Текст книги "Мир клятв и королей (СИ)"

Автор книги: Mikki Host

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 45 страниц)

Глава 32. Познай своё благо

Кит лежал на диване в гостиной, накрыв лицо книгой. Какое-то руководство по магии для чайников оказалось до того скучным, что искателя стало клонить в сон – по-настоящему впервые с тех пор, как Стефан фактически умер.

В ночь с двадцать пятого на двадцать шестое декабря, со среды на четверг, Стефан Безродный призвал ирау Брадаманту из Книги Призыва, предводительницу мифического народа скитальцев, и, согласно условиям призыва, Брадаманта убила его. Сегодня же, двадцать седьмого, в пятницу, Марселин впервые вышла из его комнаты, но только для того, чтобы переодеться в чистую одежду. Следить за фактически мёртвым – работа сложная. Кит понимал это даже со своими ограниченными знаниями магического устройства мира.

Он плохо помнил события, последовавшие после убийства Стефана Брадамантой, только знал, что вокруг творился настоящий хаос. Демоны умирали в агонии из-за бронзового света, что разрывал их изнутри. Стефан умирал из-за огромной и жуткой дыры в груди. Марселин кричала на него, проклинала едва не лучше демонов и вливала ему в рот отвар, который так старательно берегла во время битвы с тёмными созданиями. Кит, почти всё время просидевший в библиотеке, знал детали от Сиония.

Шерая вернулась сразу же, как только демоны исчезли, ведь вместе с ними исчезли и ограждающие барьеры с проклятиями, что легли на всех, кто был в особняке. Она мгновенно связалась с Фройтером и скорее потребовала, чем попросила его навесить их и прочитать судьбу в глазах Стефана. Кит при этом не присутствовал, но от самого Фройтера узнал, что сомнус удался. Стефан застрял между жизнью и смертью с шансом на спасение благодаря магии, о которой знала лишь Марселин. Она, к слову, ходила как призрак и ни на секунду не смыкала глаз. Кит если и видел её, то всегда с чашкой кофе и какой-то потрёпанной тетрадью в кожаном переплёте.

Помощников Марселин не признавала, прямому приказу Гилберта пойти и отдохнуть не внимала, и потому всем остальным было приказано искать хоть какую-нибудь информацию о сомнусе. Кит, совсем немного потерянный из-за произошедшего и ошмётков демонов, что встретили его за пределами библиотеки, решил начать с малого. В конце концов, его знания магического устройства мира были крайне ограниченными.

Он попытался продолжить чтение, надеясь отыскать хоть какой-нибудь намёк на другую литературу, где будут упоминаться древние или утерянные типы магии, но слова плыли перед глазами. Перед глазами стоял образ Стефана, всего в красной и чёрной крови, с дырой в груди и пустыми глазами за приподнятыми Фройтером веками.

Кит вздрогнул и сел прямо, убирая книгу в сторону. Он не один раз видел смерть, самую настоящую. На его глазах дырявили головы, разрывали грудь, отрывали конечности, перерезали глотки. Кит видел смерть с самого раннего детства. Но никогда прежде смерть не подбиралась настолько близко и не касалась того, кого Кит с большой натяжкой мог назвать другом.

Не то чтобы Стефан и впрямь был его другом. Где вообще искатель и этот сверх умный и сильный великан-полукровка? Стефан был скорее импозантной личностью, что периодически появлялась в особняке Гилберта и покоряла всех своими знаниями. Кита – в том числе, потому что Стефан никогда не ставил разграничений между чистокровными сигридцами и землянами, всегда был рад обсудить поиски искателей и мог дать ответ едва не на каждый вопрос. Если бы для Кита Джонатан был как настоящий отец, то Стефан – очень далёким родственником, с которым у него хорошие отношения.

Кит потёр красные от недосыпа глаза и размял шею. Он не представлял, что ему делать. Погружение Стефана в сомнус никак не касалось Ордена и, теоретически, искатели должны были продолжать свою работу. У Кита пока поисков не было, но ведь это только вопрос времени, когда Джонатан или Август Гривелли поручат ему что-нибудь новое. Он должен был сам проявить инициативу, чтобы лишний раз доказать, насколько он ценный искатель, но Кит не находил в себе сил для инициативы. Он чувствовал себя крохотным, ничтожным и ни на что не годным мальчишкой, который в качестве оружия использовал игрушечные ножи и пистолеты, в то время как у других были магия и врождённые способности их народов.

Кит знал, что не ничтожен, что в человеческих рамках он очень даже хорош. Но когда вокруг одни сигридцы, потомки сигридцев да профессиональные маги, волей-неволей появляются навязчивые мысли о бесполезности и беспомощности перед лицом общего врага.

Он встал, пригладил растрёпанные волосы и, собравшись с духом, побрёл на кухню. Жутко хотелось забить свой желудок и заглушить где-то с полсотни навязчивых мыслей чем-нибудь очень калорийным, желательно с большим количеством крема. Клубничным, разумеется.

Погром, оставшийся от тёмных созданий, исчез с удивительной скоростью: вернувшиеся в особняк слуги выполняли приказы Гилберта так быстро, словно за промедление он мог вышвырнуть их на улицу. За эти дни Кит не видел, чтобы Гилберт повышал на кого-нибудь голос, только если он не спорил с Данталионом, но понимал рвение слуг.

Демоны не дорвались разве что до библиотеки и спален, и то потому, что библиотека была защищена чарами, а в спальнях не хранилось ничего важного. Сильно пострадали оружейное хранилище, картинная галерея (правда Кит не понимал, чем тёмным созданиям так не понравилось сигридское искусство), несколько кабинетов и тренировочный зал. Как отметила Шерая, демоны шли по запаху магии и, скорее всего, пытались либо уничтожить, либо забрать наиболее ценные и сильные реликвии. Книгу Призыва, что странно, не тронули.

– Чёртова Книга Призыва, – пробормотал Кит, а затем обернулся, надеясь понять, не призвал ли он какого-нибудь вполне реального чёрта. Шерая ругалась на то, как ругался он, но искоренить земные привычки было слишком сложно.

На кухне было пусто, хотя время уже близилось к обеду. Гилберт, вероятнее всего, не выберется из своего кабинета раньше времени, а Шерая не станет заставлять всех сидеть в столовой, но Кит бы предпочёл увидеть хоть кого-нибудь. Особняк превратился в дом с призраками, и живыми казались только работающие слуги.

Кит уже хотел направиться к холодильнику, – Одовак всё грозился повесить на него замок, но когда узнал, что Кит умеет их взламывать, отказался от этой идеи, за что искатель был бесконечно благодарен, – но что-то его остановило. Просторная светлая кухня была пустой, но ощущение чужого присутствия пропитало воздух. У Кита не было острого нюха или магии, чтобы точно определить, в чём дело, но вот идеально чистый квадратный стол в самом центре вызывал подозрение из-за небрежно оставленного контейнера со сдвинутой крышкой. Кит был уверен, что ни Одовак, ни Лука, ни кто-либо из слуг не оставит что-то вне холодильника или шкафов.

Кит увидел крошки рядом с контейнером, и его сердце почти остановилось.

Он метнулся к столу, обогнул его и навис над Пайпер, сидящей на полу. Она прижимала колени к груди и с пустым взглядом ела пирожное с клубничным кремом.

– Чего пялишься? – пробубнила она, скосив на него глаза.

– О боги, – прошептал Кит, протянув руки к контейнеру. – Ты что, с ума сошла?!

– Что не так? – Пайпер запихнула в рот всё пирожное целиком и даже слизнула крем, оставшийся на губах.

Кит громко застонал.

– Ты съела все пирожные?!

– Ну да. А что?

– Но я люблю их!

– Я тоже их люблю, – невозмутимо ответила Пайпер, отряхивая ладони от крошек.

– Нет, ты любишь печенья с шоколадной крошкой и маффины, не пудри мне мозги! Как ты могла съесть мои любимые пирожные, Пайпс? Я же… Я думал, что мы… – он медленно опустился на пол, вытянул ноги и, драматично вздохнув, прижал руку к груди и закрыл глаза, – семья…

– У меня стресс, – пояснила Пайпер.

– Так и я, знаешь ли, не расслабляюсь! – фыркнул Кит, взмахнув руками. – Ну, серьёзно, Пайпс, как можно было съесть все пирожные?.. Почему ты мне хотя бы одну штучку не оставила?

– С каких пор ты называешь меня Пайпс?

– Извини, я в календаре не отмечал.

Он притянул к себе колени и сложил на них руки, смотря Пайпер в глаза.

– Не нравится? – спустя несколько секунд уточнил он.

– Не знаю, – Пайпер рассеяно пожала плечами, но почти сразу же добавила: – Хотя нет, знаю. Звучит лучше, чем Первая, и честнее.

– Как скажешь, Пайпс Аманда Сандерсон, – отчеканил Кит, отдавая ей честь.

Пайпер округлила глаза и уставилась на него, сжав кулаки.

– Откуда ты знаешь моё второе имя?

– Я же искатель, – беззаботно отозвался Кит, – и знаю всё, что мне положено знать. Когда-то я наблюдал за тобой издалека, когда мы ещё думали, что в тебе может пробудиться кровь первых.

– Что за прелесть… Ты что, сталкер?

– Что? Нет, нет! Я просто выполнял свою работу…

Будто Киту было в радость следить за девчонкой, которая почти два месяца прогуливала занятия по химии, но при этом сдавала все тесты так, словно родилась с личным советом химиков у себя в голове. Она, разумеется, списывала, но Кит от этого был не в восторге. Его-то Джонатан заставлял наизусть зубрить каждый учебник и справочник по демонологии.

Пайпер, очевидно, ждала продолжения, но Кит не собирался продолжать. Ему и так было неуютно от того, что он какое-то время следил за ней, потому что это, фактически, было вмешательством в её личную жизнь. Ситуация была до ужаса щекотливой, ведь Кит ещё отчитывался обо всём Джонатану, а тот за любую его шутку косо на него смотрел. Из-за этого Кит чувствовал себя неполноценным. Самую малость.

– Эй, Пайпс, – позвал Кит. Он не любил, когда негативные мысли овладевали им полностью, предпочитал предаваться самобичеванию в гордом одиночестве, и потому всегда искал способ как можно скорее сменить тему. – Ты должна мне пирожное с клубничным кремом.

– Хорошо, я попрошу Одовака, чтобы он…

– Нет-нет! – Кит протестующе замахал руками. – Хочу, чтобы ты сама его приготовила. В качестве извинения.

– Прошу прощения? – Пайпер возмущённо выгнула бровь.

– Без пирожного не прощу.

– Это ты должен извиниться за то, что следил за мной!

– Это всё Джонатан! Но если хочешь, я могу заказать тебе пиццу.

И он улыбнулся, вкладывая в эту улыбку всё своё очарование, которое только было в нём. Кит искренне надеялся, что Пайпер сдастся, – даже Рокси сдавалась, хотя ей, конечно, было четырнадцать лет, – но сальватор не отреагировала.

Кит не был глупым или недогадливым, но он всегда старался верить в лучше и разряжать напряжённую обстановку до того, как всё станет слишком плохо. Он считал, что хорошо с этим справляется, потому что вроде как был невыносим, но в то же время любим. Если бы всё стало действительно плохо, его бы исключили из Ордена и запретили приближаться к Пайпер даже на расстояние пушечного выстрела. И она бы точно не стала плакать при нём.

– Боги всемогущие, – едва не пропищал Кит, резко выпрямляясь. – Я что-то не так сказал? Что, что я сделал? Боги, Пайпс, почему ты…

Она наконец перестала смотреть перед собой совершенно пустым взглядом и качнула головой, будто прогоняя наваждение. Но тут слеза сорвалась с её подбородка и упала ей на руку, и Пайпер, наконец, окончательно пришла в себя.

– Чёрт возьми, – зло прошипела она, утирая щёку.

Значит, у неё просто сдали нервы. Кит её понимал: не каждый день наваливается так много, что не остаётся времени даже на сон в несколько часов и хоть какой-нибудь отдых. Да Пайпер с самого начала, с прошлых выходных, было труднее всего – её просто зашвырнули в сигридский мир и поддразнили помощью, которую никто даже по-нормальному оказать не может.

Кит почти ненавидел себя за то, что не в состоянии помочь. Искатели были на другом уровне, нежели сальваторы, и, вообще-то, это Пайпер должна была помогать им. Но сейчас…

Пайпер со всей дури ударила ладонью по полу, и он раскололся. От испуга Кит взвизгнул и подскочил на месте.

– Твою же мать! – заорала Пайпер так громко, словно хотела, чтобы её услышал весь особняк. – Боги немилостивые, как же ты меня достала!

Она ударила ладонью ещё раз, и трещины разошлись во все стороны. Кит опасливо покосился на мрамор, выдержавший даже зачарованный меч (неудачный опыт, о котором искатель предпочитал не вспоминать), но сдавшийся под ударом девушки.

Он поднял на неё глаза, уже зная, что увидит, и всё равно вздрогнул. Глаза Пайпер – чистое золото, сиявшее даже ярче настоящих слитков.

– Дай мне эту чёртову Силу! – продолжила она, вцепившись себе в волосы. То ли в её голове шёл нешуточный спор, то ли она пыталась спрятать слёзы – и Кит не знал, что было хуже. – Почему ты молчишь? Дай мне Силу!

У Кита сбилось дыхание. Он чувствовал это: давление чужой магии, вмешательство в его тело, совсем как в тот день, когда его оставили за главного и он знакомил Пайпер с сигридскими легендами. Тогда она случайно применила на нём свою магию, и сейчас, похоже, делала то же самое.

Она душила его своей неконтролируемой Силой, вымещала на нём свою злость за то, что ничем не могла помочь. Кит ненавидел себя за беспомощность, но не настолько, чтобы спокойно принять подобное издевательство.

– Пайпс, – прохрипел он, кладя ладонь на шею. Движение было неестественным. Кит бы всё равно не смог дышать нормально, только надавил бы сильнее, дёрнись рука.

«О боги», – пронеслось в его голове, пока перед глазами почему-то расплывался светло-фиолетовый туман. Границы Силы Пайпер были до того зыбкими, что она использовала её, всё ещё оставаясь собой, а не попадая под полный контроль Лерайе.

Ладони Кита что-то коснулось. Холодное, приятное на ощупь. Давление на шею спало, и воздух вновь хлынул в лёгкие. Кит вдохнул полной грудью и на всякий случай отошёл подальше, уже прикидывая, успеет ли он позвать на помощь хоть кого-нибудь.

«Ну и ну, что ты тут устроила?»

Кит взвизгнул ещё раз. Голос, крошившийся на эхо, раздался у него в голове.

«Несчастный смертный, ты хоть понимаешь, что произошло?»

Туман перед глазами был вовсе не туманом: он был фигурой мужчины с сиреневой кожей и белыми волосами, одетый в какой-то полуплащ, открывавший его торс. Кит на эльфийских картинах выдел разных персонажей, но этот был каким-то другим. Неправильным и будто вырванным из места, где он должен был находиться на самом деле.

«Поднимайся, Первая, – невозмутимо продолжил мужчина, оборачиваясь на Пайпер. – Всё только начинается».

Пайпер, всё ещё сидя на полу, посмотрела на него с отрешённостью.

– Заставь меня, – тихо сказала она.

Мужчина поднял бровь и сжал кулаки.

– Заставь меня, – повторила Пайпер громче, а затем ещё раз: – Заставь меня.

«Тебя всё равно не поймут, – мужчина сокрушённо покачал головой. – Им нет дела до страданий сальваторов и сакрификиумов. Мы для них лишь бессмертные сущности, что связываемся с сущностями смертными. Так что поднимайся, Первая. Тебя они всё равно не поймут».

– А ты поймёшь? – с вызовом спросила Пайпер, нахмурившись. Кит нервно сглотнул. – Почему ты являешься, когда хочешь, но почти не отвечаешь на мои вопросы? Почему ты требуешь от меня того, чего я не понимаю?

– Пайпс, – осторожно шепнул Кит, не решаясь сделать шаг к девушке. Он очень надеялся, что зрение его всё-таки подводит, а легенды, всплывшие в голове, вовсе не такие правдивые и точные, как говорили старейшины. – Пайпер!

– Тихо, – огрызнулась на него Пайпер, сверкнув глазами, – не видишь, что мы ругаемся?

«Я бы не назвал это ссорой в привычном понимании этого слова», – возразил мужчина.

– Тихо, – шикнула она уже на него, отчего мужчина изумлённо распахнул глаза.

«Ты куда интереснее, чем я думал, Первая. Ровно тридцать две секунды назад ты плакала из-за своей беспомощности и слабости, а сейчас уже дерзишь мне. Мне это нравится. Мне нравишься ты. Пожалуй, я помогу тебе в этот раз».

Кит исступлённо заморгал. Мужчина с сиреневой кожей ещё несколько секунд смотрел на Пайпер сверху вниз, а она, на замечая текущих по щекам слёз, беззвучно шевелила губами. Казалось, между ними происходил разговор, из которого Кита исключили, хотя до этого мужчину ничуть не беспокоило, что его голос звучал и в голове искателя.

«Когда процветание приведёт к разлуке, – вновь прозвенел голос мужчины, – ты увидишь истину, скрытую от тысячи глаз. Не упусти момента, что видна глазами цвета благородства».

Кит лишь на мгновение сосредоточил взгляд на Пайпер, и на периферии всё размылось: мужчина исчез, не оставив после себя ничего. Пайпер, продолжавшая тупо смотреть перед собой, в очередной раз ударила ногой по полу. Трещины стали больше.

– Пайпс, – нервно усмехнувшись, позвал Кит. – А ты не могла бы… э-э, не ломать кухню?

– Гилберт говорил, что я могу использовать всё, что есть в особняке, – совершенно невинно ответила Пайпер, смотря на него.

– Я не думаю, что он обрадуется, если узнает, что ты сломала пол на кухне…

Пайпер нахмурилась, опустила глаза на мрамор и едва слышно выдохнула:

– О. Я его сломала.

Кит поёжился. Нет, он не боялся Пайпер, он знал, что на самом деле она его не тронет. Ему просто было крайне неуютно, словно он застрял между молотом и наковальней. Кит был простым смертным искателем, – потрясающим, умным, способным, но всё-таки смертным, – и он не думал, что может как-либо помочь Пайпер.

– Хочешь, я позову Эйса?..

– Нет, пусть отдыхает. Из-за бала у него совсем режим сбился.

– У Эйса есть режим сна?

Пайпер посмотрела на него, как на идиота.

– Конечно. Ему двенадцать.

– Теперь пятнадцать.

– Ты специально бесишь меня?

– Нет, просто… Джонатан следил за моим режимом сна только до десяти лет, а потом… Потом произошёл целый ряд волшебных событий, из-за которых у меня до сих пор эти прекрасные тени под глазами.

– Чудесные тени, – саркастично протянула Пайпер. – Тебе очень идёт.

– Спасибо, мне очень важно твоё мнение.

Кит немного помедлил и вновь опустился на пол. Глаза Пайпер сияли уже не так ярко, как несколько мгновений назад, но и не возвращались к карему оттенку. Кит знал, что уже и не вернутся, однако глупая надежда всё ещё теплилась в нём.

Он ждал, когда в голове созреет подходящая тема для разговора или причина, по которой он сможет спокойно уйти, не задев этим Пайпер, но ничего подобного не происходило. Кит смотрел то себе под ноги, любуясь своими изношенными кроссовками, то на Пайпер, изучающую его куда более открыто и пристальнее.

– Уже влюблена в меня? – ухмыльнувшись, спросил Кит.

– Мечтай. У Энцелада больше шансов, чем у тебя.

– Это ещё почему? Он же почти всё время молчит.

– Отличная черта.

– Зато посмотри какие у меня классные родинки! – он ткнул себе в щёку и улыбнулся ещё шире. – Ну, теперь ты влюблена?

Пайпер приложила руку к сердцу и едко протянула:

– Безнадёжно и безвозвратно.

Кит улыбнулся ещё шире. Он точно не хотел, чтобы Пайпер в него влюблялась, – Джонатан же голову ему оторвёт, если такое произойдёт, – но искатель был рад, что смог немного разрядить обстановку. Он не понимал, что видел и слышал, не знал, часто ли с Пайпер подобное, и не думал, что должен узнавать. Если Пайпер решит ему рассказать – что же, Кит её выслушает, но лезть с расспросами раньше времени он точно не будет.

Ему и так было страшно.

– А если серьёзно? – спустя несколько секунд уточнил он, опасливо косясь на собеседницу.

– Кит, не беси меня.

– Ты съела мои любимые пирожные, так что я имею законное право бесить тебя.

Пайпер пренебрежительно фыркнула. Кит считал секунды до взрыва, даже не представляя, что иссякнет раньше, терпение Пайпер или её умение казаться спокойной, но вдруг она произнесла таким небрежным тоном, словно на самом деле её не интересовал ответ:

– Расскажешь, как ещё дядя Джон за тобой следил?

***

Кит ей так и не рассказал. Объяснил свой отказ тем, что на свежую голову его безбашенные выходки, что он проворачивал, воспринимаются лучше. Пайпер на него не злилась. Разве что самую малость.

Ей хотелось отвлечься. На что угодно или кого угодно. Перед глазами до сих пор стояла перевороченная лаборатория, рассыпающиеся в прах тела демонов, изнутри разрываемые бронзовых светом, и Стефан с пустыми глазами и дырой в груди.

Пайпер не помнила, что было после того, как Марселин влила в него старательно приготовленный отвар. Она видела вернувшуюся Шераю и Фройтера, прибывшего едва не в первые минуты. Но она не слышала, о чём они говорили, хотя стояла совсем рядом – до тех пор, пока Джонатан не увёл её. Пайпер хотела остаться, сама не знала, почему, но хотела. В голове крутились слова Гилберта о «золоте, изумрудах и копье», но до сих пор они не обрели смысла.

Гилберт ничего не говорил. Он рвал и метал, раздавая указания направо и налево, одёргивал каждого вне особняка, кто пытался узнать о произошедшем более подробно, и совсем не спал. Пайпер знала это, потому что едва не каждый час видела его на ногах в одной из частей особняка, всего в заботах и выглядевшего так, словно он свалится через одну минуту.

Наверное, следовало сделать ему одолжение и хорошенько треснуть по голове, чтобы он всё же взял перерыв.

Пайпер не знала. Она уже ничего не знала и не понимала.

Очень хотелось плакать.

Пайпер проверила, что Эйс до сих пор спит. Он даже не шелохнулся, когда дверь в его комнату открылась. К счастью, в момент нападения тёмных созданий его комната оказалась дальше, а пространственная магия даже не сдвинула её, из-за чего она совсем не пострадала – в отличие от комнаты Пайпер. Тело демона, которого убил Энцелад, убрали, кровь оттёрли. Даже дверь заменили, а в коридоре навели порядок. Но Пайпер старалась как можно меньше времени проводить в пределах своей комнаты. Она пряталась либо у Эйса, либо там, куда прибывшие из коалиции маги и рыцари не сунуться без позволения Гилберта – на кухне, в восстановленной картинной галерее или в его кабинете. Его привели в порядок одним из первых, но почему-то Пайпер не хотела появляться там слишком часто.

За все три дня особняк ни разу не обманул Пайпер – он сразу выводил туда, куда ей было нужно, не создавал длинных путей и не преграждал коридоры неожиданно появившимися лестницами или дверями. Подобное случилось лишь раз. Прямо сейчас.

Перед Пайпер были двойные двери, ведущие в картинную галерею. Не самое ё любимое место, особенно после видения о волке и юноше с голубыми глазами, застигнувшем её врасплох.

Послышались отдалённые шаги. Пайпер помнила, что сейчас особняк кишел сигридцами, но за всё это время она едва ли повстречала хотя бы троих из них. Ни фей королевы Ариадны, ни эльфов короля Джулиана, ни даже провинившихся из клана Данталиона, что он мог отправить работать в качестве наказания, – Пайпер никого не видела. Лишь слышала, что они изучают места падения барьеров, следы, оставленные тёмными созданиями, дыры в пространстве и прочую чепуху, которую она не понимала.

Шаги не становились тише. Пайпер, обругав себя за неуместный страх, толкнула правую половину двери и нырнула в полуосвещённое помещение. Что-то жалобно взвизгнуло под её ногами.

Пайпер подскочила на месте, вскрикнув, но тут что-то блеснуло. Жёлтое на жёлтом. Раздалось радостное мяуканье.

– Как ты здесь оказался? – Пайпер села на корточки напротив кота, мгновенно выпрямившего хвост. – У господина Илира что-то случилось?

Кот упёр передние лапы в её колени и выпустил когти. У Пайпер никогда не было кота, но она слышала, что если при этом они урчат, значит, всё не так плохо.

– Егерь, – строго произнесла она, одновременно чувствуя себя круглой дурой. Она пыталась выпытать ответы из кота.

Егерь прыгнул на неё, и Пайпер пришлось поймать его. Кот устроился на её руках, вытянув задние лапы вверх, и уставился на неё. Жёлтый камень у него во лбу вновь поймал слабый свет и блеснул.

– Ты бы не смог пробраться сюда просто так, – начала рассуждать Пайпер вслух, крепко держа довольно урчащего кота. – В доме полно магов и фей, которые точно бы что-нибудь почувствовали. Тебя кто-то пропустил?

Пайпер серьёзно уставилась на Егеря, но тот лишь взмахнул хвостом. Тогда девушка, ещё раз обругав себя, вернулась к дверям и, убедившись, что в коридоре пусто, покинула картинную галерею. Если бы не появление драу, она бы, возможно, и задержалась, хотя вероятность провалиться в очередное видение тенью нависла над ней.

Пайпер брела по коридорам особняка, не представляя, куда ей деться. Егерь продолжал урчать, удобно расположившись на её руках и закрыв глаза.

– А если я тебя просто брошу? – для чего-то пробормотал она, скосив глаза на кота.

Егерь вытянул переднюю лапу и коснулся её подбородка. Значения этого действия Пайпер не поняла, – а ведь ей уже объяснили, что у драу разума не меньше, чем у людей, – но ей не понравилось, как на эту картину смотрел Нокс, показавшийся из-за угла.

Пайпер ни разу не разговаривала с ним по-нормальному. На собрании он каким-то образом зачаровал её, сделав королеву Ариадну в её глазах ещё прекраснее, за что, разумеется, извинился, но Пайпер не верила его извинениям до конца. Было в нём что-то, что не давало ей покоя.

Сейчас Нокс выглядел не таким безупречным, как при первой их встрече. Нежно-голубые волосы были не расчёсаны, но даже так едва прикрывали кончики ушей. Сапфировые глаза – тёмные, злые. Он был одет будто с иголочки, в идеально сидящие жилет, светлую рубашку и прямые брюки – и всё равно выглядел таким, будто его насильно выдернули из привычной ему среды и запихнули невесть куда, перед этим вырядив шутом.

Глаза Нокса немного посветлели, когда он всё же решил приблизиться, а не просто пялиться на Пайпер, ругавшуюся с котом. Улыбка наследника Сердца вышла нервной, хотя голос был учтивым и даже сладким:

– Приветствую, Первая.

– А я и не знала, что ты тоже здесь, – выдавливая более уверенную улыбку, сказала Пайпер.

– Королева отправила меня на помощь всего несколько часов назад.

– И чем же ты был занят всё это время?

– Изучал следы, оставленные демонами. Ты даже не представляешь, сколь многое можно увидеть благодаря чарам. Или всё же представляешь? – немного подумав, уточнил он.

– Сам не догадался, когда зачаровал меня на собрании?

Взгляд Нокса мигом изменился. Егерь на руках Пайпер зашевелился, полоснул кончиком хвоста по её подбородку и снова улёгся, прекратив урчать.

– Я приношу свои искренние извинения, – отчеканил Нокс, смотря ей в глаза. Они были одного роста, но Пайпер вдруг показалась, что она стала мельче и незначительнее. – Я даже не представлял, что твоя Сила такая… всепоглощающая. Я невольно поддался ей в желании помочь своей королеве.

Примерно то же самое, только с меньшим количеством эпитетов, он и сказал на собрании. Однако сейчас он звучал куда искреннее, чем до этого, и смотрел на неё с сожалением, будто ему и впрямь было совестно за использование чар. Пайпер не знала, была ли вообще совесть у фей. У эльфов, наверное, нет. По крайней мере, не у всех.

Егерь неожиданно дёрнулся, ударил подбородок Пайпер своим камнем и вновь плюхнулся ей на руки.

– Какой прелестный… драу, – взволнованно пробормотал Нокс, почему-то отступив на шаг.

Пайпер насторожилась. Егерь посмотрел на Нокса, и тот застыл, во все глаза уставившись на драу. Его кадык дёрнулся.

– Это Егерь, – решила представить Пайпер, вместе с тем внимательно следя за реакцией Нокса. – Очень милый драу, который каким-то образом попал в особняк. Не знаешь, случайно, как?

– Полагаю, он пришёл с посланием от господина Илира или же просто сбежал.

Егерь взмахнул хвостом, и Нокс дёрнулся, как от удара.

– В чём дело? – спросила Пайпер, прижав хвост кота.

– А ты не чувствуешь? – едва слышно спросил Нокс. – Он же… Он из иных миров.

Пайпер нахмурилась. Егерь мотнул головой и снова заурчал, то выпуская когти, то пряча их.

– Разве некоторые драу и ирау не оттуда?

– Нет, ты не понимаешь, – ещё тише проговорил Нокс. – Есть драу и ирау из Сигрида или уже захваченных миров, есть из других, до которых никому ещё не удалось добраться… А есть из тех, откуда ни один сигридец не вернулся. Я чувствую, что Егерь пришёл из одного из таких миров. Он – зачарованное создание совершенно иного мира, которое решило остаться в Сигриде, а потом попало на Землю.

– И ты его боишься? – спросила Пайпер, улыбнувшись, и подняла кота повыше.

Нокс отступил на два шага и нервно сглотнул.

– Есть сила, в сравнении с которой даже чары фей – лишь пыль. Есть существа, в сравнении с которыми боги Сигрида так же смертны, как все остальные – для сальваторов.

Пайпер поёжилась. Она была готова терпеть неожиданное зачарование, влетевшие прямо в лоб извинения и ещё кучу всего, но только не мурашки по всему телу. Кит рассказал ей совсем немного легенд: о сотворении мира двумя богинями-сёстрами, о создании людей, о том, как все расы оказались в Сигриде. Но он никогда не говорил том, что могут существовать более масштабные и страшные легенды.

– Есть ещё что-нибудь, о чём мне следует знать? – на всякий случай уточнила она, не реагируя на попытки Егеря съесть кончики её волос.

– Ты ему нравишься, – вернув голосу относительное спокойствие, сказал Нокс. – Я слышал легенды о существах, что в процветании и разлуке несли лишь уничтожение, но я не чувствую, что Егерь – одно из этих существ. Он из иного мира, но он на нашей стороне.

– Погоди-ка, – Пайпер вскинула голову. – Что ещё за процветание и разлука? Ты о чём?

Нокс замялся. Пайпер не представляла, выдавали ли ему какие-либо инструкции о том, как вести себя с сальватором, – наверняка да, ведь он был таким уверенным и учтивым совсем недавно, – но сейчас его поведение разительно отличалось от того, что девушка наблюдала ранее. Он будто не знал, имеет ли право продолжать свою мысль.

– Нокс, – требовательно произнесла Пайпер.

– Феи большое значение придают цветам. Зелёный – цвет процветания, а жёлтый – разлуки. Я помню, как королева говорила мне о своём наставнике, что читал о существах процветания и разлуки.

– И ты говоришь так только из-за того, что Егерь зелёный, а во лбу у него жёлтый камень?

– Когда чарами чувствуешь сущность иных миров – и не такое вспомнишь, – неожиданно резко фыркнул он, закатывая глаза. Но потом вдруг замер, опасливо покосился на Егеря и, поняв, что кот никак не отреагировал на его слова, облегчённо выдохнул.

Арне, появлявшийся лишь в моменты, когда он сам того хотел, или же в какой-то там период ретроградного Меркурия, или ещё чёрт знает когда, говорил о процветании, разлуке, истине, скрытой от многих, и глазах цвета благородства.

– Что означает золотой цвет? – торопливо спросила она, подходя ближе. Нокс попятился из-за Егеря, всё ещё находящегося на руках Пайпер, но ответил на удивление быстро:

– Силу, мощь, поддержку, знания.

– А цвет благородства – это какой?

Нокс свёл брови и озадаченно посмотрел на неё. Пайпер показалось, что стены особняка сдвинулись, а потолок стал значительно ниже.

– Оттенки голубого и синего. В Ребнезаре голубой сапфир называли благородным камнем. Считалось, что почти у всех аристократических семей голубые или синие глаза. Их глаза так и называли: глаза цвета благородства.