Текст книги "Капитан Риччи (СИ)"

Автор книги: Louricas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 63 страниц)

Риччи пришлось биться на равных с ним, сосредоточенно и в полную силу, потому что любая промашка, обошлась бы ей в лучшем случае царапиной, если не серьезной раной. Клинки мелькали так быстро, что глаз обычного человека не смог бы отслеживать их, и даже Риччи отклонялась отчасти на интуиции.

Еще через пару минут она ушла в глухую оборону, стараясь лишь остаться при оружии. Взгляд Эндрю, пойманный ею между выпадами, не походил на взгляд развлекающегося человека.

Ей стоило прервать сражение и напомнить оппоненту, что они просто тренируются, но тайм-аут стал бы проявлением слабости, поэтому Риччи стиснула зубы и продолжила пытаться успевать за ним, как будто ей пообещали приз. Ноги ныли, и старая схватка с Мануэлем Винном – Вернувшимся и опытным фехтовальщиком – в сравнении с этой казалась легким развлечением. Она заняла сторону Лефницки, он поверил ей и не имел никаких причин убивать ее, но Риччи чувствовала дыхание смерти за движениями его меча.

За десять минут они вытоптали полянку так, словно на ней разбил лагерь весь «лесной народ».

«Пора это прекращать», – поняла она, уклоняясь от очередного удара – лезвие прошло на ноготь от ее глаз. Но прежде, чем она открыла рот, чтобы выкрикнуть: «Хватит!», Эндрю сделал еще один выпад, и на этот раз Риччи не смогла удержать меч в руках.

Клинок полетел в сторону, а она отпрянула назад, зацепилась каблуком за корень и неуклюже плюхнулась на землю, загораживаясь рукой от оказавшегося внезапно столь сильным противника. Смотря на Лефницки снизу вверх, Риччи думала о том, как опрометчиво было отправляться с ним одной, и что она сейчас умрет.

Но меч Эндрю так и остался устремленным к земле – он не пытался ни нанести, ни даже обозначить удар, и когда Риччи снова поймала его взгляд, то прочла в нем растерянность.

Столкновение глаз как будто вывело Лефницки из оцепенения. Он уронил клинок и упал на колени возле Риччи.

– Ты в порядке?! – воскликнул он. – Я слегка… увлекся.

Последнее слово прозвучало глухо и фальшиво, но Риччи затопило облегчение от осознания того, что она жива и даже не пострадала – ну, если забыть о потоптанной гордости.

– В порядке, – сказала она.

Эндрю подал ей руку, помогая подняться. Он нашел ее меч, принес ее куртку и выглядел чрезвычайно смущенным.

Совсем не походил на человека, который провернул шутку с притворным неумением сражаться. Он как будто снова превратился в того человека, который сидел с ними у костра и делал первые шаги в фехтовании.

– Ты не злишься? – спросил он, выглядя всерьез обеспокоенным. Минуту назад прощающуюся с жизнью Риччи это трепетность начала раздражать. Они оба были Вернувшимися, и любого из них могло занести. – Что ты обо мне думаешь?

Риччи думала о нем много, и могла озвучить любую из своих мыслей, хотя бы о том, как ему не идет эта рубашка. Совсем не обязательно было следовать духу, а не букве вопроса и признаваться в том, что не выставит ее в хорошем свете и не прибавит ей очков, зато откроет уязвимую точку.

– Я люблю тебя, – сказала она.

Поразительно, как просто совершить глупость.

Эндрю смотрел так, словно она выстрелила ему в сердце. Острое чувство неправильности происходящего и желание провалиться сквозь землю читалось на его лице.

Риччи начала паниковать. Даже она не могла выкрутиться из этой – созданной ею самой – ситуации без откровенного и недоступного ей вранья.

Она не ожидала – хотя и немного надеялась – что он поцелует ее и ответит взаимностью, но столь сильное неприятие пугало. Оно говорило: «мы не сможем свести все к шутке и общаться дальше по-прежнему».

Что она сделала неправильно? Он считал ее парнем? Глупости, она ведь сняла куртку перед схваткой. Он думал, что она уже с кем-то встречается? Но она познакомила его с командой и не дала ни малейшего намека. Он с кем-то встречается? Да в этом грязном лагере просто не с кем. Ему вообще не нравятся девушки?

– Поэтому ты перешла на мою сторону? – спросил Эндрю.

Риччи поняла, что на последние секунд пять забыла о дыхании.

– Не только, – пробормотала она. – Но и… поэтому тоже.

– Понимаешь, я…

Риччи прервала его прежде, чем он собрался с мыслями и начал извиняться за то, в чем не был виноват.

– Я понимаю, – сказала она. – Я просто хочу, чтобы ты знал.

Это не было полной правдой, но технически не было ложью.

– Ты в любом случае можешь положиться на меня, – добавила она.

В глазах Эндрю мелькнуло сомнение.

– Наемнице? – напомнил он ее же слова. – Искательнице приключений? Бывшему капитану каперов?

Риччи криво усмехнулась.

– Да, я пират, авантюристка и вообще личность без особых принципов, – признала она. Не было смысла отрицать, – но знаешь что? Тебе нужен кто-то с моим опытом и моими навыками, чтобы вести твою войну эффективно.

– У меня уже есть кое-кто, – пробормотал Эндрю. Кого он имел в виду? Кану-Хаорра? – Но я доверяю тебе. И не только… из-за этого.

Риччи кивнула. Это было не то, что ей хотелось бы услышать, но это было кое-что. По крайней мере, она не получила прямого отказа.

Нужно было каким-то образом произвести на него впечатление. Может, голова Арни Гиньо подойдет? Нет, девушки производят впечатление другим образом. Но в мини-юбке будет очень неудобно ездить верхом.

***

Эндрю проводил Риччи до лагеря и вернулся в лес, сказав, что хочет совершить обход лагеря. Она, кажется, удивилась, но ни о чем не стала спрашивать.

Прислушавшись и убедившись, что поблизости никого нет, Эндрю прыгнул на крупную склонившуюся низко ветку, а с нее на ветку повыше. Для него лес имел больше плоскостей, чем для обычных людей, и до его тайного убежища в густой кроне могла добраться разве что рысь. Или Риччи, если бы она о нем знала.

Это был скорее наблюдательный пост, чем место, где можно расположиться на ночлег или переждать непогоду, но Эндрю не мог придумать лучшего укрытия для того, чтобы поговорить кое с кем. Точнее, поговорить с самим собой.

Он закрыл глаза, усевшись так, чтобы не свалиться с дощатой площадки при неловком движении, и сразу почувствовал чужое присутствие в своем разуме. Раньше ему требовалось куда больше усилий для этого, но приобретенная легкость достижения вовсе не радовала Эндрю.

«Что ты хочешь?» – произнес чужой голос в его голове.

– Я хочу поговорить о Риччи.

Эндрю до сих пор чувствовал себя глупо, говоря в пустоту, но формулировать фразы мысленно оказалось куда сложнее, чем бормотать себе под нос. И не так легко было сболтнуть что-нибудь лишнее.

Его собеседник и так знал слишком много. Он уже был в курсе пополнения их отряда.

«Девица, которая умеет драться. Редкая находка».

– Ты ее напугал! Ты мог ей навредить!

«Ее не так легко испугать или ранить, как ты думаешь», – в бесплотном голосе отчетливо слышалась насмешка. – «А даже если и так… что с того?».

– Она любит меня, и ты это слышал.

«Ты уверен, что из нас двоих она влюбилась именно в тебя?»

– Не воображай о себе лишнего, она с тобой даже не разговаривала.

«Ты, правда, думаешь, что для этого нужно разговаривать?»

– Даже не пытайся как-то гнусно использовать ее чувства, Вэл! Я не хочу ссориться с тобой, но я не стерплю таких вещей.

«Хочешь выступить против меня? Уверен, что справишься без меня?» – тот пытался говорить спокойно, но чужое бешенство чувствовалось Эндрю, словно поднимающийся изнутри жар.

– Если потребуется, я расскажу Риччи о тебе, – выбросил он последний козырь.

«Попробуй», – спокойно ответил Вэл. – «Интересно, кого она выберет?»

Эндрю не беспокоился о том, что Риччи предпочтет призрака, имеющего обыкновение впадать в ярость. Но он не хотел признавать в том, что сам попал под его влияние.

Вэл умел быть обаятельным и убедительным. Очень обаятельным и крайне убедительным. Что ж, возможно Эндрю слегка беспокоился.

========== Выше предела ==========

– Ты с ума сошел! – прошипел Берт.

Лагерь дикарских отбросов проигрывал судну, мотелю и салуну не только в мягкости постели и целости крыши – утренние луча солнца не должны проходить прямо через нее, но и полным отсутствием затворов и дверей для них. Полной невозможностью создать даже видимость уединенности.

– Да сюда в любой момент кто-нибудь явится.

Авралы и внезапные визиты всегда происходят в самый неподходящий момент – такое правило вывел Фареска из двух лет своей пиратской жизни.

– Мы их услышим, – ответил ему Стеф, не прекращая расстегивать пуговицы.

Он был прав – их шалаш стоял чуть на отшибе, так что они уловили бы шуршание травы за некоторое время до появления гостя.

Только Риччи умела ходить бесшумно – Стеф не знал об этом или, как обычно, не принял во внимание? – но она и так уже знала все, что ей не следовало знать, и у нее хватило бы такта уйти так же тихо, как и явилась.

Берт сдался. В конечном итоге он всегда сдавался.

– Иногда я ненавижу Риччи за то, что она вечно затаскивает нас в задницу мира, по ее же выражению, – сказал Стеф после, поднявшись с узкой и жесткой лежанки, оставившей синяки на память о себе.

– На этот раз она еще долго продержалась, – заметил Берт. – Она очень старалась не выделяться.

«Не выделяться» и «Риччи» всегда были антонимами.

– Не думаешь же ты, что мы обоснуемся здесь? – спросил он Стефа.

– Как по мне, так этот мир достаточно безумен для капитана, – ответил тот. – Видимо, я ошибся.

– Ты действительно думаешь, что мы однажды сойдем на берег? И не для того, чтобы пересечь материк и отправиться куда-то еще?

– У любого плаванья должен быть пункт назначения, – ответил Стеф. – И я надеюсь, что он появится скоро, потому что все эти места изрядно проверили нас на прочность.

Берт вдруг понял, что не представляет себе Стефа, навсегда сошедшим на берег, и уж тем более не может представить себе Риччи, отказавшуюся от дороги в неизвестность. Но, что во много раз хуже, он не мог представить оставившим в прошлом море и неприятности себя.

«Потому что мы не оставим Риччи, но вполне может статься, что Риччи достигнет Экона в одиночестве».

Берт не жалел о себе, но ему было грустно думать, что Стеф никогда не увидит той идиллической картины, которую нарисовал в своем воображении. Пусть даже ему самому на этой картине не нашлось места.

– Может, мы все же останемся в этом мире, – вздохнул Стеф, приведя себя в безупречный вид – насколько вообще можно быть безупречным в лесном разбойничьем лагере. – Если она впрямь любит этого парня, который воображает себя местной Жанной Д’Арк.

– Если она действительно его любит, – ответил Берт, – то он отправится с нами.

***

Только утром Риччи окончательно осознала, что они застряли в лесу, во временном лагере без элементарных удобств, на неопределенное время. И крепко связаны с шайкой агрессивных дикарей.

Утро всегда заставляло ее по-новому взглянуть на вещи.

Место, в котором они оказались, выглядело военным лагерем – им почти не встречалось женщин и совсем не попадалось на глаза детей. Был ли Кану Хаорра умен или это пришло в голову Эндрю, но они сообразили разделить племя на части.

Риччи удивилась тому, что жены воинов вообще присутствовали в лагере, даже не нося оружия. Но, как она скоро заметила, женщины постоянно были заняты – они строили шалаши, разжигали и поддерживали костры и готовили на них то варево, которое здесь считалось едой.

– Кажется, я сделала ошибку, – сказала она.

Юли посмотрела на нее с тревогой.

– Эта была не лучшая идея. Оказаться здесь, – она обвела рукой лагерь. – И только из-за того, что меня впечатлили глаза какого-то разбойника…

– Но если ты любишь его, это прекрасно, – ответила Юли. – Кем бы он не был.

«Если я правда люблю его», – подумала Риччи, но не стала делиться с подругой сомнениями. – «Если этот пожар в груди – это признак любви».

Она помнила слова Льюиса о пяти секундах, но это чувство родилось слишком быстро. Так быстро, как раньше приходило ощущение «враг» и Риччи чудился в этом какой-то подвох.

Словно ее собственный мозг пытался обмануть ее саму.

***

– Я им не доверяю, – сказал ей Берт, вроде бы как по секрету, хотя его недоверие к дикарям едва ли можно было назвать тайной.

Риччи понимала его, она и сама не испытывала к «лесному народу» большой симпатии, несмотря на всю бедственность их положения.

– Они пытаются защитить свою землю, – сказала она, убеждая то ли Берта, то ли саму себя.

– И при этом они убивают женщин и детей поселенцев.

– Дети и женщины умирают с обеих сторон, – заметила Риччи. – Будем справедливы.

– Все же мне кажется, что я должен быть на другой стороне. И, похоже, они думают так же.

Риччи посмотрела на стрельбище, где Кану Хаорра и другие опытные, украшенные шрамами и красочными узорами, бойцы учили молодняк племени обращаться с луками. Она не могла обвинять команду в отсутствии духа единения, когда сама не могла влиться в ряды «лесного народа».

«Но пока наши с ними пути… точнее, их с Эндрю пути не разойдутся, нам как-то придется находить общий язык».

– Я думаю… – начала она, пытаясь подобрать слова, которые успокоят Берта.

Услышала ли она свист тетивы, увидела ли краем глаза движение, сработало ли ее шестое чувство – Риччи не могла сказать. Она действовала инстинктивно и быстро – развернулась и рукоятью меча отбила летящую стрелу.

Тяжелую боевую стрелу с разноцветным оперением и не затупленным наконечником той жуткой формы, которая позволяет вырвать его из тела только с куском мяса. Даже для нее ранение стало бы болезненным, а если бы стрела попала в Берта…

Она стиснула рукоять так сильно, что пальцы побелели и заболели.

– Ублюдки! – Берт с покрасневшим лицом развернулся в сторону дикарей.

В его позе читалось желание набить несколько раскрашенных лиц, но Риччи поймала его за руку прежде, чем он рванул в их сторону.

– Не поднимай бучу, – велела она. – Это всего лишь глупая случайность. Не превращай ее в скандал.

– Они могли ранить вас, капитан!

«Или убить тебя», – подумала Риччи. – «И они еще ответят за это… но не сейчас».

– Это бы меня не убило, – ответила она.

Она вытащила из дерева стрелу, прикинула вес и баланс и метнула ее обратно в сторону стрелявших.

Стрела просвистела в воздухе и эффектно воткнулась в землю у ног Кану Хаорра. Риччи бы не слишком жалела о промахе на метр выше, но ее рука оказалось точной.

– Если кто-нибудь из них еще раз позволит себе что-то подобное, – пробормотал Берт, чуть успокаиваясь при виде исказившихся лиц дикарей, – я убью его лично.

– Полагаю, они усвоили урок, – ответила Риччи.

***

– Я слышал, что губернатор Йеллоустоуна и его комендант собираются предпринять что-то против нас, – сказал Эндрю. – И они уверены в успехе, но никто не может сказать, что именно они задумали.

– Большой белый человек собирается отправить еще солдат, – заявил Кану Хаорра уверенно.

– Он уже делал это, и мы их просто уничтожим, – покачал головой Эндрю. – Он должен был придумать что-то новое, необычное и опасное.

– Заранее узнать, что, будет половиной успеха, – высказалась Риччи. – Есть у тебя какие-нибудь зацепки насчет того, как нам это сделать?

– Мэр Счастливого должен что-то знать, – ответил Лефницки. – Это их форпост, и его должны известить о планах против нас. Вчера из Йеллоустоуна прибыла почта, и с ней, наверняка, письмо от коменданта. Мы должны заполучить его.

– То есть забраться к мэру в управление и выкрасть почту? – уточнила Риччи.

Смелый и рискованный шаг. В других обстоятельствах она предложила бы поискать более разумные и простые пути раздобыть нужные им сведенья. Но сейчас она думала по-другому.

«Опасное мероприятие, в котором все, что угодно, может пойти не так – идеальная возможность для меня проявить себя и показать, на что я способна», – внутренне ликовала она.

– Прекрасный план, – сказала Риччи, улыбаясь, и поймала на себе хмурый взгляд Кану Хаорра.

Каждый раз, когда Риччи улыбалась Эндрю, говорила с ним или даже просто смотрела на него, дикарский лидер смотрел на нее так, словно очень хотел, чтобы ее поразило молнией. И Риччи никак не могла понять причину этих взглядов.

«Он должен понимать, что мой переход к ним – его огромная удача», – недоумевала она. – «Какими бы ни были мои мотивы, мы увеличиваем силу «лесного отряда» на треть, если не сказать – вдвое».

Кану Хаорра заметил ее пристальный взгляд и, скорчив неописуемую гримасу, отвернулся.

«Или же именно мой мотив его не устраивает?», – осенило Риччи, когда они оседлали лошадей и составляли строй, а Кану Хаорра так стремился занять место рядом с Эндрю, что толкнул ее лошадь. После того, как Риччи ее успокоила, ей пришлось ехать в хвосте.

«Ты сам хочешь слушать Эндрю, сидеть рядом с ним и драться рука об руку», – подумала она, глядя в спины Лефницки и Кану Хаорра. – «Он – спаситель твоего народа, но только ли поэтому ты хочешь владеть его вниманием и быть его единственным другом? И хочешь избавиться от меня?»

Его можно было понять, и при других обстоятельствах Риччи сочла бы его мотивы трогательными, и это недоразумение могло бы даже сблизить их… Но это не было недоразумением.

Оказавшись на одной стороне в территориально-национальном конфликте, они с Кану Хаорра одновременно стали врагами на невидимом фронте.

«Но на этот раз у меня нет ни одной причины уступать!»

Эндрю Лефницки не был членом ее команды, так что ей не мешали этические нормы, а Кану Хаорра и близко не являлся ее другом, так что и моральные преграды отсутствовали.

«Может, ты и знаком с Эндрю дольше», – думала она, – «но у меня есть преимущества, которые дает мне пол. Ну, и мое лицо – не картина свихнувшегося импрессиониста».

Обычно Риччи не только не полагалась на женское обаяние, но даже скрывала женские черты. С людьми, которые принимали ее за парня, было легче вести дела, как минимум, сразу отпадали два вопроса: «Как ты смогла стать капитаном?» и «Почему тогда тебя зовут Ричардом?». Но у нее пред глазами был пример Юли, и она знала, чего может добиться женщина от мужчины с помощью улыбки и правильных слов. И правильной одежды, само собой.

«Я ни за что не отдам этому варвару Эндрю», – пообещала себе Риччи, стиснув зубы. – «Даже если для этого мне придется расправиться с Арни Гиньо, наемниками железнодорожной компании и солдатами в юбке и на каблуках».

***

– Остаетесь здесь, – сказал Эндрю, когда в темноте показались огни поселка. – Дальше я пойду один. Пока все тихо – со мной все в порядке.

«Не делайте глупостей без меня» – читалось во взгляде Лонги. Сейчас Риччи просто не могла применять к нему другого имени. Этот человек был Лэем Лонгой, предводителем разбойников, и никем иным.

Но Риччи не была одной из голозадых любителей стрельбы из лука, чтобы безропотно выполнять его распоряжения.

– Я иду с тобой, – сказала она. Просто и не оставляя места для «может» и «бы», которые тут же превратятся в «нет».

Она позаимствовала этот прием у Юли. Мужчине неудобно и непривычно останавливать женщину, которая внезапно идет напролом и тактичностью носорога.

Лонга оказался в ситуации, когда «нет» прозвучит оскорбительно, «не стоит» будет проигнорировано, и времени на долгие уговоры нет.

– Ты будешь мешать, – бросил он.

– Не буду, – парировала Риччи. – Я могу все, что можешь ты.

Тренировка прошлой ночью должна была предостеречь ее от бросания такими словами, но она, как будто, потеряла умение учиться на своих ошибках.

– Не бери ее с собой, – вмешался Кану Хаорра. – Она поднимет тревогу, чтобы получить золото.

Риччи даже поморщилась от столь глупой претензии.

– Моя команда в лагере, – напомнила она, – а я не оставляю своих людей на верную смерть. И я стреляла в людей из лагеря, так что если меня поймают, повесят рядом с Лонгой!

Вывалив все аргументы, взведенные и готовые броситься друг на друга, они одновременно посмотрели на Лонгу, чтобы тот рассудил их.

– Если хочешь, иди, – обронил он.

Риччи победила.

– Я все лишь хочу помочь лесному народу, – сказала она, стараясь не смотреть на Кану Хаорра – ее глаза слишком откровенно горели торжеством.

Она не врала. Она действительно была не против помочь дикарям, пусть это стремление и стояло в списке причин отправиться с Лэем на вылазку далеко позади «надеюсь при случае спасти ему жизнь», «хочу еще раз посмотреть на огонь в его глазах» или «рассчитываю утереть нос Арни».

Но, что гораздо хуже, при мысли о том, что Лонга, осуществляя свою авантюру в одиночку, может встретиться с Арни Гиньо, и она окажется хитрее, быстрее, удачливее… при мысли о том, что Лонга будет убит, начинало болеть в области сердца.

Сердца, которое, как она думала, постепенно отвыкает биться, и уж точно не должно подбрасывать подобные сюрпризы.

***

Было совершенно не сложно разминуться с патрулем и прокрасться мимо палаток со спящими людьми, но в итоге Лонга привел ее в тупик.

– И что дальше? – спросила Риччи, глядя на неровную, но отвесную и гладкую стену без единого окна или водоотвода.

– Запрыгнем на крышу, – ответил тот, глядя на нее так, словно она ляпнула глупость.

Риччи прыгала выше обычных людей, но почти пятиметровая стена без разбега? Она решила, что чего-то не понимает.

– Ты, в самом деле, прыгнешь так высоко?

– Я прыгал и выше. Просто повтори за мной.

Риччи не стала спрашивать, что ей делать, если она не повторит. Очевидно, придется вообразить себя персонажем видеоигры.

Лонга присел, уперся руками в землю, и Риччи едва смогла заметить, как размазывается и перемещается по вертикали его фигура. Что ж, прыгнуть в высоту на четыре с лишним метра было осуществимо для него, а значит и для нее.

«Я могу сделать несколько попыток», – успокоила она себя. – «Это не будет жутким провалом».

Но может стать очень громким.

Ей приходилось раскрывать фокус после единственной демонстрации. Для того, чтобы проделать трюк со сверхвысоким прыжком, решила она, надо задействовать силу не только ног, но и рук. Раз нет возможности разбежаться, силу отталкивания придется увеличить другим способом.

И Риччи оттолкнулась от земли со всей силой, которую могла выжать из мышц. Вряд ли она смогла бы перепрыгнуть через дерево, но для того, чтобы достигнуть крыши ее запасов хватило.

Расплату она почувствовала еще в воздухе – кисти и икры взорвались болью так, словно она держала их под прессом. Такова была цена пары мгновений полета.

Чувство координации подвело ее, и приземление не вышло таким эффектным и тихим, как продемонстрировал Лонга, но ей все же удалось устоять на краю и не рухнуть вниз.

С основной целью миссии – произвести впечатление – у Риччи не ладилось.

– Ты знаешь, где кабинет управляющего? – спросил Лонга.

Риччи была в этом помещении лишь один раз – при «собеседовании», и не слишком хорошо ориентировалась в здании.

«Мог бы уточнить у своего информатора», – подумала она недовольно.

– Кажется, он должен выходить на эту сторону, – сказала она, указывая на стену, к которой подходила крыша пристройки. – Залезем здесь, и разберемся внутри.

Лэй кивнул и первым спрыгнул на крышу склада. Хотя он был минимум вдвое тяжелей нее, прыжок вышел изящным и мягким, словно прыгнул не человек, а большая кошка. Риччи, несмотря на огромный опыт лазанья по снастям, едва удержалась на скользкой крыше, из-под ее сапог полетели клочки соломы.

Ухватив ее за руку, Лонга показал глазами куда-то вниз. Блик вышедшей луны на прикладе выдал Риччи часового перед входом. Вести себя следовало тихо, а им предстояло взломать окно.

Риччи ткнула пальцем в сторону проема, а потом в себя. Лэй кивнул – очевидно, в число его талантов не входил взлом.

Обычно подобными делами в ее команде занимался Стеф, но Риччи любила смотреть, как двигаются его руки, и сейчас это пригодилось. Хоть ей и потребовалось не меньше минуты, она все же подцепила ножом крючок и распахнула раму.

Судя по большому столу, шкафам и сейфу, они оказались там, где нужно.

– Это кабинет мистера Чеавзи, – произнесла она шепотом. – Ты знаешь, где письмо?

Лонга мотнул головой, чему Риччи не удивилась: похоже, полученные им сведеньях были крайне скудны.

– Зажжем лампу? – спросила она после паузы.

Использовать огонь в доме, который грабишь, чрезвычайно рискованно, но лунного света даже с их сверхъестественным зрением не хватило бы, чтобы разбирать имена отправителей на конвертах.

– Нет, – ответил Лэй уверенно. – Берем с собой все, что похоже на письма.

– Отличный план, – кивнула Риччи, совершенно не считая идею хотя бы хорошей. – Тут ведь их немного.

«Два шкафа, десять ящиков стола, гора на самом столе и, вероятно, в сейфе еще что-то».

– Займись столом, – вздохнула она. – Беру на себя сейф.

– Ты его тоже можешь открыть? – удивился Лонга.

– Мне нужен стакан и тишина, – ответила Риччи.

Стакан она уже нашла – в шкафу вместе с графином. Спасибо улучшенному слуху – подобрать комбинацию удалось достаточно быстро.

Риччи оглянулась на Лэя, разглядывающего бумаги с крайне сосредоточенным видом, и, убедившись, что тот полностью поглощен ими, опустила кое-что из хрустящего и звенящего содержимого сейфа прямиком в карманы.

Потом она помахала тонкой кожаной папкой.

– Как успехи?

– Ничего, – ответил Лонга кратко и мрачно.

– Дай мне посмотреть.

Большая часть бумаг, как она и подозревала с самого начала, оказалась бесполезным хламом.

«Счета, ведомости, графики, расписания дежурств, сметы, отчеты, снова ведомости… Не так уж и много переписки».

Все лишнее она отдавала в руки Лэя, который складывал пачки на пол, осторожно, чтобы не разбудить весь лагерь шуршанием. Мистеру Чеавзи нелегко будет разгрести бумажную кашу, что они заварили.

– Похоже, это все, – сказала Риччи, держа в руках папку с кривой надписью «Кареспонденция».

– Уверена? – спросил Лонга.

«Если только мистер Чеавзи не положил письмо к прошлогодним распискам за инструмент. Или не носит его с собой».

– Если только в кабинете нет тайника, – сказала она. – Но искать тайник долго и шумно.

– Можешь хоть что-нибудь сделать?

Риччи пожала плечами. Их время и везенье истекали, она чувствовала это, но сказала:

– Тайники частенько делают за картинами.

«Разве он не должен знать такие элементарные вещи?»

Над креслом управляющего висел потемневший пейзаж, за которым не было ничего, кроме дерева. Других картин в кабинете Риччи не помнила, но на всякий случай окинула стены взглядом.

Карта-схема строительства железной дороги, не слишком походила на картину, но она тоже висела на стене. Риччи оторвала край и стукнула в доску под ней – пусто. Других идей у нее не было, и она бездумно уставилась на этот манифест прогресса и конфискации.

– Это те земли, которые хотят отобрать у законных владельцев, – сказал Лонга, подойдя со спины. – Как будто имеют полное право на них.

– Вы не думали о том, чтобы их отдать? – вырвалось у Риччи. – Просто спрашиваю… Не так уж много. В войне вы… мы можем потерять все.

– Ты не часть лесного народа. Ты не понимаешь, – покачал головой Лэй. – Эти земли священны для лесного народа. Отдав их, он потеряет все.

– Я всего лишь спросила, – отступила Риччи. – Если ты уверен, то мы продолжим бороться… хотя это совершенно не по-пиратски.

***

– Ну, раз все письма у нас, чем мы займемся? – спросила Риччи, убрав все добытые бумаги в сумку.

Судя по количеству народа, что Лонга потащил с собой на задание, он планировал масштабную диверсию.

– Возвращаемся в лагерь, – ответил тот.

Риччи приоткрыла рот.

– И всего то? Тогда зачем мы с собой брали всех тех бол… бравых воинов?

– Кану настоял бы идти в любом случае, – ответил Лэй с подоконника. – И я взял отряд на случай, если что-то пойдет не так.

«Хорошо, что подмога нам не потребовалась», – поморщилась Риччи, отвернув лицо. – «Чем бы нам помог этот взвод шутов?».

И как только она задумалась над наиболее тихим способом спуститься на землю, прозвучали первые выстрелы.

Неприятности все же случились.

Оставались считанные секунды до того, как зажгутся фонари и факелы, проснутся и забегают люди, и кто-то непременно заметит их силуэты на крыше. Пора было срочно менять позицию.

Стоя на козырьке крыши пристройки, Риччи пыталась определить место стрельбы. Ночью, без видимых ориентиров, это было сложно, но вроде бы перестрелка началась у недостроенных путей.

– Кажется, у них не все в порядке, – заметила она. – Какой план?

Порядок действий был очевиден, но это все же была армия Лонги, его операция и он должен был понимать в разборках Дикого Запада больше нее.

– Возвращаемся в лагерь, – сказал Лэй, и это было последними словами, которые Риччи ожидала от него услышать.

– Серьезно?! – выпалила она. – Ты хочешь их бросить?!

– Я не могу спасти всех, – ответил Лонга.

Так мог смотреть человек, которого она впервые встретила у фургонов, но не тот, кто рассуждал о справедливости у лагерного костра. Риччи додумала бы эту мысль, но у нее совершенно не было времени.

Нравились ей дикари или нет, но они были союзниками, а сейчас их шпиговали свинцом.

Может, Лонга и был прав логически – они действительно не могли спасти всех, и Риччи не считала себя героем, но и бросить своих союзников под пулями со спокойной душой она не могла. Пусть даже ее способности мало, чем могли ей помочь: телекинез ее был слишком слаб и ненадежен, для вызова вихря требовалось много времени, а пожар стал бы слишком опасен.

– Я иду туда! – заявила Риччи. Если она нападет на солдат и наемников железной дороги с тыла, то вызовет переполох и кто-то из дикарей сможет скрыться. – А ты делай, как хочешь!

Она развернулась на каблуках, но чересчур резко – кусок черепицы оторвался и полетел вниз. Риччи полетела за ним, если бы не сильная рука, ухватившая ее за плечо и дернувшая ее к владельцу так, что Риччи с размаху ударилась спиной в грудь Лэя.

Она подняла глаза, чтобы высказаться о том, что даже не расшиблась бы при падении и все равно собиралась спускаться вниз – но глянула в его глаза и осеклась.

Они были как огонь, и как безлунная ночь. «Словно пожар в лесу», – подумала она, забыв и об умирающих индейцах, и о разыскивающих их солдатах, и даже о ждущей ее в лагере команде.

– Идем туда, – сказал Лонга.

Риччи на мгновение прикрыла глаза, чтобы он не прочел по ним лишнего. Сейчас им следовало спасать дикарей и спасаться от солдат. Ее сердце подождет.

***

Когда Лонга вступил в драку, Риччи окончательно перестала сомневаться, что видит того же человека, что напал на фургоны под их с Арни конвоем.

Он двигался быстро, как змея, и убивал так же безжалостно, используя одновременно меч и широкий длинный дикарский нож, но не притрагивался к пистолетам, словно забыл про них. И он держал меч в левой руке.

Возможно, это было его способностью, полученной после сделки с Человеком Без Лица или с помощью меча. И Риччи вообще-то стоило уже перестать стесняться и поговорить с ним о способностях и методах их приобретения.

«Не так я представляла стиль бывшего полицейского», – подумала Риччи, но на ней была половина солдат, и это требовало внимания.