Текст книги "Мир клятв и королей (СИ)"

Автор книги: Mikki Host

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 45 страниц)

– В видениях.

Усмешка, сорвавшаяся с губ Кита, могла привести в исполнение смертный приговор, который Пайпер подписала ему одним лишь взглядом.

– Серьёзно? – Пайпер вскинула руки, будто поражаясь всему, что только окружало её, и заставляя Марселин отпрыгнуть в сторону. – У вас тут маги, вампиры, феи и эльфы, а ещё какие-то стрёмные балы, но если видения – так сразу усмешка?

– Во-первых, никаких стрёмных балов, – пульсирующая на шее Джонатана жилка подсказывала, что он на грани, но Кита даже позабавило, как его учитель отчаянно попытался сохранить маску спокойствия. – Во-вторых, Кит уже давно на полпути к становлению жертвой заказного убийства, так что ему уже нечего терять. Не обращай на него внимания.

– На самом деле это даже иронично, – продолжая усмехаться, сказал Кит. – Чтобы понять, как ей управиться со своей магией, она должна понять, при чём здесь то появляющаяся, то исчезающая печать. А чтобы сделать это, ей нужно понять, как именно в печать вплетено Время. А для этого ей нужно разобраться в своих видениях. А видения связаны с Третьим, так что…

– Мы поняли, – прервал его Джонатан, прикрыв глаза.

– Всё это становится похожим на одну большую и очень плохую шутку, – не унимался Кит. – Не подумайте, что я подговариваю вас пасть ниц перед Предателем и всё такое, но… Он из прошлых сальваторов. Пайпер из новых. Чувствуете логику, а? Чувствуете, чувствуете?

– Мы поняли, – повторила Марселин. Зелёного в её глазах стало так много, что он вполне мог украсить сад, в это время года укрытый снегом.

– Супер! Тогда не забудьте потом привезти две коробки пиццы. Две, поняли? Меньше я от вас не жду!

– О чём ты? – не поняла Пайпер.

– О, всё просто. Чтобы разобраться с видениями, ты должна встретиться с Фройтером.

– Но при чём тут пицца?

В ответ Кит лишь загадочно улыбнулся. Последовавший за этим вымученный вздох Марселин подтвердил, что у искателя всё вышло просто замечательно.

Оказывается, с новичками даже весело.

Глава 22. И нет моей душе покоя

Гилберт – идиот. Только он мог решить, что лучше смотреть на ослепительно белый снег и стремительно проносящиеся мимо машины, чем на сальватора, сидящую рядом и выглядящую так, словно ничего не произошло. Гилберт-то считал, что он уже оклемался от рокота и наступившего после него опасного состояния, граничащего со смертью, но его глаза вдруг вспомнили, что они могут быть чувствительными, и заставляли Гилберта страдать не только из-за неловкого молчания.

Гилберт этого не понимал. В Ребнезаре снегов больше, чем в этом городе, но они режут его глаза не хуже клинков его верных рыцарей.

От молчаливости Пайпер легче не становилось. Она сидела, бесцеремонно закинув одну ногу на другую, и ничего не выражающим взглядом пялилась в окно. Гилберт сомневался, что расположившаяся рядом пиццерия такая интересная и требует тщательного изучения всех внешних деталей, но быстро пришёл к выводу, что девушка даёт ему возможность начать разговор первым. С тех пор, как они покинули особняк, никто не проронил ни слова. Даже Шерая не сказала, какую пиццерию указал Фройтер.

Четыре часа назад Гилберт думал только том, как бы избавиться от Книги Призыва и никогда больше с ней не сталкиваться. Три часа назад он, узнавший, что Пайпер пришла в себя, и даже увидевший её вполне живой и здоровой, был готов от облегчения отбросить коньки, но вовремя вспомнил, что в таком случае Шерая достанет его из-под земли и вытрясет душу, и потому успокоился. Два с половиной часа назад, когда Пайпер познакомилась с Соней, все мыслимые и немыслимые барьеры, которые Гилберт воздвиг внутри себя, рухнули.

«Передай, что у них ещё есть время, чтобы одуматься. Скажи, что Иснан даст им ещё один шанс».

Так сказала Соня, которую будто подменили. Она всё косилась на своё перебинтованное запястье, а её лихорадочный взгляд до сих пор не давал Гилберту покоя. Марселин подтвердила – нападение демона, использовавшего хаос.

«Эту девушку зовут Аннабель. И мы убили её, чтобы подчинить себе Ренольда».

Так сказала Пайпер, поведавшая им об Иснане. Демоне-перевёртыше, бывшего среди тех, кто убил Аннабель, Четвёртого сальватора, и забрал Ренольда.

Два с половиной часа назад мир Гилберта третий раз в его жизни затрещал по швам.

Шерая убедила его не волноваться раньше времени и прежде съездить к Фройтеру. Если тот подтвердит, что всё, сказанное Пайпер – правда, а отражённые в её глазах события будут частью её судьбы, то Гилберт, как сказала Шерая, «сможет официально поднимать панику».

Демон-перевёртыш.

Демон-перевёртыш – один из тех, кто стоит за убийством Аннабель.

Час назад Гилберт, сообщив Пайпер о том, что Фройтер свободен сегодня и может принять их, встретил довольно скупой ответ, а также просьбу сообщить ей, к какому времени нужно быть готовой. Как ему после сказала Шерая, в назначенное время Пайпер как штык была в холле. Гилберт же, в клочья разорвав выбранную рубашку, подавлял рыдания.

Шерая никак не прокомментировала его опоздание и притворилась, что глаза у него не красные, а губы – не искусанные. Но Пайпер оглядела его с ног до головы, и Гилберт почувствовал это. Запах страха. Запах сомнения.

Они растворились, когда Шерая, сделав остановку у указанной Фройтером пиццерии, сказала ждать её и вышла. Гилберту всегда нравилось, что к Фройтеру они добирались самым обычным способом, без порталов или барьеров, потому что те привлекали слишком много внимания, а жил Фройтер в довольно людном районе и терпеть не мог магии рядом с собой – по крайней мере, чужой. И Гилберту нравилось, что каждый раз они останавливались у нового места, которое им называл Фройтер, и брали для него что-то другое. Обычно это было элементарной вежливостью, чуть чаще – желанием увидеться со старым другом, и абсолютно всегда – возможностью для Гилберта посмотреть на простую жизнь.

Фройтеру нравилась еда землян, начиная от изысканных блюд и заканчивая чем-нибудь из разряда «нужна только микроволновка». А Гилберту нравился сам процесс, ради которого он даже в холод, дождь или самый знойный день не оставался в уютной машине, а шёл вместе с Шераей. Она удивительным образом разбиралась в землянах, их привычках и пристрастиях к еде, а у Гилберта даже спустя два века глаза становились круглыми от удивления.

Если Фройтер просил привезти ему пиццу, то Гилберт каждый раз выбирал для него что-то новое. Фройтер был непривередлив, – к тому же, в выходные дни он совсем не выходил из дома, и потому был рад любой еде. Шерая пиццу не жаловала, но специально для Гилберта (и Марселин, конечно же) на выбор первого покупала ещё две, которые они привозили в особняк. Вовремя появляющийся Кит всегда перехватывал себе кусочек-другой, но за сегодняшнее проявление экстрасенсорных способностей он определённо заслужил всю пиццу целиком.

Впрочем, после того, что они узнали об Иснане, идея изучать землян и места, которые они посещают, повергла Гилберта в ужас. Он остался в машине вместе с Пайпер, сосредоточенно делающей вид, что ничего не произошло. Гилберт поражался, как спокойно она восприняла все новости. Ни визга или писка, ни даже проклятия, из-за которого у Гилберта как-то уши в трубочку сложились. Совсем ничего.

Сначала Гилберт подумал, что он успеет немного объясниться с Пайпер. Но как только Шерая оставила их, он понял, что этого мало. Катастрофически мало, как и чувств в золотых глазах Пайпер, которые только-только перестали казаться Гилберту чем-то невероятным.

Он хотел поговорить, но не знал, как начать. Даже с Данталионом общение строилось проще, чем с Пайпер.

Гилберт постарался отвлечься. Всего на несколько мгновений, чтобы попытаться собраться с мыслями и понять, с какой стороны стоит подойти к сальватору. Он вспомнил, что успел распорядиться об обеде для Алекса, который наверняка проснётся жутко голодным; что Данталион немного успокоился, опустошив спрятанную у Гилберта бутылку виски; что поставленный в известность Стефан пообещал немедленно заняться Книгой Призыва; что вновь пережившая шок Соня всё же решила остаться на ещё одну ночь в особняке Гилберта, а это значит, что она будет сегодня на ужине вместе со всеми. Гилберт искренне надеялся, что к тому времени Данталион испарится.

– Ты – король великанов.

Гилберт был готов рассмеяться ей в лицо.

Король великанов не выглядит так жалко. Он гордый, сильный и мудрый правитель, объединяющий все кланы и поддерживающий связь со всеми родами. Король великанов не рыдает, как ребёнок, и не боится призрака прошлого.

– Я – последний великан, – глухо исправил её Гилберт, – а не их король. Это разные понятия.

– Но ведь ты король.

– Но не великанов, – повторил Гилберт, нахмурившись. – Если ты не заметила, под моей защитой нет ни одного великана – кроме, конечно, Стефана, но он полукровка, да и не причисляет себя к поданным какого-то одного правителя. Под моей защитой люди, эльфы, феи и даже некоторые вампиры. И ни одного великана.

По коже пробежали мурашки. Гилберт повернулся к девушке и наткнулся на суровый взгляд, больше похожий на высокую непробиваемую преграду шириной в несколько десятков метров.

– Прости, – пробормотал он, всё ещё чувствуя на себе взгляд собеседницы. – Я не хотел огрызаться. Я просто…

Он не смог подобрать слов. Он напуган, растерян, чувствует себя одиноким и ни на что не годным. Но сальватор не должна об этом знать.

– Почему ты сразу не сказал?

– Потому что боялся.

Людей на улице меньше не стало, но Гилберту показалось, что мир сузился до размеров их машины и спрятался за барьером, не пропускающим посторонних звуков. Гилберт видел людей, дома, машины, деревья, на ветви которых медленно оседал снег, но всё своё внимание сосредоточил на Пайпер.

– Когда погибла вся моя семья, я стал королём. Королём без королевства и без короны. У меня остался только один подданный – Третий. Но он предал миры, и коалиция заклеймила его врагом. А я… я был совсем один. Без союзников и опыта. Некоторые пытались обвинить меня в том, что я никак не помешал Третьему, но что я мог? Он всегда был сильнее меня. Если бы я остался в Сигриде и попытался остановить Третьего, я бы погиб. Погибла бы и Шерая, потому что без меня она бы не ушла. И все те, кого я потом спас, погибли бы. Поэтому я боялся тебе говорить о том, что я последний великан.

Гилберт был трусом? Возможно. Джулиан был одним из тех, кто обвинял его в бездействии. Джевел молчал, ни поддерживая сына, ни опровергая его слова. Королева Ариадна едва не рыдала, доказывая Джулиану, что Гилберт ещё ребёнок, что он не смог бы остановить Третьего, ведь разница в их силе на тот момент была слишком очевидной. Данталион, что до сих пор поражало Гилберта, поддержал королеву фей.

На сегодняшней день Гилберта официально признали лидером коалиции и королём, а также отмели все мысли относительно того, что он мог остановить Третьего. Теперь Джулиан, если и говорил что-то подобное, обращал всё в шутку, а у Гилберта не было сил ни на смех, ни на учтивую улыбку. В такие моменты ему начинало казаться, что сын Джевела прав.

– Третий был частью моего народа, – тихо произнёс Гилберт, подперев щёку рукой. Он смотрел на спинку сиденья перед собой, надеясь, что выглядел хотя бы задумчивым, а не разбитым несколько раз подряд. – И хотя я ничего не мог сделать, иногда я думаю, что своим бездействием я ему помог. Я думал, что ты можешь возненавидеть меня из-за этого.

Не то чтобы жизнь и душевное равновесие Гилберта зависели от мнения Пайпер о нём, но он ведь помог ей. Принял под своей крышей, обеспечил всем, что ей нужно. Нашёл учителей, договорился со Стефаном и Сионием о том, чтобы они помогали ей открывать все грани Силы. Гилберту казалось, что он сделал что-то значительное, но понимал, что этого недостаточно. Никакие действия, если они не были искренними, от всего сердца, не могли задобрить Пайпер.

– Если я и возненавижу тебя, – ответила Пайпер, выждав несколько мгновений в тишине, – то только из-за того, что ты не рассказал обо всём сразу. Подумай сам: мне пришлось перебраться к какому-то сомнительному королю, расу которого я даже не знаю, и он хочет, чтобы я доверяла ему. Так недолго и параноиком стать.

Гилберт предполагал, что она скажет нечто подобное. Невероятно простое и бесконечно правильное, заслуживающее не менее правильного ответа, где каждое слово будет тщательно обдуманным и взвешенным. Но Гилберт, не успев даже прикусить язык, выпалил:

– Роль параноика уже занята.

– И кем же?

– Мной, – буркнул в ответ Гилберт. Надеяться, что девушка ничего не услышала, было глупо, и потому он быстро добавил, желая сгладить ситуацию: – То есть ты говоришь о взаимном доверии? Полном взаимном доверии?

– До этого мы пока не дошли, – произнесла Пайпер, съехав на сиденье и коленками врезавшись в мягкую спинку перед собой. – Мы знакомы всего неделю.

– Это была очень насыщенная неделя.

– Чересчур насыщенная. Дом дяди Джона стал центром бреши, демоны едва не убили нас, я стала сальватором, на Эйса напали, какая-то печать то появляется, то исчезает, королева фей устраивает бал, а Иснан… Иснан – заноза в заднице.

– Лучше и не скажешь.

Слова Шераи надоедливым шёпотом звучали в ушах. «Пусть Фройтер проверит всё, что они сказали. Это могло быть обманом, подстроенным демонами. Не поднимай панику раньше времени». Гилберт и не хотел поднимать панику, но, как он уже сказал, он был параноиком. Или, по крайней мере, мнил себя таковым. Но, кем бы он ни был на самом деле, он не хотел заново проходить через весь ужас, охвативший его после Вторжения.

Открывшаяся дверь заставила Гилберта подскочить на месте и тихо вскрикнуть. Пайпер, не стесняясь, прыснула от смеха. Шерая расположила четыре коробки на сиденье рядом с собой и, бросив на Пайпер многозначительный взгляд, завела машину.

– Ты ведь понимаешь, что этого разговора недостаточно?

Шерая, судя по звуку, слишком сильно сжала руль. Гилберт поспешил ответить, тем самым спасая Пайпер от резкого вмешательства мага:

– Конечно, понимаю. Я не такой уж и идиот.

– Ну-у…

Шерая сильнее сжала руль, и Гилберт услышал, как заскрипела кожа. Впрочем, он ограничился только притворно-непонимающим взглядом, направленным на Пайпер. Гилберту нужно было всего несколько мгновений, чтобы показать своей советнице, что он не воспринимает слова Пайпер в штыки и ей не нужно из-за этого угрожать.

– Места идиота занято, – всё же сказал Гилберт, ладонью подперев щёку. Шераю это немного успокоило, и она даже вспомнила, что просто сидеть на водительском месте недостаточно для того, чтобы добраться до места назначения.

– Дай угадаю: Кит?

– Кит, – подтвердил Гилберт.

– Дядя Джон говорил, что Кит уже на пути к становлению жертвой заказного убийства.

– Буду честным, иногда даже мне хочется прибить Кита. Но до убийства никто из коалиции не дойдёт хотя бы потому, что он – ученик Джонатана. Скверные черты характера и неуместные шутки ему прощаются.

– Это у Кита-то скверный характер?

«Это намёк?» – с запозданием подумал Гилберт, бросив на Пайпер быстрый взгляд. Игнорируя неровности на дороге, она лбом прислонилась к холодному окну и смотрела на проносящиеся мимо дома и магазинчики, украшенные к приближающемуся празднику. Днём огни не были такими яркими, а украшения казались лишь блеклыми копиями настоящих, но этого хватало, чтобы Пайпер неотрывно смотрела на них. От одного фонаря к другому, от одной витрины к другой, и так – без конца.

«Во имя Лайне, – с ужасом подумал Гилберт, резко повернувшись к своему окну и обезумевшими глазами впившись в витрину небольшого книжного магазинчика, мимо которого они проезжали. – Я идиот!»

– Вы Рождество празднуете? – неожиданно спросила Пайпер, и Гилберт вдруг ощутил сильное желание провалиться сквозь землю. В зеркале заднего вида он заметил, как Шерая заинтересованно подняла бровь, и понял: она не собирается приходить ему на помощь.

– В этот раз немного не до него, – осторожно ответил Гилберт, смяв края своего пальто. – Сама понимаешь, бал у фей…

– А если без бала?

– Сигридцы никак не связаны с этим праздником. Но если кто-то из тех, кто живёт под моей защитой, хочет отпраздновать что-нибудь земное… Я не запрещаю. Но в этот раз до Рождества вряд ли дойдёт.

– Бал у фей, – повторила Пайпер, скептически хмыкнув. – Не скажу, что я совсем его не жду, но… Не знаю, – она оторвала лоб от стекла и затылком прислонилась к подголовнику. – Было бы неплохо сделать что-нибудь нормальное и вполне земное. Папа отлично готовил глинтвейн.

– Что?..

– Это алкогольный напиток, – пояснила Шерая, не дав Пайпер даже рта открыть.

– Ты боишься, что я могу выпить?

– Я боюсь, что ты опять попытаешься показать себя чрезвычайно умным, хотя даже не знаешь, а чём речь, а потом перероешь всю библиотеку, пытаясь найти ответ на свой вопрос, – лаконично исправила Шерая, останавливая машину на светофоре. – Хочешь попробовать глинтвейн?

Гилберт не понимал, когда они свернули не туда. Хотелось как можно скорее вернуть разговор в привычное русло, но вопрос Шераи и тема, поднятая Пайпер, заинтересовали Гилберта сильнее, чем он от себя ожидал. Если верить их словам, то это было чем-то действительно нормальным и стопроцентно земным – тем, что Гилберт изучал вот уже два века. И даже странно, что он до сих пор не познакомился с этим традиционным земным напитком.

– Хочу, чтобы бал прошёл без скандалов, – всё-таки сказал Гилберт, хотя не был уверен, что от него вообще чего-то ожидали.

– А что может произойти? – непонимающе произнесла Пайпер. – Недостаточно красивая одежда?

– В том числе. Ты просто не знаешь королеву. Она любит, когда всё проходит идеально, а если уж речь идёт о наследниках Сердца… Молись богам, чтобы Данталион опять чего-нибудь не учинил. И не позволяй Джулиану брать тебя на «слабо». Тогда, думаю, всё пройдёт хорошо.

– Судя по твоим словам, мне нужна охрана, чтобы провести время у фей без приключений.

Не то чтобы Гилберт не собирался поднимать этот вопрос, но может, не так рано, а, например, накануне бала. Прямо перед тем, как Шерая откроет портал. Это казалось Гилберту немного нечестным по отношению к Пайпер, но последние события показали, что иногда лучше быть нечестным.

– Согласно правилам, ты можешь привести кого-нибудь для своей защиты, – на самом деле, в приглашении формулировка была несколько другой, но шестое чувство подсказывало Гилберту, что Пайпер его даже не открывала. – Помимо Шераи, которая всегда получает официальное приглашение, я беру с собой кого-нибудь из рыцарей. Неподалёку ещё постоянно крутятся Марселин или Стефан, но они тоже получают официальные приглашения и вовсе не обязаны быть рядом со мной каждую минуту.

– Иными словами, у вас там свой крутой кружок?

Гилберт бы назвал это иначе, но Пайпер угадала основную мысль. Стефан не причислял себя к подданным Гилберта и никогда не говорил, что стремится принести ему клятву, но он был старым другом их семьи и всегда был готов помочь. Пожалуй, именно присутствие Стефана на подобного рода мероприятиях помогало Гилберту в первые годы после Вторжения.

Марселин – другой разговор. Её сделка с Гилбертом и Шераей была до того неформальной, что ни договора, как у искателей, ни чар, нанесённых с помощью крови, не существовало. Марселин помогала им после Вторжения так же, как они помогали ей после трагедии, перевернувшей всю её жизнь с ног на голову. Но помимо этого Марселин была самой сильной целительницей и самым молодым магом коалиции – последней из всех, на кого Геирисандра обратила свой взор. Было крайне глупо и эгоистично приписывать Марселин к конкретному королю или королеве и рассчитывать на то, что она всегда будет следить за Гилбертом. Марселин сама нуждалась в наблюдателе, ибо она – тот ещё ребёнок.

– Данталион приходит либо со своим советником, либо с кем-то из провинившихся вампиров.

– Я даже не знаю, что звучит более странно: то, что у Данталиона есть советник, или то, что подобное мероприятие он расценивает как наказание для провинившегося.

– Это Данталион, – пояснил Гилберт, пожав плечами. – У него всё очень странное. Только не говори ему, что я так сказал, – поспешно пробормотал юноша, покосившись на Пайпер.

– И всё-таки, у вас там есть свой крутой кружок?

Гилберт устало вздохнул и, решив, что терять больше нечего, утвердительно закивал головой.

– Хорошо, – продолжила Пайпер, – к вам я и примкну. Не то чтобы я не доверяла дяде Джону, но его наверняка кто-нибудь попытается увести в сторонку для разговора, да?

– А Эйс?

– Не знаю, стоит ли Эйсу вообще там появляться, – Пайпер собрала руки на груди и нахмурилась. – Он едва привык к новому телу, а тут… бал у фей.

– Говоришь так, будто это что-то плохое.

– А ты вспомни, как его описал Данталион.

Гилберт ненавидел, когда Данталион брался описывать что-либо. В глазах вампира абсолютно любое мероприятие или празднество, имевшее для фей или эльфов хоть какой-то вес, для него было поводом придумать несколько сотен шуток, часть из которых будут озвучены именно Гилберту. Обычно в обществе возвышенных сигридцев, проживших не одну сотню лет, Гилберт чувствовал себя ребёнком, хотя о долголетии великанов было известно всем. Но когда рядом появлялся Данталион, Гилберт вдруг ощущал себя непомерно терпеливым и мудрыми, всеми силами пытался сохранить спокойствие и хотя бы капельку приблизиться к снисходительности других сигридцев, когда-либо общавшихся с Данталионом.

То, что Данталион устроил вчера, было очередным испытанием, которое Гилберт с треском провалил. Джулиан бы на его месте нашёл, что сказать вампиру.

– Думаю, ему будет полезно пообщаться с наследниками Сердца фей, – неожиданно подала голос Шерая. Всё своё внимание она сосредоточила на дороге, но Гилберту показалось, что для этого она прикладывает неимоверные усилия. – Как-никак, он теперь тоже часть сигридского мира.

– Я уверена, что не каждый, становящийся частью сигридского мира, получает приглашение на бал у фей.

– Тут особый случай, – осторожно заметил Гилберт, на что Пайпер, громко фыркнув, с лёгким раздражением ответила:

– Особые случаи не могут постоянно спасать вас.

***

– За пиццу я готов продать душу, – с придыханием произнёс Фройтер, едва только открыл дверь и тут же отступил вглубь коридора, пропуская гостей.

Не на такое приветствие рассчитывал Гилберт, но стоит поблагодарить Фройтера хотя бы за то, что он не принялся сразу же читать судьбу своих гостей по глазам. Гилберт устал выслушивать, что ему стоит обогатить свой рацион питания витаминами и больше нагружать Шераю.

Но Гилберт расслабился слишком рано. Фройтер не успел даже взглядом скользнуть по Пайпер, очень медленно стягивающей с себя пальто, как его взгляд остановился на великане. Серо-голубые глаза Фройтера, всегда казавшиеся Гилберту слишком светлыми и пронзительными, столкнулись с его глазами. Гилберт редко ощущал на себе магию, которой обладали люди, подобные Фройтеру, но сейчас было всё иначе. Ему казалось, что он чувствует давление ещё не произошедших событий, которые успел увидеть Фройтер. Сомнение и недовольство в его глазах было до того велико, что Гилберт успел решить: будет ещё одно нравоучение. Однако Фройтер, продолжая игнорировать и Шераю, всё ещё держащую коробки с пиццей, и Пайпер, избавившуюся от пальто, чрезвычайно важным тоном произнёс:

– Ты не в том состоянии, чтобы тратить время впустую. Я бы понял, если бы вы использовали портал.

Гилберт едва не скрипнул зубами.

– Я в порядке, – выдавил он.

– Смерть была ближе, чем ты думаешь

Приказать Фройтеру просто заткнуться Гилберт не мог. Не мог он и бросить ему предупреждающий взгляд, так как Пайпер, неожиданно проявив слишком много интереса и чувств, с подозрением посмотрела на Гилберта и уточнила:

– Это то, о чём мне говорил Эйс? Твоя сила тебя чуть не погубила?

«Почему мне теперь кажется, что я – ребёнок, напяливший корону, а вы – умные взрослые, которые пытаются меня от всего уберечь?»

Ничего умнее ему в голову не пришло, и он едва не озвучил свою мысль, когда Фройтер, неопределённо фыркнув, посмотрел на Пайпер и добавил:

– Сильно не радуйся. В этом вы похожи.

Гилберту это не нравилось. Как бы он ни старался, понять слова мага – всё равно что биться над неразрешаемой загадкой. Сравнивать чистокровного великана и земную девушку, наделённую магией сакри, как минимум странно. Здесь было слишком много факторов, на определение которых Гилберту нужно нечто большее, чем доля секунды и один-единственный взгляд.

– Приятно познакомиться, – словно не заметив слов мага, сказала Пайпер. Она намеревалась добавить ещё что-то, но Фройтер, замахав руками, словно отгоняя от себя нежелательные образы, быстро забормотал:

– Да-да, приятно и всё прочее. Девочку с рогами не получится прятать постоянно. Крепость – единственное безопасное место. Добраться до неё нужно до заката, но солнца нет, поэтому придётся постараться. Опасно оставаться за стенами. И это не волк, а волчица… Никогда, – слышишь? – никогда не доверяй глазам. Они обманывают первыми.

Фройтер остановился, но не слишком резко. Иногда он произносил что-то, понятное ему одному, и никогда не разъяснял человеку, в чьих глазах он увидел те или иные события, что они значат. Их богиня запрещала им пересказывать судьбу людей, лишь позволяла открывать незначительные моменты, которые не могли оказать сильное влияние. Гилберт уже не раз ловил себя на том, что ищет способ разговорить Фройтера и добиться от него трактовки того, что он видел в его глазах, но дальше мыслей это не уходило.

Говорить что-то непонятное было для Фройтера так же естественно, как всем им – дышать. И теряться в догадках для них было так же нормально, как для Фройтера – ставить их в неловкое положение. Вполне логично, что Пайпер с лёгкой растерянностью посмотрела на Гилберта и Шераю.

Но ненормально, что она, тут же понимающе кивнув Фройтеру, открыла рот, чтобы задать вопрос. Маг остановил её лёгким движением руки, немного подумал и добавил:

– Постоянно спрашивай имя. Поняла?

Пайпер кивнула ещё раз, хотя Гилберту показалось, что на этот раз она совсем ничего не поняла.

– Хватит тут стоять, словно я вас выгоняю. – Фройтер дёрнул плечами и быстро зашагал вглубь квартиры. – У меня куча работы, я не хочу сидеть до ночи.

Гилберт был в этой квартире десятки раз, но каждый новый его визит был подобен самому первому. Ему до становящегося учащённым сердцебиения нравилась простая обстановка, царившая в квартире, и различные мелкие детали, которые изредка появлялись и разбавляли бело-серое помещение. Окажись здесь самые обычные земляне, они и не поймут, что хозяин квартиры – чистокровный сигридец, владеющий магией и умело маскирующий себя везде, где только можно.

Дома у Фройтера Гилберт ещё ни разу не заметил ни одной магической книги, реликвии или карты, – по крайней мере, на каком-то видном месте. Если что-то и появлялось перед гостями, то только с помощью магии Фройтера. Никаких картин с сигридским мотивами, гобеленов или фресок, которыми в силу своей роскошности и масштабности изобиловал особняк Гилберта. Квартира Фройтера идеально демонстрировала среднестатистическое жилище самого обычного человека, живущего самой обычной жизнью и работающего на самой обычной работе. Единственную деталь, кажущуюся неприметной, Гилберт заметил в первый же визит к Фройтеру.

У мага было множество фотографий, расположившихся в небольших серых металлических рамках прямо над мягким белым диванчиком в гостиной. Гилберт никогда особо не вглядывался в содержимое фотографий, но одну, отличавшуюся от всех, знал в мельчайших деталях.

Гилберту нравилось, что у Фройтера есть эта фотография, созданная с помощью магии и напоминающая великану о том, какой счастливой когда-то была его младшая сестра. В отличие от Фройтера, Гилберт помнил её исхудавшей и бледной из-за болезни, с медленно тускнеющими глазами и едва шевелящимися пересохшими губами.

Он быстро отдёрнул себя, рассеянным взглядом охватил остальные фотографии и всё же приземлился на диванчик. Шерая мгновенно начала хозяйничать, даже не спросив у Фройтера разрешения. Тот замер возле квадратного стола, расположившегося напротив дивана, и оглядывал множество бумаг и папок, среди которых ни о каком порядке не могло быть и речи. Пайпер, не придумав ничего лучше, присела на диван, но с большей расслабленностью, чем великан. Будто она совсем не волновалась и знала, что любое слово, сказанное Фройтером, она поймёт без лишних вопросов.

– Верь брату, – неожиданно произнёс Фройтер, резко развернувшись. Его глаза не пылали магией, но и без неё Гилберт понял, что тот прибег к дару богини и продолжал говорить о событиях, увиденных в глазах Пайпер.

Или в глазах Гилберта?

Прикусив щёку изнутри, Гилберт отбросил ненужные мысли. Вряд ли давно оставившие их братья Гилберта были интересны магу. Может, самую малость, но только потому, что он знал их лично. Никаких других причин для упоминания братьев Гилберта не было.

«Ни одной причины», – твёрдо повторил великан, скосив взгляд на Пайпер. Она не заметила ни его сжавшихся кулаков, ни нахмуренных бровей.

– Глаза обманут первыми, – продолжил Фройтер невозмутимо. Он поднял со стола один из рисунков и, осмотрев его за несколько секунд, спрятал в жёлтую папку с яркой наклейкой в виде зонтика в самом углу. – Нюх поможет.

– У меня не такой хороший нюх, – тут же возразила Пайпер.

Фройтер ошарашено уставился на неё, словно впервые увидел, но довольно быстро справился с собственными эмоциями и отмахнулся от Пайпер:

– Сейчас я говорю с Гилбертом. Просто помни, Первая, что глазам не стоит доверять. Не всегда.

– Ты знаешь, кто я?

– Увидел тебя пару недель назад в глазах Шераи.

Женщина, находившаяся буквально в метре от него и аккуратно раскладывающая пиццу по небольшим плоским тарелочкам, даже не дрогнула.

– Правда я видел кое-что более… волнующие, – осторожно закончил он, подобрав нужное слово. – Но это не то, ради чего вы ко мне пришли. И даже не ради знакомства, хотя мне немного обидно, что ты не сообщил мне об этом лично, Гилберт.

– Ты же и так всё узнал, – великан непринуждённо пожал плечами, и для этого простого действия ему пришлось приложить все силы, бывшие у него.

«Сейчас я говорю с Гилбертом». Да о чём с ним можно говорить? Нет ничего такого, что Гилберт и Фройтер не обсудили бы. Фройтер совсем не участвовал в делах коалиции, но знал, что происходило и где, в случае чего, он мог понадобиться. Они никогда не пропускали поминального обеда и не запускали небольшой памятник, который Гилберт установил неподалёку от своего особняка.

О чём ещё Фройтер мог говорить с ним?

– Конечно, узнал, – согласился Фройтер, прижимая к груди папку с наклейкой.