Текст книги "Мгновения жизни (СИ)"

Автор книги: NeumannF

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 43 страниц)

Вечером, устав от неадекватных от радости и алкоголя, а потому кто во что горазд раненных пациентов, он заварил себе крепкого чаю с ликером, сел в кресло и, наконец расслабившись, через секунду услышал противный звонок телефона. Кляня на чем свет стоит того, кто решил звонить почти в полночь, Грегори недовольно снял трубку и очень удивился, услышав голос Тобиаса на другом конце провода.

– А я вот о тебе думал, не найдется там тепленького местечка для старого наставника? ― перешел он сразу к делу и удивился второй раз, получив однозначный и четкий положительный ответ, а за ним и искреннюю просьбу.

– Да, ― постучав пальцами по резной тумбочке, задумчиво ответил целитель Макномара, ― я полагаю, я смогу тебе помочь. Есть у меня знакомые, что могут проследить за твоим парнем, и то, что он этого не заметит, я могу гарантировать.

– Спасибо, ― ответил Тобиас, терзаемый чувством вины за внезапное недоверие к сыну, ― я уверен, что все в порядке, но почему-то вот интуиция велит… Даже не знаю, ― пробормотал он, выглядывая в окно и смотря, как Северус, судя по взмаху палочки, накладывает на себя охлаждающие чары, вместо того чтобы раздеться. ― Странный он просто.

– Да все бывает, ― устало ответил Макномара, ― сейчас тут такое творится, что и врагу не пожелаешь. Не волнуйся, если что ― и с того света вытащим.

– Надеюсь, не дойдет до такого, ― фыркнул Тобиас и, успокоившись, переключился на рассказ о клинике, а затем и вовсе на совершенно отвлеченные темы, в конце разговора пообещав прислать портал вместе с совой и, радуясь, что наставник снова появился в его жизни, повесил трубку.

========== Глава 3. Когда кажется, что все хуже некуда ==========

Как и при каких обстоятельствах Северус узнал о смерти Лили, было уже не так важно, когда он, появившись в родительском доме в следующую пятницу, хмуро кивнув на робкую приветственную улыбку Эйлин, молча скрылся в своей комнате.

– Северус? ― спросила она, тихонько постучав в его дверь, совершенно не зная, что говорить дальше. Одного взгляда на его худое, осунувшееся и в чем-то даже постаревшее лицо хватило, чтобы понять всю силу трагедии.

– Вы ведь знали тогда? В тот день? ― спросил он, пропуская ее в комнату, и угрюмо сел в кресло, уже успев сменить привычную мантию на черную футболку и обычные джинсы.

– Прости, ― неловко пробормотала Эйлин, садясь на край кровати и сцепив руки, с явным сожалением посмотрела на сына, ― мы просто не знали как… это сложно…

– Да вы каждую неделю сообщаете такие новости людям! ― вскрикнул Северус, заламывая руки. ― Конечно, узнать об этом от чужих людей было для меня гораздо лучше! Так, по-вашему?

– Нет, ― возразила Эйлин, ― мы оба понимаем, что не правы, Северус. Все делают ошибки, и мы просто не смогли.

Она с отчаянием заглянула в его глаза, ища понимания, не в силах выразить, почему родительская любовь подчас заставляет молчать о самых важных вещах.

– В следующий раз, если кто-то… Кого-то не станет, любого, кто важен мне, я хочу узнать это от вас, а не от чужих людей. И да, мне плохо, ― он сел на кровать рядом с матерью, пряча лицо в ладонях, ― очень, если честно. И в глубине души я вас понимаю и прощаю. Уверен, что будь это возможно, ― он горько усмехнулся, покрасневшими глазами рассматривая маму вблизи и словно впервые замечая небольшие морщинки в углах глаз, ― вы бы просто сказали мне, что Поттеры уехали на другую планету. Как однажды наплели, что Спик вернулся к твоим родственникам.

– Ты помнишь Спика? ― удивилась Эйлин не выдержав и, прижимая сына к груди, поцеловала в макушку, гладя и всей душой жалея его.

– Конечно помню, ― фыркнул он, даже не думая высвободиться, ― и я не такой идиот, каким был в шесть лет, и знаю, что нельзя забрать подаренного домовика обратно. Отчасти тот случай и помог мне вас простить, иначе я бы просто не пришел.

– А хотел? ― спросила Эйлин, тревожно сжав руку на его плече, но Северус промолчал, не желая вдаваться в подробности и объяснять, как, сперва обидевшись на родителей, принял решение никогда с ними не общаться, но потом, буквально на следующий день ощутив себя в этом мире совершенно одиноким, плюнул на все убеждения и простил их. И что отчасти в этом помогла Ванесса. ― Оставайся здесь, ― прошептала ему Эйлин, тихонько покачиваясь и продолжая гладить по волосам, ― сам же говоришь, что тут все иначе. Время лечит, милый, и мы с папой всегда тебя поддержим и поможем тебе.

– Я просто не могу, ― с досадой ответил он отстраняясь, не в силах смотреть маме в глаза. ― Я уже пообещал заменить Слизнорта, и это будет безответственно отказываться сейчас, понимаешь?

Эйлин только покачала головой и, вздохнув, недовольно поджала губы, искренне не понимая, почему Северус так упорно старается оставаться там, где, по ее мнению, ему совершенно не место.

– Займи меня чем-нибудь, ― внезапно попросил Северус, глядя на украшения, оставшиеся с Хеллоуина, брошенные Шарлоттой в углу его комнаты, ― чем угодно и желательно потруднее. Я не хочу сейчас быть один и думать. Вообще думать, понимаешь? ― он посмотрел на маму и, с силой потерев глаза, отвернулся, не желая показывать вновь подступившие слезы.

– Сделай с сестрой уроки и научи ее азам зелий, ― чуть улыбнувшись, ответила Эйлин, гладя его худое плечо, ―, а потом почисть бассейн без магии. Думаю, этого будет достаточно?

– Умеешь же ты, ― против воли усмехнулся Северус, на миг вспомнив Филча и представив маму на его месте, ― легче гоблина научить доброте, чем Элис зельям. К тому же зачем ей сейчас зелья, если до Ильверморни еще не один год?

– Учиться никогда не рано, да и сам поупражняешься, если уж решил стать преподавателем, ― не терпящим пререканий голосом ответила Эйлин и, потянув его за руку, повела вниз, не желая оставлять его одного ни на минуту.

***

Впрочем, он и сам не хотел оставаться один, всерьез опасаясь сорваться и сделать что-то непоправимое. В тот злополучный вечер, когда Дамблдор поведал ему все правду, Северус, вернувшись в Паучий тупик, буквально не хотел жить. Он был уверен, что Темный Лорд мертв, метки на левом предплечье больше не было, а маленький Гарри, о защите которого так долго вещал директор, волновал Северуса в самую последнюю очередь. По привычке он пытался заняться зельями, но даже самое простое «Бодроперцовое» быстро превратилось в свернувшуюся малинового цвета бурду, и, опустошив котел, Северус от избытка эмоций сперва разгромил весь старый подвал, служащий лабораторией, а затем, не соображая, что делает, и обезумев от горя, схватил нож и несколько раз полоснул по тому месту, где еще недавно была метка.

Физическая боль мгновенно заглушила душевную и привела в чувство. Сообразив, какую глупость только что совершил, Северус оглянулся в поисках палочки, но среди перевернутых полок, обрывков книг и осколков пробирок найти ее казалось почти нереально, и, заливая пол кровью, он лишь судорожно ползал по нему на коленях, бесполезно шепча заклинания, пытаясь зажать порезы здоровой рукой. Силы кончались очень быстро, и вслед за слабостью и тошнотой, волнами накатывающей и заставившей его судорожно глотать воздух, пришла общая дурнота и ощущение, что он вот-вот станет чем-то простым, легким и эфемерным.

Сознание путалось, и, из последних сил отползя к стене, он краем глаза все же заметил палочку и, подумав, что нужно как-то дотянуться до нее, провалился в темноту.

***

Почувствовав, как жжет запястье и подумав о Снейпе, Ванесса, как и в первый раз, испугалась, что беда случилась с Тобиасом, но, оказавшись в подвале и увидев Северуса, всего в крови, среди беспорядка, решила, что вновь случился несчастный случай.

Стараясь не обращать внимания на упоительно прекрасный и чарующий запах крови, она старательно залечивала порезы, сперва капнув туда немного своей крови, а затем в прямом смысле зализывая их и в виде бонуса получая часть воспоминаний Северуса.

– Ты идиот, ― закончив, угрюмо произнесла Ванесса, заметив, как Северус, открыв глаза смотрит на нее мутным взглядом. ― Ты о родителях подумал? Ты хоть о ком-то, кроме себя любимого думал?

Отойдя от него на небольшое расстояние, Ванесса подняла его палочку и, произнеся заклинание, слегка поморщилась, ощущая, как магия вытягивает из нее энергию, наблюдала, как лаборатория вновь принимает нормальный вид.

– Вампиры могут колдовать? ― поинтересовался Северус слабым хриплым голосом, наблюдая за ее действиями.

– Могут, ― ответила она, вручая ему палочку. ― Если были волшебниками при жизни. Хотя это не легко и требует куда больше сил, чем у обычного человека. Вампиры вообще много чего могут.

Она склонила голову и, присев перед ним на корточки, осмотрела заживающие раны на руке.

– Залечи дальше сам, если можешь. Они глубокие, и есть риск повредить заново, а я не всегда могу быть рядом, знаешь ли, ― проворчала она, теперь уже оглядывая Северуса и словно знакомясь с ним заново, думала, когда этот ребенок успел вырасти.

– Твой отец был куда умнее в этом возрасте, ― пробормотала она, помогая ему встать и добраться до спальни, ― и, полагаю, он будет не сильно рад, когда узнает о том, что тут приключилось.

Ванесса поцокала языком, бесцеремонно снимая с него одежду и, словно ребенка, укладывая в постель, разве что не поцеловала перед сном.

– Спасибо, ― пробормотал Северус смущенно, ― пожалуйста, не говори им. Я не хотел этого, это эмоции, я не думал…

– Да ты и не умеешь походу! ― фыркнула Ванесса, ложась рядом и вдыхая запах тела и крови, блаженно зажмурилась. ― Не скажу, если разрешишь пожить тут. Уютный домик и подвал хороший, солнце туда не проникает.

– Да, живи, ― произнес он бесцветным голосом, вспомнив про Лили и вновь ощутив тяжесть в груди, прерывисто вздохнул, ― мне все равно. Делай что хочешь. Хотя, ― он привстал и посмотрел ей в глаза, ―, а после Авады реально обратить человека в вампира?

Ванесса только покачала головой и, вздохнув, поведала ему о том, что обратить можно лишь живого человека и с его согласия.

– Смерть ― это навсегда, Северус, и мне правда очень жаль, но придется жить дальше.

– Как?! ― выкрикнул он, вложив в этот крик все свои эмоции, бушевавшие в душе, и Ванесса даже вздрогнула, ощутив его отчаяние. ― Как мне жить, если я потерял все! Любовь, жизнь, будущее, все! Понимаешь?! И зачем?

– Идиот, ― фыркнула она, закидывая руки за голову, и улыбаясь посмотрела ему в глаза, ― ты хоть подумай, у кого ты это спрашиваешь. Ты потерял женщину, которая и твоей-то не была. Да, больно, да, плохо, но это не вся жизнь, ― она резко села и, злобно посмотрев на Северуса, продолжила тихим голосом: ― Тебе всего-то двадцать один, ты просто глупый, эгоистичный мальчишка, не видящий дальше своего носа. Мечтал быть важным, богатым и значимым, так вот ― получи и радуйся, мистер двойной шпион. Не думай, что твой хозяин ушел навсегда, волшебники, может, и могут заблуждаться, но темным тварям, ― она хищно оскалилась, обнажая небольшие клыки и слыша, как у Северуса быстрее забилось сердце в предчувствии опасности, ― всегда понятно, когда кто-то умер, а когда просто затаился на время. Повзрослей уже и подумай не только о себе, а о том ребенке, что выжил после темного заклятия и почему так случилось. О родителях своих, наконец, и о сестре, что любит тебя больше всех в мире.

Ванесса говорила и говорила, и с каждым ее словом, звучащим, словно удар молота, Северусу становилось все более отвратительно его поведение, и, глядя на себя со стороны, он не мог не согласиться с ее умозаключениями.

– А как ты живешь? ― спросил он, дождавшись, пока Ванесса, замолчав, облокотится о изголовье кровати. ― Ты же тоже наверняка теряла?

– Теряла, теряю и продолжу, ― ответила она, ничуть не замешкавшись, ― и мне тоже больно от этого. У меня была семья, дети, муж, и все это осталось в далеком прошлом. Сейчас у меня есть правнуки и вы ― Снейпы, ― она усмехнулась, ―, но с вами хоть поговорить можно. Вы стали частью моей жизни, что очень странно для меня. Особенно ты, со своими проблемами и травмами. Я изредка слежу за вами, просто из интереса. А, может, потому, что тоже хотела бы иметь такую семью.

– Они могли бы и сами мне сообщить, ― слушая ее размышления о семейных ценностях, саркастично заметил Северус, начиная злиться, но стушевался под взглядом Ванессы.

– Могли бы ― сообщили. У тебя от них побольше тайн будет, ― фыркнула она, показывая, что разговор ей начинает надоедать, ― ты потерял много крови и должен спать. Сейчас же.

В ответ Северус хотел что-то возразить, но не успел, почувствовав непреодолимую усталость и сонливость, молча лег на подушку и через секунду заснул.

Жалея, что внушения действует лишь на волшебников, Ванесса нехотя вылезла из кровати и, собрав в доме побольше одеял, устроилась спать на столе в лаборатории, отложив остальное обустройство до завтрашней ночи. Даже на жестком столе в подвале старого жилого дома ей было удобнее, чем на пустой фабрике или в одном из любых домов в округе. Просто потому, что здесь и сейчас она была не одна.

***

– Боюсь, у меня для вас не слишком приятные новости, сэр, ― начал Малкольм Уоррен, тот самый знакомый Грегори Макномары, занимающийся частным сыском.

– Насколько? ― встревоженно посмотрел на детектива Тобиас, откладывая в сторону все бумаги, которыми занимался до его прихода.

Взмахнув палочкой и произнеся заклинание, чтобы никто их не смог услышать, Уоррен положил перед Тобиасом увесистую папку с фотографиями и какими-то бумагами и сел напротив, давая время ознакомиться с содержимым.

– Я не понимаю, ― пробормотал Тобиас, разглядывая снимки, где Северус прогуливается по Лютному переулку в компании незнакомого ему невысокого мужчины, ― правда не понимаю.

– Эти снимки, ― Малкольм кивнул на фото в руках у Тобиаса, ― я сделал в воспоминаниях одного из гоблинов, убирающих улицу. Другие тоже из воспоминаний случайных и не очень свидетелей и сделаны до исчезновения Того-Кого-Нельзя-Называть. Ваш сын, увы, состоял в рядах Пожирателей смерти и, на сколько я смог узнать, хоть и не являлся там ключевой фигурой, но метку имел.

– Метку? ― одними губами прошептал Тобиас, чувствуя, как волосы по всему телу встают дыбом от ужаса. ― У него была метка?

– Да, была, ― буднично ответил Уоррен, ― и чтобы получить ее, нужно очень хорошо постараться, ибо это знак высшего отличия, достойный только ближнего круга. Я не смог узнать, что для этого сделал ваш сын, а догадки уже не мое дело. Этот мужчина, ― обойдя вокруг стола и встав за спиной у Снейпа, Малкольм ткнул пальцем в снимок, ― Говард Принц, отец вашей жены – Эйлин. Не самый последний человек в магической Британии и в рядах Пожирателей смерти тоже. Правда, он исчез, и никто не может сказать, как, куда и когда именно.

– Сбежал? ― спросил Тобиас, потихоньку начиная понимать, как его сын мог попасть в ряды Пожирателей, и теперь, видя на фото отца Эйлин, он вдруг вспомнил, как внезапно, начиная с третьего курса, у Северуса необъяснимым образом образовалась куча друзей и внешкольных встреч.

– Мне удалось узнать, что их знакомство состоялось еще, когда ваш сын был студентом, ― в подтверждение его мыслей произнес Малкольм, ― воспоминания, увы, добыть не удалось, но есть очевидец, рассказывающий, что Северус еще школьником присутствовал на некоторых званых обедах в доме Принцев.

– Спасибо, мистер Уоррен, ― пробормотал Тобиас, чувствуя себя совершенно разбитым и не представляя, что теперь делать с этой информацией.

– Конечно, ― кивнул детектив, ― и еще. Увы, я не смог выяснить, что связывает вашего сына и Альбуса Дамблдора, но там явно что-то не чисто. Дамблдор не стал бы просто так защищать его на суде, да и брать на работу бывшего Пожирателя…

– На суде? ― удивился Тобиас, вконец раздавленный, представляя сына в Азкабане.

– Да, во время слушания Игорь Каркаров называл имена Пожирателей, и, услышав имя вашего сына, Альбус Дамблдор публично признался в том, что Северус все это время являлся тайным агентом, работающим исключительно на Орден феникса.

– Может, так и было? ― с надеждой спросил Тобиас, но детектив лишь покачал головой.

– Домыслы – не мой конек, мистер Снейп, ― мягко перебил он, ― все факты указывают на то, что до этого лета у Северуса и Дамблдора не было ровным счетом ничего общего, и к тому же я знаю практически все, что происходит в Ордене феникса и с Дамблдором в частности, даже то, что касается его ориентации. Я был бы в курсе, будь у него тайный агент.

– Но вы не знаете самого главного, а именно как мой сын связан с директором школы! ― возмутился Тобиас, и Малкольм лишь пожал плечами в ответ.

– Я же сказал ― практически. Некоторые встречи, происходящие без свидетелей, увы, остаются неузнанными. Тем не менее я согласен с вашим возмущением и в качестве компенсации возьму за свою работу лишь половину суммы. Оставшуюся часть я бы хотел получить, как только найду зацепки и…

– И не стоит, ― прервал его Тобиас. ― Все остальное я узнаю у сына лично. Благодарю.

Рассчитавшись с детективом, Тобиас весь остаток дня пересматривал содержимое папки, размышляя о том, как и почему Северус мог добровольно ввязаться во все это, как он, Тобиас, смог не заметить таких изменений в своем ребенке, что он пропустил и, в конце концов, что же теперь делать.

– Ты домой собираешься? ― спросила Эйлин, заходя в его кабинет и сбросив туфли, блаженно улыбаясь, босиком прошлась по полу, но, едва взглянув мужу в лицо забеспокоилась. ― Что-то случилось?

– Нет, просто Честеры в который раз прислали мне длинное письмо с предложением выкупить клинику, и мне это уже порядком надоело. Тяжело бороться с этими титанами, но я все еще не намерен становиться маленькой частью большой компании. Мне и так хорошо, ― устало улыбнулся он и, снимая очки с жены, поцеловал ее, незаметно накрывая папку другими бумагами.

– Пусть пишут, ― обняла его Эйлин, ― а мы со всем справимся. Что нас не убивает ― делает сильнее.

Тобиас только со вздохом ответил на ее объятия, подумав, что сперва допросит сына самостоятельно и только потом решит, стоит ли рассказывать обо всем Эйлин.

========== Глава 4. Начистоту ==========

Тобиас очень долго не мог решиться на разговор с сыном, боясь услышать самое худшее, что, по его мнению, могли делать Пожиратели. По ночам его мучили кошмарные сны, где Северус с его же, Тобиаса, одобрения и молчаливого согласия разорял дома беззащитных магглов и волшебников, убивал женщин и детей, заливаясь при этом дьявольским смехом. А утром, после этих снов, когда в очередной выходной все собирались за завтраком, он внимательно смотрел на Северуса, ища в нем признаки убийцы, и все еще никак не мог принять, что его сын выбрал для себя подобный путь.

К Рождеству напряжение Тобиаса стало очевидным для всех, и если Эйлин списывала странное поведение на предполагаемый кризис среднего возраста, то Северус, обычно не сильно интересовавшийся вопросами клиники, вдруг вызвался помочь, если это будет нужно. Тревога отца передавалась ему эмпатийно, ощущаясь едва ли не как собственная, и теперь, ловя странные взгляды, обращенные на свое левое предплечье, Северус вздрагивал и машинально закрывал рукой место, где несколько месяцев назад была метка.

Не одного Тобиаса мучили кошмары. Зелье снов без сновидений прочно поселилось в личных вещах Северуса, и если кошмары удалось убрать из жизни, пусть и химическим путем, то чувство вины продолжало жечь в груди огнем, едва он оставался в одиночестве.

В выходные, если не удавалось найти очередную девушку, он был рад, когда Шарлотта вопреки недовольству родителей тайком пробиралась в его комнату. Слушая ее детские истории или, на худой конец, страшилки, коими она едва ли не бредила, Северус мог позволить себе просто расслабиться и, изредка кивая или поддакивая, не думать ни о чем или, напротив, с досадой размышлять, что после устройства в школу выходных, проведенных дома, станет куда меньше.

Весело отпраздновав Рождество и следом Новый Год, Тобиас понял, что если он и дальше будет молчать, строя догадки и тысячный раз придумывая для сына оправдание, то попросту свихнется. Сославшись на ворох бумажной работы и едва дождавшись момента, когда Эйлин отправится сопровождать дочь на очередном танцевальном конкурсе, он, набравшись храбрости, постучался и, обнаружив, что не заперто, вошел в спальню Северуса. Тот, увлеченный мыслями, что из хранящихся в родительском доме вещей может потребоваться в школе, сперва даже не заметил отца, который замер, опираясь плечом о дверной косяк.

– Ты просто пришел на меня посмотреть перед долгой разлукой? ― вздрогнув, озадаченно спросил Северус, наконец заметив стоящего в дверном проеме родителя. Что-то во внешнем виде Тобиаса настораживало и пугало одновременно. Такой взгляд, знал Северус, обычно сулил долгий и не очень приятный для всех разговор, и теперь, искренне не понимая, что он мог такого сделать, Северус лишь махнул рукой, приглашая отца зайти внутрь.

– Возможно, ― отрывисто ответил Тобиас, в который раз пытаясь разглядеть в сыне того самого зверя – слугу Волдеморта, но по-прежнему видел лишь худого, чуть сутулого парня с неаккуратной прической и тем же самым взглядом испуганного ребенка, предчувствующего неприятный разговор. ― Я очень давно хочу с тобой поговорить и столько же времени не могу собраться с мыслями сделать это, потому что… ― Тобиас замолчал, не в силах сказать, что если разговор подтвердит все худшие опасения, то он понятия не имеет, что делать дальше. Терять сына ему не хотелось, отказываться от него ― тоже, и Тобиасу попросту было страшно, что даже если Северус успел перебить тысячу людей, то он, как обычно, найдет силы простить его, придумав подходящее оправдание.

– Потому что, что? ― спросил Северус, уложив в дорожную сумку очередную книгу и сев на край кровати, посмотрел отцу в глаза, нервным движением вцепившись в край одеяла. ― Я уже около месяца или больше вижу, как ты смотришь на меня, будто я сделал что-то ужасное, и, папа, если я что-то сделал, я хочу знать, что именно, ― произнес он с отчаянно стучащим сердцем, искренне желая, чтобы это «что-то» было не знанием отца о его жизни в Англии.

– Хорошо, сын, давай поговорим, ― ответил Тобиас, делая шаг в комнату, словно переступая некую точку невозврата, и, аккуратно закрыв дверь, наложил на комнату заглушающее заклинание.

Эта простая фраза и последовавшее за ней действие вызвало у Северуса желание тот час выпрыгнуть в окно и броситься наутек. С самого детства он твердо запомнил, что сыном его называют лишь тогда, когда все становится из ряда вон плохо.

– Правда, я не знаю, с чего начать, ― усмехнулся Тобиас, садясь в кресло возле окна и машинально беря в руки лежащую на подоконнике книгу, но не открывая ее, ― знаешь ли, до меня дошли ужасные слухи, что ты до недавнего времени состоял в рядах приспешников Того-кого-нельзя называть. Мне бы очень хотелось услышать, что ты можешь сказать по этому поводу?

О детективе Тобиас решил не сообщать и сделать вид, что узнал обо всем именно по слухам, которые, конечно, могли дойти до него через любых пациентов. К его огорчению, Северус побледнел и, по-видимому, если бы мог, то сжался бы до размеров муравья, затравленно посмотрев на отца, заикаясь и пытаясь что-то сказать в свое оправдание.

– Это не слухи, но пожалуйста, послушай, я могу все объяснить! Хоть с веритасерумом, если хочешь, только выслушай меня, пожалуйста! ― затараторил Северус, сумев на время подавить в себе шок, и теперь просто боялся, что отец, не желая слушать, попросту вышвырнет его из дома, подобно отцу Барти Крауча.

– Говори, ― бесцветным голосом ответил Тобиас, сильнее сжимая в задрожавших руках книгу, ― я тебя слушаю.

− Я просто… – одними кубами прошептал Северус и, почувствовав, как внезапно закололо в груди, инстинктивно согнулся, закашлявшись и хватая ртом воздух.

− Дыши глубже, − спокойно сказал Тобиас, но тем не менее быстро подошел к Северусу и взял его за руку, измеряя пульс, − тоже мне упивающийся с тонкой душевной организацией. И как же ты людей только пытал, раз такой ранимый? ― раздражаясь, злобно выпалил Тобиас, едва ли не отбросив от себя руку Северуса и заметив, что тот смог прийти в себя, вернулся в кресло.

− Я не пытал! – протестующе воскликнул Северус вскакивая, но тут же сел обратно. К его удивлению, отец не кричал и не устраивал скандала, вопреки ожиданиям. Он вообще ничего не делал, и это заставляло Северуса сходить с ума от ужаса. − Как… Откуда… Когда ты…− бессвязно бормотал он, облокотившись о спинку кровати и безучастно глядя перед собой.

− Слухами мир полнится, или ты полагаешь, что мои пациенты сплошь американцы? ― ответил Тобиас, наблюдая за его поведением. ― И если ты думаешь, что я поверю в то, что ты всегда был шпионом Дамблдора, то даже не рассчитывай, − произнес он жестко, – я все еще жду объяснений. Подробных и четких. Я хочу знать все, и тогда, может быть, я смогу понять, зачем ты в это ввязался и что делать дальше.

Северус порывисто вздохнул, не зная, как и с чего начать, коротко пересказал историю знакомства с Говардом Принцем, его речи и званые обеды.

− Это касается того, почему я захотел туда пойти, − вздохнул он, − понимаешь, когда тебе говорят, что откроют все двери и дороги, приводят весомые доводы и … ― Северус осекся, стыдясь своих слов, и спрятал лицо в ладонях.

− И что же ты делал там? Как это происходило? – спросил Тобиас, в этот момент мечтая найти Говарда Принца, где бы он ни был, и, если старик все еще жив, сделать его мозг еще одним из ценных экспонатов лишь недавно покинувшей их дом коллекции.

− После школы я вступил в ряды приспешников темного Лорда. Было красиво, мы читали напыщенные речи, но никаких особых клятв. Он сам продвигал идеи, что каждый из нас избран для долгого пути, что каждый из нас важен, − Северус горько усмехнулся, − ценен своими знаниями и способностями. Собственно, на этом все и ограничилось. Он не старался уделить внимания всем, однажды спрашивал меня о зельях. В общем-то, после этого жизнь практически не изменилась и все было как обычно. Я и правда работал подмастерьем и добивался очень неплохих результатов, фактически делая заказы вместо наставника. Все мое членство выражалось только в участии на собраниях да в редких рейдах, когда мы в масках ходили по улицам, выкрикивая лозунги, и вербовали людей.

− И как это было? – спросил Тобиас, вновь боясь услышать, что Северусу приходилось травить зельями или убивать людей.

− Приходили в дома, обычно без приглашения, − Северус вздохнул и таки продолжил говорить, не поднимая головы, − большинство даже не приходилось уговаривать. Знал бы ты, сколько было лояльных и добровольных!

− Догадываюсь, − вздохнул Тобиас, понимая, что людям свойственно выбирать сильную сторону, коей и был Тот-кого-нельзя-называть. Особенно если эти люди, подобно Северусу, всю жизнь мечтали о славе, богатстве или признании.

− Но это было-то пару раз. В основном просто собрания, агитации и размеренная жизнь, где мне изредка давалось чуть больше, чем остальным. Шапочное знакомство очень помогало, к примеру, достать редкие ингредиенты или книги…

− И? – перебил его Тобиас с нетерпением. − Когда же началось твое прозрение, заставившее перейти к Дамблдору? Пока я только слышу, что тебе все нравилось.

− Когда я захотел выслужиться, − выплюнул Северус, ненавидя себя за то дурацкое решение, пустившее жизнь под откос, − хотел, чтобы меня, наконец, заметили, может, поручили готовить Феликс для Министерства. Ходили слухи, что Лорд как раз искал зельевара, я решил выслужиться и придумал план следить за Дамблдорм в надежде добыть какие-то ценные сведения. Ну и добыл, услышал часть пророчества, произнесенного Трелони, и принес его Лорду на блюдечке!

Северус, казалось, едва ли не плакал. Он то тер глаза, то запускал руки в волосы и смотрел на отца едва ли не диким взглядом затравленного зверя.

− Продолжай, − все также сухо кивнул Тобиас, − я хочу знать все.

− Я не знал, что она беременна. Мантии эти, в них не видно же! Я ее почти год не видел, да и если видел, то мантия, опять же…− тихо проговорил Северус.

− Лили? – спросил Тобиас, прекрасно зная ответ и еще пока не понимая, причем тут его бывшая подруга. Злость, бурлящая внутри, казалось, стала меньше, и, все еще ничего не понимая, Тобиас сердцем почувствовал, что сын раскаивается и, вопреки здравому смыслу, ему стало очень жаль Северуса.

− Навсегда, − невпопад ответил Северус задумавшись, глядя перед собой и, тут же опомнившись, кивнул, − да, она. Темный Лорд не убивал никого до этого. Во всяком случае, при мне, и я наивно решил, что, возможно, есть ритуал или еще что, но никак не думал, что он отправится убивать младенца. В тот же вечер, как только я передал часть пророчества, он, видимо, позвал кого-то, кто…

− Пророчества? – перебил Тобиас, приподняв брови. − Не понял?

− На собеседовании с Дамблдором Трелони произнесла пророчество, мол, родится ребенок в конце июля, способный одолеть Лорда. Я услышал эту информацию и донес, а Лорд решил, что речь про Лили, − пояснил Северус, комкая и разрывая на части бумажную салфетку, валявшуюся среди подушек, − я правда не знал. Никто из нас не убивал, ни я, не Мальсибер, даже Эйвери! Естественно, что за такую новость меня заметили, мечта сбылась, и на предплечье появилось клеймо. И правильно, − тихо добавил Северус, − баранов и надо клеймить.

− Не отвлекайся, − попросил Тобиас, облегченно выдохнув от осознания, что его страхи не оправдались, − что дальше?

− Дальше я умолял его не трогать Лили и вообще найти способ решить это без убийств и понял, куда попал, только когда мне ответили, что, мол, убийство – есть самый надежный способ избавиться от проблемы. Он велел мне устроиться в школу и шпионить за Дамблдором.

− Зельевару? – удивился Тобиас. − Ты же хотел быть штатным зельеваром, если я правильно понял?

− Да, но он решил, что раз я шпионил, то и дальше могу. А зелья как раз преподавать и буду, − Северус прерывисто втянул воздух, в деталях вспоминая и рассказывая события той ночи, где умолял Дамблдора защитить Лили и поклялся в верности. Самым тяжелым, вопреки его ожиданиям, оказалось рассказать отцу о том, что Лили убили по его вине, что теперь он обязан защищать сына Поттера и что Темный Лорд все же вернется.

Сказав последнее слово, Северус почувствовал себя опустошенным еще больше, чем в тот момент, когда узнал, что Лили больше нет и Темный Лорд, наконец, пал.

− Вот и все, − сказал он, боясь поднять взгляд на отца, − можешь казнить.

− Казнишь себя сам, − устало ответил Тобиас, находя ответы на то, почему Северус выглядит таким загнанным и словно постаревшим в последнее время, − Северус, − сказал он после долгого обоюдного молчания и, заметив, как дернулся сын поспешно добавил: − Мне очень важно знать, если бы не Лили, если бы на ее место выбрали кого-то другого, ты бы ушел от него?