Текст книги "Не имея звезды (СИ)"

Автор книги: Droi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 86 страниц)

Никто и никогда не узнает, почему Поттер смог победить Лорда, никто и никогда не узнает, суть Аферы столетия, никто и никогда не узнает, что кинул в котел Герберт Ланс в тот момент, когда все думали, что он тянется спасти Гарри Поттера. Ланс всегда любил цитировать знаменитого фокусника – чем пристальнее вы смотрите, тем меньше вы видите. Чтобы обдурить великих магов, было достаточно ловкость рук и никакой магии... Герберт наконец-то вернул долг Глазастику. Тот спас его, не желая славы и памяти для себя, оставшись в памяти людей монстром, то же сделал и Герберт. Однажды темный Лорд ослабнет настолько, что Поотер его повергнет и все будут его считать героем, а Ланса – двуличным, лживым монстром, обманувшим весь мир. Да, собственно так и было, ведь Проныра действительно обыграл весь мир. Афера столетия... лишь один человек в мире узнал её суть – Альубс Дамблдор, сумевший заглянуть в разум юноши.

Maybe our time is up

But still you can’t abandon

All the principles of love

Don’t say those words

Ланс умирал. Нет, без сомнений, истекая кровью он умирал. Но смотря туда, где не было его звезды, Проныра все отчетливее понимал, как он хочет жить. Как хочет обнять люб... нет, пока еще не время для этих слов... обнять дорогую ему девушку! Как хочет выйти нас цену и вновь играть для тысяч слушателей, или пусть даже для одного. Как хочет вновь встретится с друзьями, как хочет прокатиться в Африку, побывать на водопадах, на озере-небе, и еше много где. Ланс впервые захотел жить с такой силой, с какой не хотел никогда прежде. Но кровь неумолимо сочилась сквозь раны, а жизнь потихоньку покидала тело юноши.

Oh love is the end So let’s not pretend, ‘Cause love is the end

Но Ланс все так же не боялся смерти. Нет-нет, ни капли страха не было в затуманенных глазах юноши. Он был готов к тому, что должно было произойти. В конце концов он прожил хорошую, пусть и нечестную, но порядочную жизнь. Ланс был готов к новому путешествию, пусть оно даже и окажется по ту сторону грани. И стоило подумать об этом юноше, как произошло то, что называется... чудом. Простым чудом. Ведь, если подумать, вы согласитесь с тем, что Герберт Ланс как никто другой заслуживал чуда.

Don’t say those words Don’t say those words

Кровь остановилась, и словно впиталась обратно в тело, раны закрылись, оставив на память тонкие, но видимые рубцы. Будь Герберт Грейнджер... ну вы поняли, да? Ланс, поднялся на ноги и пошел к дому.

Одно чудо спустя

На скамейке перед крыльцом сидел Проныра и курил сигарету.

Don’t say those words ‘Cause love is the end

К нему вышла Изабель, укутанная в плотное порео. Она села рядом и протянула руку. Ланс вложил в ней сигарету, а потом и прикурил непослушной задигалкой. Так они и сидели, пока что-0то плотное не уперлось в ноги юноши. То ли слишком сильный порыв ветра, толи просто фантомное ощущение. Но Герберт Ланс знал, кто это был. Юноша потрепал рукой по воздуху и с горечью произнес:

– Прости друг, теперь мы разных мирах. Я тебя не вижу и не ощущаю.

Don’t say those words ‘Cause love is the end

Ланс вытянул вперед руку и подул ветер. Он укутал и обласкал пальцы, задув за руку, но никаких красок ветра за эти не последовало. Но стоило юноше закрыть глаза, как тут же он представил себе все те же рисунки животных, людей и замков, представил Роджера, положившему ему голову на колени и смотрящего грустными глазами.

– Но пусть я тебя не вижу и не ощущаю, – улыбнулся парень, словно слепой водивший рукой по воздуху. – Но я в тебя верю.

Да, верить – вот в чем заключалось волшебство. Самое важное волшебство, оторое не отнимет даже превращение из мага в человека. Пока Герберт Ланс верил, он оставался сухопутный пиратом, волшебником Гебом-Пронырой.

Ланс повернулся к подруге и произнес:

– Я...

Don’t say those words ‘Cause love is the end

Изабель подняла глаза и продолжила:

– Тебя...

Don’t say those words ‘Cause love is the end

И они вместе закончили:

– Люблю.

В этот же момент Уродец и Принц покинули своего подопечного, они улетали туда, где их ждали новые истории – каждого своя. Но если бы вы этот момент они опустили свои взгляды к земле, то увидели бы как на черном полотне искрятся две сигареты, чьи красные точки оказались похожи на новые звезды, зажёгшиеся на небосклоне.

====== Затянувшийся эпилог ======

В тот же день

– Что ж, – произнес мастер олливандер, бережно убирая вишневую палочку в футляр того же цвета. – Полагаю нам надо ждать твоего хозяина...

Десять лет и три месяца спустя

В салон, торгующий палочками, зашла пара, чьи лица скрывали черные балахоны. Впрочем, несмотря на то что дело было ночью, как только прозвенел колокольчик в зале тут же появился мастер Олливандер, создавший кресло под леди.

– Ну что же вы, моя дорогая, – ворковал маг. – В вашем положении нельзя даже ходить.

– Да ну что вы, – благодарно кивнула Изабель, пребывавшая на восьмом месяце беременности.

Герберт, который благодаря магии Косой Алее вновь обрел способность Истинному Взору, ошеломленно оглядывал магазин и продавца. Казалось, что несмотря на то что прошло уже почти шестнадцать лет, не изменился не только сам магазин, но и сам продавец. Олливандер, с точностью до пылинки на плече, выглядел точно так же, как и в тот раз, когда Геб зашел купить свою палочку. Что ж, во всяком случае теперь становилась понятна причина, по которой все взрослые маги так стремались Олливандера...

– Вот ваш чай, – сказал лидер известнейшей на оба мира рок-группы.

– Вижу вы помните свое обещание.

Вместо ответа Тобиас выложил на прилавок футляр вишневого цвета.

– Он уже истомилась за эти десять лет... полагаю вашему сыну придется несладко, когда он разбудит её еще через одиннадцать.

– Справиться, – отмахнулся Ланс, принимая футляр и выкладывая семь золотых монет.

– Не искушает?

– Ни капли, – и даже не смотря на футляр, Проныра передал его своей жене – миссис Ланс. – Впрочем, вы же ждете историй.

– О да.

– Тогда приготовьтесь, у меня их великое множество.

– Я уже предвкушаю.

Одно множество великих историй спустя

Перед тем как покинуть магазин, Ланс услышал из темноты:

– Вы стали слишком велики, Ланс. Река вас...

– Я знаю, – без тени сожаления произнес Проныра, откликаясь мраку магазина. А может мрак и был Олливандером? Или Магазин был Олливандером? Впрочем, такие загадки не для музыканта. – Я и так взял слишком много времени в долг.

Месяц спустя

– И мы прерываем нашу трансляцию экстренным выпуском новостей! – и вся чета Блэк-Уизли-Поттер мигом разочарованно выдохнула – ведь он смотрели трансляцию финала чемпионта мира Дуэльной Лиги! Картинка на экране сменилась, и теперь уже ахнула лишь одна – Гермиона Грейнджер. Она узнала эту небольшую виллу, но не могла понять, почему вокруг неё столпились тысячи людей, одетых в черное.

– Это дом Ланса, – произнесла глава министерства Магического Правопорядка.

– Кого? – переспросил её муж, Главный Аврор Рональд Уизли. – Погоди, того самого Ланса?

– Да, – кивнула Герйнджер.

– А ты откуда знаешь? – поразился Рон.

– Да дайте послушать, – прикрикнул Сириус, сидевший в обнимку с женой, но его проигнорировали.

– Приятель, она же ездила туда на конференцию пару лет назад, – улыбнулся крупный бизнесмен, после войны занявшийся семейным делом – Гарри Джеймс Поттер. – Герберт небось экскурсию организовал.

Гермиона уже хотела поддакнуть, но трех взрослых магов, заколдовала жена Поттера, Джинни – наславшая на друзей Петрификус. Наконец-то можно было послушать диктора.

– ... пусть информация и скрывалась, но в день похорон у дома Лансов собрались тысячи людей, нелюдей, магов и маглов, решивших почтить память не только музыканта, но и человека-поколения. Всего два дня назад, возвращаясь из род.дома Герберт и Изабель Ланс погибли в страшной аварии. По заключением полиции и Авроров, ребенок выжил лишь чудом. На экране вы можете видеть его опекуна – Виктора Крама.

Бывший лвоец, а теперь самый востребованный тренер стоял рядом с гробом, в котором лежало двое людей. Казалось что они вовсе не мертвы, а просто спят. Возможно именно поэтому ребенок, которого на руках держала красавица жена Виктора – Энн, совсем не плакал. Разве что только одна слезинка скатилась по его щеке, и это было все, на что способен новый последний Ланс.

– Акции компании «Твинс и Вригглер», до момента достижением Демьеном Лансом совершеннолетия, будут заморожены. На лидеры компании-гиганта магнаты Фред и Джордж Уизли заверили, что будут свято чтить память их друга.

– Предатели, – прошипела Джинни, не видевшая братьев со времен битвы за Хогвартс. Впрочем, она не очень-то и хотела видеть этих двуличных скотов.

Сами братья, вместе с женами, так же стояли у гроба.

– Мир, потерявший Герберта и Изабель Лансов уже никогда не станет прежним, – продолжал диктор. – Герберт посвятил свою жизнь не только музыке, выпустив четыре платиновых диска в обоих мирах и дав за десять лет почти полсотни концертов, сорок из которых были благотворительными, но и тому, что он называл истинным волшебством. Герберт Ланс создал незаконное движение «Белых Плащей», куда вошли маги со всего мира, объеденные одной целью – помощью маглов. Вопреки всем законам, они помогали людям и детям, которые требовались в помощи магии. Многие из Плащей сидят сейчас в тюрьмах, другие платят огромные штраф, но никто не отказался от нашивки на рукаве. Тысячи магов поддерживают вдижение Белых Плащей и негласно помогают маглвоским детям в трудные для них моменты. Так же Лансы потратили миллиона галеонов на благотворительности, и создали в корпорации «Твинс и Вригглер» целое подразделение, негласно помогавшее тем, кто сам хочет помогать людям. Герберт Ланс навсегда войдет в историю, как человек, любивший, без малого, весь мир. Вместе с ним, бесспорно, заканчивается целая эпоха.

– Идиоты, – сплюнул Сириус. – Да он весь мир одурачил, выкормыш Лорда!

– Намедни тысячи магов буквально осадили Верховный Совет Международной Конфедерации Магов, с требованием присвоить Герберту Лансу звание Великого Светлого Мага, но совет отклонил просьбу, настояв на том, что де-факто Герберт был маглом, а следовательно не мог быть удостоен подобного высочайшего, магического титула. Что ж, все мы видим во что это вылилось.

И камера показала тысячи транспарантов, на которых было написано – «Мы будем помнить Великого Светлого Волшебника, Геба Артура Ланса!».

Семнадцать лет спустя

Будущая шестикурсница Хогварнтса, почти шестнадцилетняя Лили Поттер пинком ноги открыла дверь ноги и плюхнулась за ближайший столик, достав планшет и показательно всунув в уши наушники. Лили была необычайно красива, и уже в свои неполные шестнадцать выглядела настолько потрясающе, что для ней стало обычным делом отваживание разнообразных ухажеров. Отец и дядя Рон говорили что лили пошла красотой в маму – Джинни, а дядя Сириус добавлял что свое взяла и бабушка – Лили Поттер, умершая много лет назад.

Что ж, Лили не испытывала особой радости по поводу своей внешности. Да, черт возьми, по первости все парни в её присутствии начинали краснеть и забывали Английский язык, а девушки вечно сроили козни. Сейчас, конечно полегче, но все равно есть минусы. Самый большой из них – Скорпиус Малфой.

Нет, папа правильно говорил что нужно держаться подальше от беловолосого семейства, но ведь Лили была захвачена этим обаянием опасного парня, ад и отцовский запрет лишь сильнее горячил и без того не стылую гриффиндорскую кровь. Но, на поверку, Скорпиус действительно оказался тем еще слизняком и козлом, вот лили его и бросила. Правда Малфой «намека» не понял и полез с руками, пришлось его публично побить – магически конечно. Когда у тебя отец и все дяди с боевой магией на «ты», как-то само собой обучаешься различным финтам. Так, в одончасьте, любовь на век превратилась в ненависть длиною в вечность. Да еще и братья – Альбус с Джеймсом постоянно подтрунивали по поводу этого разрыва, не говоря уже о многочисленных кузенах и кузинах. Вот Лили и психанула – вылетела пулей из дома и авто-стопом добралась до Сити, где теперь сидит и дуется в кафешке.

– Ох, простите, – кто-то, явно специально, проходя выдернул один наушник, а потом бесцеремонно уселся прямо напротив рыжеволосой, кареглазой красавицы. Поттер уже хотела разразиться колкой тирадой, но обомлела.

Прямо перед ней будто опустился падший ангел, явившийся в облике двадцатилетнего, атлетичного парня. Он был необычайно красив, а темные, почти черные глаза и волосы в тон, выгодно оттеняла белая фетровая шляпа без ленты у тульи. На твердых, натруженных мышцах красовалось бесчисленное множество мелких татуировок, сливающихся в единое изображение. Но несмотря на это, татуировки нисколько не портили внешнего вида загорелого парня. Не портили и какие-то индейские перья в волосах, шлепки на ногах, никоим образом не сочетающие с джинсовыми черными брюками, белой рубашкой, черной жилеткой оставленной на распашку и галстуком того же цвета.

– Демьен, – представился парень, протягивая руку.

– Лили, – машинально ответила девушка.

– Очень приятно, – кивнул парень, жестом остылая официантку. – А почему вы, Лили, такая грустная?

И с этого начался длинный диалог. Поттер почему-то абсолютно свободно разговаривала с этим незнакомцем, а тот отвечал ей тем же, начисто разгоняя скуку. К тому же Демьен оказался потрясающим собеседником, он смотрел в глаза, не скользя по шикарному декольте, не перебивал, внимательно слушал, а какие истории он рассказывал! Казалось парень побывал во всех уголках мира, знал несколько языков, а на вопрос где его дома, отвечал так – «Где шляпа упадет, там и дом». А еще похвастался ключом, доставшемся от родителей, который парень носил вместо амулета (Лили показался странно знакомым этот ключик), а так же черный браслет, в форме жующего собственный хвост черного, ленточного дракона, сверкавшего белым брюшком и каким-то рунами.

– Дядя Виктор говорит, что он живой, – смеялся Демьен. – Но ведь не бывает живых браслетов.

– И правда, не бывает, – рассмеялась Лили, а потом погрустнела – это явно был магл.

Тоска вновь обуяла девушку. Демьен сощурился, а потом вдруг схватил красотку и потащил ту на выход.

– Куда ты?

– Пойдем, – только и ответил Деми (так он просил себя называть).

Они вышли на улицу и Дем усадил оеди на старенький, но явно ухоженный чоппер-Харлей. Парень протянул леди шлем, а когда та, немного помявшись, все же надела и жестом указала на шляпу, парень просто показал жест «о’кей». И они сорвались с места.

Лили сперва боялась, вжимаясь в спину парня, и визжала как резанная, особенно она надрывалась тогда, когда парень вырулили на встречную полосу и понесся против потока сигналящих ему машин. Но вскоре дочь дважды Героя вошла во вкус и уже не визжала, а радостно кричала и даже улюлюкала, смеясь и подставляя ветру лицо.

Скука и уныние прошли бес следа, сердце стучало так быстро, что ушам в висках обернулся набатным колоколом, адреналин туманил сознание, но Леди вдруг почувствовала себя так, как никогда не чувствовала даже участвуя в скоростных гонках на метлах. Это было ощущение некоей свободы, а так же того, что едет она вовсе не за спиной человека, а неподвластного, горячего, обжигающего пламени.

Увы, ощущение продлилось недолго. С криком:

– Джеронимоооо! – парень вырулил на недостроенную часть моста и Лили в ужасе закричала, когда байк и оба ездока упали в воду.

Леди недолго барахталась, но когда она вынырнула, то не увидели ни белой шляпы, ни хромированного байка – только сигнальные огни береговой охраны.

Одно разбирательство спустя

Джинни продолжала распекать дочь, а Гарри наоборот – смотрел на дочь с сочувствием и участием. Лили всегда знала, что её отец очень мягкий и чувственный человек, он никогда в жизни не повесил на дочь голос и ни разу ни за что не наказал, вместо упреков, предпочитая задушевные беседы.

– Пап, – улыбающаяся, мокрая лили, закутанная полицией в теплое, махровое одеяло, перебила мать и повернулась к папе. – Пап, а ты веришь ангелов хранителей?

– Не знаю дочка.

– А я теперь верю Я даже видела своего!

Неизвестно когда, неизвестно где

Демьтен остановил свой байк и ответил на терзающие вибрацией мобильник.

– Але?

– Это Пройдоха? – раздалось на другом конце «провода».

– Вы не туда попали.

– Постойте, постойте, я от Чалого.

– А, от этого коренастого гоблина?

– Скорее от гигантского вампира.

– Который еще гнусавит?

– Который говорит, будто родился певцом.

– И которой обожает выпивку?

– У которого непереносимость алкоголя.

– Назовите пароль, – строго произнес Демеьен.

– Послушайте, Пройдоха.

– Пароль.

– Дуб, сосна, гном, пятнистый олень, семнадцать, два, корова не моя.

– Что вы хотите.

Выслушав заказ, Дем чуть не сел там, где и так уже сидел.

– То есть вы хотите, чтобы я, самый известный и разыскиваемый вор магического мира – Пройдоха, внедрился в Хогвартс и выкрал из него то, не знаю, что? И ладно бы не знаю, что, но выкрасть это из самого надежного, неприступного и охраняемого места на всей Земле?!

– Оплачу в пять раз больше обычного!

– Да я за такое и бесплатно с радостью возьмусь!

1ое сентября, платформа 9 и ¾

Гарри Поттер с легкой ностальгией проводил детей и племянников в их шестую поездку на красном экспрессе прямиком до Хогвартса. А ведь не так уж и давно, но и сам... и в этот миг, когда поезд уже почти отошел от платформы, скрывшись где-то в дыму, Поттер посмотрел на окно последнего вагона. Оттуда на него смотрел тот, кто уже давно не может смотреть. Гарри вздрогнул и отступил на шаг назад.

– Дорогой, что с тобой? – спросила Джинни.

– Да так, – натянуто улыбнулся Поттер. – Призрака увидел.

И правда —н е может же Герберт Артур Ланс сидеть в последнем вагоне поезда – он уже давно как лежит в могиле. Да и Геб бы ни за что в жизни не расстегнул бы свою жилетку и не сменил черную шляпу на белую...

Тот же день, Хогвартс

Заместитель директора – Слизнорт уже закончил читать список студентов, как внезапно с места поднялся один из преподавателей Чар – бывший ученик великого Филиуса Флитвика. И да, вы правильно услышали – один из. После того как прошли международные реформы по сокращению количества школ и разрешению оборотням и вампирам обучаться магии, школам пансионам пришлось расширить штат. Тринадцать преподавателей не могли обучать две тысячи студентов, так что пришлось увеличить штат до сорока.

Лили в это время шутливо «дралась» с Альбусом, а Джеймс и его друзья бросали гневные взгляда на Скорпиуса и прихвостней белобрысого, жеманного ... ну педика не скажешь, но точно нездорового парня.

– Простите замдиректора, – профессор кивнул ошеломленному Слизнорту. – Простите директор, – поклона удостоилась и Минерва МакГонагалл. – У меня есть письмо, опоздавшее к нам по неизвестным причинам плохого сообщения, но по постановлению министерства в школу переведен новый ученик.

В зале тут же повисла тишина – новенький это нечто такое, чего обычно не случалось в волшебном замке.

– Прошу распределить, Демьена Фауста Ланса.

И, под всеобщий шепоток, в зал вошел высокий, плечистый красавец, одетый словно известный всем рокер-бунтарь, да еще и напяливший шляпу, ставшую символом для целого поколения, разве что цвета другого. Мноиге уже захотели крикнуть «позер», мол хорош косить под кумира, но потом народ смекнул что этот «позер» носил фамилию Ланс, да и лицом был похож на... отца.

МакГонагалл уже требовалась не валерьянка, а дефибриллятор. А когда очередной, на её веку, Ланс сел на стул и Шляпа, не успев коснуться головы, в панике заорала:

– ГРИФФИНДОР!

Директрисе и вовсе был необходим душеприказчик. Пройдоха же поднялся со стула, нашел взглядом рыжеволосую красотку, подмигнул её, приложил два пальца к поле шляпе, сверкнул оскалом благородного разбойника, и хмыкнул себе под нос:

– Ну что, пришло время вжарить рок в этой дыре!

====== Дэмьен Ланс. Затянувшийся пролог ======

2014г США, штат Флорида, где-то между Таллахасси и Майами, поместье Крамов

Перед зеркалом стоял десятилетний мальчонка явно недовольный не только своим внешним видом, но и видом мироздания, вселенной и, возможно, даже бога, потому как длинные бороды, по мнению мальчика, вышли из моды аккурат на втором дне творения.

Покрутившись перед зеркалом, юнец, одетый в миниатюрный смокинг, украшенный еще более миниатюрной бабочкой, чувствовал себя словно рыцарь в полном облачении. Мальчик всем сердцем ненавидел костюмы. В них обладатель лика падшего ангела (во всяком случае так говорили сестры и мачеха) был неповоротлив, постоянно задевал все, что можно задеть, разрывая нежную ткань в клочья.

Энн Крам, в девичестве – Эроуз, прекраснейшая из женщин, виденных недовольным парнишкой, попрекала его за то, что таким образом малец стремиться избавить от нелюбимой одежды и почти не верила, что все происходит случайно.

Потеребив браслет, оформленный в виде черного, ленточного дракона пожиравшего свой хвост, юноша вздохнул и вновь уставился в зеркало.

– Вам бы в церковь сходить, – вдруг произнесло одно. – Вы явно одержимы дьяволом.

– А тебя стоило бы накрыть черной марлей, – огрызнулся парнишка и вышел из своей комнаты.

Я не стану вам описывать эту комнату, но скажу так – в ней спокойно поместилась бы аудитория Стенфордского университета. Порой мальчик ездил по своей комнате на велосипеде, и чтобы докатить из одного конца в другой на полной скорости ему требовалось около семи секунд.

Но, наверно, вас больше смущает говорящее зеркало. Что ж, в мире волшебников это еще не самое странное явления. По слухам в недрах этого поместья спит живой сундук в ожидании своего хозяина. И, поверьте мне на слово, живой сундук, питающийся носками, куда более завораживающее зрелище, чем показывающее неприличный жест разговаривающее зеркало. Как оно сделало? Боюсь чтобы описать это мне потребуется две ночи. Две полярных ночи. Впрочем, вернемся к юноше.

Итак, не прошу ни любить, ни жаловать, но вот он – главный герой не самой удивительной истории. По длинному, немного мрачному, богато обставленному коридору шел будущий волшебник, по имени Демьен. Фамилии своей мальчуган не любил, да чего там – он её практически ненавидел.

– Готов? – спросил высокий, статный мужчина лет тридцати.

Он возник словно из ниоткуда, появившись прямо перед огромными воротами футов девять высотой. Лишь по недоразумения вероятно пьяного архитектора их назвали дверьми, ведущими в гостиную. Каждый раз проходя между ними Демьен считал, что с победой вступает в поверженный вражеский замок. Как, возможно, вы только что догадались – парнишка был повернут на фэнтези. И здесь правильно сказать именно «был». В тот день, когда Виктор Крам, а им и являлся говоривший, заметил, что Герберт Ланс тоже любил фэнтези, Демьен выбросил все свои «сказки для взрослых». Сжечь их пареньку помешало лишь уважение к авторам.

– Конечно, пап, – улыбнулся парнишка и с ужасной гримасой поправил бабочку.

– Не тереби, – отвесил шутливый подзатыльник ведущий Ловец Волшебного Мира. – Или хочешь, чтобы мама опять тебе лекцию о приличиях читала?

Гримаса Деми стала еще более отвратной, хотя сперва это казалось просто невозможным. Виктор засмеялся своим басовитым, гулким смехом, обычно заставляющим всех вокруг тоже присоединиться к веселью. Крам взлохматил волосы сыну и подтолкнул его ко входу.

Хотя, до того как Демьен повернет дверную ручку и эта история наконец начнется, я должен кое-что объяснить. Сколь не сильна бы была взаимная любовь между четой Крамов и Демьеном Фаустом Лансом, но их отношения не были родственными. Вместе их свела трагедия – смерть отца и друга. Герберт Артур Ланс, самый известный рок музыкант в обоих мирах в завещании указал старого товарища как опекуна единственного сына.

Этот неприятный факт не мешал Виктору и Энн искренне считать Демьена своим сыном и гордиться тем, что тот того же мнения. Но как бы ты не называл близких тебе людей, а историю не перепишешь. Впрочем, мы взяли слишком длинную паузу.

Скрипнула дверная петель, расположившаяся слишком высоко под потолком, чтобы её хоть раз смазали за прошедшие девять лет как последний кирпич встал в кладку гротескного поместья в стиле старой аристократии. Деми, на миг зажмурившись, оказался в огромном зале где уже собралось около сотни человек и... еще столько же нелюдей.

Видные чиновники, известные музыканты, меценаты, ученые друзья, родственники, даже один премьер-министр какой-то маленькой волшебной страны. Все они собрались чтобы поздравить Демьена Ланса и справить Юбилей Смерти. Видите ли в чем дело – парнишке не повезло родиться в тот же день что и его знаменитый отец. Так же радости не добавляло, что именно в этот день чертовому Герберту вздумалось окочуриться.

– Поздравляем! – звучало с одной стороны.

– С Днем Рождения Деми! – хлопали по плечам другие.

– Как вымохал-то! – смеялись третие.

– Вылитый отец! – прозвучала ужасная фраза, заставившая паренька скрипнуть зубами от злости. – А глаза мамины!

Никто не знает чтобы произошло с напыщенной фифой, рискнувшей произнести опостылевшую фразу если бы не дядя Давид с тетей Анастасией. Появившись из-за спин прочих гостей, они чуть ли не утащили Демьена подальше от гостей и поближе к столу. Хотя последнее явно было инициативой дяди, так как тетя Анастасия могла в день скушать два яблоко и один банан и считать это ужасным обжорством. Понятное дело – фигуре жены знаменитого композитора могли позавидовать даже «ангелы Виктории».

– Деми, ты выглядишь как мелкий клоун, – улыбнулся обожаемый дядя.

– Давид! – воскликнула Анастасия, сверкнув своими ледяными глазами. Конечно ледяными они оставались только для «чужих», а вот для своих еще пока грудных двойняшек и любимого племянника они были теплее весеннего солнца.

– Спасибо дядя, – облегченно вздохнул Демьен.

Оглянувшись и увидев, что на него не смотрят, парнишка резким движением сдернул бабочку и отправил её в короткий полет. Пропорхав пару футов, ненавистный аксессуар нашел свое пристанище аккурат под столом, исчезнув за достающей пола скатертью.

– Отличный бросок племяш, – похвалил Давид ничуть не смутившись очередного взгляда жены.

– Демьен ты не должен так делать, – строго произнесла Анастасия.

– А у меня день рождения, – показал язык мальчик. – Мне сегодня можно.

– И ведь не поспоришь! – засмеялся композитор чем не позволил любимой возразить столь наглому заявлению. – И раз уж у тебя сегодня праздник, то не можем же мы обойтись без подарка.

Давид подмигнул, взмахнул рукой и жестом опытного фокусника достал из рукава... карту. Волшебную карту всего мира. Допотопная штука, надо заметить. Использовалась несколько веков назад любителями дальних путешествий – в основном мореходами. Стоило произнести название определенной местности, как на карте отобразиться кратчайший и самый удобный маршрут. Проще говоря – магический аналог JPS эпохи, когда Эдисон еще даже не запер молнию в стеклянную грушу.

– Вау, – выдохнул мальчишка бережно принимая дар.

Карта умела сама складываться конвертиком и могла уместится в обычном портмоне. Магия – чертовский полезная штука.

– Спасибо дядя, – мальчик пожал руку Давиду, что выглядело несколько комично, потому как ладошка Демьена полностью исчезла в лапище композитора. – Спасибо тетя, – и юбиляр чмокнул наклонившуюся к нему Анастасию.

– Везучий ты человек, чертенок, – засмеялись где-то рядом.

Демьен обернулся и тут же улыбнулся. К нему шли его сестры – шестнадцатилетняя Марго и восемнадцати летняя Жизель. Первая – настолько жгучая брюнетка, что от одного взгляда можно получить ожог сетчатки. Длинные волосы, смахивающие на отрезанный лоскут безлунной ночи, обрамляли красивое личико, будто вырезанное из слоновой кости каким-нибудь маэстро. Стройные ножки, в меру мускулистые бедра, пышные бедра. В общем и целом – такая одним взмахом огромных ресниц может разбить сердце даже статуе.

Вторая – пошла в бабушку по матери. Рыжие волосы, острые черты лица, что, впрочем, ничуть её не портило, а наоборот – придавало некоей особой страсти, недоступной прочим девушкам. Вечно строгая прическа и умные, зеленые глаза, сверкавшие из под очков завершали образ, создавая впечатление стервозной деловой леди. Фигурой Жизель пошла в мать и ничуть не уступала сестре ни в тонкости линии, ни в стойкости грудей, да и вообще выглядела шикарно.

И Демьен, целующий и обнимающий сестер, наверняка был самым счастливым человеком на земле, но не понимал этого в силу возраста. Когда вокруг него собрались четыре прекрасных женщины, он не видел в них нечто больше, кроме как самых дорогих ему людей. А кто-то, кто был постарше, истекал слюной, но оставим эту слюну в покое.

– Мы тебе тоже кое-что принесли, – спокойно произнесла Жизель. Такая вот у неё манера – говорить безжизненным, будто равнодушным тоном.

– Специально для тебя, чертенок! – Марго, полная противоположность сестре, сохраняла образ безбашенной пиратки, готовой взять на абордаж любое судно под любым конвоем. Её платье, в которым вырезов было больше, чем ткани, лишь подтверждало это утверждение.

Сестры, переглянувшись, протянула парню коробочку, в которой обнаружились простенькие, но все же красивые и явно дорогие часы. Демьен вновь изумлено выдохнул, благодарно чмокнул сестер, а потом мигом защелкнул браслет на левом запястье. Парнишка любил все неброское, он вообще терпеть не мог выделяться, но с такой внешностью и фамилией это несколько проблематично.

– Вижу волхвы уже отметились дарами, – хмыкнул Крам, закончивший раут приветствий. Его красная правая ладонь, которую Ловец прятал за спиной, говорила о том, что руки пожимать пришлось несчетное количество раз.

– Старина! – крикнул Давид. – Сколько лет, сколько зим. Что не звонишь, не пишешь, не шлешь сов, ну или кто у вас тут обитает.

– Отвали, – отмахнулся Крам. – Мы только вчера с тобой сидели вот у того камина.

– Так ведь это было вчера по твоему часовому поясу, – подмигнул Миллер.

– Ну так и перебирались бы сюда, – пожала плечиками Жизель. – Да, тетя?

– Извини, дорогая, – улыбнулась Анастасия, души не чаявшая в этой сердцеедке. – Такая жара не всем приятна. Порой хочется и зимы.

Давид мигом поежился и Демьен понял, что дядя вспоминает свою поездку на родину жены. По рассказам Миллера в Санкт-Петербурге медведи не водятся... как не водится там и солнце. А уж про влажность и говорить нечего. Композитор после месяца, проведенном на гранитных берегах Невы, чуть ли не полгода искал у себя на шее жабры.

– Давайте уже сядем, – вздохнул Виктор, устало потиравший виски.

Демьен понимал своего опекуна – такое столпотворение не может не утомлять. Нет, парень любил большие компании и, пусть он это не любил, но все же был сыном своего отца и порой мог дать такого джазу, что все ремни мира рыдали по его заднице. Но все же Дем не любил пристально внимания к своей персоне, не любил он и столпотворений, предпочитая уединение в парке или в своей комнате.