Текст книги "Before The Dawn (ЛП)"

Автор книги: Lady Silvamord

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 44 страниц)

Что-то глубоко внутри него болезненно сжимается при одной мысли о любви и Сакуре, и, черт возьми, каждую ночь, каждую чертову ночь с тех пор, как она вернулась после той стычки с Наруто и практически приказала убежать с ней, Итачи пытался не считать, сколько дней у них осталось. Сегодняшняя ночь стала жестоким пробуждением, острым напоминанием о собственной глупости.

Слова Какаши о Сакуре безжалостным эхом отдаются в голове, и… она любит его. Итачи не сомневается в этом. Она говорит ему об этом по крайней мере раз в день. Но дело не в вопросе любви, а в том, кого или что она любит больше.

Учиха никогда не спрашивал, хочет ли девушка вернуться в Коноху, полагая, что оба знают ответ. Эта тема для них – своего рода табу. Они не обсуждали ничего, что имело бы отношение к Конохе и жизни после переворота. Однако иногда, выполняя задания Акацуки – когда они вместе отчитывались перед Лидером, или в редких случаях, когда Сакура надевала плащ, который Конан заказала для нее, чтобы выполнить особенно важную миссию, Итачи позволял себе фантазировать о бесконечно предпочтительном совместном будущем. Он не думает, что когда-нибудь покинет Акацуки – организацию, которую Пейн и Конан создали исключительно для себя, и их цель – достижение мира – Учиха, несомненно, уважает и принимает. Акацуки, помимо Сакуры и Саске, – место, где он также установил связи: Кисаме – самое близкое, что у него есть, к другу, они с Пейном питают глубокое взаимное уважение. Хотя Итачи предпочел бы быть ослепленным раскаленной кочергой, чем признать это вслух, временами он уверен, что будь у него старшая сестра, она была бы подозрительно похожа на Конан.

Сакура могла бы быть счастлива с Акацуки, как последние полтора года. Итачи почти полностью уверен, что если бы они вдвоем могли сесть и рационально поговорить, девушка бы согласилась с ним.

«Если ты каким–либо образом вмешаешься в то, чего хочет Сакура – словесно, физически, эмоционально, ментально…»

Нукенин тянется к плечу и почти навязчиво начинает приглаживать свой длинный конский хвост. В то же время Учиха знает, со слишком большой ясностью, что это будет достаточно сложно для Сакуры и без его участия. Мужчина ничего не может ей дать или предложить, чтобы гарантировать, что она останется (или мотивировать ее остаться?), не нарушив абсурдных условий столь же глупого указа нелепого Хатаке.

Кроме…

Пальцы Итачи соскальзывают и запутываются в кончиках волос. На мгновение он думает, что лишился рассудка.

Нет, решает Итачи, так сделал бы Саске – безрассудно, горячо, эгоистично, порывисто.

Возможно, об этом стоит подумать.

На следующее утро

Сакура ужасно спит.

Неприятно признавать, но девушка отвыкла спать одна. Как бы странно это ни звучало, она не спала без Итачи уже три года. В гостиничном номере уютно, да – тепло, одеяла пахнут розмарином и лавандой, и ей это нравится. Отступница свернулась калачиком в одной из больших рубашек Итачи, закуталась в множество слоев одеял и должна была быстро заснуть, измученная воссоединениями, эмоциональным конфликтом и слишком долгими размышлениями, но…

На самом деле именно эмоциональный конфликт не давал ей спать большую часть ночи.

Слишком уставшая, чтобы переживать о том, что видит в зеркале, Сакура смотрит на свое отражение, закончив застегивать молнию на черной куртке с меховой подкладкой до самого подбородка. Харуно слишком бледна, что делает темные круги под глазами еще более заметными. Сегодня ей даже не хватает решимости заняться своими любимыми волосами – она беспорядочно расчесывает пальцами нужные пряди и собирает их в небрежный хвост, прежде чем отправиться завтракать.

К некоторому разочарованию и облегчению, Итачи нигде не видно. Обычно он выглядит угрюмым по утрам и держит в руках чашку чая размером с лицо, но по-прежнему охотно отвечает на ее поцелуй с пожеланием доброго утра с таким же спокойствием и страстью с привкусом чая. Однако девушка видит лишь Какаши, который сидит у кофемашины и выглядит таким же угрюмым, потягивая напиток из большого пластикового стакана, пахнущего шоколадом и клубникой.

– Доброе утро, – устало приветствует ирьенин, проскальзывая на сиденье напротив, предварительно взяв большой апельсин и такое же большое яблоко из корзины с фруктами. Вафельница, похоже, сломалась.

– Хм, – бормочет в ответ Хатаке с полным ртом дымящегося горячего капучино.

– Лучше скажите, что не убивали Итачи, – предупреждает Сакура, ее тон становится угрожающим из-за громкого хруста яблока, вызванного злобным укусом.

– Не убивал, – отвечает Какаши подозрительно бодрым голосом. – Хотя, признаюсь, я немного удивлен, что ты не назвала его своим дорогим Итачи-куном.

Ирьенин с твердым стуком кладет яблоко обратно на стол. – Во-первых, – начинает девушка обманчиво терпеливым тоном. – Если бы он не убил меня из-за чего-то подобного, я бы утонула в собственной блевотине. Во-вторых, если хотите что-то сказать, сенсей, просто скажите.

– Хорошо, – отвечает Хатаке, отбрасывая притворство, наклонившись к ней. – Во что, черт возьми, ты играешь, Сакура? Настолько привязаться к такому изгою?

– Он не изгой, – горячо возражает Сакура. – Мы встретились, когда он спас мне жизнь. Итачи никогда не причинял мне боль и не намеревался причинить боль кому-либо еще…

…а потом Харуно закрывает рот, потому что знает, что лжет.

– По сути, он пытался убить Наруто, Сакура, – парирует Какаши с наигранным спокойствием в голосе.

– И он понял, что совершил огромную ошибку, убив одного из самых злых и могущественных шиноби в истории Страны Огня, чтобы спасти жизнь Наруто, с огромным риском для себя. Он чуть не умер, Какаши!

Копирующий ниндзя фыркает, забирая у ученицы апельсин, перекидывая его из одной руки в другую. – Как самоотверженно, – саркастически комментирует Хатаке, многозначительно задерживая взгляд на девушке. – У него, вероятно, не было скрытых мотивов, верно?

Харуно сердито краснеет, прежде чем наклониться и забрать свой апельсин обратно. – Это не имеет отношения к делу.

– Да, но Сакура, ты когда-нибудь находила время, чтобы обдумать все как следует…

– Что? – Огрызается в ответ ирьенин, ее нервы были достаточно измотаны из-за недостатка сна и постоянных мучений по поводу определенных событий и выбора, что только усугубляет ситуацию. – Сначала Наруто, теперь вы – я не чертов ребенок, Какаши! Я не глупый маленький двенадцатилетний генин, которого вы впервые встретили. Но вы с ним, похоже, совсем так не думаете – на случай, если вы пропустили – я взрослая, умная и достаточно зрелая, чтобы делать свой собственный выбор, и мне не нравится, что вы осуждаете меня за то, что на самом деле вас не касается!

Ее голос становился громче с каждым последующим словом, заставляя Какаши радоваться тому, что они одни на кухне. К настоящему времени оба встали из-за стола, сверля друг друга взглядами.

Хатаке делает глубокий вдох, заставляя себя отвести взгляд от ученицы, взглянув в окно. Как обычно, идет снег, и на мгновение – хотя он и презирает снег – Копирующий ниндзя завидует его атмосфере несомненного мира и успокоения. – Сколько должен был узнать Наруто? – Спокойно спрашивает мужчина.

Сакура кладет руки на бедра, ее поза все еще совершенно воинственная. – Все, и я с нетерпением жду возможности рассказать ему об этом лично. Как и вам, Какаши…

– Ты знаешь, что это только потому, что мы оба заботимся о тебе, Сакура…

– Да, но…

Какаши снова прерывает ее, нетерпеливо качая головой. – Тогда, как думаешь, что ждет тебя в будущем, Сакура? Что это значит для тебя и Итачи?

Ирьенин заметно колеблется, протягивает одну руку и хватается за спинку своего стула. – Ну, – немного неуверенно начинает куноичи. – Он был изгнан из Конохи, по сути, под ложным предлогом, поэтому я уверена, что это, в сочетании с тем фактом, что Наруто обязан Итачи своей жизнью, является достаточным основанием для Наруто, как Хокаге, предложить ему официальное помилование.

Какаши горько смеется. – Это прекрасно, Сакура. В таком случае ты не знаешь Учиху так хорошо, как тебе кажется. Думаешь, он действительно когда-нибудь захочет ступить в деревню, которая приказала ему убить каждого члена семьи? Ты бы сделала это?

Харуно демонстративно игнорирует последний вопрос, отказываясь даже думать об этом. – Полагаю, что он увидел бы, что с тех пор все изменилось, что половина людей, ответственных за организацию резни, сейчас мертвы, и половина из них будет очень скоро…

– Думаешь, он был бы волшебным образом восстановлен в качестве капитана Анбу? – Пытается достучаться до ученицы Хатаке, со стуком ставя чашку на стол. – Что он когда-нибудь сможет найти хотя бы одного шиноби, кроме тебя, который будет готов работать с ним? Что остальная часть Конохи внезапно простит и забудет самый кровавый, ужасный акт насилия, который когда-либо совершался на ее земле, только потому, что это небольшое недоразумение? Что он сможет когда-либо пройти по любой улице, не будучи преследуемым злобным шепотом? И, Сакура, ты думаешь, что то, через что мы с Наруто заставляем тебя пройти прямо сейчас, плохо? Представь это, умноженное в тысячу раз, потому что с подобным вы будете сталкиваться каждый день. Черт, давай предположим, что у вас с Учихой когда–нибудь даже появятся дети – они будут самыми социально отверженными, оклеветанными существами со времен Наруто…

– Заткнитесь, – шепчет Сакура, ненавидя то, как сжимается горло. Она резко отворачивается от сенсея, но горячие слезы уже льются, обжигая щеки.

Отступница делает несколько глубоких вдохов, пытаясь – и безуспешно – успокоиться, но теплая рука Какаши касается ее плеча, и, несмотря на инстинктивную реакцию – она посылает заряженный чакрой локоть ему в бок – шиноби обнимает ее, прижимая к груди и успокаивающе поглаживая по спине.

– Не надо, – выдыхает куноичи, чей голос приглушен его тяжелым бронежилетом, она изо всех сил пытается отстраниться. – Простите, но, честно говоря, я думаю, что ненавижу вас прямо сейчас, Какаши…

– Знаю, – мягко отвечает Хатаке, все еще прижимая ее к себе. – Я знаю, тебе неприятно, Сакура, это правда. И признаю, что я в долгу перед Учихой за твою жизнь… и за то, что ты была в безопасности и счастлива последние годы. Но это часть твоей жизни, которая скоро закончится. Ты умная девочка. Ты, вероятно, всегда знала, на каком-то уровне, что у ваших отношений не будет счастливого конца. Твое место в Конохе, и ты заслуживаешь намного лучшего, чем то будущее, которое я только что обрисовал для тебя.

На этот раз Какаши позволяет ей отстраниться. Харуно чувствует искренность в его словах, но все еще не может заставить себя посмотреть на сенсея, вытирая последние остатки слез. – Да, – с горечью говорит ирьенин. – Конечно, я знаю.

Следующая неделя, когда Какаши, Сакура и Итачи перемещаются из Снега в Песок, представляет собой миллион разных видов неловкости. Куноичи нравится, что Какаши вернулся в ее жизнь, несмотря на их жаркий спор в начале – но он, кажется, получил сообщение, что с главной проблемой ей по силам разобраться самостоятельно. К счастью, она любит Итачи. Без сомнений.

Итачи и Какаши едва разговаривают, и, чтобы еще больше запутать ситуацию, Учиха был более эмоционально отстранен, чем обычно. Не по отношению к ней, а просто… в целом. Это больше напоминает о том, каким он был до того, как они «сошлись». Сакура не уверена, связано ли подобное поведение с внезапным появлением Какаши в их жизни или с проблемой надвигающегося переворота и всего, что с ним связано. На самом деле у них не было времени побыть наедине, чтобы поговорить о чем-то важном, и с каждым днем сложившаяся ситуация все больше действует ей на нервы. Девушка не может сказать, что у него на уме, и это, честно говоря, нервирует.

Иногда куноичи задается вопросом, не боится ли в глубине души, что Итачи собирается покончить со всем первым. Она не может придумать реалистичную, правдоподобную ситуацию, которая позволила бы им быть вместе после переворота в Конохе. Однако размышления о жизни без него более чем немного пугают. Итачи – ее первая настоящая, долговременная, зрелая любовь, ее первые отношения. Ирьенин предполагает, что прекращение любых длительных отношений такого рода было бы трудным делом, и это без учета необычных обстоятельств, которые положили начало их роману.

Подобная безвыходность сводит Сакуру с ума, зная, что все – абсолютно все – зависит от нее. Если она вернется в Коноху, то потеряет Итачи. Если она останется с Итачи, то потеряет Коноху и людей, которых любит и по которым так долго скучала.

Но разве ей не место в Конохе? Все так говорят, и Харуно всегда так думала, потому что… потому что до последних полутора лет Коноха и возвращение домой были всем, о чем она могла думать.

Может быть, внезапная нерешительность вызвана тем, что она так долго отсутствовала. Ей не хватало времени по-настоящему подумать о родном доме и о том, каково будет вернуться. Сакура все еще скучает по людям, Ино, Шикамару и Чоджи, которые специально разработали код и дзюцу сокрытия для отправки сообщений из деревни, и которым она писала каждую неделю в течение прошлого года. Отступница сложила все письма Ино, которые хранит в специальном отделении своей сумки. Переписка заставляет ее скучать по лучшей подруге, а разлука все еще причиняет боль.

Однако тоска по знакомому медленно и неуклонно рассеиваются. Она может есть рамен, не испытывая инстинктивной, судорожной реакции на разрывающую сердце боль от отсутствия Ичираку и Наруто. Миссии с Акацуки становятся все более привычными, но…

Сакура скучает по стабильности больше, чем по чему-либо еще. Было бы так здорово снова иметь настоящий дом, и после такого долгого времени, проведенного в скитаниях по миру, девушка более чем готова где-нибудь осесть. Образ жизни отступницы – то, к чему она привыкла, но насколько это практично в долгосрочной перспективе? Харуно очень уважает Пейна и Конан, которую считает одной из своих близких друзей, но такая жизнь не для нее. Куноичи не хочет доминирования жестких параметров Акацуки… Конан однажды призналась, что из-за обязательств перед организацией маловероятно, что они с Пейном найдут для себя настоящий дом или заведут детей, а Сакура знает, что когда-нибудь захочет этих вещей для себя.

Кроме того, у нее было достаточное количество неприятностей, полевых миссий и «приключений», как выразился бы Наруто, и она готова к тому, чтобы это закончилось, так или иначе. Иногда куноичи скучает по исцелению и работе над сохранением жизни, а не наоборот.

Честно говоря, Харуно не знает, чего хочет, и это худший вид агонии. У нее есть самое большее три недели или около того, чтобы принять решение…

Сакура тихо стонет, наклоняясь вперед и пряча лицо в ладонях. Она не была так ужасно, на грани физической болезни, встревожена с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Девушка практически не спит и не может мыслить трезво – ни о себе, ни об Итачи, ни о перевороте, ни о будущем, ни о чем другом.

– Жилой комплекс С, блок 26.

Куноичи испуганно поднимает голову, моргая, когда зеленые глаза реагируют на свет. – Что…

Какаши бросает пару тонких серебряных ключей, которые издают почти музыкальный звук, ударяясь о старое дерево стола. – Останетесь с Учихой здесь, – шиноби пытается – и безуспешно – звучать беззаботно. – Гаара на какой–то важной встрече, но я только что разговаривал с его секретарем – очевидно, население Песка за последние несколько лет резко выросло. В прошлом году Гаара приказал построить четырнадцать новых жилых комплексов. Они только что нанесли на них последние штрихи, и именно там Казекаге решил разместить всех наших нукенинов, поскольку следующие несколько недель мы потратим на то, чтобы собраться всем вместе и подготовиться к перевороту.

– О, – ошеломленно комментирует Харуно, взяв ключи, рассеянно обхватив их ладонью. – Спасибо. Так мило с его стороны…

Копирующий ниндзя мрачно кивает. – Самое лучшее в происходящем то, что Гаара заключил союз со Страной Земли, которая находится к востоку от Страны Огня, поэтому лидер Земли сделал заявление о том, что именно они предоставляют нам политическое убежище. Данзо не может приказать силам Корня вторгнуться в суверенную страну, но, по словам Иноичи, он концентрирует оборонительные силы за пределами деревни, недалеко от границы, что делает западную часть Конохи, если не всю деревню, уязвимой для нашей первоначальной зачистки.

Сакура решительно кивает, убирая несколько прядей волос обратно в конский хвост. – Хорошо, когда начнем готовиться?

– Мы уже в Песке, – пожимает плечами Какаши, оглядывая простой, но элегантный декор центра для посетителей Башни Казекаге. – Но мы ждем больше половины наших людей. Согласно полученной информации они должны быть здесь в течение следующего дня. Гаара говорит, что, начиная с утра послезавтра, мы полностью контролируем все тренировочные площадки Песка.

Девушка снова кивает, и не в первый раз чудовищность происходящего поражает ее так сильно, что напоминает сильный удар в живот. – Итак, – тихо говорит ирьенин, устало проводя тыльной стороной ладони по лбу, чувствуя себя совершенно опустошенной почти во всех отношениях. – Вот и все.

Какаши наклоняется, нежно взъерошивая покрытые пылью и песком розовые волосы. – Иди и немного отдохни, Сакура, – мягко говорит сенсей. – Я буду в комплексе B, блок 15, если понадоблюсь.

Харуно устало улыбается, тоже вставая. Она не осмеливается спросить, здесь ли уже Наруто. – Спасибо, Какаши.

Копирующий ниндзя исчезает в вихре листьев, как и она мгновение спустя. Вишневые цветы ее дзюцу более бледные и увядшие, чем обычно.

Сакура приземляется посреди отведенной квартиры в следующую секунду, чувствуя себя на мгновение дезориентированной. Все здание, очевидно, новое и находится в безупречном состоянии. Пол, потолок и стены, кажется, сделаны из темно-красного вишневого дерева, изысканная цветовая гамма которого повторяется во всей Башне Казекаге. Минималистичная, странно футуристическая мебель и украшения – темно–фиолетовая краска, художественно нанесенная на абсолютно белый холст, картины, беспорядочно разбросанные по стенам, – настолько отличаются от всего, что она когда-либо видела раньше, что розововолосой куноичи остается только смотреть. Здесь даже пахнет чем-то новым и нетронутым, а тростниковый диффузор с ароматом розы, установленный в центре журнального столика в маленькой гостиной, дополняет общий уют. На мгновение Харуно закрывает глаза и вдыхает его, напоминая себе записаться на прием, чтобы лично поблагодарить Гаару.

Однако, прежде чем довести мысль до конца, девушку прерывает звук того, как кто-то тихо прочищает горло. Сакура открывает глаза, пораженная тем, что Итачи спокойно прислонился к стене в нескольких футах перед ней. Он исчез очень рано утром, незадолго до восхода солнца, пробормотав что-то двусмысленное о приобретении некоторых припасов, которые она могла бы счесть «полезными» для переворота. В тот момент ирьенин была слишком уставшей, чтобы задавать вопросы.

Забыв о прежних тревогах всего на несколько мгновений, Сакура идет вперед, и дыхание покидает тело в медленном вздохе, когда Итачи обнимает ее, притягивая ближе. Солнце садится через большое окно прямо рядом с ними, и пурпурно-золотой свет облаков создает интересные тени по их квартире, наполняя пространство мягким, едва уловимым теплом. Чувствуя, что расслабляется еще больше, она прижимается щекой к его ключице, чувствуя, как на губах появляется легкая улыбка. – Не могу понять, как тебе удается так запросто появляться.

– У тебя довольно заметная сигнатура чакры, – тихо отвечает Итачи, поглаживая розовые волосы. – Я бы назвал ее магнетической.

Его слова напоминают о некоторых дурацких шутках, которые Ино отпускала по поводу ее лба. Сакура слегка смеется, впервые, кажется, за несколько недель, когда слегка отстраняется, встречаясь взглядом с Итачи. На первый взгляд мужчина такой же спокойный и отстраненный, но при дальнейшем рассмотрении он выглядит немного более напряженным, чем обычно, с интенсивностью в глазах, которая почти нервирует.

Куноичи не уверена, что заставляет ее это делать, но она осторожно протягивает левую руку, проводит ладонью по лицу возлюбленного, прежде чем поднять руку и заправить несколько длинных, растрепанных прядей волос ему за ухо. Итачи наблюдает за ней, все еще выглядя немного сбитым с толку, но затем, жестом, который, кажется, удивляет их обоих в равной степени, слегка наклоняет голову в сторону, запечатлевая мягкий поцелуй на внутренней стороне ее ладони.

Нехарактерно нежное действие заставляет сердце Сакуры немного сжаться – как я когда-нибудь научусь жить без тебя? – но затем, к счастью, прежде чем закончить мысль, Итачи переплетает их пальцы, медленно опуская ее руку до более приемлемого уровня.

Ирьенин закрывает глаза, стараясь не смотреть на мужчину. – Итачи, когда все закончится… – тихим голосом начинает отступница, не в силах что-либо расслышать из-за стука собственного сердца.

Учиха все еще держит ее за руку, но затем она чувствует, как что–то еще – что-то прохладное и незнакомое – скользит вверх по одному из ее пальцев.

Предположительно, это невозможно с медицинской точки зрения, но сердце Сакуры замирает.

Ошеломленная девушка открывает глаза, уставившись на элегантное серебряное кольцо, украшенное самым красивым и ярким изумрудом, который она когда-либо видела в своей жизни.

Итачи смотрит на возлюбленную, выражение его лица абсолютно непроницаемо. Мужчина убирает несколько выбившихся прядей волос ей за ухо, точно так же, как она сделала для него несколько мгновений назад. – Когда все закончится, – тихо повторяет нукенин, прежде чем развернуться и тихо уйти, исчезая в темноте коридора.

Солнце скрывается за горизонтом, наполняя квартиру тенями, но Сакура слишком потрясена, чтобы думать или даже дышать. Она оцепенело смотрит на обручальное кольцо, прижимая левую руку к сердцу.

Комментарий к Глава 20 – Слияние

========== Глава 21 – Последняя битва ==========

Комментарий к Глава 21 – Последняя битва

Спасибо каждому, кто ждал, надеялся и верил 🤗

P.S. Надеюсь, 36 страниц компенсируют мое долгое отсутствие ^^

В их спальне находится маленькое окно, выходящее на восток, откуда открывается залитый лунным светом вид на далекие горы, граничащие с Песком. Сейчас все – тьма и тень, прерываемые лишь редкими проблесками серебряного лунного света, пробивающегося сквозь грозовые серые облака.

Подоконник под длинными пальцами ослепительно белый и холодный, и Итачи бессознательно сжимает его, заставляя себя спокойно смотреть на пейзаж сквозь шелковые фиолетовые занавески. Ветер отдается эхом за стеклом, но он не может сосредоточиться ни на чем, кроме тщетных попыток унять бешено колотящееся сердце. Это, мягко говоря, сбивает с толку. Мужчина не испытывал такого состояния эмоционального смятения и сильных опасений, даже тревоги, с тех пор, как они с Сакурой столкнулись с Мадарой.

Накрашенные фиолетовым лаком ногти оставляют небольшие вмятины на дереве, и впервые Итачи приходит в голову, что, возможно, ему следовало остаться в комнате, чтобы получить ответ. Оглядываясь назад, это кажется здравым смыслом, но произошедшее потрясло Учиху больше, чем он хотел бы признать. Помолвку с Изуми заключили родители, когда им обоим было всего несколько месяцев от роду. Следовательно, у него нет никакого опыта в том, как правильно делать предложение, и…

Глаза Итачи непроизвольно сужаются, он отрывается от окна, прежде чем начать расхаживать взад и вперед по маленькой комнате. Нервная привычка, которую он ненавидит. Нукенин презирает эту слабость в себе – постыдную, почти парализующую нервозность, которая, кажется, поглотила его целиком.

Она согласится, говорит себе Учиха твердо, рационально, логично, пытаясь изгнать маленьких демонов эмоций и самых разных мыслей, которые прокрадываются в разум, тихо и ядовито шипя, что Сакура поступит иначе. Это не было импульсивным решением с его стороны. Он много об этом думал в течение последних нескольких месяцев или около того. Итачи предпочитает не признавать, даже в уединении собственного разума, но представить себе жизнь без Сакуры стало невозможным. Несмотря на не очень тонкие угрозы Какаши, нукенин не намерен отпускать ее без боя. Потому что, в конце концов, за прошедшие годы Итачи узнал и понял Сакуру почти так же хорошо, как самого себя.

После тщательного обдумывания, мужчина решил, что, возможно, дело не в Конохе, а в безопасности и стабильности. Вот что больше всего привлекает Сакуру, независимо от места пребывания. У него не было дома в течение десяти лет, и он привык к образу жизни нукенина и члена Акацуки, но Сакура… она была вынуждена смириться с этим, и, вероятно, после трех лет скитаний по миру девушка более чем готова осесть где-нибудь. Если это то, что Коноха предложит ей, то куноичи вернется туда. Если он предложит то же самое… что ж, ответ еще предстоит узнать.

Сделав глубокий вдох, Итачи возвращается к подоконнику, на мгновение закрывая глаза. За всю жизнь он никогда не ставил себя в такое чрезвычайно уязвимое положение, что мучительно трудно во всех отношениях.

Грудь и живот Сакуры словно скрутились в маленькие узелки, а пальцы слегка дрожат, опираясь о дверной косяк. Широко раскрытыми глазами девушка наслаждается новизной представшего зрелища. Итачи стоит перед окном, спиной к ней, и даже мимолетный взгляд на его профиль показывает, что он нервничает так же, как и она.

Как ни странно, эта мысль немного успокаивает, когда розововолосая куноичи пересекает комнату несколькими маленькими, неуверенными шагами.

Тишина тяжелая и неуютная, а деревянный пол холодит босые ноги Харуно, которая протискивается между Итачи и подоконником, немного неуверенно опираясь на него. Ирьенин чувствует, как напрягаются его мышцы во время соприкосновения их рук, но пока не может заставить себя посмотреть на возлюбленного. Точно так же он, кажется, смотрит в неподвижную точку примерно в восьми дюймах над ее головой. Собравшись с духом, Сакура обхватывает мужчину руками за шею, поворачивая голову в сторону и позволяя себе упереться в его ключицу.

Куноичи думала, что ждала достаточно долго, чтобы голос обрел хоть какую-то связность, но он не поддается, застревает в горле и на мгновение вовсе отказывается слушаться.

– Да.

Почти шепот, едва слышный даже для ее ушей и еще более приглушенный его грудью. Итачи требуется мгновение, чтобы осознать услышанное и выдохнуть. Сакура моргает, немного ошеломленная, чувствуя, как он крепко обнимает, прижимает еще ближе, наклоняется и прижимается губами к ее волосам. Она закрывает глаза, восхищаясь горько-сладким ощущением. Легкая улыбка появляется на губах девушки. – Ведешь себя так, будто удивлен, – тихо поддразнивает отступница, хотя какая-то ее часть ошеломлена собственной дерзостью. На мгновение Харуно неспособна понять, несмотря на серебряное кольцо на пальце левой руки, что она на самом деле помолвлена.

Не было никаких сомнений о том, согласиться или нет. Впервые в своей жизни Сакура не хотела сидеть, бесконечно перебирая плюсы и минусы, и вообще что-либо переосмысливать. Возможно, она была нехарактерно импульсивной и глупой, потратив всего пять минут на обдумывание, но, в отличие от гражданского мира, для шиноби восемнадцать лет считаются более чем взрослым и достаточно зрелым возрастом, чтобы брать на себя подобные обязательства. Кроме того, они живут вместе последние три года. Куноичи видела его в лучших и худших проявлениях, и наоборот. Вместе они прошли через столько, что большинству людей не увидеть – или когда–либо представить – за всю свою жизнь. Она любит его, несомненно, так же, как и он ее. Несмотря на мрачные размышления последних нескольких недель, Сакура, честно говоря, не может представить возвращение в Коноху без Итачи. Про проведение остатка своей жизни (или, черт возьми, даже про отношения) с каким-то безымянным, безликим шиноби и говорить не стоит.

Одной этой мысли достаточно, чтобы заставить ее слегка вздрогнуть. Сакура почти неуверенно смотрит на своего возлюбленного. Из разговоров с Ино и всего, что диктуют общие социальные нормы, было бы разумно полагать, что это единственный счастливый случай, который гарантированно вызовет маленькую улыбку, по крайней мере, даже у самого стойкого шиноби, но, похоже, это не так. Тем не менее, прямо сейчас Итачи выглядит более довольным, расслабленным и умиротворенным, чем когда-либо. Лунный свет смягчает царственные черты его лица, когда он на мгновение закрывает глаза, продолжая нежно гладить ее волосы, из-за чего у Сакуры перехватывает дыхание.

Им так много нужно обсудить. Где будут жить, как собираются наладить отношения и миллион других вопросов. На этот раз куноичи пыталась все упростить, но реальность ситуации такова, что все будет невероятно сложно и болезненно для них обоих. Все нужно проработать. И, честно говоря, девушке остается только надеяться, что им удастся прийти к пониманию относительно будущего. В голове звучат миллион маленьких ворчливых, злобных голосов, которые указывают на то, что их барьеры, касающиеся определенных вещей, угрожают стать абсолютно непреодолимыми. Но в данный момент…

Подоконник врезается в спину, и ее нынешнее положение более чем неудобно, но все же Сакура протягивает руку и нежно берет Итачи за длинный хвост, запуская пальцы в шелковистые волосы и поглаживая их по текстурированному материалу темно-синей, почти черной рубашки с длинными рукавами. Лунный свет выдает слабый, едва заметный темно-каштановый оттенок его волос, а выражение глаз заставляет куноичи застенчиво, взволнованно улыбнуться. Это не похоже на один из чрезмерно мягких, любящих, обожающих, я-готов-целовать-песок-по-которому-ты-ходила, взглядов, которые Рок Ли и даже Наруто, посылали бы в ее сторону по крайней мере три раза в день. Итачи делает это тонко, но интенсивно, и даже спустя столько времени мужчина не переставал выглядеть несколько очарованным ею и тем эффектом, который она стала оказывать на него… Без сомнений, Учиха заботится о девушке больше, чем можно выразить словами.

Медленно и почти неуверенно Сакура притягивает Итачи к себе, обнимая за шею, пока он не достигает более управляемого уровня. Кажется, что их губам требуется невероятно много времени, чтобы соприкоснуться. Харуно никогда не переставало одновременно забавлять и огорчать то, что он почти на фут выше. Они целуются, тепло, даже горячо, с большей страстью и жадностью, чем за последние несколько месяцев. Ирьенин проводит кончиками пальцев по линии его подбородка, повторяя знакомые контуры, легким прикосновением, которое разжигает нервные окончания. Мужчина слегка ласкает ее бедра и поясницу, тепло его рук обжигает кожу даже сквозь материал жилета.