Текст книги "8 дней, 9 ночей (СИ)"

Автор книги: Francis Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 68 страниц)

====== Глава 16 ======

Я шла по длинному коридору, в конце которого, как мне объяснили, находился конференц-зал, где и проходило заседание комиссии. Признаться, когда я уже увидела впереди нужную дверь, шаги мои как-то сами собой замедлились, а коленки слегка задрожали. Перед самым входом в помещение, я остановилась в нерешительности. «Возьми себя в руки!» – мысленно сказала я сама себе. – «Последний шаг, и свобода! Все закончится, все станет на свои места… Ты отдохнешь, выспишься. И даже то, что пошатнулось, можно будет удержать в равновесии! Будь сильной!» Тогда я, больше не теряя времени, отворила перед собой массивную створку двери и ступила через порог. Передо мной открылось не слишком огромное, но очень просторное помещение с высокими потолками, двумя большими секциями с рядами кресел и центральным проходом между ними. Свет был притушен. Там, впереди, в дальнем конце зала располагалось возвышение, на котором был установлен длинный стол. За ним, лицами к залу, сидело пять человек – члены комиссии, как я поняла. За их спинами на большом светлом полотне потолочный проектор показывал какую-то большую схему.

Большинство кресел в зале были пустыми, здесь находилось лишь несколько десятков человек, занимавших места как в правой, так и в левой секции, но в основном ближе к передним рядам.

Перед небольшой трибуной с микрофоном, расположенной перед столом комиссии, стоял какой-то человек и что-то говорил, указывая рукой на схему, отрисованную проектором на стене. Когда я вошла, голос выступавшего прервался, лица почти всех присутствующих обратились на вход в зал и остановились на мне. Воцарилась тишина. Пожилой человек с редкими седыми волосами, сидевший в центре длинного стола, опустил очки на нос и посмотрел на меня неодобрительно. – Девушка! Вы что здесь забыли? – его сухой голос был вполне ясно слышен в этом большом помещении, хотя он и говорил без микрофона. – Выйдите отсюда и закройте дверь! Это был председатель комитета. Его лицо было мне знакомо, хотя я и не помнила, где видела его раньше. Может еще в институте. Хромов, кажется, его фамилия. Я не помнила точно. Замерев на месте в некотором ступоре, я остановилась, не зная, что ответить и как представиться председателю. Но тут какой-то мужчина, сидевший по правую руку от него, тоже в очках, но помоложе, с наголо обритой головой, склонился к председателю и что-то сказал ему на ухо. Снова прозвучал этот суховатый голос, но уже не с такой степенью раздражения: – Проходите! И сядьте где-нибудь поскорее. Я торопливо двинулась по проходу и заняла место в правой секции, но позади всех, на три или четыре ряда дальше. Перед этим я заметила капитана Соколова и его второго пилота в креслах первого ряда по этой же стороне. На мгновение я встретилась с их недоуменными взглядами. А во втором ряду левой секции я увидела человека, которого не так давно видела в кабинете Харгрива. Это был кто-то из ведущих технических инспекторов компании, недавно прилетевший из центрального офиса. Он тоже, кажется, узнал меня, потому что внимательно вгляделся в мое лицо. Но мне это было безразлично.

В зале началось какое-то негромкое оживление и шепот, но председатель, пододвинув к себе микрофон, попросил тишины.

– Спасибо за ваш доклад, – обратился он вслед за этим к человеку, стоявшему за трибуной. – Присаживайтесь… А теперь мы хотели бы выслушать вторую группу с результатами проверки других машин из той же партии. Прошу вас… Кто-то снова занял место за трибуной и начал зачитывать свой отчет, на огромном настенном экране появились какие-то таблицы. Но я не особенно прислушивалась, и вообще практически не наблюдала за ходом заседания. Мне это было уже не очень интересно. Единственное, что всерьез сейчас занимало мои мысли, это как просто отдать то, что я привезла и по-тихому исчезнуть отсюда, чтобы наконец лечь и поспать. Ну хоть несколько часов… А потом… Потом нужно было бы позвонить Насте. Я будто бы проснулась и подняла голову, хотя вроде и не спала, когда вдруг председатель неожиданно объявил, что пора сделать перерыв. Зал наполнился шумом голосов, люди вставали со своих мест. Но я осталась сидеть в своем кресле, в паре мест от прохода. Может сейчас все или большинство выйдут отсюда, и я смогу как-нибудь обратиться к членам комиссии. Кто-то тронул меня за плечо, и я обернулась. Это был капитан Соколов. – Ксения? – негромко произнес он. – Что вы здесь делаете? – Должна закончить одно дело, – сказала я с не слишком веселой улыбкой. – Думаю, вы знаете, в чем оно заключается. – Да, но… – он вдруг замолчал и продолжил лишь после небольшой паузы: – Вот так открыто? Вы уверены? Здесь представители «Боинга»! – Не так уж и открыто, – отозвалась я. – И конечно уверена. Это даже хорошо, что здесь сотрудники корпорации. Он с сомнением посмотрел на меня и сказал: – Слушайте, давайте выпьем кофе и поговорим, – он протянул мне руку, предлагая подняться. – Мне кажется, что вы… Я покачала головой и ответила: – Может после окончания? У меня не так много времени, чтобы обратиться к членам комиссии. Лучше сделать это сейчас. Алексей снова помолчал, затем произнес:

– Вы правы. Поговорим после заседания… Удачи вам, Ксения.

– Спасибо. Он ушел, а я вздохнула и оглядела зал. Большинство людей уже покинуло помещение и, как я заметила, председатель тоже намеревался это сделать. Поняв, что пришло время действовать, я собралась подняться, но вдруг кто-то опустился на соседнее кресло рядом со мной. Я узнала того самого человека, который что-то сказал председателю при моем появлении. – Здравствуйте, – произнес он, снимая очки. – Вы Ксения? Я кивнула в ответ. – Брагин, – коротко представился он, критически оглядывая меня. – Значит это ваш голос мы слышали на записи речевого самописца. Занятно, занятно… Впрочем, долой лирику. Вы привезли то, что хотели? – Да, одну минутку, – сказала я, раскрывая папку. – Признаться, я решил, что вы передумали, – глухим голосом проговорил он. – Вы не появились в оговоренное время. – Не передумала, – ответила я по возможности твердым голосом. – Это просто дорожные заторы. Я передала ему распечатанную копию документа и карточку памяти. Быстро пробежав глазами содержание бумаги, Брагин сложил ее пополам, а карту памяти убрал во внутренний карман пиджака. – Благодарю вас, Ксения. Это очень важные сведения, – сказал он, снова поворачиваясь ко мне. – Похвально. Учитывая, что вы делаете это в ущерб собственной… – Не надо всего этого, – прервала его я. – Мне можно уйти? – Да, разумеется, – он внимательно посмотрел мне в глаза. – Но я попросил бы вас остаться ненадолго. Комиссия не станет вызывать вас в качестве свидетеля, это я вам обещаю. Тем более на глазах сотрудников «Боинга». Но все же, подождите, пожалуйста. Нам осталось разобрать не так много вопросов. Я хотел бы еще побеседовать с вами. С некоторым безразличием пожав плечами, я вздохнула и ответила: – Хорошо, как скажете. Он кивнул и поднялся, а я так и осталась сидеть на своем месте.

Вот, собственно, и все. Включился таймер моей маленькой бомбы. Оставалось лишь ожидать. Но я не могу сказать, что мне был хоть сколько-нибудь интересен результат. Силы постепенно начинали меня оставлять, снова разболелась голова, и мне невыносимо хотелось лечь и закрыть глаза.

Заседание возобновилось через четверть часа. После очередного доклада одного из экспертов, я обратила внимание, что Брагин передал председателю комитета мою распечатку. Тот развернул листок, надел очки и внимательно прочитал документ. В зале стояла почти полная тишина, лишь кто-то о чем-то перешептывался в левой секции. Изучив письмо, председатель отдал его какой-то женщине, сидевшей слева от него, и она также принялась изучать предложенный текст. Закончив, она вернула документ председателю, и он снова нажал кнопку микрофона: – Я хочу обратиться к представителям «Аэрофлота». Валерий Антонович, как вы можете прокомментировать вот это? Поднялся высокий мужчина, сидевший неподалеку от капитана Соколова. Он прошел к столу комиссии, принял протянутый ему листок бумаги, вчитался в него. – Никак не могу прокомментировать, – сказал он через минуту. – Нужно уточнение руководителя технического отдела по обслуживанию парка, а его сейчас здесь нет. – Тогда к завтрашнему утру составьте отчет по этому вопросу, – сказал председатель и повернулся в сторону левой секции: – Ну а вы, мистер Джонсон? Прошу взглянуть. Поднялся тот самый эксперт из «Боинга», которого я уже видела. Бумага перешла к нему в руки, и он также внимательно изучил ее. – Хм… Я не обладаю достаточной информацией для оценки этого документа… – произнес он, помедлив. По-русски он говорил вполне сносно, как и Харгрив, но с более сильным акцентом. – Нужен запрос на завод, в сборочный цех… – Разумеется, – сказал председатель и снова повернулся к женщине, сидевшей с ним рядом и уже что-то отмечавшей в своем электронном планшете. – Я прошу коллег из Национального агентства по безопасности перевозок сделать этот запрос в самое ближайшее время. – Запрос уже отправлен. – Оперативно! Благодарю вас… Вскоре заседание завершилось. Все стали собираться. Я вышла одной из первых, полагая, что Брагин вряд ли планировал разговаривать в зале для конференций. Оказавшись в коридоре, я заметила неподалеку кулер и направилась к нему. Очень хотелось спать. Голова была ужасно тяжелой и болела все сильнее, а сердце билось несколько учащенно. Вот все и кончилось, тяжелый камень свалился с плеч. Теперь то, что будет дальше, уже не моя забота. Бомба сдетонировала, но взрыв был еще впереди. Подойдя к кулеру и взяв пластиковый стаканчик, я налила в него прохладной воды и полезла в сумочку за таблетками. Люди тем временем выходили из зала в коридор. Кто-то сразу направлялся по своим делам, кто-то останавливался, собираясь в небольшие группы и что-то активно обсуждая. У меня немного закружилась голова, и я направилась к одному из нескольких кресел, стоявших вдоль стен. Ноги уже совсем отказывались меня держать. Неподалеку от себя я увидела Алексея, который что-то обсуждал с сотрудниками своей авиакомпании. Он тоже заметил меня и сделал знак, что сейчас подойдет. Я устало кивнула и продолжила свое сосредоточенное движение к креслу, но вдруг в глазах моих потемнело, головная боль взорвалась яркой вспышкой, а грудь сдавило внезапной судорогой так, что дыхание совсем прервалось! Из последних сил пытаясь нащупать возле себя хоть какую-нибудь опору, я провалилась в черную пустоту, окончательно потеряв связь с померкшей реальностью.

Тьма рассеялась очень неохотно. Но туманная пелена на моих глазах не позволяла мне что-либо разглядеть вокруг себя. Пошевелиться я не могла, но зато, кажется, снова могла дышать. Сквозь серую мутную дымку я вроде бы даже видела холодный свет множества каких-то лам, а в окружающем пространстве раздавались какие-то звуки, но различить их в точности у меня не получалось. – Как у вас там? – вдруг послушался где-то возле меня негромкий мужской голос. – Заканчиваем. – Хорошо. Тогда оправляйте на рентген, а потом сразу обратно. Мне нужны эти снимки. Что со мной?.. Я уже в больнице? Все так плохо? Что они со мной делают?.. Никакой боли я не чувствую, я вообще не чувствую ничего. Свое тело контролировать я не в состоянии, да и мысли совсем спутаны. Как же спросить о том, что происходит? Как? Ведь мой голос не подчиняется мне… Свет где-то надо мной выключился или просто исчез из поля зрения. Мне показалось, что я начала перемещаться в этом своем призрачном пространстве. И я испытываю страх от этого! Да, мне страшно… Страшно, холодно и одиноко. Только выразить это никак невозможно! Густой сумрак вновь поглотил меня, и я закричала… Мысленно.

Вокруг меня очень много шума. Шум этот в основном состоял из множества голосов! Ведь только что было тихо, и разговаривали лишь двое или трое, которых я не могла видеть. А сейчас… Перемена была разительной, и я будто бы пришла в себя. Вернулась чувствительность, мысли перестали быть вялыми и неповоротливыми. Но я по-прежнему ничего не видела, только ощущала, что кто-то держит мое запястье. – Она жива, – сказал кто-то глухим голосом. – Но что с ней?.. Что случилось?! – взволнованно воскликнул еще кто-то. – Пропустите! Дайте пройти! Я врач, – еще чей-то голос вдруг оборвал весь этот шумный поток.

Снова меня взяли за запястье, потом кто-то прикоснулся к моей шее, к губам. А затем мое тяжелое и опущенное веко поднялось, повинуясь движению чьих-то пальцев. Яркий свет на мгновение ослепил меня, и я застонала. Я услышала собственный стон! Значит это уже не галлюцинация?.. Ох нет, все же я соображаю еще слишком медленно…

Пусть они все уйдут, пожалуйста! Я ведь в норме, я все чувствую, слышу и понимаю! Уходите, оставьте меня… И прекратите меня лапать!.. Я очень хочу спать… Очень.

Мое сознание снова начало потихоньку отключаться, но это меня уже не пугало. Сил думать или бояться уже просто не было.

– Легкий обморок, но она в порядке, – услышала я будто бы удаляющийся от меня голос того, кто назвался врачом. – Похоже на сильнейшее переутомление и упадок сил. Нужно на всякий случай вызвать бригаду скорой помощи, а потом отвезти ее домой…

Я почувствовала, что просыпаюсь и попробовала шевельнуться. Это сразу мне удалось. Проведя рукой по своей груди, талии и бедру, я поняла, что одета… И тогда, я открыла глаза. Обнаружив, что я лежу на большой кровати, укрытая тонким мягким одеялом, я ощутила легкое беспокойство. Надо мной был белый потолок, а откуда-то справа падал неяркий свет клонящегося к вечеру дня. Я повернула голову и увидела широкое окно, почти во всю стену и высотой от потолка до самого пола. Оно было завешено полупрозрачными легкими шторами, сквозь которые и проникал свет. Приподнявшись на локте, я стянула с себя одеяло и огляделась по сторонам. Комната была просторная, обставленная с аскетичным минимализмом, но вполне в современном стиле. Было очень тихо. Ну и куда меня занесло?.. Я села на кровати и еще раз прислушалась к своим ощущениям. Голова, кажется, прошла, только во всем теле ужасная слабость. Но при этом я, судя по всему, немного отдохнула и была способна снова рассуждать, двигаться и жить. Собираясь уже встать, чтобы разузнать наконец, где же я оказалась, я вдруг услышала, как с тихим щелчком повернулась дверная ручка. Нервно сглотнув, я повернулась к двери, и в этот момент она бесшумно открылась. На пороге показался капитан Соколов. От неожиданности, я вскрикнула и поспешила прикрыть свое тело одеялом, лишь через секунду после этого сообразив, что и так была одета.

Его это мое инстинктивное действие улыбнуло. Он был без кителя, галстук слегка распущен, а верхняя пуговица сорочки расстегнута.

Смущенно выпустив из рук одеяло, я убрала с лица растрепавшиеся волосы и проговорила:

– Что произошло?.. Где я сейчас?.. – Ты потеряла сознание прямо в коридоре комитета, – сказал он, проходя в комнату. – Врачи сказали, что от переутомления и нервного перенапряжения. – Наверное, этого и стоило ожидать, – тихо сказала я, опуская глаза. – За последние несколько суток я почти не спала… Ладно, а что это за место? – Только не подумай ничего такого, – он несколько виновато развел руками. – Я не знал, где ты живешь, и потому привез тебя к себе домой… Это жилой комплекс Триумф Палас, от Ленинградки в двух шагах. Ты наверняка знаешь. Удивленно подняв брови, я уставилась на него. Даже губы мои невольно приоткрылись, но сказать я ничего не смогла. – У тебя с собой было только водительское удостоверение, а там адрес не указан, – он пожал плечами. Я усмехнулась: – Зато в моей сумочке лежал телефон, в записной книжке которого можно найти номера моих родителей. – Да, ты права, – согласился он. – Тогда это как-то не пришло в голову… Но зато ты смогла немного выспаться. Обхватив себя руками, я постаралась преодолеть неловкость, овладевшую мной и, снова подняв на него глаза, сказала: – Спасибо… Я и правда что-то расклеилась совсем. Алексей улыбнулся и присел рядом, на край постели. – Скажи, оно того стоило? – спросил он, посмотрев мне в глаза. – Стоило, чтобы так себя измотать и потратить столько нервов? – Наверное, да, – ответила я, немного подумав. – Ну а если и нет, то разве жизнь может быть полной без разного рода авантюр? Рассмеявшись, он покачал головой: – Ты не перестаешь удивлять… Что ж, может быть ты голодна? Думаю, тебе стоит подкрепить свои силы. Идем? Он предложил мне подняться, и мы вышли из спальни в просторную гостиную, а оттуда прошли на кухню. Алексей усадил меня за стол, а сам направился к холодильнику. – Вот… – произнес он. – Здесь есть роллы. Доставили правда еще утром, но вполне съедобно. Или заказать тебе что-нибудь другое? – Нет, нет, – я покачала головой, – все нормально… Пока я ела, он отошел к кофе-машине и через несколько минут принес к столу две чашки кофе, одну из которых пододвинул ко мне. – Спасибо, – сказала я. Кофе действительно был очень кстати. А он тем временем уселся напротив меня и взял в руки свою чашку. – Что же ты будешь делать теперь? – спросил он, помолчав и сделав пару небольших глотков. – Они тебя выгонят? – Не успеют, – ответила я рассеянно и тоже пригубила горячий напиток. – В каком смысле?.. – Слушай… – я улыбнулась и, поставив чашку на блюдце, посмотрела ему в глаза. – Помнится, что когда ты немного помял новенький «Лайнер мечты», тебе не очень хотелось об этом говорить. Помнишь?.. Ну вот, у меня сейчас похожая ситуация. – Справедливо, – капитан тоже улыбнулся и вдруг сказал: – Что это у тебя? На шее. Я вздрогнула и торопливо прикрыла рукой красноватую полоску. Моего шарфика на мне, разумеется, уже не было. – Повеситься пыталась, – с иронией проговорила я. – Бессонница так замучила, что и жить больше не хотелось. – Если бы ты хотела повеситься, то след был бы не горизонтальным, а под углом, – он качнул головой. – У меня свои запатентованные способы! – невозмутимо заявила я, с трудом сохраняя серьезное выражение лица. – Мм… Похоже, есть, чему можно у тебя поучиться. Воцарилась тишина, но длилась она недолго. Мы в конце концов рассмеялись. И как ни странно, настроение мое поднялось, я смеялась с легкостью и искренне. Наверное скрытая радость от того, что все закончилось, начинала понемногу кружить мне голову. – Скажешь ты, конечно… – произнес наконец Алексей. – Ладно, – отозвалась я, отдышавшись. – Я скажу правду! Всю ночь я просидела на цепи. В стальном ошейнике! – Хах! – воскликнул он, поднимая брови. – Это звучит еще оригинальнее. Хорошо, когда есть чувство юмора! – Не веришь?! – я сделала обиженное личико. – Ну и ладно! Так, стоп! Я мысленно одернула себя, да так сильно, что даже сердце будто остановилось. Я что, флиртую с ним?..

Мы сидим, пьем кофе и говорим обо всякой ерунде, но как это выглядит?.. Черт возьми, нет! Это не так! Почувствуй я что-то к нему, внутри меня уже все было бы по-другому… Но ничего не происходит, я сразу бы это ощутила! Похоже я забыла выключить тот автопилот, который вывел меня сегодня из Настиного дома. Пора бы уже взять управление на себя.

Успокоившись, я вздохнула и сделала еще глоток кофе. Алексей видимо заметил, как мое лицо внезапно изменилось и погрустнело.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да… – ответила я и улыбнулась. – Да, все нормально. Просто… Мне пора уже. Нужно ехать домой…

– Тогда допивай кофе и скажи, куда тебя отвезти, – сказал он кивнув, но вдруг добавил негромко: – Если ты не хочешь остаться…

Вот черт! Это уже совсем не то, что нужно… Я подняла взгляд и попыталась придумать что-нибудь, чтобы отшутиться, но в голову ничего не пришло.

– Делая такое предложение, ты уверен, что у меня никого нет? – проговорила я тихим голосом.

– Ты упомянула о номере родителей в записной книжке, – произнес он немного смущенно. – Будь у тебя молодой человек, ты сказала бы иначе.

– Какой ты проницательный, – я не смогла сдержать улыбку. – Да, это правда, у меня нет молодого человека.

Он хотел было что-то сказать, но я остановила его жестом руки и продолжила:

– Только вот… Помнишь девушку, с которой я летела?.. Я люблю ее. Такие вот дела, – я пожала плечами. – Говорю это, потому что не хочу вводить в заблуждение. Ты хороший человек, и я надеюсь, что сказанное останется в этом помещении.

Он помолчал с минуту, в задумчивости глядя на меня, и наконец произнес:

– Тонкий способ отказа… Что ж, даже если это и правда, можешь не сомневаться – это останется между нами.

– Спасибо, – сказала я, отводя взгляд в сторону. – Мне действительно пора собираться.

– Тогда идем, – он поднялся из-за стола, и я встала вслед за ним. – Я все же отвезу тебя, вдруг ты снова почувствуешь себя нехорошо по пути домой.

– Не нужно, спасибо! – сказала я, когда мы уже подходили к прихожей. – Все будет в порядке. Я хочу немого прогуляться… Хочется подышать и немного собраться с мыслями.

– Ты уверена?

– Да. Не переживай, все нормально.

Пока я обувалась, Алексей принес мою сумочку, затем подал шарф и помог надеть пальто.

– Спасибо, – я в последний раз посмотрела ему в глаза. – За все спасибо. И за увлекательный полет, и за твою любезность, и за заботу…

– Это тебе спасибо, – он с улыбкой сжал мое плечо. – Ты смелая и добрая, и восхитительна во всех отношениях.

– Ох, перестань, ты меня просто не знаешь!

– Того, что я знаю и так достаточно. Удачи, Ксения! Рад был летать с тобой.

– И я тоже рада… Может увидимся еще, – сказала я и добавила, усмехнувшись: – На каком-нибудь терпящем бедствие рейсе…

– Не дай бог, конечно, но всякое может случиться!

– Да уж… Так что звони, если будет нужно помочь посадить еще какой-нибудь самолет без топлива.

Мы обнялись на прощание, и я торопливо вышла. И теперь, идя по коридору к лифтам, я вдруг поняла, что сегодня после окончания заседания комиссии тяжелый камень не полностью свалился с моих плеч. Странные тяготящие ощущения покинули меня лишь сейчас.

Хотя нет, не совсем покинули… Но это были чувства уже совсем иного характера. Потому что оставалось кое-что, все еще мучившее меня – то, что же будет дальше между Настей и мной. Это было важнее всего, и решить это следовало как можно скорее… Я только не знала, как к этому сейчас подойти, и потому мне было необходимо некоторое время на размышления.

Покинув территорию Триумф Паласа, я сразу же поймала такси и поехала обратно в центр. Было около семи часов вечера, и я довольно долго гуляла в Александровском саду, где в будний вечер было не так уж много народу. Хотелось, конечно, успокоительной тишины, но и в полном одиночестве оставаться тоже не улыбалось, и потому это место вполне подошло для тихой вечерней прогулки.

Перед этим я, правда, хотела сначала поехать к родителям. Быть может, чтобы поплакаться маме, поделившись хотя бы частью переживаний, и рассказать папе уже в подробностях о злополучном полете, о жесткой посадке и том, что потом происходило при расследовании. Но все же потом я передумала и решила не тревожить их лишний раз подобными рассказами.

Постепенно мои мысли приходили в порядок, я успокоилась и принялась думать о том, что же делать дальше. От Насти не было ни одного звонка и ни одного сообщения. И я не без оснований полагала, что она скорее всего разозлилась на меня еще сильнее. Вряд ли будет что-то хорошее, если я сейчас поеду к ней… Для начала нужно хотя бы позвонить. Но что сказать?..

Медленно идя по аллее, я размышляла над этим и придумывала слова, которые можно было бы произнести, но никак не могла найти наиболее по моему мнению подходящих.

А потом стало прохладно, поднялся небольшой ветер и начало смеркаться. Я ушла из парка, прогулялась немного по вечерним улицам и зашла в конце концов в небольшую кофейню. Но собственно кофе пить я не собиралась.

Расположившись в углу на диванчике, неподалеку от барной стойки, я заказала себе бокал вина. Посетителей было немного – в другом конце зала были заняты два или три столика, да перед самой стойкой сидели двое каких-то ребят, болтавшие между собой и с барменом, и периодически следя за тем, что происходило на большом ЖК-экране, закрепленном на стене. Там транслировался какой-то футбольный матч, и комментатор что-то непрерывно бубнил. Но матч по-видимому был не очень интересным, потому что никто особенно не концентрировал на нем своего внимания. Ну а я и подавно. Пригубив сладкого десертного вина, я вновь погрузилась в свои невеселые мысли.

Через некоторое время трансляция матча закончилась, и на экране вроде бы стали показывать выпуск новостей. Ребята, сидевшие за барной стойкой, окончательно потеряли интерес к телевизору. Один из них, как я заметила, поглядел в мою сторону и вдруг поднялся и направился к моему столику.

– Привет, красавица, – сказал он, присев на диван рядом со мной.

Затем он представился и понес какую-то ерунду, вроде «познакомиться», «посидеть», «угостить» и так далее. Я рассеянно слушала все это, практически не обращая внимания и отвернувшись в сторону. Парень вроде бы не особо наглел, но похоже был уже немного навеселе, и разговаривать с ним мне не хотелось.

А он все не унимался и продолжал нести всякую чушь, половину из которой я пропустила мимо ушей, потому что на экране вдруг показали кадры с места аварийного приземления нашего злосчастного рейса. Начинался очередной репортаж.

Я повернула голову к стойке и обратилась к бармену:

– Пожалуйста, сделайте погромче!

Это заставило надоедливого молодого человека замолчать в недоумении, а бармен кивнул и взял в руки пульт. И тогда я отчетливо услышала слова телеведущего:

– «…сегодня стали известны новые подробности авиационного происшествия с рейсом номер двадцать четыре пятьдесят один компании «Аэрофлот», совершившего жесткую аварийную посадку на аэродроме Смоленск-Северный. В результате серьезной утечки горючего, самолет остался без единого рабочего двигателя. Лишь благодаря мастерству пилотов огромный лайнер, весом почти в двести тонн, невероятным образом спланировал на взлетно-посадочную полосу и совершил посадку с не вышедшей наружу передней стойкой шасси. Причиной утечки топлива, по словам источника, близкого к сфере расследования, названа некачественная сборка некоторых элементов конструкции и использование деталей, не предусмотренных рядом стандартов в данной комплектации самолета…»

Вот значит как. Кто-то уже подкинул журналистам вкусной еды, и они, конечно же, с радостью на нее набежали. Теперь бомба взорвалась, и можно наблюдать последствия ударной волны.

– «…очевидно, что такое серьезное происшествие поставило под сомнение надежность новейшего пассажирского лайнера. По словам специалистов, все самолеты этой модели будут направлены на специальное техническое обслуживание для устранения неисправностей и проведения доработки. Корпорацию «Боинг» возможно ожидают наиболее крупные штрафные санкции за все время ее существования…»

Вскоре ведущий переключился на какие-то другие новости, и я отвернулась от экрана. Теперь можно забыть обо всем этом. Вот только интересно, когда позвонит Харгрив? Или кто-то еще?..

– Ну так что ты скажешь? – снова услышала я возле себя голос того парня и наконец повернула к нему голову.

– Что? – проговорила я, не понимая о чем речь.

– Пошли, посиди с нами…

– Послушайте, молодой человек, – не слишком резко, но внушительно сказала я, – оставьте меня в покое. У меня нет желания общаться. Тем более, куда-то с вами идти. Вам это понятно?

– Да брось! Пошли… – и он положил мне руку на плечо.

Это было уже чересчур. Я раздраженно стряхнула его руку и раскрыла было рот, чтобы объяснить в более понятных выражениях, как вдруг где-то совсем неподалеку раздался спокойный голос, знакомый мне лучше, чем чей бы то ни было, и в голосе этом прозвучала холодная угроза:

– Никогда больше не трогай ее своими лапами!

Я подняла голову и увидела возле столика Настю. И это было настолько неожиданно, что я немного растерялась, не веря своим глазам. Но это точно была она! Стройная и высокая, в изящном серо-стальном жакете, в такого же цвета недлинной юбке и в сапожках на тонкой шпильке. В тени локонов завитых волос ее темные глаза блеснули холодными искорками. Только смотрела она не на меня, а на того молодого человека, который только что позволил себе столь бесцеремонно ко мне прикоснуться.

Но тот, по-видимому, серьезности ситуации вовсе не осознал и протянул с пьяной усмешкой:

– О-о… Какая шикарная! Ты ее подружка что ли?.. Ну так присоединяйся! – и он, схватив Настю за край рукава, попытался притянуть ее поближе.

И это было последней ошибкой.

Настя мгновенно перехватила его руку, с силой дернула на себя и резко повернула. Мне показалось даже, что я услышала глуховатый хруст. Меня слегка передернуло, и я поморщилась.

А незадачливый пикапер уже лежал на полу, лицом вниз и верещал во все горло:

– А-а-а!!! Сука! Ты мне руку сломала, тварь!!!

Настя, продолжая крепко удерживать его выкрученную руку и при этом сильно надавила коленкой ему на поясницу, отчего тот развопился еще истошнее. Приятель неудавшегося ухажера уже соскочил со своего сиденья и двинулся было сюда, но Настя быстро повернула голову в его сторону и указала на него пальцем:

– Даже не думай об этом! – сказала она все тем же холодным, лишь чуть более напряженным голосом. – Или ты тоже любишь боль?

Тот в нерешительности остановился, а Настя снова повернулась к своему противнику, или, лучше сказать, к жертве:

– Что ты стонешь, как девчонка? – спросила она, театрально удивившись. – У тебя в теле больше двухсот костей. Я сломала всего одну.

– Ты… Ты… – доносилось откуда-то с пола. – Ты хоть знаешь, что тебе…

– Что? – с интересом спросила она. – Ну что мне?.. – она отпустила его руку и добавила, выпрямляясь: – Пойди, поплачься кому-нибудь! Только исчезни с моих глаз!

Эти двое очень быстро куда-то испарились, благоразумно последовав Настиному совету. А она, проводив их взглядом, подошла ко мне и взглянула сверху вниз.

– Поднимайся и пойдем отсюда, – велела она не резко, но с оттенком строгости. – Здесь вокруг много более уютных мест.

Окинув глазами помещение и мельком заметив ошеломленные взгляды бармена, пары официанток и тех людей, что сидели за дальними столиками, я послушно встала, собрала свои вещи и, оставив на столе деньги у недопитого бокала, пошла к выходу следом за Настей.

Мы вышли на улицу, уже освещенную желтоватым светом фонарей. Поток автомобилей на проезжей части двигался довольно медленно, но наверняка уже скоро дороги освободятся. Город уже начал жить своей вечерней жизнью.

Через пару минут Настя замедлила шаги и остановилась, а я поравнялась с ней, и наши взгляды наконец встретились по-настоящему. Некоторое время ни она, ни я ничего не говорили, просто смотрели друг на дружку. В ее глазах не было больше и намека на холодность – они будто бы тускло светились в полумраке, но светились теплым, нежным светом.