Текст книги "Before The Dawn (ЛП)"

Автор книги: Lady Silvamord

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 44 страниц)

Она представляет собой неподдельную смесь растерянности и заинтригованности, из-за чего Итачи вынужденно вздыхает над ее наивностью. – Еда довольно дорогая, – говорит он в качестве объяснения. – Военные пилюли намного дешевле и эффективнее.

Сакура на самом деле слегка отшатывается. Это правда, что Иноичи Яманака дал ей сумку с пилюлями на всякий случай, но они должны использоваться только в случае крайней необходимости, и, судя по его отношению, у куноичи такое чувство, что Итачи не разделяет ту же точку зрения. – Ты знаешь, насколько это вредно для здоровья? – Шипит отступница, чуть не спотыкаясь на лестнице. – Особенно в случае длительного использования…

Он закатывает глаза, и Сакура вспоминает, что Итачи был капитаном Анбу. Конечно, этот человек знал все о таблетках и связанных с ними опасностях.

Девушка немного меняет тактику, автоматически возвращаясь в то, что Ино ласково называла режимом медика. – Когда ты в последний раз ел настоящую еду?

Учиха на несколько мгновений выглядит задумчивым, осознавая, что на самом деле не помнит. – В какой-то момент до моей смерти, полагаю.

Сакура не может слегка не вздрогнуть. Небрежная манера, в которой он говорит о своей смерти и последующем возвращении в мир живых, вызывает дрожь по спине. Итачи слегка ухмыляется ее очевидному дискомфорту, прежде чем постучать в дверь подрядчика и отступить назад, ожидая, когда их впустят.

К облегчению куноичи и ее ноющих ног, он довольно быстро платит им за оказанные услуги, прежде чем сообщить, что был бы заинтересован в том, чтобы нанять их еще на две ночи. Гонорары не впечатляют, но и Итачи, и Сакура соглашаются, зная, что не могут позволить себе быть привередливыми в столь конкурентные времена.

В ту секунду, когда они снова остаются одни, Харуно, не теряя времени, бросает на напарника полный отвращения взгляд. – Но это было около восьми месяцев назад. Может быть, девяти.

Учиха приподнимает бровь, явно спрашивая, к чему она клонит.

– Ты умрешь, – лаконично говорит девушка. – Снова. Не то чтобы меня это волновало или что-то в этом роде, но… все же. – Отступница смотрит на него с любопытством, удивляясь, как ему удается так долго поддерживать себя на рационе из военных пилюль. Она принимала таблетки всего два раза в своей жизни. От них ее тошнит, к тому же подобная диета всегда оканчивалась перееданием. – Тебе никогда не хотелось настоящей еды?

Итачи невесело ухмыляется. – Я никогда ничего не жажду.

– Хорошо, – покидая крепость, говорит Сакура, растягивая слово и смотря на россыпь близлежащих огней, указывающих на город, в котором им обоим придется остаться на следующие два или три дня. На мгновение девушка колеблется, но не может отрицать тот факт, что ужасно голодна, после того как не ела ничего существенного более двенадцати часов – или что она чувствует себя просто крошечным комочком нервов из-за одиночества в маленьком, кишащем преступностью городке. – Я собираюсь поужинать, – торопливо заканчивает куноичи, вытаскивая из сумки маленькую книжечку с талонами на питание в красном переплете и протягивая ее в качестве доказательства.

Учиха бросает взгляд на книгу, испытывая мимолетное любопытство. – Что это?

Сакура засовывает книгу обратно в сумку, зная, что в этой области население, вероятно, сделало бы все, чтобы заполучить в свои руки такую ценность. – Увидишь, – загадочно отвечает она и позволяет себе небольшую торжествующую улыбку, через несколько мгновений заметив, что, казалось бы, небрежно Итачи подстроился под ее шаг.

Харуно буквально не переставала съеживаться с тех пор, как ступила в границы города, так как первое, что они увидели, был человек, которого жестоко ударили ножом в живот, а затем ограбили во время драки, разгоревшейся на улице рядом с баром. Будучи шиноби, она видела вещи гораздо хуже, но, наблюдая за такой бессмысленной жестокостью в простых гражданских ситуациях, куноичи не могла бороться с мурашками, пробежавшими по коже. Учиха, тем временем, и глазом не моргнул – но она знает, что одного его присутствия достаточно, чтобы предотвратить любые неприятности, которые могут с ней случиться. Это заставляет девушку немного нахмуриться, уже не в первый раз Сакура жалеет, что не была немного внушительнее физически.

К ее ужасу, большинство закусочных на открытом воздухе не имели ни единого шанса пройти стандартную медицинскую проверку, а посетители других, несомненно, люди, от которых куноичи обычно предпочитала держаться на расстоянии не менее мили, на всякий случай.

– У тебя есть какие-нибудь предпочтения? – Немного неуверенно спрашивает своего напарника отступница, после того как слышит чей-то душераздирающий крик вдалеке.

Учиха бросает на нее взгляд, который говорит, что она должна знать лучше, из-за чего Сакура закатывает глаза, избегая ряда распростертых тел на обочине дороги, от которых пахнет крепким напитком. Девушка в отчаянии оглядывается вокруг, гадая, найдут ли они когда-нибудь что-нибудь сносное, прежде чем ее глаза наконец останавливаются на тускло освещенной лачуге с креветками темпура. Мысленно отмечая название ресторана, она резко поворачивается к Итачи, прежде чем подойти к нему вплотную и осторожно открыть книгу с талонами. В течение короткого промежутка времени найдя то, что нужно, Харуно вздыхает с облегчением, вырывает два купона и ведет его в ресторан. – Не мог бы ты занять столик? – Спрашивает она, прежде чем направиться к стойке с талонами в руке.

Итачи с отвращением оглядывает заведение на открытом воздухе, прежде чем найти отдаленное место, которое находится как можно дальше от других посетителей – членов банды, судя по знакам отличия на спине их плащей, которые нукенин замечает отстраненно – насколько это возможно. Он наблюдает за кратким общением Сакуры с шеф-поваром сквозь завесу: молодой человек выглядит слишком заинтересованным в ней, но не пытается сделать ничего подозрительного. Внимательно изучив два талона, работник уходит и возвращается с двумя дымящимися тарелками темпуры из креветок.

Харуно присоединяется к напарнику, выглядя самодовольной, и пододвигает его тарелку. – И это то, что они делают. В некоторых городах найти ресторан, соответствующий условиям талона, не получается, но в большинстве случаев я питаюсь именно так.

– Спасибо, звучит действительно очень… удобно, – спокойно соглашается Итачи, прежде чем откусить небольшой кусочек темпуры из креветок. После столь долгого существования на одних только пилюлях настоящая еда вызывает сенсорную перегрузку во всех возможных смыслах, и он закрывает глаза, чтобы насладиться поразительным вкусом.

Тщательно прожевав и проглотив, он посмотрел на Сакуру, которая явно забавлялась. – Видишь? – самодовольно говорит она. – Мой способ лучше.

– Не знал, что у нас соревнование, – спокойно отвечает Учиха, признавая, что в самом деле забыл, какое это невероятно приятное чувство.

Они заканчивают трапезу в тишине, погруженные в свои мысли. Допив оставшийся лимонад, девушка откидывается на спинку стула, позволяя себе немного расслабиться. – Где остановишься сегодня вечером? – Спрашивает куноичи из любопытства.

Итачи на мгновение выглядит удивленным. – Что, Сакура, хочешь в гости? – Не удержался от поддразнивания нукенин.

Харуно бледнеет, затем быстро окрашивается в пять тревожных оттенков красного, потому что, черт возьми, она может быть и одинока, но не до такой степени. – Подожди… что… нет! Все совсем не так! Я просто хотела убедиться, что… о, неважно. – Девушка замолкает, слишком взволнованная, чтобы даже попытаться закончить предложение.

Решив перестать мучить ее, Учиха слегка вздыхает. – В любом случае, в этом городе только одна гостиница, – отвечает нукенин, глядя на обветшалое соседнее здание. Дверь открыта, и в небольшом импровизированном вестибюле несколько других членов банды с эмблемами на спинах, идентичными тем, что были в закусочной ранее, слоняются вокруг стола, передавая высокую зеленую стеклянную бутылку.

Сакура слегка бледнеет, соскальзывая со стула. – Я не останусь там на ночь, – говорит куноичи слишком быстро, вспоминая последний раз, когда совершила такую ошибку – это было через месяц после побега из Конохи, и, по глупости, она не придумала ничего лучше. Отступница не собирается забывать тот опыт, и даже спустя месяцы мурашки бегут по коже при воспоминании.

Присоединившись к, казалось бы, бесцельной прогулке из ресторана, на долю секунды Итачи подумывает спросить, почему, но затем видит выражение ее лица и решает не лезть не в свое дело. Сакура хорошенькая, хотя и слишком молода для таких вещей, но опять же, шиноби предполагает, что некоторым мужчинам было бы все равно. – А где ты остановилась? – Спокойно спрашивает Учиха, хотя это не должно его волновать.

Харуно внезапно останавливается, осторожно заглянув в тускло освещенный пустынный переулок. После нескольких мгновений глубокого осмотра она, наконец, указывает. – Вон там.

Итачи прослеживает за ее взглядом. – Ты собираешься провести ночь в контейнере для отходов? – В обычно бесстрастном голосе проскальзывает несколько слабых ноток недоверия.

– Только не внутри! – возмущенно говорит Сакура, морща нос от самой этой перспективы. – За ним.

Учиха должен признать, что это приличное укрытие – для любого прохожего куноичи была бы совершенно невидима в темноте, и она достаточно миниатюрна, чтобы с легкостью влезть туда, если разместится спиной к кирпичной стене и прижмет колени к груди.

Итачи – убийца, но, вопреки распространенному мнению, у него есть совесть, которая говорит голосом матери, и прямо сейчас эта самая совесть звучит абсолютно испуганно самой перспективой предложения напарницы. Не подозревая о его маленьком внутреннем конфликте, Сакура возвращается к нему после того, как смирилась со своими далеко не идеальными обстоятельствами. – Ну, я думаю, увидимся завтра, – неуверенно говорит девушка, проверяя пространство за мусорным контейнером на наличие тараканов.

Покупка для них обоих отдельных комнат была бы непомерно дорогой, но все равно остается шанс, что это окажется небезопасно. Однако совместное проживание в комнате имело бы явно неуместные последствия, что, вероятно, заставило бы Харуно неправильно понять, если бы он все равно спросил ее, но какая-то небольшая часть настаивает на том, что, тем не менее, стоит попробовать. Итачи точно не уверен, как он делает это неловкое предложение, но через несколько мгновений Сакура тупо смотрит на него, как будто не может решить, принять или действовать в соответствии с частью своего инстинкта борьбы или бегства. – Эм, – куноичи выглядит так, как будто ей хотелось бы оказаться где-нибудь очень далеко отсюда. – Это… очень мило с твоей стороны и все такое, но я думаю, что сегодня вечером мне здесь будет хорошо. В любом случае, спасибо тебе.

Итачи смотрит на нее с непроницаемым выражением в глазах, прежде чем, наконец, кивнуть и отойти. – Спокойной ночи, Сакура.

Харуно слабо вторит этому чувству, направившись в заднюю часть своего «мусорного бака». Действительно, спокойной ночи. Пол и кирпичная стена за спиной холодные, когда она заползает в тесное пространство, подтянув колени к груди и мрачно обхватив их руками. Здесь странно пахнет, но отступница знает, что будет в безопасности, потому что даже самые мелкие из преступников не настолько пали, чтобы рыться в мусорном контейнере.

Через полчаса девушка жалеет, что не приняла предложение Итачи – черт возьми, тогда она не знала, что и думать; это просто казалось совершенно нереальным. Ужин с ним можно даже считать приятным, но за последние восемь месяцев Сакура научилась не доверять легко, особенно преступнику S-ранга, которого она считала сущностью всего зла. После того, как Данзо заставил Какаши-сенсея составить отчет с подробным описанием их неудачной охоты на Итачи и Саске, Хатаке сообщил ему о смерти Итачи, а Данзо рассказал всем им правду об обстоятельствах, приведших к резне Учиха – он, казалось, нашел иронию довольно забавной.

Это все изменило, но только потому, что правда вышла наружу. Значит, что Итачи не был не тем, за кого она и остальная часть Конохи его принимала. Но сей факт не означает, что Харуно внезапно начнет доверять ему. Учиха все еще совершил бесчисленные преступления против своей страны и ее интересов, как член Акацуки. Но, возможно, ей нечего бояться его в сложившихся обстоятельствах, указывает Внутренняя Сакура. Куноичи вынуждена признать, что у Итачи имелась изрядная доля возможностей воспользоваться ею, чего он до сих пор не делал. В любом случае в нем нет ничего такого, что говорило бы о том, что он хочет чего-то подобного. Если не считать той встречи в кладовке (за которую он даже извинился), Итачи, похоже, довольно терпимо относился к ней, делая это предложение, чтобы спасти временную напарницу от неприятной ночи за мусорным контейнером. Таким образом, его можно назвать… внимательным.

Сакура угрюмо вздыхает, пряча лицо в ладонях, в то время как кто-то кричит вдалеке. Это будет адская ночь.

На следующий вечер

Сакура Харуно никогда в жизни не чувствовала себя так ужасно физически.

Она проснулась около восьми утра только для того, чтобы обнаружить, что ее тело погрузилось в состояние крайней мерзости, которой могут достичь только тела, свернувшиеся калачиком за мусорными контейнерами в течение ночи. В то время как при нормальных обстоятельствах она отправилась бы выполнять какое-нибудь незначительное задание в пределах города до своего основного задания позже ночью, девушка провела буквально весь день в поисках места, где можно почистить зубы и принять приличный душ.

В конце концов, отступница ворвалась в номер в «тенистой гостинице», и после тройной проверки, убедившись, что парень, остановившийся там, будет занят с остальной частью своей банды по крайней мере в течение двух часов, Сакура, наконец, приняла блаженный, желанный душ и в целом освежилась. После этого она нашла разрушенное здание, которое когда-то было школой, и спряталась в нем до подходящего времени для выполнения своей миссии. Она голодна, на ее лбу, кажется, осталась вмятина от соприкосновения с грубым металлом мусорного контейнера, кожа и волосы все еще пахнут странной смесью старой, испортившейся китайской еды на вынос и свежей горной клубники. Даже после горячего душа все ее мышцы невероятно болят после ночи, проведенной в таком чрезвычайно удобном положении. Ко всему прочему, у нее ужасно болит голова от недостатка нормального сна.

– Как у тебя дела? – Бесстрастно осведомляется Итачи, как только они возвращаются к своему обычному занятию – прочесыванию леса в поисках убийц, посланных преступным синдикатом.

Харуно злобно смотрит на напарника. Он выглядит отдохнувшим, его движения такие же томно-грациозные, как всегда, и от него пахнет сосной и мятой, а не старой китайской едой (нос подрядчика озадаченно дернулся, как только она вошла в комнату), и, черт возьми, это ее злит. – Я провела ночь за мусорным баком, – раздраженно шипит девушка. – Думаешь, как у меня дела?

Итачи издает невнятный звук в глубине горла, осматривая несколько следов, оставленных на лесной подстилке. – Если я правильно помню, тебя не заставляли проводить ночь за мусорным баком.

В его тоне слышится едва заметный намек на самодовольство, из-за чего Сакура громко рычит, впоследствии отказываясь разговаривать с ним до конца вечера. Учиха не возражает против тишины, но после того, как смена закончилась и им заплатили, он вдыхает свежий воздух, выйдя на улицу. – Двухнедельная маньчжурская креветка, да? – Бесстрастно спрашивает нукенин, как будто не пытался определить запах с тех пор, как они начали патрулировать лес.

Куноичи густо краснеет. – Может быть.

Некоторое время они идут в тишине, только потому, что движутся в одном направлении, и в любом случае это лишь вопрос удобства, прежде чем Итачи прищуривает глаза, замечая, что девушка лезет в сумку за книжкой талонов на питание. – Нет, Сакура.

– Но… – начинает Харуно, выражение его лица мгновенно успокаивает, но она все равно немного нервничает. – Только… не китайская еда, хорошо?

В конце концов Учиха выбрал китайский ресторан. Сакура настояла на том, чтобы сидеть как можно дальше от открытых блюд с креветками, бросая на него неприязненные взгляды, поедая свое вегетарианское блюдо с лапшой.

– Ты злой, – надменно говорит отступница, откладывая палочки для еды. – И излишне мстительный.

Итачи моргает – если он правильно помнит, в последний раз его так называл шестилетний Саске, который разозлился после того, как старший брат вошел, когда тот примерял его снаряжение Анбу, приказал снять форму и повесить все обратно в шкаф. Нукенин слегка вздыхает, прежде чем встать со стула. – Мне не обязательно оспаривать твое утверждение, хотя я готов проводить тебя до твоего… контейнера для отходов.

Сакура корчит гримасу от того, как странно это звучит, присоединяясь к нему. Некоторое время они прогуливаются в почти комфортной тишине, и куноичи лениво задается вопросом, когда и почему перестала так настороженно относиться к нему… возможно, потому что он никогда лично не давал повода бояться его. Харуно заглядывает в пятый переулок за гостиницей, узнавая свой мусорный контейнер и запах протухших двухнедельных маньчжурских креветок, который, кажется, исходит оттуда волнами. Девушка вздыхает, в очередной раз решив смириться со своей судьбой. – Спасибо за ужин… Итачи. – Она не думает, что когда-нибудь привыкнет произносить его имя в таком непринужденном контексте.

Со своей стороны, Учиха поднимает бровь, глядя на мусорный контейнер, выглядя очень задумчивым. – Спи спокойно, Сакура.

С этими словами он отступает за угол и исчезает, а отступница осторожно делает шаг дальше в переулок, прежде чем опуститься на колени и приготовиться заползти в небольшое пространство между мусорным баком и стеной…

А потом, вот так просто, куноичи получает то, что, возможно, станет самым большим потрясением в ее жизни.

Сакура прикусывает губу, чтобы подавить крик, а затем падает навзничь, не в силах поверить, что почти вторглась в личное пространство не менее чем четырех абсолютно грязных и явно бездомных мужчин, завернутых в рваные одеяла и прижавшихся друг к другу. Все они сильно пахли алкоголем и различными телесными жидкостями.

Бормоча себе под нос непрерывную череду проклятий, девушка поднимается на ноги, стараясь не разбудить их – и куда, черт возьми, она собирается идти теперь, когда эти идиоты украли ее мусорный контейнер? Придется бродить по этому не слишком приятному городу ночью в поисках другого мусорного контейнера, в котором можно спрятаться. Если повезет, единственное место для ночлега, которое она найдет, несомненно, будет заполнено до краев вещами, еще более отвратительными и гнилостно пахнущими, чем древняя и заплесневелая китайская еда…

Сакура настолько поглощена своей мысленной тирадой, что выбегает из переулка и, завернув за угол, возвращается на улицу, не останавливаясь, чтобы подумать. Осечка настигает несколько мгновений спустя, она делает шаг назад, недоверчиво глядя на угол темного, полуразрушенного здания. Чувствуя на себе ее взгляд, Итачи выходит из тени и приподнимает бровь, увидев выражение лица куноичи. – Да?

– Мой мусорный контейнер был переполнен бездомными! – Сердито смотрит Харуно, делая шаг ближе к нему. – И ты знал, не так ли? Ты почувствовал их присутствие, войдя в переулок, и не посчитал нужным предупредить меня!

– Они безвредны, – бесстрастно отвечает Учиха. – Ты, очевидно, не пострадала, не так ли?

Девушка быстро моргает.

У нее все еще ужасно болит голова, и от нее все еще пахнет отвратительной китайской едой. Она совсем одна в этом мире, если не считать того, что ее постоянно преследует компания одного человека, который оказывается злым, мстительным и преступным старшим братом ее первой любви и бывшего товарища по команде – и, косвенно, также катализатором практически каждого события, которое определило ход ее жизни.

И, вдобавок ко всему, единственное место, которое она надеялась назвать домом на следующие две ночи, было жестоко украдено четырьмя бесстыдными алкоголиками.

Почти машинально Сакура поворачивается и начинает уходить. В ответ на вопрос в глазах Итачи она глубоко вздыхает, полагая, что Наруто простит за то, что ее не было рядом, если бы знал обстоятельства. – Я собираюсь пойти, найти реку и утопиться.

Учиха закатывает глаза от огромного объема подростковой мелодрамы, которая, похоже, даже подействовала на Саске, как ни странно, – и догоняет ее за два шага. – Мое предложение все еще в силе, – тихо говорит нукенин.

Девушка оборачивается и смотрит на него несколько долгих мгновений, выражение зеленых глаз непроницаемо. В голове роятся соображения и мысли, но наиболее распространенной является Внутренняя Сакура, говорящая, что не будет никакого вреда в том, чтобы рискнуть, черт возьми. По крайней мере, она получит теплую, безопасную, приятно пахнущую комнату, возможность принять горячий душ, удобное место для сна и…

Харуно заметно тает от такой перспективы. – Хорошо, – вздыхает куноичи, смирившись.

Итачи не может удержаться от легкой ухмылки, когда они начинают возвращаться в гостиницу.

========== Глава 5 – Вопрос обладания ==========

Комментарий к Глава 5 – Вопрос обладания

Всем спасибо за ожидание и приятного прочтения! ^^

Просто притворись, что это ночевка или что-то в этом роде, в отчаянии думает Сакура, войдя в довольно обветшалую гостиницу вместе с Итачи. Двое работников, сидящих за столом, сразу же поднимают глаза, оценивающе оглядывая девушку, но заметив мрачно-пугающего черноволосого мужчину с малиновыми глазами рядом, опускают глаза в сносном подобии уважения, изо всех сил стараясь выглядеть так, будто не смотрели.

Сакура не замечает заминки, пытаясь убедить себя в том, что, черт возьми, у нее уже были сотни ночевок раньше. Вместе с Ино они ночи напролет красили ногти друг другу, хихикали, вздыхали над любым романтическим фильмом или участвовали в ночных сеансах выпечки шоколадного печенья с Тен-тен, разговаривая обо всем на свете. По сути это то же самое, так что нечего бояться…

– Один номер, – резко приказывает Итачи двум клеркам, извлекая значительную часть своих гонораров за вечер и передавая им валюту.

Старший из них так быстро, как только может, снимает пронумерованный ключ с ржавой вращающейся стойки и протягивает нукенину с испуганной гримасой вместо предполагаемой гостеприимной улыбки. – Приятного пребывания, – без энтузиазма говорит он. Учиха соизволил кивнуть ему один раз, прежде чем удалиться по коридору, а куноичи просто не забывает следовать за ним.

Тем временем у Харуно возникает неприятное ощущение, что левый глаз, возможно, дернулся, потому что ей вроде как только что удалось уговорить чувствовать себя комфортно, но затем вновь всплывает тот факт, что текущая ситуация действительно не будет похожа на ночевку, и она не может даже притвориться, что это так. Девушка не думает, что у нее хватит смелости представить себя и Итачи, сидящими бок о бок в постели, пока она наносит на его ногти фиолетовый лак во время рекламных пауз при просмотре романтического фильма недели, когда они серьезно обсуждают представленные сюжетные моменты, и…

…о, черт. Слишком поздно.

– Сакура, – клинически замечает Учиха, вставляя ключ от шестнадцатой комнаты в замок, распахнув дверь. – Ты зеленая – если у тебя есть хоть малейшее намерение сделать что-то из ряда вон, пожалуйста, постарайся сдержаться на несколько мгновений.

Ошеломленная отступница входит в темную комнату, прежде чем включить свет и мельком увидеть себя в слегка потрескавшемся зеркале над таким же потрескавшимся комодом. К большому разочарованию, она приобрела неприятную и довольно неестественную бледность, вероятно, из-за этого конкретного мысленного образа. Харуно потирает щеку правой рукой, заставляя себя не краснеть. – Прости.

Даже в этом не очень приятном городе номер, который снял Итачи, намного лучше, чем любое место, в котором она останавливалась в последнее время. Сакура проходит внутрь, рассеянно положив свою сумку на двуспальную кровать, расположенную в центре комнаты. Девушка экспериментально прижимает одну руку к матрасу и глубоко вздыхает, инстинктивно присев на него – она не может вспомнить, когда в последний раз спала на хорошей, мягкой кровати с неповрежденными пружинами. Комната обставлена просто, но приемлемо, и освещена тускло, всего двумя мерцающими лампочками. Куноичи приходится сопротивляться искушению залезть прямо под одеяло (под настоящее одеяло, как она с радостью обнаружила, а не просто несколько потертых простыней) и заснуть.

Учиха запирает за ними дверь и кладет ключ на комод, выглядя слегка удивленным выражением крайнего блаженства на лице Сакуры, которая устроилась поудобнее, скрестив ноги, и слегка подпрыгнула на кровати, прежде чем схватить подушку и счастливо прижать к своей груди. Через несколько мгновений девушка замечает пристальный взгляд и немного краснеет – она действительно забыла, что Итачи стоял, прислонившись к стене возле двери, внимательно разглядывая напарницу.

В ответ Харуно кладет подушку на прежнее место и непоколебимо смотрит прямо на него. – Я провела прошлую ночь, свернувшись калачиком за мусорным контейнером, так что, думаю, я имею право на некоторое… наслаждение, – мягко замечает отступница.

На этот раз Итачи не может удержаться от ухмылки, пересекая комнату в несколько шагов, поднимая сумку и вкладывая в ее руки. – Сакура, ты можешь наслаждаться сколько угодно и какими угодно способами – после того, как перестанешь пахнуть старой китайской едой, – с легким отвращением заканчивает Учиха.

Не в силах поверить, что он только что наглым образом оскорбил ее запах (кроме того, она уже знает, что клубника и старые креветки – два аромата, которые ни при каких обстоятельствах не должны сочетаться, черт возьми!), куноичи хмурится, бросая сумку обратно. – Итачи, я многим обязана за твое гостеприимство, поэтому я настаиваю, чтобы ты первым получил право принять душ, – говорит она чрезмерно слащавым тоном.

Нукенин приподнимает бровь, выглядя совершенно не впечатленным ее логикой. Учиха очень устал, у него болят мышцы, и при обычных обстоятельствах он скорее оценил бы ее внимание, но у шиноби такое чувство, что если он сейчас примет душ, то вернется и обнаружит Сакуру уже крепко спящей. Делить постель ночью будет достаточно сложно без дополнительной проблемы, связанной с тем, что она пахнет несколько… съедобно.

– Прекрасно, – вкрадчиво отвечает Итачи, на что напарница удивленно моргает, как он и предполагал. Без дальнейших комментариев нукенин разворачивается и идет в сторону открытой двери ванной, останавливаясь только для того, чтобы посмотреть на испуганную девушку через плечо. – В таком случае, я искренне надеюсь, что ты не против холодного душа, Сакура.

Отступница немного бледнеет от перспективы чего-то настолько неприятного. Учиха намеренно колеблется, заходит в ванную и оставляет дверь открытой, выполняя быструю технику призыва – на полу появляется изящная черная сумка. Достав полотенце и повесив его на крючок, он обнаружил, что Харуно вошла вместе с ним в тесную ванную. Она прислонилась к стойке, сжав свою сумку, выглядя несколько смущенной. Прежде чем куноичи успевает открыть рот, чтобы объяснить внезапное изменение в планах, Итачи одаривает ее еще одной понимающей ухмылкой и бесшумно выходит из ванной, закрыв за собой дверь.

Оставив девушку недоверчиво смотреть ему вслед – неужели он действительно без усилий и намеренно манипулировал ею из-за очень заманчивого и заслуженного времени, чтобы свернуться калачиком в постели в объятиях с подушкой? Это может быть даже хуже, чем проявленное высокомерие «о, давайте купим Сакуре китайскую еду на ужин, чтобы помучить» всего час назад.

Молча кипя от злости из принципа, хотя на самом деле дело не в этом, куноичи раскладывает пижаму, берет мыло и шампунь, после чего принимает горячий душ, смыв оставшуюся слизь протухших креветок и заменив явно нежелательный запах ее обычным сладким клубничным ароматом. Позже она с радостью замечает, что полотенце Итачи такое же теплое и пушистое, как и прошлой ночью. Харуно вздыхает с облегчением, почувствовав блаженно чистую оранжевую пижаму Наруто на теперь сухой коже.

Игнорируя фен, из-за которого у нее всегда сильнее болит голова, Сакура выходит из ванной, на ходу вытирая волосы полотенцем. Девушка оглядывает номер, на мгновение сбитая с толку, но затем замечает Итачи в свободных черно-серых брюках и черной футболке в тон, в которых она видела его прошлой ночью, и, как ни странно, он, кажется, прислонился к стене в дальнем углу комнаты, рассеянно разглядывая свои ногти. Куноичи почти спрашивает, что он там делает, но затем понимает, что это, вероятно, способ Учихи дать ей немного места, чтобы устроиться. Она слегка улыбается, прежде чем подойти к кровати и осторожно сесть с правой стороны, ближе к окну. Тело немедленно расслабляется в комфортной обстановке, Харуно удовлетворенно вздыхает, продолжая проводить полотенцем по волосам.

Как ни странно, нос Итачи слегка подергивается. Он бросает неодобрительный взгляд на одетую в возмутительный оранжевый, словно бельмо на глазу, куноичи, сидящую на кровати. Действительно, прежний запах креветок исчез – только для того, чтобы быть замененным чрезмерно синтетическим, слишком сладким ароматом, который быстро распространялся по всей комнате. Это вопиюще грубое нападение на его чувства, из-за чего хочется либо кашлять, либо чихать, либо все вместе. Клубничный аромат почти ошеломляет, но в нем есть оттенок чего–то другого – не неприятного, но необычного и неуместного, что заставляет нукенина нахмуриться.

Как бы она ни была погружена в свои дела, Сакура не совсем не осознает тяжести взгляда напарника. После еще одной минуты, проведенной в неловком молчании, куноичи неуверенно смотрит на Итачи, задаваясь вопросом, почему его нос так дергается, из-за чего он выглядит самым страшным кроликом в мире или что-то в этом роде. – Это, гм, свежая горная клубника, – осторожно предлагает отступница. – Если тебе… интересно…

Девушка замолкает, когда Итачи начинает приближаться к кровати. Заметив выражение ее лица, он немного замедляется. – Пожалуйста, не пугайся, – сухо говорит Учиха.

Несмотря на то, что сейчас она очень встревожена, Сакура кивает один раз. Мышцы бессознательно напрягаются, когда Итачи садится на другую сторону кровати – так далеко, как только может, физически все еще оставаясь на матрасе. Шиноби прислоняется к спинке кровати и немного наклоняет голову к потолку, позволяя глазам закрыться, так что его длинные, покрытые сажей ресницы едва касаются чувствительной кожи под глазами. Куноичи моргает от, казалось бы, нехарактерного поведения – он, похоже, не из тех, кто ослабляет бдительность, пусть и незначительно, рядом с кем бы то ни было, – но видеть этого человека таким беззащитным завораживает, и она, кажется, не может оторвать от него глаз.