Текст книги "Before The Dawn (ЛП)"

Автор книги: Lady Silvamord

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 44 страниц)

Сейчас ты действительно направляешься в Дождь, – сардонически думает Харуно, острым взглядом наблюдая, как пурпурный пигмент медленно начинает исчезать. Дождь – настоящая цитадель Акацуки. Место, которое долгое время было слишком опасным для любого шиноби Конохи. Из всех других стран именно эта всегда оставалась загадкой. Сказать, что перспектива попасть в Дождь не выбивает ее из колеи и не вызывает мурашек по спине, было бы откровенной, отвратительной ложью.

Здесь, за этой выцветшей вывеской, так много ее страхов. Акацуки, которых она всегда боялась и ненавидела – и до сих пор ненавидит, несмотря на знаки отличия, нанесенные на плащ, который носит ее возлюбленный. Невидимые, далекие угрозы, которые так долго, казалось, были полны решимости причинить боль всем, кого она любит. Куноичи вторгается на вражескую территорию, и, вопреки смелым словам, которые она практически выкрикнула Итачи, который просил не сопровождать его, Сакура испытывает страх. О них, о тьме, о неизвестности… о чем-то, о чем угодно, что может пойти не так, о Мадаре и всех ужасах, которые он способен совершить.

Но, тем не менее, это ее шанс сделать что-то действительно важное для военных действий. С помощью большого флакона, находящегося в правой руке, она может устранить самую большую угрозу жизни своего лучшего друга.

Нет, поправляет себя Сакура, закрывая глаза. Она и Итачи устранят самую большую угрозу жизни Наруто.

А потом, когда придет время, она узнает, что об этом думает Джирайя.

Розововолосая куноичи делает глубокий вдох и задерживает дыхание на малейшее мгновение. Все будет хорошо.

Размышления Итачи прерываются ощущением прикосновения руки Сакуры к его руке. Мужчина смотрит на нее сверху вниз, она слегка улыбается, протягивая ему решение главной проблемы. – Все готово, – сообщает ирьенин, стараясь, чтобы тон оставался как можно более мужественным и спокойным.

Нукенин удивлен тем фактом, что ему приходится несколько раз вдыхать и выдыхать, чтобы должным образом восстановить самообладание. Он чувствует себя невероятно напряженным изнутри, каждый его нерв натянут. Дождь превратился в легкий туман, к тому времени, как они выходят из своего импровизированного убежища. Сакура осторожно прячет флакон в маленький мешочек с сюрикенами, пристегнутый к верхней части ее бедра.

Дорога впереди скрыта густым серым туманом, который, кажется, всегда окутывает эту конкретную область мира. На мгновение Итачи и Сакура останавливаются и смотрят по сторонам.

Учиха не уверен, кто из них потянулся первым, или это было взаимно, их пальцы переплетаются. Они немного неловко держатся за руки. Не первый раз они так поддерживают друг друга, но это все еще новое чувство, к которому ему нужно привыкнуть.

– Готов? – Сакура, наконец, начинает дышать.

Итачи ничего не говорит, его глаза немного темнеют. Одно легкое движение пальцев, и Сакура легко идет в ногу с ним, выражение ее взгляда такое же решительное, как и всегда.

Они вместе идут в Дождь.

Комментарий к Глава 17 – Примирение

Они поговорили!! Можем расходиться 😅

========== Глава 18 – Смертельный бой ==========

Комментарий к Глава 18 – Смертельный бой

https://t.me/sanyoochhek – здесь можно узнать, где шляется переводчица и когда ждать продолжения 👉👈

– Веди себя естественно.

Два простых, тихо произнесенных слова заставляют мышцы Сакуры напрячься еще больше. Она бросила короткий взгляд на мужчину в темном плаще. – Веду, – шипит куноичи, пристально глядя на особенно большое грозовое облако, которое имеет более темный оттенок серого, чем остальные.

– Нет, – бормочет Итачи, едва шевеля губами. – Ты, безусловно, этого не делаешь. Даже самый необразованный гражданский лавочник, который выглянет из этих окон, сразу поймет, что ты – преступный элемент, представляющий какую-то угрозу. Твое недоверие ко всему, что связано с Дождем видно за версту. Притворись, что принадлежишь этому месту.

Сакура останавливается и оборачивается, чтобы резко взглянуть на партнера. Итачи кладет одну руку куноичи на поясницу, без усилий ведя в нужном направлении. Каждый ее мускул напряжен, и он практически чувствует невероятно быстрое биение сердца напарницы. Знакомое прикосновение заставляет девушку немного расслабиться, несмотря на все инстинкты, которые кричат не терять бдительности, находясь на вражеской территории.

– Ты уверен… – сквозь стиснутые зубы удается сказать Сакуре, но Итачи прерывает ее одним движением головы, оттаскивая с пути особенно мерзкой грязи. До сих пор немощеные дороги Дождя были полностью разрушены недавним сильным муссонным штормом.

– Тебе нечего бояться, пока мы не приблизимся к штаб-квартире, – уверяет нукенин тоном, не терпящим возражений. – Мы вошли через гражданский сектор не просто так: местные жители все еще укрываются в своих домах из-за прошедшего шторма. Они не станут конфликтовать с шиноби.

Сакура полагает, что это утверждение вполне оправдано. Учиха намного лучше знаком с Деревней Скрытого Дождя, чем она когда-либо будет. Конечно, девушка доверяет Итачи, но есть что-то в гражданском секторе, от чего у нее по спине пробегает холодок. Во–первых, он кажется заброшенным – здания маленькие, расположены неравномерно и сделаны либо из почерневшего дерева, либо из серого, грязного цемента, на каждой двери снаружи установлены прочные железные решетки, все окна заколочены. Это похоже на любой из заброшенных городов–призраков, которые можно найти на западном побережье Страны Огня – районы, разрушенные во время войны, на которые никто никогда не тратил времени или усилий на восстановление, поскольку люди, которые там жили, либо погибли на войне, либо переехали.

Однако, в отличие от тех мест, Сакура может легко ощутить характерные, но в то же время едва заметные сигнатуры чакры гражданских лиц в уединенных зданиях. Это более чем немного тревожит. Куноичи не может избавиться от ощущения, что за ней наблюдают невидимые глаза, хотя кроме них с Итачи на улице никого нет. Подобное ощущение, вероятно, лишь усугубляется тем фактом, что Сакура знает, что находится близко к штаб-квартире Акацуки, на поиск точного местоположения которой бесчисленные команды Конохи потратили годы.

Учиха издает легкий звук неудовольствия в глубине своего горла, словно прочитав последние мысли напарницы. – Не накручивай себя, Сакура, – низким тоном предупреждает нукенин. – Запомни, это наше… дело… с Мадарой и ни с кем другим.

Харуно немного ощетинивается, что является иррациональной реакцией. Ей не нравятся любые напоминания о том, что, несмотря на этот акт предательства, Итачи все еще связан с остальной частью Акацуки. А именно, с другим Лидером, рыжеволосым Пейном и его напарницей, загадочной куноичи. Отступница предполагает, что эти двое получат полный контроль над Акацуки после смерти Мадары. Ирьенин надеется, что они не заменят одно зло другим. – Хорошо, – коротко отвечает девушка, осматривая окружение. Она не знает, как выглядит штаб-квартира. Более чем вероятно, здание скрыто под землей. – Мы близко?

Итачи долго не отвечает. Они успели спуститься по заброшенной, почти заросшей боковой тропинке в перелесок, оставив полуразрушенный гражданский район позади. Все в Дожде удручающе серое. Несмотря на то, что осадков в данный момент нет, в воздухе висит тонкий туман вечной, холодной влажности, что заставляет Сакуру дрожать, усиливая чувство беспокойства. Учиха привел ее на огромный участок пустоши, достаточно большой, чтобы создать ограждение под землей – что, по-видимому, является ответом на ее вопрос.

Трава доходит куноичи до колен, а грязь угрожает поглотить подошвы ее ботинок, но Сакура с любопытством смотрит на Итачи, не в силах сдержать внезапный всплеск адреналина, который, кажется, начал бушевать в крови. – Это здесь? – Нетерпеливо спрашивает она.

В течение нескольких долгих мгновений багрово-черный взгляд хладнокровно обводит окрестности. – По сути, это окраина, – наконец-то отвечает мужчина. Харуно слышит слабые намеки напряжения и опасения, которые даже Итачи не может до конца скрыть. – Я знаю, что Зецу, Кисаме, Хидан и Какузу в данный момент отсутствуют, но остаются Пейн, Конан, Сасори и Дейдара. Мы будем избегать последних двух, насколько это возможно. Не могу предсказать реакцию Пейна и Конан, но я готов столкнуться с последствиями.

– И все же, – Сакура слегка вздыхает, – думаю, было бы лучше не высовываться. – Она колеблется, задумчиво наклоняя голову, зная, что в течение последних двух недель Итачи дистанционно контролировал штаб Акацуки с помощью одной из невидимых, скрытых гендзюцу теневых проекций. – Сейчас… десять утра. Где может быть Мадара?

Итачи наклоняет голову на долю дюйма в знак согласия. – В течение следующих полутора часов он будет в своих покоях выполнять восстановительное дзюцу, с помощью которого поддерживал себя в живых так долго, – мрачно отвечает нукенин, не в силах сохранить самообладание и отчаянно надеясь, что в его расчете нет погрешности.

Сакура ходит по кругу, покусывая ногти и выглядя обеспокоенной. – Ты рассказывал мне об этом дзюцу раньше, – вслух рассуждает девушка. – В нем нет ничего, что могло бы каким-либо образом нарушить действие яда…

Внезапный порыв холодного ветра шевелит высокую траву, в очередной раз заставляя Сакуру дрожать и еще больше напрягая нервы Итачи. Он один из трех искуснейших шиноби в истории Страны Огня. Неопровержимый факт, который не имеет ничего общего с таким тривиальным чувством с его стороны, как высокомерие. Мадара был одним из двух самых могущественных шиноби и, возможно, сохранил этот титул. Даже сейчас, когда он невероятно стар и дряхл, представляя жалкую оболочку своего прежнего «я». Тем не менее, нукенин запрещает себе попасть в опасную ловушку недооценки противника, поскольку это приведет лишь к неудаче.

Учиха чувствует, как напарница опирается на его руку и устремляет на него свой чрезмерно обеспокоенный яблочно-зеленый взгляд. Впервые за весь день они ведут себя не совсем профессионально. Сакура безмолвно прижимается к нему, утыкаясь лбом в плечо, а Итачи прижимает ее к себе, нежно запуская пальцы в невероятно мягкие вишнево-розовые локоны, осторожно расчесывая медленно удлиняющиеся пряди. Мужчину до сих пор удивляет, насколько успокаивающим он находит такое простое действие. Куноичи тихо вздыхает, очевидно, наслаждаясь этим ощущением.

– Ты нервничаешь? – Тихо шепчет девушка, положив руки партнеру на плечи. Сакура рассеянно замечает, что ее волосы достигают середины спины. Она всерьез подумывала о том, чтобы подстричься из-за интенсивности предстоящего конфликта.

Однако, именно ощущение отстраненных движений прохладных длинных пальцев своего возлюбленного (хотя она никогда в этом не признается) в конечном счете взяло верх над вышеупомянутым импульсом. – Такая несущественная вещь не имеет значения, – мягко возражает Итачи, его руки на долю мгновения сжимаются вокруг девушки. – А ты?

Впервые он спрашивает ее о чем-либо, имеющем отношение к делу и отдаленно напоминающее что-то эмоциональное. В мужском голосе слышится неуверенность. Радуясь крошечной оплошности с его стороны, Сакура встает на цыпочки, крепче обнимая Итачи. – Ками, – ирьенин чувствует, как дыхание покидает тело в долгом, измученном вздохе, который смешивается с разочарованным, самоуничижительным смехом над собственными страхами. – Я так чертовски напугана, что едва могу стоять на ногах.

Учиха издает тихий звук в глубине своего горла. Девушка не может сказать, это признак веселья, сочувствия или что-то среднее. Внезапно, прежде чем она успевает моргнуть, Итачи легко и непринужденно поднимает Сакуру. Ноги напарницы обвились вокруг его бедер, после чего он крепче обхватил возлюбленную руками и поменял положение так, чтобы они находились глаза в глаза, а ее руки обвились вокруг его шеи. Бесстрастный малиновый взгляд встретился с ошеломленным изумрудным.

Куноичи слишком потрясена, чтобы вымолвить хоть слово. Учиха делает несколько осторожных шагов вперед, пока не чувствует, что ее спина сталкивается со стволом одного из тонких, раскидистых деревьев, которые граничат с лугом. Кора грубая, холодная и влажная, но Итачи такой невероятно теплый, когда наклоняется ближе и с осторожностью, которая противоречит всему, что они делали до сих пор, захватывает ее губы своими. Целовать его, находясь на одном физическом уровне, это потрясающе, да, но что действительно захватывает дух и более чем отвлекает Харуно – то, как ему удается сказать так много одним простым физическим жестом.

Итачи, возможно, никогда не скажет устно, что любит ее. Он не из тех мужчин, которые в подобной ситуации прижали бы ее к себе и прямо сказали бы, что бояться нечего, что он защитит и не позволит ей пострадать.

Сакура в любом случае обиделась бы на такое заявление. Она более чем способная куноичи, и ее уже давно не нужно защищать. Но все же, какой человек перед сражением (убийством) со смертельным врагом во время внезапной атаки, которая миллионом разных способов может пойти не по плану, не будет бояться? Куноичи нуждается в каком-то нежном утешении и заверении, и…

Несмотря ни на что, девушка знает, что в данный момент Итачи дает ей именно это.

Пару минут – которые умудряются быть одновременно блаженно долгими и чертовски короткими – спустя, после того, как они, наконец, отрываются друг от друга и пытаются отдышаться, Сакура на мгновение закрывает глаза и пытается игнорировать боль в сердце, прижимаясь лбом к холодному, изрезанному металлу его протектора. – Я понимаю, – тихо говорит куноичи.

На самую мимолетную секунду что-то во взгляде Итачи смягчается. – Хорошо, – бормочет нукенин, снова наклоняясь и коротко касаясь губами ее виска.

Неохотно ирьенин высвобождается, и как только снова твердо стоит на полу, вздыхает, с опаской глядя на грязь под ногами. – Как мы…

– Я позабочусь об этом, – заверяет Учиха, снова притягивая напарницу к себе. На этот раз он готовится перенести их в штаб-квартиру с максимально возможной легкостью. Однако его тон и прикосновения более отстраненные, чем обычно. С тяжестью на сердце Сакура осознает, что они начинают.

Как я справлюсь с переворотом, если чувствую себя так нелепо только из-за Мадары? – Сердито спрашивает себя Харуно, кусая губу. – Черт, да возьми же себя в руки…

Прежде чем куноичи успевает закончить мысль, пальцы Итачи сжимаются вокруг ее руки. Внезапно возникает ужасное, сокрушительное давление, из-за чего Сакуре приходится подавить сильную волну тошноты. Холодный сквозняк царапает кожу. – Это защитные барьеры, – тихо объясняет Итачи, его голос звучит более отстраненно, чем теплая рука, проводящая маленькие круги по верхней части спины, пытаясь успокоить. – Они распознали чужую сигнатуру, но точка, в которую мы вошли – одно из слабых мест в защите барьера. Это единственное, что мешало твоей чакре сжечь тело изнутри.

Сакура крепче зажмуривает глаза от фиолетовых, слепящих пятен, прежде чем, наконец, открыть. Ужасное головокружение никуда не делось, конечности немеют, а желудок беспокоит до такой степени, что требуется сознательное усилие, чтобы удержаться от рвоты. Но все же куноичи заставляет свои глаза перефокусироваться, ее взгляд вновь обретает свою обычную остроту. Девушка быстро оглядывается вокруг, впитывая каждую мельчайшую деталь нового местоположения и запоминая для дальнейшего использования.

Здесь темно и невероятно холодно, стены кажутся влажными, несмотря на тонкое – хотя и усиленное чакрой – дерево, которое отделяет его от почвы. Сакура и Итачи стоят в каком-то узком коридоре, едва достаточном для того, чтобы два человека могли пройти, стоя плечом к плечу. Единственный свет исходит от крошечных шаров кроваво-красного огня, которые, кажется, парят через неравные промежутки в верхней части коридора, под резко затененным углом в девяносто градусов, где стена встречается с потолком, что отбрасывает невероятно жуткие тени по всему пространству. Помимо этих маленьких, почему-то зловещих огоньков, перед и позади нее кромешная тьма. Это заставляет Харуно чувствовать необъяснимый приступ клаустрофобии.

Затем, перед ее ошеломленным взглядом, один из малиновых огней впереди меняется: становится акцентированным тремя знакомыми черными томоэ с разрезами, которые являются отличительной чертой Мангекьё Шаринган. Он начинает слегка кружиться, наблюдая за незваной гостьей в смертельной, угрожающей тишине. Сакура чувствует, что делает бессознательный шаг назад, зеленые глаза при этом расширяются. Руки Итачи поднимаются, чтобы поддержать ее сзади, крепко, но нежно обнимая за плечи. Девушке знакомо ощущение его прикосновения, но на долю секунды внезапного шока от контакта достаточно, чтобы захотелось закричать.

Прохладная рука зажимает ей рот, заставляя замолчать, на всякий случай. – Тихо, – слишком быстро на ухо Сакуре шепчет Итачи, не предоставляя времени на ответ. Его слова лаконичны и отрывисты, и на мгновение ирьенин буквально чувствует, как он напряжен. – Это всего лишь еще одна из внутренних защит штаб–квартиры – тонкая, изменяющая сознание техника, предназначенная для создания чувства страха, достаточного для того, чтобы парализовать все логические формы высшего мышления и рассуждений. Она создана для того, чтобы предотвратить побег заключенных. Техника не совсем гендзюцу, поэтому ее может развеять только сам Мадара. Периметр все еще ощущает незнакомое присутствие, и поскольку само здание не привыкло к твоей сигнатуре чакры, ты восприимчива к этой технике. Понимаешь?

Постепенно черное томоэ исчезает из сферы багрового огня, оставляя после себя свет.

Знание того, что сила ее эмоций, по сути, искусственна, помогает Сакуре немного успокоиться. Теперь она понимает, что ее сердце, кажется, колотится само по себе, а болезненное напряжение каждой мышцы не полностью вызвано ее разумом – скорее, темной чакрой, которую она теперь практически чувствует. Куноичи удается лишь немного успокоить свои напряженные нервы, но, по крайней мере, это странное, кричащее чувство паники было задвинуто в самый дальний угол сознания. Как только Итачи решает, что ее мышцы достаточно расслабились, он безмолвно отпускает девушку. – Потребуется сознательное усилие, чтобы контролировать ситуацию, – несколько мгновений спустя предупреждает Учиха. – Если потеряешь фокус хотя бы на мгновение, техника снова начнет действовать, и это будет происходить с еще более разрушительной силой.

Сакура решительно кивает, проводя рукой в перчатке по волосам, в каком-то смысле наслаждаясь болью. Это помогает ей немного восстановить самообладание – хотя девушка все еще тщательно избегает смотреть на свет, опасаясь того, что увидит. – Хорошо.

Итачи идет впереди по невероятно темному, узкому пространству, ирьенин следует на шаг позади, не в силах оторвать пристальный взгляд от постоянного настороженного мерцания вокруг. Партнер, кажется, уверен, что их никто не потревожит, но она видит едва скрытое напряжение в его мышцах под плащом – поза несомненной силы и агрессивности. Учиха выглядит как притаившаяся беспокойная пантера, готовая нанести удар – и убить – в любой момент от малейшей провокации со стороны врага или даже любого не совсем дружественного внешнего источника.

Однако Харуно ничего не ощущает в непосредственной близости: ни изменчивой сигнатуры светловолосого мастера взрывов, ни темной, более тонкой чакры марионеток… Сасори. Его присутствие здесь заставляет девушку чувствовать себя так же неловко, как и предстоящая конфронтация с Мадарой. Тем не менее, даже несмотря на то, что Сакура знает, что другие члены Акацуки должны быть где-то здесь, в коридорах царит гробовая тишина, за исключением отдаленного эха какого-то медленного и ритмичного капания воды.

Коридор кажется бесконечным, они идут уже по меньшей мере десять минут, не останавливаясь. Сакура продолжает следовать за Итачи, когда внезапно в воздухе начинает ощущаться холод – никакого света, даже маленьких малиновых шаров огня, которые освещали их жуткий проход. Куноичи замирает, одна рука инстинктивно сжимается в кулак, наполненный более чем достаточным количеством чакры, чтобы заставить штаб-квартиру Акацуки исчезнуть с лица земли. – Итачи? – позвала партнера Харуно, резко оглядываясь взад-вперед и отчаянно напоминая себе оставаться сосредоточенной, потому что последнее, что ей нужно, чтобы эта техника воспользовалась всплеском адреналина.

Рука мужчины обвилась вокруг тонкого запястья, направляя напарницу вперед. – Мы приблизились к сектору Мадары, – тихо бормочет Итачи. Кажется, он знает, куда идет, хотя у Сакуры такое чувство, что это из-за активированного шарингана. – Он наслаждается темнотой. Это плохо продуманная, неубедительная техника запугивания – не позволяй ей повлиять на тебя, Сакура.

Действительно, взгляду требуется еще несколько минут, чтобы привыкнуть к кромешной тьме, после чего Харуно может разглядеть красные облака на плаще Итачи и более угрожающие области темноты, которые кажутся бесчисленными комнатами. Все они закрыты тяжелыми, неприступными деревянными дверьми. Она прищуривается, пытаясь найти какие-нибудь характерные сигнатуры, но их нет.

– Нам нужен третий конференц-зал, верно? – Ирьенин хочет внести ясность, ища какие–либо признаки их местоположения – отчасти пытаясь сосредоточиться на текущей задаче. Кажется, у куноичи не получается избавиться от этого ужасного, ноющего страха, что в любой момент она может почувствовать ледяную руку Мадары на своем плече, или что он может выйти из одной из этих дверей и застать их обоих врасплох…

– Да, – соглашается Учиха, остановившись перед одной из дверей, так внезапно, что Сакура чуть не врезается в партнера. Нукенин рассеянно кладет руку ей на плечо, чтобы удержать на месте. – Это он.

Девушка не уверена, как голос Итачи может звучать так холодно и отстраненно, потому что просто смотреть на дверь и думать о том, что находится внутри – даже при том, что она не чувствует никакой чакры за ней – вызывает дрожь.

Итачи осторожно достает крошечный серебряный ключик из внутреннего кармана своего плаща и вставляет его в замок. Раздается малейший щелчок, и дверь открывается. Черт возьми, Сакура не может удержаться от иррациональной мысли, что все это похоже на один из тех фильмов ужасов, которые она, Сай и Наруто любили смотреть вместе, свернувшись калачиком на ее старом, потрепанном яблочно-зеленом диване. Они осторожно крадутся в затемненную комнату, что бесконечно пугает. Харуно на самом деле слышит, как кровь стучит в ушах. Чувствуется невероятная сила чакры, больше, чем она призывала за долгое время, парящая и искрящаяся вдоль каждого дюйма ее кожи и готовая быть задействованной в любой момент, но…

Комната совершенно пуста.

Отступница выдыхает, не осознавая, что задерживала дыхание, пока малиновые глаза Итачи несколько раз осматривают периметр. Как только он, наконец, приходит к выводу, что все чисто, мужчина слегка наклоняет голову и почти рассеянно бросает ей серебряный ключ через плечо. – Запри дверь.

Ключ слишком холодный в руке Сакуры, и замок издает слегка жутковатый, отдающийся эхом щелчок, когда она вставляет его и слегка поворачивает, прежде чем вернуться к Итачи и безмолвно осмотреть их окружение. Вероятно, это была обманчивая уверенность в том, что они заперли за собой дверь, но большая часть этого презренного чувства страха начинает исчезать, оставляя на его месте напряженную профессиональную настороженность. Отличные навыки разделения работы и личной жизни – важнейшая часть того, чтобы быть куноичи, даже несмотря на то, что она ненавидела это раньше (потому что нехорошо слишком много думать о том факте, что было в те несколько дней, которые она проводила, выслеживая и хладнокровно убивая других людей, прежде чем отправиться домой и провести остаток ночи за беззаботным приготовлением печенья, нанесением лака на ногти и хихиканьем в компании Ино и Тен-тен). Теперь Сакура не может не чувствовать благодарности за эту… своего рода адаптацию.

Ее ночное зрение никогда не было таким уж исключительным, из-за чего взгляду требуется мгновение, чтобы зафиксироваться на деталях комнаты. Помещение большое и просторное: в центре находится изящный длинный прямоугольный стол. На другой стороне похожего на пещеру пространства стоит крошечный приставной столик, на котором расставлено несколько маленьких, сгоревших свечей. В остальном комната кажется пустой – если не считать внушительной бутылки саке на дальнем конце стола. Рядом с ней даже есть крошечный бокал. Эти два предмета привлекают безраздельное внимание Сакуры.

– Все слишком идеально, – задумчиво размышляет девушка. – Как будто он сидит и ждет, когда появится вражеский шиноби и подсыпет ему яд.

Итачи издает тихий звук согласия в глубине своего горла, соглашаясь с ее наблюдением. – Полагаю, ты права, – наконец отвечает он. – Однако я заметил, что у Мадары есть склонность к подобному. Каждое утро он открывает одну новую бутылку, принимает небольшое количество, прежде чем покинуть эту комнату на полтора часа, необходимые для выполнения техники восстановления. Затем он вернется сюда, выпьет еще немного и возобновит работу в обычном режиме.

Сакура вздыхает, нетерпеливо убирая с лица несколько прядей волос, продолжая с подозрением разглядывать напиток. – Тем не менее, это означает, что нам придется быть здесь, чтобы убедиться, что он выпьет яд, на всякий случай. Мне правда это не нравится, но слишком много может пойти не так. С нашей стороны будет слишком рискованно отравить его сейчас, уйти и спрятаться в городе еще на несколько дней, а затем вернуться, чтобы посмотреть, умер он или нет…

Глаза Итачи сузились на долю дюйма. – Мне придется остаться здесь, чтобы посмотреть, как он это выпьет, – холодно поправляет он. – После того, как мы добавим в саке яд, я провожу тебя в мои личные покои, где ты останешься и не выйдешь ни при каких обстоятельствах. Как только операция будет успешно завершена, я вернусь и заберу тебя.

Куноичи слегка закатывает глаза, зная, что спорить с ним бесполезно. У нее есть свои планы, прямо противоположные, и Итачи не нужно их знать. – Конечно, – небрежно отвечает ирьенин, доставая маленький мешочек, прикрепленный к верхней части бедра, куда она ранее положила флакон.

Ее приготовления прерываются внезапным ощущением пальцев Итачи, сжимающихся вокруг тонкого запястья в почти болезненном захвате. Он притягивает напарницу ближе и заставляет посмотреть на него. Прежде чем какая-либо мысль, кроме первоначального шока, может промелькнуть в голове розововолосой куноичи, мужчина делает несколько шагов вперед, загоняя ее в угол, спиной к столу. Инстинктивно Сакура пытается выбраться из опасного положения, безрезультатно выворачиваясь из его захвата, но Учиха делает это так быстро, что она даже не успевает моргнуть. Слова застревают у Харуно в горле, потому что партнер пристально смотрит, и, честно говоря, она забыла, насколько пугающим и опасным он может быть.

Нукенин обхватывает рукой ее затылок, заставляя встретиться с ним взглядом, и Сакуре это не нравится. Его хватка не причиняет боли, но она опирается на две точки давления, которые могут временно парализовать, если нанести правильный удар. Даже в этой ситуации Харуно умудряется свирепо смотреть на него. – Что ты…

Итачи немного усиливает хватку, встречаясь с ней взглядом. – Сакура, – бормочет он, звуча смертельно серьезно. – Ты понятия не имеешь, что поставлено на карту. Ты даже не осознаешь опасность всей ситуации. И, только на этот раз, ты послушаешь меня.

Куноичи не может притвориться, что тон его голоса не вызывает у нее неприятных мурашек на спине. Итачи никогда так с ней не поступает, и Сакура знает, что он никогда бы намеренно не попытался запугать ее, если бы у него не было для этого веской причины.

– Хорошо, – к счастью, ее голос совершенно спокоен.

Накрашенный фиолетовым ноготь Итачи один раз поглаживает сонную артерию девушки. Его пристальный взгляд клинически изучает ее в поисках любого признака лжи. Сакура заставляет себя не задерживать дыхание.

Наконец, Учиха отстраняется, ровно настолько, чтобы дать ей возможность дышать, хотя малиновые глаза все еще затуманены подозрением. – Очень хорошо, – коротко отвечает он, продолжая наблюдать за напарницей, словно ястреб. – Можешь продолжать.

Сакура следит за тем, чтобы выражение ее лица было совершенно нейтральным, когда она кладет руку на грудь партнера и мягко отталкивает со своего пути, прежде чем проскользнуть к другой стороне длинного стола. Это вызывает у Харуно легкий озноб, зная, что стул, на который опирается ее бедро, тот же самый, на котором Мадара – олицетворение зла – сидит каждый день. Что ее пальцы в перчатках нащупывают тот же путь, который Мадара проложил сегодня утром, открывая эту самую бутылку саке.

Тишина между ними тяжелая и гнетущая, хотя куноичи может чувствовать присутствие Итачи за спиной, всего в дюйме от нее. Он знает, что ее перчатки не оставят отпечатков, а сигнатура Сакуры полностью замаскирована – даже для Мадары нет никаких признаков, которые выдали бы малейший намек на присутствие постороннего.

Отступница осторожно кладет пробку бутылки на стол, прежде чем протянуть руку и, наконец, вытащить пузырек с ядом. Она открывает флакон, подносит смертельную смесь к носу и слегка вдыхает. Несмотря на разнообразие травяных и химических смесей, которые были в него добавлены, жидкость не имеет никакого цвета и совершенно не имеет запаха, даже Инузука не смог бы его обнаружить.

– Готов? – Спрашивает Сакура, немного удивленная тем, как отстраненно и бесстрастно звучит ее голос. Она никогда раньше не убивала с помощью яда, и думала, что это повлияет на нее сильнее.

Итачи молча кивает, в его глазах холодная решимость. Ирьенин на короткое мгновение закрывает глаза, после чего подносит бутылку саке поближе к кончику флакона с ядом.

Для тебя, Наруто.

Малейший наклон запястья, и смертоносная смесь погружается в глубины саке, оставляя за собой легчайший след из пузырьков. На короткое мгновение напиток бледнеет, но затем медленно возвращается к своему нормальному цвету. Неосознанно Сакура и Итачи выдыхают одновременно. Девушка дрожащими руками закрывает пробку на флаконе с ядом, помещая его обратно в маленький мешочек, после чего закрывает бутылку саке пробкой. Харуно возвращает бутылку на то самое место, где она стояла раньше, так что даже человек с фотографической памятью не смог бы сказать, что что-то не так.

Учиха первым нарушает тишину. Сакура может слышать его почти прерывистое дыхание. Чудовищность того, что они только что сделали, поразила Итачи в первую очередь. – Этого достаточно? – Тихо спрашивает нукенин, заметив, что она вылила в бутылку только половину пузырька с ядом.