Текст книги "Не имея звезды (СИ)"

Автор книги: Droi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 86 страниц)

– Очень любопытно.

– Кто здесь?! – испугался мальчик.

– Не кричите, молодой человек, я же не глухая, – теперь Геб мог различить недовольный женский голос.

– Вы шляпа? – спросил наивный чукотский юноша.

– Как грубо – указывать кому-то другому на его недостатки. Да, я шляпа.

– Эмм, простите мадам, эээ, мэм, то есть мисс, арх – миссис.

В голове у мальчика зазвенел веселый смех.

– Успокойтесь, мальчик мой, я не собираюсь, как вы наивно полагаете, прожигать вам мозг.

– Тогда ладно.

– Ну, раз с этим мы разобрались, полагаю, стоит приступить к распределению. Ум, да, я вижу. Вижу острый ум, вижу отвагу, но больше всего я вижу любви и верности, вам ведь уже говорили об этом, да? Но мне жаль, мальчик мой: ты бы идеально подошел для Хаффлпафа, если бы не твое желание быть сильным. И, быть может, будь ты чистокровным волшебником, то смог бы воплотить его на барсучьем факультете.

– А как вы узнали, что я маглорожденный? – вдруг встрепенулся юноша. – Вы знали моих родителей?

– Нет, но я могу их видеть в тебе. Разве ты не знал? Наши близкие всегда рядом, они живут в сердце и памяти, помогая в нужный момент.

– А куда вы тогда смотрите – в сердце или в память?

И снова этот звонкий, будто девичий, смех.

– Да, вороний гоблин себе все локти изгрызет, когда узнает, насколько ты умен и что ты не попал на Рэйвенкло. Нет, мальчик мой, я тебе не скажу, куда я именно смотрю – не стану тебя лишать очередной загадки. Но я вижу, что ты хочешь узнать про родителей. Что ж, мы и так много времени заняли своим разговором, так что пусть подождут еще пару минут. Мама твоя была прекрасной женщиной. Прекрасной и внутри и снаружи, а это, поверь старой шляпе, редкое сочетание. Она было доброй, любящей и отзывчивой, но наивной и доверчивой. И уж, упаси боже, конечно, она не была шлюхой. Но, как ты, возможно, уже догадался, она была маглой.

– А отец?

Шляпа некоторое время молчала.

– Он не был волшебником. Впрочем, малыш, я бы рассказала тебе еще, но, чувствую, в зале напряжение, народ есть хочет, а мы тут с тобой языки полощем. Итак, как я уже сказала, будь ты чистокровным, может, и сгодился бы на Хаффлпафе. Но сейчас... Нет, раз уж ты жаждешь силы, то место твое на другом факультете. Но предупреждаю: будет сложно, даже очень.

– Я справлюсь!

– Слизерин! – выкрикнула шляпа.

По залу пронеслись отчетливые разочарованные девичьи вздохи, которые были прорежены вздохами радостными и тоже девичьими. Герберт снял шляпу, смахнул с неё пыль – и почему этого никто раньше не сделал? – и положил на табурет. На мгновение он встретился взглядом с МакГонагалл, и в глазах профессора он увидел сильнейшее беспокойство, почти страх, впрочем, скорее всего, ему просто показалось. Повернувшись к змеиному факультету, собирая всю храбрость в кулак и увещевая себя, что он уже стреляный воробей и кучки изнеженных аристократов не испугается, Ланс прошел свою «Зеленую милю». Когда он сел на свободное место, то ему пришлось пожать несколько рук, ответить на пару улыбок, и лишь после этого парня оставили в покое. Как раз за ним к табурету шел тот самый белобрысый гомик. Шляпа еще не успела опуститься ему на голову, как уже истошно завопила Слизерин, будто боясь прикоснуться к его тыковке. Оно и понятно... Пока парнишка, сияя, словно начищенный унитаз, топал к столу, Геб рассматривал стол преподов. Каждый, как на подбор, был колоритнее другого. Здесь и мужик в тюрбане с нездоровым блеском в глазах, и сальноволосый ублюдок (ублюдков Ланс за одиннадцать лет жизни в Скэри-сквер научился отличать на раз-два), и добродушный карлик в пенсне, и полноватая миловидная старушка, и еще когорта разных кексов. Но на самой большой и украшенной табуретке сидел Дамблдор. Когда они встретились взглядами, директор вопросительно приподнял правую бровь, в ответ на это Ланс просто пожал плечами и получил одобрительный кивок. Немой диалог был закончен, консенсус достигнут, заседание объявляется закрытым, прошу на гульбище.

– Привет, меня зовут Драко Малфой, я сын Люциаса Малфоя. А как зовут твоих родителей?

Герберт чуть было воздухом не подавился. Возможно, просто возможно, даже дети магов имеют свои прибабахи. Вот этот белобрысый, распыляя свои слабозадые флюиды, либо решил подкатить, либо действительно считает, что важнее узнать, как зовут родителей.

– Меня, – Геб сделал ударение на этом слове, – зовут Герберт Ланс, а как родителей – понятия не имею.

И в ту же секунду, когда были произнесены эти роковые слова, весь стол Слизерина, как по команде, повернулся к Гебу. Возможно, они пытались загипнотизировать его или банально смутить, но мистера Ланса даже женская баня смутить не смогла, наоборот – было весело.

– То есть как – понятия не имеешь? – спросил какой-то рослый парень со значком старосты.

– Приколи – бывают в жизни огорчения. У меня вот такое вот. В жизни своих предков не видал.

– Так ты...

– Ага, приютский я.

Над Слизерином повисла тишина, которую нарушил белобрысый: он вдруг резко отодвинулся и сморщился, будто рядом с ним была кучка дерьма.

– Грязнокровка, – прошипел он.

Странно, Герберт думал, что это слово реально оскорбит его, ну, или как-то заденет, но... нет, ничего такого. А вместе с гомиком отодвигались и остальные; уже через пять минут вокруг парня была создана зона отчуждения, и его попросту перестали замечать, правда, изредка бросаемые взгляды в его сторону обещали веселенькую жизнь. Но особенно парнишке не понравилось, как на него посмотрел сальноволосый. С легким опасением, маленькой ноткой презрения и просто тонной превосходства. Кажется, Ланс нашел того самого препода, который есть у каждого, того препода, которого проще удавить, чем сдать ему зачет или, еще хуже, экзамен. Того препода, с которым на ножах с первой секунды знакомства. Но философия философией, а жрать охота. Именно поэтому, когда Дамблдор взмахнул руками и столы стали ломиться от яств, Герберт набросился на еду, как оголодавший лесной кот, коим он, собственно, и был. Вокруг доносились презрительные шепотки и фырканье. Ох уж эти аристократишки: едят с таким чванством, будто на приеме у Её Величества, вилочкой надрезают кусочек, который ноздрей втянуть можно. Неудивительно, что в районе Ланса еда заканчивалась с поразительной скоростью, и самым голодным приходилось просить передать с другого конца стола. Но в данный момент Герберта это мало волновало. Как говорят в приюте, наедаться надо разом, на неделю вперед, ибо хрен знает, когда тебе еще один паек выпадет. Вот и сейчас, уплетая одновременно куропатку, эскалоп и какую-то сардельку, Ланс запивал все это дело апельсиновым, томатным и яблочным соком. Поочередно, естественно. Впрочем, у него был достойный конкурент: какой-то рыжеволосый парнишка со стола грифов точил с такой скоростью, что с ним бы и Кэвин не поспорил, а тот знатный едок.

Когда дело дошло до десерта, Герберт был готов взвыть: места в желудке почти не оставалось. Но это еще не значило проигрыш парнишки. Наоборот, он расстегнул пуговицу на драных джинсах, и, открыв в себе второе дыхание, набросился на кремовый торт, вливая в себя галлоны горячего шоколада, не такого вкусного, как у Фортескью, но все же...

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, а бесплатная кормежка уж тем более. Когда многие уже разомлели, а в Геба не влезал даже кусочек буше (п.а. кто не знает – пирожное такое), Дамблдор снова взмахнул руками, аннигилируя еду, и попросил старост отвести народ по своим гостиным. Герберт, пыхтя и дыша через раз, кое-как поднялся и потопал вслед за потоком своих новых сокурсников. Сейчас все, о чем он мог мечтать, – это о более-менее мягкой кровати, не самом прохудившемся одеяле и хоть какой-нибудь подушке.

Слизеринцы спустились по каменной лестнице в темные подземелья, где, несмотря на тепло, иногда пробегал холодный ветерок, заставлявший потуже кутаться в мантию. На стенах висели уже спящие портреты, которые шипели на студентов, когда старосты светили им в глаза Люмосом. Путь среди извилистых коридоров и хитросплетения поворотов прочно закрепился в голове Геба, а на сытый желудок думалось просто отлично. Процессия остановилась около стены между двумя гобеленами, и староста с седьмого курса сделал шаг вперед и произнес:

– Превосходство.

В ту же секунду стена замерцала и сделалась прозрачной. Господа студенты резво завалились в гостиную. А здесь было даже уютно. Множество столиков, окруженных удобными креслицами, обитыми зелеными ситцем, пара широких диванов, стоящих друг напротив друга, пылающий камин, вокруг которого находились четыре (видимо, элитных) диванчика, рассчитанных максимум на двоих. Где-то в дальней части виднелись ступеньки, а за ними – длинный коридор, разделяющийся на два рукава. И дураку было понятно, что правое для девочек. Зевнув, Герберт плюхнулся на кресло, так как стоять не было ни сил не желания. Сон, словно хищный кот, подобрался и пригнулся, готовясь к стремительному прыжку.

– Убирайся, – прошипел кто-то рядом. Ланс с трудом открыл глаза, и в размазанном пятне был мгновенно опознан Драко Малфой. – Убирайся, шваль, я не собираюсь спать в одной комнате с паршивой грязнокровкой.

Гомику вторили согласные голоса, обстановка накалялась, Ланса брали в кольцо недовольные блюстители чистоты крови. Короче, аристократам наступили на любимую мозоль.

– Меня тоже не прельщает жить рядом с пидорасом, – пожал плечами Герберт, сжимая в кармане мантии свой нож.

– Ах ты!.. – Малфой выхватил свою палочку и направил прямо в лицо Гебу. Тот уже был готов проверить брюхо мага на прочность своей бабочкой, как вдруг...

– Мистер Малфой, – произнес кто-то тихо, но очень, как бы сказать, кровожадно, даже скорее «кровеобещающе».

В гостиной тут же наступила гробовая тишина. Появление сальноволосого вызывало настоящий фурор. Бывшие гоп-стопщики и криминальные личности, прикинувшись хомячками, вжали очко, ставшее размером с точку. Кажется, как решил Герберт, этот тип – местный авторитет. А вообще, личность мужика с горбатым длинным носом, строгим выражением лица, ехидной ухмылочкой, черной мантией, похожей на сложенные крылья летучей мыши, внушала некую здоровую опаску. С таким стоит быть осторожнее.

– Мистер Малфой, я не потерплю никаких междоусобиц на своем факультете, – а он, оказывается, еще и декан. Кстати, спорить никто с этим мужиком не посмел. Действительно – авторитет. – Вам мало того, что против Слизерина настроены все и вся в этом замке? Вам еще и внутренние разборки нужны? Предупреждаю сразу: любой, кто будет замечен в притеснении своего однокурсника, узнает на себе всю степень моего недовольства. Я надеюсь, вы еще не забыли основные принципы слизеринца? Если да, освежите их в памяти за эту ночь, потому как с завтрашнего утра я надеюсь увидеть в вас в более подходящей форме, нежели лицезрел сейчас. А теперь всем настоятельно рекомендую отправляться спать. Старосты пусть подойдут утром ко мне за расписанием.

Мощный мужик, хоть и ублюдочный. Всем припесочил, всем прописал, а вроде ничего и не сказал, видать, опыт. Но делать нечего, над идти, да и, к тому же, заснуть посреди коридора – перспектива не из приятных. По первой прикидке первокурсников у зеленых было не так много. Четыре парня, не считая Ланса, и четыре девушки. Всего – девять человек. По коридору шли в тишине, но Геб буквально ощущал, как спину прожигают недовольные взгляды однополчан. Кстати, большинство старших так и остались сидеть в гостиной: видимо, утром у кого-то будет сильно болеть голова... а у самых везучих – приятно ныть несколько пониже. Ланс даже хмыкнул: все так же, как и в приюте, ничего не поменялось.

Комната первокурсников внушала уважение. Нехилое помещение, пять неслабых кроватей с балдахинами, пять платяных шкафов, столько же тумбочек и полок. У каждой кровати стоял сундук, а у кровати Ланса еще и футляр с гитарой. Герберт почесал макушку и так и не нашел ответа на вопрос, как они выяснили, сколько именно парней поступит на факультет, когда успели принести вещи и еще многое другое. Так же было странным наличие окон, выходящих на Запретный Лес. Геб мог поклясться, что они спустились достаточно глубоко, и никаких окон в помине быть не может.

Быстренько раздевшись и скинув одежду на лучшую вешалку в мире – стул, Ланс забрался на перину (!), накрылся теплым (!), мягким(!) одеялом, поворочался на чистой(!) простыне, улегся на пуховую(!) подушку и почти мгновенно заснул.

– Присматривай за своей спиной, грязнокровка, – как нетрудно догадаться, петушок запел. – Снейп не всегда будет тебя прикрывать.

– Ой, да иди ты на ху..., – договорить бывший предводитель самой молодой банды Скэри-сквера не успел, так как Морфей поднял его на заботливые руки и унес в мир воздушных замков и бесплатных хот-догов.

====== Глава 3 ======

Глава 3

1 октября 1991 г. Хогвартс.

Герберт медленно спускался по коричневой, будто лишь недавно покрытой лаком, лестнице. Он осторожно, шаг за шагом спускался все ниже и ниже. Нет, он не прятался, хотя и следовало бы – пять минут назад перевалило за полночь, а значит, Филч не только вышел на тропу войны, но и явно наточил томагавки. Нет, дело было вовсе не в этом. Просто, буквально намедни Геб чуть ногу себе не сломал, когда одна зловредная ступенька взяла и исчезла прямо у него под ступней. Вообще, раньше Ланс полагал, что страннее крыльца приюта, лестницы нет, но Хогвартс явно мог дать фору и крыльцу, и спуску в подвал, и много чему еще. Здешние лестницы, казалось, невзлюбили сироту и постоянно старались привести его не туда, куда нужно, частенько убирали ступеньки из-под ног, да и вообще вели себя исключительно по-свински.

Вы, возможно, спросите, что же тогда здесь забыл мистер Ланс? Скажу лишь пару слов: древний замок, ночь, авантюрно настроенный мальчик. Короче, идеальный рецепт для поиска приключений на пятую точку. Но в целом школа нравилась мальчику. Вот, всего месяц назад...

– Бежим! – донеслось эхом.

Геб замер, наивно полагая, что это знаменитые Близнецы. А если это они, то надо срочно запрыгивать вон в то рыцарский доспех и не дышать. Но нет, прямо из-за поворота на парня выбежали три гриффиндорца. Здесь был небезызвестный Гарри-очки-велосипеды-Поттер, Рональд Уизерспун, или Узрипун, или Уизелмун, короче что-то на «Уи» и с «з» посередине. И, что буквально ошарашило бывшую босоту – Гермиона Дэнжер, пардон – Грейнджер. Великая заучка, ходячая энциклопедия, мисс Поднятая Рука и любимица всех преподавателей. Ну, кроме Снейпа, конечно, – тот, кроме своих сальных волос, вообще никого не уважает.

– Че за кипиш? – удивился Геб, когда троица взбежала на его лестницу.

Ребята на секунду остановились, переглянулись, а потом слово взял Поттер, да какое слово...

– Филч, – не то прокричал, не то прошептал местный Герой.

Герберт на мгновение завис, пропуская за себя бегущих однокурсников, а потом развернулся и ринулся следом за ними. Четверка малолетних преступников, а именно так их охарактеризовал бы завхоз в случае поимки, петляла, словно зайцы на убое. Они со спринтерской скоростью форсировали три лестницы, вбежали на третий этаж и буквально влетели во мглу, не освященную факелами. Которые, что удивительно, никогда не чадили. Но, так или иначе, каждый из детишек буквально затылком ощущал своего преследователя. И пот градом катился по их спинам, стоило лишь представить, какой разнос устроят деканы и сколько баллов слетит с факультета за ночные бдения. А расценки были весьма суровые, от двадцати пяти и до пятидесяти. В зависимости от того, какой сон видел декан, когда его будили, чтобы принести радостные вести.

Наконец, ребята завернули в какой-то поворот, но это оказался тупик, в конце которого виднелась крепко сбитая дубовая дверь с железными полосками сверху и снизу. Такую не всяким тараном прошибешь. Поттер, буквально подлетев к двери, дернул за ручку и обреченно выдохнул.

– Заперто, – с уверенностью висельника произнес он.

Герберт скривился и уже собрался вскрыть замок, понятное дело, магией, так как отмычки он оставил в сундуке. Но его опередила Гермиона. Она резко выхватила свою палочку и прошептала.

– Alohomora.

Раздался щелчок, а за спиной уже слышались шаркающие шаги. Ребята тут же юркнули в открытое пространство, еле-еле освещенное неполной луной, чей свет пробивался через окно у самого потолка огромной комнаты. Закрыв за сбой дверь, Герберт облегченно выдохнул. Звук шагов смолк, а потом завхоз будто выбежал прочь из коридора. Темноты боится, что ли? А вообще, у Геба не сложились отношения с этим любителем кошек, вернее одной – миссис Норрис. Не, ну представьте, он даже не шифруется, зоофил треклятый, даже кошку «миссис» обозвал. А отношения не складывались все по той же, весьма тривиальной причине – завхоз был страшен, как дитя ошибки генного инженера, ну а Ланс... Короче у старика взыграли детские комплексы, обиды и простая человеческая зависть. Малого того, что малой маг, так еще и красавчик. Бедный сквиб, небось, все локти сгрыз.

– Мама, – пропищал кто-то.

Герберт скривился и повернулся к Рону. Зря. Пока мальчик поворачивался, то заметил нечто. Нечто приоткрывшее сразу шесть глаз и смотрящее в упор на ребят. Это нечто в холке достигало метров трех, имело три огромные клыкастые пасти, любая из которых могла заглотать Геба, даже не жуя. В общем, Ланс увидел огромного трехглавого пса. Его колючая серая шерсть не могла скрыть бугрящиеся, словно валуны, мышцы. Из пастей доносилось затхлое амбре с душком гнилого мяса. А желтые клыки-сабли были размером с древко метлы.

– Пизде...

– Бежим! – крикнул Поттер, и ребята тут же выскользнули в резко открывшуюся дверь.

Вслед им доносилось глухое рычание, лязг цепи и бешеный лай. Одна из морд чуть не откусила рыжему задницу, но нарушители успели выскользнуть, а Геб припечатал дверь Колопортусом. Дети упали там, где и стояли, так как ноги не держали никого. Нет, Ланс уже был близок к смерти, например, когда его ткнули ржавым ножом, а врачи потом разводили руками, недоумевая, как это не случилось заражения крови. Или когда его взяли в коробочку на одной из узких улочек, или... да еще много «или». Но никогда юноша не сталкивался с настоящим животным ужасом, рвущим его душу на мелкие части.

– Что это была за хрень? – прохрипел Герберт.

– Цербер, – Гермиона произнесла это с таким презрением и высокомерием, что главный Летучий Мышь Хога нервно курит в сторонке. Мол, как это можно не знать что гигантская трехглавая псина – это цербер.

– Спасибо, Мисс Очевидность, – скривился Геб. – А я-то наивно полагал, что это жертва Чернобыля.

– Но...

– Тебе что-нибудь говорят слова – риторический вопрос?

– А что такое Чернобыль? – отозвался Поттер.

– А что такое Цербер? – вторил ему рыжий.

Герберт закатил глаза и хлопнул себя ладонью по лицу. Это уже переходило все рамки.

– Все, господа алкоголики, рецидивисты и тунеядцы, я спать, – с этими словами Геб поднялся на ноги, отряхнул свою и без того не самую чистую мантию и уже собрался было топать на выход, но его окликнули.

– Откуда нам знать, что ты всех не сдашь?

Обернувшись, парень увидел, как рыжий наставил на него свою палочку. Нет, даже у идиотов бывают пределы тупизма. Но, видимо, Уизел был исключительным дураком, который в своем дебилизме не знал границ.

– Потому что, мой дорогой детектив Коломбо, чтобы сдать вас, мне придется рассказать, как я оказался ночью в Запретном коридоре. Компренде?

– Чего?

– Гермиона, – вздохнул Геб, – переведи.

– Он нас не сдаст.

– А ну тогда ладно, – кивнул рыжий и уже стал убирать палочку, в то время как Поттер задумчиво смотрел на дверь, но вдруг храброго гриффиндорца осенило. Он снова вскинул свое оружие и даже принял боевую позицию. – Стойте, он же слизеринец, ему нельзя верить.

Ладонь Герберта снова поздоровалась с лицом. Нет, он не подвластен стереотипам и вообще уважает свободомыслие. Но когда Малфой начинает распыляться на тему тупых алознаменных в целом и убогом Уизеле в частности, порой так хочется поддакнуть!

– Все, я сваливаю из этого дурдома.

Игнорируя брюзжание Рона, Герберт развернулся на сто восемьдесят и зашагал по направлению к лестницам. На мгновение он вновь замер, когда услышал слова Поттера о том, что тот видел люк под Пушком. Ланс лишь покачал головой и мысленно пожелал им удачи. Наверняка, грифы состряпают какую-нибудь убойную теорию и начнут свое архиважное расследование в целях причинения добра и нанесения справедливости. Им же не докумекать, что такой огромной твари просто необходимо куда-то срать. Ну, а лучшего ученика Хогвартса, коим себя величал мистер Бэмбифэйс, не получивший за этот месяц ни одной отметки ниже «П», ждала столь вожделенная перина. Нет, ну вы подумайте только – настоящая перина.

30 октября 1991г. Хогвартс.

– И тогда великий гоблин Гнилозуб поднял оденец, выкованный в крови его предков, сверкающий подобно отраженному лучу полуденного солнца, острый, как первая любовь, поразившая сердце сельского пастушка. И опустил он его на голову врага заклятого, врага страшного, врага бесчестного, врага хитрого и подлого. И отразил враг меч великого гоблина Гнилозуба щитом своим, огромным, словно гребень скалы, отколовшийся в шторм, крепкого, как стены златокупольной Трои. И сделал шаг назад великий гоблин Гнилозуб, но не померкла отвага в сердце его, не залился он позорным страховым потом, а лишь крепче сжал меч свой, острый как...

«Держись, братан, – думал Герберт. – Осталось немного, совсем капельку».

– И был страшен тот бой. Ни одна из сторон не желала отступить, не желала отдавать врагу ни пяди священной земли. Земли их предков, заботливо взращенной, как взращивает мать возлюбленное дитя. И тогда великий гоблин Гнилозуб и враг его, враг страшный, враг бесчестный, хитрый и подлый, вновь сошлись в лихой сече. Сверкали их оружия, и кровь лилась потоком. И небо вторило их битве. Гремящий гром сотрясал землю, раскалывая её, как колит белка свежий орех. И молнии сверкали, подобно серебряным аспидам, устремившимся в отчаянном прыжке...

«Нет, я не выдержу, это невозможно выдержать!» – буквально плакал один голос.

«Терпеть. Терпеть!» – надрывался другой.

– И тогда поднялась волна гнева в душе великого гоблина Гнилозуба. Сжал он оденец свой со страстью пылкого любовника, многие декады не видавшего любовь жизни своей. И применил великий гоблин Гнилозуб тайное знание его рода. Знание страшное, знание опасное. И отразил враг то знание, знанием своим, знанием бесчестным...

И тут прозвенел школьный колокол.

– Heeeeeeeeeell yeaaaaaaaah! – выкрикнул Герберт, резко поднимаясь со скамьи.

Повсюду в этом сонном царстве, которое вы всегда сможете найти, посетив урок Истории Магии, просыпались люди. Вряд ли кто-то из них сможет отчетливо сказать, проснулись они от адского вопля своего однокурсника или от колокола, который звенел в начале и в конце каждой пары. Радостный Герберт, сдергивая скотч, приклеивший веки к бровям, покидал письменные принадлежности в тертую, с потрескавшейся кожей сумку и первым вылетел в коридор. Там он приложил ладонь к носу, дыхнул и уважительно кивнул. Спустя пару минут из кабинета стали выбираться заспанные и сонные слизеринцы и гриффиндорцы. Уж в чем они были солидарны, как, впрочем, и вся школа, так это в том, что не спать на уроках Бинса невозможно. А исключения в виде двух вороньих ботанов и двух ботанов грифов (Перси и Гермиона), и еще ботана Хаффлпафа (Седрика Диггори), лишь подтверждают правило. Поэтому, когда Лаванда Браун поспорила с Гербертом, никто не верил в победу последнего, пророча ему участь раба на неделю, что было условием поражения. Рядом с Гебом уже собралась немалая толпа из почти двадцати человек.

– Ну, Гермиона, – ухмылялся Геб. – Скажи Лаванде, спал я или нет.

Браун, миловидная девчушка с яркими, карими глазами и уже намечающейся фигуркой, сострила умоляющую мордашку. Но главная заучка была непреклонна.

– Нет, – словно обрубила Грейнджер, недовольная тем, что её втянули в это ребячество. – Не спал.

– Ладно, – сокрушенно помотала головой Браун, но все девушки, стоящие рядом, подметили, как та улыбается. – Проиграла, значит, проиграла.

Подойдя к Лансу, девочка поднялась на цыпочки и уже собралась было чмокнуть мальчика в щеку, но Геб резко развернулся на пятках, и поцелуй пришелся в губы. Длился он недолго, но парень был доволен нехитрой шуткой. Правда, через мгновение чей-то острый кулачок впечатался ему в ребра.

– Дурак! – выкрикнула покрасневшая Браун, глаза которой, впрочем, светились явным удовольствием от маленького прикола.

Парни смотрели на слизеринца с явной завистью, а Драко – с презрением, под которым была прочно скрыта все та же зависть. Девушки глядели на Браун с завистью, хотя Гермионе, казалось, было пофиг все, что напрямую не касалось учебы и выполнения домашнего задания.

– Возможно, теперь ты не будешь храпеть на уроке, – прокомментировала отличница ситуацию.

– Я не храплю! – возмутился Геб. – Но даже не надейся, что я опять пойду на подобный подвиг. Даже поцелуи всех девчонок школы не заставят меня так мучить свой бедный слабый организм, – Ланс притворно всхлипнул и тут же, выпрямившись, снял иллюзорную шляпу и поклонился. – Я склоняюсь перед вами, миледи, ваша стойкость не знает равных. Чары Бинса соскальзывают с вас как с гуся вода.

– Позер, – фыркнула Грейнджер и, обняв учебник по трансфигурации, словно тот был скрижалями Завета, отправилась дальше по коридору, отчетливо чеканя шаг.

Народ, кто смеясь, кто перешептываясь, двинулся следом. Между первыми уроками была слишком короткая перемена, которой хватало как раз на то, чтобы добраться до следующего кабинета, а опаздывать к Железной леди не хотел никто. Браун, стрельнув глазками на Ланса, который уже пожалел о маленькой авантюре, догнала свою подругу – одну из близняшек Патил и, хихикая, скрылась за поворотом. Герберт остался один рядом с кабинетом, в котором профессор-привидение летало по кругу, что-то бурча под свой призрачный нос. Никто не ждал Ланса. Несмотря на то, что он был всеобщим любимцем, друзей так и не завел. А об авантюре парень пожалел, потому как теперь Браун надумает себе невесть чего, а потом пойдут проблемы, шепотки и прочее. Пожалуй, следующую неделю стоит больше времени проводить в библиотеке или в своем классе. Подхватив сумку и привычным жестом заткнув палочку за пояс, Геб направился в класс трансфигурации, по дороге придаваясь воспоминаниям.

Первая неделя была самой, как бы сказать, ошеломляющей. Уже на следующее утро Герберт, сидя за столом своего факультета в той самой зоне отчуждения, начал сильно сомневаться в разумности волшебников. Ну, а как иначе? Не успел он десть свою овсянку, как в окно начали влетать совы. Нет, ну ладно бы, они после трапезы почту приносили, но не прямо же во время процесса поглощения пищи! А ну как нассут или насрут прямо в тарелку? Ну да ладно, зато парнишка получил-таки свой подарок. Дамблдор вместе с огромной пичугой прислал ему талмуд с таинственным названием «Нумерлогия. Составь свое заклинание». Но на этом приятности не заканчивались, так как в посылке оказалась вторая книга. Она была не так велика, всего странниц триста, и называлась «Руны». А в приложенном письме Дамблдор объяснил, что эти два труда нельзя читать по отдельности, иначе это будет Сизифов труд. Мальчик поблагодарил доброго дедана счастливой улыбкой и кивком головы, а тот незаметно поднял бокал, показывая, что благодарности приняты. Но начать изучение мальчику не было суждено. Во-первых, открыв книгу, он увидел огромную фигу. На осознание лишь первой главы, он истратил десять футов пергамента, две чернильных банки, и кучу времени. А запомнил всего три формулы и решил лишь два задания. В общем, предмет оказался хоть и жутко интересный, но архисложный. Так что парень решил не торопиться, идти потихонечку, а на третьем курсе обязательно взять в дополнительные предметы Нумерологию и Древние Руны.

Впрочем, была и другая причина. Из-за того, что на факультете не нашлось ни единой души, которая бы не жаждала немедленной смерти «паршивой грязнокровки», мальчик, дабы не обострять ситуацию и не лезть на рожон, все свободное время проводил в библиотеке. Там он читал редкую художественную литературу, попадающуюся на полках, и разные учебники, которые упоминали в своих лекциях профессора. Ну, а лекции эти сначала ошарашили парня, а потом огорчили. Он-то, сидя в комнате в Дырявом Котле, полагал, что приедет и тут же обделается на практике, но где была практика и где были первокурсники! Когда первые лекции буквально на каждом предмете были посвящены технике безопасности, Геб начал понимать, что что-то здесь не так. Потом, правда, началась практика на Зельеварении, никогда не бывающая скучной благодаря добряку Невиллу, готовому взорвать котел по первому требованию высших сил. Ну, а еще благодаря тому, что сальноволосый ублюдок не мог упустить шанса опустить Поттера. Когда тот грыз его на тему бездарности, тупости и слабоумия, Геб тихо посмеивался про себя. Нет, не из злорадности, а просто потому, что уж очень колкие и язвительные обороты использовал зельевар. Но когда тот начинал поливать грязью погибшего отца очкарика, Герберт тих выл, опять же – про себя. Нет, не из сожаления к Поттеру, а просто потому, что, будь сальноволосый сейчас в приюте, ему бы все проходы прочистили, зубы повыбивали, а потом зарыли бы с головой в яму с дерьмом. Такого себе не позволяли даже самые отмороженные из приютского персонала: родители – это святое, а уж погибшие родители... Нет, Снейп действительно был полным и безоговорочно конченным ублюдком, если позволял себе такое. Единственное, чего не понимал Геб, так того, как Поттер может спокойно все это сносить. Попробуй зельевар сказать подобное Лансу, и он мгновенно обзавелся бы новой дыркой в районе пуза. Но время шло, а Снейп держал с Лансом холодный нейтралитет. Он не доставал мальчика, а мальчик не доставлял никаких неудобств и проблем.

Потом были полеты, на которых все тот же Поттер успел нехило отличиться и даже загреметь в сборную своего факультета по квиддичу, чем вызывал зависть всех мальчишек от мала до велика. В том числе и Геба. Ланс уважал спорт, а уж первый полет на метле вызвал у него целую бурю эмоций, тем более что мадам Трюк отметила его способности в этом деле. Следом шла Травлогия, на которой так же нельзя было зевать, а то какой-нибудь особо ретивый куст оттяпает вам палец, или что-нибудь более важное. И за всеми этими перипетиями Ланс не особо замечал, что на уроках ЗоТИ, Трансфигурации и Чар они проходят лишь общую теорию и бесконечно разучивают основные взмахи палочкой, а также правильное произношение некоторых латинских корней и целых слов. Почему в Хогвартсе попросту не ввели урок латыни, мальчик так и не понял.