Текст книги "Другая жизнь Старейшины Илина (СИ)"

Автор книги: Edheldhae

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 56 страниц)

– Хорошо. – кивнула Яньли. – Я и без того задержала тебя дольше, чем следовало бы.

– Вовсе нет. – возразил Вей Усянь. – То, что там, – не особенно важно. Ты для меня – куда важнее. Ты и все, что с тобой связано. Поэтому, пожалуйста, береги себя. – он пожал ее руку и сделал шаг уходить.

– Хорошо, А-Сянь. – ответила Яньли. Она смотрела ему в след, пока его быстро удаляющийся силуэт не растаял в туманной дымке. – Только ты тоже, ладно? – прошептала она. – Пожалуйста, тоже береги себя. Мой маленький братик. Совсем-совсем уже взрослый Сянь-Сянь.

В отличие от Пристани Лотоса и уж тем более Башни Кои, зал для высоких встреч в Облачных Глубинах выглядел не столь просторно и изыскано. На самом деле Вей Усяню это скорее нравилось. Сейчас в этом зале собралось совсем мало людей, всего четверо, кроме него самого. От этого помещение стало казаться почти необъятным. Все уже были на местах и тихо переговаривались. Вей Усянь был рад, что его не ждали специально. Заодно он мог, подходя посмотреть со стороны. Расположились на равных, никто не главенствовал. По направлению левой руки рядом с Лань Сиченем сидел Глава Ордена Не, дальше – Лань Ванцзи. По правую руку от хозяина Обители – Цзинь Цзысюань, а место между ним и Лань Ванцзи осталось свободным. Перед каждым стоял небольшой столик, на нем традиционные чай и фрукты, напоминающие об общей неформальности встречи. Однако Вей Усяню было нужно совсем другое. Подойдя ближе и не желая помешать остальным, он склонился к хранящему привычное молчание Лань Ванцзи и произнес:

– Кисть, бумага и чернила. Это правда вопрос жизни и смерти. Пожалуйста, найди для меня.

Только после этого он выпрямился и, поприветствовав остальных, занял свое место. Лань Ванцзи же напротив поднялся и довольно быстро принес то, что он просил. Вей Усянь подумал, что привычка записывать в Ордене Лань вероятно особенно крепка и они просто всегда готовы к тому, что кому-то в любой момент может прийти в голову сделать какую-нибудь важную запись. Положив перед собой бумагу и взяв в руки кисть, Вей Усянь принялся покручивать ее в пальцах, как нередко проделывал с флейтой. Разговор остальных он слушал в пол уха. Достаточно для своевременного кивка или короткого ответа. Такие встречи, где нужно было смирно сидеть и зачем-то в который раз повторять одно и то же, неизменно ввергали Вей Усяня в глубокую скуку. Но сейчас он недолго оставался без дела. Лань Ванцзи, сидевший рядом и украдкой наблюдавший за ним, вскоре заметил, что тот вовсе не пишет, а рисует. Из-под руки было толком не разобрать, что появлялось на бумаге, но по лицу Вей Усяня в процессе бродила чуть сдержанная, немного рассеянная, теплая улыбка, выдавая состояние почти предельного счастья. Остальные также не могли не заметить этого и в конце концов просто оставили этого во всех отношениях беспорядочного человека в покое. До тех пор, пока в продолжающуюся довольно-таки серьезную беседу не вкрался негромкий, но все же вполне отчетливо слышимый смех.

– Вей Усянь! – тут же одернул его Не Минцзюэ. – Чем ты в конце концов там занят?!

На окрик он поднял взгляд, серые глаза буквально искрились от смеха.

– Я думал о цветах. Об орхидее, если точнее. Одно из самых благородных растений, не правда ли?

Глава Не сходу не нашелся, что сказать на такую безответственную дерзость. Лань Ванцзи же смутно заподозрил неладное. И без того Вей Усянь, вдруг взявший в руки кисть, напомнил ему давние годы совместного обучения и то, как еще совсем мальчишкой, тот вел себя на занятиях у его дяди. Несмотря на прошедшие годы, сейчас сходство с картиной, хранящейся в памяти Лань Ванцзи с тех времен, было просто отменным.

– Но в большей мере я думал о том, на кого будет сильнее похож мой племянник. – продолжил меж тем Вей Усянь. – Я не стану расписывать в красках всей сложности выбора в этом плане для меня между моей шицзе и моим зятем. Отчаявшись определиться, я в конце концов подумал, не лучше ли, если ребенок будет просто похож на меня?

– О, нет. Только не это. – тут же произнес Цзинь Цзысюань.

Вей Усянь в ответ издал еще один смешок. Лань Ванцзи видел, что он правда очень старался не рассмеяться в голос, просто не вполне справлялся с этим.

– О какой еще ерунде кроме дела ты способен думать? – взвился Не Минцзюэ.

– Суть в том, что все это все же не совсем ерунда, глава Не. – осторожно произнес Цзинь Цзысюань. – Вероятно, Яньли сообщила ему…

– Ага. – поспешил подтвердить его догадку Вей Усянь. – И попросила выбрать имя.

– Мои поздравления. – холодно произнес Не Минцзюэ, что прозвучало довольно двусмысленно.

– И что же ты выбрал? – поинтересовался будущий отец. Было видно, что тема эта для него близка и довольно трепетна.

– Э, нет. Это я скажу только шицзе. В противном случае, если имя не удовлетворит всех собравшихся, боюсь, мне не выйти отсюда живым. Поэтому наберитесь терпения, вы конечно же все узнаете, просто немного позже. Лет через тринадцать. Когда дитя подрастет, получит это самое имя и возьмет в руки меч или какое-нибудь другое оружие.

– Другое оружие? – процедил сквозь зубы Глава Не. – Вей Усянь, а ты – и впрямь первостатейный наглец. Мечтаешь, что еще не появившийся на свет ребенок свернет со светлого Пути на скользкую дорожку, как ты?

Взгляд Лань Ванцзи после этих слов захолодел почти ощутимо.

– Дагэ, прошу тебя. – поспешил произнести Лань Сичень.

– Я говорил вовсе не об этом. – неожиданно спокойно пояснил Вей Усянь. – Заклинать ведь можно разным оружием, оставаясь при этом на светлом и широком Пути. Даже сабля и меч – это не одно и то же. Я подумал, со временем, ведь тринадцать лет – это довольно много, могут вероятно найтись еще варианты. Например, веера. Что бы вы сказали на это, Глава Не?

– Ерунда! – прорычал тот. Его младший брат крайне любил коллекционировать и даже лично расписывать веера. Старший Не считал это занятие самым бестолковым из всех возможных. В порыве гнева он не раз думал попросту все их сжечь. Но все же он не хотел слишком сильно задеть чувства младшего брата, только поэтому веера и прочие его принадлежности для их росписи до сих пор были целы.

– Но это вполне возможно. – продолжал Вей Усянь – Создать и эффективно использовать подобное оружие. Единственное, что я не могу проверить, это можно ли на нем будет летать и насколько это удобно. Полагаю, Не Хуайсан мог бы помочь мне. Вы позволите мне поговорить об этом с вашим младшим братом?

– Нет! – резко бросил Не Минцзюэ. – Ему нет никакой нужды связываться с тобой!

Лань Сичень давно наблюдал за ними с беспокойством. Сейчас ему и вовсе показалось, что в глазах Вей Усяня на мгновение вспыхнуло багровое пламя, вскинулось и тут же ушло. Силясь осознать было ли это реальностью или наваждением, вмешаться в разговор он не успел.

– Глава Не, вы правда хотите, чтобы и вашего младшего брата однажды настигло искажение Ци? Вы не думали о том, почему он на самом деле так старательно избегает тренировок с саблей? Узнать, он ведь мог и случайно. Может быть вы хотя бы найдете в своем сердце возможность поговорить с ним об этом?

– Вей Усянь! Я вижу поток невероятно дурацких мыслей в твоей голове по истине не истощим. Благодарю за заботу! – Не Минцзюэ сжал руку в кулак так, что костяшки побелели.

– Вей Ин! – выдохнул наконец Лань Сичень. Он хорошо помнил закрытый прием в Башне Кои, в зале Несравненной Изящности, когда Вей Усянь пришел выяснять, что случилось с людьми клана Вэнь, что подчинялись Вэнь Цин и Вэнь Нину. Его разговор с Цзинь Гуаньшанем и Цзинь Цзысюнем тогда вышел довольно жестким, хотя при этом Вей Усянь никого не оскорблял, лишь излагал факты, с ничем не прикрытой прямотой и это звучало безжалостно. От чего-то Лань Сичень не предполагал, что может стать свидетелем подобного снова.

– Прошу прощения, глава Не. – Вей Усянь даже склонил голову, но тут же снова вскинул взгляд. – Я вовсе не хотел, чтобы наш разговор принял столь скверный оборот. Мне вероятно лучше откланяться, чтобы больше не быть помехой в серьезной беседе. – он поднялся.

Не Минцзюэ смерил его презрительным взглядом, не удостоив ни единым словом.

– Уходишь? – коротко спросил Цзинь Цзысюань.

Не обратив на вопрос внимания, Вей Усянь уже разворачивался, и в самом деле намереваясь покинуть зал.

Лань Ванцзи поднял на него взгляд и произнес лишь одно слово:

– Останься. – ему не хотелось, чтобы тот снова уходил вот так, противопоставляя себя другим. Он бы пошел за ним, безусловно, но в то же время не мог не думать о своем старшем брате. Здесь было слишком мало людей, чтобы позволить себе оставить его. И кроме того, только вместе с Вей Усянем их было пятеро. Это тоже имело существенное значение.

Вей Усянь замер и обернулся, встречая взгляд Лань Ванцзи. Несколько мгновений они так и смотрели друг другу глаза в глаза, после Вей Усянь перевел взгляд на Лань Сиченя. На его лице явно читалось почти горькое сожаление и все же он кивнул, подтверждая:

– Останься.

Коротко поклонившись ему, Вей Усянь снова занял свое место.

Дальнейшая беседа не была особенно долгой. В пространные обсуждения впадать уже никому не хотелось, итоги подвели довольно быстро и вскоре решили разойтись. Лань Ванцзи и Вей Усянь ушли первыми. Цзинь Цзысюань задержался немногим дольше. Не Минцзюэ был готов сорваться с места сразу же, но Лань Сичень чуть тронул его за рукав. Зная степень уважения к личному пространству, принятое в Ордене Лань, глава Не понял, что придется задержаться, как бы ни хотелось иного. Даже приложив усилие, он не смог вспомнить, когда бы еще раньше Лань Сичень попросил его об этом вот так. После выходки Вей Усяня, Не Минцзюэ уже подспудно не ожидал ничего хорошего и предполагая мало приятные вести, оказался прав.

– Дагэ, я выбрал себе спутницу. На Пути Самосовершенствования. Она войдет в Облачные Глубины полноправной хозяйкой, и я хотел бы, чтобы ты присутствовал при этом.

Глава Не всегда не очень хорошо себе представлял, что делать с вестями подобного рода. Сейчас все еще ощущая в себе остатки невысказанного гнева, он и вовсе не мог найти слов, чтобы ответить. Собравшись с духом, Лань Сичень тем временем продолжал:

– Также я хотел бы просить тебя об одном одолжении. Если конечно ты согласишься присутствовать…вместо традиционного подарка, не откажи мне, пожалуйста, в возможности провести тебя через полный обряд очищения души и сердца, принятый в моем Ордене.

– Что? – удивленно и вместе с тем холодно воскликнул Не Минцзюэ. Он повторил про себя услышанные слова, уж слишком невероятно они на самом деле звучали. Гордость внутри ядовито шептала, что Второй Брат вероятно сомневается в его способности самостоятельно контролировать ярость заклинательской сабли Бася. К слову, оружие это было по истине грозным, как и его хозяин. Умом понимая, что Лань Сичень вовсе не тот человек, кто мог бы желать уязвить его гордость, Не Минцзюэ спросил больше для того, чтобы произнести хоть что-то более или менее нейтральное: – Кого же ты все-таки выбрал, могу я узнать?

Услышав ответ, он внутренне обмер на миг, вскипевшая же за этим ярость оказалась столь сильной, что гнев почти зримо заклубившийся вокруг него был не горячим, как обычно, а ледяным.

– С тех пор, как он обосновался здесь, ты очень изменился, Первый Нефрит Лань. А я бы, честно говоря, предпочел видеть тебя прежним. Что касается Сюэ Яна, здесь было все в целом понятно и правильно. Как мы и договорились, я заберу его. Что касается остального… Того, что ты сообщил сейчас,… – он чуть помедлил прежде чем отчеканить решительно и жестко. – Прости, но в этом я участвовать не буду.

Лань Сичень слушал его отповедь с замирающим от обиды и боли сердцем. Он старался не выдать своих чувство слишком явно и в то же время видел, что старается тщетно, ведь Старший Брат даже не смотрел на него. А договорив повернулся спиной и отправился прочь. Лань Сичень не нашел в себе сил попытаться остановить его, лишь совсем тихо прошептал: – Дагэ…– когда Не Минцзюэ уже удалился.

После того как дядя отреагировал на его сообщение о свадьбе, Лань Сичень зарекся ждать чего-то хорошего. Кроме того, он отлично помнил свирепую ненависть Старшего Брата к врагам и во время Аннигиляции Солнца и после нее. И все же, вопреки всему, в душе он надеялся, что Не Минцзюэ сможет найти в себе для него хоть каплю понимания и снисхождения. Что он не оставит его вот так. И если бы не слова Вей Усяня, не их бессердечно открытая честность, возможно Старший Брат среагировал бы иначе. Может быть и вовсе не стоило сейчас сообщать ему обо всем. Но Лань Сичень планировал воспользоваться случаем, все-таки виделись они нечасто, да и хотелось все ему рассказать, если уж начистоту. Поэтому он и не стал менять плана. В итоге все сложилось так, как сложилось. Это почти не удивляло, лишь причиняло боль.

Позже, уже довольно далеко за полдень, когда и адепты клана Не, взяв под строгий конвой Сюэ Яна, и Цзинь Цзысюань с супругой уже давно отправились по своим резиденциям, Лань Ванцзи нашел брата и рассказал об их с Вей Усянем намерении отправиться на Ночную охоту, а точнее узнать, не осталось ли следов того, что случилось с родителями Лань Чжимина. Лань Сичень будто и вовсе не был удивлен таким поворотом и легко отпустил младшего брата делать все, что тот сочтет нужным. Кратко, но вместе с тем вполне охотно он рассказал ему все, что знал. Лань Ванцзи не мог догадаться, что на самом деле Лань Сичень даже не до конца отдавал себе отчета в происходящем. Благополучно разрешив свое дело, он удалился. А первый Нефрит Лань снова остался наедине с самим собой. До вечера он еще находил в себе силы заниматься делами, но в конце концов сдался и отправился на другую сторону горы, надеясь погреть свое изнывающее сердце рядом с той, которую любил по истине беззаветно, с каждый днем убеждаясь в этом все больше. Она умела занять его разговором, непринужденным и в то же время интересным. И даже если на время между ними повисало молчание, оно тоже сближало лишь больше, им было, о чем вместе помолчать. Пить чай, разделить трапезу, побыть рядом – все это согревало неповторимым уютом. Чем дальше, тем сильнее Лань Сичень ждал, чтобы это тепло наконец поселилось рядом с ним в Облачных Глубинах и больше никогда-никогда с ним не разлучалось. Добравшись до поселения, он неожиданно обнаружил ее дома. Обыкновенно она была занята, часто общими делами, готовкой, редко оставаясь одна и уж тем более почти никогда не сидела на месте, как сейчас, очень тихо, на краешке кровати. Встревожившись, Лань Сичень забыл даже поприветствовать ее, прежде чем подойти ближе. Она обернулась на звук приближающихся шагов и тогда Лань Сичень увидел, что она плачет. Совсем беззвучные слезы капля за каплей катились по ее щекам, глаза, обращенные к нему, влажно блестели. Он тут же забыл обо всех собственных печалях и боли.

– Что с тобой? Кто обидел тебя? – он взял ее руки в свои и опустился подле ее ног на колено, заглядывая в лицо.

– Никто не обижал. – покачала головой она, голос прозвучал почти ровно, она очень старалась держаться.

– Откуда тогда эти слезы? Что за горечь так сильно взяла твое сердце? – Лань Сичень вовсе не собирался отступаться.

От этих слов соленые капли быстрее побежали с ее ресниц, она тихо призналась:

– Шицзе Вей Усяня предложила мне произнести вместе с ней Высокую Клятву, чтобы связать наши семьи, заботиться и помогать друг другу и нашим родным. Она очень милая и добрая девушка. Но мне невероятно тяжело согласиться.

– Ты не обязана соглашаться, если не хочешь. – осторожно произнес Лань Сичень, он присел рядом с ней и обнял за плечи, привлекая к себе.

– Разве же так? – оказавшись близко к нему, держаться ей стало сложнее и Вэнь Цин тихо всхлипнула. – Я ведь тогда огорчу ее. А это неправильно. И я бы в самом деле хотела. Только я ведь этого не заслуживаю. Она же уверена, что я помогла спастись ее братьям. Но я же…Я…Она не знает. Никто не должен знать. Это нечестно. Просто совершенно невозможно так дальше.

Она расплакалась горько и безутешно. Лань Сичень бережно гладил ее по волосам, плечам, спине. Когда она чуть успокоилась, он попросил:

– Расскажи мне. Я обещаю, что бы там ни было, твоей тайны я ни за что никому не выдам.

– Это не моя тайна. – тяжко вздохнула Вэнь Цин. – В том то и дело. Он очень просил не рассказывать. Никому, особенно его семье. И я обещала…

– Кто просил? – уточнил Лань Сичень.

Запнувшись Вэнь Цин все же ответила.

– Вей Усянь.

– Вей Ин?

– Да. Я…до сих пор не понимаю, как могла согласиться. Как он только смог уговорить меня на подобное.

Лань Сичень попытался представить, к чему мог бы склонить или принудить девушку Вей Усянь и понял, что ничего хорошего или хотя бы относительно приличного в голову не приходит:

– Что он говорил?

– Что обещал сохранить жизнь и здоровье единственного наследника клана Цзян. Обещал его погибшим отцу и матери. И даже если бы не это, их клан все равно не должен остаться без Главы, не должен перестать существовать и сражаться.

Лань Сичень внимательно слушал, но все еще не мог понять, что могло быть не так в этих словах.

– Вей Усянь вырос в Цзян, но не связан с ними кровным родством. Так что, его шиди, Цзян Чэн и правда был единственным, кто имел право возглавить клан после гибели Цзян Фэнмяня.

– Я понимаю это. – тихо проговорила Вэнь Цин. – Но, когда они прибыли на мой надзорный пункт в Илине, этот Цзян Чэн был в тяжелом состоянии, не только потому что ранен и обессилен. У него не осталось золотого ядра. Вэнь Чжулю сжег его. Никакой возможности восстановить.

– Но он ведь восстановился все же. Ни во время Аннигиляции Солнца, ни после у Цзян Чэна определенно не было проблем с накоплением и использованием духовных сил. – заметил Лань Сичень.

– Это потому что он носит в себе золотое ядро Вей Усяня. – на одном дыхании прошептала Вэнь Цин.

– Что?! – Лань Сичень не смог сдержать невольного восклицания. – Но как такое может быть возможно? И как Вей Ин сам…– он запнулся, силясь осознать услышанное.

– Молодой Цзян тогда….по началу он просто взбесился, узнав, кто его спас. – прошептала Вэнь Цин. – Можно понять. После всего, что случилось. Что ему пришлось пережить. Он долго провел в беспамятстве, весь путь от Пристани Лотоса до Илина. А после…не хотел ни есть, ни спать, ни залечивать раны. Молча смотрел в одну точку. Даже с Вей Ином не говорил толком. Ни в чем не видел никакого смысла. Пришлось применять иглы, чтобы заставить его погрузиться в лечебный сон. А Вей Усянь…он все искал способ. Упрямо перерыл всю небольшую библиотеку нашего надзорного пункта. Даже потайные места. Впрочем, я не особенно прятала это, потому что никогда и не думала, что кому-то может прийти в голову подобное реализовать.

Она замолчала и Лань Сичень снова погладил ее, подбадривая и попросил:

– Пожалуйста, продолжай.

– Природа, суть и развитие золотых ядер – это ведь на самом деле очень интересно. Как лекарю мне было занятно подумать над этим вопросом, попробовать кое-что описать и предположить, что переход золотого ядра от одного заклинателя к другому возможен. Некоторые вещи полезно обдумать, даже если все остается лишь на бумаге, все равно это опыт исследования. Вей Усянь в конце концов обнаружил эти мои записи и пришел ко мне с горящим взором, говоря, что он нашел, как спасти Цзян Чэна, а по сути и весь клан Цзян. Он сразу начал именно с этого, что на кону не одна только судьба его шиди, хотя и это для него очень много, но за всем этим стоит целый клан, участь многих людей, поэтому совершенно невозможно позволить себе сдаться, не испробовав всё. Я говорила, что он…ненормальный…что боль и желание отомстить толкают его совершить то, о чем он непременно пожалеет. И нет никаких гарантий, что это получится. Потому что раньше никто и никогда….Какое там. Конечно я не в силах была отговорить его. Зато он смог убедить меня. Говорил, что сиротой он лишь чудом попал в дом семьи Цзян и заклинательство для него было случайным чудесным подарком судьбы, без которого он непременно легко обойдется. Ведь и так тоже можно жить. Он ведь собирался отдать не душу, не сердце, не даже собственную руку – всего лишь золотое ядро. Всего лишь. Тогда я совсем не знала его. Лишь раз прежде я слышала о нем от А-Нина. И видела, что младший брат был очень тронут, но не предала значения, зная его впечатлительность. Только позже я сообразила, что слова – это то, чем Вей Усянь владеет мастерски. Будет нужно, растопит ими не только лед, но и камни. Я стала верить, что золотое ядро – это и впрямь нечто не такое уж и значительное. В сравнении с судьбой одного заклинателя, и тем более – целого клана. Он говорил, что, если все получится, он будет только рад и сможет жить по-настоящему счастливо и спокойно, зная что выполнил свои обязательства сполна, что погибшие Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань им довольны. Рассказывал, что мадам Юй прежде никогда не хвалила его. Но ему хотелось бы все же добиться от нее доброго слова, если не при ее жизни, так после. Он говорил смеясь. Просил, но не требовал. А под конец напомнил, что у меня тоже есть брат и разве бы я не сделала для него действительно все, что угодно? Он обещал мне, что с ним все будет в порядке. После я много раз удивлялась, как ни один из нас не подумал, что он больше не сможет носить меча… Но я даже не знаю, быть может, он отдавал себе отчет во всем, только не хотел, чтобы я сомневалась. Не хотел, чтобы я всерьез задумалась, как он мог бы продолжать жить дальше без духовных сил, где и кем мог бы остаться. Я просто поверила и сделала, как он просил.

Задохнувшись словами, она горько заплакала снова.

– Не кори себя так. – тихо произнес Лань Сичень, понимая, что едва ли эта фраза многого стоит. Он не знал еще подлинной причины снова внезапно и бурно хлынувших слез Вэнь Цин.

– Прошло несколько месяцев, и я услышала от Вэнь Чао, что он наконец-то расправился с дерзким Вей Усянем, сбросив его на мертвый курган Луаньцзан. Уже шли слухи о союзе других кланов против Вэнь. Как раз то время, когда дело стало выглядеть серьезным. А Вэнь Чао всегда любил бахвалиться. Помня о его «победе» над Черепахой Губительницей, я стала думать, что он несет вздор. Мне просто хотелось верить, что Вей Усянь не пострадал и тем более – не погиб. Я помнила его ослабленным и изможденным. Всякая операция по сути – ранение. И до нее все пережитое также отразилось на нем. Он просто держался все время. Держался сам и поддерживал остальных. Если бы я или брат остались с ним дольше, нас бы точно хватились на надзорном пункте. Это было серьезной угрозой и могло испортить все дело. Когда получилось то, чего он хотел, ставить жизнь Цзян Чэна под угрозу снова он конечно вовсе не собирался. О себе же говорил лишь, что непременно сможет продержаться денек другой. Всего-то и нужно, что сидеть в деревушке и ждать. А когда шиди вернется, то непременно поможет и защитит его. Раз за разом он повторял мне, что все будет в порядке. Благодарил, утешал. Будто то, что я с ним сделала, касалось в большей мере меня, а не его. Мы расстались нейтрально. Не враги, не друзья, сказавшись, что ничем не обязаны больше друг другу.

Лань Сичень знал, что история с мертвым курганом – правда. Хотя с течением времени это все больше воспринимали как слух. С большой долей вероятности он предполагал, что и Вэнь Цин это знает, но все равно он не решался произнести это сейчас вслух. Не потребовалось. Она рассказала сама:

– Теперь уже слишком сложно отделить одно от другого. Что я думала и когда. Только конечно я совершенно не могла забыть о нем. Кажется, когда начали говорить об ужасной призрачной флейте Чэньцин в его руках – это тоже казалось невероятным. Величайший страх перед тем, что он совершал искажал и добавлял красок событиям. Даже мне, в стороне от сражений, было жутко слушать и узнавать. Невозможно поверить, что…это был все тот же молодой заклинатель, которого я видела…немногим старше моего младшего брата на самом деле. Я почему-то всегда рядом с ним забываю об этом. Дело в том, что я и не думала никогда вновь встретиться с ним. Только когда пропал А-Нин… – она запнулась. А Лань Сичень вспомнил то как она впервые появилась перед ним одновременно давно и недавно. Тогда Лань Ванцзи принес в Облачные Глубины и Вей Усяня, и Вэнь Цин, обоих разом.

– В отчаянии я больше ничего не смогла придумать и предпринять. Только в Юньмэне я осознала, какая это была на самом деле большая глупость. Пусть я и смогла дойти до Пристани Лотоса, без происшествий, но я совершенно не подумала, как мне найти там Вей Усяня. Войти в резиденцию Цзян, после войны, после всего что клан Вэнь совершил там – невозможно. Совсем выбившись из сил, я брела вдоль торговых рядов на причале у реки и мне казалось, что все было зря, я ошиблась, потеряла время, что все пропало. Ведь ходить по городу в поисках – опасно и бесполезно. Какой невероятно счастливый случай и когда мог бы столкнуть меня с ним? С ним. Я даже не знала, каким он на самом деле стал. Но я совершенно не понимала, к кому еще могла бы обратиться со своей бедой. Кажется, когда я добралась туда, к Пристани, почти ночью, мне было уже безразлично, даже если откажется или убьет меня на месте – все это стало не важно. Все равно ведь было не понятно, как мне встретиться с ним. И тут я буквально на него натолкнулась. Он отвел меня в сторону, дал еды и ушел. Это произошло так внезапно, я совсем растерялась и было подумала, что он приведет людей, чтобы схватить меня. Несусветная чушь, он бы легко справился со мной в одиночку. И зачем оставлять без присмотра, я ведь могла бы просто уйти. И эта еда, которую я ела почти машинально. Он быстро пришел. А дальше…Остальное ты все уже знаешь.

– Но это все же не всё, что тебя беспокоит? – спросил Лань Сичень.

– Он столько сделал. – вздохнула Вэнь Цин. – Для меня, для брата. Я не знала, чем он рискует. Не предполагала, что он пойдет на то, чтобы вывести всех пленных с тропы Цюнци. Если бы только он тогда не приказал А-Нину отомстить… Хотя к сожалению, это едва ли изменило бы что-то. Он привел нас сюда, поднял целую армию для защиты. Он бы сражался, если бы пришлось, я уверена. Тогда он спросил – разве не сделала бы я для своего младшего брата всё, что угодно – в итоге он сам сделал больше для него, чем могла я. И при этом нас не объединяет ни клан, ни семья. Иногда мне кажется, что из-за меня он потерял всё: возможность совершенствоваться и прожить долгую жизнь, родной клан, доброе имя. Или он все-таки и правда хотел поступить так – уйти из Пристани, перестать жить среди тех, кто все больше осуждает его Путь? Когда он смеется, он скрывает так свою боль или радуется? Он часто шутит и смешит других, но я не могу понять, насколько он при этом притворяется. Ему бывает хорошо? Он бывает по-настоящему счастлив?

– По крайней мере он не из тех, кто уважает притворство. – сказал Лань Сичень. – Его смех может звучать и горько, и весело. Но если уж весело, то ему наверняка хорошо. Сейчас, рядом с первой молодой госпожой Цзинь он очень счастлив. Мне кажется, таким он не был очень давно. Поэтому совершенно точно нельзя сказать, чтобы он потерял свой клан. Пусть формально он больше и не входит в Орден Цзян, но семья их осталась.

Вэнь Цин вздохнула чуть легче. Высказать горечь, скопившуюся на сердце, получить поддержку от него. Он ведь не утешал, он, как есть и это лучше всего поддерживало. Мир вокруг как будто бы изменился, пришел в равновесие, перестал терзать.

– Так ты не считаешь, что это неправильно с моей стороны – принести Высокую Клятву с первой молодой госпожой Цзинь, с его шицзе?

– Конечно ты можешь принять ее предложение. – тут же подтвердил Лань Сичень.

– Но я ведь не могу рассказать ей. И ты не можешь. – неожиданно строго сказала она.

– Это ничего. – кивнул Лань Сичень. – Он в праве решать сам, кому сообщать о своих поступках.

– Кому бы я и впрямь сообщила, так это главе клана Цзян. – вдруг проговорила Вэнь Цин.

Еще во время рассказа Лань Сичень заметил, что имя Цзян Чэна Вэнь Цин упоминала без особого почтения, скорее с долей осуждения даже.

– Ты как будто бы недолюбливаешь его. – заметил он.

– Вэнь Нин сказал мне, они сражались. – с досадой бросила она. – Он приходил где-то не сильно после пробуждения А-Нина. Ругался, размахивал своей плетью. После той-то встречи он и выставил его из своего клана Цзян. Попадись он мне на глаза, непременно скажу ему, кто он есть на самом деле.

Лань Сичень мягко поцеловал ее в макушку:

– Из-за истории на Цюнци Цзян Чэну тоже сильно досталось. Положение его клана и правда не самое прочное. Вей Усянь говорил мне, что сам предложил шиди такой выход.

– Разве он сказал бы другое о своем брате? – спросила Вэнь Цин. От нежного прикосновения его губ ей совершенно расхотелось быть воинственной, что-то доказывать, кричать. Сердце исполнилось сладостного тепла и спокойствия.

– Они все же братья. – повторил Лань Сичень. – Не суди слишком строго, не зная всего. И не пытайся, пожалуйста, вмешиваться. – крепко обняв, он поцеловал снова. Чувствуя, что нарушает при этом несметное число запретов, совершенно точно больше одного, он все же не хотел и не мог удержаться. После второго поцелуя Вэнь Цин повернулась в его руках, приподнимаясь ему навстречу, положив ладонь ему на грудь и их губы встретились, мягко, чуть замирая и дрожа в последнем мгновении нерешительности прежде чем открыться друг другу нежно, ласково, глубоко. Прекратить казалось невозможным. За вторым дыханием открылось третье. Наконец остановившись они одновременно распахнули глаза. Легким касанием он провел по линии ее брови к виску, прислонился щекой к щеке и почувствовал, как тонкие пальцы легко ослабили узел его лобной ленты. Помогая друг другу освободиться от одежд, они деликатно касались обнажающейся кожи. Лань Сичень вдруг вспомнил пожелание, полученное им сегодня от дагэ, оставаться прежним и с кристальной ясностью осознал, что совершенно этого не хочет. Все увереннее лаская ее тело, он все еще оставался очень нежен, ей же хотелось большего и, целуя, она чуть прижала зубами податливую кожу на его шее, после чего прошептала у его уха:

– Любимый мой, будь, пожалуйста, сильнее. Я хочу…

Более уверенно резкое и сильное движение, последовавшее вместо ответа, заставило ее сбиться с дыхания и приглушенно ахнуть:

– Да. Вот так.

Ему нравилось слушать, как она выдыхает его имя, как меняет глубину ее голос, как между слов все чаще проскальзывает стон наслаждения, как между касаниями губ с языка слетают слова «ты – мое сердце», «только ты моя радость». Она звучала для него трогательнее и нежнее самой мелодичной музыки.