Текст книги "Мгновения жизни (СИ)"

Автор книги: NeumannF

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 43 страниц)

Глядя на свернувшуюся под одеялом в комок Шарлотту, Северус со вздохом отложил журнал и постучал рукой по выступу, больше всего напоминающему плечо.

– Что, переволновалась вчера? ― спросил он мягким голосом. ― Тебе ничего не угрожает, честно. Я же рядом, ― улыбнулся он, ― я тебя всегда и от всего спасу, слышишь?

– Слышу, ― глухо донеслось из-под одеяла, и Северус почувствовал, как Шарлотта обняла его, прижимаясь, словно ища защиты.

– Ну, будет тебе, ― произнес он, откидывая одеяло и вытаскивая сестру наружу, ― побоялась и довольно. Ты уже взрослая.

– Я не боюсь! ― возразила Шарлотта. ― Я просто не хочу в волшебную школу.

– В любую? ― удивленно уточнил Северус. ― Тебе только восемь, Элис. Сейчас тебя никто и не возьмет ни в какую школу, кроме той, куда ты уже ходишь.

– Ты не понимаешь! ― отчаянно воскликнула Шарлотта. ― Я не хочу жить там, как ты! Ты, мама, папа, живете в мире, где можно убить человека простыми часами. А я не хочу! Я хочу жить в мире, где живу, ― неуклюже закончила она свою пламенную речь. ― В волшебной школе не будет балета! Мне неинтересно превращать мышей в иголки!

– Это тебя папа учил? ― усмехнулся Северус. Глядя на Шарлотту, он с удивлением думал, когда этот вопящий комок, смотревший на него из детской кроватки, успел превратиться в хрупкую черноволосую девочку с ясными карими глазами. Он не мог поверить, что прошло уже достаточно времени, чтобы его малышка Элис могла бы принимать взвешенные и обдуманные решения.

– Они меня вместе учат, ― подтвердила Шарлотта без энтузиазма. ― Мама так вообще только и трещит, что я очень сильная волшебница. Когда я заняла первое место в международном танцевальном турнире, она радовалась меньше, чем когда я сходу смогла превратить Барри в кувшин и обратно. Это не честно! ― надулась Шарлотта. ― Я люблю танцы, а не это махание палочкой! Я не ведьма какая-то!

– Вообще-то, ведьма, ― ответил Северус, ― ты сильная ведьма с большим потенциалом. Понимаешь, ― пробормотал он, касаясь пальцами своих тонких губ, как он всегда делал в момент задумчивости, ― для мамы тема волшебных сил очень болезненная. Когда-то давно, еще до твоего рождения, у нее были с этим проблемы. Наверное, она боится за тебя.

– Но причем тут я? ― воскликнула Шарлотта. ― Мне, например, не тяжело без магии. Что я схожу за свитером наверх, что я призову его заклинанием, мне все равно. А вот без танцев я не могу жить, понимаешь? А ты без зелий сможешь?

– Нет, ― честно ответил Северус, ― хотя мама не понимает, как они могут мне нравится. Она не видит этого чуда, когда над котлом спиралями вьется пар. Ты ведь знаешь, что у каждого зелья свой собственный вид пара?

– Ты рассказывал, ― ответила Шарлотта, искренне надеясь, что брат не начнет по обыкновению разглагольствовать о прелести зелий. ― Вот так и я люблю батманы и плие. Люблю крутить сальто, ходить колесом и придумывать собственные связки для танца.

– Сама? ― удивился Северус.

– Сама, ― кивнула Шарлотта. Не сумев удержаться, она с гордостью рассказала брату о том, что самостоятельно придумала все движения для танца ко дню матери и что преподаватель была в восторге. ― Меня единственную похвалили, ― гордо добавила она. ― Даже Саре ничего не сказали, хотя, по словам преподавателя, мы с ней почти на одном уровне.

Слушая ее, Северус понимал, что убедить сестру отправиться в школу магии будет очень непросто.

– И ты решила воспользоваться случаем с часами, чтобы избежать учебы? ― спросил он зевая, отчаянно борясь со сном, ― я ни на секунду не поверил в твою пламенную речь о жестокости магического мира, ― усмехнулся он. ― Неужели я тоже в твоем возрасте был способен на такие продуманные долгосрочные планы?

Шарлотта покраснела, понимая, что ее раскусили, и смущенно пожала плечами. Опустив голову, она рассматривала динозавров на собственной пижаме, боясь поднять взгляд на брата.

– Помоги мне, пожалуйста, Сев, ― сказала она вполголоса, ― родители же не станут меня слушать и не поймут. А ты понимаешь.

– Понимаю, ― вздохнул Северус в ответ. ― Давай так договоримся: ты сейчас идешь спать и больше эту тему мы пока поднимать не будем. За ближайшие пару лет ты вполне можешь изменить решение. Захочешь в школу ― проблема решится сама собой, а если останешься верна нынешнем убеждениям, ― он замолчал, не горя желанием давать опрометчивые обещания, ― в таком случае я постараюсь тебе помочь. Я не обещаю, что смогу убедить маму и папу. Особенно маму. Но обещаю, что буду на твоей стороне. Идет?

– Да! ― взвизгнула Шарлотта, радостно бросаясь брату на шею. ― Ты самый лучший, самый прекрасный брат во всем мире!

– А ты кобыла! ― фыркнул Северус, едва ли не задыхаясь от ее объятий и волос, норовящих залезть в рот и нос. ― Слезь уже с меня, кабанятина. Тоже мне балерина.

В ответ на его привычное ворчание Шарлотта только заливалась смехом, продолжая обнимать и уже из вредности целовать его в щеки, лоб и нос. Северус лениво отбивался, ворчал и демонстративно причитал, но в то же время глаза выдавали его истинное настроение. На каждый сестринский поцелуй он щекотал ее в ответ, про себя радуясь ее счастливому визгу.

***

Желая взглянуть на дочь перед уходом на работу, Тобиас приоткрыл дверь ее спальни и вздрогнул, обнаружив пустую кровать. По позвоночнику пробежала волна холодного липкого страха и схлынула. Сердце тревожно забилось. Вспомнив о том, что в доме сейчас еще и Северус, Тобиас быстро побежал к его комнате в надежде, что Шарлотта вновь тайком пробралась к брату. Тихонько приоткрыв дверь спальни сына, он выдохнул, обнаружив обоих детей, спящих в разных концах кровати. Шарлотта нагло стянула с брата одеяло, завернувшись в него, как в кокон. Северус, видимо, не найдя ничего лучше, отчаянно пытался укрыться краем простынки.

Тихо рассмеявшись и подумав, что дочь – вылитая мать, Тобиас сходил в ее комнату и, взяв оттуда одеяло Шарлотты, укрыл им Северуса. Поцеловав по очереди детей в лоб и вызвав улыбки на спящих лицах, он на носочках вышел из комнаты. На душе у Тобиаса вдруг стало тепло.

Трансгрессировав к дверям клиники, он надеялся, что некое подобие хорошего настроения продержится как можно дольше.

Тяжесть на сердце после субботнего инцидента никуда не делась. Не исчезло и ощущение собственной никчемности, но, стараясь не замечать своих чувств, сейчас Тобиас пытался просто радоваться, что его дети живы и здоровы.

– Ну как ты? ― услышал он голос Макномары и обернулся, улыбаясь подходящему к дверям клиники наставнику. ― Я же говорил, что ты в рубашке родился!

Грегори пыхтя поднимался по лестнице, вытирая платком выступивший на лице от напряжения пот.

– Спасибо, ― усмехнулся Тобиас, специально замедляя шаг, ― чудо, что Северус знал, что делать. И Грегори, ― он остановился возле своего кабинета, вспомнив просьбу Эйлин взять у наставника воспоминания, ― Эйлин завтра назначена встреча в МАКУСА по поводу этого случая. Будет очень хорошо, если вы дадите нам воспоминания о встрече с Честерами. Я уверен, что они станут ключевыми в этом деле, ведь вы же свидетель, ― рассуждал он. ― Именно вам эти ублюдки передали часы для меня. С вами все в порядке? ― удивился Тобиас, заметив, как внезапно побледнел Макномара.

– Да. Съел, наверное, что-то не то, ― замялся Грегори, на глазах становясь еще белее и пятясь, открыл дверь своего кабинета. ― Извини, мне надо… Сам понимаешь… ― бормотал он, поспешно закрывая за собой дверь. Он только сейчас понял, что собственной алчностью и неудачным советом Честерам загнал себя в ловушку. Грузно опустившись кресло, печально скрипнувшее под его весом, Грегори Макномара принялся лихорадочно соображать, как можно изменить воспоминания.

С досадой глядя на закрывшуюся дверь, Тобиас лишь вздохнул. Теперь, вдобавок ко всему, он начал немного волноваться за здоровье своего коллеги и наставника. Если ранее Макномара был просто полным человеком, то, переехав в Лос-Анджелес, он сильно потолстел. Тобиасу казалось, что с каждой неделей Макномара становился на дюйм шире.

Сев в кресло, Тобиас лениво пролистал ежедневник с расписанием сегодняшних операций. Судя по записям, на два часа была запланирована стандартная операцию по удалению камней в почках. В отличие от маггловского аналога данного заболевания, у многих волшебников камни имели отвратительное свойство становиться устойчивыми против растворяющих их зелий.

Размышляя об операции, Тобиас придвинул к себе телефон и нажал на кнопку с внутренним номером ассистента.

– Джим, ― произнес Тобиас в трубку, ― подготовь, пожалуйста, Шепарда на двенадцать, не вижу смысла мариновать его лишние два часа.

– А интерны могут присутствовать? Пятая группа перепутала день и пришла сегодня, ― задал вопрос Джим, делая пометку в тетради.

– Пусть будут, ― отозвался Тобиас, просматривая историю болезни пациента. ― Но завтра я жду их снова. Знания лишними не бывают, ― сказал Тобиас и повесил трубку. Он покачал головой, смеясь над безалаберностью пятой группы, которая вечно все путала. Именно в этой группе интерны всегда приходили без тетрадей, и потому вечно клянчили листочки для записей у медсестер.

Занятый обычной рутинной работой Тобиас наконец смог отвлечься от тягостных мыслей. В двенадцать дня, проверив время по своим любимым часам, он вошел в операционную, где все уже было готово для стандартной операции. Интерны тоже были там, с нетерпением переминаясь с ноги на ногу в ожидании Тобиаса.

– Камни – это скучно, ― услышал он чей-то голос из группы интернов, как положено вставшей неподалеку от пациента.

– Мистер Шепард? ― спросил Тобиас у пациента, надевая на лицо повязку, ― как по-вашему, камни ― это скучно?

– Камни ― это больно, ― ответил Шепард, ― кому скучно, может после операции вставить их себе и повеселиться.

– Отличный ответ, ― отозвался Тобиас. ― А вы, Крипке, старайтесь говорить только по делу. Особенно в присутствии пациента. Нельзя недооценивать болезни, относясь к ним как к развлечению и рутине. Напомните мне позже, и я, так и быть, расскажу вам, как стал свидетелем последствий неаккуратно вскрытого фурункула.

– Простите, ― сказал Крипке, заливаясь краской. ― Я буду все оценивать как следует.

– Оценивают в ломбарде, ― засмеялся Тобиас и остальные интерны рассмеялись за ним следом.

Проводя привычные манипуляции и погружая пациента под наркоз при помощи магии, Тобиас, как обычно, объяснял интернам, зачем совершает то или иное действие.

– Для того, чтобы вынуть камни, лучше производить надрез скальпелем. Заклинание не дает вам возможности почувствовать пациента и отрегулировать степень и длину разреза. Иной раз миллиметр в сторону может оказаться фатальным, ― говорил он, взяв в руки скальпель. Занеся его над подготовленной зоной, рука Тобиаса неожиданно замерла в миллиметре от кожи.

Перед глазами Снейпа совершенно внезапно встал вид падающей со стула дочери и то, как стремительно чернела ее рука. Сделав глубокий вдох и прогоняя видение, он снова занес руку, концентрируясь на операции. Стараясь отринуть все эмоции, он думал о том, что здесь и сейчас он должен вынуть камни из почек, но почувствовал внезапный приступ сильной тошноты и отвращения.

– Крипке, ― сказал он сдавленным голосом, ― раз уж для вас это скучная операция, то именно вы ее и проведете.

По операционной пробежал восторженный и завистливый ропот. Каждый, кто хотя бы раз присутствовал на операции у Тобиаса, знал, что он крайне редко разрешает проводить интерну операцию с самого начала. Обычно он лишь в конце выбирал счастливчика, которому доверял залечить рану заклинанием или зашить ее вручную.

– Сейчас, мистер Снейп! ― не веря своему счастью, засуетился Крипке, спешно принимая от медсестер халат, натягивая на руки перчатки и повязку на лицо. ― Я готов, мистер Снейп!

– Отлично, занимайте мое место и проговаривайте все, что будете делать, ― сказал Тобиас, становясь рядом с интерном. К его удивлению, стоило только Крипке взять в руку скальпель, тошнота прошла, и Тобиас снова стал спокоен и уверен в себе. Отвлекать интерна он не решился и просто остался стоять рядом, готовый, если придется, оказать помощь или заменить его.

– Я произвожу разрез в области почек длиной десять сантиметров, ― неуклюже начал Крипке, вопросительно глядя на Тобиаса краем глаза. Тот в ответ согласно кивнул.

– Не смотрите на меня при каждом действии. Я сам скажу, если что-то не так и остановлю вас, ― ответил Тобиас и взял в руки скальпель. Он хотел успокоить Крипке и показать свою готовность вмешаться, но тут же снова почувствовал сильную волну тошноты и еще большего отвращения ко всему происходящему. ― Вперед! Ну, ― сказал он интерну, кладя скальпель обратно и с удивлением отмечая, что странные ощущения опять исчезли.

На его счастье, помощь Крипке не понадобилась. Уверенный, что Тобиас его подстрахует, он блестяще провел операцию. Для заживления раны Снейп вызвал другого интерна.

– Все молодцы, ― похвалил он будущих целителей, ― завтра не забудьте тетради, очень прошу. На сегодня все свободны, ― сказал он, с удовольствием принимая благодарность от интернов и оставляя Шепарда на попечение медбратьев.

***

– Грегори, можно поговорить? ― спросил Тобиас. Едва покинув операционную, он сразу поспешил в кабинет наставника. Макномара в ответ на его слова вновь побледнел и посмотрел на Снейпа затравленным взглядом, словно боялся чего-то.

– О чем? ― спросил он, изо всех сил стараясь скрыть дрожащий голос.

– Со мной сегодня случилась очень странная вещь на операции, ― пробормотал Тобиас. Глядя на наставника, он с удивлением отметил и белое лицо Макномары, и его дрожащий голос, но тут же списал такую реакцию на отравление. ― Я бы даже допустил, что отравился, как и вы, но не думаю, что это так.

Поняв, что Тобиас пришел говорить не о Честерах, до которых Макномара тщетно пытался дозвониться с самого утра, он расслабленно выдохнул.

– А что не так? ― спросил он, чувствуя, как бешено бьющееся сердце замедляет свой ритм до обычного.

Вздохнув, Тобиас как мог подробно описал все, что произошло с ним на операции.

– Понимаете, я просто не смог сделать разрез. Мне стало так плохо и противно, как никогда не было до этого, ― говорил он в замешательстве. ― Вы прекрасно знаете, что я с детства видел операции и кровь и никогда их не боялся, но сегодня будто меня что-то заклинило. Не мог и все тут. Может, и меня как-то прокляли?

– Но ты ведь смотрел на то, как оперирует Крипке, верно? ― уточнил Макномара, приняв важный вид. ― Тебе было плохо только когда ты брал в руки скальпель?

– Да, ― согласился Тобиас, ― впрочем, срастить ткани я почему-то тоже не решился. Все, что я смог сделать, это наркоз! В конце операции меня буквально трясло, и я сам не знаю, почему это произошло! ― сокрушался Тобиас, с надеждой глядя на наставника.

– Знаешь, ― почесав подбородок, пробормотал Макномара, ― есть такая вещь в психологии. Не кривись, ― повысил он голос, заметив, как Тобиас поморщился. Психологии ему с лихвой хватало дома от Эйлин. ― Профессиональное выгорание называется. Есть эмоциональное ― когда ничего не хочется, а это другое ― когда не можется. Когда твой организм решил, что с тебя хватит практики. Я встречал такое, и даже твой отец не избежал этой дряни.

– Как это? ― удивился Тобиас, обращаясь в слух. ― Он же всегда едва ли не жил в морге!

– Пил он тогда в морге, это да, ― крякнул Макномара. ― Так, что пришлось ему встряску устраивать, насколько я помню. Тогда-то он и задумался о переезде, в общем-то. Тут, насколько я знаю, он осел в лаборатории и к трупам больше не подходил.

– Но мозги-то он из них вытаскивал, ― хмыкнул Тобиас, и Макномара лишь развел руками, показывая, что понятия не имеет про мозги.

– Может, их ему на обработку привозили, ― сказал Грегори, ― я не о том. Ты бы прислушался к себе, в отпуск сходил, пока хуже не стало. Может, и пройдет твоя тошнота.

– В отпуск? ― с сомнением повторил Тобиас, размышляя, что за последние восемь лет в отпуске он не был ни разу.

– В отпуск, ― подтвердил Макномара, ― а за нашей «вишенкой» я присмотрю. Ты же мне доверяешь?

– Конечно, ― улыбнулся Тобиас. Поблагодарив его за помощь, Снейп вернулся в свой кабинет.

Идея с отпуском вдруг показалась ему очень заманчивой. Он представил себя на пляже, с кокосом и торчащей из него трубочкой в руке, и невольно заулыбался, думая, что хотя бы ненадолго оставит клинику и операции. Испугавшись собственных мыслей, он поспешно вернулся к работе, радуясь, что на сегодня более нет пациентов, требующих хирургического вмешательства. Остаток дня он впервые в жизни с удовольствием посвятил бумажной работе.

========== Глава 11. Не стоит злить вампиров ==========

Эйлин слушала Тобиса, широко раскрыв глаза от удивления. Уже полчаса он в красках расписывал ей то, как было бы здорово сорваться и прямо сейчас уехать на отдых.

– Понимаешь, ― говорил он, листая рекламные брошюры, ― пока Грегори не сказал мне про отпуск, я даже не понимал, насколько устал. Я даже не мог представить, что в один прекрасный день я просто видеть не смогу эту клинику, понимаешь?

Взять отпуск Тобиас решился к концу того странного дня, когда испытал странные чувства во время операции. Набросав на листке список указаний для своего ассистента, он с легкой душой на целые десять дней оставил «Вишневую клинику» на Грегори Макномару.

– Макномара предложил тебе взять отпуск, и ты с радостью его послушал, ― произнесла Эйлин. ― Это точно ты или кто-то принял оборотное зелье и притворяется тобой? Признаться, сейчас я готова начать задавать тебе каверзные вопросы о нашей жизни.

– А что не так? ― оскорбился Тобиас. ― По-твоему, я железный?

Он нахмурился и, бросив взгляд на жену, понял, что просто так пойти в отпуск не получится и что сейчас Эйлин наверняка не упустит случая поиграть в психолога.

– В том и дело, что нет, ― грустно вздохнула Эйлин.

Поведение Тобиаса сейчас казалось ей типичным примером переживания стресса, и хуже всего, что муж отчаянно отрицал свои эмоции, ухватившись за идею с усталостью.

– Тоб, ― сказала она, дотрагиваясь до его колена, ― тебе самому-то не кажется странным, что ты внезапно «выгорел» именно после случая с Шарлоттой?

– Наверное, этот случай стал последней каплей, ― раздраженно ответил Тобиас, откладывая рекламный буклет в сторону. ― Я пытаюсь устроить нам хороший отпуск, а в ответ получаю нотации и попытки залезть в мою голову! Спасибо, Эйлин, но если мне понадобится помощь психолога, я знаю, где тебя искать. А сейчас, пожалуйста, побудь моей женой и помоги мне решить, куда мы поедем в наш долгожданный отпуск: Мексика или Бразилия?

– Ни то, ни другое, ― фыркнула Эйлин. ― Как твоя жена, я бесконечно рада, что ты внезапно позволил себе уйти в отпуск. А как будущий психолог, Тобиас, я вижу, что у тебя большие проблемы. Ты теперь почти не спишь по ночам! И не делай вид, что это не так, пожалуйста. Будто я не слышу, как ты слоняешься по дому, подражая Кентервильскому приведению.

Тобиас закатил глаза и откинулся на спинку дивана, демонстративно показывая, что совершенно не согласен с женой.

– Я отказываюсь куда-либо ехать, пока ты не поговоришь со мной, ― закончила Эйлин и с надеждой посмотрела на Тобиаса.

– О чем? ― спросил он, скучающе глядя в потолок. ― Со мной все в порядке. С детьми все в порядке. С тобой тоже, надеюсь, все в порядке. О чем тут говорить?

– Судя по твоему раздраженному тону, о многом, ― спокойно ответила Эйлин. ― О чем ты подумал, когда не смог провести операцию?

– О том, что меня прокляли, ― пожал плечами Тобиас, не понимая, чего от него хотят. ― Я просто вспомнил, как упала Шарлотта, как чернела ее рука, а я просто сидел на стуле, раскрыв рот, и ничего не делал.

Тобиас поморщился. Он все еще винил себя за бездействие и, всякий раз смотря на дочь, мысленно просил у нее прощения.

– А дальше? ― мягко спросила Эйлин. Ей казалось, что проблема кроется именно в том, что Тобиас по-прежнему не простил себя за испуг. Желая поддержать его, Эйлин попыталась взять руку мужа в свою, но Тобиас в ответ на ее действие только опять поморщился и сцепил обе руки за головой.

– А дальше стало страшно, отвратительно, мерзко и захотелось оказаться где угодно, но не в операционной. Довольна? ― он раздраженно посмотрел на Эйлин. Глядя на ее спокойное и невозмутимое лицо, Тобиасу хотелось немедленно встать и уйти куда-нибудь подальше.

Чайка, влетевшая в открытое окно гостиной, немного отвлекла его внимание. Отцепив от лапки птицы утренний номер «Лос-Анджелес Таймс (мэджик)» местного аналога «Пророка», Тобиас быстро спрятался за разворотом газеты.

– Если ты надеешься, что газета тебя спасет, то это глупо, ― Эйлин выхватила газету у него из рук и внимательно посмотрела в глаза. ― Ты все еще винишь себя за бездействие. Может, хватит уже?

– Да, виню! ― взорвался Тобиас, которому эта беседа порядком надоела. ― Я не просто виню. Я чувствую себя глупым, ненужным магглом, не способным защитить собственного ребенка! Я чувствую себя безответственным идиотом, который не мог представить, что, владея бизнесом, нужно всегда думать на несколько шагов вперед! Что нужно уже прекращать верить всем и каждому!

– Тобиас, ты просто… ― начала Эйлин, но он ее уже не слушал. В гневе смахнув со столика рекламные брошюры, он вышел на улицу, не забыв с силой хлопнуть дверью.

– Давно я его таким не видел, ― пробормотал Северус, спускаясь по лестнице. Последние несколько минут он сидел на верхней ступени и слушал, что творится внизу. Слова отца были ему понятны, и в какой-то момент он даже ему посочувствовал. Со своей виной перед смертью Лили и Джеймса Поттеров Северус не справился до сих пор и очень сомневался, что вообще когда-либо сможет это сделать.

– Бывал бы дома чаще, видел бы и не такое, ― раздраженно парировала Эйлин, подбирая с пола разбросанные брошюры. ― Твой отец ― редкое сочетание холерика с меланхоликом, и к подобным вспышкам я привыкла и отношусь к ним, как к дождю за окном.

– А я тогда кто? ― спросил Северус, поднимая с пола и передавая ей несколько брошюр. ― Я помню, как ты зубрила эти типы личностей, но никогда не примерял их на себя.

– Ты сангвиник, ― задумавшись, произнесла Эйлин, ― во всяком случае этот тип в тебе преобладает. Ну и остальных понемногу, ― она улыбнулась, видя его замешательство. Взяв в руки газету, Эйлин собралась положить ее на столик к остальным, но кричащий заголовок на выпавшей из общих листов третьей странице заставил ее развернуть газету целиком.

– Как это может быть? ― с разочарованием пробормотала она, качая головой и читая статью. ― Неужели это простое совпадение? Посмотри, ― она протянула газету сыну.

«Союз распался. Таинственное исчезновение братьев Честер», ― прочитал Северус и подобно матери задался вопросом о том, что это не может быть простым совпадением.

– Может, они еще кому-то прислали такой «милый» подарок и им отомстили? ― задумчиво спросил он, глядя на растерянное лицо матери.

– Не знаю, ― грустно сказала она в ответ, ― но мне это не нравится. Я так надеялась, что они получат по заслугам, а теперь… Может, они просто сбежали?

– И развалили то, в чем был смысл их жизни? ― фыркнул Северус. ― Категорически не согласен. А этот ваш Макномара дал свои воспоминания? ― кстати вспомнил он и вопросительно посмотрел на маму.

– Нет, не дал. Сказал, что боится вытаскивать воспоминания из головы, ― поморщилась Эйлин. ― Не могу сказать, что я этим довольна. Его доводы смешны, и я сама могла бы провести эту легкую процедуру, но твой отец слишком уважает авторитет своего наставника, чтобы настаивать на чем-либо.

Северус в ответ только хмыкнул и обернулся на шум, доносящийся из заднего дворика. Через стеклянные двери легко можно было увидеть, как Тобиас со злостью пытается прибить скворечник к дереву. Деревянный домик то и дело норовил упасть, и Тобиас, чувствуя себя абсолютным неудачником, пнул его ногой. Прокатившись по дорожке, скворечник упал в бассейн и с брызгами пошел на дно.

– Теперь я знаю, от кого у меня желание все крушить, когда я зол, ― пробормотал Северус, наблюдая за отцом. ― А почему ты такая спокойная? Даже странно, учитывая, как ты любила покричать, когда я был ребенком.

– Люди меняются, ― оскорбилась Эйлин, почувствовав себя неловко. ― Всю свою злость я трачу во время занятий спортом. Очень помогает, знаешь ли. И кстати, ― вспомнила она, о чем хотела поговорить с сыном до его отъезда, ― пожалуйста, не разрешай сестре спать в твоей кровати. У нее есть собственная комната.

– Да ладно вам, ― отмахнулся Северус, ― не вижу ничего страшного.

– А я вижу, ― строго произнесла Эйлин, ― я вижу, как ей плохо, когда ты уезжаешь. Она слишком привязывается к тебе, и я не могу сказать, что радуюсь, когда Шарлотта ноет несколько недель кряду о том, как ей тяжело без брата. У нее есть своя комната, ― повторила Эйлин. ― Будь добр выполнить мою просьбу.

– Хорошо, ― кивнул Северус, чувствуя себя обиженным и смущенным одновременно. Он даже представить не мог, что Шарлотта может скучать по нему так сильно. Хотя, находясь в школе, он и сам очень скучал по сестре и родителям.

Решив подумать об этом позже, Северус продолжил читать статью про исчезновение братьев Честер. Автор уверенно писал о том, что Честеры не могли уехать в Тибет, и предлагал самые разнообразные версии их местопребывания. По мнению Северуса, все они были на редкость глупыми. Положив газету на журнальный столик и глядя, как отец, теперь уже при помощи магии, устраивает скворечник на дереве, он напряженно пытался понять, что же именно в этой истории с исчезновением кажется ему подозрительным.

***

– Привет, Грегори. Давно не виделись, правда?

Ванесса изящно помахала рукой вошедшему в собственный кабинет Макномаре и улыбнулась своей самой милой улыбкой.

– Я тебя не приглашал! ― прошипел он, пытаясь нащупать в кармане волшебную палочку, с сожалением понимая, что забыл ее в ящике письменного стола.

– Это ищешь? ― спросила Ванесса, показав ему палочку. Она сделала быстрый пасс рукой, и Макномара почувствовал, как его руки сковали грубые веревки. ― Ненавижу разницу во времени, ― между прочим проворчала Ванесса, ― из-за нее придется поговорить с тобой здесь, а не у меня дома, ― она поморщилась и, выйдя из-за стола, с силой толкнула мужчину на небольшой диван возле двери.

– Братья по твоей воле исчезли, я так понимаю? ― процедил сквозь зубы Макномара, не испытывая ни грамма страха. Он не боялся смерти со времен свей службы в армии, и сейчас присутствие вампира вызывало у него лишь гнев от того, что он лишен возможности уничтожить темную тварь.

– Да, ― просто ответила она. ― Но Снейпам об этом знать не обязательно. А вот тебе – можно. Твой друг Уильям любезно мне рассказал о твоей роли во всем этом деле. ― Ванесса подкатила стул к дивану и села напротив. Она, морщась, рассматривала расплывшуюся фигуру Макномары, чувствуя отвращение.

– И что ты хочешь? Мне не страшно умирать, ― рассмеялся он ей в лицо. ― Позорно, конечно. Но не страшно.

– А я и не собиралась тебя убивать, ― Ванесса изумлено округлила глаза. ― Я не представляю, что будет с Тобиасом, если я тебя убью. Нет, ― язвительно улыбнулась она, ― я дам тебе выбор. Либо ты уезжаешь обратно в Англию и сам лично рвешь все связи с Тобиасом, либо я привязываю тебя к себе. В общем-то, я все равно добьюсь, чтобы здесь, ― она обвела кабинет глазами, ― тебя больше не было, но как именно ― решать тебе. Хотя, от марионеток очень мало пользы и много проблем, посему я просто продам тебя одному своему приятелю. А уж что он сделает…

Ванесса блефовала. За все годы знакомства с Грегори она так и не узнала, чем можно его напугать, и теперь просто выдумывала по ходу разговора. Единственное, чего ей действительно не хотелось, так это разбить сердце Снейпа, убив его наставника. Идеальным исходом, по ее мнению, было бы сделать так, чтобы Тобиас сам уволил Макномару и забыл про него.

– И все? ― удивился Макномара. ― Страшный вампир способен только запугивать? Меня, право, забавляет такое трепетное отношение вампира к человеку, ― рассмеялся он, глядя Ванессе прямо в ее золотые глаза. ― Я останусь здесь, ― оскалился он. ― Я не боюсь тебя и твоих детских сказок. Из верности Тобиасу ты, маленькая мерзкая собачонка, ничего мне не сделаешь. Мне не грозит ни смерть, ни то, что ты там болтала о подчинении, ― ядовито говорил он. ― Снейп слушает каждое мое слово и сделает так, как скажу я, понятно тебе? О, я понял, как ты сюда вошла, ― он рассмеялся, обнажив желтоватые зубы. ― Он тебя до сих пор кормит, верно? Не знает, поди, что тебе нужно куда меньше, чем ты просишь? А если узнает? Если наставник скажет ему, что вампир его использует ради своей же выгоды, что ты наверняка продаешь часть крови за хорошие деньги?

– Но это не так, ― возмутилась Ванесса, у которой никогда даже мысли подобной не возникало. Каждый вампир заботился о себе сам, и продажа крови из-под полы считалась чем-то постыдным и недостойным. Исключение составляли бары, где можно было поучаствовать в аукционах за живую кровь.

– А кому поверит Снейп? Темной твари или своему наставнику? ― хохотнул Макномара. ― Убирайся отсюда, тварь, в следующий раз палочка не окажется в ящике стола. Сегодня тебе просто повезло, ― фыркнул он. ― Эта клиника все равно будет моей, ― улыбнулся Макномара. ― Я считаю, что заслужил безбедную старость, когда сперва нянчился с отцом Тобиаса, а затем и с ним самим чуть ли не с яслей. Да без меня он бы так и сидел в Манчестере до сих пор! Твой драгоценный Снейп, который чуть что, сразу бежит ко мне с нытьем и просит советов. Везучий гаденыш, не способный самостоятельно принимать важных решений…

– Заткнись! ― рявкнула Ванесса, отвешивая Макномаре звонкую пощечину. ― Тебя никто не просил быть ему наставником. Но ты прав, мне повезло. А вот тебе ― нет, ― процедила Ванесса, чувствуя себя глупо. Она уже вовсю ругала себя за опрометчивое решение действовать экспромтом. Насмешливый взгляд Макномары злил ее, и, потеряв контроль, она рванулась к нему и быстрым движением ударила его по позвоночнику. Характерный хруст заставил ее усмехнуться. Смотря, как усмешка в глазах Макномары сменяется паникой и как из его глаз текут слезы, она отошла от него и вновь села на стул.

– Я хотела, чтобы ты остался жив, ― начала она слегка звенящим от злости голосом. ― Ради Тобиаса, думала, что если ты вернешься в Англию, все будет замечательно. Думала, что припугну тебя и все разрешится само собой, но ты просто не достоин жить долго и счастливо одновременно, ― злобно и тихо говорила она, глядя ему в раскрытые от ужаса глаза. ― Ты же знаешь, что я сделала? Ты же понимаешь, что теперь ты до самой своей смерти будешь овощем, не так ли?