Текст книги "Не имея звезды (СИ)"

Автор книги: Droi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 86 страниц)

Стремительно взлетев по мраморной лестнице, ведущей на первый этаж (п.а. – в Англии первый этаж, не считается первым этажом. Их первый этаж – наш второй. Отсюда путаница с местоположением Выручай-комнаты), мальчик свернул по коридору и вышел к главному колодцу. Если закинуть голову, то можно было увидеть десятки лестниц, двигающихся абсолютно хаотично. Ланс замедлил шаг, втянул воздух и стал осторожно двигаться наверх. Он выбрал самый короткий путь, так как до потайной лестницы нужно было бы сделать крюк. Но, как это обычно бывает, короткий путь всегда и самый сложный. Уже седьмая ступенька вдруг замерцала и пропала, прямо под ступней ученика. Тот резво её перепрыгнул и тут же схватился за поручни. Лестница начала свое движение и, судя по всему, собиралась привести волшебника вовсе не туда, куда ему надо было. Геб, перехватив сумку, разбежался и прыгнул, удачно приземляясь уже на другой деревянной нахалке. Та так же не стала долго ждать и двинулась вслед за подругой. Очередной разбег, новый прыжок – и вот Ланс уже на втором этаже.

Геб развернулся на сто восемьдесят и увидел, как эти две хамки возвращаются на место, делая вид, что не издевались над несчастным слизеринцем. Приложив большой палец к левой ноздре, парень громко фыркнул правой, выказывая максимум пренебрежения бесплотным попыткам завести его в тупик. После чего пять улыбнулся и понесся по коридору. Увы, ему было не суждено нормально добраться до кабинета. Прямо по курсу шли Поттер с рыжим, спускавшиеся из своей башни и торопящиеся на завтрак. Когда они поравнялись с Лансом, то переглянулись, и Уизли пожал плечами, а Гарри лишь решительно сверкнул глазами.

– Герберт, – чуть стеснительно, в своей обычной манере произнес Поттер.

– Ась? – мальчик остановился, впрочем, он не прекратил движения, продолжая бег на месте. Гриффиндорцы немного ошалели. – Гарри, давай в темпе.

– Эм, ты не знаешь, кто такой Николас Фламель?

– Пф. Конечно, знаю! Вчера водку вместе квасили.

Народ шутку не оценил, даже не понял, но глаза все же выкатил.

– Ох, – вздохнул Герберт. – Шутка это была, типа юморнул я. Ладно, Фламель этот ваш – авторитетный алхимик. Прославился изобретением философского камня в каком-то бородатом году.

– Философского камня? – переспросил Уизли.

– Ну да. Эта финтифлюшка такая. Если толково использовать, то она все что угодно в золото превратит, ну, и эликсир вечной жизни сварганит.

Алые переглянулись, и в их глазах отчетливо читался испуг. Герберт сперва задумался, к чему бы это, но потом решил, что чужые тайны ему нафиг не сдались.

– Спасибо за помощь, – кивнул Поттер.

– Да без проблем, – отмахнулся Герберт. – Если что – обращайтесь. Справочная имени Герберта Ланса работает с понедельника по пятницу без предварительной записи.

С этими словами мальчик рванул по коридору, но потом остановился. Была одна проблемка, которая порой начинала его подгрызать. Все же иногда иметь большое и доброе сердце означает частенько переживать по пустякам. Но все же стоило утихомирить разбушевавшуюся совесть.

– Эй, карапузы! – окликнул Ланс уже практически скрывшихся из виду гриффиндорцев.

– Чего? – пробурчал Уизли, Поттер так же нахмурился. Видимо, они решили, что слизеринец сейчас запоет об ответной услуге в качестве платы за информацию. И они были чертовски правы.

– Народ, вы же с Дэнжер переписываетесь?

– С кем?

– Да с Грейнджер этой вашей.

– Ну да, – немного неуверенно ответил Гарри-стальные-яйца-Поттер.

– Отлично, вы тогда передайте ей, что я извиняюсь за Чиполлино и прошу прощения за грубость. Можете дописать, что обещаю исправиться и вести себя исключительно праведно, но это будет неправда.

– С чего вдруг такое счастье – извинения от слизеринца? – хмыкнул Уизли, скрещивая руки на груди.

– Рон! – одернул друга Поттер. – Хорошо, мы передадим.

– Я всегда знал, что ты нормальный парень, – кивнул Ланс. – Только с расческой познакомиться бы не мешало. Ладно, бывайте хлопцы, i’ll be back.

С этими словами Ланс взял спринтерскую скорость и уже спустя мгновение скрылся за поворотом. Там он миновал уже полюбившийся гобелен, изображавший какое-то эпическое сражение все тех же гоблинов. Да уж, гоблины – это те еще маньяки. Только кровь почуют, сразу все – где мой меч, где мой топор. Правда, непонятно, почему им запрещают носить палочки, если эти извечные банкиры ни хрена не могут пользоваться магией, кроме разве что сугубо своей. Вот вейлы, например, привораживать умеют, кентавры из луков шмаляют без промахов и со звездами общаются, а гоблины, вроде как, все, что хочешь, из металла сварганят, даже сферического коня в вакууме. Хотя, с конем, может, и лишку хватанул.

Наконец парнишка оказался в своем классе и облегченно вздохнул, закрывая за собой дверь. Белая мышка все так же сидела в клетке, а сыра уже и не было. Все подчистую схомячила, вернее – смышачила. Но ничего, Герберт был человеком запасливым, поэтому вытащил из сумки еще один кусочек молочного продукта, кинул его мыши, которая тут же принялась его подтачивать. Прожорливая скотина. И как МакГонагалл только на них не разорилась?

С нежностью достав гитару из футляра, мальчик уселся на парту, скрестив ноги, и перебрал струны, подкручивая колки и наслаждаясь даже улучшившимся звуком. Парнишка немного побренчал, импровизируя всего на двух аккордах, а потом легонько покачал головой. Чего-то не хватало...

– О! – воскликнул парнишка и потянулся к клетке с мышкой, ставя её прямо перед собой. – Будешь моей слушательницей.

После этого мальчик прикрыл глаза и стал играть, наслаждаясь каждой нотой, каждым полутоном, каждым звуком, выдаваемым его старой подругой, с которой они вместе прошли огонь и воду, теперь еще и клей. Мальчик играл без остановки, не обращая внимания на ноющую боль в размякших за полтора месяца подушечках пальцев. Он играл порой веселые, задорные композиции, а потом переходил на грустные и даже печальные, но только затем, чтобы уже через пару минут снова, резво перебрав струны, породить задорную мелодию, безмятежную и полную искренней детской радости.

Мальчик до того увлекся игрой и своей гитарой, что не заметил, как у дальней стены появилось огромное, в рост человека зеркало. На нем была старая истертая надпись: «Еиналеж еонневоркос ешавон оцил еша вен юавызакопя» – гласила она. Впрочем, даже заметь его сейчас парнишка, он бы не стал к нему подходить, так как в данный момент для него не существовало ничего, кроме музыки и мышки, которая замерла, выронив из лапок кусочек сыра, и внимательно слушала игру мальчика. И любой случайный свидетель, по неосторожности зашедший в это помещение, не смог бы совладать с собой и уселся бы на любую горизонтальную плоскость, наслаждаясь слегка потусторонней, завораживающей музыкой. Но никто так и не зашел и так и не приблизился к очередной тайне и парадоксу магии, о котором, пока не подозревал даже владелец сего секрета. И лишь один предмет во всем замке, поющий лишь раз в год, знал, как всегда, ответы на все вопросы. Но этот самый предмет, лежа в кабинете директора, слушал музыку, рождающуюся из-под мерцающих в дикой пляске пальцев мальчика. Возможно, вы спросите, как же он мог услышать этот мотив через толстую кладку стен и несколько этажей? Что ж, кажется, мы открыли еще один весьма забавный парадокс. Пожалуй, Олливандер был бы рад.

*

Мальчик так сильно увлекся, что музыка замолкла, лишь когда боль стала практически невыносимой. Герберт будто очнулся, сбился с ноты и, выдав какой-то кривой звук, бережно отложил гитару. Подушечки пальцев левой руки нещадно кровоточили и жутко саднили. Парнишка вытер их о не самый чистый платок, а потом с удивлением посмотрел на свой сломанный медиатор. И как он только смог им играть? Благо в сундуке еще дюжина таких же лежит. Аккуратно спрятав гитару в футляр, парнишка поблагодарил мышку за то, что та любезно согласилась его послушать, и уже собрался было отправляться в гостиную. Все же на замок уже спустилась глубокая ночь: за конами сияла луна, а звезды мерно мерцали, иногда выглядывая из-за облаков. Вот Ланс и решил, что стоит поспешить, дабы не попасться в лапы бескомпромиссному старому перечнику Филчу.

Закинув футляр за спину, мальчик уже подхватил сумку, когда натолкнулся взглядом на огромное зеркало, стоявшее у северной стены. Раньше, то есть буквально вчера, его там не было, и это насторожило паренька. Он, будто зверь, почувствовал, как в его логово, в его берлогу кто-то без спросу влез и начал в ней хозяйничать. Мальчику было неприятно, будто он потерял право «владеть» классом номер «22», и теперь он уже больше не был его убежищем. И все же любопытство перебороло неприязнь.

Ланс легко спрыгнул с парты и быстрым шагом приблизился к зеркалу. Он осторожно прочитал надпись и сперва подумал, что что-то в ней не так, но потом заглянул внутрь и увидел там... себя. Красивого высокого мальчика, с подтянутой фигурой, добрыми ярко-голубыми глазами и темным белком, высокими скулами, черными смоляными волосами, которые порядочно отрасли и теперь закрывали лоб. Надо бы сходить к мадам Помфри, она у младших в качестве парикмахера выступает, а старшие в Хогсмиде к воинам ножниц и расчесок наведываются. Там даже салон красоты для девушек есть, и еще гостиница, в которой можно номерок снять... В общем, Герберт покрутился, прикидывая, какие вещи ему лучше поскорее заменить. Как выяснилось – джинсы пострадали больше всего. От них вообще мало что осталось, одна большая заплатка, причем разноцветная. Парнишка некоторое время отрабатывал свои «мордахи», придя к выводу, что прогресс на лицо, так как и он сам чуть не попал под собственные чары. Потом последовал черед пары улыбок, которые вгоняли в краску девчонок и коронное подмигивание, разве что не лишающее чувств противоположный пол. Ну, а закончилось все обычными кривляньями, особенно хорошо у парня получилось изобразить макаку.

– Жаль, я забыл банан, – мальчик чуть лбом зеркало не разбил, но его вовремя подхватили чьи-то чары.

Парнишка обернулся и увидел, что на соседней парте сидит Дамблдор, буквально обезоруживая своей непосредственностью. Директор, как всегда, пребывал в хорошем расположении духа и, улыбаясь в свою длинную бороду, пожевывал очередную сладость.

– Можно спросить, мальчик мой, что же вы там увидели, раз решили изобразить обезьянку?

Глаза волшебного дедушки привычно мерцали, а очки-половинки отражали свет полной луны. Натурально Гендальф, разве что вместо посоха любопытная на вид палочка.

– Эээ, – только и произнес мальчик. – Себя, профессор.

– Себя? – кажется, Дамблдор был удивлен, даже поражен.

– Ну, я, конечно, многого не знаю о магии, – протянул Ланс, – но разве в зеркале я должен был увидеть кого-то другого?

– Возможно... Герберт, вы прочитали надпись?

– Да, но мне лень было её разбирать.

– А вы попробуйте, – лукаво подмигнул директор, закидывая в рот апельсиновую дольку, а через секунду другой рукой – лимонную. Видимо, он так и не смог определиться.

Мальчик снова повернулся лицо к зеркалу, поднял голову и внимательно всмотрелся. Все оказалось весьма просто. Стоило лишь прочитать текст задом наперед.

– Я показываю не ваше лицо, но ваше сокровенное желание, – произнес парнишка, а потом запаниковал. – Профессор! Я к нему даже не прикасался! Честно, не я ломал этот артефакт!

Дамблдор замер, а потом засмеялся своим немного хрипящим от старости смехом.

– Ох, Герберт, вы в своем репертуаре, – утирая слезы и вытирая уголком мантии очки, сказал дедушка. – Пожалуй, с зеркалом все в порядке, потому что я все так же вижу в нем себя вместе с шерстяными носками. А вот с вами... Что ж, думаю, я рад, что вы счастливы.

– Счастлив? – переспросил мальчик.

– Да, счастливы, – кивнул директор. – Это зеркало заглядывает в душу смотрящему в него и выуживает из неё самые потаенные, горячие и сокровенные желания. Но счастливый человек, заглянув в него, не увидит ничего, кроме самого себя.

Мальчик покивал, повернулся к зеркалу. Он долгое время вглядывался в собственное отражение, а потом начал тщательно тереть подбородок. Так всегда бывало, когда Ланс принимался за мозговой штурм. И в своих штурмах мальчик применял тактику «истина в сумасшествии». То есть, найдя самую идиотскую теорию, стоит как можно дольше над ней размышлять, и, в конце концов, ты найдешь верный ответ.

– Я не согласен, – наконец произнес мальчик.

– И какова ваша точка зрения? – мягко поинтересовался директор, поглаживая мышку, заснувшую у него на ладони.

– Мне кажется, что зеркало не показывает желания в нескольких случаях. Например, если не знает, что показать. Так, если человек страстно желает не что-то одно, а несколько вещей.

– Очень интересно, – задумался директор. – Пожалуй, не могу с вами не согласиться, но вы продолжайте.

– Так же, если человек желает что-то метафизическое или метафорическое, например счастье во всем мире, то зеркало так же будет отражать лишь его облик. Есть и третий вариант: если человек банально не знает, чего пожелать, что есть отсылка к первому варианту, потому как в таком случае все желания равноценны.

На какое-то время в классе повисла тишина. Директор убрал заснувшую мышку в клетку и аккуратно закрыл дверцу.

– Мне кажется, послушав вас, леди Ровена искусала бы себе все локти, наблюдая за зеленым гербом на вашей груди, – блеснул глазами Дамблдор. – И все же, думаю, вы не станете отрицать, что и счастливый человек так же увидит лишь себя.

– Да, не стану.

– Тогда возникает вопрос: хотите ли вы считать себя счастливым?

– Эмм, простите, профессор, мне не очень понятно...

– Ох, не страшно, мальчик мой, не страшно, я объясню. Видите ли, сейчас вы стоите на своеобразной развилке. Слева от вас, находятся ваши логика, ум и проницательность, а справа – все то, что не поддается разуму. Так вот, пойдя в одну сторону, вы примите тот факт, что имеете несколько равнозначных желаний или одно метафизическое или метафорическое. А пойдя в другую, вполне возможно, сочтете себя счастливым человеком.

Мальчик задумался. С виду простой, вывод был таким глубоким и сложным, что от размышлений заболела голова.

– То есть, – размерено, чуть ли не по слогам проговорил парнишка, – все опять зависит лишь от меня и моего выбора?

– Конечно, Герберт! – воскликнул директор. – В магии все и всегда зависит лишь от самого мага и его выбора.

– Тогда мне очень многое непонятно, – выдохнул мальчик. – Хотя бы то же деление на разные отрасли по типу Темной и Светлой магии. Ведь если все зависит от выбора и самого мага, то это, да и многое другое – полный бред.

– И вновь вы совершенно правы. Но видите ли, в чем дело... Парадоксы магии для того и существуют, чтобы человек не забывал о выборе.

– И даже в этом вашем изречении заключен парадокс: выбор рождает парадокс, который помогает нам помнить о выборе.

Дамблдор лишь улыбнулся, закидывая в рот сразу две дольки. Целых полгода он практически не видел и не общался с этим ребенком, а казалось, будто лишь вчера они имели столь же занимательный диалог в кафе «Фортескью». Но кое-что не давало покоя директору. Поэтому уже спустя мгновение взгляд его потяжелел, а на устах померкла улыбка.

– Кстати, мальчик мой, как продвигается ваше исследование? Мне уже готовить чаевые для официантки в кафе?

– Чаевые? – переспросил мальчик, а потом его осенило. По спине тут же заструился холодный пот, и парнишка немного смутился. – Профессор, видите ли, какое дело...

– Да, мой мальчик? – чуть обеспокоенным тоном подтолкнул к ответу Дамблдор.

– В общем – никак.

– Никак? – Альбус чуть дольками не подавился.

– Да, – грустно выдохнул парнишка. – Тут столько всего происходит и так много всего интересного... Ну, как-то на таком фоне вся эта трехомуть с Темным Лордом кажется мне скучной и не стоящей времени. Помер – и ладно.

Какое-то время Дамблдор внимательно разглядывал мальчика, а потом уж совсем счастливо улыбнулся.

– И вновь вы удивляете меня, Герберт! Я все больше убеждаюсь в том, что встретил в приюте среди многой печали волшебника с добрым сердцем и открытой душой.

– Боюсь, – печально покачал головой парнишка, – я не такой добрый, как вы обо мне думаете. Во всяком случае, за прошедший месяц я сделал много вещей, которые уж точно не вяжутся с этим понятием.

– И эти слова лишь подтверждают мое утверждение! – чуть ли не в ладоши захлопал директор, а потом как-то лукаво блеснул своими старыми, но немного детскими глазами. – Герберт, уже полночь, а я видел, как первому этажу ходит слегка огорченный мистер Филч.

Мальчика как кипятком ошпарило. Он быстро кивнул и схватил свои вещи вместе с мышиной клеткой.

– Спокойной ночи, профессор! – с этими словами парнишка ленивым котом выскользнул в коридор.

В классе еще некоторое время сидел древний волшебник, грызя дольки, а потом вдруг взял и испарился, будто и не было его.

6 января 1992 г., Хогвартс

Герберт Ланс, с футляром на спине, сумкой на плече и клеткой с мышкой в руках, сидел на шестом этаже прямо на полу и тяжко вздыхал. Завтра приедут студенты, а он так и не нашел себе новое пристанище. Классом номер «22» больше нельзя было пользоваться, так как убежище потеряло свой статус убежища. Пару дней мальчик перебивался в кабинете Флитвика, но ведь это был кабинет Флитвика, и парнишка не мог вечно там околачиваться и уж точно заявляться туда после отбоя. Так что нужно было отыскать новую берлогу. В прошлый раз выбор именно на двадцать второй пал из-за того, что туда никогда не ходили по ночами старшие. Сперва Ланс не понимал почему, но потом мастер чар объяснил это мантиями. И сейчас перед парнишкой стояла непосильная задача: отыскать еще одно место, в котором его бы не застали врасплох желающие уединиться или повеселиться старшие ребята. В этих целях, временно бомжующий студент буквально весь Хогвартс перерыл от подземелий и до Астрономической башни, но так и не нашел класса, о котором бы не слышал какой-нибудь острой или юморной истории. За века учебы ученики, кажется, отыскали все потайные местечки, которые только здесь были. Так что Геб, погрузился в острый приступ меланхолии, разговаривая с мышкой, сетуя на свою ужасную и несправедливую жизнь человека, лишенного пристанища.

– Мистер Ланс, – прошуршал далекий голос, доносящийся, словно эхо.

Парень, ощутив прилив отвращения и брезгливости, поднял голову и встретился взглядом с Кровавым Бароном, приведением Слизерина. Вообще Барон, древний рыцарь, так и не снявший меча, до сих пор висевшего у него на поясе, был не только покровителям зеленых, но и главой всех привидений Хогвартса. И до сих пор парнишка лишь слышал о нем, но ни разу не видел.

– Я вас внимательно слушаю, – проскрипел Герберт, сдерживая позыв немедленно убраться подальше от привидения.

Барон, будучи живым, был высоким мужчиной с широкими плечами, массивным лбом, широкими скулами и воинственным лицом. Собственно, таким он остался и после смерти, а его взгляд за сотни лет не стал ни на грамм легче, все так же способный буквально прибивать к полу.

– До меня дошли слухи, мистер Ланс, что вы ищите себе новую обитель. Я взял на себя вопрос чести помочь вам в этом предприятии.

– Помочь? – как-то злобно хмыкнул Герберт. – Даже учитывая то, что я поганая грязнокровка?

– Даже учитывая, – сквозь зубы прошипел Барон, сжимая в правой руке рукоять клинка. Будь он живым, его костяшки побелели бы, а на лице заиграли желваки. – Даже учитывая то, мистер Ланс, что вы намного более мерзопакостны, чем обычная грязнокровка. Но это не отменяет того факта, что Слизерин нанес вам урон, когда как вы сделали многое во славу своего факультета. Я считаю своим долгом смыть это пятно позора. Свою новую обитель вы найдете на седьмом этаже напротив портрета Варнавы Вздрюченного. Пройдите три раза мимо стены напротив портрета, мысленно представляя и описывая необходимое вам помещение. Я сказал все.

И тут же Барон упорхнул в стену, оставив за собой лишь отзвук омерзения и приступа тошноты.

– Мерзопакостен, – хмыкнул Ланс.

Конечно, грязнокровка с гербом Слизерина куда как хуже обычной грязнокровки. Впрочем, мальчик, хоть и не поверил призраку, так как помнил, что напротив изображения безумца, пытавшегося научить троллей танцевать, была лишь стена, все же поднял задницу и решил пройтись. В конце концов, он ничего не теряет, а надежда умирает последней. Вдруг действительно там какой-нибудь особый тайник?

Отряхнув драные штаны, мальчик отправился к лестницам. Сегодня они, на удивление, выказывали почтение и стояли смирно, боясь пошелохнуться. Парнишка легко добрался до седьмого этажа, на котором находилось два крупных помещения (в одном раньше преподавали танцы, а в другом – фехтование), несколько кабинетов и, собственно, все. Дойдя до нужной картины, привычно вызвавшей лишь улыбку, мальчик развернулся и смотрелся. На вид – стена стеной, даже на ощупь – стена. Ни намека на дверь или что-то в этом роде, а впрочем...

«Мне нужен зал, в котором я найду все для занятий. Мне нужен зал, в котором я найду все для занятий. Мне нужен зал, в котором я найду все для занятий».

Мальчик сделал три круга туда-сюда, потом остановился и с отвисшей челюстью наблюдал за тем, как в стене прорисовывалась дверь. Настоящая, дубовая, тяжелая, обитая железными полосками дверь. Наконец она будто стала трехмерной, а с громким щелчком вперед выпрыгнула чугунная ручка. Парнишка с замершим сердцем дернул её на себя и зажмурился из-за яркого света, ударившего в глаза. Когда он снова смог видеть, то не удержался от возгласа, полного восхищения:

– Я в раю...

13.07.2013

====== Глава 7 ======

16 января 1992г Хогвартс, Штаб несуществующей организации «Власть Мангустам»

На полу сидел высокий мальчик с черной банданой на голове, в серой рубашке с закатанными по плечи рукавами и в джинсовых бриджах, видавших самые разнообразные виды. В руках он держал гаечный ключ, которым сейчас старательно орудовал, пытаясь зафиксировать ножку тренажерного комплекса. У него это вполне сносно получалось, во всяком случае, когда шайба встала на место, уже больше не существовало риска, что во время занятий многокилограммовая конструкция рухнет, погребя под собой паренька.

Герберт отложил ключ в сундучок с множеством отделений, где уже лежали: маленький топорик, молоток, разные винты, болты, шурупы, гайки, дюбеля, один керн (хреноватый, его вообще вместо зубила можно было использовать) и еще множество различных инструментов и материалов. Вы спросите, откуда парнишка все это достал? Что ж, уже неделю мистер Филч задается вопросом, куда все это пропало. Кажется, если свести вас вместе с завхозом, то вы сорвете покров с этой страшной тайны...

Ланс выдохнул, стянул рубашку через голову и прислонил разгоряченное тело к холодному железу. За эту неделю он успел хорошенько поработать над своим штабом, да и многое про него выяснить. Начать стоит, пожалуй, с того, что когда парнишка впервые зашел в это странное помещение, то действительно подумал, что находится в личном раю. Это был просторный светлый зал, в котором поместилось бы и два кабинета Флитвика. В его восточной стороне находился ... ринг, правда, ринг начала этого века, с набитыми ватой стойками и обрезиненными веревками, которые заменяли эластичные канаты. Веревки уже давно провисли, а некоторые даже порвались. Рядом с рингом стояла шведская стена, с уже давно облетевшей краской, поломанными ступенями и перекошенными турниками для подтягиваний, побитыми ржавчиной. Еще чуть дальше – разнообразные силовые тренажеры, которые развалились лишь от давления взгляда парнишки, даже дышать на них не понадобилось. Ну и, конечно же, в этой зоне пол был устлан промятыми дырявыми матрасами.

На западной же стороне стоял дубовый стол с поехавшими ножками, крупными трещинам и разбитыми ящичками. На поверхности всклочилось некогда зеленое, а теперь болотное, сукно, а стоявшая лампа напоминала дореволюционный вариант лампады (п.а. имеется ввиду Английская Буржуазная революция, а именно её конец – 1688). Сбоку от стола можно было найти шкафы с разбитыми стеклами и покосившимися дверцами, В них стояли какие-то приборы, неподдающиеся опознанию, но явно требовавшие тщательнейшего ремонта. Единственное, что удалось узнать, – деформированный вредноскоп, больше напоминающий лампочку фашистского бункера. За шкафами рядами стояли стеллажи – вот они были в идеальном состоянии, как и книги на них. Кстати, именно этот нюанс навел парнишку на определенную мысль, но об этом потом. По центру же, в дальнем углублении, стояло несколько деревянных манекенов с мишенями на груди. Они приводились в движение поломанным механизмом, в котором не хватало пары шестеренок, да и сам рычаг надломился в зоне рукояти.

Все, куда не падал глаз парнишки, требовало тщательного ремонта, и, понятное дело, деятельная натура Геба не смогла сидеть ровно на заднице. Уже той же ночью состоялось проникновение в кладовую Филча, из которой было вынесено множество инструментов и материалов, пущенных на ремонт (спасибо Флитвику за сумку). На следующую ночь, когда уже прошел пир по случаю прибытия студентов, та же участь постигла мадам Помфри, которая потеряла все запасы ваты, резиновых жгутов, марли, парчи и прочей ткани. Еще через день уже Хагрид почувствовал явную нехватку древесины.

Так же каким-то чудесным образом, в каждой гостиной пропали, к примеру, либо креслице, либо диванчик. Домовые эльфы жаловались, что в замке пропадают скамейки, вернее, от них остаются одни щепки, а основной материал кто-то утаскивает. В общем, народ грешил на то, что в замке завелся какой-то новый дух или полтергейст, который решил уменьшить количество движимой собственности. Даже допрашивали в связи с этим всех привидений, которых тут не меньше сотни, но эктоплазменные лишь качали головами и отрицали наличие нового постояльца. Лишь Кровавый Барон постоянно говорил туманными загадками, поминая Варнаву Вздрюченного. В принципе, это возымело некоторый эффект. Так, команда старост под предводительством Железной Леди и Сальноволосого всю ночь провели, патрулируя седьмой этаж, но так ничего и не обнаружили. К двенадцатому января кражи прекратились, и замок вздохнул свободно. Больше никто не опасался, что и его поставят на копье в целях «прихватизации» какого-либо имущества. А в это время, пока Кровавый Барон травил свои загадки, Флитвик немного хищно улыбался, Дамблдор проводил исследования в области гибрида апельсино-лимонных долек, в штабе «Власть Мангустам» кипела работа.

Первым делом Герберт взялся за ринг. Он набил стойки ватой, закрывая «раны» при помощи выученных бытовых чар. Потом заменил прорезиненные веревки на увеличенные волшебством резиновые жгуты, ну, и проложил пол новыми досками, сверху которых соорудил некое подобие песочного мата. После этого пришел черед шведской стены и турников, далее – стол и шкаф, стекло для которого было тиснуто в теплицах, ну, и самая монотонная и сложная работа – починка пускового механизма манекенов и ремонт силовых комплексов. На все про все у парня ушла неделя, а также – пара прибитых молотком пальцев, несколько бинтов, которыми заматывались участки, где парнишка срезал плоть пилой (по неосторожности, конечно); две рубашки, порванные в хлам и не подлежащие восстановлению, около сотни литров воды для внутреннего применения и в два раза больше – для внешнего, и еще много и много чего. Но результат стоил того – берлога выглядела, словно пещера Бэтмена, только в волшебной своей вариации.

Оставался последний штрих. Мальчик взял широкий лист ватмана и с помощью красной краски крупными буквами написал: «Собственность Геба-Проныры». После чего повесил сие творение прямо над входом – понятное дело, с внутренней стороны, закрепив для верности чарами вечного приклеивания. Но мы, кажется, забыли об идее, посетившей паренька. Ланс был немного поражен, что среди такой разрухи уцелели стеллажи с книгами, которые, по идее, должны были пострадать в первую очередь. Да и сам способ открытия штаба никоим образом не напоминал какое-либо запирающее заклинание, откликающееся на пароль, как, скажем, в общих ваннах, ваннах старост, ну, и в гостиных. Так что уже в первую же ночь парнишка вышел в коридор, дождался, пока дверь исчезнет, а потом пожелал туалетную комнату. Вуаля – имеем туалет, до боли напоминающий туалет третьего этажа. Это подтолкнуло парнишку, и он пожелал туалет четвертого, потом пятого и шестого, и всех их получил в том виде, в котором они пребывали на данный момент. Потом Геб пожелал туалет, который не раз посещал в приюте Св. Фредерика и... не получил ничего, дверь так и не появилась. После этого последовала еще череда экспериментов, которая и помогла парнишке оценить весь размах магии этого помещения.

Как выяснилось, его штаб мог принимать размеры от чулана для метел и до Большого зала, но не меньше и не больше этих пределов. Также нельзя было материализовать в помещении лес, но можно было теплицу, нельзя пруд, но можно лужу, специально разлитую у двери, и так далее и тому подобное. В общем, комната могла создать точную материальную копию чего-либо, находящегося в замке. Но предмет должен быть: во-первых, неодушевленным, во-вторых, немагическим, так как магию штаб не копировал, ну, а еще здесь нельзя было призвать еду, но это и вовсе один из основополагающих законов трансфигурации. Так что, оказывается, не все места Хогвартса были исследованы. Так как во время свое брожения Герберт так и не нашел ни класса с рингом, ни помещения с манекенами и, уж, конечно, не видел магловских тренажеров и шведских стенок. Впрочем, когда-нибудь он их обязательно отыщет. Ну, а что же до книг и стеллажей, то тут, понятное дело, они копировались прямо с библиотеки. Причем в этом штабе не было ограничения на Запретную секцию, разве что большинство трудов в этой секции обладали собственной магией, следовательно – не могли быть перенесены в штаб. Да и самому парнишке они были не нужны: все, что ему необходимо, он уже имел. Таким образом, к 16 января Герберт Ланс обзавелся собственной обителью, выражаясь языком давно почившего рыцаря.

Герберт поднялся и переместился от тренажера к зоне отдыха, которую обставлял сам. Вокруг камина – точной копии гриффиндорского (у них самый большой и красивый) – стояло два кресла на одного человека и два диванчика на троих, ну и еще прямо перед ними находился стеклянный столик. Парнишка любил здесь посидеть и полистать очередную книгу. Самое удивительное, что покуда он находился в своем штабе, то его не могли найти даже домовики, а дверь штаба также пропадала, превращаясь в стену. Так что это действительно была супер-геройская пещера, в которой можно было скрыться от всех. Настоящая мужская берлога. Разве что не хватает раскиданных всюду носков, пустых коробок из-под пиццы, звенящих бутылок в углу и развешанных по шкафам труселей, но это дело наживное. Единственное, что огорчало мальчика, – это то, что здесь нельзя было материализовать душ.Видимо, штаб не имел выхода к общим канализационным трубам, что удручало. Кстати, о нем, то бишь, о душе.В последнее время парнишка налег на Анимагию, и, возможно, вы уже даже догадались почему. В конце концов, в образе кота так легко пробраться в общие женские душевые... Но это все мечты, а пока Геб с трудом трансформирует свой ноготь в коготь. Мышку, кстати, в благодарность за ратные подвиги парнишка выпустил на опушке Запретного Леса. Правда, параллельно с этим, ощущая легкий укол грусти, так как теперь у него не будет слушателя. Нет, играть для себя тоже очень здорово и захватывающе, но в игре для зрителя присутствует собственное очарование и даже некоторая легкая, неощутимая, но все же магия.