Текст книги "Не имея звезды (СИ)"

Автор книги: Droi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 86 страниц)

Магией раскатав внушительного размера рулон (сумку мальчика Флитвик как-то хитро зачаровал, и теперь в неё чуть ли не целый доспех можно было спрятать, а весить станет лишь килограмма на три больше), мальчик, как по красной дорожке, прошелся по нему до метел. При помощи оставшегося кусочка материи он схватился за древко и, затаив дыхание, снял его со стойки. Прошла минута, две, пять, но ничего не происходило. Что ж, значит, сегодня можно будет вдоволь налетаться...

22 декабря 1991 г., Хогвартс, кабинет Снейпа

Мальчик сидел в этом ужасном тесном помещении, пропахшем зельями, какой-то алхимической гадостью и застарелым потом. Если сравнивать, то кабинет Флитвика был словно воздушным светлым облаком, тогда как обитель Снейпа походила на настоящее подземелье. Здесь было сыро, неуютно. У восточной стены стоял стол, заставленный различными флаконами и склянками, около него находилось два простеньких стула и воистину королевское кресло. Понятное дело, что Снейпово. Слева от входа возвышались стеллажи с книгами и пара шкафов с какими-то сушеными мерзостями. Слева – два котла и целый стеллаж, полный разных банок, в которых находились теперь уже заспиртованные мерзости. Герберт, сидя на неудобном жестком стуле, чувствовал себя просто ужасно. Все те ощущения, что он испытывал, сидя в классе зельеварения, усилились раз в десять, и теперь великих трудов стоило не сблевануть и не сбежать отсюда подальше. А этот гребанный декан еще и опаздывал на встречу, которую сам назначил. Впрочем, мальчик догадывался, почему его взывали на ковер. Небось, главный слизень забеспокоился за молодняк. Ну, и правильно сделал. У этих папенькиных сынков и дочек была веселенькая неделька.

За эту неделю ни один завтрак не прошел без того, чтобы у первокурсника с зеленым гербом на груди что-нибудь не отросло, не исчезло или не сменило цвет или форму. На занятиях, то и дело, происходил какой-нибудь казус: от традиционных исчезнувших чернил до того, что перо начинало вести собственную жизнь, причем жизнь, полную агрессии к своему владельцу. На уроках полетов многие буквально приклеивались к земле и больно ушибались, пытаясь взлететь. Шнурки на туфлях, которые сами развязывались, а потом завязывались друг с другом, стали нормой. Внезапно, отпивая тыквенный сок, можно было удариться зубами о ледышку оранжевого цвета. Или, кушая сладости, вдруг понять, что это, скорее всего, солености. Но финалом комедии для одних и трагедии для других стал вчерашний случай.

Герберт спускался по лестнице, когда заметил такую картину: Дафна Гринграсс, держа за руку Блейз Забини, куда-то её вела, что-то увлеченно рассказывая по пути. План в голове мальчика возник мгновенно. Поблизости никого не было, поэтому Геб решился моментально. Он внимательно проследил за девочками и, когда те свернули в главный коридор, накинул на них со спины два петрификуса. Девочки застыли. Но это был не конец. Ланс применил склеивающее заклятие на их руки, заставив их скрепиться, словно сращенные вместе. А следом применил распаривающие одежду чары. Девочки остались абсолютно голыми, а до звонка оставалось всего несколько минут. Сколько бы ни велико было желание растущего паренька обойти застывшие фигурки и посмотреть не только на филейную часть, но нужно было работать. Мальчик за пару минут успел наложить еще с десяток чар. Те не имели вообще никаких эффектов, зато, если кто-то захочет – а кто-то точно захочет – применить Finite, то ему придется произнести отменяющие чары раз «дцать», чтобы разморозить девочек, а потом снять приклеивающие чары.

Прозвенел колокол, и в коридор вышли десятки, почти сотня учеников, и все он увидели весьма интересную картину. Заклинания сняли минут через пять, но вот до склеивающего так и не успели добраться. Как только спал Петрификус, девчонки завыли в голос и попытались побежать, причем в разные стороны. Понятное дело, аристократки рухнули на пол и стали кататься по нему словно припадочные. Ситуацию спасла МакГонагалл. Она сняла оставшиеся чары, накинула на леди наколдованные накидки и повела зареванных, белых, как снег, слизеринок к мадам Помфри. А в коридоре был полный аншлаг. Многие младшие парни были красные как раки, а в Уизли вообще чуть кровь носом не пошла от перевозбуждения. Девочки злорадно хихикали, а старшие ржали, словно кони. Это был финиш.

И вот сегодня, когда Герберт сидел в библиотеке, раздумывая над очередным фортелем, в помещение ворвался Снейп и, игнорируя причитания миссис Пинс, чуть ли не за шиворот отволок подопечного в свой кабинет. Додумать парню не дали, потому как позади него захлопнулась дверь, и зельевар словно подлетел к парте, изображая из себя огромную летучую мышь.

– Мистер Ланс! – прорычал он, хлопая по столу руками.

– Да профессор? – спокойно произнес парнишка.

– Что вы творите, несносный мальчишка?! У вас вообще голова есть на плечах?!

– Не понимаю, о чем вы, профессор.

– Ах, не понимаете?! – раненным бизоном взревел Снейп. Хорошо, что хоть не шипит. Когда декан шипит, это значит все – финита, а если кричит – нормально, жить можно. – Смотрите мне в глаза, паршивец!

– И не собираюсь, – помотал головой мальчик. – И вообще, вы не имеете права применять ко мне легилименцию.

Мальчик, сдержав слово, данное себе, нашел все, что мог, про телепатию. Собственно, там было два раздела: леглименция как наука о проникновении в чужое сознание, и окклюменция как наука о защите этого самого сознания. Парнишка взялся учить только последний раздел, так как привитые Флитвиком зачатки понятий о чести не позволили ребенку взяться за легилименцию. Гебу вообще казалось, что копаться в чужих мыслях еще мерзопакостнее, чем взять девушку без её согласия. Но за многие месяцы мальчик так и не продвинулся в своих изысканиях. Он уже умел свободно очищать сознание, что серьезно помогало в учебе, но вот строить ментальные щиты у него не получалось. Геб мог потеть, рвать на себе волосы, изводить себя до крови из носа, но даже один кирпичик воображаемой каменной стены – простейшей защиты – не хотел вставать на место. Создавалось такое впечатление, что сама природа не смогла заложить в волшебнике хоть какие-то способности к этой самой окклюменции. Так что мальчик вот уже как неделю забросил бесполезные занятия. Проще не смотреть в глаза этим чертовым телепатам. Но вернемся к нашим бара... Снейпам.

Герберту показалось, что его смелое заявление остудило пыл профессора. Во всяком случае, тот больше не кривился лицом и даже сел на стул.

– Ланс, вы понимаете, что вы наделали?

– Я все еще не понимаю, о чем вы.

– Хватит! Хватит Ланс! Мы не в цирке, а вы не клоун! Вы прекрасно понимаете, о чем я. Вот только скажите мне, как, как, Мордред вами закуси, вам пришло в голову учудить такое с мисс Гринграсс и мисс Забини?! Вы вообще связь с реальностью потеряли?

Тут какие-то смутные догадки стали посещать паренька, и тот немного побледнел.

– Эээ, о чем вы, профессор?

– О, – гаденько ухмыльнулся зельевар. – Теперь я вижу, что вы уже больше не паясничаете. Что ж, мистер Ланс, давайте посмотрим правде в глаза. Вы вообще кто? Правильно, никто. А кто те две леди, которых вы так опозорили? Они – дочери крупнейших аристократических родов, ведущих свое начало чуть ли не со времен захвата британских островов Римской Империей. Я вижу по вашему бледному лицу, что вы догадались, почему я так рьяно тащил вас к себе в кабинет и так долго не появлялся сам. Да, вы правы в своих догадках: только что я спас вам жизнь, мистер Ланс. Не напрямую, что радует, но косвенно.

– Старшекурсники, – прошептал Герберт, понимая, что совсем не взял в расчет реакцию старших ребят со Слизерина.

– Именно, Ланс, именно. Мне, вернее, вам, повезло, что я услышал, как перешептываются некоторые весьма одаренные волшебники с шестого и седьмого курсов. А не услышь я это, и с вами вечером произошел бы несчастный случай, в результате которого вы так неудачно сломали бы себе шею на школьных лестницах.

Ситуация была даже не «полундра», а натурально «жопа». Кажется, Ланс, очутившись в Хогвартсе, совсем потерял нюх и по неаккуратности заплыл в акульи воды. Возможно, не стоило заходить так далеко. Хотя... стоило. Хотят завалить? Ну и пусть. Не они первые, не они последние. Сколько было таких засранцев, которые жаждали кровушки Герберта Ланса, из приюта «Св. Фредерика»? Сколько раз он выходил один на один против здоровенных босот, держа в руках лишь свою бабочку. И ничего, жив, цел, здорв, а где сейчас те здоровяки? Вставляют себе искусственные зубы и любуются длинными шрамами.

– Обломятся ваши слизни, – прорычал Герберт, сжимая в руках палочку и нож.

– Ланс, вы, как не прискорбно это замечать, выросли полным дураком, – вздохнул Снейп. – В общем, слушайте меня. Я поговорил с факультетом. Когда ученики вернуться с каникул, то вам больше никто не станет чинить перепон. Взамен вы больше не станете терроризировать однокурсников и заставлять факультет терять баллы. До этой скорбной недели Слизерин шел нос к носу с Рэйвенкло, борясь за первое место, а теперь мы плетемся в самом конце. Так что, считайте, ваш статус-кво восстановлен.

Северус выдохнул, потирая виски, и не сразу заметил, как Ланс чему-то весьма хищно улыбается. Мальчик будто светился изнутри.

– Не понимаю, чему вы радуетесь? Вы по лезвию ходили!

– Я по нему не хожу, – хмыкнул парнишка. – Я с рождения на нем живу. А радуюсь... как мне не прискорбно это замечать, но, профессор, один грязнокровка уделал весь Слизерин. Вы можете говорить что угодно, но победа в войне осталась за мной.

Снейп долгое время смотрел в глаза мальчику, даже не пытаясь проникнуть в его сознание. А парень решительно не отводил глаз, будто приглашая в свою голову.

– Я решительно не понимаю, как вы оказались на моем факультете. Вам бы больше подошел Гриффиндор.

– А мне его даже не предлагали, – пожал плечами мальчик и поспешил покинуть этот ужасный кабинет.

Закрыв за собой дверь, пацан разве что не вприпрыжку отправился на верхние этажи, где собирался поделиться радостью победы с уважаемым профессором Флитвиком. В конце концов, все закончилось хорошо. Он снова в статусе неприкасаемого изгоя, а впереди почти месяц каникул, на которых можно будет заниматься, чем душа пожелает и сколько пожелает. Что ж, жизнь прекрасна, а, когда ты живой, она прекрасна вдвойне.

12.07.2013

====== Глава 6 ======

26 декабря1991 гХогвартс, Гостиная Слизерина

Герберт, сидя в кресле напротив камина, мучился головой. В Замке на каникулах оставалось чуть больше чем никого. У грифов – Уизерби и Величайший Очкарик Вселенной (и это отнюдь не Дамблдор), на Слизерине – лишь Ланс, а еще несколько учеников с Хаффлпафа и Рэйвенкло. И вот вчера, 25го декабря, в день Рождества, все четырнадцать человек, живущих на данный момент в замке, собрались за одним столом, дабы отпраздновать светлый магловский праздник. Который, что удивительно, праздновали все волшебники. Очередной парадокс – привет мастеру Олливандеру. В принципе, праздник прошел весело и задорно.

В качестве неунывающего тамады выступал директор, веселя всех и вся своей непосредственностью, граничащей с инфантильностью. Красок добавляла сумасшедшая Трелони, ведущая такой любопытный предмет как Предсказания. Любопытный, потому что на него, по мнению Геба, могут ходить только потерянные для общества недалекие люди. Гвоздем программы был мрачный Снейп, которой, взорвав хлопушку, по молчаливому настоянию Дамблдора, обзавелся розовым чепчиком. Ланс пожалел, что у него нет фотоаппарата: озолотился бы на карточках. Вечером закончился праздник, ушел директор, сверкая свой сюрреалистично абсурдной шляпой, также появившейся их хлопушки. Все разошлись по своим углам, стремясь либо поспать, либо заняться неотложными делами.

Ланс спустился в подземелья и зашел в гостиную, которая была пуста, как голова Гойла. Мальчик умело разжег камин, уселся в кресло и открыл книжку. Каким-то неведомым для Герберта образом рядом с ним материализовался десертный столик, на которым стояла кружка горячего шоколада и вазочка с печеньем. Либо уехавший Флитвик был богом в чарах, либо домовые эльфы, которых парень еще ни разу не видел, решили сделать подарок одинокому слизеринцу. Точа угощение и вчитываясь в очередное магловское творение, мальчик почти закемарил, но как-то неожиданно щелкнуло перегоревшее полено в камине, и парнишка очнулся. Он покачал головой, отгоняя сон, а следом наткнулся взглядом на чуть сдвинутую в сторону картину с морским пейзажем. Ланс поднялся, решив, что перед уходом надо исправить беспорядок.

Но какое же было его удивление, когда за пейзажем он обнаружил... бар. Судя по всему, в своеобразной нише старшие хранили выпивку. Не какое-нибудь сливочное пиво, которое больше на молочный коктейль походило, а крепленое вино и огневиски. Парень некоторое время поразмышлял, а потом решил, что, черт подери, ему уже двенадцать с хвостом, и нужно приобретать важный жизненный опыт. Хотя он ни разу в жизни не праздновал день рождения. Да и как тут отпразднуешь, если даже свидетельства о рождении нет, только справка когда Геб был найден на пороге приюта. А считать этот день, то есть пятое октября, своим днем рождения, мальчик не хотел. Так что парнишка резонно полагал, что родился где-то в середине сентября и именно поэтому пропустил целый год учебы в Хоге, поступив сюда уже почти в двенадцать лет. Кстати, та же ситуация была с Дэнжер, но она была на пару недель помладше Ланса.

Так вот, вернемся к бару. Мальчик вытащил оттуда бутылку с янтарной жидкостью, но не такой темной, как коньяк. С трудом отвинтив крышку, мальчик выплеснул горячий шоколад в камин и налил себе полную чашку. Зря он это сделал. Геб был упорным и самоуверенным подростком, поэтому, сделав первый глоток и чуть не сблеванув, параллельно раздирая горло ногтями и выкатывая глаза из орбит, он не стал выплескивать жидкость. Полчаса ушло на то, чтобы осилить всю кружку, при этом со страшной скоростью точа печенье, а потом мальчик со странным, бешеным блеском в затуманенных глазах посмотрел на бутылку. Что произошло дальше, останется лишь в легендах домовиков.

Так что мы возвращаемся к этому утру, когда Геб проснулся в женском крыле (куда чисто теоретически было невозможно добраться). Шатаясь и держась за голову, сдерживая рвотные позывы, парнишка переместился в ванную комнату, где длительное время отмокал под холодным душем. Вроде, полегчало. После этого юный алкоголик переместился в гостиную и плюхнулся в кресло, томясь от головной боли. Мигрень и жуткая сухость в горле мучили мальчика еще пару часов, за которые он вылакал пару литров воды и пяток раз сгонял к «белому другу». И какое же было удивление паренька, когда он в дальнем углу гостиной, где стояла разлапистая нарядная ель, увидел под её подолом два свертка в подарочной упаковке с синими ленточками. Понятное дело, это были подарки Лансу. В конце концов, он единственный, кто остался из зеленых, но от кого, тот понять не мог.

Поднявшись с насиженного места, парнишка двинулся к цели, иногда давая замысловатого крюка. Вскоре Геб плюхнулся на пятую точку, садясь по-турецки, и подтянул к себе первый – самый маленький – сверток. Мальчик аккуратно снял обертку (мало ли – пригодиться), а потом ошарашено уставился на обложку потрепанного учебника.

– «Анимагия для начинающих», – прочитал парнишка.

К книге прилагалось письмо, запечатанное красной печатью с изображение щита и меча. Первокурсник тут же его вскрыл.

«Доброе утро, мистер Ланс.

Спешу поздравить вас с замечательным и светлым праздником. Я бы хотел вам пожелать всего того, что обычно желают люди, но, боюсь, вы хотите получить все самостоятельно, не оглядываясь на чужие желания. Так что, зная вашу любовь к «Сказаниям Земноморья» (кстати, спасибо, отличная книга), я дарю вам этот учебник, надеясь на ваше благоразумие и здоровую тягу к риску.

Счастливого Рождества, мистер Ланс!

P.S. Не за что, Герберт. Абсолютно не за что»

Мальчик счастливо улыбнулся, проводя рукой по старенькому учебнику, и убрал письмо профессора в карман. Вот уж действительно – не прогадал полурослик с подарком. Большего парнишка и просить не мог. Ланс некоторое время боролся с желанием немедленно открыть труд и погрузиться в чтение, но все же потянулся к следующему подарку. Тот был тяжелым и даже увесистым. Парнишка все так же аккуратно стянул обертку и не поверил своим глазам.

Это была волшебная счетная машинка, такая же как и у Флитвика, но только последней модели от компании «Циферус». Эти хромированные рычажки, выступающие клавиши цифр и символов, небольшая площадочка, над которой магическим образом, зависая в воздухе, будто голограмма, появлялись цифры вводимые и цифры получаемые... Самые сложные примеры из «Нумерологии. Составь свое заклинание», на которые раньше мальчик тратил многие часы, теперь будут решаться куда как быстрее. Но кто сделал такой, бесспорно, дорогой и нужный подарок? Мальчик уже сломал голову, теряясь в догадках, как заметил прикрепленную к подставке машинки записку.

«Вы открыли для меня новые горизонты!»

Мальчик некоторое время сидел в высшей степени шока, которая имеет нецензурное наименование, и никак не мог осознать смысл записки. А потом вдруг начал дико хохотать, вытирая выступившие от смеха слезы. Ланс вспомнил, как намедни, перед праздничным ужином, дошел до кабинета директора и вложил в пасть горгульи пакетик с засахернными апельсиновыми дольками. Герберт тогда долго мучился над вопросом по поводу того, что подарить директору, который так его выручил, и не нашел ничего лучше этого, припоминая любовь серебробородого дедушки к лимонным долькам. Да уж, эксцентричности профессору не занимать.

Парнишка еще некоторое время боролся с собой, но, будучи не в силах сдерживаться, схватил учебник и машинку и рванул в спальню. Там он быстренько накинул свои прохудившиеся шмотки, слегка подлатанные бытовыми чарами, и закинул сумку на плечо. В неё он покидал пергаментных свитков, положил все ту же баночку, замотанную скотчем, и изломанное перо, потом бережно убрал все свои учебники и подарок директора. После этого, удостоив мантию презрительного фырканья, парень выбежал в коридор. Геб и на выходных-то эти дурацкие плащи, по ошибке мантиями названные, не одевал, ну а уж чтобы он нацепил это страхолюдство на каникулах... об этом и речи быть не могло.

Придерживая сумку, мальчик петлял по коридорам, спеша попасть в «свой» класс под номером «22». По пути он успел столкнуться, если так можно выразиться в данном случае, с Почти Безголовым Ником. Это немного безрассудное привидение, с одной стороны, расстраивалось, когда ему указывали на его недостаток – не до конца отсеченную голову, а с другой, всегда был готов продемонстрировать этот самый недостаток.

Впрочем, с привидениями Ланс общался очень мало: они его избегали, да и сам паренек сторонился этих парящих прозрачных субстанций. Лишь приблизившись к сгусткам эктоплазмы, мальчик начинал испытывать те же ощущения, которые испытывал при встрече с троллем и в классе Зельеварения, разве что они были не так остры. Так что призраков парнишка видел лишь издалека, а когда те примечали мальчика, то спешили убраться подальше. Вот и сейчас, вылетевший из-за поворота Ник некоторое время шокировано пялился на Ланса, а потом, не говоря ни слова, скрылся в соседней стене. Одним словом – хамло.

Парнишка свернул за пятым рыцарским доспехом, миновал гобелен, за которым находилась ниша для поцелуйчиков и не только, и остановился перед дверью класса. Он неспешно потянул ручку на себя и сделал шаг вперед. Перед ним находилось просторное помещение обычного школьного класса. В первые дни парнишка не замечал шкафа, стоявшего в дальнем углу, и так бы и не заметил, если бы Флитвик не указал на то, что в шкафу хранили старые мантии. Впрочем, сейчас мастер чар уже убрал его. Небось, переместил в другое помещение, оккупант малорослый.

Ланс плюхнулся на свое рабочее место. Хотя, так это было бы глупо называть – просто две парты, сдвинутые одна к одной, образовывая широкий стол. Студент вытащил свои учебники, стопку пергаментных листов и свою рабочую тетрадь, заказанную во Флориш и Болтс. Облаченная в красивую красную обложку с интересным орнаментом, тетрадь была, естественно, магической. Например, в ней можно было вести записи до бесконечности.

Как только заканчивалось место, стоило прошептать нужную формулу чар, описанных в инструкции, и вуаля – тетрадь вновь чиста. Но вы не подумайте, это не какой-то дешевый лохотрон, так как записи никуда не пропадали, а хранились в... короче, мальчик не знал где, но где-то они точно сохранялись. Стоило прошептать другую формулу, и на первой страннице появлялось оглавление. Стукни палочкой по наименованию – и откроется нужный раздел. Так что «Дневник Волшебника, модель v14.2» стоил своих денег – одного галеона четырех скилей и семи кнатов.

Открыв свои записи, мальчик прошептал «Videtius», а потом выбрал раздел «Анимагия». Там пока было еще пусто, но парнишка возлагал большие надежды на подарок. Отложив в сторону дневник, юноша бережно открыл учебник. Почему-то на первой странице неряшливым почерком было выведено «Собственность Сохатого, Бродяги, Лунатика и Хвоста». Мальчику почему-то показалось, что он уже где-то видел эту надпись, но отмел подозрение как не стоящее внимания. Итак, пришло время приблизиться к мечте.

Вечер того же дня, все там же.

– Да я еба... – мальчик оглянулся и решил, что и у замка есть уши, и поэтому не стоит заканчивать ругательство.

Перед учеником лежала тетрадь, исписанная выдержками из учебника и заполненная различными расчетами. В первой же главе говорилось, что Анимагия, вопреки расхожему мнению, не настолько зависит от таланта и сил волшебника, сколько от отсутствия лени, желания и терпения. Если не тратить время впустую, то науке превращения в тотемного зверя, можно обучиться за год; если вы совсем чайник в Трансфигурации – максимум за два, два с половиной. А уж для ритуалов, требуемых для данного раздела магии, и вовсе требуются лишь начальные познания в области трансмутации живого в живое, что проходят во время первых же месяцев все второкурсники Хога. Так что автор Дюкс Люпус писал, что стереотипы, укоренившиеся в магической среде относительно Анимагии, есть следствие повальной лени и желания хапнуть все и сразу.

После введения следовала самая главная глава, пардон за тавтологию. В ней приводились формулы расчета своей анимагической формы, а еще ремарка на тему, что волшебным существом стать невозможно, так что, если маг именно ради этого открыл учебник, то пусть он его закроет и пойдет в ближайший бар снимать шлюху и утешаться на её груди... (Автор был немного с прибабахом). В общем, парень, не теряя времени, приступил к вычислениям. После почти шести лет математики и полугода Нумерологии, да еще и со счетной машинкой это не составляло особого труда. Проблема была в измерении самого себя, но здесь на помощь пришли небольшое зеркальце, линейка и чары левитации. Прав был Флитвик, когда говорил, что они могут помочь на жизненном пути. Сами измерения затянулись на долгих четыре часа. Перевести в дюймы и футы нужно было абсолютно все: от роста и до длинны левого мизинца на правой ступне, от длинны носа и до размеров детородного органа (если начинающий Анимаг – мужчина). Своих размеров определенного органа паренек никогда не стеснялся, да и стесняться там нечего было, скорее – гордится. Так что, вернувшись после обеда в класс-кабинет, Ланс приступил к вычислениям.

Щелкая счетной машинкой и записывая длинные ряды цифр, мальчик мечтал о своей будущей форме. Конечно, он надеялся что, как и кумир, Геб, будет превращаться в сокола и свободно парить в небесах. Но так же он был бы не прочь обернуться красивым благородным белым волком, гордым тигром, свирепым гризли, или ягуаром, которого называли «убивающий одним ударом»; а может быть, орлом, или снежным барсом, да и волкодав тоже не плохой вариант. Андалузский жеребец тоже отлично, а может, и олень с огромными рогами (глупо, конечно, звучит, все равно как оскорбление), ну и леопард, а так же еще тысяча и одно животное, которые пришли на ум парнишке, были бы вершиной его мечтаний. Но вот закончены вычисление, десятки, сотни, почти тысяча раз проверен ответ, и результат точно так же неизменен, как вердикт акушерки.

Вождь Белое Перо, бледнолицый предводитель несуществующей организации «Власть Мангустам», красавчик, миляга, свой парень, лучший ученик первого курса, воспитанник приюта «Св. Фредерика», житель Скэри-сквер, главарь самой молодой банды, проныра и проходимец, будущий Мастер Чар, победитель «Недельной войны с чертовыми слизнями», Ночной Летун, проклинаемый Филчем, Хуч и Норрис (благо что не Чаком), лучший медвежатник Хогвартса, любимец публики Гэрберт Ланс будет превращаться в... кота! Да-да. Не в какого-нибудь свирепого хищника или резвую птицу, не в благородное животное, а в чертового, зажеванного Мордредом, оплеванного Морганой и затоптанного Мерлином кота! Дьявол, парнишка был уверен, что если о его анимагической форме когда-нибудь, хоть когда-нибудь прознает женское население замка, то прежнее тисканье покажется ему раем зоны отчуждения Слизеринского стола.

Да, вы правильно поняли, Ланс не собирался бросать начатое. В конце концов, анимаги получали свои преференции от собственной формы. Мальчик уже видел, с какой ловкостью и грацией орудовала палочкой Железная Леди, так что утешил себя тем, что и он получит свои бонусы с такой нелегкой задачи. Тяжко вздохнув, несостоявшийся андалузский жеребец, ягуар, волк и прочее и прочее, перелистнул страницу и открыл вторую главу, вчитываясь в первый ритуал. В нем требовалось трансмутировать ноготь мизинца левой руки. Советовалось сделать это сорок семь раз, минимум – сорок шесть, для ленивых, так сказать. В случае Геба, ноготь должен был стать когтем. А следовательно... следовательно, нужно сходить в библиотеку за учебником Трансфигурации для второго курса и начать новое погружение в ад ненавистной науки. Но что не сделаешь, чтобы научиться превращаться в ... кота.

– Убейте меня, – прошептал Герберт, направляясь в обитель мадам Пинс.

1 января1992 г Хогвартс, обитель зла и отчаяния, забытый богом, Мерлином и дьяволом класс «22»

В очередной раз взмахнув палочкой, парень попытался превратить украденную из кабинета МакГонагалл белую мышь в крысу, но та все так же сидела в своей клетке и мирно жевала сыр. Засранка хвостатая. Это был сыр Герберта, но грызунка не хотела сидеть на месте, увертываясь от заклятий парнишки. Наложить петрификус – не вариант, он мог помешать трансмутационным чарам. Так что пришлось поделиться хавчиком. Вот и сидит она, точит, а у парня в животе урчит. Да и вообще, трудно представить, сколько стараний он прикладывает, чтобы научиться оборачиваться пушистым. Для начала оказалось, что второкурсники проходят трансмутацию живого в неживое и живое в неживое. А вот живое в живое – тема для третьего курса. И что бы вы думали – Герберт пожал плечами и пошел менять учебник. И какое же было его удивление, когда перед его взором оказалась схема движений палочки, в которой требовалось нарисовать аж три узора, и формула из двух хитро замудренных латинских слов с языкозакручивающим произношением. От заката до рассвета в течение вот уже пяти дней, тратя время лишь на пятичасовой сон, еду и туалет, парень боролся с заклинанием. Даже сложно представить, сколько человеко-топлива было потрачено за эти часы.

И снова взмах, и на этот многомиллионный раз мышка замерла, потом пискнула и с легким хлопком, превратилась... в мышекрысу. Обалдев от такого зрелища, мальчик быстро отменил чары, а потом прыгал по классу, размахивая руками от радости. Герберт даже запрыгнул на парту и попытался сплясать ирландскую джигу, но чуть не навернулся на холодный пол, так что с танцами пришлось повременить. Наказав мышке быть послушной и не пытаться взломать замок, мальчик убрал свои вещи, особо бережливо относясь к учебникам, тетради и машинке. Первое и третье были подарками, а второе куплено на кровно выигранные в покер деньги. Вообще маги ужасно играли в эту игру, на их лицах можно было буквально читать те комбинации, которые им выпадали. В общем, неудивительно, что уже через два месяца ни один старший не решался резаться в техасский холдем с Гебом, а тот удовлетворился пятью галеонами, выигранными за это время.

Закрыв за собой дверь класса, мальчик, насвистывая легкие мотивчик «Three little birds», направился к кабинету Флитвика, где его уже ждала почти починенная гитара. Оставалось приладить колки и натянуть струны. Кстати, струны купил профессор, они были магическими и вроде как супер крутыми. Мальчик был благодарен. Да и еще мастер чар оставил ученику ключ от кабинета. Парнишка сперва обалдел от такого доверия, а потом протянул через ключ самодельный кожаный шнурок и повесил его себе на шею, храня металлического малыша, как зеницу ока. Герберт даже не подозревал, что таким образом старый и весьма хитроумный профессор пытался приучить сорванца к ответственности...

2 января 1992г., Ховагртс

Мальчик потянулся, откидывая теплое одеяло. Новый день и новое счастье. За окном в причудливом танце кружатся крупные снежные хлопья. Виднеющийся лес, покрытый белым покрывалом, казалось бы, заснул и совсем не разделяет радости мальчишки. А радоваться было чему. Вчера вечером Герберт таки сладил с гитарой, но сон его так сморил, что он не смог даже пару аккордов перебрать, потому пришлось идти спать.

И вот сейчас, когда с правой стороны, прислоненной к стене, стояла черная акустическая гитара, в лучах зимнего солнца сияющая зелено-алыми прожилками; когда с левой стороны на тумбочке лежали книги и счетная машинка, а в спальне, да и во всей гостиной не было ни единого аристократа, паренек понимал, что лучше и быть не может. Быстро одевшись, накинув свою поношенную, даже изношенную, одежду, мальчик убрал в футляр гитару и, протиснув руки в лямки, поднялся. Следом на левое плечо легла сумка, хотя Геб резонно полгал, что сегодня, да и завтра, а может, даже и послезавтра, ему ничего, кроме своей шестиструнной малышки, не понадобиться.

Подбежав к двери комнаты, не в силах стереть с лица улыбку, юноша кинул счастливый взгляд на окно, покрытое замысловатым узором инея, а потом выскользнул прочь. Уже спустя пару минут он мчался по холлу, начисто проигнорировав двери Большого Зала – не было времени на еду. Согласитесь, для Герберта Ланса пренебрежение трапезой означает лишь две вещи: юный волшебник сошел сума или у него на уме нечто архиважное.