Текст книги "Другая жизнь Старейшины Илина (СИ)"

Автор книги: Edheldhae

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 56 страниц)

– А-Чэн, что же ты такое натворил? Как вообще подобное могло прийти тебе на ум?

Яньли вошла в личные покои брата, все же предварительно постучав, но не дожидаясь приглашения войти.

Цзян Чэн начищал меч, наводя тряпицей последний лоск. Он даже не посмотрел на вошедшую, лишь переспросил:

– Сестра… Что ты имеешь сейчас ввиду? Что такое случилось с тобой, что ты пришла ко мне в столь поздний час и так… бесцеремонно?

– Цзян Ваньин! А ты думал, что? Я вовсе никогда не узнаю о том, что ты сделал? – Яньли подошла ближе. Обычно очень мягкая, почти робкая и милая, сейчас, рассердившись, она стала заметно похожа на их, несколько лет назад погибшую, мать. Наконец посмотрев на сестру, Цзян Чэн вдруг живо вспомнил, как мадам Юй, в последний раз обняв, с силой толкнула его в лодку, связала Цзыдянем вместе с Вей Усянем и отправила их обоих прочь по реке. Живой он с тех пор мать больше не увидел. И в тот раз мама тоже ругалась, не на родного сына, и как-то особенно. Момент этот долгое время преследовал Цзян Чэна в снах. Иногда и по сей день этот сон возвращался. А сейчас и вовсе он увидел явное сходство с матерью в родной сестре. Неожиданно. Потому что Яньли прежде никогда не позволяла себе резкости. Всякую возникающую ссору она всеми силами старалась сгладить, а не разжечь. От громких и яростных фраз в её глазах, бывало, вставали слезы. Но теперь ее собственный взгляд стал холодным и строгим. Весьма схожая резкость отразилась и в глазах Цзян Чэна. Говорил он при этом вполне спокойно:

– Сестра, прошу, объясни же мне наконец толком, в чем дело?

– Ты… ты исключил Сянь-Сяня из нашего Ордена! – Яньли с трудом удалось произнести это вслух, ее голос дрожал от волнения.

Цзян Чэн смотрел на неё молча. Рука с Цзыдянем дрогнула, собираясь сжаться в кулак, но он всё же остановил это движение. Только сузились в прищуре глаза, да голос прозвучал чуть более хрипло, когда он наконец произнес:

– Ты – достойная дочь нашего отца. Как и он, относишься к слуге с великим почтением. И оправдываешь его, что бы Вей Усянь ни совершал.

– А-Сянь наш брат! – воскликнула Яньли. – Ты не смеешь звать его слугой! Наш отец принял его как сына!

– Вместо родного сына. – заметил Цзян Чэн. – Так вернее было бы сказать? Как думаешь, сестра?

– Нет! Нет! Нет! Папа любил тебя! Что ты говоришь такое? Кем же ты стал, А-Чэн?

– Кем же я стал, сестра? – переспросил Цзян Чэн бесцветным голосом. – В отличие от тебя и …уж тем более него, я просто слишком похож характером на нашу мать. – он чуть покачал головой. – Смешно. Будто я мог сам выбирать это. А в итоге я лишь остаюсь для всех вас не тем – вот и всё.

– А-Чэн…Как же так?… С тех пор как А-Сянь ушел, мы с тобой почти и не общались. Ты…не рассказываешь мне совсем ничего. Я все узнаю случайно, последней. Разве это не я должна теперь чувствовать себя не той? – Яньли снова стала почти прежней. На самом деле она очень сочувствовала А-Чэну. И теперь ее сердце болело за всех них разом – за А-Сяня, А-Чэна и ещё немного за себя саму.

– Я не хотел беспокоить тебя. Поначалу. А после – просто знал, что ты все равно не поддержишь моего решения. – произнес Цзян Чэн. – И скажи, разве хоть в чем-то из этого я был не прав?

– Конечно! Должно было быть другое решение. Не прогнать Сянь-Сяня. Как-то иначе все сделать!

– Кто же в самом деле прогонял его, сестра? Он ушел сам. Ни тебе, ни мне, ничего не сообщив о своих намерениях. А после событий на Цюнци разве он хоть как-то пытался дать о себе знать?

Яньли смотрела на Цзян Чэна в ошеломлении, не зная, что на эти его слова можно было бы сказать.

– Молчишь. – мрачно произнес Цзян Чэн. – Не можешь найти подходящего объяснения? А ты, вообще, помнишь, что Вей Усянь – сын Санжень, свободной заклинательницы, не пожелавшей присоединиться к какому-либо Ордену?

– Я помню. – тихо сказала Яньли.

– Это для тебя все ещё не достаточное объяснение того, почему Вей Усянь решил покинуть наш Орден? – спросил Цзян Чэн.

– Он решил? – переспросила Яньли, не веря своим ушам.

– А ты думала, я просто так, за его спиной все это сделал? – резко бросил Цзян Чэн.

– Он бы ни за что не оставил нас! Нет! Я не верю! – воскликнула Яньли.

– Но, сестра. Он уже это сделал. – произнес Цзян Чэн. – Ведь условий, на которых можно было бы вернуться, он не принял.

– Условий? – переспросила Яньли. – Каких? Что ты хотел, чтобы он сделал?

– Не я. Орден Ланьлин Цзинь выдвинул требования.

– Какие?! – Яньли снова почти рассердилась.

– Выдать Стиггийскую Печать. И захваченных на тропе Цюнци адептов клана Вэнь.

– Выдать людей?! Но ты же знаешь, Сянь-Сянь ни за что бы не сделал подобного!

– А я бы ни за что не пустил в Пристань Лотоса Вэней! – рявкнул Цзян Чэн. – Их клан сжёг мой дом! Убил младших братьев, отца и мать! И наш Орден сейчас не в том положении, чтобы покрывать чужие преступления, защищать тех, кто сошел с правильного пути!

– Как быстро, Цзян Чэн, ты стал звать своего шисюна чужим человеком. – строго сказала Яньли. – Но ведь ты его предал, понимаешь? За прошлое, которого все равно уже никак нельзя изменить. А ты помнишь отчего-то лишь часть. Ведь двое из клана Вэнь помогли вам с Сянь-Сянем спастись. От ран тебя излечила лучший лекарь Цишаня. Сянь-Сянь отвёл тебя к Баошань Санжень, чтобы тебе вернули духовные силы. Почему ты делаешь вид, что всего этого не происходило?

Лицо Цзян Чэна потемнело, но он не возражал и не оправдывался. А Цзян Яньли продолжала:

– И ты ничего не сказал мне…. Просто сделал все сам. Уверенный, что я не люблю тебя и не стану поддерживать. Если я настолько чужая тебе, мне жаль… Слышишь, мне, правда, очень жаль, что я смогу покинуть Пристань Лотоса лишь через два с лишним месяца. Если бы только можно было оставить всё. Тебя, вместе с этим твоим решением. Я бы ушла в Ланьлин пешком, одна, прямо сейчас и без единого сожаления в сердце.

Цзян Чэн опустил глаза. Саньду все ещё лежал у него на коленях. Он не спеша убрал меч в ножны и поднял на сестру холодный и вместе с тем горький взгляд:

– Что ж, если так – уходи. Не стану удерживать. О репутации Ордена думать, наверно, должен только я, как его глава, а для моих ближайших родственников – это дело абсолютно лишнее. Ничего страшного, я отлично справлюсь один, сам! – последние слова он уже, не сдерживаясь в голос кричал, пока Яньли, повернувшись к нему спиной, выходила и плотно прикрывала за собой двери.

***

Вей Усянь ехал по улочкам Цайи верхом на ослике. На том и без того было уже навьючено два объемистых мешочка, не очень правда тяжёлых при этом. Поэтому ушастый упрямец не отказывался идти вперёд с Вей Усянем на спине. Тот сидел, держа в одной руке палочку с цукатами боярышника, а в другой – средней толщины прут, к которому крепилась относительно тонкая, но крепкая веревка с яблоком на конце. Лакомый фрукт болтался аккурат перед носом ослика. Время от времени Вей Усянь позволял животному откусить кусочек. Тот смачно почавкивал и пофыркивал. Вей Усянь про себя решил считать это своеобразным проявлением благодарности. Ослик самозабвенно любил яблоки, потому и получил соответствующее имя. В душе же животное это было своенравным и упрямым. И от того его пылкое пристрастие к яблокам выглядело особенно милым. А кроме того было на руку, ведь Яблочко за яблоком был готов следовать неотрывно. Единственно, немного наевшись, был не прочь играя слегка побрыкаться. Но Вей Усянь успел привыкнуть и к этим его, к счастью нечастым, душевным порывам. Да, ослика Вей Усянь купил, как и собирался. А поездки на нем в Цайи в одиночку, а иногда и в компании тоже стали теперь для Вей Усяня регулярным делом. Сейчас он с усмешкой вспоминал, как собирался сюда в первый раз после того как полу внезапно, полу вынужденно обосновался в одном из покинутых поселений в Гусу, с полусотней адептов клана Вэнь. Тогда он имел неосторожность сообщить о своем намерении отправиться в Цайи Лань Чжаню. И тот решительно воспротивился тому, чтобы Вей Усянь появился в городе в одиночку. Напоминание о том, что прежде он уже не раз бывал там, не возымело ни малейшего эффекта. Возмущение, что Старейшине Илина совершенно не требуется конвой – тоже. До того, чтобы объяснять причины своих решений словами, Второй Молодой господин Лань снисходил далеко не всегда. Поэтому оставалось только драться. Что Вей Усянь и сделал. Поединок, разумеется, был приятельским. Бамбуковая флейта, даже такая чудесная, как Чэньцин, против меча Лань Ванцзи максимум, что могла – так это лишь в щепки от сильного удара не разлететься, никакого урона таким образом было нанести Лань Чжаню нельзя. Вей Усяню же подобного и не требовалось, он лишь хотел немного повалять дурака. Однако похоже оба они развлекались с весьма серьезными лицами или просто слишком увлеклись сражением. Потому что ставший случайным свидетелем этого действа, Вэнь Нин, пришел в состояние крайнего ошеломления и смятения, прямо граничащим с культурным шоком. В итоге Вей Усянь наконец сдался и даже признал поражение. На что Лань Ванцзи тут же возразил – ничья. Вей Усянь в свою очередь заявил, что тот должен ему одежду. Ведь это флейтой прорезать ткань нельзя, а Биченем – очень даже можно. На темной ткани одежд и правда можно было заметить пару лёгких следов от лезвия меча. Вэнь Нин хотел было заметить, что все это можно починить так, что и следов видно не будет, но передумал произносить эти слова вслух, решив, что просто улучит момент и все сделает. Лань Ванцзи же в ответ заметил, что теперь у него есть ещё одна причина пойти с Вей Усянем в Цайи. Хотя изначально причина была вовсе не в самом Вей Усяне, а как раз в жителях города, которые также несколько обеспокоены сложившимся сейчас положением. Но присутствие рядом со Старейшиной Илина Ханьгуан Цзюня вполне способно уберечь людей от беспричинных опасений. Вей Усянь заметил, что можно было бы просто сразу объяснить все толком. Но Лань Ванцзи коротко возразил – слишком много слов. И Вей Усянь рассмеялся.

Улыбался он и теперь. Несмотря на то, что …Лань Ванцзи оказался прав и это стало мало приятным впечатлением. Вей Усянь бывал в Цайи ещё совсем юным, адептом Юньмэн Цзян, на обучении в Гусу Лань. Симпатичный на вид, весёлый – с таким местные жители общались вполне охотно. На самом деле и внешность, и весёлый нрав оставались при нем и сегодня. Однако раздуваемая молвой дурная слава Старейшины Илина делала свое дело. Сложно было винить простых людей за то, что они не могут различить, где правда, где ложь. Вей Усянь умом понимал, что боялись-то по сути не его самого, но боялись заметно. Однако оказалось достаточным немного изменить цвет одежд, убрав красный, чуть по-другому собирать волосы, носить флейту менее заметно, а нефритовый жетон, напротив, оставлять на виду, чтобы люди не то что бы совсем перестали узнавать в нем основателя Темного Пути, но просто немного позабыли бы об этом. Слухи продолжали жить и обсуждаться. Но Вей Усянь стал восприниматься местными жителями, как бы отдельно от этих слухов. Сейчас в том числе и

этому он был вполне рад. И в целом пребывал в весьма благодушном настроении. То размышляя, то чуть смеясь, то разговаривая с осликом, он добрался уже до самой окраины города, когда увидел не так уж и далеко впереди хорошо знакомую фигуру. Ошибиться было почти невозможно. Но при этом настолько внезапно, что Вей Усянь чуть покачнулся на спине ослика и потёр глаза, а затем пригляделся ещё раз. Фигура впереди от этих его действий никуда не делась. “Ну и зачем он здесь на этот раз?” – задался вопросом Вей Усянь и решив, что ответ, пожалуй, проще всего получить в разговоре позвал:

– Цзян Чэн!

Тот не изменил шага, не остановился, не обернулся. Вообще никак не обозначил того, что услышал окрик.

Вей Усянь позвал снова. Ровно с тем же успехом.

– Глава Ордена Цзян! – попробовал он ещё раз.

И снова не получил ответа.

Кто-нибудь другой на его месте, усомнился бы или заподозрил неладное, а может быть просто счёл, что человек, к которому обращаются, вовсе не желает никакого общения, но Вей Усяня безуспешность попыток лишь раззадоривала.

– Саньду Шеншоу! – выкрикнул он.

Тот продолжал идти, как ни в чем не бывало.

– Оглох ты там что ли…– пробормотал себе под нос Вей Усянь – Ну погоди у меня. – договорил он, отправляя в сторону Цзян Чэна заклинание “один плащ на двоих”. Набросив, он лишь чуть потянул за руку и тут же отпустил, зная характер шиди. Тот мог бы ответить весьма резко, а лететь со спины ослика навзничь Вей Усяню совсем не хотелось.

Человек впереди и правда резко обернулся и Вей Усянь окончательно убедился, что не ошибся. На лице главы Ордена Цзян гнев мешался с несколько недоуменным сомнением.

– Скажи ещё, что не узнаешь меня! – воскликнул Вей Усянь. – Я уже битый час кричу тебе в спину! Ты делаешь вид, что не слышишь или просто игнорируешь меня?

– Что ты здесь делаешь? – спросил Цзян Чэн сурово.

Вей Усянь наконец поравнялся с ним и спрыгнув с ослика пошел рядом. Он скормил животному остатки яблока и пошел вперёд, помахав очередным лакомым фруктом за спиной, поэтому Яблочко послушно засеменил следом.

– Нет, это ты что здесь делаешь? До Пристани отсюда довольно далеко. Едва ли ты случайно оказался здесь без какой-либо определенной цели.

Цзян Чэн был застигнут врасплох появлением Вей Усяня. И тот вел себя, как ни в чем не бывало, что ещё больше сбивало с толку. После их последней встречи. После того, как он был исключен из Ордена Цзян. “Может ли быть так, что он не в курсе?..” – подумал Цзян Чэн.

Не дождавшись ответа, Вей Усянь истолковал молчание по-своему:

– Ладно. Не хочешь, не рассказывай. Только не будь таким мрачным. – он привычным жестом закинул руку Цзян Чэну на плечи. – Раз уж оказались на одной дороге, я просто провожу тебя. И не буду спрашивать лишнего.

В следующий миг у Вей Усяня потемнело в глазах. Боли он не почувствовал. Но в доставшийся ему удар была вложена такая сила, что его отнесло за край дороги и упав, он ещё пару раз по инерции перекатился через плечо. По счастью у обочины росла свежая мягкая трава. Ослик было шарахнулся в сторону, но заметил оброненное Вей Усянем яблоко и передумал спасаться бегством. Цзян Чэн же, кажется, только сейчас наконец опомнился и бросился к Вей Усяню, который уже и сам приподнялся на локте.

– Вей Ин…ты как? – спросил Цзян Чэн с неподдельной тревогой в голосе, склоняясь над ним.

– Ничего. – тихо, но твердо ответил тот и поднял взгляд. – Если бьешь так, наверно, есть причины.

Цзян Чэн протянул ему руку, помогая встать. На самом деле он совершенно не хотел этого. Думал просто оттолкнуть, заставить сделать шаг назад. Цзян Чэн и сам не понимал, как вышло, что он ударил так сильно. Вей Усянь не отказался от помощи. Поднявшись, он стряхнул пыль с одежды и усмехнулся, глядя на ослика, который с аппетитом дохрустывал яблоко. Цзян Чэн же вдруг порывисто обнял его. Сильно и резко. Так что заныли рёбра. Отчасти от только что полученного удара, отчасти просто от силы внезапных объятий. Но Вей Усянь стерпел. Цзян Чэн схватился за него так, будто боялся напрочь сгинуть из мира, если не будет держаться за кого-то. А ещё Вей Усянь понял, что тот плачет, почти беззвучно, но отчаянно и горько. Чужие слезы были сущим кошмаром для него, почти как собаки. Вей Усянь не выносил вида слёз. Тем более что…последний раз он видел слезы в глазах Цзян Чэна, когда пала Пристань Лотоса и почти всей их семьи не стало. И Цзян Чэн стал раз за разом повторять, что именно Вей Усянь был причиной всего этого. Сейчас же Цзян Чэн держался за Вей Усяня так, будто это было для него вопросом жизни и смерти. И Вей Усянь отбросил прочь некстати нахлынувшую память. Он обнял Цзян Чэна в ответ и с трудом, но все же разобрал обращённые к нему слова:

– Вей Ин…прости. Прости меня, слышишь?…

– Я слышу. – мягко произнес Вей Усянь, гладя Цзян Чэна по спине. – Но мне ведь не за что тебя прощать. Я же сам сказал тебе, что мне не требуется защита. А в Ордене я или нет, ты ведь все равно мой брат, а шицзе – сестра. Пути могут разойтись. Но нельзя просто взять и выкинуть из сердца тех, кто действительно дорог.

– Ты придёшь на свадьбу к сестре? – спросил Цзян Чэн.

– На свадьбу? – удивлённо переспросил Вей Усянь.– Так значит Яньли все же…

– Да. – прервал его Цзян Чэн. – Что ж если она любит именно его. Не смей уже ругаться теперь.

– Я и не собирался ругаться…

Цзян Чэн наконец отпустил его и теперь они просто стояли напротив, глядя друг другу в лицо, некоторое время – в молчании.

– Я не могу пойти в Ланьлин. – нарушил тишину Вей Усянь. – Мне нельзя там появляться. Ты ведь и сам это прекрасно понимаешь.

– Даже если пригласят?..– без особой надежды переспросил Цзян Чэн.

– Даже если. – подтвердил Вей Усянь. – Это должен быть славный красивый праздник для шицзе. Мне достаточно, что она будет счастлива. Ничего страшного, если я не увижу…

– Без тебя…Она не будет так рада, как могла бы быть, Вей Ин…– тихо произнес Цзян Чэн.

– Не говори ерунды. Конечно, она будет рада рядом с любимым. – возразил Вей Усянь.

– Тебя она тоже любит.

– И тебя. Придется тебе и в этот раз отвечать за нас двоих.

– Не знаю…– со вздохом протянул Цзян Чэн.

Вей Усянь посмотрел на него с подозрением:

– В чем дело, шиди?

Тот лишь отрицательно покачал головой.

– Вы в ссоре? – не отступался Вей Усянь.

Цзян Чэн упрямо молчал.

– Да, говори же!

– Я…ей ничего не сказал. Но она все равно узнала. От других. Недавно. – с трудом проговорил Цзян Чэн.

– О…– только и смог произнести Вей Усянь.

– Раньше она так никогда…не разговаривала. – добавил Цзян Чэн. Он посмотрел в лицо Вей Усяню – Я был не прав?

– Никто не может быть прав во всем и всегда.

– Она сказала, что больше не хочет жить в нашем доме…– тихо сказал Цзян Чэн, глядя перед собой невидящим взглядом. Он вспоминал тот разговор с сестрой, вскоре после которого и отправился в Гусу, чтобы увидеть шисюна.

– Цзян Чэн…– Вей Усянь положил руку ему на плечо. – Она поймет, дай ей немного времени.

– Это я во всём виноват. – глухо произнес Цзян Чэн, глядя в землю.

– Ты? Да разве только если Цзинь Цзысюнь отправился на ночную охоту в Цишане по твоему совету. Но это же не так, верно?

– Вот уж с кем бы я в последнюю очередь хотел иметь дело. – бросил Цзян Чэн.

– Вот видишь. – подтвердил Вей Усянь. – Значит всё это вовсе не из-за тебя завертелось. Послушай, давай-ка мы с тобой отправимся в Облачные Глубины сейчас?

– Зачем? – сощурился Цзян Чэн.

– Ты – глава Ордена. – напомнил Вей Усянь. – Разве согласно правилам, ты не должен сообщить о своем присутствии, подтвердить, что твои намерения на этой земле исключительно добрые, отдать дань уважения местному Главе?

Цзян Чэн чуть скривился:

– Ты говоришь мне о правилах?

Вей Усянь чуть усмехнулся:

– Не могу же я позволить тебе просто забыть о них. Такое только мне можно.

Цзян Чэн шутливо ткнул его кулаком в бок:

– Ты – бесстыжий балбес! Ладно, так и быть, идём.

Вей Усянь приманил своего ослика очередным яблоком, и они отправились в путь.

– Эй, Вей Ин. Только не вздумай проболтаться сестре. – в своей уже почти совсем привычной манере предостерег Цзян Чэн.

– Да, когда я хоть раз сказал ей то, чего бы говорить действительно не стоило? Когда, кстати, ее свадьба? Ты не сказал.

– Второго августа.

– О. Время есть. Ты точно успеешь помириться с ней. Главное, не поссориться снова.

Цзян Чэн кивнул. В тишине они одолели немалую часть пути, когда он наконец решился спросить ещё кое-что:

– Шисюн, …а это правда, что ты всё-таки уничтожил свою часть и Печать как артефакт, больше не имеет силы?

– Да, правда. – кивнул Вей Усянь. – Почему ты спросил.

– Мало кто в это поверил…

– Я знаю.

– Но я сказал им, что ты действительно передал именно фрагмент Печати, а не бесполезную смесь камня с металлом.

– Это не смесь, просто такой металл. – машинально поправил его Вей Усянь и тут же переспросил – Погоди, что ты сделал? Ты же не видел Печати…

– Вообще-то видел. Но ты прав, дело не совсем в этом.

– А точнее?

– Точнее… Что ж, я расскажу. Пока идём дорогой. – Цзян Чэн немного помолчал, собираясь с мыслями. – Ты действительно сказал мне тогда, что собираешься уничтожить Печать. Но я не очень-то в это поверил. Разрушить артефакт такой мощи. Лишить подобной силы самого себя. Кажется, слишком уж невозможным. Но в итоге глава Ордена Лань пришел на Совет в Башни Кои и сообщил, что ты всё-таки сделал это. Точнее он сказал, что ты выдал Печать. По счастью я знал, что уж это-то точно невозможно. Так вот. После всего я задумался о том, как доказать хотя бы то, что эта вещь и правда принадлежала тебе долгое время.

– И что же? – поторопил, заинтересовавшийся Вей Усянь.

– Вещи помнят тебя. – произнес Цзян Чэн. – Хотя нет, не так. Вещи помнят своих хозяев. Нередко. Личное оружие, например. Другие предметы, наделённые собственной силой. Они хранят что-то вроде следа души или духовных сил тех, кто…хм..часто берет их в руки и радует.

Вей Усянь чуть покачал головой.

А Цзян Чэн продолжал:

– Пока Суйбянь был в Пристани мне все ещё казалось, что ты где-то рядом, совсем близко. Вот-вот войдёшь откуда-то, помахивая сосудом в руке, снова будешь нести ерунду, смешить, а потом мы опять с тобой поцапаемся, только не всерьез. Твоя тень будто бы все время стояла за моей спиной. Однажды, я взялся начищать твой меч. Ты давно забросил его. Я думал, ему это…неприятно. Когда я вынул его из ножен…сложно описать…он как будто был рад, но не мне. Потом я до последнего дня держал его в своей комнате…И каждую ночь, иногда совсем недолго, но все же, каждую ночь во сне я видел тебя. Или точнее твой образ и взгляд. Которого так и не понял, как будто я чего-то не знаю…А ты никогда не говорил. Я пытался спросить. Но ты только смотрел и молчал. Тогда я думал, что скучаю. Но, когда я отдал тебе меч, все это…почти закончилось. И после я подумал, что дело не во мне, а в Суйбяне или в нас обоих за раз. Печать…тоже помнит тебя. Ведь ты ее создал. И себя. У нее ведь было что-то вроде собственного сознания?

– Да, было. – подтвердил Вей Усянь.

– Я показал это Цзинь Гуаньшаню. – сказал Цзян Чэн. – Теперь…в том, что это правда Печать, половина того самого артефакта, сомнений у него почти нет. Поэтому…я подумал, теперь не будет плохо, если ты придёшь на свадьбу сестры.

– Спасибо. – сказал Вей Усянь. Он долго молчал, потом произнес. – Я не смогу прийти. С этим уже ничего не поделать. И дело ведь совершенно не в главах Орденов. А в мире заклинателей, в мире в целом. Ты верно тогда сказал, уже слишком для многих я стал одержимым отступником, основателем Темного Пути. Отменить этого нельзя. Там, где я, люди боятся и беспокоятся. Это мало подходит для такого важного и хорошего праздника, как свадьба, верно?

Цзян Чэн долго не отвечал, размышляя, но в итоге всё-таки согласился:

– Что ж, к сожалению, ты весьма вероятно, прав.

– Не стоит о сожалении. – произнес Вей Усянь.

Цзян Чэн кивнул, а после сказал:

– А знаешь, удивительно ещё и то, что тебя помнят и другие вещи, а не только, наделенные собственной силой.

– О чем ты? – удивился Вей Усянь.

– Есть ещё чарка.

– Я всегда любил доброе вино. – Вей Усянь чуть пожал плечами.

– А дерево, на которое ты взбирался с самого первого своего дня в Пристани, помнишь?

– Помню.

– Вот и оно помнит тебя.

– Цзян Чэн, хватит. Если ты сейчас дойдешь до циновок, ковров или моей подушки, я, пожалуй, и правда сойду с ума. И едва ли потом осилю найти дорогу в себя обратно.

– Да ладно тебе. – отмахнулся Цзян Чэн. – Спорим, что-нибудь здесь наверняка тоже помнит тебя.

– Да с чего бы? Я здесь сто лет не был, на этой тропе.

– Ну вот и узнаем. – весело сообщил Цзян Чэн, выводя в воздухе заклинание, которое вспыхнуло фиолетовым, вздрогнуло, рванулось вперед и разлетелось сверкающей россыпью во все стороны.

– Используешь заклинания? – поинтересовался Вей Усянь.

– А что? – тут же огрызнулся Цзян Чэн. – Ты с малых лет этим развлекаешься. А мне что же, нельзя?

– Разве же я сказал, что нельзя? – возразил Вей Усянь и натурально открыв рот от удивления произнес. – Чтоб меня…

Тропа, по которой они шли, как раз проходила мимо небольшой полянки и прямо сейчас под одной из растущих по ее краю, сосен появилась сначала зыбкая, а потом вполне внятная тень. Совершенно узнаваемые фигура и профиль. Как будто кто-то невидимый и правда сидел, прислонившись спиной к дереву и держал в руках маленького пушистого кролика.

– Вот видишь. – гордо сообщил Цзян Чэн. – А ты не верил.

– Да, как такое возможно? – возмутился Вей Усянь. – С чего бы помнить меня столько лет? Это же еще с нашего обучения в Гусу…

– Вот именно. Мы – в Гусу Лань. Тут особенные деревья. Память у них отменная, должно быть. Или что-то помогает этому дереву не забывать. – размышлял Цзян Чэн вслух. – Когда речь о тебе, всегда стоит искать наиболее невероятные варианты. Жаль, что в мою голову они приходят крайне редко.

– Угу. – хмыкнул Вей Усянь. – Видимо именно поэтому ты и сотворил это свое заклинание. Дурная голова случайным образом сработала.

Цзян Чэн снова ткнул его в бок.

– Ну, ты! Не обзывайся. С главой Ордена говоришь. Совсем приличий не помнишь! … Э, нет! Близко не подходи. Мало ли, что будет. Так никто еще не делал!

Цзян Чэн мало верил, что это остановит шисюна. Но тому и без того было несколько не по себе. Он не спешил особенно близко знакомиться с собственной тенью многолетней давности. И правда, мало ли что может из этого получиться.

– Каким меня запомнила Печать, я даже спрашивать не хочу. – сообщил Вей Усянь.

– Почему? Просто самый обычный, многим заклинателям знакомый ты, вот и всё. Иначе, можно было бы сомневаться и дальше. А так все понятно и просто. Сложно поспорить с тем, что ты – это и правда ты.

– Ну ладно. – кивнул Вей Усянь. Он обнял Цзян Чэна за плечи, и они пошли дальше. – Спасибо тебе за помощь.

– Да прекрати ты. – огрызнулся тот. – Какое еще тут спасибо?

До входа в Облачные Глубины было уже совсем недалеко.

Один из адептов на страже главных ворот преградил им дорогу. Вей Усянь послушно остановился. А Цзян Чэн и возникший было перед ними стражник тут же отступили от него на пару шагов. Ни один из них при этом не успел понять, почему им вдруг захотелось отойти.

– Молодой господин Вей, – произнес стражник, которому было недосуг думать о внезапно посетившем его наваждении. – На территорию Облачных Глубин нельзя проходить с животными. Позвольте мне забрать ослика и отвести вон туда. – Он указал жестом в сторону, где за нечастой порослью угадывалась поляна, явно ухоженная и сейчас даже заполненная людьми, большую часть из которых составляли дети. Вели они себя при этом довольно тихо. Как и положено рядом с Обителью. Поэтому их присутствие рядом заметить раньше было почти невозможно.

– Хорошо. – кивнул Вей Усянь. – Можешь забрать его. – Он протянул стражнику яблоко, которое все это время держал за спиной – Только если у него закончится запас яблок, он будет требовать еще и весьма громко.

Тем временем по другую сторону ворот возник Лань Сичень.

Они с Цзян Чэном обменялись поклонами. Вей Усянь в свою очередь тоже поклонился. А Первый Нефрит спросил:

– Здесь что-нибудь произошло?

– Вовсе нет. Я просто проходил мимо. С Цзян Чэном. И вспомнил, что у тебя вкусный чай. – сообщил Вей Усянь.

Прежде Цзян Чэн очень досадовал на шисюна за легкое, слишком невежливое на его взгляд и чересчур близкое обращение к многим, пусть даже едва знакомым людям и заклинателям. Он считал, что Вей Усянь непозволительно и слишком легкомысленно близко сходится с каждым, кто возникает на его пути. Но сейчас глава Ордена Цзян вдруг почувствовал, что внутренне абсолютно спокоен. Ему больше не хотелось одернуть брата, напомнить о приличиях, лишний раз обратить таким образом на себя его внимание.

Стражник тем временем увел ослика прочь. Тот послушно последовал за ним, увидев, что вожделенное яблоко сменило руки. Но едва они ушли, Вей Усянь почувствовал, что его обняли за ногу. Он опустил взгляд с усмешкой:

– Ах, ты проказник! Как оказался здесь?

– С Лань Ванцзи. – произнес А-Юань весело глядя на Вей Усяня.

Повертев головой, малыш отпустил его и перебежал к ногам Цзян Чэна, тут же обняв его.

– Это еще что? – выпалил Цзян Чэн от неожиданности.

– Шиди, – усмехнулся Вей Усянь. – Это А-Юань. Он – ребенок. То есть тоже человек, просто еще маленький.

Цзян Чэн бросил на Вей Усяня сердитый взгляд.

Тот присел на корточки рядом с ребенком:

– А-Юань, в самом деле не стоит вот так хватать всех подряд. Это невежливо.

– Красивый. – сообщил ребенок. – Мне нравится цвет.

– Красивый. – согласился с ним Вей Усянь. – Но, если тебе нравится, значит, тем более стоит вести себя вежливо. Тогда может быть он придет снова.

– Гэгэ, извини меня, гэгэ – А-Юань потянул Цзян Чэна за одежду. – Я больше так не буду. Не сердись.

Цзян Чэн опустил взгляд и некоторое время смотрел на ребенка, на шисюна, который также оказался у самых его ног. Он не понимал, шевельнувшихся внутри чувств, но все же ответил ребенку.

– Я не сержусь на тебя. Все в порядке.

– Ты убежал от Лань Ванцзи и оставил его одного? – спросил Вей Усянь малыша.

– Нет. – покачал головой ребенок. – Там тетя Цин. Другие дети. И еще кролики.

– О. – сказал Вей Усянь. – У тебя появились друзья?

А-Юань кивнул, улыбаясь.

– Нехорошо, если ты убежал ничего никому не сказав. – заметил Вей Усянь. – Возвращайся. Я приду позже.

А-Юань еще раз кивнул и помчался обратно.

Вей Усянь с улыбкой смотрел ему вслед, потом обернулся:

– Лань Сичень, я не знал, что у тебя уже в достатке гостей. Поэтому привел еще. – обратился Вей Усянь к Первому Нефриту.

– И хорошо, что привел. – ответил тот. – Не будем продолжать стоять на пороге. Тем более что ты говорил о чае. Прошу, следуйте за мной.

Некоторое время они поднимались по склону, он уходил довольно круто вверх. А потом Лань Сичень забрал в сторону, повернул раз, другой – и они оказались на площадке, очищенной от деревьев. На ней стояло несколько небольших навесов, под ними столики. А желающие могли бы расположиться и прямо под открытым небом. Но бесспорно самым удивительным был открывающийся отсюда вид. В ясный день почти не было туманной дымки, и взгляду открывался по истине невероятный простор.

– Лань Сичень, ты, похоже, нашел здесь исключительный способ вызывать чувство внутренний тишины. Честное слово, я напрочь забыл все мысли и, кажется, слова. – произнес Вей Усянь.

– А так и не скажешь. – буркнул Цзян Чэн.

Лань Сичень пропустил их вперед и за их спинами чуть улыбнулся.

Некоторое время они все трое просто предавались созерцанию. Лань Сичень и Цзян Чэн в нескольких шагах друг от друга. Вей Усянь же неспешно, чуть покачиваясь прохаживался туда обратно.