Текст книги "Мир клятв и королей (СИ)"

Автор книги: Mikki Host

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 45 страниц)

Часть I: Отрицание. Глава 1. Когда нагрянет ураган войны

Часть I

Отрицание

Мы изведаем тот мир,

Звёзды в небе видно нам,

Разведём наши огни,

Свет не сгубит темнота.

– DRUMMATIX, «Тайлаган»

Было ли у Джонатана чувство, что племянник о чём-то умалчивает? Определённо, но расспрашивать его, вопреки собственным опасениям, Джонатан не стал. В глазах его племянника читался интерес, который, однако, сменился подозрением – после того, как Джонатан упомянул о героях, с лица Эйса не сходило озадаченное выражение, будто он пытался решить какую-то задачу, не имея всех данных. Интерес племянника начал угасать уже давно, и Джонатан был рад этому: это был сигнал, что для него истории были просто историями, без каких-либо намёков на реальность. Конечно, Эйс несколько раз пытался убедить его, что произошло кое-что действительно удивительное, но, если бы так оно и было, ему бы сообщили намного раньше. Со временем Эйс успокоился, словно понял, насколько нелепо звучали его заявления о пялящихся на него рыб и бронзовых морских котиков.

Эйс цеплялся за эти истории намного дольше, чем Лео или Пайпер. Лео слушал их до восьми лет, Пайпер – до семи, пока не поняла, что они никак не способствуют появлению приятных снов. Джонатан не мог давить на племянников, но чувствовал, что должен заложить какой-то фундамент. Он не мог рассказать им обо всём напрямую, но и не мог скрывать правды – это разрывало его изнутри, заставляло отчаянно искать выход, одновременно с этим пытаясь защитить племянников от всех опасностей. Именно поэтому бронзовые морские котики, научившиеся мотать головой, были меньшей из проблем Джонатана.

***

Глаза Дэниела горели недобрым блеском. Джонатан молился, чтобы собрание закончилось как можно скорее.

– Даже думать об этом не смейте, – отрезал Керрис, хлопнув ладонью по столу. – Немыслимо!

– О, старик, заткнись, – проворчал Данталион, уронив голову на собранные на столе руки.

Керрис был готов вновь ударить ладонью по столу, но, видимо, пожалев свои хрупкие косточки, передумал. Он нахмурился сильнее, хотя казалось, что это просто невозможно. Сидящий напротив него Рогге, вцепившись в собственную бороду, с изумлением на лице обдумывал то, что услышал.

Джонатан следил за каждым, кто прибыл сегодня на собрание. Он был сильно удивлён тому факту, что даже королева Ариадна почтила их своим присутствием (правда, она больше любовалась своими кольцами и игнорировала любой вопрос, поднимавшийся на обсуждение, но всё же). Данталион, никогда не позиционировавший себя как серьёзного, сегодня не шутил о том, что «было бы неплохо лишить тут всех крови», а это, как считал Джонатан, было невероятным достижением. Чтобы дитя земной Ночи, да без разговоров о том, что им нужна чужая кровь? Это было удивительно.

Дэниел молчал с тех пор, как они покинули старый особняк за городской чертой, буквально развалившийся после них. Джонатан подозревал, что брешь усилилась значительно быстрее, чем обычно, и едва не поглотила их, но не понимал, почему до сих пор не услышал тысяча и одну причину подобных аномалий – Дэниел знал о них лучше любого другого искателя. Но Дэниел молчал, поглощенный собственными мыслями, и не обращал внимания на брата. Будто стремительно разросшаяся брешь, слишком близко подбросившая их к границе смерти, не была достойна обсуждения.

– Исключено! – вновь запротестовал Керрис, хотя с той самой минуты, как Данталион попросил его заткнуться, никто так и не заговорил. – Это против всех правил!

– Брешь закрылась, – неожиданно подала голос Ариадна. – Насколько мне известно, нет правил, запрещающих приближаться к месту с уже закрытой брешью.

– Это возмутительно! – продолжал визжать Керрис. – Мы все знаем, что означает принудительно закрытая брешь! Не позволю! – он всё же ударил ладонью по столу, но почти тут же заскулил от боли. Пальцы, непростительно часто прибегавшие к магии в столь преклонном возрасте, могли сломаться.

– Я могу отправить своих людей туда, – сказал Данталион голосом, слишком походившим на утробное рычание дикого зверя. – Ох, нет, простите, – мгновенно осадил он сам себя, – мы не люди. Мы ваши щеночки на привязи.

– Как мило, что ты понял это, – усмехнулась Ариадна.

– Дорогая, – он повернулся к королеве, сверкнул клыками и блаженно прикрыл глаза, – обсудим наши игры позже?

– Знай своё место, тёмное создание! – возмутился Керрис.

– Богов ради, Керрис, – Джонатан оценил, как старик Рогге закатил глаза – прямо-таки на уровне королевы Ариадны, которой вместо голубого платья с утра принесли бирюзовое. – Забываешься здесь ты, а не наш дражайший друг и спаситель.

– Спаситель! – удивлённо повторил Керрис. – Тёмное создание ещё никогда не называли спасителем!

– В таком случае я могу приказать, чтобы твою глотку перегрызли во сне, а всю кровь выпили, – вдавив локти в стол, процедил Данталион. – Напомни-ка, старик, кто помогал вам искать сигридцев? Кто обнаруживал бреши ещё до того, как маги приспособились к этому миру? О, явно не старый добрый Данталион и его ребята.

– У Керриса от магии в голове всё перемешалось, – заметила Ариадна. Королева умела прятать свои эмоции лучше остальных, но сейчас, после новости, что принесли Дэниел и Джонатан, даже она растерялась. – Если всё так, как они говорят…

– Я видел перевёртыша, – вмешался Дэниел. Его голос был полон стали, но в глазах брата Джонатан видел неподдельный страх. – И он был не один.

– Перевёртыш? – переспросил Данталион. – О, это волшебно. Только чёртовых… Упс, простите. Черти не любят, когда их упоминают. Всё, я молчу…

– Ты уверен? – спросила Ариадна, сплетя пальцы в замок. – Потому что если это действительно был перевёртыш, то… У нас возникнут проблемы.

– Думаю, они уже давно в нашем мире, – продолжил Дэниел. – Один из них принял облик искателя Грейса, погибшего на задании более десяти лет назад.

– В каком облике тебе предстал перевёртыш? – не унималась Ариадна. – Кого ты видел, Дэниел?

– Я не уверен, что мой ответ вам понравится.

– Мы должны знать, – произнёс Рогге, однако голос его дрогнул. Джонатан сам не слишком хотел узнавать, в чьём обличье перевёртыш предстал перед его братом, но понимал, что иначе никак.

– Он принял облик Третьего.

Джонатан сразу же понял, о ком идёт речь. Но как Дэниел понял, что перед ним именно Третий? Его изображения были уничтожены. Ни один человек в здравом уме не поделится своим воспоминанием о Третьем, если оно, конечно же, сохранилось – особенно после того, что он сделал…

– Перевёртыш назвал имя того, у кого он украл облик, – пояснил Дэниел, словно почувствовал, как Джонатан сомневается. – Я, конечно же, не знаю точно, как он выглядел, но его схожесть с…

– Достаточно, – отрезала Ариадна.

Сердце Джонатана пропустило удар. Он, будучи искателем, был готов ко многому: встрече с разъярёнными но́ктисами, битве с тёмными созданиями или разговору с призраками давно отошедших в иной мир, но то, что королева Ариадна позволила себе проронить слезу, сидя на собрании… К этому Орден не готовил.

Джонатан знал, что Ариадна, как и все, ненавидела Третьего. Она говорила, что принимала его у себя, как дорогого гостя, но в итоге он убил «её девочку». Ариадна никогда не называла имени и не уточняла, была ли эта «девочка» её родной дочерью или нет, но все и без лишних слов знали, о ком идёт речь. Знали, кого Третий погубил прежде, чем началось Вторжение тёмных созданий.

– Вы хорошо потрудились, мальчики, – нарушил тишину Рогге. Он повернулся, одарил их натянутой улыбкой и, слегка приподняв брови, добавил: – Вы можете отдохнуть.

Дэниел вышел, не сказав ни слова. Джонатан добавил о присутствии в особняке нескольких ноктисов, после чего отправился вслед за братом. Тот едва не мчался по коридору, будто зал собрания был зоной с радиоактивным излучением, и без того навредившей ему. Джонатан смог догнать его лишь у читального зала, где, сгрудившись в небольшие группы по четыре-пять человек, сидели дети. Джонатан узнал некоторых из них, даже помахал отвлекшейся от занятия сводной сестре Августа, после чего переключился на брата. Тот, не пожалев несчастного кресла, с грязной обувью забрался на него и сел, спрятав голову в коленях.

– Дэнни?

Джонатан осторожно приблизился. Он видел последствия столкновения некоторых искателей с тёмными созданиями и знал, что следует быть аккуратным. Несмотря на то, что и в искателях текла кровь первых, они не были защищены от тёмной магии так, как пришедшие из Си́грида. Это, конечно же, не случалось каждые два дня, но искатели чаще сходили с ума, чаще становились марионетками в когтях тёмных созданий, их кровь проливалась на осквернённой хаосом земле чаще крови других.

– Дэнни, посмотри на меня.

Дэниел не любил, когда его так называли, мол, слишком уж глупое имя для девятнадцатилетнего искателя, сдавшего все экзамены и успешно завершившего более пяти поисков подряд. Но Джонатан умел произносить имя брата так, как никто другой: в пять букв он вкладывал больше смысла, чем смог бы уложить в десятистраничный отчёт. «Я рядом, ты можешь мне обо всём рассказать, я твой брат», – и ещё кучу всего, крывшегося за пятью простыми буквами.

Но Дэниел не отреагировал, как обычно. Он не фыркнул и не попытался смешно исказить имя Джонатана. Он поднял голову, посмотрел на брата и поджал губы. В уголках его глаз стояли слёзы.

– Дэниел, – серьёзно сказал Джонатан, – поговори со мной. Что ты видел?

– Перевёртыша, – выдавил Дэниел. – Я видел, как перевёртыш стал Третьим.

– Он сгинул, – быстро проговорил Джонатан: он заметил, с какой силой брат вцепился в собственные волосы. – Его больше нет, Дэнни.

– Но остался перевёртыш!

– Что?

Джонатан не понимал: как какой-то перевёртыш может идти вровень с самим Третьим?

– Он сказал, что Третий вернётся, – пробормотал Дэниел, дёрнув себя за волосы. – Он меня облики и говорил, что это обязательно произойдёт. Он проник в мой разум и…

– Перевёртыши не могут проникать в разум, – возразил Джонатан, нахмурившись. – Они могут менять облик. Не более.

– Но этот… Этот умел. Клянусь тебе, Джон, я… Я видел их всех.

– Кого?

– Сальва́торов.

– Они ещё не избраны, – он попытался аккуратно убрать ладонь брата с головы, но Дэниел, резко дёрнувшись, помешал ему. Он оттолкнул брата и, вцепившись в свои плечи, принялся что-то бормотать себе под нос, пока не закричал:

– Лабиринт пришёл в движение! Цитадель пробудилась!

Сидевшая к ним ближе всего группа детей обернулась. Учитель, которого Джонатан, стоит признаться, не узнал, выжидающе посмотрел на них. Джонатан выдавил извиняющуюся улыбку и перевёл взгляд на брата – тот сполз на пол и, обхватив себя руками, продолжал бормотать что-то несвязное.

– Дэнни, пойдём домой, – приблизившись к нему, тихо сказал Джонатан. – – Расскажем то, что ты видел, отцу. Он что-нибудь придумает.

– Я не хочу, – жалобно выдавил Дэниел, подняв взгляд на брата – взгляд, вбиравший в себя безумие, отчаяние, ненависть ко всему сущему и страх, какого Джонатан в жизни не видел. – Я хочу забыть то, что видел. Я хочу предаться Забвению.

***

Полученная после стычки с ноктисами рана на правом предплечье ныла. Стоило Джонатану оставить племянника, как он почувствовал, что кожа вокруг раны горит. Придя в ванную комнату, закатав рукав рубашки и слегка отогнув край повязки, он не обнаружил ничего нового – след от клыков ноктиса, всеми силами хотевшего полакомиться его рукой. Джонатан лишь второй день ходил с повязкой, но всё же считал, что след уже должен был затягиваться. В целительных свойствах изготавливаемых Марселин снадобий сомневался разве что сумасшедший, но Джонатан всё равно не понимал, как такое возможно. Ему обещали, что на первый день уйдёт боль, на второй – сама рана, на третий – оставшийся после неё след.

Однако Джонатан, спрятавшийся от племянников в ванной, лицезрел не самую приятную картину. Не могла же Марселин с чем-то напортачить, верно? Она уже столько лет занимается этим. Ни один другой маг не знает о врачевании столько, сколько знает Марселин. Не доверять ей или думать, что она хочет свести его в могилу, а не вылечить, глупо. Марселин никогда бы…

«А что, если…»

Джонатан прогнал мысль, даже не дав ей до конца сформироваться. Нет, он не должен сомневаться ни в одном из своих товарищей. Только не сейчас, когда открывшаяся в Берлине брешь грозится поглотить Бранденбургские ворота. У Джонатана и без бреши было слишком много проблем. Нельзя отвлекаться на беспочвенные подозрения.

Джонатан аккуратно вернул повязку на место, закатал рукав рубашки и поправил её, надеясь, что из-под неё не видно повязку. Он быстро умылся и, несколько раз отрепетировав радостную улыбку перед зеркалом, вышел из ванной.

И оказался напротив двери своего кабинета.

«Чёрт бы побрал Шера́ю!»

Черти не любят, когда их упоминают, но Джонатан не придумал ничего лучше. Он, скрипнув зубами, вошёл в свой кабинет.

– Выглядишь напряжённым, – заметила Шерая, расположившаяся за его столом. Выглядела она, как и всегда, безупречно: в отглаженной белой рубашке и юбке-карандаше, хотя Джонатан решительно не понимал, чем женщину так привлекал этот фасон. Несмотря на идеальный собранный хвост белокурых волос и позу, которая, наверное, у Шераи считалась расслабленной, Джонатан видел, что она напряжена не меньше него: залегшая между бровей складка лишь тому подтверждение.

– Я бы попросил тебя не практиковать пространственную магию в моём доме, – сказал Джонатан, спиной прислонившись к закрытой двери кабинета.

– Я не для того так долго изучала этот тип магии, чтобы игнорировать его, когда он нужен, – без единой паузы ответила Шерая. Она злобно сверкнула глазами, и Джонатан мог бы решить, что собеседница ненавидит его, если бы не знал, что это её обычный взгляд. Всегда собранная, напряженная, внимательная и прямая – никто ещё не видел Шераю в другом образе, и Джонатан не считал, что должен быть исключением.

– Плохие новости? – со вздохом предположил Джонатан.

– Если вспомнить ту брешь… – она сцепила пальцы в замок и положила на них подбородок. – Эти новости нельзя назвать хорошими или плохими. Это новости, продиктованные свыше.

Джонатан вздрогнул. Волей-неволей, но с си́гридцами начинаешь верить во всяких богов, которые когда-то там сотворили миры и каждому дали свой язык. Но, даже несмотря на тот факт, что Джонатан знал всё об истории Сигрида, его богах и прочем, он не был уверен, что правильно понял слова Шераи.

– Прости, ты не могла бы повторить? Мне кажется, что…

– Мы обнаружили магический след сальва́торов.

«Дыши, Джон. Дыши».

– Сальваторов?

– Трудно определить количество, но, полагаю, больше двух мы пока не найдём.

– На данном этапе можно определить, кто есть кто?

– Нет, – Шерая пожала плечами, но в её случае движение не выглядело лёгким и непринуждённым. – Этот след очень… общий, я бы сказала. Такой был у всех сальваторов. Для того чтобы определить, кто есть кто, они должны задействовать магию са́кри.

– Ну что за прелесть, – пробормотал Джонатан, против воли усмехнувшись. – Именно в тот момент, когда Эйс вновь заинтересовался моими историями…

– Джонатан, – предупреждающе произнесла Шерая, – ты не…

– В нём есть кровь первых, – перебил её Джонатан. – Она может отозваться. Но, клянусь тебе, я прекращу рассказывать ему эти истории, если кровь первых не даст о себе знать.

– Несмотря на то, что в большинстве своём кровь первых доминирующая, думаю, твои племянники попали в процент с исключениями. – Шерая отбила ритм ногтями по столу и отвела взгляд в сторону. – Хотя, возможно… Нет, мы же проверяли их. Если кровь первых не отзовётся до двенадцати лет… Сколько уже Эйсу?

– Одиннадцать.

– Двенадцать, – исправила его Шерая, сверкнув глазами. – Ему двенадцать, Джон, а кровь первых всё ещё не отозвалась. Ты должен прекратить это.

– Я знаю. Поверь мне, я знаю.

Но Джонатан не мог так просто прекратить рассказывать племяннику истории. В случае с кровью первых, она могла проявиться и несколько месяцев спустя после двенадцатого дня рождения. Неожиданно ожившие бронзовые морские котики или пялящиеся во все глаза рыбы не были доказательством проявления крови первых – здесь было что-то более масштабное, сильное и действенное, что-то, о чём они бы обязательно узнали. Бронзовые морские котики и рыбы в озере могли быть лишь незначительным колдовством какого-нибудь шутника, решившего, что подтолкнуть обычного человека в границе сигридского мира и понаблюдать за его реакцией очень весело.

– Пока ты не пустился во все тяжкие, – продолжила Шерая, – решим несколько вопросов?

– Ты должна была обратиться к Августу, а не ко мне.

– Августа не было с тобой и Дэниелом, когда вы встретили перевёртыша.

Джонатан не хотел вспоминать о том дне.

Столкновение с перевёртышем изменило его брата. Дэниел стал более замкнутым, он всё реже делился своими мыслями и почти не соглашался на поиски, что ему предлагали. Его репутация в Ордене пошла под откос. Другие искатели отказывались принимать тот факт, что перевёртыш явился Дэниелу в облике Третьего, и Джонатан мог их понять. Никто из живущих не захотел бы встретить Третьего – даже те, кто знали о нём лишь из легенд, были в ужасе от его деяний. Джонатан не мог представить, каково сигридцам, знавшим Третьего лично, и не хотел представлять. Однако он не понимал, почему даже они оставили Дэниела. Они рассмотрели его версию, высказали своё мнение – и всё. Дэниел остался один на один с перевёртышем, который стал являться ему во снах. Дэниел всё чаще говорил о Забвении. Дэниел предался Забвению, оставив Джонатана одного.

Джонатан не хотел вспоминать о том особняке.

– Не думаю, что я скажу тебе что-то новое.

– Тебе и не нужно, – покачав головой, произнесла Шерая. – Мы всё сделаем сами.

– Конкретизируй.

– Помнишь, как мы изучали вас после того поиска? – Шерае не нужно было дожидаться его кивка, но она проявила верх приличия, продолжив лишь после того, как Джонатан вяло качнул головой. – Тёмные создания всегда оставляют после себя след на тех, с кем они сталкиваются. Даже ноктисы, имеющие собственную, как бы лучше сказать, отличительную черту, могут нести в себе след от магии тёмного создания. Этот след достаточно легко выявить, но то, с чем мы столкнулись…

Маги тогда были в замешательстве. На Джонатане и Дэниеле почти не осталось следов от магии тёмных созданий. Подобное уже случалось ранее, но не в столь малых количествах. Маги смогли определить следы перевёртышей и ноктисов, но один из следов так и остался загадкой. Он был столь слаб и мал, что определить его точный источник казалось невозможным.

Шерая смотрела на Джонатана со смесью интереса, сожаления и всепоглощающего отчаяния, словно уже мысленно прощалась с ним.

– Вы определили источник того следа? – очень тихо, будто боясь, что все в доме его услышат, спросил Джонатан.

– Сальватор, – одними губами произнесла Шерая. – Это был след сальватора.

Джонатан слишком громко спиной врезался в дверь и выругался сквозь зубы.

Перевёртыш явился Дэниелу в облике Третьего, после чего Дэниел предал себя Забвению. И сейчас Шерая заявляет, что оставшийся на них след принадлежит сальваторам. Прекрасно!

– Это шутка такая? – с нервным смешком спросил Джонатан, чьи губы растянулись в кривой улыбке. – Пожалуйста, скажи мне, что это просто идиотская шутка.

– Мне жаль, Джон, но это правда. Вероятнее всего, тёмные создания завладели источником магии сальваторов.

– Сакри не может быть у них, – мгновенно возразил Джонатан. – Они же сгинули.

– Скорее всего. Но один уж точно уцелел, – сцепив руки в замок, напомнила Шерая. – Лера́йе удалось перейти в этот мир до того, как Сигрид был разрушен.

– Но Лерайе исчезла много лет назад. Не могла же она… Минуточку. – В голове Джонатана щёлкнуло. В голове всплыли слова Шераи относительно проблем, из-за которых ей и пришлось явиться сюда.

– Выглядишь так, будто новости очень плохие.

– Дэниел говорил об этом, – пробормотал Джонатан, проведя ладонями по лицу. – Дэниел говорил, что он вернётся.

– Это может быть кто угодно, – мягко возразила Шерая. – Сейчас мы должны бросить все своим силы на поиски источника этой магии. Но если она ещё хоть раз проявит себя, пусть даже самым незначительным образом, мы сможем определить, кому она принадлежит.

– Даже если её использует тёмное создание?

– Особенно если её использует тёмное создание. – Шерая нахмурилась, словно ей не понравилось, что она была вынуждена уточнить сказанное Джонатаном, но почти сразу же лицо женщины вновь стало непроницаемым. Она медленно провела пальцем по столу Джонатана, и последний заметил едва видимое алое свечение – от нервов, которые у Шераи и без того страдали слишком часто, её магия стала чуть более видной для остальных.

– Коалиция этому не обрадуется, – произнёс Джонатан, хотя в этом и не было необходимости.

Ему самому не нравились выводы, к которым они пришли. Возвращение магии сальваторов могло означать как спасение, так и погибель. Джонатан был наслышан об этой магии и имел представление о том, что бывает в результате её использования. Но если она попала в руки тёмных созданий, подчиняющих себе хаос… Джонатан не хотел представлять, что из этого может получиться.

– Это не все новости, – сказала Шерая, и в её голосе Джонатан распознал слишком много смятения. – Как я уже сказала, этот магический след слишком «общий», чтобы мы могли определить, к кому именно он относится. Мы распознали в этом следе магию сальваторов, но шла она отнюдь не от того места, где когда-то стоял изучаемый вами особняк.

– Магия могла исчезнуть вместе с ним?

– Не думаю. Конечно, в нём когда-то располагался источник, но сейчас он в другом месте. Однако речь о другом. Мы обнаружили два источника, один из которых, возможно, скрывается среди тёмных созданий. Другой… – она замолчала, явно растерянная тем, что ей предстоит сказать. Джонатан никогда не видел, чтобы женщина не находила слов для объяснений, чтобы она молчала или утаивала что-то очень важное. Шерая всегда знала ответы на все вопросы, а если и случалось, что она чего-то не знала, то эта ошибка исправлялась в течение пятнадцати минут. Шерая всегда была уверена в своих словах, её магия крайне редко давала сбой, если такое вообще случалось.

– Шерая, – предупреждающе произнёс Джонатан, заметив, как женщина, поставив локти на стол, закрыла лицо руками. – Где второй источник?

– Здесь, – выпалила Шерая, подняв голову. – Прямо сейчас второй источник находится здесь, в твоём доме.

Джонатану потребовалось слишком много времени, чтобы осознать услышанное. Он несколько раз открывал рот, но, так и не сформулировав вопроса, закрывал его. Шерая вновь опустила голову на руки, будто чувствовала вину за то, что сказала. Когда женщина вновь подняла голову, в её серых глазах появились алые вкрапления – ещё один признак рвущейся наружу магии. Теперь Джонатан понимал, почему магия его подруги проявлялась так сильно – она реагировала на сальватора, тянулась к нему, пыталась синхронизироваться.

– Джонатан…

– Погоди, – он поднял одну руку, другой вцепился в волосы. – Вы нас всех проверяли. Даже Дэниела, а он предал себя Забвению. Как вы могли упустить такое?

– Я не знаю, Джонатан. Эта магия изучена меньше всего. Мы ещё многого не знаем о ней – может быть, сальваторы и умеют скрывать своё присутствие. Я… я не знаю. Но сейчас я уверена в том, что говорю. Один из источников в твоём доме и…

– Боги, – вздохнул Джонатан, – пусть это будет какой-то прохожий, случайно попавший в мой дом!

– …и это странно, – закончила Шерая, проигнорировав его тихую молитву. – Кровь первых в твоих племянниках спит, но один из них источает магию сальватора.

– Ты уверена, что это кто-то из них, а не я? Я ведь тоже могу быть им.

– Не можешь. Без обид, Джонатан, но сакри выбирают самых достойных и сильных из нас. Лишь они решают, кто примет их магию, и их выбор окончателен и не поддаётся обсуждению. Твоя кровь… не слишком расположена к магии. Но если один из сакри выбрал кого-то из твоих племянников, то это значит…

– …тёмные создания придут за ним, как только узнают.

Джонатан никогда прежде не чувствовал себя таким беспомощным. Даже после того особняка, где Дэниелу явился перевёртыш, у Джонатана было больше сил, чтобы помочь брату. Сейчас, когда он был нужен его детям, своим любимым племянникам, силы оставили его, вместо себя поставив отчаяние и страх. Джонатан, рассказывая племянникам истории, знал, что они могут стать реальностью? Нет, Джонатан не мог знать. Он рассказывал истории в надежде, что они никогда не войдут в жизнь его племянников по-настоящему. Уж лучше Лео, Пайпер и Эйс считают, что сказки дяди Джона – бред, чем будут вынуждены наизусть заучивать каждую легенду, надеясь, что это поможет им выжить.

Несмотря на то, что сердце Джонатана разрывалось на части, его разум уже нарисовал ему полную картину того, что произойдёт дальше. Если один из его племянников действительно является сальватором, но не знает этого, он может использовать свою магию неосознанно. Это позволит магам коалиции понять, какой именно сакри поселился внутри сальватора, а также приведёт к ним тёмных созданий. Эта магия разрушит его, вычеркнет из жизни, выбросит из мира, как мусор. Джонатан не мог позволить, чтобы один из его племянников был забыт всеми, но и придумать альтернативу не мог. Защитный механизм этого мира был сложен, но одно в нём было неизменно: ошибок другого мира повторять он не станет. Несмотря ни на что, сальватор будет отвергнут всеми и вся. Это позволит избежать появления такого же, как Третий.

«Третий, – тут же повторил Джонатан, уцепившись за эту мысль. – Третий сгинул. Его магия могла достаться другому. Третий сгинул».

Джонатан подавил подступившие к горлу рыдания. Он не мог позволить себе посидеть в уголочке и поплакать в подушку, обвиняя всех вокруг. Он был искателем, лучшем в Ордене. На него ровнялись остальные. Если он хоть на мгновение расслабится, то остальные искатели не пойдут за ним. А сейчас, после выяснения, что один из его племянников вместил в себя силу сакри, он нуждался в поддержке Ордена сильнее, чем когда-либо до этого.

– Джонатан. – Шерая поднялась из-за стола, подошла к нему и, присев на корточки, заглянула ему в глаза. – Мы не оставим твоих племянников. Мы что-нибудь придумаем.

«Вы обещали помочь Дэниелу, но не помогли».

– Это не может быть правдой, – упрямо повторил Джонатан. – Здесь какая-то ошибка.

– Мне жаль, но…

Она резко замолчала и ногтями впилась ему в руки. Боль алой полосой проявившейся магии прошила его правое предплечье. Джонатан сжал зубы и попытался стряхнуть руки женщины, но безрезультатно. Она, мёртвой хваткой вцепившись в него, широко распахнутыми глазами смотрела куда-то за его спину. Джонатан видел в глазах собеседницы алые искры, почти скрывшие серую радужку. Магия всегда проявлялась в глазах, но в эту минуту Шерая явно была не в порядке. Она едва контролировала собственную магию, начавшуюся теми же алыми полосами струиться между её пальцами, перебегать на руки Джонатана и ползать по нему, как змеи.

Впервые на памяти Джонатана взгляд Шераи, использующей магию, был расфокусированным. Искатель буквально чувствовал, как вместе с кровью бегущая по венам магия пыталась вырваться наружу, но не понимал, почему. Такие порывы у магов были редкими – либо они находились при смерти, либо под действием какого-либо проклятия, насланного тёмным созданием, либо…

Сердце Джонатан пропустило удар. Открывшаяся на Саву брешь, когда там были Джонатан, несколько искателей из Ордена и Стефан, представлявший магов, буквально довела последнего до безумия. Джонатан знал, что его друг силён, но и не предполагал, что в нём томится так много магии. Он не знал, что магия может проявляться таким образом, что она пытается проникнуть в мир через кожу мага, меняя его. С Шераей происходило то же самое.

– Брешь, – еле выдавила из себя Шерая, до скрежета сжав зубы. Её глаза, уже не сиявшие так ярко, как несколько мгновений назад, всё ещё сохраняли алый оттенок. – Только что открылась новая брешь.

Джонатан несколько раз проклял весь мир, когда услышал вой, сотрясший стены дома.