Текст книги "Тёмный лорд (СИ)"
Автор книги: Korell
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 44 страниц)
– Ути-пути, Эйвери, – замурлыкала Эмилия Гринграсс, сидящая с ногами в темно-зеленом кресле. – Надо больше тренироваться, как в свое время мы…
Лестрейндж зашелся от хохота. Том прищурился на тусклый отсвет салатовых светильников и про себя усмехнулся пристрастию Эмилии к мелкому кокетству. Даже укрыв ноги покрывалом, девочка как бы невзначай оставила приоткрытыми белоснежные «мраморные» коленки.
– Отойди, – прошипел Том. Брезгливо поморщившись, он направил палочку на стул и через секунду вернул ему первоначальный вид.
– Здорово, Том, – воскликнула Элеонора Монтегю. – Теперь Эйвери начнет все сначала! – Ее слова потонули в гуле восторга.
«Им нравится травить, – думал с отвращением Том, идя по маленькому коридору в спальню. – Сегодня Эйвери, завтра кто-то другой…»
«Выдающееся открытие, Волдеморт! – расхохотался надменный голос. – Ты разве не знал, что достаточно бросить им кого-то на растерзание, и они будут готовы для тебя на все? Воспользуйся этим, и ты можешь стать величайшим волшебником из всех, когда-либо живущих».
«Каким образом?» – тупо спросил Том самого себя, разглядывая складки темно-зеленого полога. Спальня четверокурсников, как на грех, была самой холодной за все годы его учебы.
«Как насчет черной магии? – продолжал ехидный голос. – Ты ведь убедился, насколько полезны темные искусства?»
«Убирайся», – устало вздохнул Риддл.
Внутренний спор прекратился, и он уставился в серо-зеленую подушку. За минувшие полгода он не раз ощущал желание бросить темные искусства, но не мог это сделать. В их изучении было что-то затягивающее. Том не мог точно сказать что, но именно это чувство эйфории влекло его в Запретную секцию чуть ли не каждую ночь. Однако сегодня он настолько устал, что не мог пошевелить ногами. Перед глазами поплыло видение, как Миранда показывает ему движущиеся снежинки на ватмане. Том закрыл глаза и расслабился, пытаясь представить, каково это – лежать в темноте, без единой мысли и шороха. Нет, не получается. Должно быть, живым этого не дано понять.
«Займись-ка делом, Волдеморт», – хихикнул в голове надменный голос.
Том не сопротивлялся. Достав палочку, он наколдовал холодный синий шар и углубился в задание по древним рунам.
*
– Я предупреждал тебя, Том, – змееподобное лицо в зеркале расхохоталось леденящим душу смехом. – Ты не пожелал меня послушать.
– Ты убил ее! – закричал с ненавистью Том, выхватив палочку.
– В самом деле? – глумливо ухмыльнулся призрак. – Разве я, а не ты, придумал дуэльный клуб? Разве я, а не ты, довел ее на балу до сидения на мраморном полу? Разве я, а не ты, водил ее в Хогсмид во время метели?
– Все это случайности! – закричал в отчаяние Том. – Слу…
Он не договорил: рука с палочкой бессильно упала. Страшная мысль от того, что змееподобное лицо говорит правду, закрывала для него все. Том понимал, что надо скорее бежать отсюда. Но, слушая слова призрака, он чувствовал себя во власти странной магии, которой не мог противостоять.
– Это Волдеморт, Том, – проговорило чудовище. – То, чего ты так хочешь, не так ли?
– Это я – Лорд Волдеморт, – воскликнул с негодованием Том.
– Пока не совсем, – серьезно сказало лицо. – Ты знаешь, что такое Волдеморт?
В зеркале появилось изображение Тома, которое стало тотчас превращаться в высокую фигуру со змееподобным лицом…
Том огляделся по сторонам и с дрожью посмотрел на часы. Половина пятого утра. Это был просто страшный сон. Он хотел было снова лечь, но понял, что не сможет больше уснуть. Преодолевая головную боль, парень тихонько спустился в гостиную и сел у тусклого камина.
Утомленно вздохнув, Том взмахнул рукой. Книга, которую он взял накануне вечером, проплыв по воздуху, приземлилась открытой на его ладони. Он пролистал первую часть, не ожидая увидеть ничего нового. Поэтому для него оказалось полнейшей неожиданностью, когда под буквой «D» он заметил знак в виде пересеченных круга и треугольника. Том вспомнил этот рисунок: он был выгравирован на портсигаре того волшебника, чьей палочкой он убил Патрика. Ниже стояла подпись: «Знак Даров смерти. Используется в качестве официального знака Гриндевальда».
– Черт возьми, это может быть интересным, – пробормотал Том. Продолжая поглядывать в страницы, он вышел из гостиной.
Коридор оказался на удивление холодным. Факелы горели тусклым ночным светом, и Том знал, что ровно через час – не раньше и не позже – карлик Мур зажжет их дневным светом. В жизни все наступает по расписанию, даже смерть. Невдалеке послышался стук каблуков: необычайно легкий, без сомнения принадлежавший нежному существу. Том посмотрел влево и чуть не улыбнулся. По плитам, цокая каблуками, шла Оливия Хорнби в окружении подруг.
– Представляете, – прошептала с лукавой улыбкой девочка. – Я невзначай сказала, что тролли живут в предгорьях: там, где лес подходит к горам.
– И что кретин? – рассмеялась высокая Эллис.
– Он насторожился! А тут дылда Стаффорд из Гриффиндора появилась, и он давай ее про троллей спрашивать. Он пойдет туда, пойдет! – От восторга Оливия подпрыгнула и захлопала в ладоши.
Большой зал заполнялся учениками, обсуждавших предстоящий квиддичный матч между Гриффиндором и Слизерином. Развернув «Пророка», Том начал рассеянно читать, что Вермахт захватил Ясную Поляну – имение графа Льва Толстого.
– Том… – раздался голос Дамблдора. Он вздрогнул: профессор трансфигурации подошел к слизеринскому столу. – У Вас все хорошо?
– А, да… – пробормотал он, растеряно глядя на его серую мантию.
– Вы очень бледны… – посмотрел с тревогой Дамблдор. – Как хорошо Вы спали сегодня ночью? – прищурился он.
– Ну… Мне не спалось, – вздохнул Том. За минувший месяц он начал изучать науку с необычным названием «окклюменция» и подозревал, что профессор Дамблдор бросает на него не простые взгляды.
– Вам следует сократить время занятий. – Глаза учителя трансфигурации сузились. – Если почувствуете себя плохо, бегите ко мне или мадам Эльвире.
Дамблдор, подобрав мантию, пошел к выходу. Том, прищурившись, посмотрел ему вслед. Ему всегда казалось, что профессор Дамблдор либо считает его сумасшедшим, либо он ему попросту не нравится, но что касается последнего, в этом парень не сомневался. Со времени смерти Миранды неприязнь Тома к Дамблдору возросла, однако он считал нужным скрывать ее. Лениво закрыв книгу, он поплелся на занятия.
*
На уроке предсказаний профессор Лариджани обучал четверокурсников составлять гороскопы. Движение созвездий по звездному небу было бы интересным, не сопровождай их постоянный треп Араминты, Марты и Сьюзен. Слизеринки составляли любовные гороскопы, проверяя совместимость знаков. Тусклое осеннее солнце слабо освещало бордовые кроны Запретного леса. В лужах еще искрились слабые лучи. Останься в живых Миранда, она нарисовала бы это на ватмане. Но Миранда не увидит этого никогда, как не увидит однажды и он, Том Риддл.
– Между прочим, на Сьюзен положил глаз Мальком Хиггз с шестого курса, – прошептала Араминта, когда слизеринцы собирали вещи.
– На эту уродину? – Том изумленно поднял брови. – Интересно, как в такую можно влюбиться? Вырвет при одной мысли ее обнять.
– А ведь ты прав, Том! – рассмеялся Лестрейндж. – Уродливые девушки должны дать дорогу нормальным, – вздохнул он, плотоядно взглянув на тонкую фигуру спускавшейся по лестнице Мари Аркон.
Том задумчиво посмотрел на яркий факел. Все ли люди имели право на любовь, или она должна, как привилегия, принадлежать тем, кто заслужил? Одна половина души смеялась над этим. Зато высокий и насмешливый голос утверждал, что так и должно быть. На каменных сводах виднелись водяные подтеки – проклятое отопление, которое карлик Мур никак не мог починить. Усмехнувшись, Том медленно пошел на зелья.
– Сегодня, – заметил Слагхорн, – мы приступим к изучению интереснейшего зелья – амортенции. – Том с отвращением заметил, как Мона МакКейб и Дженни Сполдинг зашлись счастливыми улыбками. – Но прежде всего, – загадочно произнес профессор, – кто скажет мне закон Адальберта Уоффлинга?
Том лениво посмотрел на пробирки. Сейчас профессор будет рассказывать, что амортенция способна вызывать влечение, но не способна дарить любовь. Потом он будет спрашивать, что чувствуют ученики от запаха амортенции. Тех, кто скажет хоть что-то, будет ждать град насмешек.
– Или, например, запахи, – продолжал Слагхорн, расхаживая по классу. – Мне кажется, мы можем перейти к выяснению их природы, хотя природа влечения…
Он не закончил. От волнения Энтони Крэбб уронил чернильницу и под общий хохот пролил ее на бархатную туфельку Эмилии Гринграсс. Девочка с ненавистью пнула его, оставив на лбу фиолетовую отметину. Профессор Слагхорн с трудом отчистил обоих, под несмолкающий хохот гриффиндорцев.
– Скажите, сэр, – спросил профессора Том, спускаясь с ним по лестнице после урока. – На днях я готовил эссе по древним рунам и наткнулся на странный знак… – Том замялся, поймав взгляд Слагхорна, – Дары Смерти.
– Не думал, что Вы увлеклись сказками, Том, – мастер зелий смотрел на ученика с почти искренним изумлением. – Я понимаю, «Сказки барда Бидля» занимательны… Особенно «Сказка о трех братьях и смерти»…
– Но я прочитал, что, – от волнения Том заломил руки за спину, – этот знак использует Гриндевальд.
Эффект был неожиданным, хотя меньший, чем тот, на который рассчитывал Том. Круглое лицо зельевара вытянулось, а в бесцветных глазах мелькнули искорки страха. С минуту он смотрел на ученика, словно оценивал его, но затем рассмеялся.
– Ах, вот оно что… Бьюсь об заклад, что Вы, юноша, читаете не совсем разрешенные книги, – лукаво погрозил он толстым пальцем. Риддл поспешил улыбнуться в такт его шутке. – Но, Том, это же естественно: Гриндевальд обожает дешевые эффекты! Сам Черный орден называется Орден СС «Тотенкопф», то есть «Мертвая голова».
– «Мертвая голова»? – повторил Том. Ему показалось, что пламя в чаше вспыхнуло сильнее, но это был только отблеск.
– Да, именно так, – кивнул Слагхорн. – К сожалению, Том, я сейчас занят, – заметил зельевар, давая понять, что разговор окончен.
– Конечно, сэр, – улыбнулся Риддл. С минуту он смотрел на огонь в чаше, а затем, развернувшись, пошел в библиотеку.
*
После обеда Том изучал сказку о Дарах Смерти. Повествование о трех братьях показалось ему занимательным, но не серьезным. Но если, например, воспринять ее как аллегорию, то все вставало на свои места. Возможно, речь шла о неких предметах, обладание которыми позволяло стать Мастером Смерти… Перед глазами Тома поплыли образы эсеэсовцев с кокардами в виде черепов.
В Большой зал Том спустился к ужину. Слушая болтовню райвенкловок, Том почувствовал, как сердце обливается кровью от того, что среди них нет Миранды. Вспоминая ее тихий смех, Том подумал о том, что Миранда могла бы стать призраком вроде Серой Дамы. Интересно, можно ли с помощью магии создать световой образ Миранды, который мог бы всегда говорить, думать и ходить точно, как она? Том хотел было что-то сказать себе, но не успел: вдалеке раздался оглушительный рев. Профессор Раджан быстро шагнул к окну. Вслед за ним побежали ученики.
– Тролли! – закричал Филипп Диггори.
Он не ошибся: в сумрачном свете было заметно, как на поляну перед Запретным лесом вышел огромный горный тролль. Через минуту к нему присоединился и другой. Оба они потрясали кривыми дубинками и жутко ревели.
Полутемный зал утонул в гаме голосов. Девочки, особенно слизеринки, завизжали. Араминта упала без чувств; Эмилия с визгом залезла на стол, растолкав позолоченную посуду. Том выхватил палочку, приготовившись нападать или защищаться. Профессоры Дамблдор и Мэррифот помчались к выходу.
– Всем оставаться на местах! – крикнул директор Диппет.
Дальнейшие события замелькали так быстро, что Том не всегда успевал за ними уследить. Стоявшие возле окон уверяли, что учителя взмахами палочек заставили троллей скрыться в лес. Затем преподаватели вернулись в Большой зал, волоча за руку потрепанного Хагрида. Губы великана были разбиты, а на лице красовалась пара синяков.
– Этого дегенерата будто потоптали небольшие слоны, – хмыкнул Лестрейндж, глядя на Рубеуса.
– Так ему, кретину, и надо, – заметил Том, рассматривая синий стол.
– Такую тварь пора посадить на цепь! – взвизгнула Эмилия, свесив со стола тонкие босые ножки в дорогих чулках. В вечернем отсвете факелов ее кожа приобрела оттенок слоновой кости. – Я бы держала его в клетке, где этот зверь не мог бы встать в полный рост!
Девочку продолжало трясти. Ее зеленые глаза стали серо-голубыми от испуга. Том чуть не фыркнул, представив, как Гринграсс прохаживается возле клетки со скрючившимся в ней Хагридом. Взмахнув палочкой, Риддл поднял в воздух маленькие черные лодочки на высоких каблуках и обул дрожащую Эмилию.
– Попрошу внимания! – крикнул Диппет. Гул смолкал с трудом, и директору пришлось наколдовать стучащий металлический гонг. – Сейчас мистер Хагрид объяснит нам причины своего… Гмм, как бы сказать… Необычного поступка.
– Я… – всхлипнул Рубеус. – Я только эта… Глянуть хотел…
– Вы понимаете, что ходить в предгорья запрещено? – спросил Диппет.
– Так ведь интересно тама… Лес и горы… – вздохнул Хагрид. Том с интересом отметил, что смеялись в основном гриффиндорцы – многие из них, видимо, считали Рубеуса кем-то вроде клоуна.
– Армандо, Хагрид еще ребенок, – бросил с мольбой Дамблдор. – Великаны любят горы, это в их природе… Может, снимем двести баллов с Гриффиндора?
– Нет, Альбус. – На этот раз Диппет оказался жесток. – Мистер Хагрид совершил омерзительный поступок и будет наказан.
Том почувствовал, как в душе нарастает ярость. Сказал бы Дамблдор хоть слово в его защиту, попадись он, например, во время похода в Запретную секцию? Том, рассматривая темные окна, задумался о том, почему таким даунам, как Хагрид, прощается все, а ему не спустили бы малейшее нарушение.
– Да-да, оставить такой проступок безнаказанным означало бы развалить дисциплину. – Диппет сложил морщинистые руки в замок. – Решено: мистер Хагрид получит тридцать ударов розгами и проведет ночь в карцере.
– Что же… – вздохнул декан Гриффиндора. – Только никаких кандалов и подвешиваний за ноги, Армандо! – жестко сказал он, глядя на Диппета.
– Альбус, успокойтесь: я не Финнеас, – откликнулся директор. – Ради Вас, – смутился он, наткнувшись на строгие искры в глазах Дамблдора, – я готов уменьшить количество ударов до двадцати пяти… Мистер Мур?
– Да, сэр, – кивнул карлик. – Поскольку мистер Хагрид велик, я увеличу станок для порки и розги в два раза.
– Его будут пороть! – воскликнула Лукреция Блэк. – Вот бы посмотреть на такое зрелище, – мечтательно улыбнулась она.
Том не расслышал ее слов. Только сейчас, несмотря на всю суету с Хагридом, он начал понимать смысл прочитанного. Если сказка о трех братьях была аллегорией, то титул Мастера Смерти мог быть доступен только магии Певереллов. Чтобы это прояснить, стоило бы сходить ночью в Запретную секцию. Или просто… Щурясь на отсветы факелов, Том едва не рассмеялся.
Или просто взять разрешение у профессора Слагхорна.
========== Глава 27. Красная магия ==========
Для беседы с профессором Слагхорном Том выбрал ближайшее воскресенье. За завтраком царило уныние: Вермахт захватил местечко Красная Поляна, откуда открывался вид на Москву. Пошел легкий снег, и ученики собирались в Хогсмид. Том положил газету в карман и спустился в пустой холл.
Через полчаса Том заметил приближавшуюся пухлую фигуру. Профессор Слагхорн, облачившись в бордовую мантию с меховым воротником, торжественно отправился в Хогсмид пропустить стаканчик. Едва спустившись по ступенькам, зельевар растянулся на гололеде и ушиб лопатку. Подбежавший Том помог толстяку подняться и очиститься от грязи.
– Как же мне повезло, что Вы на моем факультете, Том, – растрогался мастер зелий. – Бездельник, бездельник Мур, – проворчал он, с тоской оглядывая обледеневший двор. – Не мог посыпать песком двор!
– И у нас в спальне холодно, – вздохнул Том. Не то чтобы он хотел пожаловаться, но ему было важно находиться на одной волне со Слагхорном.
– Мур совсем обленился, только гоняет учеников… – Зельевар кашлянул в надушенный платок.
– Сэр, может быть, Вы посидите в кабинете? – улыбнулся Том, указав на убегавшую вверх лестницу.
– Отличная идея, – обрадовался зельевар. – Знаете, Том, мне все же удалось выцарапать немного жасминового чая. – Том улыбнулся, понимая, что профессор просто боится идти в больничное крыло.
В кабинете Слагхорна стоял зеленоватый сумрак. Уютные клетчатые шторы удивительно смотрелись на фоне стен из дикого камня и тусклого камина. Разлив чаю, мастер зелий уютно устроился в дорогом кресле, а Том начал расхаживать по комнате, рассматривая колдографии.
– Ваши ученики, сэр? – спросил Том, подойдя к большому снимку.
Нетрудно было заметить, что перед ним шло заседание знаменитого «Слаг-клуба»: так назывались вечеринки старшеклассников у декана Слизерина. В центре сидели трое ребят шестнадцати или семнадцати лет. Следом за ними полукругом стояли четыре кокетливо улыбавшиеся девочки, между которыми в желтом клетчатом пиджаке и венской бабочке красовался сам мастер зелий.
– Ах, Том, мой звездный выпуск тридцать второго года, – вздохнул Слагхорн. – Многие из них, покинув школу, немалого добились.
– Даже этот? – Том указал на сидящего слева широкоплечего блондина с вытянутым лицом и внимательным тяжелым взглядом.
– Том, о нем лучше не говорить… – зельевар кашлянул в платок. – Антонин Долохов – мой педагогический провал. Потомок бедных русских дворян, примкнул к Гриндевальду. Такой был славный, прилежный мальчик….
Том усмехнулся: Долохов напоминал ему приютских главарей, использовавших ладони малышей в качестве пепельниц.
– Зато остальные… Джефри Гойл, – указал зельевар на пухловатого парня справа, – помощник замминистра. Эрни Лейдон, – показал он на худого темноволосого паренька в центре, – из полукровок, но женился на Элоизе Булстроуд и стал заместителем главного редактора в «Пророке». Да, вот, кстати, и она, с темными кудряшками, вторая слева…
«То есть сделал карьеру членом», – усмехнулся про себя Том. Из всех видов карьеры удачная женитьба казалась ему наиболее постыдным вариантом.
– И девочки, Том… Про Булстроуд знаете… Рядом Анджелина Роле, ведущая культурной колонки в «Пророке»… Эвелина Селвин стала загонщицей «Холихедских гарпий»… Билеты мне всегда обеспечены…
– А эта? – Том указал на крайнюю слева девушку с вьющимися каштановыми волосами.
– Ох, Том… Моя любимица Кассиопея Блэк, староста Слизерина… Девочка была очень милой, не то, что ее непутевая сестра Цедрелла. Та вышла замуж за Септимуса Уизли, и ее выжгли с фамильного дерева. Не удивляйтесь, у Блэков есть жуткий обычай: выжигание неугодного родственника.
«Интересно, есть ли такой обычай у Гонтов?», – рассмеялся в голове холодный голос.
«Наверное, маму сразу бы выжгли», – с омерзением ответил себе Том, глядя на позолоченный подсвечник в виде еловых веток.
– А, знаете, Том, мне пришла в голову идея, – просиял зельевар. – Что, если после Нового года Вам прийти на заседание клуба?
– Почту за честь, сэр, – постарался улыбнуться Том. В душе ему не доставляло удовольствия слушать пустые разговоры («как мелкие эпизоды жизни выдаются за подвиги Геракла», – усмехнулся про себя мальчик). Однако приглашение в этот клуб считалось высшим почетом, и не только у слизеринцев.
– Вот и славно, – складки на гладком лице Слагхорна исчезли, и Тому он сейчас напомнил ребенка, получившего желанную игрушку. – Ладно, мне нужно подготовить ингредиенты. Что-то еще, Том? – спросил обеспокоенно зельевар, видя, что парень продолжает смотреть на каминный огонь.
– Да, сэр… – бросил он открытый взгляд на Слагхорна. – Профессор Мэррифот перевела меня на программу ЖАБА, но многие ее задания требуют работы в Запретной секции. Пусть пока под присмотром библиотекаря или кого-то из учителей… – поспешил сгладить неловкость Том.
Слагхорн задумчиво взглянул на ученика, а затем рассмеялся.
– Ну и ловкий же Вы парень, Том, – подмигнул он. – Что же, зная Вашу тягу к знаниям и безупречную репутацию, я не могу отказать. Вот, – зельевар набросал несколько предложений на клочке пергамента и протянул его Тому.
– Спасибо, сэр, – кивнул Риддл, аккуратно положив в карман пергамент.
С минуту они смотрели друг на друга, а затем рассмеялись: декан весело и заливисто, его ученик – мягко и почти беззвучно. Затем Том выдавил из себя подобие улыбки и аккуратно вышел из кабинета.
*
В слизеринской спальне было холодно: Том, переодеваясь в серо-зеленую байковую пижаму, пожалел, что у него нет ещё пары или тройки свитеров. Грелки слизеринцам выдавали через неделю, так что пока приходилось дрожать под одеялом, нагревая телом островки тепла. Мальсибер был мрачен и наорал на Крэбба. Лестрейндж грустно вздыхал. Том не сомневался, что он обдумывает стратегию завоевания Аркон, хотя француженка благоволила пятикурснику Кристоферу Роули.
Сам Том был в плохом настроении. Библиотекарь мисс Лаймон согласилась, скрепя сердце, пропустить его в Запретную секцию. Однако, чтобы Риддл не соврал, она повесила между стеллажами маленького серебристого жука, который должен был запищать, если парень нарушит запрет. Тому казалось это отвратительным: ученики шестого и седьмого курсов работали без всяких жуков.
Подождав, когда спальня затихнет, Том натянул поношенный зеленый свитер и выскользнул из кровати. После множества ночных бдений ему хотелось спать, но желание добраться до заветного шкафа было велико. Этот поход напоминал ему проникновение в Запретную секцию на первом курсе. Ну, разве что вместо грозы с молнией за окнами шел дождь со снегом и не было письма от Миранды… Том почувствовал тупую боль и, преодолев желание зажечь свечу, пошел по мраморной лестнице – самому опасному отрезку пути. Завтра ему обеспечены бледность, фиолетовые мешки под глазами и настороженный взгляд Дамблдора.
– Pyrio Frigido, – Том, войдя в Запретную секцию, наколдовал шар из холодного фиолетового огня.
Его целью был шкаф с наиболее темными книгами. В нем хранился тот самый манускрипт по красной магии, который Том смотрел на первом курсе. Установив заклинание защиты, парень зажег свечу и открыл замок. Черная книга с золотой вязью стояла на месте.
– Общие принципы красной магии… Теория бессмертия… – Стараясь найти хоть какую-то зацепку, Том открыл статью о Певереллах и перечитал ее вновь:
По легенде, именно Певереллы создали три магических артефакта – «Дары Смерти», объединение которых позволяет достичь бессмертия. Девизом рода Певереллов были слова «Последний же враг истребится – смерть».
– Объединить Дары Смерти. Но каким образом? – недоумевал Том. Едва ли всесильная палочка, воскресающий камень и мантия-невидимка существовали на самом деле. В поисках ответа Том открыл раздел «Теория бессмертия» и принялся читать:
Наука, называемая в немецких землях «Красной магией», объединяет несколько вариантов достижения личного бессмертия. Первое: создание философского камня и изготовление на его основе эликсира жизни. Второе: расщепление душевной сущности и приобретение способности к фрагментарной жизни. Третье: объединение «Даров Смерти» и приобретение статуса Мастера Смерти – высшей формы Красной магии.
– Значит, – размышлял Том, – Мастер Смерти – это высший титул в области Красной магии. – Отойдя с книгой от стеллажа, он сел на ступеньку лесенки, ведущей на верхние полки. – Философский камень нужен для эликсира, который позволяет не умирать. Черная магия, связанная с каким-то «расщеплением сущности», дает личное бессмертие. А титул «Мастера Смерти»… – Том вздрогнул, почувствовав, что мысль озаряет его быстрее, чем находятся слова. Быть может, «Мастер Смерти» – это просто владелец тайны «расщепления сущности»?
Была половина пятого. Поставив книгу на место, Том вышел из Запретной секции и посмотрел в окно. Дождь со снегом перерос в обложной ливень, хотя парень не сомневался, что завтра лужи станут гололедом. «Бедняга Слагхорн», – ехидно подумал Том. Сейчас, впрочем, важнее другое. Если знание о бессмертии было настолько темным, то ему предстояло изучить самые высшие формы темной магии, – такие, которые, похоже, не смог осилить сам Гриндевальд.
*
Декабрь принес с собой хлопья мокрого снега, укутанные инеем деревья и радостные вести о наступлении русских. Колдографии в «Пророке» изображали бесконечный поход русских колонн через заметенные леса. Среди ребят, весело машущих зимними шапками, было немало выпускников Дурмстранга. Хотя бомбежки поутихли, большинство учеников оставалось в школе, и директор Диппет снова решил устроить праздник.
– У маглов, – объявил за обедом профессор Дамблдор, – есть великолепное развлечение: катание на коньках. Мы можем устроить в Хогвартсе, – профессор улыбнулся залу, – не просто бал, а Ледовый бал.
– Но, Альбус, – изумился Диппет. – Где мы возьмем каток и коньки?
– Мы можем наколдовать каток на опушке Запретного леса, Армандо. Ну, а коньки, – развел он руками, – можно трансфигурировать из ботинок.
Том скривился, глядя на треугольники его очков. Ему казалось, что заместитель директора смеется над всеми, показывая каждому ученику его ничтожество. «Я шучу с вами, но мы-то знаем, насколько я сильнее всех вас», – с отвращением домыслил за него Том.
– И все-таки, Альбус, это едва ли возможно, – нахмурилась профессор Мэррифот. – Маглы используют для коньков короткие платья. Не знаю, можем ли мы позволить это нашим ученикам, особенно девочкам.
– Думаю, да, Галатея, – улыбнулся Дамблдор. – Не вижу ничего страшного, если девочки раз в году… – выдержал он паузу, – да, наденут платья выше колен. Армандо?
– Ах да, Альбус… – пробормотал директор. Возможно, он что-то возразил, но Большой зал утонул в криках.
Том почувствовал, как на душе скреблись кошки: коньки, как и любой спорт, были для него страшным испытанием. Еще более противными казались ему девицы, готовые на все, лишь бы продемонстрировать ноги и коленки. В довершение всего настроение Тому портил жидкий суп: с приютских времен у него сохранилась ненависть к вареным овощам.
– Ты слышал? – Друэлла прервала его размышления. – Темные волшебники напали на одно из предместий Йорка.
– Я думал, сейчас Гриндевальду нет ничего важнее России, – ответил Том, принимаясь за порцию аппетитного стейка.
– Гриндевальд после Вязьмы думал, что с Россией покончено, и забросил к нам несколько групп своих сторонников. Теперь, – понизила голос Друэлла, – они начали нападать на всех подряд.
Выйдя из зала, они остановились возле большого подоконника. Снежные хлопья падали на парапет башни. Том прикусил губу и, обернувшись, заметил, как по коридору гурьбой проходила вся семья Блэков: Вальбурга, Лукреция, Альфард, Сайнус и Орион.
– Мерлин, Том, как же я ненавижу эту гнусную семейку! – прошептала Друэлла, сжав тонкими ногтями базальтовый подоконник.
– Не все Блэки мерзавцы… – Том с удивлением взглянул на подругу. – Лукреция, конечно, тварь, а Орион ленивый идиот, но Вэл и Сайнус ничего…
– Не все… Том, ты понятия не имеешь, что эта за семейка! – сорвалась девочка. – Их обычай выжигать с фамильного древа неугодных, их мерзкий этикет, когда ты должен вести себя, словно мешок с мякиной, их обычай отрубать головы старым эльфам и вывешивать их на лестнице, – всхлипнула Друэлла. – Старуха Элладора делала это с наслаждением… А Лукреция, говорят, внешне и по характеру – ее копия.
– Тебе какое дело до них? – недоумевал Том, поправляя подол пиджака.
Он едва не рассмеялся, представив, как надменная Лукреция показывает гостям зверские «трофеи». Том посмотрел на все нараставший снежный сугроб и усмехнулся: Гонты могли жить в самой бедной хижине, но ни один Блэк никогда не встанет с ними вровень.
– Том… – голос Друэллы сорвался. – Я обречена быть одной из них.
– Как это – обречена? – Том с силой сжал ее холодную руку.
– Просто, Том, в чистокровных семьях заключают брачные контракты. И мои родители договорились, что я достанусь одному из Блэков.
– Альфарду или Ориону? – удивленно поднял брови Том.
– Боже, какая разница? – Друэлла, запнувшись, едва не подбила каблук. – Важно, что Блэки должны породниться с Розье.
Вечерние факелы зажигались один за другим, возвещая о конце короткого зимнего дня. Друэлла заговорила про взятие русскими Волоколамска, но Том не слушал ее. Больше всего на свете ему сейчас хотелось раздавить кого-нибудь, как таракана. Раздавить от того, что Миранда больше не увидит зимнего неба, а Лукреция видит и поедает вишневое варенье.
*
Рождество подошло без происшествий. В Сочельник Тому приснился жуткий сон, где в зеркале мелькали разбомбленные дома и трупы повешенных на улицах русских городов. Змееподобное лицо утверждало, что это сделано ради справедливости. Том вскочил в холодном поту, хотя нисколько не удивился этому. В последнее время ему снились нескончаемые кошмары, объединявшие в себе различные фрагменты всех предыдущих, и этот новый страшный сон казался ещё более реальным. Дрожа, Том натянул мантию, вышел из гостиной и поплёлся вверх по лестнице. Однако он так и сел, услышав голоса за дверью.
– Он слишком молод, Гораций, – сказал неуверенно Дамблдор. – Возможно, Вы зря разрешили ему работать в Запретной секции.
– Ему исполнится пятнадцать через несколько дней, – спокойно ответил Слагхорн. – К тому же Том – блестящий ученик.
– Все верно, Гораций. Он очень талантлив, и все же меня волнует его замкнутость и, как мне кажется, жесткость. После смерти мисс Литтлтон у него нет друзей, – вздохнул профессор трансфигурации.
Том осмотрел подтеки на стенах и почувствовал, как внутри нарастает ярость. Дамблдор считал его замкнутым и злобным ребенком – не более того. Тому казалось, что профессор трансфигурации охотно поставил бы ему «Выше ожидаемого» в качестве рождественского подарка себе любимому. Надев зимний плащ, Том после завтрака поплелся к замерзшему озеру, любуясь, как метель наметает сугробы. «Неразлучная троица» в составе Пруэтта, Сполдинг и Вуда обстреливала снежную крепость, но Тому было все равно. «Интересно, как они будут делить эту шлюшку Дженни?» – усмехнулся в голове надменный голос.
– Говорят, в этом году будет большой праздник, – заметило проносившееся мимо привидение молоденькой девушки.
– Конечно, ведь русские победили под Москвой, – ответил Почти Безголовый Ник, подав спутнице руку. Том, вернувшийся в украшенный позолоченными свечами холл, проводил взглядом призрачные фигуры и пошел в библиотеку.
Как бы то ни было, канун Рождества обещал быть интересным. Всем ученикам с первого по седьмой курс разрешалось участвовать в Ледовом балу. В девять вечера Том встретился с одноклассниками на мраморной лестнице. Он обратил внимание, что мантия Друэллы всё-таки чуточку светится в темноте. Большинство школьников надели плащи, и неспроста: снаружи было очень холодно, и сильная поземка кружилась возле сугробов, напоминавших заметенные холмы.
