Текст книги "Тёмный лорд (СИ)"
Автор книги: Korell
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 44 страниц)
Звон и топот снова начали стихать.
– «Любимая», – прошептал Морфин на змеином языке, глядя на сестру. – Слышишь, он назвал ее «любимая». Все равно он не будет твоим.
Том взглянул в окно. Недалеко от дома мелькали силуэты всадников: красивый темноволосый молодой человек на гнедом скакуне и белокурая девушка в белой шляпке и красном костюме, ехавшая рядом с ним на серой кобыле.
– Убей их! – неожиданно крикнул Том, глядя на дядю. – Всех троих Риддлов, – сплюнул он. – «Avada Kedavra», а потом бегом назад.
Он протянул палочку Морфину. Косматое существо покорно поднялось с табурета, а затем пошло к двери. Том, освещая светильником дорогу, отправился за ним.
*
Два часа спустя Том расхаживал по залу. В узких светильниках устало горели снизки в пять длинных белых свечей. Старинные стулья с голубыми спинками и сидениями сгрудились возле орехового стола. Недалеко от коричневой двери с витражным стеклом валялся труп пожилой белокурой женщины с застывшими водянистыми глазами. Между двумя стульями лежал труп старого мужчины с пегими волосами и широко открытыми карими глазами: Томас Риддл, видимо, пытался защищаться. Возле белого камина с резной ручкой валялся он. Том подошел к телу человека, который внешне был его копией, и с силой пнул его.
На душе стояло горькое разочарование. Эти твари умерли, даже не узнав, за что. Впрочем, у него не было выбора. Что бы ни говорил Слагхорн, а полной уверенности в памяти Морфина быть не может. Было еще удачей, что Морфин проник в дом, когда садовник отправился поливать газоны на нижней террасе.
Том с ненавистью посмотрел на труп отца. Он был Риддлом – настоящим темноволосым и кареглазым Риддлом. До сегодняшнего дня он представлял свою маму хрупкой темноволосой девушкой с черными, как смоль, волосами и карими глазами с синеватым отливом. Увы, образ матери не имел ничего общего с придуманной им «Наследницей Слизерина».
Подойдя к камину, Том повертел в руках кольцо. Он осторожно снял его с вернувшегося в хижину Морфина, когда уложил того спать. Дядюшка утверждал, будто это реликвия дома Певереллов. Том с ненавистью посмотрел на металлическую индийскую вазу и затем пошел вниз по мраморной лестнице. У входа парень вздрогнул: на миг ему показалось, будто под фонарями мелькнул силуэт садовника. Ускорив шаг, Том растворился между деревьями.
Местное кладбище оказалось небольшим квадратом, заросшим тисом. Могилы казались ухоженными: кругом виднелись силуэты каменных ангелов, скорбных чаш и склонившихся над ними тонких античных девушек. «Пруэтт с Вудом использовали бы этих босоногих муз Аида, как самок, по назначению», – усмехнулся про себя Том.
– Lumos, – прошептал Риддл. Конец палочки засиял тусклым красным огоньком.
На центральной аллее в самом деле обелиск в виде огромной чаши. В центре на постаменте была выбита надпись:
Сесилия Джейн Винтер
(13.10.1907 – 28.11.1926)
Перед глазами мелькнул образ девушки в шляпке, мчавшейся за его… Тома передернуло от омерзения при одной мысли, что-то существо можно назвать «отцом». Эта девица пришпоривала лошадь и наслаждалась верховой прогулкой, пока над мамой потешался примат «дядя Морфин». У девицы шикарный склеп, а где лежит его мама, известно только небесам. Почувствовав прилив ярости, Том достал палочку и нацелил ее на памятник.
– Bombarda maxima! – произнес с ненавистью Риддл.
Надгробие покрылось трещинами и стало оседать. Через минуту на месте памятника валялась пирамида мраморных глыб. Том удовлетворенно посмотрел на разбитые камни и, развернувшись, пошел прочь. Сильный ветер трепал полы его длинного плаща.
Конец второй части
Примечание:
В главе использованы переработанные фрагменты из книги Дж. Роулинг «Гарри Поттер и Принц-полукровка».
========== Часть III. Глава 36. Пилюли бессмертия ==========
На улице шел обложной ливень, закрывавший пеленой соседние здания, кроме высокого серого дома. Дрожащей рукой Том схватил конверт из желтого пергамента: завтра ему идти в этот… Кажется, Косой переулок, о котором говорил бородатый профессор… Теперь предстояло отпроситься у миссис Коул.
Том открыл дверь в кабинет директора и не сдержал крика удивления: никакой миссис Коул не было. Вместо нее за директорским столом сидел темноволосый юноша с бледным лицом и черными блестящими волосами. Он был одет в странную мантию, серо-зеленый галстук и серый пиджак, на котором красовался значок серебристой змеи.
– Кто Вы? – пролепетал Том.
– Зови меня Волдеморт, – улыбнулся юноша. Риддл с удивлением заметил, что он не может улыбаться целиком, делая только легкое движение губами.
– Волдеморт, это невероятно… – хлопал глазами Том. – Я волшебник!
– Что же, – кивнул Волдеморт, – я всегда говорил тебе, что ты особенный.
– Теперь я иду, чтобы купить книги заклинаний и одежду. И еще одну из тех палочек… – скривился Том, вспомнив неприятный разговор. – Кстати, Волдеморт, что Вы думаете о профессоре Дамблдоре?
– Что я думаю о нем? – Высокий бледный человек встал из-за стола. – Не приставай с дурацкими вопросами, Том.
– Пожалуйста, Волдеморт, не покидайте меня в волшебном мире, – взмолился Риддл.
– Конечно, нет. Я всегда буду с тобой, чтобы заставить страдать твоих врагов, – юноша засмеялся ледяным хохотом, от которого у Тома задрожало все в груди.
К изумлению Тома, комната стала заполняться мертвыми телами. Патрик… Девочка в очках… Незнакомые люди, один из которых был похож на высокого юношу… Девочка, которая строила ему гримасы у решетки… Мальсибер… Миссис Роджерс… Стаббс…
Рилдл посмотрел на часы. Половина пятого. После поездки в Литтл-Хэнглтон кошмары повторялись почти каждую ночь. За окном шел ливень, перераставший в настоящий потоп. Быстро собравшись, парень достал дневник. Окунув перо в чернила, он начал аккуратно водить им по кремовым страницам, записывая содержание кошмаров:
– зеркало Еиналеж со змееподобным лицом;
– лицо превращается в призрака со змееподобным лицом;
– лес или море, где моему двойнику низко кланяются люди;
– призрак выпускает в меня зеленый луч;
– двойник и лицо беседуют со мной о Волдеморте.
Том задумался. Было одно обстоятельство, которое объединяло его кошмары: Волдеморт. Парень смутно ощущал, что он на самом деле был кем-то другим в снах. Кем именно, Том не знал. Однако он точно знал, что сны как-то связаны с его головными болями и вечно спорящими голосами. Войдя в прихожую, Том удовлетворенно посмотрел в старое зеркало. Сходство его с Риддлами было настолько отвратительным, что после возвращения из Литтл-Хэнглтона он коротко подстригся.
Вокзальные киоски источали привычный запах типографской краски. Ловя его, Том с усмешкой вспоминал, как прежде испытывал облегчение, переходя границу мира маглов и магов. Стараясь отвлечься, парень достал листок с результатами СОВ. Ни одного «Выше ожидаемого» – только «Превосходно», причем напротив оценок по трансфигурации, защите от темных искусств, заклинаний, травологии и зельеварения стояли пометки: «Комиссия отмечает профессиональный уровень знаний».
– Слагхорна сегодня нет – он в Хогвартсе, – выпалила вместо приветствия Друэлла, едва Том пересек барьер. – Едем в обычном купе для старост.
– Спасибо, Дру, но я поеду с нашими, – ответил Том.
– Хорошо, – Розье, поджав тонкие губы, пошла к первому вагону и вскоре исчезла в белом дыму.
– Видал? – подбежавший Лестрейндж показал приятелю на две идущие по платформе фигуры. Первая с рыжими волосами шла под зонтом. Вторая, закутавшись в коричневый плащ с капюшоном, стучала длинными каблуками.
– Пруэтт? – скривился Том, присмотревшись к рыжей шевелюре.
– А знаешь, кто с ним? Лу Блэк… Ей объявили бойкот все наши, а родня просто в шоке, – болтал Рэндальф, когда они с Томом залезали в купе.
Риддл пожал плечами и достал книгу о превращении алхимических элементов. Помимо Араминты Бэрк и Ориона Блэка в купе вошли Элеонора Монтегю, ставшая за эти годы стройной белокурой девушкой, а за ней и Энтони Крэбб, занявший место у двери. Том не заметил, как поползла платформа, и Араминта подбежала к стеклу – смотреть в окно вместе с Рэем. Чтение книги можно было отложить до приезда в школу, но Тому хотелось проверить, осмелится ли кто-то из приятелей оторвать его от книги.
– Научи, Том, темным заклинаниям! – воскликнул в ярости Блэк, едва поезд набрал ход. – Пруэтт должен их отведать сполна!
– Лаэрт* просит Гамлета! – хохотнул Рэндальф. – Мой принц, уройте Озрика, а то он пристает к Офелии! – Последние его слова потонули в общем смехе.
– Пошел к черту, Лестрейндж, – фыркнул Блэк. – Случись это с твоей сестрой, ты бы сейчас визжал по-другому. Кто только взял этих тварей в «Справочник чистой крови»?
– Maman говорит, что на составление справочника влияли Малфои, – вставила Араминта.
– Оно и видно. Сами якшались с маглами. – Минни в знак отвращения зашмыгала носиком. – Том, вот зачем этому козлу Лу? – воскликнул с ненавистью Блэк.
– Ну это просто, – Риддл осмотрел притихшее купе. – Она слизеринка, он гриффиндорец, – начал загибать Том длинные пальцы. – Она чистокровная – у Пруэтта в роду полно маглов. Лу белокурая красотка – он рыжее шимпанзе. Иметь твою Лу для него – вершина наслаждения.
Лестрейндж сально расхохотался. Следом рассмеялись Бэрк и Крэбб. Только Элеонора Монтегю зашлась красными пятнами.
– Том, это гадко! – воскликнула девушка с тем наигранным возмущением, которое отличает излишне утонченных барышень от их сверстниц.
– Гадко, – согласился Том. – Но разве не гадко само влечение к рыжему дегенерату? Это даже не влечение, а подвид зоофилии, – брезгливо поморщился он. – Мечтать о совокуплении с потным самцом, у которого одна извилина – все равно, что желать совокупиться с бабуином или павианом.
– Ты не можешь проучить его, Том? – плаксиво заметил Орион.
– Смысл? – сказал Том, глядя на потоки воды. – Ну отмутузим мы его, а что дальше? Лу, пожалев, полюбит шимпанзе еще сильнее. – Орион притих, видимо, осознав, правоту приятеля.
В тот же миг раздался стук, и в купе вошла Друэлла Розье. Бросив неприязненный взгляд на Блэка, девочка с улыбкой осмотрела Лестрейнджа и подмигнула Тому.
– Как там у старост? – спросил Том, когда они пошли по коридору. В соседнем купе пухлый темноволосый мальчик ел шоколадный батончик, а другой, белобрысый, спорил с девочкой о том, в какой колледж лучше попасть.
– Ужасно, – подтвердила Друэлла. – Не успел тронуться поезд, как приперся Диггори и начал рассказывать про высадку на Сицилии.
– И девицы вроде Кэмпбелл обещали открыть фан-клуб Диггори? – усмехнулся Том. – Впрочем, моя интуиция подсказывает, что ты хочешь рассказать мне нечто важное.
– Твоя интуиция редко ошибается, – ответила Друэлла, достав из сумочки номер газеты.
Том почувствовал, как пол уходит из-под ног: это был номер «Ежедневного Пророка» за десятое июля. На колдографии был изображен заросший человек в арестантской одежде. Ниже шла заметка:
УБИЙСТВО В ЛИТТЛ-ХЭНГЛТОНЕ
Позавчера в местечке Литтл-Хэнглтон произошло невероятное событие. Морфин Гонт, проживавший на окраине деревушки, убил семью местного эсквайра Томаса Риддла. Прибывший отряд авроров констатировал смерть трех маглов от заклятия убиения. Подозреваемый не стал отпираться, а признался в убийстве и рассказал о нем во всех подробностях. Применение «Priori Incantatem» подтвердило, что именно из его палочки вылетело смертоносное заклинание. Использовались также заклинание повиновения и заклятие усиленного разрушения для осквернения могилы магловской девушки Сесилии Винтер.
Гонты долгие годы ненавидели эсквайров Риддлов. Морфин Гонт подозревал, что Том Риддл завел любовную интрижку с его пропавшей сестрой Меропой Гонт. Трудно сказать, что заставило его через семнадцать лет пойти на убийство и осквернение могилы бывшей невесты Тома Риддла. Скорее всего, всему виной высокая степень алкогольного опьянения Морфина Гонта.
– Моя фамилия? – Том с интересом посмотрел на Друэллу. В отличие от Патрика и Миртл он не чувствовал ни малейшей вины за то, что произошло в Литтл-Хэнглтоне: разве что горечь от того, что магл Том Риддл так и не узнал, за какой грех расплатился.
– Верно. Ты левша и змееуст, – понизила голос Друэлла, – и, наверное, связан со Слизерином. А здесь, как видишь, Морфин, – скривилась она, – подозревал сестру в связи с одним из Риддлов.
– Тебе не нравятся Гонты? – фыркнул парень, глядя, как поморщилась Друэлла при виде колдографии.
– Страшные люди, – поежилась Друэлла. – Считают себя высшим чистокровным родом, почти императорами, а сами одичали до лесников. Да и эта их фамильная жестокость… Говорят, Корвинус Гонт наслаждался, натравливая на одноклассников змей. Давайте в купе, бегом! – крикнула девушка группе малышей.
– Если ты права, то ко мне следует относиться с почтением, – усмехнулся Том. – Последний из рода Гонтов… Лучше новое имя. Например… Лорд Волдеморт, – Том в упор посмотрел на подругу.
– Неплохо… – Друэлла, казалось, о чем-то размышляла. – Волдеморт – что-то вроде «Смертельного полета» или… «Воспарения над смертью»… Но почему Лорд?
– Ты утверждаешь, что я потомок Слизерина и Певереллов. А это, знаешь, побольше любого короля или императора.
– Значит, теперь, на уроках надо обращаться к тебе «милорд» или «сэр»? – язвительно спросила Друэлла.
– Для друзей я делаю одолжение, – улыбнулся слизеринец. – Если ты достанешь пергамент, я тебе поясню. – Глядя на покрытые лесом холмы, проносившиеся за окном поезда, Том с облегчением подумал, что рано или поздно это должно было произойти.
*
Осенью сорок третьего года с фронтов пришли радостные известия. Русские отразили наступление Вермахта под Курском и Белгородом, а союзники овладели южной Италией. Победы, впрочем, покупались дорогой ценой. Пятого сентября «Пророк» перепечатал список награжденных учеников Дурмстранга, и чаще всего напротив фамилии стояла приписка «посмертно».
– Гитлер, говорят, пошел бы на мир, – сказала Друэлла, садясь на завтрак. – Но Гриндевальд держит магловского фюрера под «Imperio».
– Я бы на его месте так и сделал, – ответил Том, не отрывая взгляда от колдографии, изображавшей вступление советских войск в Корпусный сад Полтавы. – Заключил бы мир, а потом, накопив сил, пошел дальше.
– Гриндевальд безумен, – Друэлла положила газету. – Думаешь, – понизила она голос, – у Аркон с Бобби все серьезно?
– Что значит серьезно? – насмешливо переспросил Том, глядя, как Рэндальф впился ненавидящим взглядом в Мари Аркон, весело болтавшую с Робертом Оуэном. – Обжиматься и лизаться будут. Переспят едва ли, – добавил Том, глядя, как райвенкловец властно положил руку на тонкое плечо Мари.
На миг Тому показалось, будто в глазах Друэллы мелькнул огонек надежды. Риддл с интересом посмотрел на подругу, однако Розье, закончив завтрак, собиралась прогуляться со Сьюзен Пак. Том достал дополнительные книги по зельям: некоторые рецепты в учебниках казались ему устаревшими, и юноша собирался внести кое-какие правки. Однако со стороны учительского стола к нему тотчас подошла пухлая фигура профессора Мэррифот.
– Том? – спросила преподаватель чуть усталым голосом. – Не могли бы вы пройтись со мной?
– Конечно, – подтвердил Том и, закрыв сумку, поднялся вслед за учителем.
– У меня короткий вопрос, – сказала Галатея Мэррифот, выходя из Большого зала. – Вы интересуетесь преподавательской работой?
– Пожалуй, да мэм… – опешил Том. Под ложечкой засосало, как и всегда, когда речь шла о чем-то важном.
– Великолепно, – обрадовалась старуха. – Из вас получится замечательный преподаватель по защите от темных искусств. Я попрошу директора Диппета взять вас на следующий год в ассистенты.
– Спасибо, мэм… – выдавил из себя Том. Профессор Мэррифот, пожелав ему хорошего дня, отправилась по коридору. День выдался солнечным, и говорливая толпа учеников, спешившая на уроки, казалось, была освещена матовым светом. Незаметно для себя Том вошел в класс по древним рунам.
– Что же, – сказала профессор Бэддок, войдя в класс. – Думаю начнем. – После гибели племянницы ее лицо стало еще бледнее, напоминая гипсовую маску, хотя внешне женщина старалась не показывать свое состояние.
Том посмотрел в окно. Три года назад он также впервые вошел в этот класс. Рядом с ним сидела Миранда, щурясь от осеннего солнца. За первой партой у окна сидела Эмилия, посылавшая ему насмешливую улыбку. Теперь рядом с ним всегда стоял пустой стул.
– Мистер Риддл? – Профессор Бэддок ласково кивнула, словно он был для нее частицей радостного воспоминания. – Мне нужны ваши познания в египетском языке. Профессор Раджан говорил, что Вы читаете по-египетски, как по-английски, – добавила она под восторженный вздох хаффлпаффки Фран Карвей.
Профессор взмахнула палочкой, и на доске появился символ в виде перевернутой подковы с заостренными краями.
– Ка? – спросил Том, удивленный появлением этого знака. Джулия Кэмпбелл с интересом посмотрела на слизеринца, словно он говорил на непонятном языке.
– Верно, – подтвердила профессор Бэддок. – По воззрениям древних египтян, Ка – дух человека, олицетворенная жизненная сила. Это примерно то, что индийцы называли аурой.
– Ка считался бессмертным? – переспросила Друэлла.
– После смерти Ка отлетает в другой мир, выступая как аналог души, – ответила профессор. – Впрочем, жрецы Египта умели делать Ка почти бессмертным, заточая его в гробнице фараона.
Прозвенел звонок, и женщина, отпустив класс, отправилась к выходу. До обеда оставалось около часа, и Том, спустившись во двор, побрел по еще зеленой траве. На другой стороне озера Хагрид понуро шел за Оггом, неся тяжелый мешок, видимо с отрубями для животных. Риддл поморщился: вид Рубеуса вызывал у него отвращение из-за воспоминаний о том страхе, что он пережил в июне.
– Ой, Том…
Он обернулся. Мимо озера в тонком белом плаще гуляла Оливия Хорнби. Махнув ей рукой, парень за несколько минут догнал приятельницу. С каждым днем Оливия становилась все более бледной, и мало у кого осталось сомнений, что ее преследует призрак Миртл.
– Лив, – заботливо сказал Том. – Не бойся, я все знаю… Это страшно?
– Да, – пролепетала Оливия. Они пошли в сторону замка, минуя валуны. Из-за них дорожка петляла, оставляя в стороне заросшие мхом полянки. – Она является каждую ночь… Летом даже прилетела на свадьбу брата.
Оливия не договорила: от всхлипов ее маленький чуть вздернутый носик покраснел. Том бросил взгляд на растущий у входа куст роз и с удивлением подумал, что Оливия напоминает ему один из этих ароматных чайных цветков. Цветок, который посмела ужалить упитанная гусеница.
– Лив, я думаю, мы все сделаем сами. Эту тварь, – Риддл не называл призрак Миртл по имени, – надо пугнуть.
– Она сильная, Том… – всхлипнула Оливия. – Мы вряд ли сможем…
– Сможем, Лив, – холодно сказал он. Слизеринка вытерла глаза и вдруг положила маленькую белую ручку в карман плаща Риддла.
– Мне холодно, Том… – смущенно улыбнулась она. Парень не ответил, снова посмотрев на куст розы. «Их шипы непригодны для защиты», – подумал он, чувствуя непреодолимое желание спасти идущее рядом с ним хрупкое создание.
*
Риддл не стал откладывать месть в долгий ящик. В верхних этажах Западной башни обитал жуткий призрак – Одиночка, у которого не было щеки, вместо нее зияла дыра. В субботу после обеда Том выследил Одиночку и применил из-за колонны невербальное «Imperio». Получив приказ, призрак помчался в туалет на третьем этаже. В течение получаса он с жутким завыванием гонял Миртл во все концы туалета пока, наконец, не облил ее с ног до головы нечистотами.
В следующую неделю Том несколько раз посетил Запретную секцию, изучая папирус египетского волшебника Имхотепа. Из его туманных объяснений выходило, что Ка можно не только заточать в гробницу, но и заключать в предмет. Такая форма жизни называлась причудливым словом «крестраж». Глядя на тусклый огонек свечи, Том вспомнил, что на четвертом курсе читал о «расщеплении сущности» как некой форме бессмертия.
Большие надежды Том возлагал на Слагхорна. После истории с Тайной комнатой зельевар мечтал возродить «Слаг-клуб». Ровно в семь к нему зашли Рэндальф Лестрейндж, Том Риддл, Орион Блэк, Альберт Эйвери (к нему зельевар стал в последнее время благоволить) и пятикурсник Аластор Нотт. Том благодарил небо за то, что еще летом приобрел на черном рынке несколько коробочек сушеных ананасов, которые так любил Слагхорн.
Беседа проходила в виде скромного ужина. На столике стояли чайник, семь чашек и тарелка с булочками. Зельевар в венской бабочке и желто-коричневом жакете восседал, поставив ноги на маленький пуфик. Разговор крутился вокруг новостей с фронта и рассказов Слагхорна о том, как в прошлые времена в Париже был популярен чай каркаде. Том улыбался вместе со всеми, слушая, как знаменитый Шарль Бодлер любил по вечерам выпивать чашечку смородинового чая: он не сомневался, что зельевар придумал эту байку**.
– Сэр, это правда, что профессор Мэррифот уходит в отставку? – спросил Том с улыбкой. Остроносый Альберт Эйвери от удивления повернулся к Слагхорну.
– Том, Том, если бы я и знал это, то был бы не вправе сказать Вам, – ответил Слагхорн, укоризненно поводя покрытым сахарными крошками пальцем, хоть одновременно и подмигивая. – Должен признаться, я был бы не прочь выяснить, откуда вы черпаете сведения, юноша; вам известно больше, чем половине преподавателей.
– Интуиция, сэр, – Риддл улыбнулся. Остальные мальчики рассмеялись, бросая на него восхищенные взгляды.
– Что до Вашей сверхъестественной способности узнавать то, чего Вам знать не положено, равно как и до осмотрительной лести, с коей Вы обращаетесь к людям, от которых многое зависит… Кстати, спасибо за ананасы, я их просто обожаю!
Рэндальф и Орион рассмеялись.
– С уверенностью предрекаю Вам, что лет через двадцать Вы подниметесь до поста министра магии. Через пятнадцать, если так и будете присылать мне ананасы. У меня в Министерстве великолепные связи.
Раздался смех. Том мягко улыбнулся. Ему было понятно, что никаких связей в министерстве у зельевара нет. Иначе зачем бы ему так пресмыкаться перед Диггори, Ноттом и прочими учениками, имеющими родственников в окружении министра?
– Не думаю, что политика – мое предназначение, сэр, – сказал Риддл, когда утих смех. – Прежде всего, мое происхождение не из тех, какое необходимо для подобной деятельности.
Лестрейндж и Блэк снова обменялись ухмылками. Том слегка нахмурился: Розье проболталась о своих подозрениях.
– Глупости, – отозвался Слагхорн, – яснее ясного, что Вы, с вашими-то способностями, происходите из славного рода волшебников. Нет, Вы далеко пойдете, Том, я в своих учениках никогда еще не ошибался.
Маленькие золотые часы, стоявшие на столе Слагхорна, прозвенели одиннадцать.
– Батюшки мои, неужто так поздно? – удивился декан Слизерина. – Вам лучше идти, мальчики, иначе директор Диппет всех нас накажет. Лестрейндж, я рассчитываю получить от Вас завтра утром письменную работу, иначе мне придется задержать вас в классе. То же относится и к вам, Эйвери.
Мальчики гуськом покидали комнату. Слагхорн выбрался из кресла и перенес пустой бокал на письменный стол. Звук какого-то движения за его спиной заставил зельевара обернуться: посреди кабинета прямо перед аккуратно собранной темно-зеленой портьерой стоял Риддл.
– Живее, Том. Вы же не хотите, чтобы вас в неположенное время застали вне спальни, Вы все-таки староста…
– Сэр, я хотел спросить Вас кое о чем. Больше мне не к кому пойти, – сказал он, расхаживая вдоль стены и заломив руки за спину. – Другие учителя не такие, как Вы, они могут меня неправильно понять.
– Продолжайте, – снисходительно кивнул зельевар, выпив стакан воды. Тома слегка покоробило от его покровительственного тона. Пухлый палец профессора щелкнул по сверкавшим изумрудами часам.
– На днях я заглянул в библиотеку, – продолжал Риддл, приближаясь к фонарю, – в Запретную секцию, и прочел об одном редком заклятии, – остановился он строго напротив камина. – Называется оно, как я понял… – с минуту Том думал, а затем выпалил, – крестраж.
– Пишете самостоятельную работу по защите от Темных искусств? – Слагхорн уставился на него, поглаживая толстыми пальцами ножку бокала. – Не знаю, что Вы читали, Том, но эта материя очень темная, – сказал мастер зелий.
– Просто я понимаю, что если кто и способен о них рассказать, так это Вы… – Риддл смотрел на окутанную грязно-зеленой дымкой каменную стену.
– Ну что ж, – произнес Слагхорн, поигрывая ленточкой, украшавшей крышку коробки с засахаренными ананасами, – разумеется, если я предоставлю Вам сведения общего характера, – вреда никому не будет. Словом «крестраж» обозначается предмет, в который человек прячет часть своей души.
– Но я не совсем понимаю, как это можно сделать, сэр, – сказал Риддл, подойдя ближе к Слагхорну.
– Вы расщепляете душу, – сказал профессор, – и прячете часть ее в предмет, находящийся вне вашего тела. После этого, если даже кто-то уничтожит ваше тело, вы все равно умереть не можете. Спрятанная часть души продолжает жить, оставаясь неповрежденной. Правда, существовать в подобной форме… – поморщился Слагхорн. – Немногие согласились бы на это, Том, очень немногие.
К изумлению зельевара, Риддл развернулся и, держа по-прежнему руки за спиной, подошел к камину.
– Как же расщепляется душа, сэр? – спросил юноша. От волнения его глаза стали настолько большими, что в них, казалось, читалась одержимость.
– Думаю, Вы и сами знаете, Том, – ответил, поежившись, Слагхорн. – Душа мыслится как нечто неповрежденное, целостное. Расщепить ее – совершить противное природе насилие.
– Но как его совершить? – почти искренне удивился парень.
– Посредством высшего злого деяния: убийства. Убийство разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает оторванную часть души…
– Заключает? Но как?
– Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! – зельевар встряхнул головой. – Разве я похож на человека, который опробовал его? На убийцу?
– Нет, сэр, разумеется, нет, – поспешно сказал Риддл. – Простите, я не хотел вас обидеть.
– Что Вы, какие обиды, – хмуро откликнулся Слагхорн. – Для волшебников определенного калибра эта сторона магии всегда была притягательной.
– Да, сэр, – сказал Риддл. – Мне просто любопытно, много ли проку от единственного крестража? – При этих словах он начал поправлять кольцо Гонтов. – Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, расщепить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь, – бросил он, вспомнив почему-то сервиз для сакэ в магазине мистера Барнетта, – не самое могучее магическое число?
– Семь? Мерлинова борода, Том! – воскликнул Слагхорн разбитым голосом. – Ведь даже мысль об убийстве одного человека чудовищна. Но Вы же это гипотетически, Том? – Спросил он почти с мольбой. – Научный интерес?
– Да, сэр, конечно, – Риддл резко развернулся от камина.
– И все-таки, Том, сохраните сказанное мной в тайне. То, что мы поболтали немного о крестражах, вряд ли кому понравится. Понимаете, в Хогвартсе эта тема под запретом. Особенно лютует на сей счет Дамблдор.
– Никому ни единого слова, сэр. Пусть это будет наша тайна, – улыбнулся Риддл и, посмотрев еще раз на перстень, вышел из кабинета.
Примечания:
* Лаэрт – персонаж пьесы У. Шекспира «Гамлет». Сын канцлера Полония и враг Гамлета, нежно любивший сестру Офелию.
** Далее в переработанной форме следует фрагмент книги Дж. Роулинг «Гарри Поттер и Принц-Полукровка».
========== Глава 37. Мудрец Равный Небу ==========
На вечеринке у Слагхорна встал вопрос о возрождении клуба. После открытия Тайной комнаты все собрания подлежали запрету. Теперь Том возобновил обучение приятелей. В первое воскресение октября он разучил с ними заклинанию «Seco», которое позволяло отрубать конечности человека. В следующие две недели последовали тренировки в заклинаниях «Insendio» и «Insendio Maxima», предназначенных для поджога. Эти проклятия не относились к темным искусствам; однако представить их изучение на уроках профессора Раджана было невозможно.
Крохи сведений, полученных от Слагхорна, содержали в себе ценное указание: расщепление души относится к высшим формам темной магии. Искать информацию в большинстве книг Запретной секции не имело смысла: следовало посмотреть хранилище особо темных книг. Удача улыбнулась Риддлу накануне Хэллоуина. Просматривая «особый шкаф», он вытащил объёмистый том в чёрной коже с готической надписью: «Годелот. Тайны наитемнейшей магии». В книге что-то шелестело и стрекотало, словно стайка цикад. Том удовлетворенно улыбнулся: такие звуки могли издавать только таинственные существа, которыми волшебники защищали наиболее ценные темные книги, и сразу поставил две ловушки. За окном продолжался обложной ливень, и Том, слушая размеренный шум капель, заказал поиск по слову «крестраж». Пергаментные листы открылись на странице, где был выведен текст:
Крестраж – объект, в который Тёмный маг заключает часть души, чтобы после смерти тела использовать ее для возрождения. Создание одного крестража даёт возможность воскресить себя один раз; создание множества крестражей приближает к истинному бессмертию.
Том почувствовал, как сердце забилось сильнее. Стараясь не прикасаться к книге, он взмахом палочки перевернул страницу и подвинул тонкую белую свечу:
Крестраж может вести квази-жизнь, подчиняя себе души людей, находящиеся в непосредственной близости от него. Крестраж может попытаться воплотить в жизнь некоторые идеи создателя.
Убрав следы своего визита, Риддл закрыл резные двери Запретной секции и вышел из библиотеки. Читать дальше оказалось неинтересно: Годелот по сути повторял рассказ Слагхорна. Спать не хотелось, и Том, присев на подоконник, достал из сумки дневник и начал просматривать страницы. Ни одно из прошлых убийств не подходило под описание ритуала. Патрик отпадал, как слишком давняя история. Гибель Миртл тоже была не вчера… Хотя… Дневник! Он был в его сумке, когда Том натравил Гейнора на глупую Плаксу.
Том уже начал воображать образ живого дневника, как вдруг заметил в конце коридора тонкую фигуру в сером платье. Присмотревшись, он понял, что распущенные белые волосы принадлежали Лукреции Блэк. Уронив голову в тонкие руки, девушка беззвучно рыдала, сотрясаясь от всхлипов. Том не удивлялся ее слезам: за минувшие два месяца ни один слизеринец не сказал ей даже «привет» или «пока». Лукреция, видимо, понимала, что плакать в гостиной ей запрещено: девушка стала бы предметом всеобщих насмешек. Эмили, будь она жива, без сомнения выпустила бы фейерверк острот в адрес «кошачьей подстилки».
«Тебе жаль Лукрецию, Волдеморт?» – расхохотался ледяной голос, когда Том вошел в окутанную дымкой гостиную. – Похоже, ты усвоил уроки отца Джерома о жалости к врагам».
