Текст книги "8 дней, 9 ночей (СИ)"

Автор книги: Francis Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 68 страниц)

– Бедная моя девочка… – проговорила она, сжимая мое запястье. – Сейчас ты немного согреешься. Все будет хорошо, потерпи…

Настя пустила не слишком горячую воду, но я все равно застонала, стиснув зубы, и уперлась ладонями в стену, чтобы сохранить равновесие. Плотные и стремительные струи воды обожгли мое промерзшее тело так, что захотелось даже закричать. Мгновенно откликнулись ломящей болью закоченевшие пальцы рук и ног, напомнила о себе каждая ссадина и царапина, о которых я до этого даже и не думала.

– Потерпи, малышка! – сказала Настя, слыша мои стоны. – Вода не горячая совсем, просто ты замерзла сильно! Сейчас будет легче.

Но эффект от болезненных ощущений продлился недолго, и душевная боль все равно безжалостно и неумолимо подавила физическую.

– Там все сгорело, Насть… – проговорила я, не оборачиваясь к ней. – Там все к чертям сгорело!..

– Тихо, Ксюша, тихо… Не нужно сейчас об этом.

Настя убавила напор воды и осторожно обтирала меня пропитанной гелем для душа мочалкой.

Я качнула головой и произнесла дрогнувшим голосом:

– Ты просто не была там… В этом аду… Не видела этого кошмара в огне! О, господи, Настя, они ведь могли выжить при ударе, а потом… Потом…

Мое ослабевшее тело снова затрясло, и ноги перестали держать меня. Настя не позволила мне упасть и подхватила меня под руки. Я села, поджав под себя ноги, и закрыла лицо ладонями.

– Это я во всем виновата, Насть! – мне хотелось выкрикнуть эти слова, но сил на крик не хватило. – Я отвезла их навстречу гибели… Будь оно все проклято!!! Зачем я только поехала?! Они были бы сейчас живы!!!

Настя вдруг резко схватила меня за волосы, заставив поднять голову, и наотмашь влепила мне неслабую пощечину!

Мгновенно потеряв дар речи, я округлившимися от шока глазами уставилась на нее в полном недоумении. А она склонилась ко мне поближе, обняв ладонями мое лицо, и поглядела в мои глаза.

– Прости меня, – произнесла Настя немного неуверенно и виноватым голосом. – Ну что, легче немного?

С минуту я не могла вымолвить ни слова и только бессмысленно хлопала ресницами. Но, как ни странно, эта жесткая мера слегка привела меня в чувство.

– Я не смогу с этим жить, Настя… – наконец прошептала я, опуская глаза. – Ты бы смогла?

– Если бы самолет разбился по моей вине, то может и не смогла бы, – нетерпеливо ответила она. – Ты ни в чем не виновата, Ксения! Но об этом мы сейчас говорить не будем! Ты что, нашла тела? Там совсем не было выживших?

– Были… – проговорила я.

– Вот и заткнись сейчас, пожалуйста!

Я послушно сомкнула губы и прикрыла глаза, а Настя, вновь взяв в руки поливалку душа, принялась смывать с меня пену. Мне казалось жестоким то, что она пытается оживить мою последнюю надежду, но ведь я и сама совсем недавно пыталась за нее держаться. Прежде чем окончательно предаваться отчаянию стоило бы наверное удостовериться хоть в чем-то наверняка. Но разум сейчас упорно отказывался подчиняться любой, даже самой простой логике.

Через несколько минут Настя вывела меня из ванной, закутанную в большое полотенце, и провела в спальню.

Вслед за нами зашла и Милена, неся в руках кружку с дымящимся чаем.

– Ну что, Насть? – спросила она, подойдя поближе.

Настя в ответ лишь поморщилась и покачала головой. Сняв с кровати одеяло, она усадила меня и укутала им поверх полотенца.

– Вон там ее гардероб, – произнесла Настя. – Проследи, чтобы она оделась потеплее и помоги ей высушить волосы, пожалуйста. Возможно нам сейчас придется ехать.

– Хорошо, не беспокойся, – Милена кивнула и поставила кружку с чаем рядом со мной на прикроватный столик.

– Спасибо. Я должна сделать несколько звонков, – с этими словами Настя поспешно вышла из комнаты.

– Попей, – сказала мне Милена, направляясь к гардеробу. – Ты хоть немного отогрелась?

Я покивала и, высунув руки из-под одеяла, взяла кружку со столика. Сделав небольшой и осторожный глоток, я все-таки обожгла губы.

– Как вы сюда добрались? – спросила я.

– Артем привез, – отозвалась Милена, оборачиваясь ко мне. – Он выпил-то всего бокал шампанского… Что, слишком горячий чай?

– Да нет, терпимо… – я сделала еще глоток, поставила чай на столик и умолкла, ощущая, как мной начинает овладевать апатия от чувства безнадежности и собственного полного бессилия.

Через минуту Милена принесла мне белье, и пока я, избавившись от полотенца, вяло и неохотно стала натягивать трусики и топик, она отправилась искать мне одежду.

Из коридора периодически слышались Настины шаги и ее приглушенный голос. Наверное она ходила туда-сюда по всей квартире, разговаривая по телефону. Несколько раз я не без содрогания услышала, как пару раз она называет имена и фамилию родителей. Судя по всему, Настя сейчас занималась тем, чем собиралась заняться и я сама по возвращении домой – звонками во все крупные больницы, которые могли принять пострадавших.

Милена тем временем принесла мне теплые колготки, свитер и брюки, потребовав, чтобы я одевалась немедленно. Затем она спросила, где лежит фен и после этого вышла из комнаты, вероятно также и с намерением узнать у Насти, прояснилось ли хотя бы что-нибудь.

Ну а я боялась услышать какие-либо новости. Боялась, потому что отчаяние уже зашкаливало и надежда медленно, но верно угасала в моей душе.

Я почти оделась, когда вернулась Милена с феном в руках. Она помогла мне закончить, а затем принялась тщательно сушить мои влажные, спутанные волосы.

– Что-нибудь слышно там?.. – набравшись смелости, проговорила я.

– Нет пока, – Милена успокоительно погладила мое плечо. – Настя пытается выяснить. Подождем еще немного. Может тебе на работу кому-то из своих позвонить? Там ведь уже наверняка в курсе всего.

Покачав головой, я тихо проговорила, в то время как слезы вновь покатились по моим щекам:

– Это не имеет смысла. Рабочая группа будет заниматься самолетом. Пострадавшие пассажиры – дело спасателей и врачей.

Она понимающе покивала и, не произнося больше ни слова, сжала своими пальцами мое запястье.

Вдруг дверь спальни распахнулась и на пороге стремительно возникла Настя.

– Ксю, живо вставай! Мы уезжаем! – голос у нее был взволнованный, в руках она держала телефон с еще не погасшим экраном. – Твой отец в реанимации, в Склифе!

Я вскинула голову и открыла было рот, но слова не смогли сразу сорваться с моих губ. Я несколько мгновений глядела на Настю ошеломленным взглядом и лишь затем произнесла, подавляя спазмы в горле:

– А мама?..

Энергия, с которой Настя ворвалась в комнату, заметно угасла, от чего сердце мое мгновенно куда-то провалилось. Чуть отвернувшись, она склонила голову, но, по-видимому, взяв себя в руки, снова взглянула на меня и произнесла:

– Мне очень жаль, Ксюша… Поедем, не стоит терять времени.

Приложив ладонь к груди и сделав судорожный, по возможности глубокий вдох, я поднялась, преодолевая слабость в ногах. Виски заломило тупой болью, но я собрала остатки сил и сказала:

– Едем… Я готова.

На часах было около пяти утра. Я сидела на кушетке в вестибюле приемного отделения, в полном изнеможении положив голову на плечо Насти, которая была рядом и обнимала меня, держа за руку и гладя мою спину. Мне никак не удавалось остановить слезы, и воспаленные глаза ужасно болели. На свет невозможно было смотреть. В помещении, несмотря на поздний час, было немало людей. Сюда, в эту больницу, доставили всех выживших пассажиров, и потому родственники и близкие с шумом и волнением ожидали хоть каких-то вестей. Полчаса часа назад ко мне подошел врач и довольно долго говорил о вещах, от которых кровь стыла в моих жилах – что состояние крайне тяжелое, что множество травм и ожогов, и что в ближайшее время мой отец вряд ли придет в себя. Стабилизировать пока удалось, будут продолжать работать и делать все возможное. Нет, разумеется, к нему сейчас нельзя. В общем-то после этого я упала на кушетку и была уже не в силах с нее подняться. Кажется, меня охватил последний, самый тяжелый приступ истерического отчаяния, потому что Настя крепко прижала меня к себе, а после этого кто-то чем-то уколол меня в левое плечо. И сейчас я уже чувствовала себя спокойнее, вернее просто перестала сходить с ума от неконтролируемых эмоций. Мы никуда не уезжали, потому что по словам одной из медсестер кто-то из медицинского персонала хотел поговорить со мной и просил подождать. Сама я этого не слышала, пребывая в каком-то полузабытьи. Настя сообщила мне об этом чуть позже. Через какое-то время я почувствовала, что Настя зашевелилась, а затем кто-то тронул меня за руку со словами: – Здравствуйте, Ксения. Приоткрыв глаза я сфокусировала взгляд на склонившемся надо мной человеке в белом халате. И узнала его. – Здравствуйте, Александр, – проговорила я, осторожно освобождаясь из Настиных объятий и делая попытку подняться. – Что-то известно там еще?.. Настя и Александр Николаевич поддержали меня, потому что на ногах я стояла не слишком твердо. Врач покачал головой и ответил: – Пока ничего больше сообщить не могу. Мне очень жаль, Ксения. Сочувствую вам. – Спасибо… – пробормотала я, опуская голову. – Вы держитесь главное. Ну а мы сделаем все, что возможно. Покивав головой, я повторила: – Спасибо… Если произойдут какие-то изменения или что-то потребуется, вы, пожалуйста, сразу скажите. – Да, разумеется… – Александр помолчал немного, затем произнес: – Хотите, я позвоню уже знакомому вам специалисту? Я покачала головой и слабо улыбнулась: – Нет, Александр, благодарю… Хватит с меня психологов. Что толку, если потом вся жизнь снова идет под откос… Умолкнув, я краем глаза заметила, как Настя сделала какое-то протестующее движение, явно намереваясь что-то сказать. – Не нужно так говорить, – укоризненно сказал Александр. – Мы с вами уже достаточно давно знакомы, и мне запомнилась эта ваша черта. Не впадайте в отчаяние. Я кивнула с унынием. Ну как тут не впадать в отчаяние? Жизнь издевается надо мной. Издевается жестоко и с особым цинизмом. У меня есть свой предел и, кажется, я его достигла. Александр сжал мою руку: – Вокруг вас все время происходит что-то, что не дает вам жить в покое. Но такие испытания даются лишь очень сильным людям. Вам выпало тяжелое испытание, Ксения. Постарайтесь быть сильной. Я снова покивала, не в состоянии подобрать хоть какие-то слова в ответ, а он продолжил: – Сейчас вам лучше поехать домой. Ваш номер у меня остался. Днем я сам позвоню вам и сообщу о ситуации. Поезжайте, Ксения. Вам нужно поспать. Настя при этом нежно взяла меня за руку, как бы выражая согласие со словами врача, и я начала склоняться к тому, что они в общем-то правы. Я доверяла Александру и знала, что если он пообещал позвонить, то позвонит непременно. Не знаю, что там мне вкололи, но я ощущала сейчас всю усталость и утомление почти в полной мере. Меня неудержимо и против моей воли начинало клонить в сон. – Я была бы очень благодарна, если бы вы держали меня в курсе, – ответила я. – Наверное так лучше и сделать – поехать домой и попытаться набраться сил. Александр с одобрением выслушал мой ответ, после чего еще раз заверил в том, что свяжется со мной. Затем мы распрощались. Когда врач ушел, Настя встала со своего места и приблизилась ко мне, желая наверное помочь мне дойти до ожидавшей нас машины, как вдруг в кармане моей куртки зазвонил телефон. В некотором недоумении я извлекла мобильник наружу и, не глядя на определившийся номер, ответила на вызов. В динамике сразу послышался голос: – Алло, Ксения?.. Здравствуйте. Брагин вас беспокоит. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы обработать эти слова в голове и понять, что звонит мое непосредственное начальство. – Здравствуйте, Евгений Сергеевич, – ответила наконец я, делая при этом жест Насте, чтобы она немного подождала. – Боюсь, что вы сейчас не спите, потому решил позвонить немедленно – Брагин говорил не совсем привычным тоном, будто через силу. – Мне подали всю возможную информацию по швейцарскому рейсу из Шереметьево… Включая списки пассажиров. Не знаю даже, как вас спросить… Сделав над собой определенное усилие, я все же немного помедлила и ответила: – Мама не выжила… Отец в очень тяжелом состоянии, Евгений Сергеевич. Я сейчас в Склифе. Прогнозы делать пока не представляется возможным, но шансы, как мне сказали, все же есть… В динамике воцарилось напряженное молчание, и спустя некоторое время Брагин произнес: – Соболезную, Ксения. Мне очень жаль. – Спасибо… – отозвалась я немного рассеянно, стараясь не концентрироваться на всех этих тяжелых мыслях, в чем отчасти помогло вколотое успокоительное. – Оперативная группа уже приступила к работе, – сказал Брагин еще немного помолчав. – Полагаю, завтра будет хоть что-нибудь известно. Следующие слова дались мне нелегко, но я собралась с силами и произнесла: – Евгений Сергеевич, я была там… На месте катастрофы. Даже видела, как все произошло. Каких-либо предварительных причин представить пока не могу. – Вы были там в это время?.. – Брагин был будто бы даже в замешательстве. Он помедлил и проговорил: – Возможно, сейчас совсем не лучшее время об этом спрашивать, но может быть вы объясните, как все произошло? Если возможно. Сейчас любая, даже самая скупая информация может быть решающе важной. Я отошла к стене, прислонилась к ней спиной и прикрыла воспаленные глаза. Картина крушения вновь предстала передо мной, будто этот кошмар происходил снова, и я видела это мысленным взором. – Я не задумывалась над этим, Евгений Сергеевич, – проговорила я тихо. – Но припоминаю, что самолет по какой-то причине не смог набрать высоту, потерял скорость и попал в режим сваливания. Мне так показалось по крайней мере. – Сам процесс разбега по полосе вы не видели? – Нет. – А не было ли каких-то внешне заметных нештатных ситуаций? Может пожар двигателя? – Нет. Ничего этого не было. Они просто оторвались, но не смогли продолжить полет. Брагин снова помолчал, затем произнес, спустя минуту: – Вот что, Ксения. Приезжайте в комитет, как сможете, но торопиться не нужно. У вас других проблем сейчас хватает. Постарайтесь держаться, а я, если что-то выяснится, сообщу вам лично. – Хорошо, Евгений Сергеевич, – отозвалась я. – Надеюсь, что чуть позже смогу быть чем-то полезна в этом деле. – Сперва разберитесь с более важными для вас делами. Остальное потом. Специалистов у нас хватает, не переживайте. До связи, Ксения. – До свидания… Положив телефон в карман, я подняла голову и посмотрела на Настю, которая, заметив, что я закончила разговаривать, направилась ко мне. – Поедем домой, Ксюш, – сказала она, касаясь моей руки своими пальцами. – Тебе сейчас лучше быть в Москве. Артема и Милену надо отправить отдыхать, а я останусь с тобой. Не без уныния, но все же с согласием я кивнула и произнесла: – Спасибо, Насть… Если честно, думать не могу без содрогания о том, чтобы остаться сейчас одной. Мне кажется, я схожу с ума. Это самая страшная ночь в моей жизни… Она обняла меня и прижала к себе со словами: – Ты не будешь одна, Ксюша. Как ты могла только предположить такое… Все, идем! Ты едва держишься на ногах.

====== Глава 21 ======

Плохо различая хоть что-то перед собой, я шла по заснеженному полю, прикрываясь рукой от палящего жара пламени, которое было повсюду. Снег быстро таял и испарялся, а пламя все усиливалось, будто раздуваемое сильными порывами ветра. Я почти ничего не видела из-за слез и пыталась идти на голоса, которые звучали то близко, то отдаленно, то вообще где-то в вышине, к которой я даже не могла поднять голову. «Да уж, ты поаккуратнее. Береги себя, Ксения» – услышала я откуда-то справа голос отца. Немедленно повернувшись в ту сторону, откуда донесся голос, я в отчаянии вглядывалась в колеблющиеся языки пламени и пыталась разглядеть, что происходит в черном мраке позади него. – Пап?.. – позвала я уже в который раз, почти без надежды, что услышу ответ на свой вопрос. – Где ты?! Я ничего не вижу! Прошу, скажи где ты?!! Но голос умолк, и я снова могла расслышать лишь гул огня и свист ветра.

Но через несколько мучительно трудных шагов откуда-то сзади до моего слуха донеслись слова мамы:

«Теперь, кажется, действительно все… Спасибо, Ксюша…» Со всей возможной стремительностью я обернулась, бросаясь на звук ее голоса, но передо мной мгновенно сомкнулась стена жаркого пламени, закрывая дорогу и заставляя закрыть лицо руками. – Мам!!! – закричала я, невольно делая несколько шагов назад. – Где ты?.. Да где же вы, господи!!! Не оставляйте меня, умоляю!!! И вот огонь в какое-то мгновение сомкнулся вокруг меня угрожающим и яростным кольцом. Я даже не успела понять, что пламя обступало меня по сторонам и в конце концов загнало в ловушку. Жар терпеть стало уже невозможно, и из моей груди вырвался крик боли и ужаса, которого я почему-то расслышать уже не смогла… Вскинувшись на кровати, я широко раскрыла глаза, но ничего увидеть во мраке неосвещенной комнаты не смогла. Приложив одну руку к груди с бешено колотящимся в ней сердцем, второй я нащупала выключатель ночника. Неяркая лампочка разогнала темноту, и я, оглядевшись вокруг, убедилась, что нахожусь у себя в спальне, что здесь тихо, что я совсем одна и что нет никакого наступающего со всех сторон пламени, готового меня уничтожить. Вот только голоса… Отдаленным эхом они будто бы все еще звучали в моем сознании. Я зажмурилась, затрясла головой и вцепилась пальцами в свои волосы. Боже мой… Что же такое?! Этот кошмар мучает меня снова и снова последние несколько дней! Избавиться от него не удается никак! Разве только пустить себе пулю в висок… Неимоверным усилием воли взяв себя в руки и подавив дрожь во всем теле, я вновь оглядела комнату. Почему нет Насти? Она ведь спала рядом… И сколько сейчас времени? Откинув одеяло, я села и спустила ноги на пол. Он показался мне ужасно холодным, и я, зябко поежившись и обхватив себя руками, поднялась и прошла к выходу из комнаты. Приоткрыв дверь, я поняла, что в остальной квартире совсем темно, и только тусклый свет ночника над кроватью бросает слабый луч в пустой коридор. «Настя… Ну где же ты?.. Неужели уехала и ничего не сказала?» – прошептала я одними губами, почувствовав новую волну озноба и внезапный страх от осознания того, что нахожусь дома совсем одна. – «Насть?!..» – позвала я уже громче. Ответом была лишь тишина, от которой меня даже передернуло. В этом густом полумраке я тихо прошла по коридору до двери ванной комнаты, отворила ее и шагнула внутрь, включив свет. Большое зеркало было над умывальной раковиной, прямо напротив двери, и в нем, за своим собственным отражением, я увидела темную перспективу коридора.

Что-то заставило меня опасливо повернуться. Оглядев полутемное, но уже все-таки получше освещенное пространство позади себя, я мотнула головой, прогоняя странное наваждение, подошла к раковине и пустила холодную воду.

Склонившись поближе к шумящему крану и набирая в ладони побольше воды, я несколько раз плеснула ею себе на лицо. Чувствовалось, что я не должна сейчас спать и нужно срочно прийти в себя. Какое-то неявное беспокойство терзало меня изнутри, но понять, что происходит, я никак не могла. Для начала нужно прогнать остатки сонливости.

Умывшись и смахнув прохладой водой сонную и туманную пелену с уставших глаз, я оперлась руками о край раковины и подняла голову, чтобы посмотреть на себя в зеркале. И тут же закричала от ужаса!

В отражении я увидела движущийся по коридору темный силуэт! Он был неясным и размытым, покрытый мраком, но приближался равномерно и плавно… Едва живая от страха, я повернулась, ища дрожащими руками за что ухватиться, чтобы не упасть.

Коридор оказался пуст. Точно так же, как и минуту назад. Я чувствовала, что сердце мое стучит со страшной силой, дышать я нормально уже не могла! Меня всю колотило, и я ощущала, что готова просто упасть на пол, потому что ноги почти не держали. Но ничего больше не происходило. Тишину квартиры нарушал лишь шум воды, льющейся из крана, да мои собственные слабые стоны, вырывавшиеся сквозь сомкнутые губы. Сделав носом несколько мучительно трудных вдохов, я наконец решилась, сделала шаг и закрыла дверь ванной, заперев ее на всякий случай изнутри. От сердца чуть-чуть отлегло, я почувствовала себя хоть в какой-то безопасности. Кое-как преодолев нервную дрожь, я снова повернулась к зеркалу… И завизжала, в ужасе отшатнувшись! Дело даже не в том, что там, в отражении дверь снова была открыта и виднелся темный, пугающий коридор! Кошмар был в том, что в зеркале вместо своего собственного отражения, я увидела Настю! Да, это было она! И она не была отражением!.. Она была реальна, будто стояла прямо передо мной, отделенная каким-то стеклом! Настя была вся мокрая, со спутавшимися волосами, почти обнаженная, в какой-то изодранной полупрозрачной ночнушке. Лицо ее было бледным и напряженным, будто она из последних сил терпела невыносимую боль. Но взгляд… О, господи! Взгляд этот холодил мою душу и проникал в меня насквозь, как ледяной кинжал! Карий оттенок Настиных глаз стал будто еще темнее, почти черным, отчего взгляд казался пустым и омертвевшим… Я со стоном отступила назад, наткнувшись спиной на закрытую дверь. Не чувствуя ни рук, ни ног, я уже совсем не контролировала ни свое тело, ни разум! Ужас поглотил меня целиком, сковал все мысли и чувства! А Настя, глядя на меня почти в упор, вдруг произнесла негромким, будто просящим голосом: – Уходи отсюда, Ксюша… Ты не должна здесь оставаться… С моих дрожащих губ в ответ слетели лишь бессвязные стоны. Я сползла на пол, зажимая ладонями рот и с диким страхом наблюдая, как Настя перемещает этот свой мертвый взгляд вслед за мной! – Тебя ждет целый прекрасный мир, моя милая, – произнесла Настя. – Уходи. Прошу тебя, Ксюша!.. У тебя мало времени… Видя, что я не в состоянии никак прореагировать на ее странные призывы, она нахмурилась и вдруг выкрикнула: – Уходи!!! Ее ладонь коснулась стекла с той стороны, и оно, мгновенно покрывшись паутиной трещин, разлетелось на тысячи осколков, которые подобно картечи понеслись прямо на меня. Укрывая лицо руками, я закричала… Изо всех сил, громко и отчаянно!

Открыв глаза, я панически забилась в попытках подняться, путаясь в одеяле, и все еще слыша свой собственный крик. Где-то рядом прозвучал не на шутку встревоженный Настин голос: – Бог мой, Ксюша! Что ты?! Что с тобой такое?.. Это только заставило меня в ужасе содрогнуться, и я наконец выбралась из-под одеяла. В этот момент включился свет, и я увидела прямо перед собой испуганные Настины глаза. Взгляд ее был живым и настоящим, лишь наполненный недоумением и тревогой. Но я все равно в страхе отшатнулась от нее, едва не свалившись с кровати. А когда она протянула руку к моему плечу, я соскочила на пол и отбежала на другую сторону комнаты. – Не трогай меня! – пролепетала я, с трудом шевеля языком. – Ксюша… – Настя беспокойно подалась вперед, намереваясь тоже встать с кровати. – Ты что?.. Это же я! Что с тобой, моя девочка?.. Снова кошмар? Дрожащими пальцами я ощупывала себя, пытаясь понять, проснулась ли я наконец, или все это очередной виток безумного и страшного сна. А Настя тем временем встала и направилась ко мне. Заметив это, я выставила вперед обе руки, как для защиты, и пробормотала, дрожа всем телом: – Не подходи! Это не ты! Ты там… Ты в зеркале! – мое сознание стремительно запутывалось, и я уже плохо соображала, что говорю и что делаю, но Настю подпускать к себе мне было очень страшно. – О, нет!!! Не трогай меня!!! – завизжала я и бросилась к двери, видя, что Настя успокоительно протягивает ко мне руки. Голова кружилась, все плыло и колебалось перед моими глазами. И я опасалась, что сердце не выдержит сумасшедшего ритма… Пробежав по коридору, я нащупала выключатель и ворвалась в ванную – зеркало было целым. В нем было лишь мое отражение, мое совсем обезумевшее от ужаса лицо! И было видно, как позади меня в коридоре загорается свет, и Настя уже спешит ко мне. – Что происходит?! – простонала я, опускаясь на колени и прислоняясь плечом к стене. – Господи, что со мной происходит?!! – на крик не хватило сил, голос мой сорвался. Через мгновение рядом оказалась Настя и подхватила меня, быстро лишающуюся остатков сознания. Она что-то говорила, трогала мою шею своими пальцами, затем я услышала, как зашумела вода и ощутила на лице ее холодные капли. Я ничего не видела и почти ничего не слышала из того, что происходило вокруг меня. Кажется я так и осталась лежать на полу в ванной, а через некоторое время где-то рядом я разобрала Настин взволнованный голос, срочно требующий скорую помощь и называющий мой домашний адрес.

Потом она еще что-то говорила. Вроде бы даже мне. Что-то нежное и успокоительное. И мне почему-то казалось, что она плачет.

Настя... Настя плачет?.. О, нет!..

Что же такое случилось? Я не хочу, чтобы она плакала! Почему у меня нет сил, чтобы хотя бы протянуть руку и погладить ее, успокоить! Почему я не могу произнести ни слова, чтобы попросить ее не плакать?..

Это было последнее, о чем я успела хоть сколько-нибудь связно подумать, прежде чем провалиться в мрак и пустоту.

Трудно сказать, сколько прошло времени. Наверное для меня его просто не существовало сейчас. Я не могла почувствовать собственного тела и ощущала, что вроде бы жива благодаря одним лишь мыслям, правда очень вялым и неповоротливым. Мне даже было непонятно, лежу ли я где-то или просто парю в сероватом, блеклом тумане, который плотными массами клубился перед моим помутневшим взором. Мне удалось открыть глаза?.. Этого я тоже не знала.

Я вообще не понимала, что происходит вокруг меня, и не было сил напрячься и подумать об этом. Лишь уже знакомое чувство дежавю слегка покалывало мое сознание, будто такое со мной уже происходило. И даже не раз.

А потом сероватая дымка вдруг озарилась неяркой желтой вспышкой, которая почти сразу угасла, но при этом стало немного светлее. И я услышала голоса. Неясные, приглушенные, как в настоящем плотном тумане. «…Береги себя, Ксения…» – прозвучал где-то не очень далеко голос отца. Вслед за этим я практически сразу различила и мамин голос: «…Спасибо, Ксюша… Ты уж будь осторожна…» Испугаться я не могла, потому что чувство страха атрофировалось напрочь. Я лишь подумала о том, насколько мне должно быть страшно и больно слышать эти их голоса. А они тем временем будто бы заговорили о чем-то между собой, и мне показалось, что разговор какой-то знакомый, не столь давний, хотя даже слов разобрать не получалось. «…Мы очень ждем тебя, дочка!..» – вдруг сказали они почти одновременно и почему-то значительно громче и отчетливее. Мне показалось, или правда так было, но я разомкнула губы чтобы закричать от непередаваемого отчаяния и бессилия, но никакого крика так и не получилось.

Вновь наступила тишина, и вспышка хаотичных мыслей вроде бы немного успокоилась, сознание снова притупилось. Если это вообще можно назвать сознанием.

Спустя некоторое время, пространство вокруг меня снова наполнилось негромкими голосами, которое так же показались мне знакомыми, но это были не родители… Говорили долго, и я не могла понять, сколько голосов участвует в разговоре. Ну по крайней мере вроде бы больше одного, и слова были обращены не ко мне. С трудом стараясь разобрать размытые и колеблющиеся обрывки фраз, я вдруг услышала: «..Она будто не хочет жить… Сопротивляется этому всеми силами…» О чем или о ком идет речь? Обо мне?.. Пока я соображала, что действительно, вполне вероятно это говорят обо мне, потому как жить мне сейчас и правда совсем не хотелось, кто-то негромко задал вопрос. Вроде того – что же теперь делать? «Не знаю… Время покажет…» Ну ведь точно знакомый голос! Я уже не раз слышала его, и даже совсем недавно! Кто это?.. Где я нахожусь?.. Господи, ну как же выбраться отсюда?! От внезапно проснувшихся эмоций этот странный, туманный мир поколебался перед моими глазами. Стало светлее, и у меня появилось ощущение, что я начинаю чувствовать собственное тело! Слабо конечно, но все-таки! Свет вроде бы начал потихоньку рассеивать туманную пелену, сознание возвращалось ко мне. Обострялись мысли и чувства, но физически я себя еще не могла контролировать. Зато голос, показавшийся мне знакомым, прозвучал снова, в ощутимой близости от меня, вполне ясно, пусть и негромко. И я сразу узнала его – говорил Александр Николаевич!..

О боже, я что, снова в больнице?! Этого еще не хватало!

– Сейчас она спит, не волнуйтесь, Настя, – сказал Александр, и я будто бы даже вздрогнула. Значит и Настя где-то неподалеку? И она действительно была здесь, потому что я услышала совсем рядом ее усталый вздох, после чего Настя сказала тихо: – Как я могу не волноваться?.. Конечно, у нее бывали ночные кошмары на фоне тяжких переживаний, но чтобы такое… Мне даже страшно вспоминать! Она совсем себя не контролировала. – Это все из-за недавних событий, – произнес Александр. – Прошло уже достаточно времени, она отошла от шока и наконец осознала, что все-таки произошло. И это терзает ее разум. Я не хочу вас пугать, но Ксения находится на грани тяжелейшего психического расстройства из-за всех этих потрясений. Ей сейчас требуется особое внимание и поддержка. Ненадолго воцарилось молчание, и потом Настя сказала, вновь негромко, но очень решительно: – Я на все ради нее готова… Она ведь… Она лучшая моя подруга. Я готова не оставлять ее ни на минуту, но за эти несколько дней… – Настя умолкла, будто собираясь с силами, затем продолжила: – Ксения будто отстранилась от всего и всех. Она не хочет ни о чем говорить, а я опасаюсь причинить ей боль какими-то неуместными темами или вообще чем бы то ни было… Мне показалось, что Александр поднялся и прошелся по помещению. По крайней мере я расслышала шаги. – Об этом я и говорю. Ксения замыкается в себе, зацикливается на боли и отчаянии, на безысходности, и это может плохо кончиться. К ней придется искать особый подход, и вы, если вы близкий для нее человек, можете сыграть решающую роль. Здесь, вероятно, потребуется уже помощь психиатра, а не психолога. Я не могу судить, я ведь хирург… Но вы должны быть готовы к тому, что будет непросто. Ей в ближайшее время предстоит похоронить мать. Будьте внимательны, это может вызвать новые тяжелые приступы. Вы и сами понимаете. С замирающим сердцем и самыми противоречивыми чувствами я слушала весь этот разговор, и с горечью понимала, что мои рассудок и психика дали, похоже, уже серьезные сбои. Но больше всего меня беспокоил это взволнованный Настин голос. Бог мой, сколько всего ужасного принесла я в ее жизнь! – Надеюсь, что она перенесет это и сможет найти в себе силы выдержать… Вы простите меня, Александр, – сказала Настя немного виновато. – Звонить вам среди ночи было наверное не лучшей идеей… Ксения рассказывала, как вы помогли ей, и у меня просто не появилось других мыслей, как попросить вас о помощи. Простите, ради бога. Я найду ей самых лучших специалистов и буду рядом с ней все время, которое только возможно. Интересно, в каком это смысле – звонить среди ночи? Я в недоумении принялась соображать, что бы это значило, но Александр своими словами сам развеял мои сомнения: – Ничего страшного, Настя. Я не так далеко отсюда живу. Надеюсь, удалось вас немного успокоить. Да и бригада скорой помощи приехала очень оперативно. Все наладится, нужно лишь набраться терпения. Это что же получается? Я у себя дома нахожусь сейчас?.. Ну дела... – Мне неловко вас задерживать, – сказала Настя. – Вы на машине? Или может быть я вызову для вас такси? – Не волнуйтесь об этом, я на машине. Вы записали мой телефон на всякий случай? – Я возьму его в Ксюшином списке номеров… Как вы думаете, долго она еще проспит? – Трудно сказать. Но даже если скоро проснется, то должна чувствовать себя уже значительно спокойнее. Вы главное не забудьте завтра купить ей препараты, которые выписал врач. Это легкое успокоительное, иного пока не требуется. Обо всем остальном лучше консультироваться уже со специалистом. – Конечно, обязательно. Спасибо вам, Александр… Идемте, я провожу вас. Кровать, на которой я, по-видимому, лежала, слегка качнулась. Наверное, Настя сидела на ее краю и сейчас поднялась. Я услышала, как они вдвоем выходят из спальни, после чего дверь с тихим щелчком закрылась. Они вроде бы продолжали о чем-то еще говорить в коридоре, но слов я уже разобрать не могла. Какое-то время я лежала, прислушиваясь к своим ощущениям, чувствуя, как постепенно возвращается контроль над моим телом. Я шевельнула пальцами, нащупав мягкое одеяло, а затем попыталась приоткрыть глаза. Почти без особого труда мне удалось это сделать, и я увидела, что действительно нахожусь дома, в своей спальне и лежу в собственной кровати, заботливо укрытая одеялом. Комната было освещена лишь ночником и торшером, и я, приподнявшись, убедилась, что была в комнате совсем одна. Разговор, услышанный мной, все еще звучал в моей голове отдельными фразами и оптимизма совсем не вселял. У меня совсем поехала крыша?.. Бедная Настя! Что она переживает из-за меня! Вот черт… Откуда-то из коридора донесся звук закрываемой входной двери, а затем негромкие шаги. Спустя полминуты в спальню вошла Настя. Снимая на ходу халат, она вдруг заметила, что я сижу на постели и наблюдаю за ней. Приостановившись, Настя улыбнулась мне какой-то немного вымученной улыбкой и спросила: – Как ты, девочка моя?.. Тряхнув головой, я постаралась прогнать остатки туманной пелены перед глазами и тихо произнесла: – Не знаю… Вроде бы в порядке. Что произошло?.. Я подняла на нее виноватый взгляд, и Настя поспешила подойти поближе и сесть рядом со мной, с нежностью положив ладони на мои плечи. – Тебе приснился страшный сон, малышка, – сказала она. – Теперь все хорошо. Постарайся поспать еще немного. – Сон, после которого ты вызвала мне скорую?.. – я поглядела на нее вопросительно, но она отвела глаза. – Ты очень устала, Ксюша, – проговорила Настя, чуть сжимая мои плечи. – Устала и слишком много нервничала… Все будет хорошо, мы справимся. Я буду рядом, не бойся. По напряженному выражению ее лица я поняла, что говорить о случившемся ей нелегко. – Кто здесь еще был? – я постаралась немного перевести тему. – Твой знакомый доктор. Я даже ему позвонила… Неловко получилось. – Из больницы никаких вестей? – спросила я. – Нет, все пока без изменений… Мы немного помолчали. Затем я придвинулась к Насте поближе и обняла ее, чувствуя, как она с готовностью прижимает меня к себе в ответ. – Ты прости меня пожалуйста, – проговорила я, с трудом подбирая слова. – Прости, что все так… Мне очень жаль… Не хотела я тебя расстраивать. Настя обняла меня еще крепче, и я почувствовала, как она слегка качнула головой. – Перестань, Ксюшка… Еще совести хватает такое говорить! Притихни лучше… Я положила голову на ее плечо и закрыла глаза. Она права, слова сейчас ни к чему. Нужно как-то искать силы и держаться. Господи, только откуда же взять эти силы?!