Текст книги "Тёмный лорд (СИ)"
Автор книги: Korell
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 44 страниц)
Круглая гостиная, украшенная силуэтами змей, переливалась тусклым зеленым светом. Темные окна отражали мутные блики озерной воды. Было раннее утро первого ноября. Том решил почитать перед завтраком. Порывшись в портфеле, он с огорчением заметил, что там лежали только несколько прочитанных книг. Оставалась библиотека, до открытия которой было около часа. Через десять минут мальчик брел по пустым коридорам, любуясь аркадами и портиками.
В шесть часов Том вошел в библиотечный зал. Полукруглые окна были мокрыми от водяных разводов. На стеллажах стояло множество книг, однако взгляд мальчика сразу выцепил толстый том в коричневом кожаном переплете, на котором золотыми буквами было выведено название «История Хогвартса». Это было интересно. Том схватил книгу. В конце шли сведения об основателях, и он открыл раздел о Салазаре Слизерине. На большом листе пергамента был портрет лысого старца с морщинистым лбом и сине-зелеными глазами. Ниже золотой вязью был выведен текст:
Салазар Слизерин – один из четырёх основателей школы чародейства и волшебства Хогвартс. Слизерин родился в начале Х века в болотистых местах Уэльса. В совершенстве владел легилеменцией и был известен как ярый борец за чистоту крови Волшебного сообщества. Ценил в учениках целеустремленность, амбициозность и чистоту крови. Салазар Слизерин умел говорить на парселтанге, и эта способность передалась его потомкам.
Одна фраза застыла перед глазами Тома, так что у мальчика перехватило дыхание. Неуверенный, что понял её правильно, он перечитал ещё раз.
Приметной чертой Салазара Слизерина была леворукость. Слизерин остается единственным известным левшой среди британских магов.
Так вот почему всех так волновала его леворукость! Том задумчиво посмотрел на парящую над ним свечу. Сходство со Слизерином было поразительным: оба были левшами, оба знали змеиный язык, оба не любили маглов… На мгновение Тому показалось, будто старец с портрета подмигнул ему и чуть улыбнулся. Что, если Салазар Слизерин был его предком?
– Привет, – раздался сверху мягкий женский голос.
– Доброе утро, Елена… – рассеянно кивнул Том. Он взял с собой книгу и вышел в длинный полутемный коридор с движущимися картинами. Призрак Райвенкло последовал за ним. Тому казалось, что даже на лету Серая Дама таинственно шуршит призрачной мантией.
– У тебя вчера был день рождения? – Риддл удивленно посмотрел на Елену, остановившись возле маленькой лестницы, ведущей в нижнюю галерею. – Кровавый Барон рассказал мне, что утром ты зажег двенадцать свечей.
– А, нет, – Том не сразу понял, о чем идет речь. Вчерашний день воспринимался им настолько длинным, что с того момента, казалось, прошла вечность. – Это день рождения моей знакомой. Она умерла, – грустно улыбнулся он.
– Мне жаль, – Елена сделала разворот между стеной и потемневшими от времени каменными перилами.
– Скажите, – Том нервно потеребил значок змеи. – Умирать – это страшно?
– Умирать? – Елена нахмурилась. – Я не знаю. Я никогда не умирала. Призраки, дружок, побоялись умереть. Мы застряли между жизнью и смертью.
Значит, умирать совсем не обязательно… Перед глазами поплыло восковое личико Лесли на гробовой подушке. Тома передернуло. Определенно, он предпочел бы стать призраком, чем лежать в деревянном ящике среди похоронной хвои. Елена, словно поняв его состояние, застыла возле гипсового портика.
– Вчера все были так взволнованы, – Том попытался сменить тему и посмотрел на лестницу, ведущую в коридор перед Большим залом.
– Не удивительно, – пожала плечами Елена. – Слухи о приходе Темного Мастера будоражат волшебников.
– Гриндевальда? – переспросил Том.
– Едва ли, – Серая Дама говорила с легкими волнением. – Гриндевальд – нынешний величайший темный маг. А Темный Мастер – будущий темный волшебник, который, по слухам, должен превзойти самого Геллерта… Это, конечно, сказки, но ходили слухи, что его явление должно было произойти в Хэллоуин.
Том не сразу понял смысл сказанного, а когда до него дошло, книга выпала из рук.
– Темный Мастер может явиться сегодня? – выдохнул он. Елена кивнула. Том побледнел, подхватил книгу, и помчался в Большой зал. Призраки пролетали над мраморной лестницей, и Том, не замечая их, задевал развевающейся мантией блестящие перила.
*
Друэлла Розье, как и Том, вставала рано. В начале восьмого она сидела в Большом зале, делая пометки на пергаменте. Когда Риддл вошел, девочка с любопытством посмотрела на него. Том, однако, был слишком взволнован. Он быстро сел за стол и рассеянно посмотрел по сторонам. Дождь прекратился, но потолок затягивали низкие снеговые тучи.
– Том, – Друэлла потянула приятеля за рукав. – Это невероятно…
– Думаешь? – Том непроизвольно дернулся. Перед глазами стоял портрет Слизерина и образ летящей Серой Дамы. Несмотря на утро, в зале стоял сумрак и его, как и вечером, озарял отсвет множества свечей и факелов.
– Ты еще спрашиваешь? Том, да очнись: шестьдесят пять баллов! Гриффиндорская заучка МакГонагалл сойдет с ума от зависти! Она, говорят, в прошлом году набрала тридцать два балла, – ярко-зеленые глаза Друэллы светились от восторга.
– Даже так… – прошептал Том, с облегчением понимая, что Друэлла болтает об учебе. Он посмотрел на красный стол, зная, о ком идет речь. Второкурсница Минерва МакГонагалл считалась лучшей ученицей Гриффиндора. Том сразу заметил ее, в очках и с волосами, забранными в короткий хвостик.
– Одеться нормально не может, – хмыкнула Друэлла. Том посмотрел на дешевую мантию Минервы и почувствовал к ней симпатию. Девочка, поймав пристальный взгляд слизеринца, нахмурилась. Риддл послал ей насмешливую улыбку: все сочувствие к гриффиндорке сразу исчезло.
– Привет, Том, – подбежавший Рэндальф казался смущенным. – Вот ты где… Мы с Альфом было забеспокоились, куда ты исчез на всю ночь.
– С каких пор Блэк обеспокоен моей судьбой? – буркнул Том, отпивая яблочный сок. Альфард с каменным лицом проследовал к Лукреции и ее кузине – третьекурснице Вальбурге Блэк. Том не переставал удивляться, глядя на бесстрастное лицо Альфарда. Что бы ни случилось, оно оставалось неподвижным: только по блеску серых глаз можно было предположить, о чем думает мальчик. «Будет ли оно таким же холодным, если Блэку всыпать полсотни розг с соляным раствором?» – усмехнулся про себя Том.
– Том, – раздался шепот Рэндальфа. – Ты понимаешь, что это невероятно? Такого нет даже у Блэков, – покачал он головой.
– Нет чего? – Друэлла бросила на Лестрейнджа любопытный взгляд. Она только что послала гриффиндорцам бумажного голубя с язвительным замечанием по поводу успехов Тома и Минервы.
– Том – змееуст, – прошептал Рэндальф.
– Шутишь? – Брови Друэллы подпрыгнули от изумления вверх. Некоторые слизеринцы бросили на них любопытные взгляды, и Том молил небо, чтобы они не услышали их разговор.
– Ничего подобного. Вчера Том, представь, натравил змею на Мальсибера.
– Я натравил? – с негодованием воскликнул Риддл.
– Ну хорошо, хорошо… Нортон бросил в него змеей, а Том велел ей напасть на Нортона.– К неудовольствию Тома подошедшая Араминта прислушивалась к их разговору, хлопая темно-синими глазами с длинными ресницами. – Нортона всю ночь била лихорадка. Так и просидел до утра на кровати, закутавшись одеялом.
– Том… – Араминта казалась совершенно белой. – Знаешь, со змеями умели говорить только…
– Потомки Слизерина? – хмыкнул Риддл. Крэбб и Мальсибер вышли к завтраку и сели за край стола. Нортон был бледен, и его остроносое лицо осунулось. Поймав взгляд Тома, он поскорее опустил глаза.
– Ты знаешь? – Друэлла вопросительно посмотрела на него. – Это очень странно, Том. Такой дар.
– Да тише вы, – шикнул Том, глядя, как по залу идет Дамблдор. Профессор обернулся и наградил Тома внимательным взглядом. Мальчика не покидало ощущение, будто он знает о произошедшем.
– Ну почему он на меня так смотрит! – взорвался Том. Араминта дернулась, едва не пролив на скатерть вишневое варенье. – Что я, в полоску или в крапинку? Или у меня из ушей паста торчит?
– Ой, Том… – пробормотала Друэлла, – не обращай внимание. Он просто не любит слизеринцев, вот и все.
– Может быть… – пробормотал Том. Он посмотрел на зеленые бархатные вымпелы с эмблемами змей. Золотые кубки сверкали в сумрачном отсвете факелов. Том в сотый раз спрашивал себя, за что его не любит Дамблдор, но не мог найти ответа.
*
Послонявшись час по коридору, Том пошел на травологию. Сегодня был практический урок в теплицах: профессор Бири показывал ученикам королевские мухоморы. Дети с восторгом смотрели, как эти забавные создания, разговаривая друг с другом, низко кланялись и снимали шляпки. Том сидел рядом с группой райвенкловок, состоящей из Миранды Литтлтон, Джулии Кэмпбэлл и Салли Купер, которые потихоньку посмеивались над ним. Причем если Миранда вела себя тихо, то Джулия и Салли с лихвой восполняли отсутствие ее энтузиазма, мстя за издевательства Нортона Мальсибера. В любом случае, они настолько достали Тома, что он с трудом сдерживался, чтобы не выхватить палочку. Когда прозвенел звонок, Миранда уронила пергамент, и Риддл впопыхах помог ей его поднять.
– Ой, Том, спасибо, – смущенно заулыбалась девочка. На уроках она всегда одевала большие очки, и ее серые глаза сияли из-под стекол. Эмилия Гринграсс что-то прошептала Мальсиберу с Крэббом, и они прыснули со смеху. Том с ненавистью уставился на неразлучную тройку.
На истории волшебства призрачный профессор Бинс рассказывал о зарождении в седьмом веке Темного сообщества. Большинство слизеринцев дремали, только Том и Друэлла конспектировали лекцию. Из объяснений профессора выходило, что у темных сил есть иерархия. Том, однако, чувствовал, будто призрак не договаривает что-то важное.
– Интересный был урок, грязно… кхмм… Томми, – злобно пробормотал Нортон, при выходе из класса.
– Тебе-то что, Мальси? – презрительно фыркнул Том.
– Повежливее, грязно… – огрызнулся было тот, но осекся.
– Ты, кажется, забыл моих маленьких черных друзей, Мальси? – Том ехидно поднял брови. – Я могу позвать их снова. – Мальсибер с ненавистью посмотрел на него. Том хмыкнул и пошел в Северную башню.
Урок трансфигурации не обещал сюрпризов. После переклички профессор Дамблдор объяснял заклинание «Vera Vertum». Поставив на стол вазу, он мгновенно превратил ее в большую крысу. Эмилия с криком сбросила маленькие лакированные туфли и залезла на парту, опрокинув чернильницу на Сьюзан Пак. Том с презрением посмотрел на обеих. Профессор Дамблдор взмахом палочки очистил одежду Сьюзан и обул Эмилию.
– Успокойтесь, крысы не так страшны, как кажутся, – доверчиво улыбнулся он, точно переполох позабавил его самого. – Превратить вазу в крысу сложно. Сначала, – прищурился профессор, – мы превратим ластик в слизня.
На партах появились серые стирательные резинки. Досчитав до трех, Том взмахнул палочкой и улыбнулся. Толстый слизень важно пополз по его парте, в то время Рэндальф под ехидные смешки Друэллы продолжал махать палочкой. Заметив слизня Тома, Дамблдор довольно кивнул:
– Мистер Риддл уже выполнил задание. Подумать только, всего за пару минут! Тренируемся, тренируемся… – бросил он остальным.
Том посмотрел в окно. Низкое свинцовое небо казалось совершенно зимним. Начал падать первый снег, и беспорядочное кружение снежных хлопьев белой стеной заслонило школьный двор, лишив Тома возможности смотреть на происходящее за окном.
– Профессор… – раздался в тишине голос Сьюзен. – Это правда, что фениксы бессмертны… сэр?
– И да, и нет, мисс Пак, – серая мантия профессора описала полукруг. – Фениксы не умирают сами: они сгорают и возрождаются из пепла, хотя их можно убить. И все-таки, – улыбнулся он, – даже это полубессмертие часто заставляет их страдать.
– Страдать? – удивилась Друэлла. Профессор взмахом палочки зажег свечи.
– Таким юным умам, как ваши, это трудно понять, – вздохнул Дамблдор. – Но, поверьте, смерть не самое страшное, что может произойти с нами.
Том вздрогнул. Перед глазами встало видение приютского зала с цветами и закрытыми черным крепом люстрами. Лесли лежала в гробу, и ее личико с заостренным носом казалось восковым. Том вспомнил, как двигались ее пальчики, рисуя круги на открытках, как легко она подпрыгивала при выходе из класса.
– Разве что-то может быть хуже смерти, сэр? – задумчиво спросил Том, глядя на порхание снежинок.
– Вы ошибаетесь, Том, – Профессор смерил его внимательным взглядом. – Существуют формы жизни, которые, поверьте, просто ужасны.
– Но ведь все-таки жизни, профессор? – спросил Риддл. Сзади послышались смешки Нортона и Эмилии. Том, однако, был слишком взволнован, чтобы обратить на них внимание.
– Не каждая форма жизни достойна продолжения, Том. – Дамблдор говорил спокойно, но его голос приобрел оттенок стали. Веселые искорки исчезли из глаз, и он пристально, с недоверием смотрел на ученика. – Надеюсь, вы понимаете, что смерть лучше некоторых поступков?
– Да… – Том поежился под строгим взором Дамблдора. Во взгляде профессора было что-то такое, отчего ему хотелось бежать в подземелья.
– Я рад, – кивнул Дамблдор, буравя мальчика взглядом. Он говорил спокойно, но Том предпочел, чтобы профессор кричал. – Обдумайте на досуге это, мистер Риддл. Пока Вы не поймете, что смерть – не самое страшное в жизни, Вы, боюсь, не сможете стать хорошим волшебником.
Урок закончился, и Дамблдор, взяв вазу, направился к выходу. Том не смотрел на него. Он выскочил в вестибюль и уселся на мраморные ступени, все еще тяжело дыша. Только что его лицо пылало, а теперь побледнело, и глаза стали как бирюзовые блюдца. Почему профессор трансфигурации всегда говорил ему что-то обидное? У горла стоял солоноватый ком, и Том с силой сжимал кулаки.
Прошло полчаса прежде, чем он встал, поднялся по лестнице и подошел к окну. Снегопад усилился, превращаясь в мокрую метель. Редкая разноцветная листва удивительно смотрелась под липким снежным покрывалом. Том посмотрел на бесконечные тучи и вздрогнул: небо было таким же, как в тот день, когда они стояли у подоконника вместе с Лесли.
*
За обедом Том пребывал в плохом настроении. Друэлла, Сьюзен и Рэндальф обсуждали поражение «Пушек Педдл» и, казалось, забыли о нем. Есть не хотелось, и Том с волнением взял газету. В «Пророке» рассказывалось о Рейхе Гриндевальда. «Высшие неизвестные» создали в Германии и Австрии специальные лагеря, где проводили обряды темной магии. В одних маглам уродовали руки и ноги, в других – выкачивали кровь для зелий. Ослабевших маглов травили газами и затем сжигали в крематориях. Том вспомнил слова Серой Дамы и почувствовал, как к сердцу подкрадывается страх.
Урок зельеварения прошел весело. Профессор Слагхорн, улыбаясь, рассказывал ученикам, как сварить веселящее зелье. Том давно знал рецепт, и через полчаса желтое зелье искрилось в его котле. Зато гриффиндорцы на этот раз взяли реванш за издевки Эмилии Гринграсс: окунув перчатку в котел, Линн Пнетти брызнула в Сьюзен Пак. Рука девочки покрылась пятнами, и Слагхорн, под хохот гриффиндорцев, снял с их колледжа десять балов. Едва прозвенел звонок, как Том помчался в Зал Славы.
– Том, ты здесь! – услышал он звонкий голос при входе.
– Я… – Том посмотрел вверх, ожидая увидеть Серую Даму, и тут же поморщился: в зал ворвалась Араминта. Девочка, видимо, долго бежала, и ее темно-синий бант забавно съехал в сторону. – Что-то случилось, Бэрк? – снисходительно спросил он.
– Том, идем на улицу… – Девочка схватила край его мантии. – Все наши уже там! Ты посмотри, что творится! – Она указала на окно и подпрыгнула от удовольствия. Том никогда не думал, что снегопад может приносить такую радость. Непонятно почему ему захотелось выйти на улицу вместе со всеми.
– Ладно… Я сейчас… – улыбнулся Том и вприпрыжку помчался за плащом.
Вокруг школы творилось невообразимое. Ученики с первого по шестой курс набирали полные горсти снега, лепили снежки и швырялись ими друг в друга. Многие вывалялись в снегу с головы до ног, раскрасневшись и раззадорившись. Том нисколько не удивился, увидев, что профессора Слагхорн, Дамблдор и Бири тоже увлечены этой шумной потасовкой, но он был поражён, когда увидел, что невозмутимый и сдержанный профессор Раджан бросается снежками не хуже любого ученика. Том и не заметил, как снежный шар ударил по плечу. Он фыркнул и обернулся. Дженни Сполдинг и Линн Пинетти запустили в него снежок.
Том не стал кидаться снежками, а, налепив шаров, с помощью левитации направил их в гриффиндорцев. Снежные комья, которые теперь стали снежными бомбами, взорвались, осыпав всех хлопьями снега. Вскоре многие ученики стали тыкать палочками в снежки, и осыпать ими по нескольку противников. Том погнался за гриффиндоркой Моной МакКейб, с визгом побежавшей к еще не замерзшему Черному озеру. На помощь подруге прибежал Игнотус Пруэтт, и Том стал обсыпать их облаками снежной пудры. Впервые после смерти Лесли он чувствовал необычайную легкость. Ему не хотелось думать ни о чем, а просто играть, валяться в снегу и смеяться.
Но, к сожалению, всему приходит конец.
Внезапно из Запретного леса раздался хлопок. Небо озарили три зеленые полосы. Все стихли. Сверкнув, они слились в гигантский светящийся купол. На заснеженную опушку вышла странная фигура в черном балахоне.
– Я говорю вам, что Мастер приходит! – кричал человек. – Темный Мастер близок! Последний же враг истребится – смерть!
Дети со страхом разбегались. Старшекурсники расталкивали малышей. Том понимал, что это опасно, но не мог оторвать взгляд от колдуна. Навстречу полоумному пробирались Слагхорн и Дамблдор. Неожиданно одна из девочек поскользнулась, и безумец нацелил на нее палочку.
– Темная эра наступает! – В мутных бликах метели его черный балахон напоминал летучую мышь. – Не будет пощады ни грязнокровкам, ни предателям крови! Глядите сюда: Аvada Kedavra! – крикнул он, направив палочку на девочку.
Зеленый луч ослепил Тома. Остатками сознания он увидел, как Слагхорн выкрикнул заклинание «Stupefy». Человек в черном упал без сознания.
– Скорее, скорее, – кричал Дамблдор, поворачивая тело девочки.
Раздался крик. Том все еще непонимающе смотрел перед собой. Ученики сбегались к телу. Профессора трясли девочку, но ничего не происходило. Шея и руки безвольно висели. Тело Линн Пинетти стало холодеющим трупом.
========== Глава 12. Каминное пламя ==========
Весь следующий месяц Хогвартс был словно погребен под траурной пеленой. Похороны Линн Пинетти, которые директор Диппет превратил в давящий церемониал, заставили забыть о веселье. Том снова пережил траурные церемонии: прощание в Большом Зале, длинную речь директора Диппета, обряд кремации в зеленом огне и возведение гробницы на кладбище Хогсмида. Тома бил озноб: всю ночь он проворочался без сна, мечтая о теплой грелке. Квиддичные матчи были отменены, а походы в Запретный лес и предгорье теперь карались карцером.
То ли из-за общей мрачной атмосферы, то ли из-за своих кошмаров Том с головой погрузился в учебу. Ежедневно он изучал кучу дополнительной литературы, так что на уроках неизменно получал высшие баллы. Ему хватало пяти часов сна, и вечерами он мог подолгу сидеть в библиотеке, тренироваться в заклинаниях или читать в гостиной. Со стороны казалось, что его мучает затаенная печаль. Рэндальф, Друэлла и Араминта по-прежнему оставались его единственными приятелями, хотя считали компанию Тома слишком скучной. Это, впрочем, не мешало всем троим регулярно просить у Риддла списать домашние задания. Том не отказывал им: лишние сторонники на Слизерине никогда не повредят. И все же, наблюдая, как эти трое жадно читают его свитки, мальчик чувствовал отвращение: списывать чужую работу казалось ему верхом унижения.
Отдаляясь от одноклассников, Том гораздо больше интересовался жизнью призраков. Ему нравилось смотреть, как эти создания легко проходят сквозь каменные стены с подтеками и плывут по коридору, то ускоряя, то замедляя полет. Тому было также интересно, каким образом они сумели избежать смерти, оставшись, в отличие от Лесли и Линн, в мире живых. Фактически он видел гораздо больше привидений, чем кто-либо. Даже сэр Николас-де Мимси Дельфингтон, капризный призрак Гриффиндора, иногда кивал Тому при встрече. Любимым призраком Тома был, однако, не Кровавый Барон, а Серая Дама. Том любил расспрашивать Елену о стародавних временах и слушать в ответ ее тихий переливчатый голос. В свободное время он часто бродил по коридорам башен в поисках призрака Райвенкло.
Человек в черном был настолько слаб, что умер на следующий день. Тому, однако, не давали покоя его слова «Последний же враг истребится – смерть»: ведь эту надпись он видел в пещере. Это наверняка было как-то связано с защитой от темных искусств, а, возможно, и с самой темной магией. Обычно Тома легко можно было найти в библиотеке с огромной кипой книг, листающего оглавления в поиске слов «ВРАГ» и «СМЕРТЬ». Но проведя бессчетное количество времени за чтением, Том так и не смог найти ничего подходящего ни в одной книге.
*
Последний понедельник перед Рождественскими каникулами пришелся на девятнадцатое декабря. Накануне Тому вновь приснился жуткий сон, только теперь змееподобное лицо быстрее превращалось в его отражение. Том одернул полог и, дрожа от страха, вышел в полутемную гостиную. Была половина шестого – слишком раннее время для завтрака. Мальчик сел на диван и, ежась от прохлады, посмотрел в зеркало, где мелькнуло странное отражение. На мгновение Том испугался, что сейчас он снова увидит змееподобное лицо. Но это, по-видимому, был всего лишь дух зеркала, пославший ему приветствие.
Прошло, должно быть, полчаса, прежде чем Том заметил рядом с креслом черные туфли на каблучках. Это, несомненно, были туфли Лукреции Блэк. Вчера кто-то из родственников подарил ей на день рождения белые лодочки, и слизеринка демонстрировала их подругам. Похоже, что черные форменные туфли она оставила возле кресла. Это был отличный шанс.
– Vera Vertum, – прошептал Том, направив палочку на чей-то карандаш, валявшийся на полу. Через секунду на ковре извивалась длинная черная пиявка. Применив левитацию, мальчик забросил ее в острый нос туфли.
Убрав палочку, Том пошел на завтрак. В подземельях стало холодно, и в коридорах изо рта валил пар. Том поднялся по лестнице, прошел Малую галерею, но задержался возле учительской. За приоткрытой дверью кто-то разговаривал. Том знал, что подслушивать нехорошо, но не смог преодолеть любопытства.
– … Тёмное сообщество становятся всё активнее, – говорил Дамблдор. – По всей Британии появляются послания: «Темный Мастер приходит» и «Последний же враг истребится – смерть»….
– Вы придаете этому слишком большое значение, Альбус, – заметила профессор Мэррифот. – Я до сих пор удивляюсь, как Вы с таким умом и талантом можете верить в какие-то темные суеверия.
– Разве Вы, Галатея, еще не убедились, что почти все суеверия говорят правду? – мягко спросил Дамблдор.
– «Последний же враг истребится – смерть», – задумчиво сказал профессор Бири. – Хотел бы я знать, какое отношение имеет эта фраза к Темному Мастеру.
– Думаю, речь все же идет о Гриндевальде, – вставила реплику Мэррифот.
– Возможно. – Голос Дамблдора звучал спокойно, но Том был уверен, что он волнуется. – Не забудем, что грядет зимнее солнцестояние, а в это время обычно открывается новый круг борьбы Света и Тьмы. – Том почувствовал, как подкашиваются ноги и, дрожа, пошел на завтрак.
Большой зал готовился к празднику. По стенам были развешаны гирлянды из падуба и омелы, по бокам стояли Рождественские ели – одни поблескивали крохотными сосульками, другие сияли сотнями свечей. Профессор Раджан держал в руках волшебную палочку, из которой появлялись серебряные шары с движущимися рисунками зимнего леса. Повинуясь учителю, они всплывали вверх и оседали на колючих ветках. Любопытная Дженни Сполдинг подпрыгивала, чтобы рассмотреть игрушки. Проносившиеся мимо привидения болтали о том, что в рождественскую ночь потолок будет расцвечен северным сиянием.
– Где ты был? – прошептала Друэлла, едва Том присел и подвинул тыквенный сок. – К вечеру профессор Раджан развесит здесь гирлянды!
– Действительно? – пробормотал Том, думая о беседе в учительской. Только сейчас он заметил, что вошедший Дамблдор смотрит на него как-то странно, со смесью беспокойства и подозрения. Мальчик слабо улыбнулся и принялся за бутерброд, чувствуя себя ещё хуже.
– Жаль, что я не останусь в школе, – вздохнула девочка. – Эй, Том, – дернула она его за рукав, – что с тобой?
– Мне приснился дурной сон и только, – пробормотал Том. Он выглядел растерянным и бледным, но не мог ничего с собой поделать. Профессор Дамблдор продолжал прожигать его долгим проницательным взглядом. Том старался не обращать на это внимание, он не мог удержаться от размышлений. Может, профессор испытывает к нему неприязнь, или с ним действительно творится что-то неладное? Что вообще такого особенного в том, что ему снятся кошмары?
– Ой… что творится в гостиной, – Том вздрогнул, услышав мягкий голос Араминты. – Лу рыдает: какой-то мерзавец подбросил ей пиявку в туфлю!
Том посмотрел на дверь. В Большой зал вошли Альфард и Лукреция Блэк. Мальчик поддерживал кузину за руку. Девочка продолжала всхлипывать, и ее длинные золотистые волосы беспорядочно растрепались по плечам.
– Это не ты? – шепнул Рэндальф. Истерика Лукреции его забавляла.
– Я же не единственный враг, которого эта мерзавка умудрилась нажить, – равнодушно пожал плечами Риддл. Сэр Николас, капризный призрак Гриффиндора, пролетая мимо, крайне осуждающе посмотрел на Тома и умчался прочь.
Сердце сильно стучало, и Том изо всех сил старался сохранить спокойствие. Взглянув на дрожащую Лукрецию, он на мгновение почувствовал жалость, но тотчас ущипнул себя: ее слезы означали полную капитуляцию.
*
Накануне каникул уроки проходили сумбурно. Большинство учеников шептались о предстоящем Рождестве, рисовали или просто смотрели в окно. Многим хотелось бросить все и бежать на улицу, играть в снежки или лепить снеговиков. Профессор Раджан приложил немало усилий, чтобы заставить детей слушать объяснения. До конца урока они отрабатывали заклинание освещения, и Том с улыбкой смотрел, как рыжая хаффлапаффка Элла Боунс путала его с заклинанием искр.
На трансфигурации был обычный практический урок. Профессор Дамблдор объявил, что сегодня они переходят к групповым превращениям. Раздав каждому по три пуговицы от пальто, он попросил преобразовать их в жуков. Вскоре Том заметил, что профессор смотрел на него с подозрением. «Похоже, он понял, что я был возле учительской, – размышлял Риддл, превращая блестящие чёрные пуговицы в черных хрущей. – Наверняка так оно и есть». Том, впрочем, сделал все с первого раза, и Дамблдор поставил его в пример остальным. Нортон бросил на Риддла свирепый взгляд, но сказать что-либо не решился.
– Должен сказать, что я доволен вашими успехами, Том, – улыбнулся профессор трансфигурации, когда другие ученики вышли из класса. – Со следующего полугодия переведу Вас на индивидуальный план.
– Спасибо, сэр… – Риддл нерешительно улыбнулся, но радостное выражение спало с его лица, когда он заметил, что профессор не улыбался ему в ответ. Дамблдор смотрел на него точь-в-точь как мистер Олливандер, когда узнал, что Том левша. Это был изучающий, пристальный взгляд, который мальчика очень смущал.
– У меня одна просьба, Том, – заметил профессор, словно о чем-то размышляя. – Думаю, Вам не следует бродить рано утром одному по Хогвартсу.
– Я не… – замялся Том.
– Хорошо, идите, – кивнул Дамблдор. Том повиновался, всю дорогу пытаясь понять, почему учитель трансфигурации испытывает к нему неприязнь. Он несомненно понял, что мальчик подслушал разговор в учительской, и был этим недоволен.
Урок защиты от темных искусств оказался интересным. Профессор Мэррифот рассказывала о тихомолах – бледных рогатых демонах озер, рисунки которых привели в ужас Араминту Бэрк. Зато Мальсибер и Крэбб вместо материала слушали Эмилию Гринграсс, которая, как обычно, рассказывала небылицы – на этот раз о том, как однажды запрягла в повозку тройку тихомолов и, погоняя их, каталась по озеру. Профессор Мэррифот сняла со Слизерина десять баллов.
Том посмотрел в окно. Низкое небо было совершенно серым. Опять пошел снег, и колючие снежинки медленно падали на обледеневшие парапеты базальтовых башен. Подложив ладонь под щеку, Том задумчиво смотрел, как тролль Огг тащит огромную пихту.
– Профессор, – Том с волнением поднял руку. – Скажите, пожалуйста… – продолжал он, заметив одобрительный кивок профессора Мэррифот. – А почему именно в германских землях так много темных волшебников?
Скрип гусиных перьев прекратился. Слизеринцы как по команде повернулись к Тому. Араминта вскрикнула. Седые брови профессора Мэррифот поползли вверх.
– Ну что же… – она обвела класс с легким изумлением. – Мистер Риддл прав. Как вы знаете, – заметила профессор Мэррифот, расхаживая по классу, – мы периодически проводим турнир трех волшебников: состязания юных магов из Хогвартса, французской школы Шармбатон и русской школы Дурмстранг. Но мы никогда не звали и не позовем на турнир немецких магов.
– Но… почему? – пробормотал потрясенный Рэндальф Лестрейндж.
– Темные маги жестоки и бесчеловечны. И все же, – заметила профессор Мэррифот, – они убивают по каким-то причинам. Редкие темные маги убивают и мучают людей просто так – из научного интереса. Только немецкие волшебники мнят, – ее мантия описала полукруг, – что им это дозволено. Они считают, что наука выше морали, она стоит…
– По ту сторону добра и зла, – задумчиво прошептал Том.
Профессор Мэррифот была, казалось, потрясена: – Да… совершенно верно… – пробормотала она. – Где Вы узнали об этом, Том?
– Я… – Том испуганно обвел глазами притихший класс. – Я читал эту фразу на обложке одной из книг немецкого философа Фридриха Ницше.
– Ах, да, – кивнула Галатея Мэррифот. – Учитель Гриндевальда, темный волшебник Фридрих Ницше. В конце концов, он сошел с ума от занятий черной магией. – При этих словах Том почувствовал странное волнение. – Он написал несколько книг, доказывающих ничтожество маглов и превосходство волшебников, которых он ради соблюдения Статута секретности называл «сверхлюдьми».
Сухая колючая метель усилилась. Прозвенел звонок, и Мэррифот, кивнув, послала Тому улыбку. Одноклассники побежали на обед, но Том не заметил этого. В голове царила неразбериха. Высокий надменный голос шептал, что немецкие волшебники правы. Другой голосок – тихий и детский – говорил, что все это омерзительно.
«Подумай об этом логически, – насмешливо прошептал холодный голос. – Разве маг должен оправдываться перед такой мразью, как Патрик или Бренда? Можно ли их вообще считать людьми в нашем понимании?»
