Текст книги "Капитан Риччи (СИ)"

Автор книги: Louricas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 63 страниц)

– Ты принципиальная, – вздохнула Юлиана с завистью. – Я тоже думаю, что нельзя поддаваться чувствами, пока я не разберусь со своими делами. Но иногда мне так хочется поддаться его обаянию!

– О ком ты?

– О Стефи, конечно!

– Стеф!? Ты же сама говорила, что за ним тянется шлейф из брошенных женщин!

– Но что-то же они все они в нем находили! – протянула Юлиана, и Риччи поняла, что дело безнадежно.

***

Звон стали, доносящийся снаружи, разбудил Риччи и заставил ее испытать чувство дежа-вю.

Крепко спящая – и обладающее куда менее чутким слухом – Юлиана тихо сопела на сундуке, а двое на палубе устроили драку.

«Может, ну их, пусть поубивают друг друга?» – подумала она, выпрыгивая из-под одеяла и хватая саблю.

Вылетев на палубу, она, как и ожидала, обнаружила Стефа и Берта, настолько увлеченных сражением, что они даже не заметили ее. Чтобы привлечь к себе внимание, Риччи схватила ведро с водой, в которой Юлиана мыла тарелки и выплеснула в них.

Они остановились и уставились на нее, мокрые и встрепанные, похожие на два мартовских котов, застигнутых посреди драки. Вероятно, разбуженная посреди ночи Риччи выглядела очень разозленной, потому что их лица приняли виноватые выражения. Они заговорили одновременно:

– Он напал первый!

– Он меня вызвал!

Стоило бы прочитать им отповедь на тему взаимодействия в коллективе, но Риччи слишком хотелось спать.

– Давайте сюда ваше оружие, – сказала она, вкладывая саблю в ножны и протягивая руку. – Отныне на этом корабле объявляется запрет на его ношение.

– Думаете, это нас удержит от стычек, капитан? – спросил Стеф, подавая ей шпагу.

– Нет, но теперь, когда вы снова будете убивать друг друга, вы меня не разбудите, – ответила Риччи, зевая.

«Как мне вообще пришло в голову поставить их дежурить вместе?» – подумала она, вернувшись в каюту и складывая клинки в изголовье.

На следующее утро она поправила расписание, постаравшись развести их, но на крошечном судне предотвратить встречи – и конфликты – было практически невозможно. Как выяснилось тем же вечером, присутствие посторонних их не останавливало.

К дежурящей на палубе Риччи примчалась испуганная Юлиана.

– Капитан, они сошли с ума! – выпалила она на одном дыхании. – Остановите их!

– Встань к штурвалу, – велела Риччи. – Не хочу из-за двух идиотов остаться без парусов.

Она отправилась в камбуз, чтобы посмотреть на то, во что перерос обмен репликами за ужином, но обнаружила только последствия – вытирающего кровь с лица Берта и прикладывающего холодный металл к щеке Стефа.

– Это никогда не закончится, да? – хмыкнула Риччи, обозрев «поле боя», перевернутые стулья и разлетевшуюся посуду. – Вот, что я вам скажу. На этом корабле нет испанцев и англичан, мы все – преступники, отвергнутые своими странами. А если этого вам недостаточно, чтобы мирно сосуществовать, то я скажу кое-что еще – кто бы из вас и по какому поводу не убьет другого, я прикончу того, кто останется в живых!

Ее речь произвела нужное впечатление, потому что до Кюросао они добрались без новых подбитых глаз и разбитых носов. Но Риччи не обольщалась насчет того, что они начнут жить в мире и согласии.

«Дело не в том, какая страна имеет больше прав на эти земли, или кто правильнее поклоняется Богу – католики или протестанты, или кому отдает предпочтение Юлиана. Всегда можно найти новый повод. Каждому из них просто нравится доводить другого, и они нашли друг друга на моем корабле. И оба они нужны мне для того, чтобы поход на Панаму состоялся, так что я смогу избавиться от них только после того, как мы вернемся», – признала Риччи.

***

Голландская колония Кюросао с мачты смотрелось как картинка для успокоения нервов: пологий, зеленый берег, усыпанный, аккуратными домиками. Никаких скал и рифов, просторнейшая гавань.

Вскоре выяснилось, что подступы к ней усыпаны коварными банками и мелями, на одну из которых они едва не налетели, пока Риччи залюбовалась панорамой города.

На бросившую в гавани якорь «Барракуду» никто не обратил внимания.

– Это пока мы не попытались ничего купить на берегу, – объяснил Фареска. – Лучше явиться к портовым властям самим и побыстрее.

– Нам нужны документы, – осознала Риччи. – Те, что мы получили с судном, не сгодятся, верно?

– Никто не будет в них особо смотреть, – фыркнул Стефан. – Важно, чтобы у нас были хоть какие-нибудь бумажки. Вроде вот этих, например, – он протянул Риччи толстую засаленную тетрадь. – И пара увесистых монет сверху.

– Вау, ты даже печати сделал, Стеф!

– Ерунда. Слегка подправил корабельные документы.

– У тебя большой опыт?

– Я немного знаком с парнями, которые возят контрабанду.

– Тогда ты этим и займешься, ладно? Мне нужно пройтись по магазинам, чтобы выглядеть как капитан, а вечером нам еще нужно заняться вербовкой команды.

– Вы собираетесь вербовать голландцев?

– Почему бы и нет?

– Потому что голландцы – отличные моряки, но плохие бойцы, – сказал Томпсон. Риччи с ним не согласилась.

– Вспомни, как они воевали с Испанией.

– Но ведь они проиграли!

– Ничего не имею против голландцев, – вступил в разговор Фареска. – Но хочу показать вам пару кораблей.

Они вышли на палубу и посмотрели на дальний самый глубокий участок гавани, где на рейде стояли два больших судна, выглядящих очень потрепанными. Риччи могла рассмотреть название только на ближайшем «Святой Кристофер».

– Готов поставить голову, – сказал Фареска, – что они недавно вернулись из плаванья через Атлантику.

– Через Атлантику, – повторила Риччи.

Ветер слегка сменил направление и донес до них отголоски редкой по отвратительности вони.

– Так могут пахнуть только рабовладельческие суда, – сказал Стеф, морщась.

– На них большая команда. Она сейчас гуляет на берегу, – продолжил Фареска.

– И среди них должно найтись несколько лихих ребят, которые готовы зайти дальше, – понимающе улыбнулась Риччи. – От работорговли до пиратства недалеко! Молодец!

Испанец сдержанно кивнул.

– Вечером пройдемся по тавернам и выясним, – решила Риччи. – Итак, ребята, нам нужны припасы и команда. И со вторым мы, кажется, разобрались. Юлиана, пожалуйста, пройдись по лавкам и приценись к провизии.

– Но, капитан, я тоже хотела купить себе новое платье!

– Никаких платьев!

– Но ты же собираешься купить себе сапоги!

– Потому что мои туфли развалились, а капитан не может ходить босиком!

– Спокойнее, леди! – встал между ними Стеф. – Наших наличных все равно не хватит на припасы. Только на то, чтобы пустить всем пыль в глаза.

– То есть я куплю себе платье? – уточнила Юлиана.

Стеф кивнул.

– Зачем мне пускать кому-то пыль в глаза? – спросила Риччи.

– Ты собираешься убедить три десятка парней отправиться за самой большой добычей в их жизни, а где твое имя в списке разыскиваемых пиратов? Его там нет! Кто пойдет за капитаном, о котором он никогда не слышал?

Риччи была вынуждена признать, что в словах Стефа есть доля правды. Значительная.

– Вот если бы я могла присвоить себе репутацию капитана Мэри-Энн, – вздохнула она. – Как вы думаете, я могу назваться именем Уайтсноу? – спросила Риччи, окрыленная внезапной идеей. – Она точно не будет на него претендовать.

Стеф посмотрел на нее скептично.

– Капитан Уайтсноу многие видели. Ты никак за нее не сойдешь, – вынес он приговор. – Может, Юлиане удастся… если достать сурьмы и покрасить ей волосы.

– Юлиана в качестве пиратского капитана? Это никуда не годится! Придется сказать правду.

– Думаете, вы сумеете кого-нибудь завербовать, честно рассказав о том, кто вы?

– Смотря как это преподнести.

– Вот теперь ты думаешь в верном направлении, – улыбнулся Стефан. – Помни, никто не врет так, как влюбленные и вербовщики.

***

Риччи разделила корабельную кассу по сложной схеме, учитывающей их звания, срок службы, степень доверия, суммы ожидаемых трат и участие в той игре в Картахене, которая принесла большую их часть, вычла взносы на предстоящие расходы по их предприятию, округлила и выдала всем четверым монеты. Потом она с грустью подсчитала оставшиеся в корабельной кассе деньги, размышляя, стоит ли купить себе новую куртку или можно будет обойтись только сапогами.

– Переживаешь? – спросил ее Стеф, оставшийся последним.

– Не ожидала, что деньги станут проблемой, – призналась она.

– Хм, может быть, я найду способ ее решить, – сказал он. – Зависит от того, кто заведует всем. Никогда здесь не был. Хотя это скорее плюс.

– О чем ты? – насторожилась Риччи.

– В этой колонии должны принимать английские векселя, – объяснил Стефан. – Например, векселя за подписью губернатора Чарльзтауна. Если это так, проблем со снаряжением корабля у нас не будет.

– Настоящие?

– Думаешь, будь у меня настоящие векселя губернатора, я бы оказался на вашем паршивом корабле?

– Тебя за это и преследовали в Чарльзтауне? – догадалась Риччи.

Стеф улыбнулся своей фирменной улыбкой самого честного человека в мире.

– В английских колониях мне их уже не сбыть с рук, – сказал он. – А здесь может и прокатить.

– Будь осторожен, – напутствовала его Риччи.

– Я всегда осторожен. Поцелуешь меня на удачу?

– Мне не хочется впятером добираться до Сент-Джорджеса.

– О, это еще не самое страшное, что может случиться в этой жизни, если попадаешься с фальшивыми векселями.

Стеф явно ждал от нее какого-то хода. И Риччи догадывалась, какого.

– Ты, как и все мы, заинтересован, чтобы мы добрались до Тортуги. И это только первый шаг в длинном пути. Ты хочешь себе каких-то привилегий за это?

– Я иду на личный риск, – заметил Стеф. – И очень крупный. Это больше, чем участие в абордаже. И потому – да, я хочу награду.

Риччи признала, что у Стефа сильные карты на руках.

– Чего ты хочешь? – уступила она.

– Место старшего помощника. Пока оно еще свободно.

– Ты же ничего не понимаешь в морском деле!

– Ты тоже ничего не понимала, когда стала старпомом. И даже сейчас ты понимаешь куда меньше, чем хочешь показать. Разбираться в картах и снастях – дело штурмана и боцмана. Чтобы быть капитаном или его заместителем надо разбираться в людях.

Риччи задумалась.

– Кого еще ты можешь назначить? – продолжил Стеф. – Громила нужен тебе на палубе. Испанец годится только прокладывать курс. Над его приказами с жутким акцентом будут только смеяться. Мисс Юлиана способна заведовать кладовыми, но не больше. Ты же не предоставишь матросам, которых впервые увидишь перед отплытием, выбирать второе лицо на корабле?

– Место старпома твое, – сдалась Риччи. – Только не хвастай этим до вечера. Не хочу целый день спорить с тем, что тебе нельзя доверять эту должность.

– Где гарантия, что завтра ты не пойдешь на попятную?

– Мое слово – вот гарантия, – уперлась она. – Если ты мне настолько не веришь, не стоит выходить в море на моем корабле.

На этот раз уступил Стеф.

***

Фареска отправился на берег вместе с ними. Сам он так ничего и не купил, только ходил вместе с ней и Юлианой, и говорил «вам очень идет» каждый раз, когда кто-то из них спрашивал его мнения. Риччи приобрела новую красную куртку и отличные кожаные сапоги, за голенища которых можно было положить кучу разных вещей, а Юлиана выбрала себе платье – зеленое.

– Синий так идет Стефи, что рядом с ним просто нельзя его носить. Красный слишком вызывающ, а черный слишком мрачный, – объяснила она.

На обратном пути Юлиана увидела вывеску аптекаря.

– Мне надо купить порошок от укачивания, – вспомнила она.

Риччи мутило от жары, а тени не попадалось на глаза.

– Мы подождем тебя на пристани, – сказала она.

Фареска нахмурился, но пошел с ней. Риччи подумывала, не сообщить ли ему, что его попытки ухаживать за Юлианой жалки, но ей было лень даже разговаривать.

Пристань была совершенно безлюдной – все разумные люди, очевидно, спрятались от жары. Риччи оглянулась в надежде увидеть возвращающегося Стефа, но вместо его потрепанного синего камзола увидела только фигуру, с ног до головы закутанную в черное. Ее сердце царапнуло плохое предчувствие, словно тупая игла. Риччи постаралась отогнать его, говоря себе, что мало ли какие дела могут быть на пристани у человека в черном плаще и широкополой черной шляпе.

Он чуть двинулся, и по коже Риччи пробежали мурашки. Почему-то она была уверена, что он смотрит теперь прямо на нее.

– Посмотри-ка, Берто, какое чучело! – нервно хихикнула она.

Фареска бросил взгляд в ту сторону и неожиданно побледнел так сильно, что даже при его смуглой коже было заметно.

– В чем дело? – спросила она.

– Это преподобный миссионер, – ответил он.

– Ты боишься проповедей?

– Они занимаются и ловлей людей, преданных Церковью анафеме. Таких, как мы.

– То есть, это… охотник за головами от церкви?

Она обернулась в его сторону, и увидела фигуру в черном гораздо ближе, чем ожидала. Так близко, что Риччи могла рассмотреть его сухое сморщенное лицо с черными глазами, похожими на два куска угля.

– Альберто Фареска Эскобар и Риччи Рейнер, – объявил он. – Бог благоволит мне, сегодня я смогу покарать сразу двоих!

Риччи покосилась на штурмана, который застыл на месте, словно столб.

«Он же всего-то проповедник, у него даже оружия нет. Что он вообще может нам сделать?»

Преподобный сложил руки, словно собираясь молиться, а потом вытянул руки в их сторону, произнес несколько странно звучащих слов – Риччи разобрала в нем только призыв к Богу – и из его сомкнутых ладоней ударил луч огня.

Может, Фареска и считал миссионера карой небесной, но от удара небесного грома он отшатнулся. Риччи отпрыгнула в другую сторону, стараясь придумать, что ей делать теперь.

Очевидно, награда за Фареску была больше, потому что преподобный начал с него. На этот раз штурман не успел увернуться, и ярко светящийся луч ударил прямо ему в грудь.

– Берто! – крикнула Риччи, забыв о том, что ей не следует привлекать внимание.

Но Фареска поднялся. Волосы его измазались в пыли и растрепались, изо рта текла струйка крови, он нетвердо стоял на ногах, но был еще жив.

– Недостаточно, – произнес он.

На мгновение штурман поймал ее взгляд и сделал жест, который Риччи расшифровала, как «Беги!».

Но она не стала бежать. Пристань была длинной и безлюдной, без возможности где-то спрятаться, и нырять с пристани в воду было бессмысленно.

Фареска выхватил меч и бросился на преподобного, который снова зашептал на латыни. Новый луч ударил в штурмана, и тот распластался по земле, ткнувшись лицом в песок.

«Попробуй остановить вот это», – подумала Риччи, выхватывая пистолет и целясь в черную фигуру.

Пуля отлетела от его темного балахона. Не пролетела мимо, не застряла в оказавшемся под мешковиной доспехе, а отлетела, словно от силового поля.

Преподобный повернулся к ней, и Риччи осенило идеей – может, и не лучшей в ее жизни – как камнем по голове.

– Постой! – крикнула она. – Этот парень, Фареска – Вернувшийся! Давай объединимся, чтобы справится с ним!

Миссионер скорчил рожу, похожую на усмешку.

– Если бы этот грешник был Вернувшимся, демон бы уберег его от моей силы.

– Отлично! – улыбнулась Риччи.

Она вытащила саблю и кинулась вперед, не став уклоняться от луча священного света. Он прошел сквозь нее без всякого ущерба и ударился в землю за ее спиной, подняв волну мелкой песчаной пыли.

Глаза преподобного округлились, он снова зашептал еще быстрее. Он продолжал шептать даже тогда, когда Риччи ткнула клинком в его грудь – тот, однако, не вошел в плоть священника с замечательным хлюпающим звуком, а отклонился в сторону, как и пуля прежде.

Не удержав равновесия Риччи свалилась на преподобного, сбив его с ног. От досады она стукнула его кулаком, почти ожидая, что и тот поведет в сторону, но лицо миссионера украсилось знатной ссадиной от кольца Уайтсноу.

Их взгляды пересеклись, и обоим пришло в голову одно и то же – оружие Риччи бесполезно так же, как и его чудодейственные молитвы.

Риччи была подростком, а преподобному перевалило за пятьдесят. Она усиленно занималась фехтованием в последние месяцы, а он несколько десятков лет не поднимал ничего, тяжелее молитвенника. Ее руки сомкнулись на его горле, в то время, как он пытался придушить ее.

«Берт мертв или почти мертв», – думала она, надавливая со всех сил. – «И я присоединись к нему, если старикашка пересилит».

Руки преподобного ослабили хватку, а потом начали бесполезно хватать воздух. Но она не отпустила его горло до тех пор, пока его глаза не закатились и не потускнели, а жилка под ее ладонями перестала биться.

Тогда Риччи отпустила его и кинулась к Фареске, лежащему все так же неподвижно, практически уверенная, что осталась без штурмана и проводника по испанским землям. Перевернув его на спину, она выяснила, что Фареска дышит – медленно со странным присвистом и тихим хрипом.

«Сломанные ребра», – сделала вывод Риччи. – «Сотрясение мозга. Вероятно, сломанный позвоночник».

На губах Берто появилась кровавая пена.

«Даже если это только ребра, выздоровление маловероятно», – подумала она. – «В этой дыре вряд ли найдется нормальный врач. Который согласится его лечить. Которого я найду вовремя».

Она оглянулась по сторонам. Пристань оставалась такой же безлюдной, как и четверть часа назад.

«Он мне нужен, чтобы добраться до Панамы, и нужен целым», – подумала она. – «Со Стефом же удалось?»

Риччи вытащила нож и обновила едва зажившую рану. Кровь тонкой струйкой полилась в рот Фарески.

Через пять секунд штурман закашлялся и попытался сесть. Риччи быстро убрала нож, одернула рукав и помогла ему.

– Капитан? – спросил он, сфокусировав взгляд на ней.

– Он промахнулся, и я его задушила, – кратко объяснила Риччи, опустив лишние подробности.

Взгляд Фарески был недоверчивым. Риччи сделала вид, что не замечает этого, и что нет ничего странного в том, что она совладала с отправленным Церковью охотником за головами.

– Давай обыщем труп, и утопим его, – сказала она, поднимаясь, – пока кто-нибудь не заявился.

О том, что она способна задушить кого-то голыми руками, и о том, что местные священники вооружены чем-то посильнее молитвенника, она решила подумать позже.

Риччи не рассчитывала найти что-то достойное внимания у человека, который носит хламиду цвета угольной пыли и стоптанные до дыр сандалии, поэтому вид увесистого кошелька стал для нее приятной неожиданностью.

«Охота за преступниками – затратное занятие», – подумала она, глядя на приятно блестящие золотые дублоны. – «Интересно, не бренчат ли их братья в кармане Стефа? Хотя вряд ли он стал бы уменьшать наши шансы добраться до Панамы».

– Возьми два камня и тащи сюда, – велела она Фареска, пряча кошелек в куртку.

– Хотите утопить его прямо здесь?

– Волочь его куда-то гораздо опаснее, – пожала плечами Риччи. – Концы в воду.

Кусками его собственной хламиды они примотали один камень к ногам преподобного, другой к его груди и бросили его с причала.

– Кто-то наверняка нас видел, – сказала Риччи.

– Может, нам повезет, и он не станет лезть не в свое дело, – ответил Фареска.

Риччи вспомнила о том, что система наказания правонарушений находится еще в зачаточном состоянии, особенно в местах вроде Кюросао, и слегка успокоилась.

– Спасибо, капитан, – сказал Фареска, когда водная поверхность разгладилась.

– Не за что, Берто, – откликнулась она. – Я ведь могу звать тебя Бертом?

Тот кивнул в ответ.

– Можешь звать меня Риччи, – предложила она.

На Берта накатил очередной приступ молчания, и он только кивнул снова.

Казалось, что он собирается с мыслями – или с духом – чтобы заговорить о чем-то важном, но тут появилась Юлиана, а через пару минут подошел Стеф в новой рубашке и все они стали махать руками и кричать, чтобы Мэл приплыл за ними на шлюпке.

***

Вербовка оказалась не таким уж захватывающим занятием – они заходили в таверну, находили какого-нибудь типа, похожего на моряка, ставили ему выпивку, а потом сулили золотые горы и предлагали записаться в команду.

Трое оказались не матросами, один попытался поцеловать Юлиану, получил от Стефа рукояткой кинжала по затылку и сполз под стол, двое упорно обращались не к Риччи, а к Берту или Стефу, игнорируя ее, и Риччи проигнорировала их. Таким образом, командный список пополнился всего четырьмя именами, когда таверны начали закрываться.

Берт и Юлиана отправились на «Барракуду» с прибавлением, а ее Стеф привел в кабак, где четвертый день отмечала удачный рейс команда «Святого Кристофера».

Джозеф Кинн не понравился Риччи с первого взгляда, и вовсе не из-за косящего правого глаза, придающего Кинну вид задумавшего что-то недоброе типа. Ей хватило десяти секунд наблюдения, чтобы узнать в нем человека, который всегда имеет собственное мнение, громко задает неудобные вопросы, пользуется среди матросов невероятной популярностью, и стоит первым номером в списке возможных проблем капитана.

Даже Уайтсноу, которая ненавидела пачкать руки, считала, что таких, как он, нужно отправлять за борт. «Иначе зараза, словно оспа, расползется по кораблю», – сказала бы она.

– Давай присядем и выпьем. Меня после нашего вояжа по кабакам ноги не держат, – сказала Риччи, прикидывая, в каких выражениях сообщить Томпсону, что она не собирается брать Джозефа Кинна на борт.

– Только смотрите, чтобы у вас не начал заплетаться язык, – шепотом предостерег ее Стеф. – Этот Кинн тот еще тип, но половина команды «Святого Кристофера» съест все, что он им предложит, а это двадцать с лишним человек. Если он поведется на твои россказни, то утром мы сможем покинуть этот городишко.

– Не спорю, он явно имеет на них влияние, – протянула Риччи, отхлебывая нечто не слишком горячее, но греющее кровь. – Вот только…

Она осеклась, потому что Кинн оставил свою веселую разгоряченную компанию и направился в их сторону.

– Свободно? – спросил он, останавливаясь рядом. Они кивнули.

Кинн сел напротив и поставил свою кружку рядом с их кувшином.

– Я слышал о девчонке, которая набирает команду для охоты за испанским золотом, – сказал он, глядя Риччи в глаза.

Он едва бросил взгляд на Стефа, не пытаясь угадать в нем «истинного капитана». Он знал, что человек, способный добыть капитанскую шляпу, не удержится от того, чтобы ее примерить.

– Вас это так удивило? – хмыкнула Риччи, оставляя без внимания знаки, которые Стеф подавал ей глазами. – Я не первая женщина-капитан.

– Я слышал, – кивнул Кинн. – О капитане Уайтсноу. Знаете, как ее называли испанцы? Ведьмой. Они собирались сжечь ее, если поймают, но не смогли поймать.

– Я была ее старпомом. И ученицей.

Кинни снова кивнул. Вероятно, о старпоме Рейнер он тоже слышал. Хоть и о Элис, а не Риччи Рейнер.

– А теперь ты хочешь охотиться на испанцев сама. С новым кораблем и новой командой.

– Удача отвернулась от Уайтсноу, – сказала Риччи. – Немногим удалось это пережить. Да, я набираю команду, но разве у тебя и твоих ребят нет уже работы?

– «Святой Кристофер» не скоро выйдет в море снова, а наши карманы пусты уже сейчас. Да и утомительно возиться с чернорожими, от них и подхватить можно чего, а платят мало.

– У меня уже есть и офицеры, и боцман, так что тебе мне предложить нечего.

– Я не претендую на должности и дополнительную долю. Довольно и той, что получает обычный матрос. Пока ты вовремя платишь и не мухлюешь с ведомостью.

– Если твои парни хороши, то вместе мы добудем столько золота, сколько им и не снилось, – сказала Риччи.

– За достойную добычу, – предложил Кинн тост, поднимая кружку. Риччи стукнулась с ним кружками, и выпила до дна.

Мир вокруг нее резко потерял четкость, и все тревоги, как будто, растворились в густом тумане, окутавшем ее разум.

– Кто хочет отправиться со мной за испанским золотом под командованием вот этих двоих?! – услышала она голос Кинн, но даже не испытала негодования по поводу того, что он не упомянул ее имени.

Ответом ему был дружный согласный рев.

– Выпьем за удачное плаванье! – выкрикнул Стеф, доставая кошелек. – Отличная работа, капитан, – шепнул он блаженно улыбающейся Риччи.

***

– Таких людей надо отправлять за борт сразу, – сказала капитан Уайтсноу. – Но делать это в большинстве случаев нельзя.

– Почему? – спросила Риччи. Еще не знающая о том, что через несколько недель сама станет капитаном.

– Потому, что бунт, который при их присутствии вероятен, в таком случае становится неминуем. И если капитан не уверен в способности его подавить, ему остается молиться о том, чтобы такой человек случайно не свалился за борт. Потому что никто не поверит в то, что это была случайность.

– У вас на судне был такой человек? – спросила Риччи, надеясь услышать, как можно справиться с ним.

– Нет, – ответила Уайтсноу, задумчиво глядя в морскую даль. – Но я бывала таким человеком.

***

Наутро «Барракуда», приняв на борт продовольствие, с командой в тридцать два человека вышла из гавани Кюросао и взяла курс на Тортугу.

========== «Голубь» ==========

Плаванье проходило превосходно – ни бурь, ни попыток бунта, ни даже драк между штурманом и старпомом. Риччи пребывала в прекрасном настроении, стоя на корме и оглядывая море, пока на мостике не появились двое.

– Есть кое-что, что вам следует знать, капитан, – сказал Стеф. Юлиана, стоящая за его спиной, кивнула.

Риччи научилась распознавать неприятности, когда они появлялись перед ее носом.

– В мою каюту, – распорядилась она. Там существовала хоть какая-то вероятность, что их не подслушают.

– Это по поводу запасов продовольствия, – сказала Стеф, разваливаясь в ее кресле.

– Вы двое следили за погрузкой и доложили, что все в порядке!

– Не повышайте голос.

– С качеством, – вставила Юлиана.

– Проблема с количеством. Плати мы наличными, не было бы проблем, но когда оставляешь векселя, и не от своего имени, не следует давать повода заподозрить, что вы вовсе не везете груз какао в Сент-Джорджес с командой из десяти человек.

– На сколько дней нам хватит припасов?

– Я уточнила у Берто, – подняла руку Юлиана. – До Тортуги, по его подсчетам, если не стихнет ветер. У нас ведь есть еще припасы индейцев. Но вот воды у нас не так много.

«Отлично, еще и Берт в курсе. Хотя его все равно пришлось бы посвящать».

– И насколько нам хватит воды?

– На неделю. Максимум.

«Можно дойти галсами до ближайшего берега. Но он испанский. А флот Картахены, наверняка, еще ищет нас. И никаких островов поблизости».

– Значит, найти и ограбить какой-нибудь корабль для нас жизненно важно.

– Все равно вы не собирались появляться на Тортуге с пустыми руками, не так ли? – улыбнулся Стеф.

***

Риччи установила себе срок, по истечении которого они, не встретив корабля, повернут к земле, чтобы попытаться набрать воды. Они заметили корабль, идущий встречным курсом за тридцать четыре часа до его истечения.

Однако, Риччи ликовала недолго – лишь до тех пор, пока не разглядела в подзорную трубу полощущийся на мачте маленького судна, называющегося «Голубь», английский флаг.

– Нам тоже надо поднять флаг, – напомнил ей Берт. – Лучше всего такой же.

«Разве у меня на борту не многовато англичан для того, чтобы на него нападать?» – подумала Риччи. – Но если мы ввяжемся в драку, отступать будет поздно!»

– Поднять английский флаг! – распорядилась она. – Курс на сближение! Приготовить пушки! Готовьтесь дать им сигнал лечь в дрейф и поднять черный флаг!

– Почему бы не сделать этого сразу? – спросил Стеф. – К чему маскировка?

– Хочешь пару дней заниматься погоней? Если откроемся раньше времени, спугнем их.

– Один мой… знакомый пират говорил, что если поднять флаг слишком поздно, то люди не успеют испугаться и ввяжутся в драку.

– Думаю, драки нам в любом случае не избежать, – пожала плечами Риччи. – Мы не выглядим опасными. Но я рассчитываю, что, убедившись в нашем численном преимуществе, они сдадутся.

Она посмотрела вниз на деловито суетящуюся команду. Судя по сноровке, проявляемой людьми Кинна, это был далеко не первый абордаж в их жизни.

– Ведь это английский корабль, – вслух подумала Риччи. – Почему это не беспокоит никого из них? Мэла? Тебя, наконец?

– Большинство из них маргиналы и отбросы общества, которые сбежали из страны, когда явственно тюрьмой запахло, – ответил Стеф. – Им нет разницы, резать глотки соотечественникам, испанцам или кому-то еще.

– Ты и себя к таким причисляешь? – хмыкнула Риччи.

– Как ни грустно признавать, да. Я сделал достаточно, чтобы этот абордаж мало добавил к списку моих прегрешений. Но, несмотря на все это, я не оставляю надежды когда-нибудь вернуться в Англию и вернуть себе доброе имя.

– Что ты натворил в Англии до того, как решил сбежать в новый Свет?

– Ничего. Просто мне стало скучно учиться в колледже, и я сбежал из дома на поиск приключений.

– Серьезно? – не поверила Риччи.

Стеф кивнул с самым честным видом, не прибавив ей веры в свои слова.

– А почему принадлежность этого корабля не беспокоит вас, капитан? – спросил он.

– Я же не англичанка.

– Ах да, совсем забыл! Вы так хорошо говорите по-английски, никогда не слышал у иностранки такого чистого выговора.

– Я прожила в Англии несколько лет, – ответила Риччи, судорожно припоминая, не лгала ли она кому-нибудь что-то противоречащее. – Я старше, чем кажусь.

– Никогда бы не подумал, – хмыкнул Стеф.

– Раз ты можешь с легкостью убивать англичан и грабить английские корабли, почему ты так реагируешь, когда Берт говорит об Англии что-нибудь… непохвальное? Я понимаю, что он все еще считает себя испанцем, но ты за столько лет скитаний должен был избавиться от этого атавизма.

– Я родился в Англии, и имею полное право говорить о ней и о своем короле все, что захочу. Но не какому-то католику хаять мою страну!

– Резонно, – кивнула Риччи. – Как я сразу не догадалась?

***

«Барракуда» подняла черный флаг и выстрелила ядром поперек курса «Голубя», призывая того лечь в дрейф, но на шхуне, как и предсказывала Риччи, не послушались. Три пушки торговца выстрелили в сторону пиратов. Только одно ядро достигло цели, ударившись о корпус «Барракуды» где-то в районе ватерлинии, но оно не заставило бриг замедлить ход или накрениться, так что Риччи сочла повреждения несущественными.

В ответ «Барракуда» выстрелила картечью из всех десяти орудий правого борта, произведя панику и хаос на палубе «Голубя». Мастерство пиратских канониров сильно недотягивало до флотского уровня, так что перезарядки пушек не стояло в их плане, и следующим шагом был абордаж.

Риччи не ожидала больших проблем – часть защитников корабля была уже мертва, а оставшаяся парализована ужасом.

«С другой стороны, доведенные до отчаянья люди могут сражаться до последних сил».

– Собираетесь возглавить абордаж? – спросил ее Стеф.

«Если меня убьют на глазах у всей команды, а я не умру, это будет конец моей пиратской карьеры. Но, с другой стороны, кому в бою будет дело до того, смертельно ли ранили меня или нет?»

– Да, – ответила Риччи, перезаряжая пистолет.

Она не стала дожидаться, пока перекинут криво сколоченный абордажный мостик, а схватила одну из веревок и оказалась на вражеском корабле в первых рядах. Рядом с ней опустился Стеф.