо во время его отсутствия. Подобные меры Снейп предпринимал уже трижды, совершая свои вылазки в город, и всякий раз сестра высказывала бурное неудовольствие со слезами и криками.

– Мы поедем в парк? ― вдруг раздался звонкий голос Шарлотты, когда Северус был уже одной ногой за дверью. Тихо выругавшись, он медленно повернулся и, сощурившись, посмотрел на сестру.

– Нет, ― язвительно ответил Северус. С нескрываемым удовольствием он увидел, как на лице Шарлотты проступает тень недовольства, ― ты разлила гной бубонтюбера и потому остаешься дома, а я иду гулять, ― нашелся он, вспомнив вчерашний инцидент с испорченным зельем.

– А мама сказала, чтобы мы не ссорились, ― подражая его тону сказала она. Шарлотта медленно подошла к брату и схватила его за край куртки. ― А если мы не поедем в парк, я буду с тобой ссориться и все расскажу маме.

– Да неужели? ― усмехнулся Северус. ― Ну давай, порази меня своей буйной фантазией. Что ты ей расскажешь, ты – мастер устраивать истерики на пустом месте. Лично я ни в какой парк сегодня не собирался. У меня совершенно другие планы, и в них нет места маленьким девочкам.

Он развернулся и, не обращая внимания на гневные протесты сестры, грубым движением постарался вырвать край черной кожаной куртки из ее ладони. Шарлотта негодующе взвизгнула и, замахнувшись, ударила его рукой в плечо так сильно, что Северус даже охнул от неожиданности.

– Совсем спятила? ― рявкнул он, потирая плечо, и удивился, видя, как Шарлотта вмиг переменилась в лице и даже сделала шаг назад. ― Что еще? ― спросил он недоумевая.

– Ничего, ― бросила она, стараясь не показывать, как напугалась искаженного от злости лица брата. В ее представлении Северус был спокойным, добрым и тихим учителем, лишь изредка позволявшим себе обидные колкости. Но то, что она увидела сейчас, совсем не вязалось с привычным образом и очень пугало. Даже его черные глаза, обычно блестящие озорным блеском, сейчас смотрели в тысячу раз строже и холоднее, чем мамины.

– А если со мной тут что-то случится, пока я буду одна? ― тихо спросила она, сложив руки на груди. ― Если меня украдут, что ты будешь делать?

– Радоваться, ― фыркнул Снейп. Шарлотта надулась, не замечая, как он снова по-доброму и с любовью на нее смотрит, старательно сдерживая смех. ― Но ты права. Если с тобой что-то случится, то у меня будут проблемы, ― он деланно поморщился, ― придется оправдываться перед родителями, аврорами… Так что я обновил чары, и кроме меня сюда никто не сможет войти, ― твердо сказал Северус. ― Как и выйти, ― он хмыкнул, видя, как Шарлотта негодуя топнула ногой и, развернувшись, захлопнула дверь перед его носом.

– Свинья! ― выкрикнула Шарлотта и, часто моргая, всеми силами старалась сдержать слезы обиды. ― Я тебя ждала, между прочим, ― тихо всхлипнула она и, выглянув в окно, увидела, как явно довольный свободой Северус уверенной пружинистой походкой приближается к калитке. Шарлотта не понимала, почему все, что бы ни происходило, вызывает у нее такую бурю различных эмоций. Поддавшись порыву, она назло Северусу решила сотворить в его комнате какую-нибудь пакость и уже почти поднялась наверх, когда у входной двери раздался стук.