Текст книги "8 дней, 9 ночей (СИ)"

Автор книги: Francis Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 68 страниц)

Это была Настя. Она сообщила, что долетела, берет такси и сразу же направляется домой.

Я мгновенно позабыла о своих тревогах и мучительном беспокойстве, заверила, что все будет готово к ее приезду и что я жду с нетерпением! В ответ в трубке послышалось лукавое: «что ж, вот и узнаем!».

Окончив наш короткий разговор, я торопливо вернулась в гостиную, в несколько глотков осушила бокал для бодрости и принялась приводить себя в порядок.

Примерно через час я уже была полностью готова, наряженная точно так же, как и в тот не слишком удачный вечер. Зато теперь я была преисполнена решимости, уверенная, что в этот раз все пройдет как нужно. Она останется довольна, я могла поручиться за это!

Сейчас передо мной стоял нелегкий выбор – стек или плетка? В задумчивости глядя на оба выбранных атрибута, я краем глаза заметила как сумерки за окном озарились ярким светом. Машина!

Схватив плетку, я поспешила вниз, навстречу ей – моему счастью, моему спасению, моей Повелительнице и Хранительнице моей души и сердца. Королева в Лувре! Королеву нужно встретить по-королевски!

Настя отворила дверь, прошла в холл, и я вышла ей навстречу в то же самое время. Наши взгляды встретились – ее, немного утомленный, слегка печальный, но с теплыми, даже задорными искорками, и мой – переполненный нежностью, покорностью и мучительным желанием броситься в ее объятия сейчас же!.. Но задуманная сцена не предусматривала такого поворота событий, и я была вынуждена обуздать свои чувства.

Сделав несколько звонких шагов, она остановилась, а я продолжила движение в ее сторону, опуская глаза, чувствуя, как живо и трепетно бьется сердце в моей груди, туго стянутой корсетом.

До нее оставался всего лишь шаг. Я остановилась и опустилась на колени, протягивая Насте скромный воспитательный инструмент. Она приняла его и рукояткой легонько принудила меня поднять голову. Я вновь посмотрела ей в глаза.

– Ты сегодня просто пример идеальной нижней, – она улыбнулась краешком губ, в то время как в глаза страстные искорки стали уже значительно ярче. – Ничего не натворила? Все хорошо?

Я качнула головой и тихо отозвалась:

– Разве может быть все хорошо, когда тебя нет рядом… Но теперь все просто волшебно! Я счастлива…

Тогда она склонилась по мне и поцеловала. В губы. Коротко, но сладко и нежно, и я мгновенно поплыла.

– Поднимайся, – велела она. – Я не желаю терять ни минуты…

Спина и задница ужасно горели. Невыносимо!.. Я что, отвыкла? Так быстро? Или это Настя переусердствовала в своей безудержной страсти? Но я не произносила ни слова и тихо ожидала, что же будет дальше. Впрочем плотный розовый шарик во рту в любом случае не позволял издать хоть сколько-нибудь членораздельные звуки. Руки тоже уже болели. На моих запястьях были застегнуты кожаные браслеты, соединенные между собой. А к браслетам была прикреплена цепь, уходившая наверх, к кольцу в потолке. Так, что я была практически подвешенной… Ну почти. Кончиками пальцев я все же могла коснуться пола, но это несильно облегчало мое положение. Но я и не думала жаловаться. Я все еще чувствовала в себе силы на все это, хотя после нескольких бурных часов в спальне мне и казалось это невозможным. Но Настя… Она всегда светилась энергией и была неудержима. Только сейчас все было немного не так… Я отметила некоторую усталость в ее глазах уже тогда, когда она привела меня в эту комнату. Затем эти мысли невольно выбило из меня хлесткими ударами плети, но сейчас, во время короткой передышки, они вернулись вновь. И я с некоторым волнением наблюдала за Настей. В отличие от меня, полностью обнаженной, она была в соблазнительном черном лифчике из блестящего латекса и в лакированных туфельках на высоченной шпильке. Она была прекрасна, изящна и грациозна, как всегда… Лишь эта утомленность, проявлявшаяся во взгляде и некоторых движениях… Пожалуй все же стоило прекратить игру и выяснить, что же не так, но Настя опередила меня. Отложив плетку, она подошла ко мне, обвила руками вокруг шеи и принялась расстегивать ремешок кляпа. Когда она прислонилась своей щекой ко мне, я вдруг ощутила, что она горячая… Хотя при этом нисколько не раскраснелась, и в комнате было довольно прохладно. – Героическая стойкость, – улыбнулась она, освобождая мой рот. – Ты совершенствуешься, и мне это нравится. – Спасибо… – отозвалась я, скромно глядя ей в глаза. – Ты всегда была для меня совершенством, и потому я могу лишь снова упомянуть об этом… Она снова улыбнулась, убирая волосы с моего лица. Я почувствовала, что и ладони ее какие-то слишком горячие… Это уже окончательно поселило во мне беспокойство. – Ты в порядке? – спросила я, с тревогой в голосе. – Кажется, да… – проговорила она, но как-то совсем неуверенно, что было ей совсем несвойственно. – Отпусти меня, пожалуйста… – попросила я. Настя не стала возражать и ушла куда-то назад, к стенке, где был закреплен конец цепи. А затем цепь ослабла, и я наконец смогла встать на ноги и опустить руки. Ремешки кожаных браслетов не были зафиксированы замками, и потому я самостоятельно принялась их поспешно расстегивать. Возможно это было некоторой вольностью, но я чувствовала, что пора заканчивать! Что-то было не так. Сбросив оковы, я поспешила к Насте, которая, обхватив себя руками, стояла недалеко от закрытого жалюзи окна. Осторожно повернув ее к себе, я ладонью прикоснулась к ее лбу и одновременно взяла ее за руку. – Ты горячая… – проговорила я в растерянности. – Настенька, что с тобой? Она горько усмехнулась: – Горячая?.. Вот забавно… Чувствую я совсем иное – меня знобит. – Этого еще не хватало! – воскликнула я. – Ну когда же ты успела?! Настя пожала плечами: – Не знаю… Может после того, как промокла там пару раз. Так не холодно было совсем… Перед посадкой что-то такое почувствовала, но потом вроде бы все стало нормально. – Ничего себе нормально, – нахмурившись, ответила я. – Идем же…

Я проводила Настю в спальню, уложила в постель, укутала одеялом и, отыскав градусник, дала его ей. Теперь Настя выглядела совсем уже грустной и даже несколько виноватой.

Накинув халат, я присела рядом с ней, а когда через минуту электронный прибор несколько раз отрывисто пискнул, я забрала градусник и, взглянув на маленький экранчик, нахмурилась еще сильнее – 37,9.

– Шикарно… – пробормотала Настя с горьким сарказмом, когда я показала ей ее же температуру.

– Ну все, все, не расстраивайся, – я поспешила ее успокоить. – Такое случается! Это быстро пройдет!

– Я почти никогда не болею… – растерянно сказала она. – Что же вдруг…

– Все будет хорошо! – пообещала я, гладя ее лицо и с нежностью заглядывая в грустные глаза. – Сильно знобит? А горло не болит? Сейчас принесу тебе пижаму… Хочешь горячего чаю?

– Не болит оно. Только суставы ломит… Хочу конечно. Крепкий и сладкий. С лимоном…

– Сейчас! – я поднялась на ноги. – А ты лежи и не смей вставать!

– Что это ты раскомандовалась?! – немедленно вспыхнула она. – Ты так прекрасно вела себя сегодня, и вот, пожалуйста…

С напускным недовольством я скрестила руки на груди:

– Вообще-то я лишь хочу не дать тебе разболеться! Или лучше вызвать врача?

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, не надо. Единственный плюс этой простуды лишь в том, что ухаживать за мной будешь именно ты. Но не забывайся, Ксюшик!

Как-то так получилось, что мы одновременно перевели свои взгляды на пару наручников, до сих пор пристегнутых к спинке кровати. Затем Настя снова посмотрела на меня.

– Даже не вздумай! – предостерегла она.

– И в мыслях не было! – немедленно отозвалась я с легкой и дразнящей улыбкой на губах.

Боюсь, что мои глаза все-таки выдали затаенное коварство, и Настя даже приподнялась на постели:

– И убери их отсюда! Они меня нервируют!

– Хорошо, хорошо… – проговорила я, подмигнув ей и разворачиваясь к двери.

– Ксения! Я тебя предупредила! – донеслось мне вслед, когда я с улыбкой шла по коридору.

Я и не собиралась всерьез думать о том, чтобы проделать с Настей что-нибудь такое, но немного подразнить ее было очень забавно. И позабавившись я принялась делать все, чтобы не позволить ей заболеть окончательно. Я приготовила чай, отыскала аспирин на случай, если температура поднимется слишком высоко, нашла для Насти уютную пижаму и принесла второе одеяло.

Когда она переоделась, я снова укутала ее, подложив под спину подушку, чтобы ей удобнее было сидеть, и сама присела рядом, подав кружку с ароматным чаем.

– Спасибо, – сказала она, улыбнувшись мне. – Только боюсь, что спать тебе придется в розовой спальне. Моя маленькая Барби…

– Вот еще! – воскликнула я. – Ни за что! Я тебя не оставлю!

– Не хватало и тебе еще заболеть! – возразила она.

– Ерунда! – сказала я. – Все будет в порядке! У меня хороший иммунитет и я абсолютно здорова!

«Только не в психическом отношении…» – подумалось мне, но эту мысль я сразу же от себя отогнала.

– Ксю… – устало проговорила она. – Хватит спорить…

– Я возьму вон то кресло, – заявила я твердо, – и буду с тобой всю ночь, слышишь? Я буду держать тебя за руку и ни за что не отпущу! Можешь считать меня бунтаркой, но я не могу иначе…

Она посмотрела в мои глаза, полные решимости, вздохнула и сдалась:

– Ты слишком упрямая, а у меня нет сил усмирять тебя.

– И потому лучше поскорее смирись сама, – с победоносным видом сказала я.

– Я опасаюсь засыпать с тобой в одной комнате, находясь в таком беспомощном состоянии, – проговорила она, с подозрением поглядывая на меня.

Это было очень забавно, но я пересилила себя и поспешила ее успокоить:

– Обещаю, что ничего такого не сделаю! Или ты не веришь мне?

– Верю, – улыбнулась она. – Этого обещания мне достаточно.

– Вот и прекрасно, – смягчилась я, погладив ее руку. – Тебе нужно поспать, любимая. Хочешь почитаю тебе на ночь?

– Ты такая милая, – нежно произнесла она, возвращая мне чашку и устраиваясь поудобнее.

– Для тебя – все, что угодно! – ответила я и поинтересовалась: – Что тебе хочется? Быть может международное воздушное право?.. А еще у меня есть захватывающий регламент по аварийным ситуациям для…

– Ксюшка!!!

====== Глава 14 ======

Я смотрела на Настю влюбленным и полным нежности взглядом, в котором, вероятно, отражалось еще столько всего, что я и сама этого целиком не понимала. А она сидела напротив, не в силах сдержать улыбки. Наверное я выглядела слишком счастливой. Настолько, что даже готова была сиять ярким светом. – Тебя совсем не печалит, что мы уезжаем? – спросила она, глядя мне в глаза. Я перевела взгляд вдаль. Там, почти у самого берега Сены, над золотыми деревьями Марсового поля возвышалась величественная громада Эйфелевой башни. День выдался теплым и солнечным, и это место было поистине волшебным и умиротворяющим. Мы уютно расположились в небольшом ресторанчике под открытым небом, наслаждаясь, возможно, последним теплым днем этой осени и, увы, последним днем пребывания в Париже. Да, мы осуществили свою маленькую мечту. Пусть это и получилось сделать лишь в конце сентября. Золотая осень в Париже была прекрасна, и мы провели здесь целых пять чудесных дней. Всего лишь пять, но и этого было достаточно, чтобы набраться сил и приятных впечатлений. Лето выдалось насыщенным, особенно его окончание, когда в августе заработал московский авиа-космический салон. На протяжении недели я в буквальном смысле жила на аэродроме летно-исследовательского института, на территории которого проводилась выставка. А потом, почти сразу после этого, была недельная командировка в Штаты, полная нудных совещаний по подведению итогов в заключениях контрактов.

Когда все закончилось, и я наконец вернулась домой, похожая на выжатый лимон, Настя, поглядев на все это, решительно велела мне как угодно перекраивать свой график, потому что в течение ближайшей недели мы улетаем в Париж.

– Я нисколько не грущу по этому поводу, – улыбнулась я, снова поглядев на Настю. – Эти мгновения останутся на всю жизнь, и это прекрасно! Да стоит ли грустить, если мы сможем вернуться сюда, как только захотим?

– Ты права, – согласилась она, поднимая бокал с рубиновым вином. – Это просто инстинктивное желание продлить прекрасные мгновения хоть немного… Я люблю тебя, Ксюша...

– И я люблю тебя, моя милая, – ответила я, и наши бокалы звонко соприкоснулись.

Поздним вечером, уже почти в полночь такси доставило нас к аэропорту Шарль де Голль. Обратно мы вылетали ночным рейсом.

Добравшись до первого терминала, мы прошли регистрацию на свой рейс, сдали багаж и, поглядев на билеты, отправились искать свой выход на посадку. Настя вполне прилично владела французским, и потому отыскать дорогу для нас не составило труда. Впрочем, все схемы и указатели были продублированы по-английски, и потому я и так была уверена, что мы не заблудимся. Аэропорт был очень большим и считался одним из самых загруженных в мире. Здесь мне бывать еще не приходилось. Даже прилетали мы сюда на другой терминал – поменьше…

– Нам вон туда, – сказала Настя, глядя на указатель. – Выходы с семидесятого по семьдесят восьмой.

– А у нас семьдесят третий?

– Да, идем.

Пройдя в нужную часть терминала, мы поднялись на посадочный уровень. Возле выхода «73» уже начинали собираться пассажиры, хотя до вылета оставалось еще около часа и посадку пока что никто не объявлял.

Настя отправилась за кофе, а я подошла к широкому окну неподалеку от нашего выхода. Отсюда отрывался отличный вид на летное поле, сверкавшее ночными огнями. Но мой взгляд привлек самолет, который уже ожидал нас, и к которому уже подкатывались сцепки из багажных тележек. Это был новенький «787» компании «Аэрофлот».

Припомнив, сколько было возни с поставкой этих самолетов, я подумала, что данная машина вряд ли еще успела совершить больше пары десятков рейсов. К тому же это дальнемагистральный самолет, и используют его на таких недлинных маршрутах видимо исключительно для освоения перед серьезной и интенсивной эксплуатацией.

«Лайнер мечты»… Красивое, очень романтичное название. И мне была очень приятна мысль о том, что мы полетим домой именно на нем. Через несколько минут Настя присоединилась ко мне, предложив кружку ароматного напитка, и я поделилась с ней своими размышлениями.

Пока мы с ней говорили, любуясь крылатой машиной, по громкой связи объявили:

– Внимание! Начинается посадка на рейс двадцать четыре пятьдесят один компании «Аэрофлот», следующий по маршруту Париж – Москва. Пассажиров просят пройти на посадку к выходу семьдесят три.

Объявление прозвучало по-английски, после чего его повторили по-французски и по-русски. Мы с Настей переглянулись и, допив кофе, отправились к выходу.

К моему удивлению пассажиров оказалось немногим больше сотни, в то время как модификация «787-8» принимает на борт свыше двухсот человек. Странно… Может быть просто это не час-пик на данном маршруте? Однако раздумывать об этом всерьез я не стала. Мы с Настей предъявили свои билеты и направились к самолету по длинному посадочному «рукаву».

Шаги гулко отдавались в нешироком коридоре с прорезиненным полом, и я вдруг почувствовала, что мне стало холодно. Будто ветер подул из какой-то невидимой щели. Я поежилась, накидывая куртку поверх кофточки.

– Ты замерзла? – спросила Настя, заметив это.

– Так, слегка. Прохладно немного, – рассеянно отозвалась я, ощущая какое-то странное чувство тревоги.

– Когда поднимемся в воздух, закажи еще чего-нибудь горячего. Как бы не стало у нас с тобой традицией – приземляться в аэропорту и сразу с температурой падать! Ветер сегодня был все-таки сильный…

Да, ветер… Я немного зависла, с трудом переваривая эти ее слова и почему-то концентрируясь лишь на отдельных из них. Ветер… Аэропорт… Падать… Эй, я не хочу падать! Так не пойдет!

– Ты не слышала метеосводку? – еще более рассеянно проговорила я.

– Что? – переспросила она, удивленно уставившись на меня. – Прогноз погоды, в смысле? Где именно?

– Не прогноз – сводку… – машинально повторила я, и мы уставились друг на друга.

В Настиных глазах отразилось недоумение, а в моих, вероятнее всего, какая-то необъяснимая тревога.

– Ксюшик, что с тобой? – спросила она, приостанавливаясь.

Я помотала головой, сбрасывая какое-то легкое оцепенение.

– Ничего, – я поспешила улыбнуться. – Все в порядке! Просто так, мысли…

Настя приподняла бровь, слегка нахмурилась, но ничего не сказала, и мы пошли дальше. Коридор впереди делал небольшой поворот, после которого мы сразу увидели входной люк, возле которого стюардессы приветствовали пассажиров и указывали им на их места в салоне.

Подошла и наша очередь. Но переходя на борт самолета с металлической подножки посадочного «рукава» я вдруг оступилась и едва не упала… Настя успела меня поддержать. Выпрямившись, я что-то виновато пробормотала и внезапно осознала, что у меня немного кружится голова, а сердце отстукивает немного учащенный, беспокойный ритм.

– Вы не ушиблись? – спросила одна из стюардесс, поддерживая меня за локоть и при этом внимательно глядя мне в глаза.

Разумеется, техника безопасности. Она хочет убедиться, что я не пьяна и не под кайфом.

– Все в порядке, спасибо, – ответила я со скромной улыбкой. – Всего лишь каблук зацепился…

Тогда и она улыбнулась в ответ, взглянула на билеты и объяснила, где находятся наши места.

Я и так знала, где они находятся. Я знала этот лайнер не хуже любого из членов экипажа, включая командира. Но пройдя в салон я также знала еще одно – сейчас мне впервые пришлось испытать страх перед посадкой в самолет. И этому страху у меня не было никакого объяснения.

Мы с Настей прошли по проходу и заняли свои места почти в середине салона первого класса по правому борту. Я предложила Насте сесть возле иллюминатора, из которого было видно переднюю кромку крыла и часть массивного двигателя, а сама заняла крайнее место.

Усевшись, я огляделась по сторонам и наконец встретилась взглядом с Настей.

– Ксюшенька, что с тобой такое? – спросила она, придвинувшись поближе. – Ты была такой веселой и счастливой сегодня, а сейчас…

– Не знаю… – отозвалась я, опуская глаза и беря ее за руку. – Сама не пойму… Да не обращай внимания! Может я и правда заболеваю, потому и чувствую себя неуютно… Продуло, наверное, когда гуляли.

– Ну если так, то я с удовольствием поухаживаю за тобой, как ты это делала для меня совсем недавно! – ее глаза хищно сверкнули.

Я улыбнулась. Ее задорные, соблазнительные слова немного привели меня в чувство.

– Но ведь я ничего такого не делала, когда ухаживала за тобой! – несмело возразила я, глядя на нее с легким упреком.

– А я это сделаю, – спокойно ответила она, пожимая плечами.

– Ну и методы у вас, доктор! – я покачала головой, и оставшиеся до вылета полчаса мы увлеченно дразнились шепотом.

Когда капитан поприветствовал пассажиров, после чего загорелся сигнал «пристегнуть ремни», я уже была практически спокойна и, держа Настю за руку, провожала взглядом аэропорт Шарль де Голль. Самолет вырулил на исполнительный старт, свет в салоне погас, и в следующую минуту мы уже понеслись по взлетно-посадочной полосе. Набрав скорость, огромный лайнер мягко оторвался от земли и начал набирать высоту.

– Два девятнадцать. Взлетели почти без задержки, – Настя поглядела на часы. – Очень удобно, приземлимся как раз утром.

Я лишь покивала в ответ. Разница во времени составляла всего два часа, а лететь предстояло около трех часов… Да, если повезет, можем успеть проскочить до утренних пробок.

Самолет наконец выровнялся, заняв свой эшелон, и сигнал «пристегнуть ремни» погас. Я нажала кнопку для вызова и стала ждать стюардессу, а Настя тем временем включила освещение над своим креслом и извлекла из сумочки электронную «читалку».

– Чем я могу вам помочь? – раздался негромкий и вежливый голос.

Я подняла голову и увидела рядом с собой миловидную стюардессу.

– Принесите пожалуйста подушку и плед, – попросила я и тронула Настю за руку.

– Мне пока не нужно, спасибо, – улыбнулась она и добавила, когда девушка удалилась: – Устала? Хочешь спать?

– Да, есть немножко… – ответила я. – Подремлю, если ты не против.

– Разумеется не против! Тебе не мешает лампа?

– Нет, нисколько.

Когда принесли подушку и плед, я немного опустила назад спинку кресла, и Настя собственноручно, с нежностью и заботой укутала меня и поцеловала в щечку. Подушку я обхватила руками, а голову положила Насте на плечо… Так было значительно уютнее.

Мне казалось, что после своих странных тревог я не смогу уснуть нормально. Но прикрыв глаза, я через несколько минут почувствовала, что сон начинает овладевать мной. Я всегда хорошо спала в воздухе, а после стажировки, с множеством различных по продолжительности перелетов, это уже вошло в привычку. Вот и сейчас организм отреагировал будто по налаженной схеме, позволив отключиться от реальности и от каких-либо мутных мыслей.

Во время полета я никогда не видела снов. Не знаю почему, но так всегда получалось. Или же я попросту ничего из них не запоминала… Но не в этот раз! Будто сквозь серый туман я видела, как девушка в оранжевой форме медленно идет по салону бизнес-класса, окутанного полумраком. Ее фигурка словно плыла по воздуху, чуть растворялась в нем и слегка колебалась, искажая свои очертания. В руках у девушки фонарик. Вот она останавливается, склоняясь над чьим-то креслом, говорит что-то, будто бы извиняясь, вглядывается в иллюминатор. Затем она включает фонарик и снова пытается что-то разглядеть там, за бортом, в непроглядной темной ночи. Она проходит дальше по салону, где кресла пустуют, и все повторяется – наклон к иллюминатору, внимательный взгляд, свет фонаря… Я поняла, что это не сон лишь в тот момент, когда стюардесса, та самая, что поддержала меня за руку перед посадкой в самолет, коснулась моего плеча и тихо произнесла: – Простите. Вы позволите?.. Туманная пелена, висевшая перед глазами, почти полностью пропала. Я зашевелилась, несколько раз моргнула, стараясь прогнать остатки сонливости.

– Да, конечно же… – пробормотала я, чуть подвинувшись.

Настя, которая к этому времени уже и сама успела задремать, тоже открыла глаза и непонимающе поглядела сначала на стюардессу, потом на меня.

Девушка снова, как уже делала это несколько раз, принялась разглядывать что-то за стеклом, где было очень темно, так что с трудом угадывались даже очертания предкрылка. Лишь изредка в темноте коротко моргали бортовые огни на невидимой отсюда законцовке крыла.

Через полминуты стюардесса, извинившись за беспокойство, направилась дальше по проходу, для того, чтобы по-видимому еще не раз повторить свои несколько странные действия. Я обернулась и проводила ее недоуменным взглядом. Два или три пассажира бизнес-класса, которые бодрствовали и над креслами которых горел неяркий свет, сделали тоже самое. В нашем салоне вообще было не более двадцати человек, и большинство из них уже давно мирно спали… Давно? Сколько мы уже в полете?

– Насть, который час? – спросила я, потому как часы из нас двоих носила только она.

– Ох… – она все еще была сонная и с трудом понимала, что вообще происходит вокруг. Впрочем, не она одна. – Подожди…

Она протянула руку, включая освещение и поглядела на часы:

– Без двадцати четыре… Но это еще парижское время.

– Спасибо… – отозвалась я, беспокойно оглядываясь по сторонам.

Значит мы летим уже примерно полтора часа. Интересно, где мы сейчас находимся?

– Что-нибудь случилось? – спросила Настя, и в ее голосе тоже проскользнула некоторая тревога.

– Пока не знаю, – сказала я, прислушиваясь к окружающим звукам и собственным ощущениям.

Все вроде было нормально. Самолет летел плавно, тихий и ровный шум двигателей не вызывал никаких опасений. Однако что-то было не так… Что-то неявное. На борту произошла нештатная ситуация, это точно. Но вот в чем она заключается? Ведь не просто так отправили стюардессу с фонариком…

Послышались шаги – девушка возвращалась. Когда я вновь повернула голову, она как раз появилась из соседнего салона и вскоре прошла мимо нас.

– Но хотелось бы это выяснить, – сказала я, расстегивая ремень и выбираясь из-под пледа.

Настя попыталась удержать меня за руку, когда я встала на ноги.

– Ксю, что ты задумала?

– Побудь пожалуйста здесь и не отстегивай ремень, хорошо? – прошептала я, мягко высвобождая запястье. – Пообещай мне.

– Ксения, ты меня пугаешь, – сказала она, покачав головой. – Что происходит?

– Это я и намерена узнать, – терпеливо ответила я. – Просто сделай, как я прошу, пожалуйста.

Она вздохнула и затянула потуже свой ремень. Настя была не тем человеком, кто станет метаться в панике и орать на весь салон, но ее вполне естественное беспокойство усиливалось, и мне очень не хотелось оставлять ее сейчас. Но я должна… Я чувствовала, что должна… И потому, задержав свой взгляд на ее прекрасных, несколько взволнованных глазах, я улыбнулась ей нежно и насколько могла естественно, хотя и сама уже чувствовала нарастающую тревогу.

Не слишком торопливо, чтобы не привлекать внимания, я пошла по проходу в сторону передней кухни, за шторками которой скрылась стюардесса. В отсеке кухни находились две девушки, одна из которых, та, что ходила по салону с фонариком, при моем появлении положила трубку внутренней связи на базу. Когда я вошла, легонько постучав по стенке переборки, они обе обернулись в мою сторону.

– Простите, – негромко сказала я, подходя ближе. – Вы не объясните мне, что произошло? Возможно я смогла бы вам помочь…

Девушка, исследовавшая что-то за бортом самолета, видимо была старшей бортпроводницей. Она держалась весьма спокойно и уверенно, улыбнулась мне и ровным голосом ответила:

– Нет никаких поводов для беспокойства. Пожалуйста, займите ваше место и ни о чем не волнуйтесь. Если вам что-нибудь нужно…

Но я прервала ее, решительно покачав головой, и вытащила из кармашка свое удостоверение, которое еще заранее достала из сумочки:

– Я работаю в «Боинге» и хорошо знакома с этим самолетом.

Вторая стюардесса тоже приблизилась. Они переглянулись в нерешительности и вновь уставились на меня.

– Послушайте, Юлия, – произнесла я, поглядев на пластинку, прикрепленную к ее форменному жакету, – мне хочется верить, что ситуация находится под контролем. Если так оно и есть, и если вы с полной ответственностью мне сейчас об этом скажете, то я готова немедленно вернуться на свое место и более не беспокоить вас вплоть до благополучной посадки в Москве.

Она была немного старше меня, но по ее поведению, а также и по самообладанию, я догадалась, что она летает уже не первый год и знает, как нужно поддерживать порядок на борту, знает о чем можно говорить и о чем стоит умолчать. Однако сейчас эта девушка заколебалась, видимо поняв, что я пришла сюда не из праздного любопытства и не ради того, чтобы поднимать панику на борту.

– Мы в точности ничего не знаем, – проговорила она наконец, поглядев сквозь щелку между шторами и убедившись, что я пришла одна. – Капитан просил посмотреть, не стекает ли что-нибудь с крыльев… Если обнаружится струя или брызги, нужно было немедленно об этом доложить.

– Утечка горючего? – спросила я, еще понижая голос.

– Прямо нам об этом не сказали, – девушка пожала плечами. – Просили лишь оценить обстановку.

– И вы ничего не обнаружили? – произнесла я, и сама догадываясь, что она ответит.

– Снаружи слишком темно…

Конечно, попробуй там что-то разглядеть. Днем это не было бы такой проблемой, но в кромешной тьме увидеть, не течет ли что-то из-под крыльев, практически невозможно.

– Пожалуйста, сообщите капитану, что я хотела бы с ним поговорить, – попросила я.

– Да, разумеется… – уже с готовностью стюардесса вновь взялась за трубку: – Капитан, на борту специалист компании «Боинг». Предлагает помощь… Да, хорошо. Сейчас…

Она кивнула мне и жестом пригласила пройти к входу в кабину пилотов. Когда я приблизилась, щелкнул электронный замок, блокирующий бронированную дверь, которая по правилам во время полета должна быть закрыта.

Пройдя в кабину, освещенную лишь многочисленными огнями приборов, я притворила за собой дверь и произнесла:

– Доброй ночи. Спасибо, что согласились принять меня…

Оба пилота оглянулись. Капитан, подвижный и энергичный молодой человек лет тридцати, и второй пилот, как ни странно, старше командира лет на десять, полноватый с широким добродушным лицом. Однако увидев меня, оба они нахмурились.

– Ух каких красавиц берут в авиастроительные компании! – заметил наконец второй пилот, поднимая брови, в то время как капитан уже отвернулся. – Сдается мне, Алексей, мы не на ту работу пошли…

– Зато в каждом рейсе можете любоваться длинноногими стюардессами, – парировала я, с досадой осознавая, что вряд ли они примут меня всерьез. – Давайте ближе к делу! Что случилось? Могу ли я вам чем-то помочь?

Второй пилот повернулся к капитану, а тот в свою очередь снова воззрился на меня.

– Вы в своей компании наверное профессионально варите кофе? – иронически произнес он. – Не обижайтесь, но я сомневаюсь, что вы в состоянии…

Раздался недлинный сигнал бортового компьютера, и капитан оборвал свою речь. Второй пилот склонился к приборам перед собой и сказал:

– Давление растет. Поднялось еще на два пункта.

Они переглянулись, я же в это время стояла молча, ища на экране бортового компьютера то, что не соответствовало нормам. И нашла почти сразу – сообщение о повышенном давлении масла в правом двигателе, а одновременно с этим – о падении температуры масла.

– Вероятно, это какая-то ошибка… – проговорил капитан и добавил, явно не обращаясь ко мне: – Полчаса назад компьютер выдал такое же предупреждение.

– Вы искали в справочнике информацию по этому сообщению? – спросила я.

– Да, но ничего не нашли, – капитан покачал головой. – Это ошибка компьютера. Температура масла в двигателе не может падать. Датчики в маслопроводной системе неисправны, иного объяснения я не вижу. Как и датчик уровня топлива в правом баке – он засбоил еще до вылета.

– Тогда почему стюардесса искала за бортом утечку топлива? – произнесла я.

– Расход, – сказал второй пилот. – Он увеличивается. Так тоже не может быть. Все системы работают нормально, двигатели не дали ни одного сбоя. Вероятно, это все же ошибка компьютера…

– Еще пятнадцать минут назад было сообщение о дисбалансе топлива, – произнес капитан. – Это очень странно. Раньше с этим сталкиваться не приходилось.

– Дисбаланс? – отозвалась я. – Сколько на борту горючего?

– В Шарль де Голле приняли на борт одиннадцать с половиной тонн в левый и одиннадцать и две десятых в правый, – капитан еще раз, видимо желая удостовериться, просмотрел бумаги и сверил их данные с показаниями компьютера. – Расход соответствовал пройденному расстоянию. Мы проверяли. При дисбалансе, согласно инструкции, рекомендован перепуск топлива. Но это не устранило проблему.