Текст книги "Мир клятв и королей (СИ)"

Автор книги: Mikki Host

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 45 страниц)

Глава 4. Мы видим жизни постепенный ход

По спине Пайпер пробежали мурашки. Она не была уверена, что расслышала правильно, но через доли секунды встретилась с подтверждением: Шерая, подняв руку, щёлкнула пальцами.

С кончиков её пальцев сорвались разноцветные искры, мгновенно заполнившие собой всю комнату, закружившиеся в бешеном танце и ищущие, где бы им осесть. Пайпер успела только удивлённо распахнуть глаза, как искры стали собираться во что-то объемное, зависшее над столом. Через несколько слишком частых ударов сердца Пайпер искры собрались в шар, в котором девушка без труда узнала модель Земли – слишком уж она была похожа на самый обычный глобус, в который учитель географии в их школе тыкал каждый урок.

– Мир – это не только Земля, ограниченная полюсами и разделённая экватором, – сказала Шерая, махнув рукой, будто отгоняя надоедливое насекомое – искры, кружившее вокруг импровизированной Земли, пришли в движение. Они обволокли шар со всех сторон и через несколько мгновений начали исчезать, являя совершенно другое расположение и строение материков. – Миров больше, чем знают обычные люди, и все они соприкасаются друг с другом.

– Как торт, – вдруг сказал Джонатан, посмотрев на Пайпер. – У торта несколько слоёв, но разве один слой знает, что у другого?

– Торт? – возмущённо воскликнула Шерая. – Это высшая магия, а ты лезешь со своим тортом! Торты вообще ничего не знают, это лишь еда!

– Главное, что она поняла, – невозмутимо проговорил Кит. – Ты ведь поняла?

Пайпер, встретившись с ним взглядом, неуверенно пожала плечами.

Она смотрела на фигуру над столом, менявшуюся под воздействием цветных искр. Сначала искры собирались в материки, словно демонстрировали им снимок планеты из космоса. После этого искры стали перемещаться, образуя совершено другие линии, добавляя земли там, где их не было, увеличивая или уменьшая площадь океанов. Пайпер едва успевала следить за переменами – они происходили слишком быстро, искры постоянно перескакивали с одного места на другое, при этом ярко вспыхивая.

– Точкой пересечения многих миров стала обитель древнейших существ, – вдруг подал голос Гилберт. Краем глаза Пайпер видела, как он смотрит на неё, и понимала, что он ждёт её реакции, но не могла доставить ему такого удовольствия. Она прикусила щёку изнутри и наклонила голову вбок, не сводя взгляда с меняющегося образа. Тогда Гилберт продолжил: – У этих существ не было названий, но первые, кого они приняли у себя, назвали их элементалями.

– Элементали были единственными жителями мира без названия, – подхватила Шерая: из её голоса пропала раздражительность, но осталась строгость, заставлявшая Пайпер слушать рассказ против воли. – Они были выше людей, но ниже богов. Они были самим миром, его сутью, его жизненной силой. Они были его защитниками. Они были теми, кто решил помочь жителям других миров, кто укрыл их от гибели.

– Существует мир, отделённый от остальных, – вмешался Джонатан. Он выглядел собранным, но в его неподвижности Пайпер читала напряжение, которое, однако, не находило отражения в словах. – Изначально этот мир не должен был существовать. Он появился из остаточной магии, создавшей другие миры и другие народы. Он не имел источника, который мог питать и защищать его. У мира были лишь тьма и хаос, из которых родились тёмные создания.

– Или демоны, как мы называем их в этом мире, – втиснулся Кит.

– Пытаясь сохранить свой мир, – продолжил Гилберт, не обратив внимания на слова Кита, – они начали искать способы поглощения магии и энергии. И, к сожалению, нашли.

– Изначально существовало пять миров, полных магии, – вновь взяла слово Шерая, – но после их численность стала сокращаться. Тёмные создания приручили хаос собственного мира, научились использовать его в своих целях. Они поняли, что спасение их мира берёт начало в уничтожении других миров.

– Первым пал Фа́йрон, – без особой радости в голосе произнёс Гилберт. – Феи, населявшие его, обратились в бегство. Те, что смогли спастись от хаоса тёмных созданий, нашли убежище в других мирах. Феи предупреждали, что тёмные создания вернуться, но им не верили. Мир, родившийся из хаоса, был тюрьмой для тёмных созданий. По крайней мере, так все и думали. У тёмных созданий уходили века, но они укрощали хаос и поглощали миры, пока, наконец, не остался тот, до которого они не смогли дотянуться. Те, кому удалось спастись, оказались в мире элементалей. Элементали приняли всех, кого могли, и позволили беглецам остаться.

– По своей природе элементали не так организованы, как другие народы, – Шерая вновь взмахнула руками, и искры перестали складываться в различные материки. Они стали образовывать клубы дыма, набегавшие друг на друга, похожие на морские волны всплески. – Элементали выше людей, выше всех остальных. Их истинные сущности непонятны и опасны, но они всё равно приняли тех, кто нуждался в их помощи.

– Можно считать, выжившие феи, эльфы и великаны стали первыми сигридцами, хоть и прибыли из других миров, – пожав плечами, пояснил Кит.

И Пайпер, скрепя сердце признавшись самой себе, что её заворожили искры, вновь вернулась к реальности.

– Великаны? – выгнув брови, переспросила она.

– Из Третьего мира, Гретво́рка, – сказал Кит. – Эльфы были из Четвёртого Мира, Хантсо́ра, у которого, вообще-то, более длинное и сложное название, а феи – из Пятого, Файрона.

У Пайпер гудела голова, и она была готова закричать, чтобы остановить поток странных слов и мыслей, но Шерая, будто бы не замечая её состояния, невозмутимо продолжила:

– Элементали ошиблись, впустив в свой мир чужеземцев. Эльфы, феи и великаны, конечно, обосновались, фактически начали новую жизнь, но они делали то же, что и раньше: строили государства и воевали, пытаясь завладеть чье-либо территорией.

– Всё как у людей, – со смешком прокомментировал Кит, съехав на стуле.

– На начальных этапах освоения мира элементалей эльфы, феи и великаны ещё сотрудничали. Они помнили ужас хаоса, поглотившего их миры, и понимали, что им нужна сила, способная защитить их новой охоты. Тогда они обратились к богам.

«О, теперь и боги нарисовались…»

– Боги подарили феям дар прорицания, – внимательно следя за тем, как искры стали складываться в бесформенные образы, сказал Гилберт. – Первый из прорицателей, Фритт, поведал остальным, что в борьбе против тёмных созданий им может помочь магия.

– Тогда было решено совершить первый Переход, – напомнил о себе Джонатан, поставив локти на стол. Пайпер не понимала: как это его не увлекают разноцветные искры, пляшущие перед столом, как он может не обращать на них внимания? – Переход означает разумное, спланированное перемещение между мирами с конкретной целью. Первые сигридцы привели в свой новый мир людей отсюда, с Земли. Тех, кто так же, как и они, был выбран богами.

– Элементали открыли пришедшим в их мир секрет магии, – продолжил Гилберт, когда Джонатан, посмотрев на Пайпер, так и не сделал этого. – Но после элементали ушли в небытие. Они не исчезли, но и не стали жить рядом с первыми сигридцами. Они скрылись ото всех и больше не появлялись.

– Прошло как минимум четыре тысячи лет, прежде чем тёмные создания напомнили о себе. – Шерая, ещё раз взмахнув рукой, изменила положение искр. Несмотря на скорость, с которой менялись образы, Пайпер с изумление обнаружила пейзажи, которые до этого видела на картинах в коридоре. – Мир элементалей стал называться Си́гридом, что означает «объединённый». Мир тёмных созданий стал Ди́гносом – местом, которое, согласно легендам, было тюрьмой не только тёмных созданий, но и грешников и клятвопреступников. Дигнос стал полной противоположностью Сигрида. Пока Сигрид развивался, пока в нём создавались и разрушались целые государства и династии, Дигнос приходил в упадок. Сила поглощённых миров уменьшалась, и через несколько сотен лет и вовсе исчезла. Мир тёмных созданий вновь нуждался в чём-то, что может спасти их.

– Тогда они обратили свой взор на Сигрид, – с жёсткой усмешкой на губах сказал Гилберт. – Легенды о поглощении миров успели стать просто легендами, и сигридцы не осознавали, что угроза реальна. По крайней мере, вплоть до определённого момента.

– Боги Сигрида не слишком любят вмешиваться в дела людей, – Джонатан поморщился, будто ему была противна сама мысль о том, что такое равнодушие вообще может существовать, – но делают это, если иного выхода нет. Примерно за сто лет до нападения тёмных созданий боги обратили свой взор на четырёх магов великого дома О́рланд и дали им силу, способную изменить ход истории.

– Маги дома Орланд стали первыми и единственными в своём роде сакрифи́киумами, которым предстояло выбрать своих сальва́торов.

Шерая произнесла это так просто, будто слова действительно были лёгкими, но строго свела брови, одновременно намекая на то, что тема поднятого обсуждения крайне важна. Пайпер не успела даже мысленно повторить первые три слова, сказанные Шераей, когда женщина вновь заговорила:

– Когда тёмные создания напали на Сигрид, был совершён новый Переход в мир людей.

– Мы такие гостеприимные, – невинно похлопав ресницами, сказал Кит. – Земляне всем рады!

– Переход был совершён двести лет назад, – бросив на Кита едва не убийственный взгляд, уточнила Шерая. – Спастись удалось далеко не всем. Из-за силы, которую тёмные создания использовали для вторжения, маги не смогли контролировать Переход. – Искры над столом заметались, образовав не слишком ровный пустой коридор, стенки которого бешено дёргались. – Некоторые сигридцы погибли во время Перехода – не выдержали давления магии. Других погубил этот мир в первые минуты после Перехода. Третьим повезло чуть больше – они выжили и обосновались на Земле с помощью тех, кто когда-то покинул Сигрид по собственной воле.

– К чему это всё, собственно, озвучивается, – кашлянув, Джонатан обратил внимание Пайпер на себя. Девушка с разочарованием заметила, как искры над столом стали гаснуть, пока вовсе не исчезли. – Некоторые из сигридцев присутствуют здесь.

Пайпер потребовались не меньше двух минут, чтобы понять, о чём говорит дядя. Его голос был ровным и уверенным, словно он говорил не о параллельных мирах с какими-то там народами, магией и прочем, а о недавно приобретённой книге или о том, что он ел на завтрак. Но завтрак перед Джонатаном оставался нетронутым, новой книги в его руках не было, а решимости пополам с мольбой в глазах – в несколько раз больше, чем Пайпер могла вынести. Она поняла, что всё, что она сейчас услышала, не было попыткой развеселить её или отвлечь от чего-то более ужасного.

Пайпер поняла, что озвученное – то, во что люди перед ней действительно верят.

«Сигрид», – для чего-то повторила она, словно это было одним-единственным словом, которое она смогла запомнить. Пайпер не понимала, почему оно продолжало вращаться в её голове, и не могла это остановить. Она без остановки повторяла: «Сигрид. Сигрид. Сигрид. Сигрид. Сигрид. Сигрид», пока не начала сомневаться в том, что владеет собственными мыслями. Было глупо полагать, что кто-то в состоянии взять её мысли под контроль, но учитывая то, что она услышала… Пайпер терялась среди вещей, которые она могла считать глупыми.

– Я понимаю, как это звучит, – подал голос Гилберт. Он поднялся на ноги и, проигнорировав предупреждающий взгляд Шераи, сделал несколько шагов к Луке, всё это время как статуя стоявшего в стороне. – Лука, например, чистокровный эльф, чьи родители прибыли из Сигрида, но сам он там никогда не был. Родители Луки погибли незадолго после того, как был совершён Переход. Эльфы взрослеют и стареют медленнее людей, и Луке, если честно, уже около семидесяти лет, хотя выглядит он на пятнадцать.

Ещё несколько шагов, и он остановился возле пустующего места, пальцами провёл по спинке стула и ничего не выражающим взглядом посмотрел на Пайпер.

– Я выгляжу, как семнадцатилетний юноша, – продолжил он, – но на деле я куда старше. Всё дело в том, как этот мир защищает себя от нас и как мы защищаем себя от него. У каждого мира свой особый механизм защиты от вторженцев. Мы не привнесли с собой разрушений и мор, но мы всё равно представляем опасность. Этот мир сложен, но мы знаем, что он отвергает нас, сигридцев. Некоторым он позволяет ещё почувствовать себя людьми, взрослеющими с каждым днём, других же он вычёркивает из своей истории с первых же секунд. Мне мир позволил какое-то время побыть тем, кто взрослеет, после чего отверг. Конечно, мы, сигридцы, живём в этом мире и пользуемся его благами, но мы не можем влиять на него так же, как это делают другие. Однако если этот мир падёт, мы будем теми, кто приведёт защитный механизм в действие. Магия этого мира уничтожит нас, чтобы использовать наши силы и жизни для защиты. Мир оберегает нас, как может – и всё для того, чтобы в случае необходимости использовать. Поэтому мы не выглядим как двухсотлетние старички и старушки.

Закончил он как-то слишком странно, резко уйдя в шутливый тон, но Пайпер не могла его винить. Всё время, что он говорил, она понимала, что хочет, чтобы он завершил всё шуткой. Чтобы он сказал: «Но, вообще-то, это всё ерунда полная, не верь мне», чтобы он сказал, что нет ничего, о чём они говорили ей ранее. Что всё нормально.

– Я не понимаю, – только и выдавила Пайпер. Она не хотела признавать, что понимала чуть больше, чем ничего, потому что это было неправильно. Она хотела, чтобы всё встало на свои места, а для этого ей требовалось в разы больше объяснений и уточнений.

– Магия реальная, демоны тоже, они хотят нас убить, но мы боремся против них. Данталион придурок, а Гилберт забыл свою речь, которую он репетировал ночью, – на одном дыхании произнёс Кит, ни разу не сбившись. – Ну, так понятней?

– Я не репетировал свою речь! – возмутился Гилберт. С его лица словно слетела маска: Пайпер уже не видела отстранённого юношу, который только что говорил ей о том, что не могло быть реальностью. Его щёки пылали, будто он стыдился собственных слов, брови хмурились, а глаза метали молнии в сторону Кита.

– Я точно слышал, что репетировал, – поглаживая несуществующую бороду, продолжил стоять на своём Кит.

– Не имеет значения, – вмешался Джонатан, – репетировал ли Гилберт свою речь или нет. Гораздо важнее объяснить Пайпер, что происходит.

«Объяснить, что происходит, – повторила Пайпер, желая убедиться в том, что она правильно понимает намерения дяди. – А что именно происходит?»

– Вы это серьёзно? – всё же обретя голос, спросила Пайпер. – Без шуток? Или, может, здесь где-то скрытая камера и она… Дядя Джон, что всё это значит?..

– Это значит, что ты теперь часть этого мира.

Он говорил так уверенно, будто давным-давно провёл все необходимые исследования, причём не один раз, и всегда получал точный ответ – именно тот, который он хотел, на которой надеялся и с которым мог работать дальше. Пайпер не чувствовала в словах Джонатан подвоха или скрытого смысла, но и искренности в нём не было. Лишь констатация факта.

– Я не понимаю.

Она произнесла это инертно, не подумав, что понимает, а что – нет. Она осознавала, что у неё не галлюцинации, что это не сон. Понимала, что люди перед ней уверены в своей правоте так же, как она уверена, что не хочет больше ничего знать. Ещё минуту назад она была готова выпытать вопросы из дяди, но сейчас хотела лишь одного – оказаться дома, в кругу семьи, которая не будет говорить то, что кажется выдуманным.

Но Джонатан явно был другого мнения. Он провёл ладонью по лицу, на котором отразилась усталость поразительных масштабов, и посмотрел на неё – с грустью, сожалением и отчаянием, как будто сам не верил в то, что происходит. На этот раз его голос был полон самых разных эмоций, но среди них отчётливее всего пробивалось сожаление:

– Это значит, что мир отверг тебя, Пайпер.

– Типа… вычеркнул? – неизвестно, как Пайпер пришла к этому решению, но она легонько провела ребром ладони по собственной шее и выразительно посмотрела на дядю. Тот нервно сглотнул и очень медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Мы определённо станем лучшими подружками, – восхищённо вздохнул Кит.

– Ты не… – начал было Гилберт, но, не найдя слов, просто повторил действие Пайпер, однако это не избавило его лицо от озадаченности и смущения, которое он до сих пор испытывал. – В смысле, для тебя это не гибель. Наоборот, это… Нет, это не возрождение. Это как новая степень обучения.

– Новая степень обучения, – делая паузу после каждого слова, повторила Пайпер. – Меня приняли в крутой университет, а я об этом не знаю? Он входит в Лигу Плюща?

– Почему я об этом не слышал? – поинтересовался Гилберт, повернувшись к Шерае. – Лига Плюща – это какая-то важная организация?

– К тебе это не относится, так что знать об этом не обязательно, – почти не разлепив губ, ответила Шерая. – Вернёмся к отвержению.

– Да, вернёмся к отвержению! – с притворным энтузиазмом Пайпер щёлкнула пальцами.

– Если я ещё раз спрошу, какого чёрта тут происходит, мне, наверное, не ответят? Ах да, ещё напомнят, что упоминать чертей нельзя.

– Тебе действительно стоит перестать делать это, – размазывая джем по тосту, сказал Кит. – Черти, конечно, не такие грозные, как их старшие братья, но даже они могут быть опасны.

– Так мы говорим об отвержении? Или всё же о демонологии?

– И много ты знаешь о демонологии? – выгнув бровь, Шерая бросила на неё недоверчивый взгляд.

– Что-то там связано с ключами Соломона, – выждав несколько секунд, ответила Пайпер.

– Я же тебе говорил, – Кит нахмурился и покосился на женщину, – что никто не будет читать эту ерунду!

– Ты читал.

– Только для ознакомления! Ну, ещё для того, чтобы издеваться над Данталионом, – добавил он, немного подумав.

– Ещё раз предлагаю вернуться к отвержению! – буквально выкрикнула Пайпер.

Она никогда раньше не думала, что собственный голос может доставить ей столько проблем. Стоило ей вновь вернуть разговор к теме, которая, как думала девушка, достойна более тщательного обсуждения, как голова её начала раскалываться. Вернулось то отвратительно ощущение, с которым она проснулась в гостиной дяди Джона – словно кто-то продолжал бить её по щекам, пытаясь вытрясти из её головы дурные мысли.

– Защитный механизм Сигрида допустил ошибку, не совершив отвержения, – голос Гилберта, казалось, звучал откуда-то издалека. Пайпер потребовались усилия, чтобы сосредоточиться на том, что она слышала: – Как я уже сказал, отвержение подразумевает вычёркивание человека из истории мира. Но Сигрид…

«Сигрид», – вновь пронеслось в голове Пайпер. Она уже не была уверена, что понимает собственные мысли, но без остановки продолжала повторять одно-единственное слово, в итоге слившееся в массу неразборчивых букв, не имевших для неё никакого смысла. Пайпер не знала никакого Сигрида, она впервые слышала о нём. Но голос в её голове, будто отделившийся от разума, без остановки повторял это слово, полностью заглушив Гилберта, вынуждая Пайпер сомневаться в том, что она в состоянии контролировать собственные мысли: «Сигрид. Сигрид. Сигрид. Дом. Сигрид. Сигрид».

– Что?

Пайпер не сразу поняла, что задала вопрос вслух. Она поймала на себе обеспокоенный взгляд Джонатана, прочитала в глазах Гилберта готовность дать нужный ей ответ, но Пайпер не волновал Гилберт. Она пыталась понять, как между бессмысленным повторением слова, которое она впервые услышала и которое полностью вытеснило всё её желание разобраться с отвержением, оказалось нечто, что она знала крайне хорошо. Она не сомневалась, что не может назвать Сигрид «домом», но уверенность, поселившаяся после этой мысли, была такой… обыденной? Да, Пайпер определённо чувствовала, что говорит о чём-то обыденном, но не понимала, как такое возможно. В этом не могло быть чего-то обыденного.

«Дом Орланд», – это было произнесено ещё несколько минут назад, и Пайпер даже не могла вспомнить, кто именно из её собеседников сделал это, но слова вспыли сами по себе, вновь завладев её вниманием.

– Дом Орланд, – повторила Пайпер. И опять: ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она рассуждает вслух. – Магов было четыре? Её голова раскалывалась.

– Да, – протянул Джонатан – его лицо было искажено непониманием и подозрением. Он смотрел на Пайпер со смесью сожаления, которое девушка в ответ начала испытывать к дяде. Он наверняка ждал, что Пайпер будет упрямиться, – Пайпер сама ждала этого, – но она стала задавать вопросы таким спокойным тоном, словно прекрасно понимала, о чём шла речь.

– Четыре, – ещё раз подтвердил Гилберт, качнув головой.

«Как их звали?»

– Как их звали?

«Что за чертовщина? – пронеслось в голове Пайпер. – С чего я вообще…»

– Неразумно рассказывать об этом сейчас, – вмешался Кит. Он откинулся на спинку стула и, крутя в руках вилку, без особого интереса смотрел на Пайпер. – Для тебя же будет лучше, если ты узнаешь их имена после того, как со всем разберёшься. Я прав, Гилберт?

– Я бы предложил вернуться к объяснению отвержения, но и это будет трудно, – пробормотал он, покосившись на Кита. – Механизм довольно нестабилен… Учитывая, что произошло с брешью, которые мы обнаружили совсем недавно…

– Скажи, когда нужно будет смеяться, – прошептала Пайпер дяде, лицо которого, должно быть, в сотый раз за день исказилось до неестественного для него отчаяния.

– Здесь не над чем смеяться, Пайпс, – сказал он. – То, о чём мы говорим – реальность. И эта реальность куда опаснее, чем ты можешь подумать.

– Тогда зачем меня в это втягивать? Не ты ли постоянно пытался нас уберечь? Ты страдаешь гиперопекой больше, чем папа.

– Вряд ли я смогу и дальше защищать тебя.

– Джонатан говорит о том, – вклинился в их разговор Гилберт, вцепившись в спинку стула, – что нечто, произошедшее с тобой, заставляет нас всех волноваться чуть больше, чем обычно.

– Ты другая, – выпалила Шерая, даже не посмотрев на неё.

– Шерая! – прошипел Гилберт, бросив на женщину недовольный взгляд. – Не так резко!

– О, нет, – простонала Пайпер. – Пожалуйста, не нужно этого клише.

– Клише?.. – приподняв брови, повторил Гилберт. Он непонимающе посмотрел сначала на Шераю, пожавшую плечами, затем – на Джонатана, вновь томно вздохнувшего.

– Шаблонная фраза, – подсказал Кит. – Нечто такое, что у всех давным-давно в печёнках сидит.

– Клише… – задумчиво повторил Гилберт. – Хорошо, я запомню это… Что ты там говорила про клише? – спросил он, посмотрев на Пайпер.

– То, что вы говорите, мол, я другая, – слишком шаблонно. Ну не бывает так, что совершенно обычные люди становятся какими-то там крутыми чуваками просто потому, что они оказались в нужное время в нужном месте.

– Что ты подразумеваешь под «крутыми чуваками»?Пайпер фыркнула и перевела взгляд на Гилберта, надеясь найти на его лице улыбку, но парень был подозрительно серьёзен. Пайпер вдруг стало неловко.

– Нельзя такое заявлять, – пробормотала она. – Это глупо и нереалистично.

– Теоретически, – Кит вилкой описал дугу в воздухе, – ты не одна такая. Было бы преступлением считать, что ты одна такая. Сакрификиумов же четыре. Значит, и сальваторов четыре. Правда…

– Есть другие, как ты, – перебил его Гилберт, и Пайпер против воли заметила, как у него дёрнулся кадык, – но найти их очень сложно.

– Да кто эти ваши сальвы? – выпалила Пайпер, переминаясь с ноги на ногу. Она хотела сесть, вытянуть ноги или уронить голову на стол, чтобы показать, что она не слишком заинтересована в разговоре, но это было бы ложью. Пайпер сама не понимала, насколько её завлекла история, которая была сопровождена меняющимися картинками из искр. Девушка не могла найти этому объяснения, но и не могла не признать, что это выглядит впечатляюще.

– Во-первых, сальваторы, – исправил её Гилберт. Его сжимающие спинку стула пальцы побелели, а взгляд стал более холодным – будто он был единственным, кто мог рассказать об этом, и это приносило ему страдания. – Во-вторых, они – единственные, кто способен использовать силу сакрификиумов. Сакрификиумы выбирают тех, кто достоин нести в себе их силу, и помогают управлять ею. Сальваторы отличаются от обычных магов. Они сильнее, выносливее, они живут дольше, чем любой другой сигридец. Единственной их слабостью является их связь с сакрификиумом.

– Связь с сакрификиумом – это на всю жизнь, – добавила Шерая. Её улыбка едва ли была теплее, чем у Гилберта, но она хотя бы была. – Одна из последних, Аннабель, погибла после того, как её связь с сакрификиумом разорвали.

«Было больно, – мелькнуло в голове Пайпер. – Было очень больно».

Пайпер нашла объяснение своим мыслям: если Шерая и Гилберт с такой уверенностью говорили о том, что связь – это на всю жизнь, то, конечно же, это больно – чувствовать, как связь разрывается? Да, Пайпер не пыталась вдаваться в подробности, но решила, что быстро построенная в её голове цепочка была вполне логичной.

– Скажу это ещё раз: я не понимаю, – Пайпер подняла голову и покосилась сначала на дядю, затем – на Гилберта, который был готов голыми руками сломать стулу спинку. – Причём здесь я?

Вернее сказать, она догадывалась, но не хотела этого понимать. Слишком уж безумно всё звучало, слишком быстро всё происходило.

Джонатан должен сказать ей, что всё это глупый спектакль, до того, как она сойдёт с ума.

– В доме Джонатана была обнаружена брешь – разрыв между мирами, через который демоны способны проникнуть к нам, – ответил Гилберт, оставив несчастную спинку стула в покое. Не найдя, куда деть руки, он засунул их в карманы идеально отглаженных брюк. – Бреши уникальны тем, что могут стать основой для полноценных Переходов. Наши маги могут контролировать Переходы, но не бреши. Бреши для нас крайне опасны, ведь мы не знаем, в какой момент они станут больше, когда из них хлынут демоны. Мы применяем все заклинания, что знаем, чтобы оградить бреши от обычных людей, но наших усилий недостаточно. Однако… Однако сальваторы способны контролировать бреши. Их сила основывается на той, что лежит в основе самих миров. Сальваторы в состоянии как открывать, так и закрывать бреши.

«Магов дома Орланд было четыре, – прошелестел в её голове голос. Пайпер молила, чтобы дядя Джон сказал ей, что происходящее – неудачная шутка. Ей не нравилось, что мысли в её голове стали появляться без её желания. – Сальваторов было четыре. Помни об этом».

– Переход, который помог сигридцам спастись от нашествия тёмных созданий, был создан сальватором, – продолжила Шерая. – Изначально этот Переход был лишь брешью, но благодаря силе сальватора был преобразован в Переход.

– Закрыл Переход также сальватор, – закончил Гилберт, сузив глаза и посмотрев на Пайпер. – Только сальваторам под силу создавать, контролировать и закрывать бреши. Маги могут лишь сдерживать их.

– На мой дом напали демоны, пришедшие из бреши, – подал голос Джонатан. – Ты помнишь, как мы сражались?

– Было темно, – почему-то ответила Пайпер. Она помнила тёмные массы, движущиеся на них, слышала рычание, ощущала тошнотворный запах, стремительно расползающийся по дому, но не посчитала важным сообщить об этом. – Помню, как на тебя напали на втором этаже.

– А потом демон исчез, – добавил Джонатан. – Он ещё не обосновался в нашем мире и зависел от бреши сильнее, чем его сородичи, пришедшие сюда намного раньше. Закрытие бреши означало его уничтожение.

– И ты уничтожила пришедших демонов, закрыв брешь, – с гордой улыбкой, будто он в одиночку выполнил нечто столь сложное, о чём они говорили, заключил Кит. – Бум! – руками изобразив небольшой взрыв, он указал на неё. – Сальватор.

Пайпер не хотела ни верить этим словам, ни оспаривать их.

«Магов дома Орланд было четыре».

– Что это значит? – чётко выделяя каждое слово, повторила она свой вопрос. Позиция её собеседников была ясна, и Пайпер знала, что глупо продолжать задавать вопросы после того, как ей дали все необходимые ответы. Но она не понимала, как можно так просто, быстро и без проблем принять что-то, чего ранее никогда не существовало в её жизни. Хотелось проверить, получить ещё больше подтверждений. Хотелось, чтобы было хотя бы несколько слов, опровергающих всё то, что было сказано ранее.

– Сакрификиум выбрал тебя своим сальватором, – с грустной улыбкой ответил Джонатан. – Я бы сказал, что рад этому, но это не так.

– Почему?

Джонатан так и не ответил – он лишь смотрел на неё, не мигая, и в его взгляде ничего не выражалось.

– Дядя Джон? – спустя несколько мгновений напряжённо тишины позвала его Пайпер.

– Я расскажу тебе обо всём, но позже.

– Тогда есть что-то, что вы можете рассказать сейчас? Но что-то такое, что я пойму?

Потому что у неё не оставалось сил на обдумывание полученной информации, её распределение на какие-то полочки в голове и формирование вопросов, которые, вне всяких сомнений, у неё возникнут. Она хотела простого, чёткого ответа, который не вынудил бы её желать покрутить пальцем у виска.

– Внутри тебя живёт древняя магия, – сказал Кит таким тоном, будто они говорили о второсортной книге, которую кто-то из них когда-то прочитал.

– И эта магия – то, что мы искали долгие годы, – добавил Гилберт.

Он был готов сделать ещё несколько шагов – ближе к ней, но Пайпер не позволила. Она отступила в сторону и, недолго думая, всё же села на свободное место – за два стула от дяди Джона. Достаточно близко, чтобы почувствовать себя защищённой, но и достаточно далеко, чтобы показать, что она всё ещё не верит всему, что он говорит.

– Мы можем доказать тебе, что всё это – правда, – произнёс смутившийся Гилберт. – Ты уже видела магию Шераю в действии, верно?

– Искорки были милыми, – прокомментировала Пайпер.

– Искорки – не вся магия, – повернувшись к ней лицом, сказал Джонатан. – Ты помнишь, что сделала Шерая, прежде чем мы поднялись на второй этаж?

– Ты про разноцветные огни?

– Это была магия, доведённая до состояния, когда люди могут её видеть. Обычная магия почти невидима, – в голосе Шераи промелькнули нотки гордости, но лицо её по-прежнему было холодным. – Магия сложнее и сильнее, чем многие думают, но она не всесильна. Магия сальваторов сильнее, но также не всесильна. В общем, есть ограничения, о которых тебе предстоит узнать.

– Мне? – похлопав глазами, уточнила Пайпер. – Узнать?

– Магия сальваторов не даётся просто так, – с лёгкой улыбкой сказал Кит. – Не бойся, тебе подберут классного учителя. Стефан? – предположил он, посмотрев на Гилберта. – Или Сио́ний? Или, может быть, Фро́йтер?

– Только не Фройтер, – голосом, не терпящим возражений, отрезал Гилберт. – Я найду подходящего учителя, Кит. Ты не должен думать об этом.

Он произнёс это так властно, что Кит, до этого выглядящий расслабленно, положил вилку обратно и ссутулил плечи, уставившись на чашку перед собой. Пайпер взглядом попыталась отыскать Луку, который должно быть, был готов броситься на спасение несчастной чашки, но тот словно испарился.