Текст книги "Before The Dawn (ЛП)"
Автор книги: Lady Silvamord
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)
Цунаде сама придумала эту технику, чтобы выведать информацию у Орочимару о его преступной деятельности еще до того, как он покинул Коноху. Без ложной скромности она признала, что создала безупречную технику для допроса.
Это большой шаг. Данную технику Сакура никогда не использовала. Она буквально может подчинить цель своей воле, сделать его совершенно уязвимым. Куноичи может попросить Итачи сделать что угодно, или вбить ему в голову любую идею, или заставить его петь как птица, в прямом и переносном смысле.…
Девушка выбрасывает ненужные мысли из головы, изо всех сил стараясь убедить себя, что в том, что она делает, нет ничего плохого. Отступница не использует технику в развлекательных целях, или для эксперимента, или для своих собственных эгоистичных побуждений. Да, это невероятно радикальная мера, но она может означать жизнь или смерть для огромного количества людей.
Во всяком случае, в этом виноват Учиха, рассуждает Сакура, злобно срывая с себя одежду и залезая в душ. Он и его дурацкая преданность этой проклятой организации…
Лишь несколько минут спустя, в разгар мытья головы, Харуно понимает, что глаза немного щиплет, и совсем не от шампуня. Часть ее хочет, чтобы Итачи раз и навсегда выбрал, кому он предан, но другая часть боится даже подумать о том, каким будет ответ.
Сакура выходит из душа, сушит волосы, надевает свои обычные шорты, юбку с разрезом и застегивает малиновую жилетку на слегка влажной коже. Она сделала все возможное, чтобы ожесточить свое сердце к тому, что собирается сделать. Тем не менее, учащенное сердцебиение говорит об обратном. Харуно знает, что Итачи поверит и купится на это, но все же, у нее довольно плохое предчувствие.
Когда девушка, наконец, успокаивается настолько, чтобы открыть дверь и проскользнуть обратно в комнату, представшего зрелища оказывается достаточно, чтобы заставить ее на мгновение остановиться, поспешно пытаясь восстановить самообладание. – Доброе утро, – немного неуверенно говорит ирьенин, инстинктивным нервным жестом приглаживая несколько прядей своих прямых волос, падающих на ключицу.
Итачи переводит взгляд от чашки с чаем на напарницу. – Доброе утро, – коротко отвечает нукенин тоном, лишенным каких-либо эмоций. Учиха позволяет себе взглянуть на Сакуру лишь на мгновение: она стоит у двери ванной, слегка прислонившись к стене, расчесывает пальцами кончики волос, очевидно, не замечая его пристального взгляда. Только тогда Итачи вспоминает о необходимости отвести взгляд, решительно перенаправляя его в пустую точку на противоположной стене.
Слегка сбитая с толку довольно ледяным приветствием, Харуно собирается с духом и продолжает движение к своей стороне кровати, удобно устраиваясь рядом с ним. Итачи, кажется, полон решимости игнорировать ее, старательно избегая любого зрительного контакта. Она разглаживает рукой юбку, пытаясь скрыть свое замешательство. – Итак.
Как и следовало ожидать, мужчина отказывается удостоить любое односложное заявление ответом. Отступница слегка вздыхает, пытаясь привести в порядок свои мысли относительно плана действий. Очевидно, что это не сработает, по крайней мере сейчас. Она понятия не имеет о том, как ненавязчиво затронуть эту идею в данный момент, а Итачи… ну, он, очевидно, сейчас в одном из своих самых сложных настроений. По каким-то причинам язык его тела выдает тонкие признаки опасности. Возможно, она могла бы сделать это позже, если представится какая-нибудь возможность во время их задания?
Тем не менее, Сакура начинает наступление, подкравшись к его стороне кровати и осторожно протянув руку, касаясь его плеча. К удивлению, он немедленно отстраняется от мимолетного контакта, будто обжегшись. Девушка замерла, когда Итачи снова посмотрел на нее темно-красными глазами, каких она давно не видела, молчаливо опасными и недвусмысленно говорящими убираться подальше.
На мгновение куноичи не знает, что сказать, но затем она сглатывает внезапно пересохшее горло, делая непроизвольный шаг назад. – Если тебе что-нибудь нужно, – голос звучит немного тише, чем хотелось. Она несколько недель не видела шаринган, обращенный в ее сторону. – Просто… попроси.
А затем, поскольку она действительно не может сделать ничего другого, Сакура бормочет что-то о завтраке и вафлях и убегает, хлопнув за собой дверью.
Итачи снова закрыл глаза, ненавидя все на свете. Нукенин думал об этом со вчерашнего вечера, с момента его разговора с Мадарой, и, Ками – несмотря на то, что он показал ранее (со всем, что у него на уме, он вряд ли думает, что сможет вынести ее присутствие в данный момент), мужчина начал… заботиться о Сакуре, доверять. Последнее, чего хочет шиноби, – втянуть ее в коррумпированные планы и махинации Мадары.
Несмотря на то, что он каким-то образом согласился сделать именно это.
Учиха прижимает тыльные стороны ладоней к вискам, снова закрывая глаза и проклиная тот момент слабости, который позволил ему – им – оказаться втянутым в эту ситуацию. Он не должен был позволять себе испытывать такое влечение к Сакуре; он должен был осознать слабость и уязвимость, которыми она становилась для него, и устранить это. Из-за эгоистичного желания по отношению к ней они оказались в эпицентре политической интриги, которая более чем опасна.
Что еще хуже, Харуно действительно доверяет ему. Мадара ясно дал понять, что он должен извлечь из нее необходимую информацию. Итачи знает, что это будет слишком легко сделать. Он может читать ее, как открытую книгу, точно зная, на какие кнопки нажать, чтобы получить необходимые ответы. Это было бы худшим видом предательства, результаты которого могли бы по-настоящему разрушить Сакуру. Однако напарница никогда бы не узнала всей правды, это не причинило бы ей вреда, и… она бы восстановилась. В конце концов, девушка оправится от смерти Наруто, и, возможно, они вдвоем смогут обосноваться в Конохе, которую он и Мадара создадут; иметь какое-то совместное будущее…
Напряжение сводит мышцы его плеч и шеи, посылая новый импульс боли. Итачи вытаскивает простую черную ленту из своего длинного хвоста, прежде чем провести пальцами по волосам. Никогда раньше он не чувствовал такого противоречия.
– Ты пыталась выполнить задание вчера?
Краткий вопрос нарушает установившееся между ними сорокапятиминутное молчание, из-за чего Сакура чуть не подпрыгивает, оглядываясь на своего партнера. Опять же, ей требуется сознательное усилие, чтобы не пригладить волосы своим обычным нервным жестом. – Да, – девушка надеется, что голос не звучит слишком наигранно. – У меня, эм, не вышло.
Учиха даже не смотрит на нее, но куноичи видит едва сдерживаемое разочарование в его позе, пока он оглядывает болото. Сегодня его необычайно легко читать: он вот-вот лопнет от напряжения. Привыкнув к его постоянному состоянию холодного, непоколебимого спокойствия, ирьенин обнаружила, что это выводит ее из себя. Впервые за долгое время она чувствует себя не в своей тарелке рядом с ним. Сакура не знает, когда их настроения стали так переплетаться друг с другом, но это лишь расстраивает ее еще больше.
– Осужденного нет поблизости, – голос партнера тихий и слишком резкий, но в данной ситуации Сакура может понять причину – это четвертая ложная зацепка за сегодня. – Мы должны вернуться в синдикат, – бормочет Учиха, звуча не очень довольным. Розововолосая куноичи замечает, как он на короткое мгновение поднимает руку ко лбу. – Возможно есть другие места, которые мы должны исследовать.
За долю секунды ирьенин решает, что лучшего момента не найти, и прежде чем у нее появляется возможность обдумать план действий и еще больше разозлиться из-за этого, она ускоряет шаг, догоняя его в считанные мгновения. Решив рискнуть, Харуно быстро протягивает руку, ловит обе руки Итачи в свои и слегка тянет его назад, заставляя мужчину повернуться к ней лицом.
Снова мышцы нукенина напрягаются, и он бросает на партнершу явно озадаченный взгляд. – Что ты делаешь? – Ледяным тоном спрашивает Учиха.
Требуется целенаправленное усилие, чтобы игнорировать инстинкт самосохранения, когда Сакура делает еще один шаг. Она все еще слишком взволнована, чтобы смотреть ему в глаза, поэтому фиксирует свой взгляд на его ключице, позволяя кончикам пальцев пройтись вверх по его руке, обводя очерченные мышцы, которые еще больше напрягаются под ее прикосновениями. – Ты уверен, что с тобой все в порядке? – Отступница сохраняет свой тон настолько холодным и профессиональным, насколько возможно, хотя это несколько противоречит ее действиям. – Выглядишь довольно напряженным.
Итачи продолжает смотреть в какую–то точку над ее головой, пытаясь унять противоречивые импульсы своего тела – часть его хочет расслабиться от легких, успокаивающих прикосновений Сакуры, а другая часть продолжать выбранный курс действий, устанавливая дистанцию между ними. – Головная боль, – бесстрастно говорит он в качестве объяснения, но, к своему неудовольствию, в данный момент ему слишком трудно избавиться от нее…
Прежде чем он успевает развеять подобные мысли, Сакура издает тихий сочувственный звук в глубине своего горла, вставая на цыпочки, чтобы дать покрытым чакрой рукам лучший доступ к его плечам. К удовлетворению девушки, Учиха на короткое мгновение неохотно закрывает глаза, кажется, немного расслабляясь от прикосновений.
Идеально, думает Сакура, бабочки в ее животе, наконец, начинают немного успокаиваться, прежде чем их сменяет холодная отстраненность. – Ты же знаешь, что я могу помочь, верно? – Тихо говорит ирьенин, нежно разминая особенно напряженные мышцы у основания его шеи. Куноичи задается вопросом, что могло произойти на той встрече, что заставило его так напрячься. – Цунаде-шишо говорила, что я могу исцелить даже ее самые сильные головные боли от похмелья…
Итачи реагирует лучше, чем она могла себе представить, наклоняя шею вперед, чтобы дать лучший доступ к точке давления. Здравый смысл нукенина подсказывает, что это не очень хорошая идея, но в то же время, это всего лишь Сакура – милая, невинная Сакура, без каких-либо скрытых мотивов. В отличие от Мадары. И, конечно, не будет никакого вреда в том, чтобы позволить напарнице помочь. Это ничего не изменит ни между ними, ни в их ситуации, ни в ее роли в плане Мадары. Отказывать себе в исцелении – чистой воды мазохизм, а это последнее, что ему сейчас нужно.
– Хорошо, – бормочет мужчина, его голос грубее, чем обычно, – и от сдерживаемого удовольствия от того, что делает Сакура, и от подавления естественного инстинкта положить руки ей на бедра, притянуть ближе и найти другие способы расслабиться.
Рыбка клюнула на наживку.
Куноичи ничего не говорит, прекращая мягкий массаж, скользнув своей рукой обратно к его руке, чтобы снова переплести их пальцы. Девушка одаривает Итачи своей самой милой улыбкой, которая, как она надеется, не выглядит слишком натянутой, и легонько тянет партнера в сторону ближайшего дерева. – Присядешь?
Учиха делает это без комментариев, прислоняясь спиной к стволу, перекидывая свой длинный хвост через плечо и подтягивая колени к груди на несколько дюймов. Ирьенин не может прочитать выражение его лица, но оно все еще немного настороженное. Не говоря уже об активированном шарингане, что довольно неудобно. Мужчина наблюдает за ней в ожидании. Сакура сглатывает через внезапно пересохшее горло, ненавидя тот факт, что холодная отстраненность, кажется, исчезла слишком рано.
Подобное она проделывала со многими мужчинами раньше, всегда в профессиональном контексте, что придает Харуно небольшую толику уверенности. Проходит несколько мгновений ужасной, первоначальной неловкости, пока она устраивается у него на коленях. В редкий момент выразительности Итачи выглядит пораженным ее крайней близостью. Они смотрят друг другу в глаза, находясь в нескольких дюймах друг от друга. Нукенин немного подвигается под ней, посылая легчайшую дрожь по спине девушки. Безжалостно напоминая себе, что ей нужно быть профессионалом, Сакура немного наклоняется вперед, осторожно убирая волосы (такие же шелковистые, как она и предполагала) с его висков.
Их близость нервирует во всех отношениях. Происходящее усугубляется тем фактом, что на нее смотрит самый смертоносный в мире предел родословной, тем самым убивая настроение. Не говоря уже о том, что она не сможет выполнить технику незамеченной, пока шаринган активирован.
– Ты можешь… – начинает куноичи, желая, чтобы ее сердцебиение оставалось ровным. – Техника не сработает как положено с вмешательством шарингана.
Итачи выглядит таким настороженным, что на мгновение ирьенин боится, что он на это не купится, но через мгновение цвет его глаз приобретает естественный угольно-серый оттенок. Сакуре приходится сдержать долгий выдох чистого облегчения. Однако, словно в предупреждение, он кладет руку на заднюю часть ее левого бедра, обхватывая длинными пальцами, чтобы удержать на месте – или напомнить, что если она сделает что-то, что ему не понравится, будут немедленные последствия.
Не волнуйся, – с легкой иронией думает об этом девушка. – Ты этого не узнаешь.
– Просто расслабься, – куноичи прижимает кончики пальцев к его вискам. – Закрой глаза, если хочешь… это все упростит.
Тем не менее, Итачи не из тех людей, которые так легко поставят себя в уязвимое положение – даже если это всего лишь милая, невинная партнерша, размышляет Сакура про себя. Вполне вероятно, что придется уговаривать его еще немного.
Требуется всего несколько минут тщательного, глубокого массажа шеи и плеч – с помощью анестезирующей чакры, конечно, – чтобы веки Итачи начали слегка опускаться. Отступница не делала этого (за исключением вопиющих и бесстыдных манипуляций) с тех пор, как Генма Ширануи в бою защемил нервы по всему плечу. Генма сохранял игривое настроение, мягко поддразнивая ее на протяжении получасового сеанса. История с Итачи немного другая: он храбро борется с сонливостью, глядя с такой интенсивностью, что ей хочется отказаться от своего первоначального плана в пользу совершенно других занятий. Что еще хуже, с каждым проходящим мгновением она все отчетливее ощущает, как его рука касается ее ноги…
Честно говоря, у Сакуры все было просто отлично, пока он не замурлыкал. Буквально.
Сначала она списывает все на воображение. Харуно продолжает массаж, и на этот раз тихий, едва слышный звук, который вырывается из глубины его горла, ни с чем не спутаешь. Он позволяет своей голове немного откинуться назад, его шея слегка выгибается, а рука сжимается вокруг задней части ее ноги, притягивая девушку достаточно близко, чтобы их груди прижались друг к другу. Ками, розововолосая куноичи, позволяет себе забыть о своей цели на несколько долгих мгновений. Это, вероятно, самый горячий и сексуально заряженный момент в ее жизни. Ощущение того, что один из самых опасных мужчин в мире буквально тает под ее пальцами, совершенно опьяняет. При этой мысли ее и без того взбушевавшиеся гормоны начинают давать сбой. Все, что Сакура может сделать, это не углублять контакт или, что еще лучше, наклониться и прикоснуться своими губами к его.
Приходится сильно прикусить губу в попытке взять под контроль эти довольно сильные импульсы и сосредоточиться на поставленной задаче. Ирьенин медленно скользит руками от лопаток Итачи к его вискам, чтобы приступить к настоящей работе… теперь, когда он, по сути, выведен из строя.
Свидетельством силы и тонкости анестетика в ее чакре является то, что Учиха не оказывает никакого сопротивления и едва шевелится в знак признания чужеродного ощущения, когда Сакура посылает несколько нежных, пробных импульсов успокоительной чакры прямо через кожу. Это внесет свой вклад в устранение остатков головной боли, а также подчинит несколько частей мозга, которые контролируют центры торможения и все, что дает умственную способность активно анализировать и потенциально опровергать вопросы…
– Это всего лишь предварительная дозировка, чтобы расслабить воспаленные нервные окончания, – без усилий лжет Харуно своим самым успокаивающим тоном. Она не может удержаться, чтобы снова не провести пальцами по его волосам. – Потребуется еще несколько, чтобы устранить корень проблемы, хорошо?
Итачи бормочет что-то в знак согласия, его глаза все еще закрыты, что естественно, поскольку успокаивающая чакра, которую она направила в соответствующие области его мозга, начинает действовать.
Несмотря на то, что ситуация вызывает неприятное стеснение в животе, отступница немного меняет положение ставших липкими рук. Это последний шанс, чтобы остановиться. Ее этика, ее мораль, клятвы, которые она дала как ирьенин, – все кричит о том, чтобы она остановилась…
Сакура посылает последний необходимый импульс чакры через его кожу.
Теперь куноичи не делает никаких попыток, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, с тревогой глядя на партнера, ожидая какой-то реакции, если таковая вообще будет. Слишком поздно, но девушка столкнулась со стеной сомнений – это первый раз, когда она делает нечто подобное. Что, если она облажалась? Что, если она подчинила себе не те области? Что, если она случайно причинила ему боль?
– Ты слишком компетентна для этого, – немного безжалостно напоминает себе ирьенин, вытирая ладони о юбку. – Все будет хорошо.
Сакура наклоняется ближе, чувствуя его сердцебиение, спокойное и ровное. Быстрая проверка жизненных показателей подтверждает, что все в идеальном порядке. Итачи просто выглядит спящим, но она знает, что происходит на самом деле.
Пришло время прощупать почву, поэтому куноичи немного отодвигается, не сводя с него глаз. Харуно никогда раньше не проводила допросов, даже не была свидетелем, несмотря на то, что Ино училась у Ибики Морино непосредственно перед тем, как Данзо устроил переворот. Тем не менее, ирьенин чувствует холодную уверенность – самое трудное позади. Хотя, наверное, лучше начать издалека…
– Как дела? – Тихо спрашивает девушка. Этот ответ, скорее всего, определит, преуспела ли она в процедуре или нет.
Итачи реагирует почти мгновенно, он ищет ее взгляд. Его голос низкий, несколько отстраненный. Ни один из многочисленных сигналов языка тела, указывающих на ложь в любом виде или форме, не дает о себе знать. – Прекрасно.
Его состояние доказывает, что техника, которой научила Цунаде-шишо, успешно выполнена. Сакура чувствует, как плечи слегка расслабляются от облегчения. – Итак, – бормочет она, перемещая руки к его ключице, рассеянно проводя большими пальцами по очерченной линии. – Что заставило тебя так сильно напрячься после вчерашней встречи?
Как ни странно, левая бровь Итачи слегка дергается, и он на мгновение затрудняется со словами. – …Мадара, – тихо произносит мужчина, глядя на нее так, словно она должна понять.
Вместо этого Сакура моргает, сбитая с толку. Мадара? Что, черт возьми, такое Мадара? Похоже на имя…
– Он лидер Акацуки, Итачи? – Мягко спрашивает девушка, сжимая ладони, чтобы скрыть свое волнение от того, что она наконец-то назвала имя таинственного рыжеволосого лидера Акацуки.
Учиха бесстрастно наблюдает за ней. – Можно сказать и так.
И снова куноичи моргает от двусмысленного ответа – только Итачи мог умудриться оказаться крайне несговорчивым, даже будучи полностью усыпленным. Но она слишком нетерпелива, чтобы настаивать на этом вопросе. Ирьенин проводит руками по линиям его плеч, пытаясь успокоить их обоих. – Расскажи мне о его плане, – голос Харуно звучит ровно, но руки дрожат от предвкушения и нервозности.
Итачи снова ищет взгляд девушки: на мгновение его спокойные темно-серые глаза фокусируются на ее тревожно изумрудных. Но Сакура не думает об этом; она изучает его взгляд – молчаливую борьбу, выражение замешательства, противоречия – того, что не должно быть. Он даже не должен обладать способностью сопротивляться таким образом. Отступница не может не отпрянуть, нервничая. – Что…
Слова застревают в горле, когда Учиха медленно поднимает руку, слегка проводя тыльной стороной костяшек пальцев по нежной линии ее скулы. Выражение его глаз такое же напряженное, как у нее – шокированное. – Прости, – бормочет мужчина, из-за чего куноичи внезапно замирает, даже когда его слова приобретают тревожно бесстрастный, почти механический оттенок. – Но это должно быть сделано.
А затем мир, кажется, прекращает свое существование, потому что сердце Сакуры на самом деле замирает. Весь этот опыт внезапно стал слишком сюрреалистичным и жутким. По спине пробежал холодок, как от зловещего характера этого заявления, так и от того факта, что Итачи, похоже, действительно сказал правду.
Все остатки спокойствия покидают девушку, в следующую секунду она срывается. Прежде чем осознает, что делает, ее руки уже сомкнулись на горле Итачи, безжалостно прижимая его к дереву. Ирьенин задыхается, но он по–прежнему выглядит странно отстраненным и спокойным, не предпринимая никаких попыток физического сопротивления – что вполне предсказуемо, поскольку он все еще находится под действием успокоительного. – Почему ты должен сожалеть? – Отчаянно спрашивает Харуно, ее сердце колотится так бешено, что она даже не замечает, что опасно потирает большим пальцем точку пульса Итачи. – Почему? Что нужно сделать?
Слишком поздно отступница понимает, что ей не следовало прикладывать заряженный чакрой большой палец к такой чувствительной области; особенно когда он так уязвим. И на одно мгновение, когда глаза Итачи закрываются, а его пульс на мгновение замирает, сердце Сакуры тоже перестает биться. Она отдергивает от него руки, будто обжегшись, в ужасе глядя на мужчину.
О, Ками, нет…
Тогда куноичи не понимает жестокости своей реакции, но прежде чем довести мысль до конца, Итачи снова начинает дышать.
Сакура недоверчиво наблюдает, как дыхание мужчины начинает стабилизироваться. Он действительно просто спит.
Именно тогда все, что произошло за последние два дня, настигает Харуно. Девушке едва удается отпрянуть от него и убежать на приличное расстояние в лес, остановившись у ближайшего ручья. Она падает на колени в твердую грязь, ее внезапно сильно тошнит. Отступница в ужасе от того, что сделала с Итачи, почти сделала, что почти узнала…
Из горла вырывается сухое, сдавленное рыдание, но Сакура решительно проглатывает его, набирая в ладони чистой, холодной воды и брызгая ей в лицо. Она куноичи, более чем способная выполнять подобные приемы, способная выполнять вещи в миллион раз более ужасные, даже не моргнув глазом. Но не на ком-то вроде Итачи; не на том, к кому она…
– Я не должна была этого делать, – Харуно обхватывает себя руками, стараясь не дрожать. – Я ни при каких обстоятельствах не должна была этого делать.
Итачи приходит в себя немного позже, слегка удивленный этим фактом. В конце концов, он не может вспомнить, как заснул. Последнее, что он помнит – Сакуру, оседлавшую его колени – совершенно новое ощущение, которым мужчина в данный момент наслаждался, – и тихо пообещавшую вылечить его головную боль…
Нукенин открывает глаза, осторожно садится и оглядывается, для пробы расправляя плечи. Головная боль, похоже, давно прошла, и, по-видимому, Сакура позаботилась о дискомфорте в шее, спине и плечах. Учиха протягивает руку, потирая затылок. Ощущение восстановления, кажется немного странным.
Взгляд мужчины останавливается на задумчивой партнерше, которая сидит под соседним деревом напротив него, методично пережевывая слишком сладкую жвачку, которую она, кажется, так иррационально любит. Итачи вспоминает, как прошлой ночью она без колебаний свернулась калачиком в его объятиях. Шиноби не прочь позволить ей делать то же самое, когда она пожелает. Сакура выглядит немного бледнее, чем обычно, продолжая потирать руки, как будто ей холодно, хотя во влажном болотном лесу это совсем не так.
Учиха тихо прочищает горло, из-за чего ирьенин подпрыгивает, хотя он просто кивает ей. – С тобой все в порядке? – Мягко спрашивает нукенин.
Совершенно очевидно, что он ничего не помнит о допросе, но Харуно все равно приходится несколько раз сглотнуть, прежде чем ответить. – Все нормально, просто немного устала, – небрежно махнув рукой, ответила девушка.
Куноичи провела последние полчаса, отчаянно заставляя себя поверить, что она неправильно истолковала слова партнера. Должно быть, он просто извинялся перед ней за то, что являлся членом Акацуки и пытался захватить мир, потому что Итачи никогда бы не причинил ей боль. Он никогда бы сознательно не причинил ей никакой боли, эмоциональной или физической…
Хуже всего то, что Сакура не может обсудить с ним эту тему, что выглядело бы примерно так: «Извини, Итачи, но ранее сегодня я намеренно обманула тебя и нарушила все правила медицинской этики, касающиеся безоговорочного доверия между пациентом и врачом, чтобы манипулировать тобой и заставить раскрыть секретную информацию. Хочешь поговорить об этом за чашечкой хорошего чая?»
Нет. Это ошибка, недоразумение. Для нее лучше просто забыть об этом. Она может узнать, в чем заключается план Акацуки позже, использовав более точный метод и, следовательно, добиться гораздо лучших результатов. А пока ирьенин соберет подробную информацию об этом Мадаре, после чего сможет принять меры.
Постоянное повторение этой мантры про себя позволяет Сакуре не вздрогнуть, когда Итачи преодолевает расстояние между ними, осторожно устраиваясь рядом. Так непринужденно они сидели бесчисленное количество раз за последние несколько месяцев, но, тем не менее, она ощущает острый укол вины, опасения и страха. Куноичи пристально смотрит на соседний участок земли, пытаясь взять свои чувства под контроль.
Не в характере Итачи настаивать на подобных вопросах, но прямо сейчас, как ни странно, он чувствует, что обязан своей маленькой розововолосой партнерше. – Ты уверена?
Его голос остается бесстрастным, но все же Сакура слабо улыбается. Учиха, скорее всего, никогда не распознает в этом извиняющийся жест, но она все равно немного наклоняется, кладя голову ему на плечо. – Уверена, – отвечает она тоном, который звучит немного удивленно, слегка кокетливо. – Просто убедись, что когда-нибудь вернешь должок, хорошо?
Итачи лишь слегка ухмыляется. – Маловероятно.
После этой короткой интерлюдии следующие два часа проходят в обычной рутине: они так заняты выслеживанием сбежавшего преступника, что у девушки нет свободной минуты, чтобы подумать о том, что произошло на поляне. В конце концов, они находят замаскированного преступника в баре в нескольких городах отсюда: Харуно вырубает его, а Итачи тащит беглеца обратно в синдикат. Они вернулись в свой номер ближе к вечеру и, окруженные пустыми коробками из-под еды, были вполне довольны отдыхом в постели. Точнее, Сакура отдыхает, а Итачи сидит рядом, прислонившись к спинке кровати, читая свой сборник стихотворений и слегка… ну, он ни в коем случае не гладит ее по волосам, просто так получилось, что свободная рука находилась всего в паре дюймов от медленно растущих волос клубничного цвета. Этого оказалось достаточно, чтобы его пальцы могли расчесывать ее приятно мягкие волосы всякий раз, когда партнерша ворочается во сне.
Как будто намеренно противореча ему в этом утверждении, куноичи полуоборачивается и прижимается к своей подушке, из-за чего ее юбка немного задралась. – Не забудь заплатить, – невнятно бормочет отступница, ее голос приглушен подушкой.
Итачи моргает, отводя взгляд от последнего четверостишия. – Прошу прощения?
– За наш номер, – немного нетерпеливо поясняет Харуно, приподнимая голову с подушки на несколько дюймов и протирая глаза. – Я забыла вчера… и… – девушка снова зевает, ее веки медленно закрываются. – Ты знаешь, что все это время запутывал мои волосы? Я не возражаю, если ты прикоснешься к ним, но…
Выражение лица Итачи быстро претерпевает несколько минутных подергиваний, в результате чего он выглядит испуганным как от осознания того, что напарница, похоже, не заплатила за номер, так и от того, что она стала свидетелем его неосмотрительности. – Я заплачу, – отвечает Учиха как можно поспешнее, сохраняя бесстрастное выражение лица. Он соскальзывает с кровати и пытается установить между ними как можно большее расстояние. – Сейчас же.
Не замечая дискомфорта мужчины, Сакура слегка поворачивается, снова зарываясь лицом в подушку. Куноичи удается слегка махнуть в его сторону. – Спокойной ночи, Итачи-кун…
К счастью для достоинства сонной куноичи, Итачи быстро сбежал, сказав, что пойдет и заплатит за их номер, оставив ее совсем одну, что не обязательно хорошо. У Сакуры сильная головная боль, в животе и груди все еще скручено в тревожные узлы в результате всего, что произошло на поляне. Вдобавок ко всему, куноичи смертельно устала и у нее кружится голова, а мысли настолько беспокойны, что она едва может отличить правое от левого.
Сакура не знает, как долго лежит там, наполовину спящая, наполовину бодрствующая, но она помнит, как ошеломленно рассматривала возможность принятия успокоительного. Очередное нарушение медицинских этических кодексов, но сегодня она уже пренебрегла доброй половиной из них. С таким же успехом можно было бы нарушить еще парочку…
Покрытая чакрой рука находилась на полпути ко лбу, когда на ее подушке появляется жаба.
Сначала девушка списывает это на галлюцинацию. Но существо продолжает квакать, что не должны делать галлюцинации. Ирьенин вслепую тянется к жабе, принимая полусидячее положение. Требуется несколько минут, чтобы зрение прояснилось. Первые три или четыре раза, когда она тянется к призыву, отступница промахивается. На пятом Сакуре наконец удается дотянуться до него, а именно до записки во рту. Маленький кусочек желтоватой бумаги, сложенной пополам. Харуно с ледяной уверенностью понимает, что что-то не так.
Техника призыва. Жаба.
Сакура смотрит на бумагу сухими глазами, что-то холодное и железное безжалостно сжимает пальцы вокруг сердца. Ее голова раскалывается, а мир, кажется, снова остановился. Ками, она знает, что это совершенно иррационально, что ее инстинкты ошибаются, но сейчас куноичи так невероятно страшно…
Несколько минут спустя Итачи возвращается в номер и, сделав один шаг внутрь, замирает.
Напарница сидит на краю кровати, крепко сжимая что-то маленькое и невидимое в дрожащих от напряжения пальцах с побелевшими костяшками. Розовые волосы упали на лицо, перекрыв обзор, но Учиха может слышать глубокие, дрожащие вдохи. Только опытный ирьенин может противостоять шоку, который угрожает поглотить целиком.
В эту секунду нукенин с внезапным чувством холодного, необратимого ужаса понимает что, должно быть, произошло. Итачи в считанные мгновения оказывается перед девушкой, расположив свои руки на ее слишком холодных плечах. – Сакура…
