Текст книги "Капитан Риччи (СИ)"

Автор книги: Louricas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 63 страниц)

– Денег я не верну, – предупредил тот.

– Неважно, – бросил Берт. – Я только возьму вещи.

– Они сказали, что у них достаточно доказательств. Ее повесят и без вашего участия.

– Я знаю. Но я хочу видеть это.

Капитан пробормотал «болван», но распорядился спустить шлюпку.

«Риччи бы повеселилась», – подумал Берт. – «Но она бы мне помогла».

Но капитан «Барракуды» должна была уже покинуть Лондон. Хоть Риччи и выкидывала иногда невообразимые фокусы, и временами выглядела сумасшедшей, мозги у нее были на месте. Так что она, несомненно, уже тронулась в путь к неизученным диким землям, и не могла ему помочь. Не стоило тратить и часа на ее розыск.

«Почему я вообще это делаю?», – спросил он себя, спускаясь в шлюпку. – «Из-за этих невероятно синих глаз? Или потому, что я на самом деле не хочу спокойной тихой жизни в глухой провинции?».

***

Стефан Томпсон… то есть, разумеется, Джордж Атентет полагал себя счастливчиком. В родном доме его не ждали с распростертыми объятиями, но все же сокровища Вайна – половина его доли – смогли растопить дядюшкино сердце. Он вернулся к той жизни, которую когда-то оставил, полной роскоши, светских обязанностей, соблюдения моды и этикета, дворцовых сплетен, убивающих время развлечений и скуки.

– У тебя невеселый вид, дорогой кузен, – заметила Полли, блистая безукоризненной улыбкой. Наблюдение ее было очень точным, потому что вечер только начался, и до танцев было еще далеко, а карт не предвиделось вовсе. Три вещи в своей старой – то есть новой – жизни он любил: интрижки, карты и дуэли, которые обычно проистекали из первых двух. – Почему бы тебе не начать присматривать себе невесту? – продолжила Полли.

– Ну, если ты думаешь, что это меня развлечет, – с такой же сводящей зубы сладкой улыбкой ответил он.

«Славное развлечение», – подумал он. – «Жаль, что нечастое».

– За время своего путешествия, ты не встретил девушку, которая пленила бы твое сердце? – спросила Полли.

Первым делом он подумал о Риччи. Наверное, потому что боевые действия – это было по ее части. Но едва ли кому-то удастся повести ее к алтарю. Боевые лошади не созданы для пахоты.

Потом он вспомнил о Юлиане – прекрасной даме их корабля. Она, наверное, не отказалась бы стать графиней Атентет. Вот только кровная месть не слишком согласуется с подвенечным платьем, да и Полли не смогла бы провести ни дня, не высмеевая ирландку.

Напоследок мелькнула мысль о Берте, но это мысль больше походила на анекдот.

– Никого, даже начавшего осаду, – сказал он.

Полли принялась перечислять самых завидных лондонских невест, и скоро он совершенно утонул в именах, титулах, землях и размерах состояний.

– Вы с Марсией Вальмонд составили бы прекрасную пару, – прощебетала Полли и запнулась. – Кто бы подумал, что Марсия занимается колдовством? Так вот, о моей хорошей подруге герцогине…

– Я тут подумал, что не стоит спешить, – прервал он ее с ленивым смешком. – У меня вся жизнь впереди. Есть какие-нибудь новости, от королевского двора? Кажется, ожидали делегацию из Ватикана?

– Ничего интересного, – наморщила гладкий лобик Полли. – Просто кучка каких-то скучных святош, приплывших, чтобы поймать ведьму. Как будто, наш епископ сам не может этого сделать.

– Но разве Марсию Вальмонд уже не схватили?

– Не ее. Какую-то другую ведьму. Говорят, очень сильную.

Он рисковал вызвать подозрения, выспрашивая подробности, да Полли их и не знала. Но его старое-доброе шулерское чутье орало, что делегация от Папского престола в Лондоне не случайно, а по их душу.

То есть, по душу Риччи. Которая, как разумный человек, уже подняла паруса и отчалила на поиски новых сокровищ с очередным десятком гоняющихся за мечтой идиотов. Так что ватиканская делегация сможет только развести руками.

Вот только вечер был скучным, не хотелось ни флиртовать с чужыми женами, ни обыгрывать в карты их пьяных мужей, а выслушивать, кого Полли видит в качестве его невесты, хотелось не больше, чем вырвать себе здоровый зуб.

«Я просто прогуляюсь до пристани и удостоверюсь, что «Барракуда» не мозолит никому глаза», – сказал он себе, выскальзывая через заднюю дверь.

***

Одиночество оглушало. Никто не говорил в коридоре, не устраивал перебранок и тренировочных поединков. Не просил помочь уложить волосы. Никто не напоминал о том, что она опаздывает на дежурство и что ее очередь мыть посуду. Никто не наблюдал за ее зарядкой и не комментировал упражнения. Никто не заводил глупых разговоров о скучных вещах.

Риччи спала до обеда, разбрасывала вещи, питалась сухарями и остатками засоленного мяса или купленной у лоточников подозрительную выпечку, шатаясь по городу. Больше она ничем не занималась – не могла придумать себе занятия.

Одиночество делало жизнь легкой, простой и адски скучной. В отсутствовала необходимостиь думать о других и решать их проблемы, но не было и цели. Единственным, что могло бы сойти за смысл жизни, был поиск города Экон, но у нее не осталось ни единой ниточки, ведущей к нему.

Она понимала, что, оставаясь в Лондоне, сильно рискует, и риск растет с каждым днем. Стоило собрать команду и отплыть в Вест-Индию, в Ост-Индию, в Японию, да хоть в Антарктиду, лишь бы подальше. Но вместо этого Риччи сказала себе, что непременно почует опасность заранее и наймется на корабль, идущий куда-нибудь на край света. Но в душе она знала, что подчиняться кому-нибудь ей не нравится так же, как и пытаться управиться с кодлой головорезов, поэтому этот план тоже откладывался.

«В конце концов», – сказала она себе, – «я могу в любой момент поднять якорь и довериться волнам и ветру. Я могу управлять ими, значит, и с кораблем в одиночку управлюсь».

И Риччи оставалась в Лондоне, сама не понимая, что привязывает ее к холодному уродливому серому городу.

«Барракуда» прописалась в «плавучем городке» – скопище лодок и плотов в излучине реке, в которых жили в основном преступники, попрошайки, проститутки и перебивающиеся временными работами босяки, не способные найти приличного жилья.

Риччи могла снять себе хоть комнату в трактире, хоть целый дом, если забыть о правиле «не привлекать внимания», но она не хотела оставлять свой корабль без присмотра. Но выносить идущий от реки запах и своих соседей круглосуточно она не могла, поэтому по вечерам, когда жизнь в квартале начинала кипеть, она отправлялась гулять по городу, с каждым днем забредая все дальше.

Она как раз шла по бульвару – точнее, вдоль ряда чахоточных деревьев, землю под которыми вместо травы покрывал мусор, когда увидела ее. Девочку лет двенадцати, одетую в белое платье и ступающую босиком. Совершенно неуместный наряд в зябкий осенний вечер.

«Может, она сбежала из дома в чем была», – сказала себе Риччи. – «Или она сумасшедшая. В любом случае, не лезь в чужое дело».

Но тут они встретились взглядами, и в голове Риччи взвыла сирена. Она уже смирилась с тем, что сталкивается с другими Вернувшимися внезапно и в самый неподходящий момент. Но хоть она никогда не видела этого лица, никогда не смотрела в эти глаза, все же их выражение казалось ей знакомым.

– Лилиас! – воскликнула Риччи, тянясь к мечу.

Меча не оказалось на месте, хотя она была уверена, что не расставалась с ним, даже рискуя быть обвиненной в незаконном ношении оружия.

– Я не хочу убивать тебя, – сказала девочка.

Риччи оторвала взгляд от пустого места на поясе и окинула взглядом бульвар – пространство дальше двух десятком шагов от нее растворялось в густом тумане и вместо других прохожих вдалеке скользили смутные тени.

– Это иллюзия, – уверенно произнесла она. – И куда хуже, чем в прошлый раз.

– Я торопилась, – сказала Лилиас. – Я хотела тебя предупредить.

– О чем же? – хмыкнула Риччи.

От самого нахождения в иллюзии ей делалось не по себе, но показывать свою нервозность она не собиралась.

– О том, что тебе нужно убраться подальше, – сказала Лилиас, скорчив совершенно не по-детски раздраженную гримасу. – Зачем ты вообще приплыла в Европу?

– Не твое дело, – буркнула Риччи машинально, но спохватилась. Лилиас вела себя вежливо и заслуживала ответной вежливости, даже если при первой их встрече она пыталась Риччи убить. – Я кое-что искала. Точнее кого-нибудь. Кого-нибудь, кто знал бы, как попасть в Экон.

– Ты же заполучила меч, скованный из осколка Первооружия, – удивленно подняла брови Лилиас.

– Ну да. И что из этого? Это меч, а не компас.

– И, тем не менее, – слегка улыбнулась Лилиас, – он может указать путь к городу Экон.

Риччи едва не подпрыгнула от волнения.

– И как именно? – спросила она изменившимся голосом.

– Я не знаю, – пожала плечами Лилиас. – Но это же твой меч, он должен открыть тебе эту тайну. Следуй его указаньям, и ты найдешь проход в другой мир.

Это был еще не курс, но хотя бы направление. Риччи впервые за последние дни ощущала радость и надежду.

– Слава всем богам! – воскликнула она. – Я, наконец-то, выберусь отсюда! Эй, малышка, хочешь отправиться со мной?

«Малышка» нахмурилась.

– Я старше тебя на сотню лет, – сообщила она.

– А у меня есть меч, и я, в отличие от тебя, выгляжу взрослой, – усмехнулась Риччи. – Так что я главная, и не спорь! Ну, что, согласна вместе со мной убраться из этих жутких времен?

– Я бы с удовольствием, – Лилиас улыбнулась совершенно по-змеиному. – Но ты, к сожалению, не покинешь город. Тебе вправду не стоило так надолго задерживаться здесь.

С этими словами она растаяла в воздухе. Риччи растерянно моргнула. Когда она открыла глаза, ее ослепило солнце, и она обнаружила себя стоящей на том самом бульваре, на то же месте, а вокруг нее толпились зеваки.

Риччи хотела крикнуть в толпу: «Ничего интересного нет!», но, сморгнув выступившие слезы, рассмотрела окруживших ее цепью людей в черных одеяниях. Их облачение отличалось от монахов, с которыми она столкнулась на Роатане, но что-то общее в них прослеживалось.

Риччи потянулась к мечу, рассчитывая на сей раз оказаться быстрее и смертоноснее чертовых охотников за ведьмами, но щелкнул арбалет, и ее пронзил болт.

Впившись в ее тело, наконечник разделился, словно распустившийся цветок, на десяток острых изогнутых шипов. Извлечь его стало возможно лишь с изрядным куском мяса и сухожилий. Риччи попыталась выхватить меч левой рукой, но второй болт пронзил ей горло. От нехватки кислорода и шока она потеряла сознание.

***

Стеф не дошел до пристани, когда услышал, как один уличный мальчишка крикнул другому, что на бульваре через два квартала происходит что-то интересное: то ли кого-то арестовывают, то ли какая-то женщина упала в обморок, и машинально свернул туда.

Стеф уже решил идти все-таки к плавучему городку, как уловил краем уха разговор об облаве на ведьму – и внезапно обнаружил себя уже в середине толпы.

Приложив определенные усилия: сломав по пути несколько ребер, оттоптав десяток ног и порвав себе пальто, он протолкался в первый ряд к тому моменту, когда зрелище уже окончилось – пойманную ведьму грузили в черный экипаж, запряженный парой вороных лошадей.

Стеф не мог видеть ее лица, но красная приметная куртка была ему хорошо знакома. Как и перевязь с мечом, которую держал один из охотников на ведьм.

Она все-таки не покинула Лондон. Она проявила вопиющую безответственность и глупость, и попалась. А что ему, спрашивается, теперь делать?

Самым очевидным, конечно, было вернуться на прием, где Полли, вероятно, уже потеряла его, пока она не поставила всех на уши.

***

Придя в себя, Риччи поняла, что тело все еще болит, и если горло саднит остаточным эффектом, то болт из руки, очевидно, никто не потрудился вытащить. К тому же и левую руку ей прибили к стене каким-то штырем, заставив распластаться по стене, словно приколотую за крылья бабочку.

Когда Риччи попыталась открыть глаза, они не открылись. Ей потребовалось несколько секунд на то, чтобы догадаться, в чем дело, и несколько минут на то, чтобы, выворачивая шею, вытереть засохшую на лице кровь о рубашку, без того не слишком чистую. Едва ли в ее новом положении нашлось бы что-то, заслуживающее внимание, но ощущение чужого взгляда на себе ее подгоняло.

Риччи не удивилась, обнаружив себя в тюремной камере сырого и темного подземелья. И даже наличие человека, стоящего по ту сторону решетки и пристально наблюдающего за ней, не привело ее в изумление. Лишь внешний вид надсмотрщика вызвал у нее интерес.

– Значит, это твой настоящий облик? – хмыкнула Риччи. Говорить было больно, но она старалась этого не показывать. – Ну, хоть что-то не было ложью в твоем представлении.

– Я тебе не лгала, – сказала Лилиас. На сей раз, на ней было черное платье и головной убор, делающий ее похожей на послушницу. А может, она и впрямь была монашкой, Риччи бы не удивилась. – Вернувшиеся не могут обманывать друг друга. Но мы можем лишь говорить всей правды. Так решил он.

Риччи не требовалось уточнять, кто этот «он».

«Очередное дурацкое правило его маразматической игры», – подумала Риччи. – «Однажды я доберусь до него и надеру ему задницу за то, что он заставил меня в ней участвовать».

Пусть даже она, вероятно, сама согласилась. Пусть даже большой вопрос, кто кому и что надерет.

– Значит, с помощью моего меча действительно можно выбраться отсюда? – уточнила Риччи.

– Можно, – кивнула Лилиас. – Но тебе это не удастся.

Риччи была склонна согласиться. В ситуацию хуже этой она еще не попадала. И на этот раз некому придти ей на помощь. Но вслух Риччи только усмехнулась.

– Посмотрим!

Лилиас покачала головой.

– Ты не выберешься отсюда, капитан Рейнер. Знаешь, из чего сделаны твои оковы?

Риччи уже заметила, что и наконечники болтов, и удерживающие ее цепи включали в себя такие же черные камни как те, из которых состояли ее кандалы в Картахене.

– Нет, – сказала она, стараясь не закашляться. Горло жгло, как будто она наглоталась соленой воды.

– Это кровь Вернувшихся, – произнесла Лилиас спокойно. – И куски их сердец.

Риччи почувствовала, как волосы ее встают.

– Их кровь… и сердца? То есть вы убили их и…

Лилиас кивнула.

– Это яд для тебя. Как, впрочем, и для меня. То, что лишает тебя сил. Ты умрешь здесь, и твоя кровь принесет смерть другим Вернувшимся.

Риччи промолчала, стараясь сдержать тошноту и вложить во взгляд всю свою ненависть и презрение.

***

Джордж Атентет, молодой аристократ, завидный жених и любимец женщин, ничего не был должен Риччи Рейнер. Он даже не должен был знать, кто она такая, не говоря уже о том, чтобы иметь с ней какие-то общие дела.

А вот Стеф Томпсон считал себя ей обязанным, несмотря на то, что, расторгнув контракт, они обнулили счета. Шулерская совесть явление странное, но существующее. И она твердила, что за Стефом остался долг. Не потому, что Риччи вытаскивала его из неприятностей чаще: если подсчитать, счет может выйти и не в ее пользу. Потому, что если бы помощь требовалась Стефу – даже после того, как он официально вышел из команды – Риччи вернулась бы, чтобы его спасти.

Стоило ему «чисто умозрительно» начать строить план по вытаскиванию Риччи из башни Байворд в Тауэре, куда заключали ведьм, он осознал две вещи, каждая из которых была хуже другой: во-первых, никакое занятие в последнее время не увлекало его так, чтобы он обнаружил себя сидящим за столом при свете догорающей свечи с рассветом за окном и стопкой исчерканной бумаги, а во-вторых, ему было глубоко плевать на то, раскроется ли его участие в этом деле. В конце концов, всегда можно еще раз пересечь Атлантический океан.

Но Стеф, каким бы великим преступным гением он себя не считал, понимал, что в одиночку ему с таким делом не совладать. Поэтому, поднявшись после полудня – сказалась бессонная ночь, он отправился на поиски подельников. То есть бывших членов экипажа «Барракуды».

Поскольку на прочесывание портовых кабаков и прилегающих канав – на тот случай, если деньги у Мэла закончились раньше ожидаемого – требовалось много времени, первым делом Стеф отправился отыскивать Юлиану, что не составляло труда: он проверил бы дом бывшего губернатора Сэлдона даже если бы не слышал, как его жена жалуется на «горничных-ирландок, не умеющих обращаться с кружевами».

Он вошел в дом уверенно, назвал свое имя дворецкому, но когда тот, успокоенный его респектабельным видом, пошел к хозяину, не остался добропорядочно ждать в гостиной, а направился в задние комнаты. У него было несколько правдоподобных объяснений, по какой причине молодой человек ищет незамужнюю горничную, в зависимости от того, кто ему попадется, но они не потребовались. Дом был не слишком велик, голоса по нему разносились прекрасно, и стоило Стефу выйти в коридор, как он уловил доносящиеся со двора звуки разговора: властный и недовольный женский голос и периодически произносящий несколько слов девичий, очень знакомый.

– Сестра! Наконец-то я тебя нашел! – крикнул он, распахивая дверь и появляясь на крыльце заднего двора, где Юлиана и миссис Сэлдон вели дискуссию о качестве стирки. – Моя дорогая сестренка, иди же ко мне!

Миссис Сэлдон открыла рот, но не произнесла ни слова.

Понятливая Юлиана бросила какие-то тряпки, кажется, очень дорогие, и повисла у него на шее.

– Что такое, Стефи? – прошептала она ему на ухо. – Ты меня выдашь!

– Риччи нужна наша помощь, – сказал он тихо и серьезно. – Она попалась Инквизиции.

Юлиана отпустила его и поправила платье, бормоча под нос о «потерявших всякий разум капитанах». Стеф потянул ее за руку, лучезарно улыбаясь миссис Сэлдон.

– А как же мой план? – спохватилась Юлиана в коридоре. – Меня не возьмут горничной сюда снова. Как же я отомщу?

– По-моему, ты перепортила своей хозяйке столько кружев, что месть можно считать состоявшейся, – бросил Стеф. – Но если ты еще не удовлетворена, по крайней мере, сделай это как полагается пирату.

– То есть?

– Вызови его на дуэль. Я одолжу тебе шпагу.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Ведь Риччи научила тебя фехтовать?

Они вошли в гостиную, где их встретил очень удивленный внезапной пропажей посетителя Сэлдон.

– Молодой человек… – начал он возмущенно, но тут его взгляд упал на Юлиану, и его глаза округлились.

Стеф не сомневался, что Сэлдон истолкует их поведение определенным образом, как и в том, что Юлиана его подозрения подтвердит, но она поступила неожиданно. Решительным шагом она двинулась к Сэлдону и с размаху ударила его по щеке.

– Ты обрек на смерть мою мать! – выкрикнула она. – И за это я вызываю тебя на дуэль.

Сэлдон растерянно потер покрасневшую щеку.

– Это какая-то глупая шутка? – спросил он дрогнувшим голосом. – Юная мисс, вы ответите за свое поведение…

Стеф решил, что говорить о том, что его предложение дуэли действительно было шуткой, поздно и опасно.

– Я служила квартирмейстером на пиратском корабле, – ответила Юлиана ровным голосом, ничуть не пугаясь угрожающего тона его последних слов. – Я вызываю вас на дуэль. Можете выбрать оружие. Если вы не будете защищаться, я пристрелю вас, как крысу, которой вы и являетесь.

Последнее оскорбление подействовало. Сэлдон пошел красными пятнами.

– Дональд! – рявкнул он. – Подай мне шпагу! Я проучу эту наглую девку!

– Стефи, дай мне шпагу, – сказала Юлиана, оборачиваясь к нему.

Томпсон решил, что, в конце концов, теперь его дело лишь наблюдать. Но, передавая клинок, он все-таки шепнул:

– Постарайся разделаться со стариком побыстрее. Пока нет лишних свидетелей.

«И пока он не сообразил, что ты знаешь, с какого конца держать шпагу».

Однако, Сэлдон понял это быстро. Юлиана даже не попыталась разыграть из себя неловкого новичка, она уверенно взмахнула шпагой, проверяя ее баланс, и встала в боевую позицию.

Стеф нащупал в кармане пальто пистолет. Он не планировал оставлять после ухода в этом доме труп, но дело по спасению Риччи просто не могло не пойти наперекосяк с самого начала.

Но он недооценил как Риччи, оказавшуюся неплохим наставником, так и Юлиану, бывшую усердной ученицей.

У Сэлдона был опыт настоящих сражений, но в придачу у него была и одышка, и хромота и прочие прелести преклонного возраста. Но ставить на Юлиану Стеф бы не стал, потому что глупо полагать хорошим бойцом того, кто привык недоводить удары.

«Уж Риччи могла бы и на себе показать, как надо бить, чтобы шпага не коснулась груди, а прошла насквозь», – с досадой подумал он, и остановил дворецкого, который намерился потихоньку выскользнуть из комнаты.

Если бы они договорились вести сражение до первой крови, то оно уже трижды закончилось бы в пользу Юлианы. И один раз, надо отдать ему должное, в пользу Сэлдона.

«Если вы выберемся из Лондона, я сам покажу ей, как наносить удары», подумал он и крикнул:

– Либо насади его на шпагу, либо заканчивай этот балаган!

Юлиана вздрогнула, и едва не пропустила роковой удар, но тут же уколола шпагой в ответ.

На этот раз удар был хорош, хоть и гораздо выше нужного. Сэлдон охнул, побледнел, выронил шпагу и осел на ковер. Юлиана, забыв выпустить шпагу, отскочила назад с выражением абсолютной паники на лице.

– Вызовите врача! – крикнул Стеф окаменевшему дворецкому и потащил Юлиану к дверям.

Она следовала за ним безвольно и безропотно отдала шпагу.

– Я убила его? – спросила она на улице.

– Это будет зависеть от его доктора, – пожал плечами Стеф. – Соображающий коновал выходит старика и тот будет волочиться за юбками еще лет двадцать.

– А если нет?

– Тогда он умрет, – ответил Стеф, открывая перед ней дверь своего экипажа. – Разве ты не этого добивалась?

– Да. Нет. Не знаю, – оцепенение с Юлианы спало, она готова была разрыдаться. – Я так долго собиралась… Подбирала слова… Представляла… Мечтала… А закончилось все так… Быстро. И нелепо.

– Так чаще всего и бывает, – хмыкнул Стеф. – Нет ничего более мимолетного и несуразного, чем сбывшаяся мечта.

Юлиана расстроено молчала. Через несколько минут она спохватилась.

– Куда мы едем?

– Ко мне, – кратко ответил Стеф, занятый изменениями в плане. – Надо собрать вещи, пока еще не опасно там появляться.

– Опасно появляться?

– Присутствие при дуэли в качестве секунданта тоже наказуемо. Даже если мы докажем, что эта была дуэль.

– Но как они тебя найдут?

– Я сказал свое настоящее имя дворецкому. Да и старик мог видеть меня на приемах.

– Стефи, ты с ума сошел! Что ты теперь будешь делать?

– То же, что и ты. Отправлюсь в Новый Свет и начну новую жизнь.

– Но… Почему ты на все это идешь? Почему помогаешь Риччи?

Стеф не мог объяснить ей всю сложность своих чувств к капитану «Барракуды», он не мог даже сам в них разобраться. Поэтому он ответил частичной правдой:

– Потому что моя мечта меня тоже разочаровала.

***

Большую часть времени Риччи дремала, стараясь забыться, чтобы не испытывать выматывающей боли. Открывала глаза она только тогда, когда происходило что-то интересное: крысиная драка или смена караула. Или когда вырывающуюся и вопящую девушку проволокли по коридору два стражника и бросили в соседнюю камеру.

Риччи не сразу вспомнила, где видела ее лицо, а когда вспомнила, не рассмеялась лишь потому, что смех отдавался болью в сломанных ребрах.

«Вот мы и увиделись снова, Марсия Вальмонд», – подумала Риччи. – «При обстоятельствах, каких не ожидала ни ты, ни я».

Белокурая стерва тоже ее узнала, и принялась вырываться еще активнее.

– Вы же схватили ведьму! – выкрикнула она. – Вот она! Вот она! Отпустите меня!

– Поверь мне, малышка, они знают, кто я, – усмехнулась Риччи. – Вот только они никого из нас не отпустят.

***

Полли еще спала, когда они с Юлианой прибыли в особняк Атентетов, а дядя уже уехал по делам. Стеф молча порадовался удачному стечению обстоятельств, вытащил из тайника вторую половину сокровищ, собрал в саквояж вещи и написал записку. Очень краткую и вежливую в отличие от того письма, что он отослал когда-то перед тем, как взойти по трапу.

«Как все-таки мало меняется в жизни», – подумал он, откладывая перо. – «Я все так же бегаю в поисках лучшей жизни».

Внезапно он подумал, что Риччи, наверняка, умеет, как всякая ведьма, туманить людям память. Ей достаточно будет так поступить с каким-то десятком людей и его новой, благополучной и обеспеченной, жизни ничего не будет угрожать.

Но даже если она не умеет, нехорошо бросать гнить в подземелье в нескольких милях от твоего дома человека, с которым ты обошел почти что вокруг света.

Покинув особняк, они с Юлианой отправились искать Малкольма, взяв на этот раз наемный экипаж.

Стеф рассчитал верно: Мэл был простым искренним парнем, который хотел обрести свой дом, но он также был и пиратом, а значит знаком с обычаем обмывать добычу – иначе удача больше не улыбнется. А в любом порту полно тех, кому удача не улыбалась с самого рождения, но которые всегда готовы выпить за чужую. В первом же портовом кабаке ему подсказали, где можно найти чрезвычайно щедрого парня с северным акцентом.

Один из портовых притонов так приглянулся Мэлу, что тот взял и купил его, после чего продолжил гулянки и дебоши с драками и ломаньем мебели уже на правах хозяина.

Выбитая дверь не закрывалась, так что Стеф не стал дожидаться приглашения. Юлиана сморщила нос и входить внутрь отказалась.

Он нашел Мэла в задней комнате, одной из немногих, где еще уцелело что-то из обстановки. Тот хмуро пил пиво из треснувшей кружки, не обращая внимания на двух старающихся привлечь внимать его внимание женщин – каждая едва ли не в два раза его старше. Судя по украшениям на них, Мэл с пьяных глаз был очень щедрым.

– Погуляйте, пожалуйста, дамы, – галантно попросил Стеф. – Мне хотелось бы поговорить с хозяином.

Верно истолковав его тон, обе «искусительницы» подались на выход. Малкольм поднял на него глаза – под правым сиял здоровенный фингал.

– А, Стефан! – протянул он. – Ну, как твоя жизнь?

– Неплохо, – буркнул Стеф, прикидывая, будет ли губительно для его костюма присесть.

– А у меня все катится к чертям! – поделился Мэл. – Деньги есть, а счастья как не было, так и нет!

– По крайней мере, ты на свободе, – заметил Стеф. – Вот Риччи попалась церковникам и сейчас в подвале Тауэра ей совсем не весело.

– Как и положено ведьме, – буркнул Мэл. – Ты же не собираешься пытаться ее оттуда вытащить? И, тем паче, меня уболтать на это?

– Боже упаси, – хмыкнул Стеф. – Только пришел сказать тебе, чтобы ты поумерил свои эскалады. Придет кто-нибудь и спросит, как ты разжился такими деньгами, и что ты ответишь?

– Каперское…

– Было у Мэри-Энн Уайтсноу. Возможно. Но точно не у Риччи Рейнер и точно не действующее в Ост-Индии. Так что веди себя потише, если хочешь остаться с деньгами и на свободе.

– К черту все эти деньги! – махнул вдруг рукой Мэл, смахивая на стол кружку, пустую бутылку и прочие вещи. – Чтобы я бросил друга в тюрьме! Тебе, шулеру и проныре, не понять…

Стеф перегнулся через стол, ухватил Мэла за отворот расшитого золотом безвкусного камзола и тряхнул.

– Еще раз такое услышу, дам по морде, – предупредил он. – А теперь умой свою похмельную рожу и пойдем. Взглянем при свете дня, куда нам ночью лезть. Ты еще не спустил в трубу все камушки?

– У тебя есть план? – оживился Мэл, вскакивая с места, словно при объявлении аврала на «Барракуде».

– Конечно, – уверенно кивнул Стеф.

Среди его обширного шулерского и мошеннического опыта не имелось ничего похожего на проникновение в крепость, являющуюся сердцем города. К счастью, Риччи по вечерам или ночным вахтам, чтобы развлечь компанию или не уснуть, часто рассказывала истории. Они были странными, путанными, иногда без начала или без конца, иногда совершенно непонятными, иногда скучными, но несколько идей из них Стеф почерпнул.

Так что можно сказать, что план по проникновению в тюрьму Тауэра наполовину принадлежал Риччи.

***

Стеф не собирался даже пытаться найти Фареску. Уж у него, в отличие от Риччи, мозги работали не слишком эффективно, но не выкидывали сюрпризов. За прошедшие с их расставания дни он, наверняка, нашел корабль и отбыл в свою теплую Испанию, где на улицах растут апельсины. А им было совершенно не до апельсинов.

Так что меньше всего, прогуливаясь мимо Тауэрского моста, он ожидал увидеть встрепанного и какого-то потерянного испанца, взирающего на башни с видом рыцаря, готовящегося отбивать принцессу у дракона.

– Стефан! – почти неприлично обрадовался тот. – А я тебе искал! Но тебя не было дома…

– Должно быть, разминулись.

– …а твой дядя кинул в меня сапогом. И кричал что-то странное. Вы поссорились?

– Что-то вроде того. Так зачем ты меня искал?

Берт посерьезнел, с тревогой оглянулся по сторонам и, склонившись ближе, шепнул:

– Мне нужно проникнуть в Тауэр!

«Интересно, а он каким образом уже в курсе?» – удивился Стеф.

– Мы тут собрались как раз по этому поводу, – сказал он, стараясь не показать изумления.

– А вам зачем? – вытаращил глаза Берт.

– За Риччи, естественно!

– Риччи в Тауэре?!

Стеф решил бы, что Фареска издевается, если бы его ужас не был таким искренним.

– А ты тут как оказался, если не из-за Риччи? – спросил он.

– Из-за Марсии Вальмонд, – признался Берт смущенно. – Ее объявили ведьмой, но это не так, и я собираюсь ее спасти.

«Ну, надо же», – попытался Стеф порадоваться за товарища, – «кто-то пытается найти смысл жизни, а кто-то нашел себе девушку… пусть и не самую удачную партию».

– Ты соображаешь, что значит «тауэрская тюрьма»? – уточнил Стеф. – Вызволить кого-то оттуда – мероприятие с малыми шансами на успех.

– Я знаю, – просто произнес Фареска. – Я рискну.

– Если ее обвиняют в колдовстве, значит, держат где-то рядом с Риччи. Мы вытащим их обоих. В самом деле, какая разница, одна девица или две? – пожал плечами Стеф, словно они не обсуждали самую, пожалуй, опасную вещь из тех, в которые они могли ввязаться.

– Спасибо, – с нескрываемым облегчением ответил Берт.

***

К двум обходящим улицы стражникам подошла красивая девушка в причудливом платье. Она выглядела совсем не как те дамы, что работают на ночных улицах, да и бредущий следом за ней с большим дорожным ящиком негр, добавлял ей респектабельности. Дама обратилась к ним с длинной, очень эмоциональной и совершенно непонятной фразой, в которой проскальзывали французские и ирландские словечки, но в целом получалась совершенная тарабарщина.

Пока двое бравых стражников морщили лбы, пытаясь понять, что нужно странной иностранке, две тени подкрались к ним сзади.

Берт и смывший сажу Мэл нацепили облачение стражников, а их самих отволокли к ближайшему кабаку, где наличие двух неподвижных полураздетых тел не было поводом поднять тревогу, по крайней мере, до утра.

Потом они вместе с одетым в черный костюм Стефом отправились к воротам Тауэра. Стоящим у них стражникам Томпсон просто бросил:

– Еще одну ведьму поймали.

Берт не слишком хорошо помнил, как выглядели костюмы охотников, да и Стеф на бульваре смотрел на них в последнюю очередь, но его простой темный костюм в сумерках выглядел сходно.