Текст книги "Before The Dawn (ЛП)"
Автор книги: Lady Silvamord
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 44 страниц)
В последний раз она испытывала нечто столь же мучительное…
Сакура моргает. Ее чакра колеблется.
Сасори?
Разум снова затуманивается, пока она пытается исцелить себя, но боль мешает сосредоточиться. Все, что ирьенин может сделать – немного очистить края пореза, зажмурив глаза.
Харуно храбро борется с бессознательным состоянием в течение нескольких минут. В следующую секунду Сакура смутно осознает чье-то присутствие. Прохладные пальцы переплетаются с ее пальцами и осторожно поднимают девушку на ноги. Куноичи кажется, что она издает тихий звук протеста, пытаясь отстраниться, но Итачи не отпускает. Глаза ирьенина, наконец, открываются, смутно опознав темно-зеленое болото и черно-красный плащ Акацуки. Отступница не может не съежиться, тело регистрирует ощущение чего-то медленно, неуклонно капающего с ее руки, из-за чего пальцы автоматически напрягаются в ответ на ужасающую боль, пронзающую верхнюю часть левой руки.
– У меня сложилось впечатление, что я сказал тебе быть осторожной.
Даже в своем слегка дезориентированном состоянии Сакура не может не заметить, что его голос немного более напряженный, чем обычно. Девушке даже удается пристально посмотреть на партнера. – Я была немного рассеянна, учитывая то, что произошло непосредственно перед этим, – резко отвечает ирьенин.
На этот раз у него не было ответа.
Им не требуется много времени, чтобы найти ручей. Он не слишком большой, но чистый, что самое главное.
Итачи может сказать, что Сакура недовольна по ядовитым взглядам, которые она посылает в его сторону каждую минуту или около того, но Ками, ему тоже нелегко.
– Я за себя не отвечаю, – шипит Харуно, прищурив глаза и пытаясь отступить на шаг, – если ты даже подумаешь о том, чтобы подойти ближе.
И не только из-за чрезмерно упрямой, гордой и оборонительной позиции его партнерши.
Совершенно не впечатленный этой, по общему признанию, тревожной угрозой, Учиха подходит ближе, решительно игнорируя то, как Сакура отшатывается, прежде чем прижать одну руку к пояснице, стремясь опустить ее на землю. Внезапное прикосновение в сочетании со свежим уколом боли от все еще кровоточащей раны заставляет колени ирьенина подогнуться из-за головокружения. К большому неудовольствию, придя в себя после кратковременной отключки, она осознает, что стоит на коленях, безвольно прислонившись к дереву. Итачи находится между напарницей и ближайшим ручьем, пристально глядя, что заставляет девушку покраснеть, хотя его взгляд направлен исключительно на длинный порез на ее предплечье.
Она пытается что-то сказать, но Итачи опережает ее словесный удар, задумчиво приподнимая бровь. – Лезвие было отравлено.
На осознание уходит мгновение, и Харуно делает глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться на повторном использовании чакры и дальнейшего исцеления. Это яд. Она может справиться с ядом. Сасори использовал его, и Сакура создала безупречное дзюцу извлечения яда, которое успешно протестировала на Канкуро, так что…
Попытки использовать чакру внезапно прекращаются, поскольку возникает гораздо более серьезная проблема, причину которой девушка устраняет с абсолютно ошеломленным видом. – Что, черт возьми, ты делаешь? – она визжит в полном ужасе и отшатывается от руки Итачи, будто обжегшись.
Его глаза сужаются, и на мгновение очень знакомое дзюцу, парящее на кончиках его пальцев, в точности повторяет то, что делает Сакура. – Это должно быть очевидно, – отвечает нукенин. К удивлению, обычный спокойный тон звучит несколько натянуто.
Куноичи недоверчиво качает головой. – Ты скопировал мою технику без моего разрешения?
– Да.
По правде говоря, ирьенин знает, что не должна так возмущаться. Но все же есть что-то в том, что Учиха копирует технику, которую она создала самостоятельно. Это нервирует. – Я могу сделать это сама, – защищается отступница и тянется к слабо кровоточащей ране на руке.
Только для того, чтобы Итачи перехватил ее руку и крепко прижал к боку. У Сакуры невольно перехватывает дыхание от того, как это внезапное действие сближает их: почти нос к носу. Она даже может сосчитать каждую из его длинных, покрытых сажей ресниц, а если наклониться вперед всего на несколько дюймов, они могли бы даже…
На мгновение их глаза встречаются – становится слишком очевидно, что они оба вспоминают об одном и том же. Но затем Итачи быстро отстраняется, пристально глядя вдаль и прочищая горло. Куноичи может ясно прочитать выражение его лица. Изо всех сил стараясь игнорировать тот факт, что сейчас она, вероятно, очень сильно покраснела, Сакура сглатывает через внезапно пересохшее горло и тянется к длинной ране на левой руке.
– Не надо. – Тон мужчины снова ровный, он не пытается удержать ее руку, но его голос достаточно тверд, что заставляет Харуно на мгновение остановиться.
– Но…
Он хмурится, глядя на последнюю попытку упрямой девушки отказаться от помощи. – Ты не очень умная, не так ли?
Потрясенная до безмолвия, Сакура никак не возражает, когда Итачи покрытой чакрой рукой медленно начинает водить от плеча вниз к локтю. Его рука парит на долю дюйма над ее кожей, из-за чего ирьенину все еще приходится прикусить губу, чтобы не дрожать, черт возьми. Она не хочет смотреть прямо на него, слишком боясь чего-то, как раньше, но потом не может удержаться от легкого, дрожащего вздоха, откинув голову на дерево. Ужасное ощущение жжения, наконец, рассеивается, пока он кропотливо извлекает яд.
Ирьенин мельком замечает выражение лица Итачи – он, кажется, без особых усилий работает с техникой извлечения яда без единого изъяна в исполнении. Как ни странно, его талант в выполнении техники глубже, чем простое подражание. Похоже, у него есть какая-то природная способность. Конечно, немного кисло думает Харуно, он должен быть совершенен и в медицинском дзюцу.
Девушка позволяет себе немного расслабиться, окончательно убедившись, что находится в надежных руках. Процесс выкачивания яда занимает около двух минут, но этого достаточно, чтобы избавиться от болевых ощущений в руке.
– Лучше? – Спрашивает Учиха, отводя руку назад, позволяя дзюцу медленно исчезнуть с кончиков его пальцев.
Трудно это признать, но Сакура все-таки слегка кивает, убирая несколько прядей волос с глаз другой рукой. – Спасибо, – бормочет она. – Сейчас я продезинфицирую рану, чтобы закончить лечение и все такое…
Итачи бросает на партнершу озадаченный взгляд, ему едва удается сдержаться, чтобы не остановить ее руку. В конце концов, нукенин ничего не говорит. Куноичи может лишь безучастно наблюдать, как он лезет во внутренний карман своего плаща, прежде чем вытащить темный квадратик мягкой на вид ткани. Только когда Учиха наклоняется на долю дюйма, погружая ткань в ручей, девушка понимает, что он собирается сделать, и из принципа хмурится. – Я могу позаботиться об этом сама! – Горячо протестует Харуно.
Шиноби бесстрастно взглянул на партнершу. – Твое гендзюцу для первого раза, может, и не оказалось полностью бесполезным, но оно было довольно неэффективным с точки зрения энергии. Твоя чакра сгорит, если ты попытаешься применить какие-либо серьезные методы исцеления прямо сейчас.
Наблюдая за тем, как Сакура изо всех сил пытается придумать способы эффективно аргументировать эту точку зрения, он задается вопросом, действительно ли она считает настолько ужасным позволять ему заботиться о ней в этом конкретном случае. В конце концов, Учиха не может сосчитать, сколько раз она исцеляла его после различных стычек. Но Итачи продолжает молчать, вытащив влажную ткань из ручья, сложив пополам и начав медленно, осторожно проводить по всей длине разреза. Не удержавшись от вздоха, ирьенин расслабляется, прислонившись к дереву, забыв о первоначальных протестах. Из-за слегка холодного материала рана покалывает, но в то же время это приятно. Одна из его рук поддерживает ее предплечье, слегка обхватив за локоть, в то время как другая очищает рану. Отступница позволяет своим векам закрыться.
Сакура не знает, почему он делает это для нее, но чувствовать заботу, несомненно, приятно. В течение последних двух лет она была медсестрой-монахиней – той, кто лечила и заботилась обо всех, кроме себя. Ей нравится чувство независимости, так что она должна страстно ненавидеть происходящее. Чего, безусловно, не происходит. Не то чтобы она была настолько глупа, чтобы поверить, что этот жест вызван какими-то нежными чувствами или чем-то еще. Куноичи сделала бы то же самое для него, независимо от ситуации… или того, что произошло между ними ранее. В конце концов, заботиться друг о друге – именно то, что должны делать партнеры.
Тем не менее, прикосновения Итачи нежнее, чем нужно. С ее стороны требуется сознательное усилие, чтобы не наслаждаться происходящим. В попытке отвлечься от потенциально проблемной ситуации она немного отодвигается, чувствуя скрежет коры через заднюю часть жилета. – Ты нашел это? – Наконец спрашивает Сакура.
Равномерные, повторяющиеся действия на мгновение прерываются. Ответ звучит таким же бесстрастным тоном, как всегда. – Мне нужен какой-нибудь дезинфицирующий крем. И что я должен был найти?
Девушка приоткрывает один глаз и бросает на него нетерпеливый взгляд. – В моей сумке должен быть контейнер – маленький, прозрачный, с синей крышкой. И ты должен был найти то, что, черт возьми, так сильно взволновало тебя в лесу ранее, помнишь?
Учиха заметно колеблется. Честно говоря, отступница не может сказать, испытывает ли он дискомфорт от заданного вопроса или от перспективы залезть на неизведанную территорию ее сумки, чего он избегал любой ценой. Итачи придает чрезмерно большое значение личному пространству, и, как ни странно, Сакуре доставляет немалое удовольствие видеть его недовольство ближайшей перспективой. В ее сумке много личных вещей: несколько дополнительных нарядов и различное нижнее белье, последнее из которых она с радостью бы порезала тупым ножом для масла, чтобы партнер никогда не увидел. Медицинские контейнеры с дезинфицирующим кремом и бальзамом от синяков находятся относительно недалеко в довершение ко всему, что должно привести ее в порядок…
Куноичи мило улыбается. – Если ты не можешь этого сделать, просто передай сумку в направлении моей другой руки. Я уверена, что смогу найти крем сама.
Как и следовало ожидать, глаза мужчины сужаются от тонкого вызова. Харуно прикусывает губу, чтобы удержаться от смеха, наблюдая, как он полуоборачивается, осторожно закрывает глаза, а затем опускает одну руку в глубины ее сумки. После нескольких мгновений неловкого ощупывания (во время которого он отчаянно пытается не думать о том факте, что его пальцы касаются чего-то короткого и шелковистого, нескольких кружевных вещей, а также чего-то подозрительно похожего на клубничный поки), он, наконец, вытаскивает дезинфицирующий крем, выглядя обиженным, передавая средство напарнице. – Вот.
На мгновение нукенин может поклясться, что Сакура слегка ухмыляется, протягивая ему руку. Шизуне помогла с созданием крема перед тем, как она покинула Коноху. Средство все еще сильно пахнет свежими травами и натуральными вяжущими веществами, что означает, что оно сохранило свою эффективность. Этого достаточно, чтобы заставить ирьенина вздрогнуть, когда Итачи наносит небольшое количество на пальцы и начинает втирать в руку медленными, тщательными движениями. Всего через несколько мгновений она начинает гримасничать совершенно по другой причине – естественно, ощущение его твердых, мозолистых ладоней, прикасающихся к ней подобным образом, вызывает воспоминания о том, что произошло несколько дней назад, и…
Не собираюсь думать об этом, решительно напоминает себе Сакура. В довольно жалкой попытке отвлечься от воспоминаний, которые в настоящее время повторяются и перематываются в мучительно замедленной съемке, она запрокидывает голову к небу, чувствуя влагу в воздухе. – Ты так и не ответил на мой вопрос, – безжалостно напомнила девушка. Нужно чертовски постараться, чтобы напугать Итачи, что-то определенно заставило его нервничать.
И снова ему требуется некоторое время, чтобы ответить, поскольку он вытаскивает бинт, который, к счастью, сам выпал из сумки Сакуры. Нукенин не думает, что сможет выдержать подобное испытание снова. – Ничего такого, – наконец говорит Учиха, после того, как начинает обматывать очищенный и продезинфицированный порез со своей обычной педантичностью.
Куноичи наблюдает за ним сквозь прикрытые ресницы, отмечая уклончивый ответ. Его голова немного наклонена над ее рукой, так что длинная темная челка скрывает темные глаза и большую часть того, что можно увидеть. Словно почувствовав пристальный взгляд, Итачи осторожно заканчивает перевязывать рану и снова, к ее веселью, завязывает свободные концы маленьким аккуратным бантиком, сохраняя пустое выражение лица. – Можешь считать, что это была случайная ошибка идентификации, Сакура, – мягко поясняет партнер, выражение его глаз совершенно непроницаемо.
Девушка озадаченно наклоняет голову – кто еще здесь вообще мог быть? Кого еще он мог знать? Кроме того странного чувства, которое она испытывала весь день, не было ничего слишком уж необычного…
Голос разума внезапно прерывается сильной волной истощения, которая, кажется, захлестывает ее целиком. Медик в Сакуре понимает, что это реакция на травму и обширную потерю крови, даже с исключительной заботой Итачи. Прежде чем довести мысль до конца, она издает унизительно тихий писк, похожий на зевок, который заставляет ее партнера слабо улыбнуться. – Тебе нужно отдохнуть, – заявляет он, снова оглядывая девушку. – У нас нет богатой железом пищи, которая помогла бы восстановить силы, поэтому сон – единственный способ оказаться в надлежащем рабочем состоянии к раннему вечеру.
Надлежащем рабочем состоянии? Харуно с трудом сдерживает фырканье и желание сообщить ему, что она не какая-то игрушка. – Мы не можем позволить себе остановиться сейчас, – возражает она, как всегда практично. – Команда Облака скоро придет в сознание, и тогда…
Итачи пренебрежительно качает головой. – Я немного изменил твое гендзюцу.
У Сакуры буквально отвисает челюсть от ужаса. – Ты не… – начинает протестовать она, сразу же представляя себе худшее и пытаясь встать.
Шиноби лишь бросает на нее уничтожающий взгляд. – Ты действительно так плохо думаешь обо мне, Сакура? – спрашивает он почти холодно.
– Я… ох. – Ирьенин чувствует, что краснеет, колени снова подгибаются, из-за чего она прислоняется к старому замшелому дереву. – Прости, – бормочет отступница, не в силах посмотреть на него.
Итачи ничего не говорит. Несколько мгновений спустя девушка скорее чувствует, чем видит, как он садится, примерно в футе от нее. Нукенин молчалив, как обычно, черно-красное пятно на размытом, приглушенном темно-зеленом и коричневом фоне окружающих болот и кристально прозрачного водоема. Его глаза сияют малиновым, но вместо того, чтобы нервничать, Сакура расслабляется рядом с ним. Она никогда не забудет, что, несмотря ни на что, Итачи довольно пугающий. Возможно, ей это только кажется, но сегодня в его присутствии есть что-то немного успокаивающее. Харуно не собирается лгать самой себе, ей неприятно это признавать, но… рядом с ним она чувствует себя в безопасности. Почти защищенной.
Куноичи приходится сдерживать рвотный позыв при принятии действительности. О, это точно из-за потери крови. Она определенно может защитить себя – ей больше никогда не понадобится чья-либо помощь.
После еще нескольких мгновений молчаливых внутренних разглагольствований на эту тему Сакура снова зевает, чувствуя, как веки медленно наливаются свинцом. Девушка думает, что засыпает, но затем вскакивает через несколько минут (даже бессознательно она поняла, что что-то совершенно не так), зеленые глаза резко открываются от чистого, неподдельного шока.
– Прости, – поспешно извиняется отступница, отрываясь от плеча Итачи. – Я не хотела. Я знаю, как ты ненавидишь подобный, эм, контакт и все такое, – только здесь ирьенин мимолетно задается вопросом, неужели после всего, что произошло между ними, Учиха все еще презирает прикосновения – и, эм, я искренне прошу прощения и…
Итачи наблюдает, как сонная и напуганная девушка бессвязно бормочет ерунду. Устав от разглагольствований, он позволяет своим пальцам сомкнуться вокруг тонкого запястья и притягивает партнершу обратно к себе. Его движения и прикосновения тщательно продуманы и не задерживаются даже на долю секунды. Тем не менее, зеленые глаза расширяются, снова чувствуя, как щека сталкивается с его плечом. – Что… – слабо произносит она, чувствуя себя еще более дезориентированной.
– Просто спи, – немного натянуто инструктирует Итачи. – Тебе это нужно.
О, ками, самое время для проявления заботы, Сакура недовольно хмурится, подсознательно наклоняясь немного ближе – гораздо удобнее, чем дерево. Нукенин немного сдвигает руку, позволяя миниатюрному телу прижаться к его груди, ее голова прижимается к линии его челюсти. Она должна быть достаточно уставшей, чтобы это не оказало на нее никакого влияния, но такое простое действие, как ни странно, эффективно разжигает гормоны.
Харуно довольно занята, восхищаясь абсолютной новизной ситуации – его запахом, ощущением его мышц, длинным шелковистым хвостом под ее щекой, ровным ритмом пульса сбоку от его шеи…
Пожалуйста, милосердные высшие силы, убейте меня сейчас, отчаянно умоляет ирьенин после последнего наблюдения. Ради Ками, она звучит как… как… какая-то влюбленная девочка-подросток.
О, какой ужас.
Несколько минут спустя Учиха, наконец, смотрит на нее сверху вниз – она свернулась калачиком у него на груди и теперь очень крепко спит. Розовая челка упала на переднюю часть лица так, что на его вкус опасно близко к милому. За исключением того, что по какой-то совершенно непостижимой причине Сакура хмурится во сне, выглядя настолько раздраженной, что он ожидает, что партнерша в любой момент резко сядет и огрызнется на него по какой-то тривиальной причине.
Он не должен был этого делать, он не должен был предлагать это. Он должен был знать, какой эффект это произведет на него.
Девушка прижимается немного ближе во сне, хмурясь еще сильнее. Итачи осторожно убирает несколько прядей волос, растрепанных ветром, с ее лица, аккуратно заправляя их за ухо, пока медленный прохладный ветерок дует через болото, вызывая легкую рябь на водоеме.
Проснувшись, Сакура понимает три вещи.
Во-первых, немного перевалило за вечер, а это значит, что она слишком долго проспала, а это нехорошо. Во–вторых, она чувствует себя лучше, чем когда-либо за долгое время – что может быть как-то связано с тем фактом, что она все еще надежно прижата к Итачи, ее лицо повернуто к его шее. И в-третьих… Ну, в-третьих…
Ирьенин отстраняется на долю дюйма, с любопытством глядя на мужчину. Он спит – или, по крайней мере, кажется, что спит. Как это очень, до смешного, совершенно… ново.
Несколько неуверенная в том, как относиться к происходящему в череде и без того запутанных событий, розововолосая куноичи неохотно высвобождается из объятий своего партнера, прежде чем встать и потянуться. Она бросает последний взгляд на Итачи – черт возьми, он такой красивый, когда спит, что это действительно деморализует – прежде чем бесцельно отправиться вдоль реки на юг.
Местность настолько запутанная и незнакомая, что продвижение идет медленно, но любопытство все равно толкает ее вперед, любопытство к тому, что Итачи почувствовал раньше, а также к новой стране. Она никогда не была в Стране Молний или где-либо отдаленно похожем на эти места. Пребывая в лучшем настроении, Сакура должна признать, что здесь красиво, в странном, жутком смысле. Девушка не знает, как долго она бредет вдоль реки, стараясь не споткнуться о какие-нибудь вьющиеся лианы или не увязнуть ботинками в грязи, погруженная в свои мысли. Между заданиями и общением с Итачи у нее нет времени просто подумать – только в душе около двадцати минут в день. Чего никогда не бывает достаточно.
– Ты уверен, что она здесь?
Голос такой тихий и слабый, что его едва слышно. Честно говоря, сначала отступница лишь рассеянно кивает. Она уверена в этом, да…
Затем куноичи останавливается на полпути, понимая, что голос не был каким-то странным внутренним монологом. Это настоящий голос. Сакура непроизвольно прижимает руки к себе вспоминая, как именно началась ее последняя встреча с капитаном Корня. Но подождите, этого не может быть – он мертв…
– Конечно.
Какого черта, Итачи?
Да, она едва слышит – голоса доносятся из укрытия какой–то поляны, – но звучит так похоже на ее партнера, что девушка моргает в замешательстве, осознав свою ошибку. Однако тон Итачи немного глубже, чем у этого неизвестного человека.
О, Ками.
Куноичи чувствует, как кровь начинает отливать от лица, делая кожу пепельной. Сакура не помнит, чтобы принимала сознательное решение продолжать идти вперед, замедляя шаг, стараясь быть как можно тише и едва дыша. Ее чувства не такие отточенные и острые, как у Кибы и Шино, но ее слух несколько лучше среднего, и… она не может прямо сейчас мыслить здраво, действительно не может.
Чакры все еще недостаточно, но отступница безупречно маскирует ее и активирует гендзюцу сокрытия, которое несколько колеблется. Сейчас ирьенин находится на краю поляны, достаточно далеко, чтобы убедиться, что они ее не видят…
Харуно смутно осознает, что ее пальцы впиваются в покрытую мхом кору ближайшего дерева, достаточно сильно, чтобы чувствительная кожа почти кровоточила. Все, что она может видеть, – три довольно характерно выглядящих человека, находящихся спиной к ней: девушка с огненно-красными волосами, небрежно обрезанными с одной стороны и гладкими и длинными с другой, более высокий мужчина в бледно-фиолетовом одеянии с волосами цвета слоновой кости, ниспадающими до середины спины. Фигура, которая привлекает ее внимание больше всего, – огромный парень в центре, одетый в черные брюки, коричневую рубашку и синий плащ, с торчащими светло-оранжевыми волосами.
– Тебе нужно отдохнуть или что-то в этом роде, – говорит рослый юноша на удивление мягким голосом для человека его роста. – За последние несколько часов мы прошли более ста миль, и все это время ты был впереди.
К большому неудовольствию, Сакура не видит ничего, кроме троицы перед ней, но… – Мы зашли так далеко, – лаконично произносит голос Итачи (она пока не может вспомнить его имя). – Мы должны…
На этот раз говорит девушка. – Мы найдем ее, – успокаивающе отвечает она, откидывая волосы назад, звуча очень уверенно. – Не волнуйся.
Ирьенин закрывает глаза, хотя это определенно неразумно. Голова пульсирует с той же скоростью, что и сердце, она даже не уверена, что стоит прямо.
Харуно требуется несколько минут, чтобы немного прийти в себя. За это время небольшая поляна оказалась пуста. Раскрасневшийся лоб прислоняется к дереву в попытке успокоиться, ее дыхание становится быстрее, чем обычно. Она попыталась идти, но запоздало поняла, что на самом деле понятия не имеет, куда. Ноги, похоже, имеют другое представление, медленно ведя в нужном направлении.
Она находит его через пять минут на поляне и развеивает гендзюцу сокрытия, глядя на парня, изучая.
Первое, что чувствует Сакура – разочарование. Увидев его после такого долгого промежутка времени, после всего – она мечтала пробить им несколько бетонных стен или швырнуть через пару деревьев прямо в какую-нибудь скалу. О том, чтобы посмотреть сверху вниз на его покрытое синяками, потрясенное лицо с выражением полного бесстрастия, и сказать: «Давно не виделись».
Саске крепко спит, прислонившись спиной к дереву и подтянув ноги к груди. Он выглядит изможденным, так близко к бессознательному состоянию, что ей почти больно просто смотреть на него. Сакура смутно осознает, что поднимает руку к горлу, чувствуя, как у нее перехватывает дыхание.
Он выглядит по-другому: сменил свой наряд и теперь носит темные брюки, подходящую облегающую рубашку с рукавами до локтя и черный бронежилет. Даже во сне Саске выглядит жестче, резче, намного более измученным, чем в их последнюю встречу. Девушка моргает, наблюдая за последними изменениями в его внешности. Темные волосы ниспадают на плечи, стянутые в конский хвост. Он так похож на Итачи, что голова идет кругом еще больше.
Однажды, около года назад, во время спарринга с Шикамару, он случайно сломал ей три ребра в трех отдельных местах на каждой кости. Куноичи исцелила их, но неделю спустя, во время миссии, она получила удар по ребрам, и те же три кости снова сломались во всех тех же местах, чуть не проколов одно из легких. Это была самая сильная физическая боль, которую она когда-либо испытывала.
То, что девушка чувствует сейчас, в миллион раз хуже.
Сакура не плачет (почти не плачет). Это глупо, но она приглаживает несколько прядей волос за ухом слегка дрожащей рукой, прежде чем медленно опуститься на колени перед все еще спящим Саске.
Он… ищет ее. Хочет ее, по какой бы то ни было причине.
Ирьенин даже не хочет думать о последствиях. Их встреча причиняет гораздо больше боли, чем она когда–либо могла ожидать.
Прошло девять или десять месяцев с тех пор, как они видели друг друга. Мастерство Саске росло не по дням, а по часам, что почти пугает.
Возможно, подсознательно Итачи знал, что сигнатура чакры, которую он уловил слабым, едва заметным следом, принадлежала Саске. Но младший брат оказался настолько неуловим, что даже нукенину было трудно выследить его, в течение периода времени, когда Сакура сражалась с командой Облака… Обнаружив вспышку чакры, которая отмечала небольшое нарушение гендзюцу сокрытия брата, он одновременно почувствовал резкое снижение сигнатуры партнерши.
Это невообразимо трудно. Все, через что Итачи прошел в своей прошлой жизни, было ради Саске. Всё. Он любит своего младшего брата и сделал бы все, чтобы защитить его. Учиха всегда знал это, но… как бы ни старался, он не может отрицать, что со временем у него развились похожие защитные инстинкты по отношению к Сакуре. Это совершенно новые ощущения, которые сильно все усложняют, на долю секунды нукенин растерялся. Но он вернулся к Харуно, и на то была веская причина… Пока мужчина лечил ее руку, он не мог думать ни о чем другом, кроме Саске. Что делать в подобной ситуации?
Итачи – один из умных, если не самый, людей своего времени. Не нужно быть вундеркиндом, чтобы понять, что внезапное появление Саске в этом месте, безусловно, не является совпадением. Громкая, раздражающая красноволосая девушка из его команды, была сенсором, высокомерный ниндзя Тумана, похоже, обладал похожими навыками. Судя по темпу и тщательности их продвижения по болоту страны Молнии, младший брат был решительно настроен что-то найти.
И, судя по всему, этим чем-то оказалась Сакура.
Учиха понятия не имел, как ответить на ее вопросы относительно внезапного бегства. Мог ли он сказать напарнице о том, что его младший брат был поблизости, отчаянно преследуя ее, с предполагаемым намерением принять в свою маленькую… команду? Эта мысль оставляет горький привкус во рту, но в подавляющем большинстве случаев Сакура хотела бы пойти с Саске, если бы они столкнулись друг с другом – и… Ками, рассказать правду было бы правильным поступком, но Итачи не мог заставить себя сделать это по причинам, которые он не может понять.
Размышления над этим вопросом вызвали у него ужасную головную боль. Нукенин даже не понял, что заснул, пока его глаза не открылись, обнаружив отсутствие Харуно.
Последние слова Итачи были обращены к Саске. Потрясенное выражение лица его младшего брата было последним, что он видел в этом мире.
И теперь… достаточно необъяснимо, несмотря ни на что, они снова здесь. Саске выглядит еще более изможденным, чем во время их битвы, намного старше своих пятнадцати, почти-шестнадцати лет. Его глаза закрыты, грудь мерно поднимается и опускается. Нукенин заметил, что они оба спят и сидят в одной и той же позе: подтянув колени к груди и обхватив их руками.
На мгновение Итачи презирает Пейна и Конан всеми фибрами своего существа, потому что он не знает, что делать. Согласно последнему разговору с Мадарой, Саске знает правду о… обо всем, но сможет ли кто-нибудь справиться с неожиданной встречей прямо сейчас? Для них двоих было бы лучше, если бы они могли помириться, или если… Саске просто продолжал верить, что он мертв?
Это, вероятно, единственные вопросы, на которые Итачи не знает, как ответить.
Часть его хочет отвернуться, растаять и исчезнуть обратно в тени, потому что выражение лица Сакуры, когда она смотрит на Саске, охватывает такой широкий спектр эмоций, что он чувствует, будто вторгается в частную жизнь, просто глядя на нее. Она выглядит еще более ранимой и уязвимой, чем в ночь своего шестнадцатилетия, хотя сейчас не плачет.
Учиха признает, что мимолетно задавался вопросом о специфике отношений Саске и Сакуры, но… учитывая то, что он видит сейчас, больше не о чем размышлять.
Он разворачивается и уходит, определенно не чувствуя, как что-то неузнаваемое сжимается внутри.
К удивлению Итачи, партнерша возвращается примерно через пятнадцать минут. Она все еще выглядит бледной и немного потерянной – как будто только что увидела привидение.
Он пытается не замечать этого, когда поднимается, преодолевая расстояние между ними в несколько шагов, поправив ремешок сумки на одном из ее изящных плеч. – Что… – начинает она немного неуверенно.
На долю секунды Итачи обдумывает ситуацию. Это совсем не сложно – девушка уже смотрит на него снизу вверх, вопросительно наклонив голову под углом. Он мог бы положить руки ей на бедра и притянуть чуть ближе, наклониться на несколько дюймов, пока не сможет прижаться губами к ее губам…
Но потом он вспоминает Саске.
– Береги себя, Сакура, – тихо говорит мужчина, пряча руки в свой плащ Акацуки, чтобы предотвратить любое искушение сделать что-то неподобающее.
Возможно, это просто шок от недавней встречи с Саске, но куноичи недоуменно моргает. – Я… что? Ты…
Глубина ее замешательства заставляет Итачи на мгновение остановиться, он поднимает бровь. – У меня сложилось впечатление, что ты с моим братом…
Харуно резко отворачивается, ее волосы закрывают лицо, она начинает уходить, но в противоположном направлении от импровизированного лагеря Саске. – Нет, – резко отвечает девушка, избегая его взгляда. – Боже, нет.
Явно сбитый с толку, Итачи следует за напарницей, бросая последний долгий взгляд назад на поляну, где спит его младший брат. Если им с Саске суждено встретиться снова – что ж, сейчас неподходящее время.
Они идут в напряженном молчании еще час, пока не выбираются из болота в маленький пограничный городок. В любом случае, его вряд ли можно так назвать – это больше похоже на прославленную остановку для отдыха, с крошечной гостиницей и несколькими местами, где можно поесть. Итачи снимает им комнату, которая больше похожа на отремонтированный чулан для метел. Войдя в номер и закрыв за собой дверь, ирьенин поворачивается, внезапно выглядя достаточно разъяренной, чтобы попытаться выцарапать ему глаза. – Почему ты не сказал, черт возьми? Ты с самого начала знал, что он был там!
