Текст книги "Не имея звезды (СИ)"

Автор книги: Droi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 86 страниц)

Довольный Роджер, вцепившись в поля шляпы, развевался, словно флаг на грот-мачте. Только каким-то чудом, за юношей не увязались копы. Они либо ленились гоняться за сумасшедшим байкером, либо просто не могли вдвоем протиснуться в дверь кафешки, где продавали лучшие пончики на квартал.

Высокие здания, прикрывающие собой небо, казались юноше угрюмыми и молчаливыми великанами. Они степенно возвышались над дрогой, словно охраняя машины от любопытных взоров. Порой в воздухе, вместе с паром, клубящимся вокруг каналазицонных люков, Ланс чуял запах дешевых развлечений. Он немного притормаживал у притонов, смотря на то как, зачастую – некрасивые, обильно накрашенные женщины смеются в объятьях пьяных мужчин. С детства Ланс не любил подобный смех, пусть он и звенел в ушах, но глаза подобных женщин были строги и холодны, как у рабочего на второй смене за ночь.

Проныра давал газу и снова мчался в никому не известном направлении. Во рту его тлела сигарета, оставляя за собой исчезающий дымный след. Иногда юноша делал столь резкий поворот, что колени его почти касались асфальта, до которого оставалось всего несколько сантиметров.

Вот, в очередном проулке, окутанном туманом и паром, тройка громил избивали паренька, а рядом кричала девушка, у которой из рук выхватывали сумку.

Всего через дом, в кафе, посетители аплодировали другому парню, который стоял на коленях перед обескураженной леди, дрожащими руками принимающую красную коробочку со сверкающим кольцом.

В подворотне, за кофе, сидел умирающий человек, пытающийся согреться о блохастую собаку – единственное существо, которое он любил и которое любило его.

Рядом, по дороге, стояла богатая семья, глава которой ловил такси. Мать – в шубке и в золоте и бриллиантах, дети, двое парнишек – в костюмчиках, которые выглядели скорее смешно, нежели «официально». У младшего в руках был надувной шарик, который он хотел отнести бомжу, но мать отвесила ему подзатыльник и парнишка замер, с извинением поглядывая на грустную собаку, и почти уже отошедшего человека.

Еще через квартал, на скамейке сидела парочка у которых явно был первый поцелуй, а дальше, в кустах, всего в сотне другой метров, мужик в маске насиловал женщину, рот которой был забит какой-то тряпкой.

За поворотом фараоны задержали воришку, укравшего сумочку у какой-то фифы, а в другом квартале раздался легкий хлопок глушителя – в лучше стиле итальянской мафии.

Да, Герберт любил ночные города. Вопреки своему дневному облику, они были честнее. Здесь было все – кровь, тихонько капающая с лестницы магазина, похоть, дурманящая голову у притонов, алкоголь, рекой разливавшийся в дешевых барах, сигаретный смок, накрывший собой биллиардные, любовь, цветущая на лавочках и в кафе, страсть, бушующая в гостиницах и в квартирах, чье двери дрожат от того, что люди дрожащими руками пытаются повернуть ключ в замочной скважине.

Герберт, посмотрев на часы, развернулся обратно. Он проехал мимо переулка за которым был поворот к байкерскому бару. Ланс остановился, заглушил двигатель, а потом задумался. На шляпе резвился Роджер, который недоумевал – по какой причине рикша остановился. Проныра, подумав о чем-то, решил, что городу не хватало только одного – достойного абордажа. Именно поэтому юноша, не терзаясь угрызениями совести, вновь завел мотор и поехал дальше, ни разу не обернувшись.

У отеля, в котором разместили группу, Ланс немного притормозил. Он сосредоточился и взмахом палочки сотворил связку ключей. Юноша немного покачнулся, вильнул на дороге, но удержался – на эту манипуляцию ушла почти вся его магия. Наверно, кто-то другой, создал бы десяток подобных ключей и даже не почувствовал укола в кончиках пальцев, но для Геба подобное колдовство было по-настоящему выматывающим.

Скинув подножку у входа, Ланс отдал ключи паковщику, и спокойно вошел в холл. За спиной спокойно крутились двери, а огромный холл казался постой пещерой, сверкающей от бархата и краски золотого цвета. Пять звезд, в конце концов. Народу в четыре часа ночи почти не было. Лишь изредка можно было увидеть сонного постояльца, сдающего ключ и идущего к такси. А за ним шел стол же сонный швейцар, несший чемодан в след за покидающим отель постояльцем.

Герберт встал у лифта, а потом, нашарив к кармане помятую банкноту, пошел в бар. Он был небольшим, рассчитанным на сорок человек, или даже меньше. Сейчас здесь было лишь семеро. Пара мужиков за дальним столиком явно мафиозной наружности, просто несколько постояльцев, непосредственно – бармен и девушка за стойкой. В руках она качала бокал с мартини. Её сверкающее красное платье уже давно собрало всю пыль с пола. На одном из ногтей потрескался лак, а аромат духов не мог перебить запах дешевых сигарет.

Её зеленые глаза смотрели куда-то сквозь стену с выставленным алкоголем, а каштановые волосы, некогда пребывающие в состоянии умопомрачительной прически, были беспорядочно «растерзаны».

Девушка достала сигарету из пачки, лежавшей рядом. Наверно кто-то забыл и оставил, а она курит. Даже странно, для такого дорого отеля подобная дешевка была словно бельмом на полотне гениального художника. Леди щелкала зажигалкой, любезно протянутой барменом, но та не хотела выдавать даже искры.

Ланс, подойдя ближе, щелкнул своей Зиппо.

– Спасибо, – сказала она.

Проныра кивнул и двумя пальцами подманил бармена.

– Односолодвый, больше виски, меньше воды.*

(п.а. на самом деле это просто такой оборот речи. Никто вам в виски воду не нальет, просто означает что нужно «покрепче». В оригинале – «whiskey up, water back»).

Бармен кивнул и вскоре Ланс потягивал какой-то дорогой виски безо льда, пятьдесят грамм которого обошлось ему ровно в сотню зеленых. Благо, именно такая купюра, пусть она была единственной, и лежала в кармане волшебника.

Девушка курила и ни на что не обращала внимания. Её было двадцать два, может двадцать три. Макияж был смазан, что не очень помогало делу.

– Нравлюсь? – хмыкнула девушка, покачивая оливку в бокале. – Все глаз не отрываете.

Герберт действительно неотрывно смотрел на леди, но не смутился от столь прямого заявления. Он просто ответил

– Да. Думаю вас соблазнить.

Вы не удивляйтесь подобному разговору. В шестнадцать юноша выглядел на двадцать один, может двадцать два. А учитывая, что в одиннадцать он выглядел на... одиннадцать, то без какого-то сдвига в реальности здесь не обошлось. Впрочем, Ланс никогда об этом не задумывался.

Леди посмотрела на парня каким-то оценивающим взглядом, так обычно смотрят на товар в магазине. Они некоторое время посидели так, а потом девушка положила купюру на прилавок и встала. Она пошла к выходу, и там, обернувшись, спросила:

– Вы идете?

– Да, – кивнул парень.

Он, оставив недопитый виски, пошел в след за леди. Они остановились у лифты, который, по странному стечению обстоятельств, слишком долго стоял на двенадцатом этаже. Они молчали, Ланс не знал, о чем думает девушка, но вряд ли о чем-то радужном. Сам Герберт не думал ни о чем, это, поверьте, получалось у него довольно неплохо. А если верить профессорам Хогвартса, то только это у него и получалось.

Открылись двери и Геб пропустил вперед леди. Та покорно встала, дождалась пока зайдет молодой человек и потом нажала кнопку. Двери закрылись, загудели механизмы, натянулись тросы и лифт поплыл вверх.

– Мне сегодня сделали предложение, – тихо произнесла леди.

Ланс молчал, спокойно разглядывая картину, висевшую на задней стенке. Он все думал – зачем в лифт вешать картину.

– Я отказалась.

На ней было изображено море. Герберт не любил большую воду, и картина нервировала его. Он пытался не смотреть на неё, но что-то неизменно привлекало его внимание.

– Я не могла согласиться.

Пожалуй, это было из-за маленького человечка на словно игрушечном плоту.

– Он просто бедный аспирант.

Человек размахивал руками, обернувшись к зрителю. Он словно хотел привлечь его внимания, сам не замечая того, как за спиной рождается буря. Чернеет небо, сверкает молния, поднимаются громадные волны.

– Я не смогу жить с ним.

Ланс повернулся к леди. По её щеке бежала слеза, оставляя за собой след размытой туши. Бесспорно – она любила этого человек.

– Я...

Леди не успела договорить, Геб нагнулся к ней а закрыл губы поцелуем. Он спустил руку ниже, пряча её под платье леди. Девушка вскрикнула, потом застонала. Проныре было плевать на то, что говорила зеленоглазая красотка – ночной город видел всякое, может посмотреть и на это. Кому какое дело.

Двери открылись.

28 мая 1995г Италия, Рим

Книга подходила к концу и Герберт, затушив сигарету, хотел было покинуть помещение, но перед ним встала разъяренная Вики.

– Герберт! – закричала она.

На крик тут же стервятниками слетелись Алико, пребывающий в майке и трусах, Доктор Зло, зачем то превративший свои тапки в уток и теперь ходящий с ними подмышками и Тремонт, непонятно к чему надевший деловой костюм. Они мигом расселись на диваны, ожидая когда хищник пожрет жертву и оставит им падаль, над которой можно вдоволь постебаться.

– Вики! – закричал Ланс.

Девушка аж осела и захлопала ресницами.

– Ты чего кричишь?

– А ты чего?

Алико закашлял, скрывая смех. Вики резко покачала головой, словно сбрасывая с себя наваждение, а потом ткнула пальцем в мирно спящий и храпящий рубашками Сундучище.

– Эта тварь сожрала мои чулки!

– Да-да, – покивал юноша. – Я знаю.

– Знаешь?! – еще больше разъярилась Вики.

– Конечно.

– Тогда какого черта?!

– Да успокойся, – отмахнулся англичанин. – У него диета.

– Если у него диета, то почему страдаю я?

– Все ради любви. Видишь ли, моему Сундучище понравилась твоя сумочка, но он считает себя слишком полным. Носки – слишком тяжелая еда, вот он и перешел на чулки. А, как ты сама понимаешь, чулки здесь носишь только ты.

Вики, чуть ли не задыхаясь от праведного гнева, вцепилась в горло юноши и принялась того трясти, словно пытаясь вытрясти эти самые чулки. Трясшийся Ланс, мир которого танцевал самбо, в котором потолок тесно переплетался с полом, все никак не мог взять в толк – почему трясут его, а не Сундучище. Хотя, скорее всего, девушка поступает именно так, потому что Сундучище, стоявший рядом, весьма грозно рявкал нижним отделением, когда из него пытались достать съеденную одежду.

Трясшийся Ланс, раздумывающий над бренностью бытия и несправедливостью жизни, был спасен появлением менеджера. Она, привычно закатив глаза, сделала втык каждому, привела ватагу гримеров, прикатила стойку с костюмами и велела переодеваться, потому как через пятнадцать минут выход.

Вики, отпустив Ланса, грозно взглянула на него и упорхнула напяливать свое кожаное белье. Собственно, сегодня она только в нем выступать и будет. Стервятники, в образах музыкантов, решили отложить свой стеб на потом и удалились вместо со стилистками. Герберт остался в гордом одиночестве – Роджер покинул его, полетев охотиться на знаменитых Римских голубей. Сундучище же, томившийся от любви, собеседником был хреновым. Да, собственно, и не страдающий Сундучище так же не отличался большим словарным запасом, но хоть слушателем был достойным.

Порывшись в сумке, Ланс не нашел в ней ничего, что могло бы занять его внимание. Конечно он мог звякнуть друзьям, но близняшки были на Фиджи, Миллер и Яковлева готовили свадьбу, Крам обхаживал Грейнджер на своей вилле в Болгарии, а больше звонить было некому. Так Герберт, не найдя варианта получше, превратился в кота и, свернувшись клубком на подушке, заснул, подобрав под себя пушистый хвост.

– Герберт, – постучали в дверь, на этот раз – чем-то деревянным. Наверное, планшетом. – Пять минут.

Кот, оглянувшись, на миг превратился в человека, подхватил футляр, а потом вновь стал котом. Когда-то, как вы помните, Герберт ненавидел свою форму, но сейчас – буквально влюбился. Он всегда мог получить халявную порцию обнимашек и «ми-мишек», находясь в облике пушистого. Да и передвигаться так было проще и интереснее. Ведь человеку затруднительно прыгать по карнизам, а коту – запросто. А ведь иногда так хочется туда запрыгнуть. Хотя, что-то подсказывало Лансу, что хотелось подобное только ему.

Открыв дверь пятой точкой, кот вальяжно вышел в коридор и пошел мимо ошарашенной леди. Выбравшись ко входу к сцене, кошак, следуя традициям, поднялся на задние лапки и с важным видом щелкнул зажигалкой, держа её в двух передних лапах. Не поленившийся Бобби нагнулся и прикурил, а потом замахнулся ногой, но кот вовремя убежал.

– Мяяяу! (Лишь бы коты пнуть. Ироды!)

Именно с этим звуком, кошак поднялся на сцену. Тремонт уже обяхвил его и аудитория, стала рукоплескать и приветственно свистеть. Кот немого постоял у микрофона, а потом превратился в человека.

Распаленный Геб схватил стойку и громко рявкнул:

– Устали?!

– НЕТ, – ревело море.

– Тогда подкинем угля! «Lose my life».

(п.а. Гербертисполняет Papercut Massacre – Lose my life)

Герберт, непонятно каким образом, выдавал акустикой звук, который чисто физически не может выдавать акустическая гитара. Тем боле гитара, на которой есть четыре дырки от пуль, несколько трещин и одна вмятина. Но это не мешало жарить юноше с такой силой, что море взорвалось бурей, настоящим цунами. Люди прыгали, толкались, кричали, на плечах парней футболками размахивали оголившиеся ведьмы, а Ланс продолжал играть.

5 июня 1995г Япония, Токио

Кто-то настойчиво стучал в дверь, но Герберт лишь сильнее кутался в... в общем-то, он кутался в человека, если это вообще было возможно. С ним лежали две прекрасных девушки, которых юноша встретил прошлой ночью в ночном клубе. На пути к отели троица, неведомым способом, обзавелась пакетом травы, и вплоть до этого вечера не покидала номер, лишь изредка заказывая себе еды. По слухам, официант, привозивший тележку, вылетал из номера в состоянии уже давно сваренного рака.

– Dare?

– Детка, – просмеялся Ланс. – Я тебя не понимаю.

– Sate, baka, – захихикали с другой стороны.

– И почему ваш язык мне напоминает «пение» бабуинов в зоопарке? – всерьез задумался Ланс, впрочем скоро ему поднесли самокрутку и Лансу вновь стало смешно и хорошо. – Наверно, потому, что у вас тоже красные попки.

– Chikan!

– О, так вы знаете испанский! – засмеялся парень.

В этот самый момент дверь выбили. И не чем-нибудь, а Бомбардой. На пороге стояла менеджер, а вместе с ней вся группа и продюссер. Мендежр уже хотела что-то сказать, но мигом покраснела и свернула за угол, словно спрятавшись там.

– Алоха, – помахал рукой юноша и на полном серьезе. – Присоединитесь.

– У тебя выход сейчас, – произнес улыбающийся Доктор Зло. – Собирайся, герой любовник.

– Опа, – щелкнул пальцами Ланс.

Он попытался встать, нов место этого скатился с кровати, попутно прокатившись по одной из девушек. Упав на пол, парень приподнял голову и посмотрел на форфоровое личико красавицы.

– А ты кто? – спросил парень. – И что делаешь в моей постели?

Та протянула ему белую скрутку, забитую чем-то зеленым. Парень затянулся и выдохнул облачко дыма.

– Ладно, – кивнул он. – Вид на жительство выдан – можешь не покидать суверенную территории.

– Быстрее давай, – смеялась Вики.

– Уно моменто, – вздернул палец Ланс.

Он нашарил малышку, потом зачем-то стянул какую-то красную тряпку с полки и повязал себе на лоб. Надев сапоги, он накинул рубашку и, закинув гитару, поплелся на выход.

– А штаны?– спросил Алико.

– Чем эти плохи? – возмутился слизеринец.

«Сестрички» загоготали в голос и хлопая «новобранца» по спине, пошли к сцене. Юноша вышел под крики толпы и бурный шквал аплодисментов. Он некоторое время разглядывал микрофон, словно пытаясь опознать в нем хоть что-нибудь, но потом схватил его и шепотом произнес:

– Sex on fire. Написана – только что.

(п.а. Гербертисполняет – King of leon – sex on fire, – перевод – http://www.amalgama-lab.com/songs/k/kings_of_leon/sex_on_fire.html.

Прообраз выступления – http://www.youtube.com/watch?v=X1ZRBPA8SK0 с 3й минуты)

Герберт носился по сцене, танцевал со стойкой микрофона, его глаза порой закатывались, и он словно растворялся в музыке и голосе. Зал бушевал вместе с ним. Уши резали девичьи крики, на сцену летело нежнее белье. Море сходило сума, ловя кайф вместе с маленьким человечком, за спиной которого разворачивалась буря.

По всему миру, матери выключали маговизоры и отбирали палочки у дочерей, чтобы те не могли включить снова. Но те исхитрялись и вновь запускали видео. Слышались слова, о том что подобное нужно запретить, а подобного посадить. Кто-то кричал, кто-то брызгал слюной, а Ланс все играл. И ему было все равно.

7 июня 1995г Республика Корея, Сеул

– ГЕР-БЕРТ! ГЕР-БЕРТ! – кричала толпа.

Ланс стоял за сценой и подкручивал колки. Был его выход.

– Такими темпами, – причитал немного запыхавшийся Тремонт. – Господин Берт, наши концерты с твоим участием в качестве гостя, превратятся в твои концерты, с нашим участием в качестве гостей.

– Завидуешь? – хвастливо спросил юноша.

– Вот когда продашь три платины, тогда буду завидовать, – засмеялся Тремонт.

У самих «Сестричек» было две «платины», что, если верить журналу «Нью-Салем», является абсолютным рекордом магического мира.

– Значит три платиновых, да? – хмыкнул юноша.

Он поднялся на сцену и толпа приветствовала так, как некогда она приветствовала «Ведьминых Сестричек» в Мюнхене. Герберт развел руки в стороны, купаясь в лучах софитов, вспышках камер и эмоциях, дождем омывающих его раскрасневшееся лицо.

Юноша понятия не имел, в какой части мира находится, в какой стране и городе стоит сцена, и купол какого концертного холла накрывает людское море. Но это и не имело значения для Геба. Все, что было важно, это что перед ним стоят зрители. Неважно какие, главное – что они ждут его.

– «Turn It Up»!

(п.а. Гербертисполняет – Sonic Syndicate – Turn It Up – перевод -http://www.amalgama-lab.com/songs/s/sonic_syndicate/turn_it_up.html)

И толпа заревела. А Герберт сверкал в лучах, он на миг стал центром вселенной, заполненной безусловно светлой, позитивной энергией. Казалось, что вместе с ним поет и Малышка, звон которой поток лился из колонок.

Герберту казалось, что он летел по бесконечному космосу, звезды в котором – вспышки камер, планеты – группы людей, галактики – круги слэмщиков. Ланс не знал, что впервые за долгое время он вышел куда-либо без палочки за поясом. Его вишневая подруга так и осталась лежать на крышке Сундучища.

12 июня 1995г Китайская Народная Республика, специальный административный округ Гонконг.

Безусловно, Ланс осознал, что когда Алико задарил ему ручку, это был продуманная и хитроумная подстава. Парень, держа правую руку во льду, мечтал о том, чтобы его пальцы отвалились. Сегодня он поставил сотни автографов, некоторые из которых, в качестве приятного разнообразия – на груди. Но в основном просили подписать плакаты, так как пластинок парень еще не выпускал, а вот нащелкать его успели порядочно.

Конечно, количество поклонников Герберта еще не дотягивало до уровня «Сестричек», но и этого хватало для того, чтобы Ланс давал себе зарок когда-либо устраивать автограф сессии – это был сущий ад.

– Герберт, – постучали в дверь. – Пять минут.

Парень застонал. Он полностью отдавал себе отчет в том, что с такой клешней он не сможет даже аккорд зажать, не то что нормальный риф отыграть. Герберт, не теряя времени, достал свою нотную тетрадь и углубился в чтение. Он искал композицию, в которой можно было бы играть на четырех струнах, без зажима.

– Бинго! – радостно воскликнул парень.

Конечно Вики придется напрячься, но хоть Ланс и Доктор Зло отдохнут на этом треке.

Выйдя в коридор, Ланс чуть не споткнулся. На стене висел его плакат! Впервые на стене коридора, ведущего к сцене, висел его плакат! Это было даже круче, чем сотни автографов, чем крики толпы и эмоции зала. Этот плакат означал одно – его, наконец, приняли как музыканта. Трусящейся от волнения рукой, Ланс достал ручку и оставил автограф на этом плакате. И этот автограф был для него важнее всех прочих, что были или когда-либо будут.

Проныра поднимался на сцену с совершенно дурацко, мальчишеской улыбкой. Она на миг превратило лицо с виду двадцатилетнего парня, в физиономию почти шестнадцатилетнего подростка. Одуревший от радости Ланс, вновь сел на ступени, ведущие в зал, а потом, не объявляя названия композиции, заиграл одной рукой, вторую вальяжно положив на гриф.

(п.а. Гербертисполняет – Metallica – Norhing Else Matters – перевод – http://www.amalgama-lab.com/songs/m/metallica/nothing_else_matters.html)

Волшебник все так же не знал в какой стране и в каком городе он находится, но для него это все так же не имело никакого значения. Главное было то, что Малышка привычно отозвалась на его прикосновения, а зал привычно отозвался на пение. Все было на своих местах, все было так, как должно было быть, а палочка все так же лежала на крышке сундука.

15 июня 1995г Канада, Торонто

Герберт закрыл книгу, отложив на столик и сняв очки. Хоть он их и называл – «для чтения», но диоптрии были нулевыми, просто вставленными в оправу стекляшками. Просто Проныра наивно полагал, что читая книгу в очках, он выглядит еще умнее и солиднее. И если первого у юноши хватало и без очков, то вот солидностью даже и не пахло. Многие из работников турне, не называли его никак иначе, кроме как «Геби», а тот и не противился. Но, в такие вот минуты, хотелось, чтобы иногда обращались и «Герберт», ну и предел мечтаний – «мистер Ланс».

Проныра закончил свой отдых от серьезных произведений, за книгой про некоего Сайро Мита. Обычное, легкое, ничем не примечательное чтиво. Герберт даже не знал, откуда у него взялась эта тетралогия, и почему он дочитал её до конца. Наверно, все дело было в семи сценах на четыре книги, семь сцен, которые окупали все потраченное время юноши.

– Один, – отогнул палец юноша.

– Два, – отогнул другой.

– Три.

И в тот же миг за дверью послышалось:

– Герберт. Пять минут.

Ланс, недолго думая, подхватил гитару и вышел в коридор. Он, ощущая теплоту на душе, оставил подпись на плакате, а потом пошел к сцене. Сегодня у него было, можно сказать – боевое настроение.

Менеджер, узнав о том что новый байк Геба – краденный (сам Проныра называл его трофеем), попыталась реквизировать его с целью возврата хозяина. Кошак грудью встал на защиту ценного приобретения. Причем – в прямом смысле слова. Девушке пришлось бороться с котом, который сидя в седле железного кота, шипел и царапался. Менеджер даже позвала Аталсона, аргументируя это тем, что Ланс в конец охамел. Она даже попыталась предъявить царапины от когтей, но не обнаружила таковых. Проныра ведь воспитанный кот, он с девушками не царапается.

В итоге байк удалось отстоять, но Бобби пообещал, что вычтет его стоимость из гонорара Ланса. Лишь в тот момент Проныра узнал, что получит гонорар. Можно сказать, что его радости не было предела, что проявилось в танцующем джигу коте.

– Сестричек зовут в вечернее шоу, – оповестил Бобби, по традиции прикуривший у Герберта.

– Круто! – неподдельно восхитился юноша.

– Будет еще круче – они зовут и тебя.

Парень поперхнулся дымом, а потом спрятал взгляд.

– Не пойду, – буркнул он.

– Чего это вдруг?

– Не пойду и все. И вообще, мне на сцену пора.

Ланс не мог признаться в том, что он стесняется телевещания. И пусть концерты транслировались на весь мир, но вот так – в шоу, это было выше возможностей студента. Пусть и безбашенного.

Впрочем, все посторонние мысли истлели, развеявшись в тот миг, когда юноша оказался перед стойкой микрофона. Само собой на его устах заиграл пиратский оскал. А пальцы пролетели по полям шляпы. Роджем, сидевший на верху, уже начал звенеть миниатюрными маракасами. Где он их взял и зачем они ему – Герберт не знал, впрочем, когда он заиграет, их звук все равно не будет слышан, так что пускай дракончик веселиться.

Поприветствов зал, Проныра произнес:

– Из-за тебя у меня куча проблем, но мне на это плевать. «Against the taid».

(п.а. Гербертисполняет Celldweller – Against the Tide – http://www.amalgama-lab.com/songs/c/celldweller/against_the_tide.html

Можно не открывать переводы остальных песен, но этой – просто обязательно!!)

И Ланс снова заиграл и снова все, что было кроме музыки, отошло куда-то на задний план, затерявшись на фоне отзвуков и переливов. Померкнув по сравнению с бушевавшем морем и все теми же эмоциями. Герберт вновь потерялся в музыке, оставаясь при этом неподвижно стоять у микрофона.

В этот же момент, дом №12 на площади Гриммо.

– Как успехи, мой старый друг? – спросил Дамблдор в тот же момент, когда Грюм допил чай и доел лимонные дольки.

Директор был рад тому, что и вовремя лета может угостить кого-то своим любимым лакомством. Кто-то бы мог даже сказать, что старый Аврор и Великий Светлый Маг подружились именно на почве любви к одним и тем же угощениям. И, возможно, это было бы правдой.

– Полный галяк, – покачал головой Грюм. – Позвал старых приятелей, прочесали все по следу. Нашли дом Либефлемов – одно пепелище. Потом опросили соседей, вернее – аккуратно покопались в их сознании, дело то давнишнее. Свидетелей мало, народ подумал, что банда местных серферов бушует и попрятались. Но некоторые запомнили женщину, убегавшую со свертком на руках. Она следовала к пляжу Вайкики, и там, если верить картинкам, исчезла в пламени. Все, на этом след потерян. Ни каких данных по приютам, школам, интернатам. Существа, по имени Артур Либефлем не существует в природе.

– Так я и думал, – покивал головой Дамблдор. – Если бы его было так легко найти, Темный Лорд уже справился бы с этой задачей.

Грюм огляделся, понял, что никого нет рядом и перешел на тот неформальный тон, которым он разговаривал почти семьдесят лет назад.

– Слушай, Альби, я могу понять зачем эта сопля сдалась Лорду, но тебе он за каким?

– Все просто – чтобы помочь ему.

– Помочь?! – шепотом взревел Грюм. – Старческий маразм замучил? Ты забыл, кто его отец?!

– Нет, – покачал головой директор. – Я прекрасно помню. Но это не имеет никакого отношения к его сыну. Я просто хочу дать ему выбор. Если Темный Лорд нас опередит, то сумеет убедить паренька в своей правоте и тот потонет во тьме. Я же просто хочу дать ему выбор между Светом и Тьмой, хочу дать ему свободу.

– И если он все равно выберет Тьму, ты отпустишь его?

– Да, – твердо кивнул Дамблдор. – Если это будет его осознанный выбор, то отпущу.

Грюм лишь покачал головой, порой он не мог понять своего друга, даже не смотря на то, что они были знакомы почти век.

Маги замолчали, каждый думая о своем. В это время их соседней комнаты, где в плюй-камни резались Тонкс и Блэк, зазвучала музыка.

– Не по уставу! – рявкнул Грюм и уже пошел было чинить расправу над рядовыми, но его остановил Дамблдор.

– Давай послушаем немного.

– Тебе нравится такое? – удивился Грюм.

– У меня мало студентов, чья музыка транслируется на весь мир. Имею право на гордость.

– Ну, – пожал плечами Аластор, садясь обратно и закидывая в рот очередную лимонную дольку. – Как знаешь.

Грюм, смотря на своего старого друга, который прикрыв глаза слушал то, что обычно не слушают в его возрасте, осознавал, что Дамблдор знал больше, чем говорил. Но таков уж был этот человек, от того и друзей у него по жизни было очень мало. Зато, если и были – то на всю жизнь. Какая бы это жизнь не была.

– Ты знаешь, – наконец произнес Альбус, когда музыка сменилась громом апплодисментов, в том числе рукоплесканием Блэка и Тонкс. – Мне кажется, что мир станет намного лучше, когда уйдет наше поколение.

– С чего бы?

– Ты видел современных детей? А я видел. Большинству из них нет никакого дела до Тьмы, Света, власти и прочего. Они просто любят само волшебство. И, мне кажется, что это то, что мы когда-то упустили. Упустили нечто очень важное и из-за этого сейчас страдают те, кто к нашим дрязгам не имеют никакого отношения.

– Альби, ты же понимаешь, что я как всегда не имею понятия, о чем ты талдычишь?

Директор улыбнулся и взмахом палочки левитировал себе в рот мармеладку.

– Об этом и говорю, – только и сказал старый волшебник.

19 июня 1995г Англия, Лондон

Сегодня Герберт нервничал. Он выступал на крупнейших площадках мира, он выступал будучи обкуренным в одних трусах и с повязкой на голове, но сегодня нервничал как в первый раз. Играть дома, на «родной» сцене было для него самым сложным испытанием.

Юноша тщательно репетировал, постоянно меняя звучание, казавшееся ему мало техничным, но все равно нервничал. Роджи, разделявший эмоции друга.

– На, – зашедший в уборную Бобби, протянул Лансу какой-то лист.

– Что это?

– Испанская песня в ритмах уличной самбы.

– И нафига?

– Поверь мне, Геби, ни что так не успокаивает перед выступлением, как разучивание какой-нибудь неизвестной композиции.

Ланс немного подумал, а потом принял лист. Он посмотрел на неизвестный ему язык, но благо к каждому слову была транскрипция на английском, так что не пришлось лезть за испанским словарем. Он, оглядевшись, без всякого смущения сел на крышку унитаза, достал Малышку и стал разучивать неизвестную ему песню на испанском языке. Бобби, довольно кивнув, ушел по своим делам.

И действительно, время до выхода на сцену пролетело незаметно. Казалось бы, Ланс только-только начал учить, как в дверь постучались с привычным:

– Герберт. Пять минут.

Ланс, прислушавшись к себе, не нашел ни следа волнений и переживаний. Он спокойно засунул нотный лист в сумку, выходя из уборной оставил её менеджеру и прошел к сцене, попутно оставив подпись на плакате.

Дождавшись сигнала звукарей, Герберт вышел на сцену с широкой улыбкой. Толпа встречала его как родного. Кричала, аплодировала, свистела и размахивала плакатами. Герберт подошел к микрофону, стараясь тепло улыбнуться всем и каждому, и плевать что их было больше двадцати тысяч. Это уже не столь важно.

– Хорошо быть дома, – произнес он в микрофон.

Зрители встретили это высказывание дружным одобрением, вылившимся в аплодисменты.

– Я слышал, «Сестрички» дали жару, так что думаю для разрядки необходимо нечто веселое и позитивное?

Море грохнуло шквалом крика.

– Crazy all my life!

(п.а. Гербертисполняет – Daniel Powter – Crazy all my life)

В этот самый момент Ланс понял, где живет его любимая публика – она живет на его родной земле. И, даже если Герберт когда-то уедет туда, где всегда лето, то будет с нетерпением ждать возможность вернуться и еще раз сыграть для «своих». Потому что на всей земле, нет никого лучше, чем «свои».

24 июня 1995г Франция, Марсель

– Где мы? – пропыхтел Тремонт, спускаясь по трапу.

– Где-то в Европе, – пожал плечами Ланс, который напялил бриджи, что выглядело несколько комично, но ему было все равно.

– Умник, – пробурчал Алико. – А мне кажется, что мы в Африке.