Текст книги "Другая жизнь Старейшины Илина (СИ)"

Автор книги: Edheldhae

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 56 страниц)

Цзинь Гуаньяо снова покачал головой.

– А помнишь, во время облавы на горе Байфэн разразился скандал из-за того, что молодой господин Вей отправил всю нежить в руки адептам клана Цзян, а наш Старший Брат тем временем уничтожил всех навок и оборотней? Ванцзи ведь снова был рядом… И если дюжину дней назад на Цюнци Второй молодой господин Лань смог убедить молодого господина Вея пойти с ним, мне кажется, что между ними достаточно взаимного уважения и доверия, чтобы их можно было называть друзьями.

Он помолчал еще немного.

– Это очень было бы хорошо, если бы молодой господин Вей прислушивался хоть к чьим-то словам и доводам.

– И ты ничего не сказал отцу? – спросил Лань Сичень.

– О чем бы я мог ему сказать? Я ведь знал лишь то, что Ханьгуан Цзюнь последует за господином Веем на тропу Цюнци. А чем все закончится, я никак не смог бы предполагать хоть сколько-нибудь точно. Ведь господин Вей…вовсе не любит идти на уступки хоть в чем-то. Как раз поэтому я и хотел поблагодарить тебя и Ванцзи. Прошу поверь, я действительно считаю, что вы сделали лучшее из возможного.

Лань Сичень чуть кивнул. И впервые за много дней снова улыбнулся.

– Спасибо, А-Яо.

Увидев на лице Второго Брата улыбку, Цзинь Гуаньяо тоже повеселел, в его темных глазах блеснул теплый огонек.

– Не принимай близко к сердцу слова моего отца и остальных…они же…теперь все больше помнят не то, что молодой господин Вей сделал для союзников во время Свержения Солнца, а то что он сделал против них. Ведь Стигийская Печать коснулась тогда слишком многих, пусть и случайно. Война прошла, а восхищение и страх перед этим артефактом остались. Страшная слава Старейшины Илина растет и полнится небылицами. В людях говорит зависть. И страх…но не только из-за неукротимого характера господина Вея. Неизвестно еще чего опасаются больше. Того ли что он вовсе никого не слушает и никому не подчиняется. Или того, что однажды он все же к кому-то примкнет.

– Вей Ин вырос в клане Цзян. – напомнил Лань Сичень.

Цзинь Гуаньяо лишь покачал головой.

– Знаешь брат, я думаю все чаще, только ли дерзость и природное любопытство подтолкнули его к Темной Ци? Я слышал, совсем юным он весьма любил демонстрировать свое искусство меча, а теперь при нем всякий раз лишь флейта. Несмотря на замечания, которые постоянно разносятся за его спиной. Несмотря на возмущение главы ордена Цзян. Не может же быть так, чтобы Вей Усянь и в самом деле ни во что не ставил главу своего клана?

Лань Сичень задумчиво кивнул и после небольшой паузы попрощался с Третьим Братом. Он и так уже немало задержался за разговором, уместность и полезность которого все же сложно было переоценить.

========== Глава 13. Что есть чёрное и что есть белое, ==========

ГЛАВА 13

***

Магнолия рядом с библиотекой в Облачных Глубинах была ещё совсем молодой по сравнению со своей многолетней предшественницей, погибшей во время пожара. Однако высотой она ей уже почти не уступала. Лишь оставалась изящной и тонкой, как и подобает юной красавице. И все же, пожалуй, никакая другая магнолия в ином месте, не смогла бы так быстро набрать рост и окрепнуть, широко раскинувшись своими зелёными ветвями. Всё дело было в том, что ещё маленьким саженцем она слушала звуки циня и сяо, наполняющие ее стремлением расти, давать новые побеги, листья, цветы, чтобы радовать взгляды живущих рядом с ней заклинателей. Ханьгуан-Цзюнь протянул руку и легко погладил тонкую ветвь. Когда бывал дома, он немало времени проводил рядом с этим деревцем, сидя в подобающей позе в неподобающем месте. Сидеть на улице было запрещено. Но Лань Ванцзи решил, что на улице и под деревцем – это все же не одно и тоже. Тем более, что пройти он никому не мешал. Дома в последние годы он бывал нечасто, особенно во время войны. Но когда бывал его нередко видели сидящим на небольшой циновке с идеально прямой спиной перед библиотекой рядом с деревцем магнолии, с цинем или книгой на коленях. Цинь играл плавно текучие песни. А если случалась книга, можно было заметить движение губ, Лань Чжань читал вслух, хоть и совсем тихо, чтобы не нарушать покой горной обители. Деревце понемногу тянулось к нему. Поэтому Ванцзи не устраивался дважды на одном месте, садился то с севера, то с востока, то с юга, то с запада, чтобы маленькая магнолия росла во все стороны равномерно. Время от времени гладить тонкие ветви давно вошло у него в привычку.

Сейчас же, стоя под деревом он вдруг расслышал голоса, доносившиеся из библиотеки. Слов было не разобрать. Но говорили по видимому на повышенных тонах, раз слышно было даже снаружи. Лань Ванцзи поспешил внутрь. Он был у самых дверей, когда теперь уже совсем чётко прозвучала возмущенная речь его дяди, Учителя Ланя:

– Ты – глава Ордена! Пренебрегаешь не только своим добрым именем, но и репутацией всего нашего клана! Ради кого?! Во имя чего?!

На этих словах Лань Ванцзи вошёл в зал библиотеки. Подслушивать было запрещено. И кроме того он совершенно не собирался оставаться в стороне и молча слушать, как дядя в очередной раз отчитывает его старшего брата. Ножны Бичэня гулко ударили в пол, заставив Лань Сиченя и Лань Цижэня обернуться. Первый Нефрит всегда хорошо понимал настроение младшего брата, поэтому сейчас обратился к нему очень мягко, почти ласково:

– Ванцзи? Что случилось?

– Шуметь запрещено. – размеренно прозвучал низкий голос, а чуть прищуренные ледяные глаза были устремлены прямо на Учителя Ланя.

– Ты? Пришел напомнить о правилах? Мне?! – почти задыхаясь от гнева воскликнул Лань Цижэнь.

– Дядя…– попытался остановить его Лань Сичень.

– Решил перед тем как встать на колени у стены Послушания совершить побольше ошибок?!– не унимался тот.– Сам связался с отступником, так теперь ещё и старшего брата сбил с пути! Доволен тем, что смешал с грязью весь свой Орден? Я спрашиваю, ты доволен теперь?!

– Дядя! – снова попытался вмешаться Лань Сичень.

Лань Ванцзи сделал шаг вперёд, поклонился Лань Цижэню и также ровно произнес:

– Да, Учитель, теперь я доволен.

Выпрямившись, он снова устремил на дядю холодный и непроклонный взгляд светлых глаз.

– Позволите ли вы спросить, что или кого вы называете в данном случае грязью?

– Предателя пути меча. Отступника, ступившего на кривую скользкую темную дорожку. Мальчишку без манер, воспитания и совести. Ещё в 15 лет он принялся болтать о том чтобы использовать при усмирении нечисти Темную Ци. Если бы я только знал тогда, что это не просто юношеская дерзость!

– И что же тогда? – неизменно ровно спросил Лань Ванцзи.

– Не было бы в мире этой тёмной напасти под названием Старейшина Илина! Ни его лютых мертвецов! Ни Стигийской Печати!

– Так. Всё. Хватит. – Лань Сичень решительно встал между Учителем и своим младшим братом.

– Вы спросили меня – во имя чего я поступаю именно так, как сейчас. Причина в простой справедливости. Орден Цзинь получил в свое владение тропу Цюнци и согнал туда пленных из Ордена Вэнь, чтобы сбивали со скал старые орнаменты, прославляющие подвиг основателя их клана. Им запретили использовать духовные силы. Уже одно это делало их труд крайне опасным – сорвавшись со скал, им оставалось лишь разбиваться и калечиться о камни на дне ущелья. Мало того, за малейшую провинность жестоко наказывали надсмотрщики. Иногда избивали до смерти. Случалось, добивали сорвавшихся со стен ущелья, чтобы не оказывать им помощь. Это не домыслы. Помогая успокоить духов после событий на Цюнци, Ванцзи несколько раз играл там распрос на цине.

– Ты сам был рядом, когда он играл? – спросил Учитель Лань.

– Нет. Не был. – честно ответил Лань Сичень.

Дядя лишь презрительно хмыкнул после этих слов.

– Что ж. Ладно. Но и на Цюнци Вей Усянь оказался не по какой-то случайной прихоти. Его попросили о содействии те, кому обязан жизнью он сам и нынешний глава Ордена Цзян. Они целители. Из клана Вэнь. Но в бесчинствах и кровопролитии, устроенном Вэнь Жоханем участия не принимали. После войны их согнали доживать дни в далёком местечке в Цишане. На Цюнци они попали лишь потому, что отказались стать живой приманкой на устроенной в их краях Цзинь Цзысюнем ночной охоте.

– Каковы бы ни были его мотивы, он все равно уже стал отступником и этого ничто не может изменить. – произнес Лань Цижэнь. – Ты упомянул Орден Цзинь, Орден Цзян, остатки клана Вэнь. Ради какой такой справедливости их дела должны касаться нашего Ордена Лань?

– Действия клана Цзинь по отношению к пленным и оставшимся адептам клана Вэнь чрезмерно и неоправданно жестоки. Когда кто-то в мире начинает сеять жестокость и хаос, рано или поздно это становится общей бедой. – ответил Лань Сичень.

– А применение Стигийской Печати в Безночном городе ты, стало быть излишней жестокостью не считаешь? – заметил Лань Цижэнь. – Твой брат и его люди не пострадали тогда лишь чудом. Остальные малые и большие кланы, даже Цзян, -и те понесли потери, пусть единичные.

– Артефакт был создан в сжатые сроки и тогда использован впервые. – напомнил Лань Сичень. – Рассчитать точную силу воздействия до первого применения в принципе невозможно. Он не хотел тех жертв. Да и саму Печать с тех пор не использовал более.

– Это вовсе не значит, что Печать больше никогда не будет использована. – парировал Лань Цижэнь.

– Мне неизвестно, что именно будет. Но я верю Ванцзи. И молодому господину Вею – тоже. Я не возьмусь судить о том, что есть чёрное, а что есть белое, основываясь лишь на цвете одежд или даже энергии, используемой в заклинательстве. Как Глава Ордена я принял решение и менять его не стану. Если последствия его однажды станут для нашего клана губительны, вы можете попробовать найти, кем меня заменить. А сейчас я позволю себе посчитать тему исчерпанной и откланяться.

Лань Сичень учтиво поклонился дяде. Лань Ванцзи молча поклонился вместе с ним и они вместе вышли из библиотеки, оставив Лань Цижэня в одиночестве.

========== Глава 14. Мир снаружи стал ещё интереснее. ==========

ГЛАВА 14

***

Что-то с шорохом скользнуло вниз на каменный пол. Догорающая свеча и бумага. Хорошо, что погасла, упав. Иначе было бы много пепла и дыма. В общем – нехорошо бы вышло. Когда я успел задремать в этой кошмарной позе, подле камня, что служит то столом, то кроватью?.. Здесь, правда, и вовсе камень повсюду… Сколько времени? И что меня в конце концов разбудило? Вей Усянь с трудом потянулся, разминая затекшую спину. Поднялся на ноги. Зажёг огненный талисман и только тогда заметил, что его собственный сигнальный талисман от ближайшего к пещере магического поля пульсировал и светился. Это означало, что кто-то находился рядом. И весьма вероятно этот кто-то был – Лань. Вей Усянь обернулся и посмотрел на Вэнь Нина. С ног до головы облепленный сдерживающими талисманами, мертвенно бледный и неподвижный, он совсем не походил на живого. Тем не менее Вей Усянь обратился к нему:

– Давай-ка ты будешь вести себя тихо. У нас здесь кажется гости. Не нужно безосновательно обижать их.

Он откинул с прохода несколько листов бумаги и пару предметов, пинком отправил в дальний угол пустой сосуд, который от подобного обращения чудесным образом все же не разбился. Ещё раз огляделся. Обнаружил приютившийся на камне поднос со снедью. Жадно отпил несколько глотков воды из кувшина. Одну локву сунул за пазуху, другую взял и, надкусив направился к выходу из своего каменного убежища.

– Всё-таки в Ордене Лань слишком много правил. Целых три тысячи. Если не больше. После подобного ещё одно уже просто по-видимому не запоминается. Или все дело в том, что я не потрудился высечь в камне свое пожелание не пересекать границу поля рядом с этим гротом, желательно, никогда.

Размеренно и вполне громко произнося все это вслух, Вей Усянь вышел наружу и тут же вскинул руку, закрывая лицо от показавшегося ему очень ярким, дневного света. Он успел заметить высокую фигуру в белых одеждах в нескольких шагах от себя. Цвет одеяния, отражающий дневной свет, сиял так, что больно было смотреть, и Вей Усянь сразу же отвернулся.

– Эти траурные одежды однажды меня доканают…

Проговорил он, тряхнув головой.

Неопределенное “хмм” прозвучало в ответ. И Вей Усянь, все ещё не опуская руки, снова посмотрел на фигуру, что-то мешало назвать незваного гостя Лань Чжанем. «Недостаточно ледяное изваяние из нефрита» – подумал про себя Вей Усянь. Тем временем гость подошёл на пару шагов ближе.

– Глава Ордена Лань?

Узнав его, Вей Усянь поспешно сунул недоеденное яблоко за пазуху и поклонился.

– Чем обязан?

После поклона он снова принял весьма непринуждённую позу, прислонившись плечом к отвесному срезу скалы, скрестив руки на груди и все ещё щуря глаза от света.

– И сколько же дней ты провел, не выходя из пещеры наружу? – спросил Лань Сичень.

– Дня три. – как ни в чем не бывало, ответил Вей Усянь.

– Семь.

– Семь? – рассмеялся Вей Усянь ему в ответ. – Правда?

– Я спросил у людей в поселении. – пояснил Первый Нефрит. – Они сказали, что не видели тебя как раз столько. Лишь дева Цин поднималась на гору, чтобы принести тебе воду и пищу.

– О ..– Вей Усянь рассмеялся громче и плавно скользнув вдоль каменной стены, уселся на землю, продолжая смеяться. – Дева Цин…в самом деле…

Отсмеявшись, он поднял лицо и, глядя на Лань Сиченя снизу вверх, произнес:

– Цзэу Цзюнь, видишь ли… Оказывается, у меня просто ужасная память. В ней буквально ничего толком не задерживается. Особенно то, что я не успеваю или не удосуживаюсь записать. Поэтому я раз попросил Лань Чжаня принести бумаги и чернил. Он – очень щедрый и обстоятельный в подобных делах человек. И принес столько, что у меня до сих не закончилось ни то, ни другое. Возможно, причина того, что я немного засиделся под покровом скалы, как раз в этом.

Его глаза весело искрились, смех прорывался в голос.

– Знаешь. На самом деле я просто ненавижу сидеть на одном месте. А если при этом нужно ещё и выводить читаемые иероглифы…проще один раз и до конца засадить себя за подобную каторгу и вовсе не видеть белого света, пока не покончишь с делом.

Последние слова прозвучали вполне серьезно.

– Чем же ты так упорно занимаешься? – спросил Лань Сичень.

Вей Усянь чуть пожал плечами и ответил кратко

– Мертвыми.

Вдаваться в подробности он явно не собирался.

Лань Сичень чуть двинул рукой – и на колени Вей Усяню упал белый нефритовый жетон на тонкой подвеске.

Вей Усянь взял его в ладонь, посмотрел на чуть синеватый узор, провел пальцами по прохладной поверхности, обводя резьбовой рисунок орхидеи на гладком камне. Он вскинул взгляд, вновь улыбаясь.

– Лань Сичень, ты прибыл лично. Для того. Чтобы позвать меня в гости? Прошу, прости, но в ближайшее время я совершенно точно никак не смогу прийти.

– Приходи, когда захочешь и сможешь. – с лёгким вздохом произнес Первый Нефрит и повернулся, чтобы пойти прочь восвояси. Но он едва успел сделать пару шагов, как за спиной прозвучало:

– Лань Хуань, посмотри на меня.

Вей Усянь хорошо помнил, как впервые назвал Второго Нефрита именем данным при рождении. Его природное любопытство то и дело с тех пор задавалось вопросом, все ли адепты Ордена Лань реагируют также забавно, кажется, на одно лишь звучание своих первых имен. Сочтя момент подходящим, Вей Усянь, разумеется, не упустил выпавшей ему возможности испытать этим именем Лань Сиченя. Сработало нехуже удерживающего заклинания. Только во взгляде остановившегося и быстро обернувшегося к нему Лань Сиченя не было растерянно рассерженного осуждения, лишь недоуменное удивление читалось в его темных, немного шире открывшихся глазах.

Развернувшись Лань Сичень неожиданно обнаружил Вей Усяня стоящим совсем рядом с собой. Тот положил руку ему на плечо и произнес:

– Идём.

– Куда? – спросил Лань Сичень, невольно делая шаг вместе с Вей Усянем.

– Туда. – указывая на вход в пещеру, ответил тот. – Ты же хотел узнать, чем я там занимаюсь. Вот и посмотришь.

Обняв за плечи, Вей Усянь весьма решительно повел Лань Сиченя в глубь грота. Воздух внутри был приятно прохладным и влажным. Дышалось удивительно легко. Тьма при этом казалась кромешной и становилось понятно, что ведя, крепко обняв за плечи, Вей Усянь лишь не давал ему сбиться с дороги или оступиться. Эхо шагов раскатывалось и расходилось, сообщая что верхний свод грота весьма высок. Проход был также достаточно просторен, а за очередным поворотом стены разошлись ещё шире. Сейчас здесь горела всего одна свеча. Ее света было слишком мало для широкого обзора. Пройдя ещё немного вперёд Лань Сичень почувствовал лёгкий поток воздуха, но вовсе не это заставило его сбиться с шага:

– Очень густая Темная Ци…

– Не опасна. – произнес Вей Усянь и через пару шагов добавил – Пока спокойна.

Лань Сичень чувствовал, что поток Ци лился откуда-то сбоку и сейчас они его уже миновали, как будто перешли вброд мертвенно леденящий ручей.

– Нет. Не так…– задумчиво сказал Вей Усянь. Чуть покачал головой. – Темная Ци не опасна – пока спокоен ты сам. Впрочем, все же сейчас не об этом…

Он отошёл от Лань Сиченя, небрежно сдвинул ворох бумаги с края каменного выступа, застелил поверхность циновкой и сказал Первому Нефриту.

– Присядь здесь.

Тот послушно занял указанное место.

Вторую циновку Вей Усянь бросил прямо на пол и опустился на нее, оказавшись почти у ног Лань Сиченя.

На фоне темных одежд ярко блеснул белый нефритовый жетон, который Вей Усянь уже как-то успел подвесить к поясу.

– Рассказывай.

– Что? – Лань Сичень недоуменно вскинул брови.

– Ты во время битвы в Безночном городе, когда я Печать применил, лучше выглядел, чем сейчас. – ответил Вей Усянь. – Так что нет нужды ждать, когда я удостою тебя ответным визитом. Раз ты и так уже явился сюда, говори. Есть, что спросить, спрашивай. Что за пропасть разверзлась у тебя под ногами на этом вашем широком и светлом Пути, что теперь при упоминании о Стигийской тигриной Печати Преисподней ты вздрагиваешь?

– Замолчи! – невольно выдохнул Лань Сичень.

Вей Усянь чуть усмехнулся и отвёл взгляд. Он снял с пояса флейту и принялся раскручивать ее в руке. На темном дереве играл лёгкий отблеск тусклого пламени свечи.

Лань Сичень следил взглядом за этим движением все отчётливее понимая, что ничего не может сказать, потому что как ни крути, а все сводилось к тому, что именно Вей Усянь и был основной причиной его проблем. “Всё из-за тебя” – получалось в итоге. Но на самом деле Лань Сичень совсем не хотел, чтобы его слова прозвучали как претензия или хуже – обличение вины, и потому совершенно не понимал, как и что он мог бы сейчас сказать. Засмотревшись на отблески флейты и горько задумавшись, он и не заметил, что Вей Усянь давно уже внимательно вглядывался в его лицо. Лишь когда Чэньцин замерла в руке Вей Усяня, Лань Сичень наконец почувствовал, устремлённый на него взгляд.

– Прости. – искренне произнес Вей Усянь. И на этот раз Лань Сичень от удивления буквально застыл.

– Я не подумал, что найти слова тебе может оказаться непросто. Давай я расскажу сам. А ты, если что, меня поправишь.

Он прикрыл глаза и начал говорить то покачивая в руке, то раскручивая между пальцев Чэньцин:

– В тот день, когда я увел людей Вэнь Нина с тропы Цюнци, благодаря Лань Чжаню наш след потеряли. На это я собственно и рассчитывал. Понятно, что ни слова в Башни Кои, ни тем более четыре жизни, которые я забрал на Цюнци просто так не сойдут мне с рук. Но чтобы говорить о взыскании, нужно сначала меня найти. Меня и пропавших людей клана Вэнь. Конных обнаружить по следам – дело простое. А вот когда следы у выхода из ущелья оборвались – это задача с не самым очевидным решением. Но на самом деле действительно прав Лань Чжань был лишь, пожалуй, в том, что Луаньцзан – по-настоящему злое и мертвое место. Живым людям лучше держаться живых мест. Иначе это и правда все равно что менять одну смерть на другую. В остальном же предложение Лань Чжаня разместить меня и адептов клана Вэнь в Гусу – весьма безрассудно. Я понимаю, что моё присутствие здесь создаёт вам много проблем. Я могу забрать людей и уйти, пока не стало ещё хуже.

– Нет! – быстро и твердо произнес Лань Сичень. – Никуда уходить не нужно.

Вей Усянь открыл глаза и посмотрел на Первого Нефрита Ордена Лань:

– На следующий день в Башне Кои о моем месте нахождения вы конечно ничего не сказали. Но здесь в создании защитных полей участвовало много адептов твоего Ордена. Совет Старейшин и твой Учитель, конечно, все узнали и пришли в совершенное смятение от того, что происходит в непосредственной близости от Облачных Глубин. Впрочем, твое положение в Ордене, вероятно, было и остаётся достаточно прочно. Но есть ещё вопрос репутации твоего Ордена в целом. Обнаружив меня и Вэней, Цзинь Гуаньшань наверняка собрал в Башне Кои на этот раз всех глав кланов. И теперь на Орден Лань стали смотреть уже иначе. Потому что…по сути ты дал убежище предателю и отступнику. Каковы бы ни были мои или твои истинные помыслы и цели, – это останется неизменным. Есть конечно мизерный шанс, что некоторые усомнятся, мог ли в самом деле благороднейший из цветов столь быстро и просто отвернуться от света. Но, поверь мне, даже если таковые и будут, куда больше будет других, которые в конце концов заставят их замолчать. Ты раньше уже спрашивал меня, с какой стати я стал считать себя грязью на чужих одеждах. На самом деле конечно я никогда бы сам себя грязью не назвал. Но я все же неплохо слышу, когда у меня за спиной что-то шепчут. Возможно, все дело в запретах, которые я всегда нарушал и нарушать продолжаю. И если в итоге мир заклинателей окончательно обернется против меня и того, что я делаю, я не хочу, чтобы кто-то еще вместе со мной из-за этого пострадал.

– Чего в таком случае ты хотел бы? – спросил Лань Сичень.

– Защитить тех, кого защищать уже взялся. Не стать проклятием для тех, кто мне еще верит. – Вей Усянь устремил взгляд в темноту. – Продолжать то, что начал. Разобраться с тем, чего еще не понял и не осознал. Что-нибудь новое не понять, чтобы разбираться снова. Жить. – он усмехнулся. – Просто жить.

Вей Усянь смеялся негромко, но звук перекатывался по пещере, вплетаясь между словами, которые ему вдруг вспомнились:

Дай мне влаги хмельной, укрепляющей дух

Пусть я пьяным напился и взор мой потух -

Дай мне чашу вина! Ибо мир этот – сказка

Ибо жизнь – словно ветер, а мы – словно пух.

– Вей Ин… – позвал Лань Сичень.

Тот перевел на него взгляд.

– Алкоголь запрещен, я помню. Конечно. Только все же не на этой стороне горы, а не противоположной. И имей ввиду – это как раз та самая причина, по которой я совершенно не хочу и не стану присоединяться к твоему клану Лань. – от смеха Вей Усянь уже почти задыхался. – Я не смогу. Просто не выдержу, понимаешь? Честное слово. Это же на самом деле невыносимо.

– Вей Ин! – резче произнес Лань Сичень.

Вздохнув, Вей Усянь перестал смеяться и посмотрел вопросительно:

– Что?

– Ты сказал, что не хочешь стать проклятием для тех, кто еще верит тебе. Но…если я верю тебе, то разве единственное, что мне стоит делать в таком случае – это оставаться в стороне и ни во что не вмешиваться?

– Разве дела твоего собственного клана не важнее чужих дел? – вопросом на вопрос ответил Вей Усянь.

– Ты же знаешь, я никогда не ограничивал мир лишь территорией своего родного Ордена. – произнес Лань Сичень.– Какое-то время можно считать проблемы и беды чужими, но в итоге однажды они все равно придут постучать в твою дверь. Я не хочу оставаться для судеб других посторонним. Брат верит тебе. Я верю вам обоим. Но почему раз за разом ты просишь меня отступиться? Отвернуться? Предать?…

– Так…Всё… Брат Сичень, прекрати говорить, ладно? Уже довольно. – Вей Усянь поднялся, принес кувшин и протянул его Лань Сиченю. – Это просто чистая вода. Пей. На твое счастье дева Цин тоже не жалует алкоголь и не балует меня вином. Поэтому мне пришлось пристраститься к воде. Оказалось, не так уж и плохо.

Лань Сичень послушно отпил. Вода была очень холодной, без явного привкуса, но от чего-то хотелось назвать ее вкусной.

Вей Усянь снова опустился на циновку на полу.

– Как думаешь, если я выдам Цзинь Гуаньшаню Тигриную Печать, они хоть немного успокоятся?

Кувшин едва не выскользнул из рук Лань Сиченя, но он все же удержал его и осторожно поставил рядом.

– Ты…что?

– Выдам Печать. – повторил Вей Усянь. – Точнее ее половину. А вторую уничтожу. Тебе придется правда сделать так, чтобы они в это поверили.

– А ты уничтожишь?

– Угу. – кивнул Вей Усянь. – И ты присмотришь за этим. Совершенно нет никакой нужды верить мне в этом на слово.

– А…А сейчас твоя Печать где? – немного растеряно спросил Лань Сичень, неожиданно поднятая тема буквально застала его врасплох.

– Здесь. – ответил Вей Усянь и легко вытряхнул из рукавов обе части своего талисмана. Одну он протянул на открытой ладони и предложил Лань Сиченю: – Возьми.

Темный предмет на ладони Вей Усяня был определенно тяжелым. Однозначно не разобрать металл или камень. Может быть и то и другое. Лань Сичень некоторое время колебался, прежде чем протянул руку и взял половину Печати. Кроме чисто физических свойств и фактуры он не ощутил ничего.

– Одна половина без другой – ничего не стоит и не имеет никакой силы. – пояснил Вей Усянь. – Но вместе…хм. Давай лучше покажу, тут не обойтись одними словами.

Лань Сичень вернул ему фрагмент Печати. Вей Усянь приподнял руки, сжимая по половине Печати в каждой.

– Держи ладонь вертикально примерно по середине между частями Печати.

Лань Сичень сделал, как он сказал.

Вей Усянь начал медленно сводить руки, сокращая расстояния между двумя фрагментами Печати. Лань Сиченю показалось, что ничего не происходило довольно долго. Потом он почувствовал будто воздух по обе стороны его ладони стал плотнее, сдавливая ему руку, превращаясь в тонкие обжигающе холодные иглы, стремящиеся пройти насквозь, преодолеть непрошенное препятствие и соединиться. Это было больно и Сичень сжал ладонь в кулак. Вей Усянь тут же развел фрагменты Печати друг от друга подальше, он сделал это с явным усилием. Пронизывающее и давящее ощущение исчезло.

– Она стремится стать целым, а ты был преградой. – обе половины Печати исчезли каждая в своем рукаве, как не было, пока Вей Усянь говорил. – То, как она себя ведет…лишь отчасти зависит от сил ее владельца. Чем больше в нем обиды, печали и злобы, тем сильнее взаимное притяжение ее частей. Со мной ей в этом плане не повезло, я редко бываю в плохом настроении, тем более долго. Собственная же ее суть неизменна. Ей все равно, кто даст ей соединиться, кто внесет плату кровью. Мы могли бы поменяться с тобой местами, все повторилось бы в точности. Но ты сейчас недостаточно спокоен. Кроме того, здесь Вэнь Нин. А рядом с ним Печать использовать совсем не стоит, разойдется так, что не усмирим.

– Вэнь Нин? – переспросил Лань Сичень.

– Ну да. – кивнул Вей Усянь. – Его убили на тропе Цюнци. Я поднял его, чтобы наказать тех, кто сделал это. Но…его сестра не смирится с его смертью. Просто не сможет. Да и я тоже. Поэтому я обещал сделать его снова почти живым.

– Каким образом?

– Хочу пробудить его сознание.

– Это возможно?

– Придется сделать, чтобы стало таковым.

– Ты действительно хорошо усвоил основной принцип своего Ордена. – Лань Сичень мягко улыбнулся.

Вей Усянь молча склонил голову.

– Да…Вероятно, это действительно так…– тихо произнес он после паузы.

Лань Сичень понял, что невольно коснулся не самой удачной темы.

– Извини…

– Не стоит. – Вей Усянь вскинул на него взгляд. – Пойдем наружу. Я провожу тебя немного.

Путь к выходу выглядел теперь не таким кромешным мраком, но света все равно не хватало. Глазам лишь казалось, что сама тьма местами клубится чуть гуще, а местами рассеяна. Вей Усянь вновь провел Лань Сиченя, обняв за плечи. На этот раз они выходили на свет медленнее, чем когда Вей Усянь шел один, поэтому по глазам ударило не так резко. Да и в сумраке они провели не так много времени. По крайней мере Лань Сичень. Вей Усянь же почувствовал, что успел привыкнуть к темноте, краски дня казались необычайно яркими. Однако уже через пару шагов он с удовольствием смотрел по сторонам, чувствовал вокруг себя простор, а не каменные своды пещеры, улыбался и думал про себя, что за время, что он провел в сумеречной темноте, мир снаружи стал еще интереснее.

========== Глава 15. Многое теперь не будет как раньше. ==========

ГЛАВА 15

***

Учитель Лань был разгневан и разочарован. Однако не только это, но и еще одно чувство крепко прилипло к его сердцу, пуская все более глубокие корни. Забирая все больше сил. Он всегда прекрасно отличал, что считать белым, что черным. И однажды потеряв родного брата, уже никогда ему этого не простил. Ведь тогда тот по сути отрекся от всех и даже от самого себя. Но он поступил так, потому что сам желал этого. А Лань Цижэнь, похоже, именно тогда испытал первый укол одиночества. Он не хотел. Но его даже ведь никто и не спрашивал. Будь то проклятие, любовь или всевидящая судьба, ему за что-то досталось именно одиночество. У него были почет и уважение, от учеников и от тех, кто был с ним одного поколения. Они признавали, что он был самым рассудительным, строгим, дисциплинированным. Приходили за советом, уходили с поклоном. И все же он медитировал в уединении. Даже тогда, когда на самом деле вовсе не хотел оставаться один. Когда на свет почти один за другим появились оба племянника, Учитель Лань твердо решил, что сделает каждого из них образцом света, благородства, чистоты и строгости. Он ждал, когда они немного подрастут. Радовался, когда они делали успехи. Ему сильно импонировал характер младшего племянника. Ребенок был очень трудолюбивым, усердным и послушным. Степень упрямства, которым он помимо прочего был наделен, стала заметна, когда не осталось в живых его матери. Лань Цижэнь хоть и понимал умом, что общение с матерью детям нужно, сердцем всегда был против их встреч. Ведь именно из-за нее все пошло именно так, как Лань Цижэню совсем не хотелось. И сейчас, когда племянники выросли и время радости за них вдруг закончилось, учитель Лань снова пытался думать, что именно родная мать еще тогда умудрилась смутить детские сердца и души, внушив им, что и воплощение порока может быть не чуждо доброты.

В глубине души Учитель Лань сожалел о том, что сказал двум своим воспитанникам сгоряча в библиотеке. Конечно, он совершенно не считал себя в праве отнимать чужие жизни, тем более жизнь тогда еще совсем юного, пусть и бесконечно дерзкого и своевольного, мальчишки. На сегодняшний же день, пожалуй, он бы пожелал ему смерти куда более искренне. Однако, он даже и не думал пытаться пойти через гору, чтобы что-то сказать, вразумить или тем более сразиться. На самом деле Лань Цижэнь был просто уверен, что тот сражаться с ним не будет. Просто потому, что на самом деле он и так уже победил. И Учитель Лань, скрепя сердца, оставил обоих Нефритов в покое. При мысли о происходящем с Орденом гнев все еще кипел в его сердце. Но при этом он совсем не хотел окончательно рассориться с единственными родными ему людьми. Не хотел ощущать еще глубже свое одиночество.