Текст книги "Не имея звезды (СИ)"

Автор книги: Droi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 86 страниц)

– Вообще, твои друзья хотели за мной приглядеть по просьбе Миссис.

– И ты сам ушел, – процедил Рональд.

– Гермиона, – Ланс пропустил это заявление мимо ушей, а потом легко соврал. – Прости что сорвался, не хотел обидеть.

Девушка фыркнула и пожала плечами, показывая, что ей это безразлично.

– Ну и прекрасно, – улыбнулся Ланс, довольный тем, что на него не держат зла эти заговорщики. А то проблем от них может быть еще больше, чем от недовольной МакГи.

Мимо прошла официантка, и Ланс, мигом сориентировавшись, подманил её. Девушка, лучезарно улыбнувшись Гебу, приняла заказ и уже через пару минут на столе стояла кружка горячего шоколада. Проныра приложился руками к стенкам емкости и блаженно выдохнул. Тепло будто впитывалось в парня, потихоньку «догревая» то, что не согрел виски.

– Мы вообще-то поговорить хотели, – заметила Грейнджер.

– О том, как было бы здорово все разузнать о Блэке?

Трио поперхнулось, но чем поперхнулся Поттер – не знает никто. Невидимки, они такие.

– Как ты...

– Я же Герберт Ланс, – пожал плечами все еще чуть хвастливый юноша. – Нет того, чего бы я не знал.

– Ну-ну, – почему-то загадочно протянула Гермиона.

Проныре так и хотелось заявить, что он даже против воли догадался о её маховике-времени, но решил, что это будет лишнее. Пусть девушка пребывает в блаженном неведении о том, что слизеринцу все известно. Самое смешное было, что её друзья даже не догадывались, а Ланс расколол загадку даже не собираясь этого делать. Просто в какой-то момент не понять было уже невозможно.

Впрочем, Проныра все же собирался ответить нечто такое, но тут в помещение появились новые действующие лица – мадам Розмерта, хозяйка паба, профессор МакГонагалл и, что удивительно – Министр Фадж. К ним присоединился непонятно откуда взявшийся Флитвик и еще какой-то мужик.

На какую-то часть гоблин заметил Герберта, который в свою очередь кивнул мастеру чар, но было видно, что в данном случае Филиус предпочел бы вести разговор в другом месте.

– Ах это вы Министр, – начала разоряться Розмерта, уперев руки в довольно крупные бока. – Решили прийти посмотреть на дело рук своих? А? Всех посетителей мне разогнали своими дементорами!

– Розмерта, дорогая, – Министр в примирительном жесте поднял ладони и попытался утихомирить хозяйку заведения. – Ты же понимаешь, что это все из-за Блэка.

– Блэка, – тут же понурилась владелица паба и даже поникла. – А ведь каким она парнем был... и как с Поттерами друж...

– Розмерта! – чуть прикрикнула МакГонагалл, незаметно кивая на Рыжего и Дэнжер. – Не здесь.

– Ах ну да, что это я вас в зале держу, пройдемте-ка наверх.

И четыре волшебника стали подниматься по лестнице, ведущей к комнатам. Никто и сообразить ничего не успел, как послышался звук отодвигающегося стула и прозвучало шуршание ткани о древянный пол.

– Гарри! – шикнула Гермиона, но Поттер, судя по запаху, уже умчался по лестнице.

– Во дает, – протянул Ланс, закидывая ноги на освободившийся стул.

– И что нам делать? – это, как вам наверно понятно – Рональд спросил.

– Ждать. – тяжело пробурчала Грейнджер.

Ланс же мысленно победно улыбнулся и прикрыл глаза. Как-то опустился мрак, звуки стали во много раз отчетливее, будто кто-то повернул рубильник, усилив их в несколько раз, но Лансу было не до гомона толпы посетителей. Он мысленно поднялся по лестнице, оставляя позади фоновый шум и гам, так же мысленно приложился ухом к замочной скважине и вслушался в голоса. Они сперва звучали тихо-тихо, будто из-под полы, но чем больше прислушивался Ланс, тем отчетливее различал слова, а вскоре понимал всю речь целиком.

– Такая трагедия, такая трагедия, а ведь каким он был хорошим, каким хорошим.

– Многие бы с тобой не согласились дорогая. Чего они только с Поттером на пару не вытворяли.

– Так ведь по молодости же, по горячности, ах, как печально... А помните, прфоессор Флитвик,к ак они на третьем курсе новогоднюю елку взорвали?

– Помню.

– Но как же так, как же так...

– Люди меняются, Розмерта, – скорее всего, это была МакГи, но сам тон голосов было различить сложно, будто они были одноцветным. В конце концов Ланс ведь не зверь, чтобы еще и это различать.

– Но не за пару лет. Ведь оба после школы сражались с Темным Лордом. Какими же они были друзьями, ну прямо братьями... Водой не разлить было...

– Если мне память не изменяет – Блэк был шафером на свадьбе мистера и миссис Поттер?

– Конечно. Вся четверка там была, но Блэк – только он вместе с другом у алтаря стоял. Самый близкий, самый верный...

– Оказавшийся в итоге предателем, кто бы мог подумать... От Питтегрю только палец остался, только мизинец.

Тут послышался дверной скрип и резкий стук ботинок по лестнице. Это был Поттер – без сомнения. Он буквально вылетел из заведения, а друзья бросились за ним. Ланс решил задержаться и дослушать.

– По словам охранников, перед побегом Блэк все повторял – «Он в Хогвартсе, он в Хогвартсе». Так что ты не серчай Розмерта, времена нынче такие.

– Да что там, я понимаю. Вот ведь Гарри тяжело наверно.

– Он не знает о Блэке всего – ему не сказали.

– Ну и правильно, не надо знать такое – нельзя.

– Но самое удивительное, – вновь вклинился голос, который, вероятно, принадлежал Министру. —Беллатриса Лейстрендж, сидевшая в соседней камере, тоже стала странно себя вести.

– А разве так было не всегда?

– В каком-то роде да, но сейчас она буквально поражает. Забилась в угол, дрожит от страха и все причитает – «Он придет за мной, он придет за мной». Дементоры говорят, что такого страха еще никогда от заключенных не исходило.

– Кого же может так бояться Лейстрендж?

– Кто знает, кто знает. Может думает, что сын Фрэнка и Алисы явиться отомстить...

Дальше Ланс не стал слушать. Он не хотел пропускать все веселье, которое начнется, когда Рон и Гермиона нагонят Поттера. А то что веселье будет – можно даже не сомневаться. Проныра и в этот раз оставил несколько бронзовых монеток на чай, вновь напялил ушанку, запахнул пальто и отправился на выход.

На улицу все еще дул сильный северный ветер, принесший с собой настоящую пургу. Наверно те русские сейчас бы рассмеялись, заявив, что это не пурга а так – легкая непогода, но Лансу хватало и этого. Вмиг замерзли ресницы, разве что не обзаведясь сосульками, глаза заболели, а кожа на губах стала натягивать как резина надуваемого шарика. Было холодно. Герберт ненавидел холод, но любопытство вело его дальше.

Несмотря на стужу, Герберт все же сумел разобрать в воздухе нужные ему запахи. Словно ищейка, потягивая носом, он пошел по направлению к лесной опушке. Вокруг все еще бродили люди, ища укрытие, забредая либо в паб Розмерты, либо в бар Абефорта. Но чем ближе было к лесу – тем меньше встречалось прохожих и смеющихся парней, укрывающих девушек от стужи своим телом.

Многим лес зимой казался чем-то сюрреалистично прекрасным. Все эти снежные шапки, ели, одевшие на себя пушистые тулупы, снежные поляны и тропинки, игра света в кристалликах льда, но Ланс не любил зимний лес. Зимний лес молчал, он ничего не рассказывал юноше, не было ни зверья, ни птиц, ровным счетом ни-че-го. И чем глубже Проныра забирался в зимний лес, тем сильнее он хотел спать. Глаза сами собой слипались, хотелось поглубже завернуться в теплые одежды. Завалиться куда-нибудь и просыпаться пару раз в день на несколько часов – поесть. Но Проныра все же мог с легкостью справиться с этим наваждением – спать хотела только часть его, а вторая чувствовала себя вполне нормально.

Наконец среди деревьев Ланс различил три фигуры. Самая высокая стояла рядом с коренастой, сидевшей на пне, а третья, сжалась комочком, обняв коренастого. Если Рон и ревновал к другу, то скрывал это вполне себе успешно. Но это мало волновало Ланса. Кажется, он поспел к самому весель. Поттер чуть ли не захлебывался слезами и сжимал свои мелкие кулачки. Жалкое зрелище. Сильнее слабости Ланс не терпел только слезы – не важно, мужские или женские. Они всегда выводили его из себя. Впрочем, выводили мужские, а женские вызывали растерянность смешанную с раздражением.

– Они верили ему, – расслышал Ланс всхлипы. Гебу тут же захотелось вмазать Поттеру. Ну какой уважающий себя парень будет ныть перед девчонкой. Это же все, после такого финта в глазах любой стоящей леди, ты будешь ниже плинтуса. – Они верили, а он их предал! Предал!

– Гарри... – шептала Гермиона, но ей было не найти слов утешения.

Она попросту не могла понять Поттера. Да и мало кто мог – Невилл мог, сирота с шетого курса Пуффендуя – могла, Ланс – мог, но не хотел понимать такой слабости. В его понимаии все было просто – убей врага, живи счастливо. Ни слез, не переживаний, только момент и радость в этом моменте. Нет ни вчера, ни завтра, только сейчас. Но чтобы жить с такими принципами, нужно прожить большую часть в Скэри, когда вспоминая о вчера, хочется выть, раздирая глотку, а завтра лучше и не думать, потому что его может и не быть. Нет, Лансу было не хотелось понимать этих домашних детей.

– Я найду его и... отомщу. Слышите – я убью его!

Рон и Гермиона выглядели растеренными, а щеки Поттера уже блестели от заиндевевших слезных дорожек. Тут Ланс просто не смог сдержаться и дал выход своему зимнему раздражению. На поляне, среди снега и ветра, засивстел смех, похожий на весеннюю капель, но, несмотря на это он был весьма и весьма обидным.

Поттер с угрозой взглянул в сторону Ланса, Рон сжал кулаки, Гермиона поджала губы, а Герберт все никак не мог остановиться. Он прислонился к дереву и хохотал. Он смеялся не только над Трио, но и над тем. Что понял насколько сильно он отличается от волшебников, живущих в замке. Не только внешне, не только по силе, но и тем, как смотрит на жизнь. Когда-то ему казалось что это маги ненормальные, но теперь Лансу вдруг отчетливо стало понятно – ненормален он сам, его детство, его ценности, принципы и понятия, все это ненормально для цивилизованного общества, в се это слишком сильно провоняло Скэри-сквером. И смешно становилось от того, что так хочется хоть мгновение стать таким же наивным и простым как Поттер, хочется, но неможется. Правильно говорил Флитвик – понять могут единицы, держаться нужно только таких. Лансу было не за кого держаться в волшебном мире...

– Ой, ну ты даешь, – утер слезы Проныра и передразнил Очкарика. – «Я убью его»! Ха-ха-ха-ха.

– Ты... – прорычал Рональд.

– Нет, ну вы только предствьте эту картину. Поттер, обливаясь слезами, вытащит палочку и закидает Блэка оглушителями или заклятьями ватных ног! Хотя нет, предварительно, я уверен, ты применишь навык всепрощения и вселенской справедливости и отправишь Блэка к властям.

– Что ты хочешь этим сказать? – прошипела Грейнджер поднимаясь на ноги и зачем-то закрывая Поттера.

Вот об этом Ланс и говорил. Гермиона уже инстинктивно держит кореша за слабака, и срабатывает материнский инстинкт защиты. Мерзость...

– То, что говорю, – пожал плечами Проныра. – Поттер нытик, слабак и баба. Еще и дурак к тому же.

– Ты не смеешь так говорить о Гарри! – завопил Рональд. – Немедленно возьми свои слова обратно!

– Прошу, Рыжий, заставь меня это сделать – взять их обратно.

В этот раз никто не остановил Уизли и тот вскинул палочку. В тот же миг пространство прочертила белая молния. Рон упал на снег прижимая руку к щеке из которой резво била кровь. Рядом лежала острая сосулька, брошенная с силой вылетевшего из арбалета стального болта.

– Не получилось, да? – ухмыльнулся Ланс.

Он чувствовал себя превосходно. Наконец-то драка, наконец-то так быстро и отчаянно бьётся сердце, так легко дышать и так ярки краски. Наконец-то ему тепло...

Что-то попыталась наколдовать Гермиона, но Ланс был быстрее. Он выстрелил связывающими чарами и рука Гермионы мигом привязалась крепки веревками к телу. Палочка смотрела аккурат ей под ноги. Следующими чарами Проныра легко уронил девушку в снег, так что у неё не было и шанса сделать что-либо.

– Раз на раз, Поттер. Все как ты любишь – все по гриффиндорски.

Гарри, вошедший в свою боевую раскачку, долго не думал. Он вскинул палочку и громко рявкнул:

– Expulsio!

Ланс буквально почувствовал, как на него надвигается стена из сжатого воздуха. На одних рефлексах и реакции слизеринец совершил головокружительный прыжок, оказавшись вдалеке от зоны поражения. Потом раздался взрыв. Снег разметало в клочья, подломило несколько деревьев, в воздух взлетели комья земли, а на том месте где стоял Проныра образовалась немалых размеров воронка.

Поттер, как и все волшебники его возраста, застыл, засмотревшись на дело рук своих и это стоило ему всего. Палочка Ланса замелькала, сливаясь в один огненный шар, в воздухе засвистели Старшие руны, мысленно шепталась невербальная формула, а потом и вербальная:

– Ignis Flamantis!

Когда-то давно один маньяк сказал что у Ланса не хватит сил на «Пламенную Плеть», но он был не прав – у Геба хватило. Но Лансу это заклинание показалось слишком громоздким, слишком убогим, лишенным грации, шарма, стиля и всего того, чего так ценили Проныра с Флитвиком. Так что Ланс создал свои чары – чары Пламенного Кнута. Им можно было надрезать, можно было бить, можно было обжигать, или использовать вместо того самого кнута. Легко, элегантно и смертельно опасно.

Щелкнул Пламенный кнут (одно из четерех заклинаний, не имеющих отношения к Пламенным Зверям) и палочка Поттера вылетела у того из рук. Гарри скривился – на руке расползался огромный синяк. Ланс не хотел обжигать – не стоит оставлять столь явных следов.

Новый взмах палочки и кнут обвился вокруг шеи Поттера, сжав её в тиски. Гарри охватился руками за огненный кнут, но у него не было и шанса разжать тиски. Тут в себя стал приходить Рон, отойдя от боли и шока, но у Рыжего не было шанса – ботинок Ланса уже впечатался ему в лицо.

– Убийство, Поттер, это тебе не порабощённых василисков на мечи насаживать, и не троллям в нос палки пихать. Убить – значит отнять у челвоека все и смотреть как медленно меркнет свет в его глазах, как страх смешивается с очтаяньем, ощущать, как студено дует дыхание Смерти. Убить – оставить кого-то сиротой, кого-то вдовой. Отнять сына или дочь, друга или брата. Ты так просто это говоришь – убить... Хорошо, что ты не знаешь, что такое Скэри-сквер, иначе бы никогда не произнес этого слова. Если собрался убить и не убил – значит ты никто, пустое место, пустослов...

С каждым словом кнут медленно обтягивался вокруг горла Поттера, а тот хрипел и свистел.

– Кучка домашних детей, бросающихся такими громкими словами, – Ланс хотел отбросить палочку в сторону и с оттяжкой начисть рыло этому пустобреху, но так и не сделал этого. Просто он знал, что весной будет сожалеть об этом срыве, весной – когда ему будет снова тепло.

– Остановись! – закричала Гермиона. – Ты задушишь его!

– Вот видишь, – усмехнулся Ланс. – Ты еще не умер, а о тебе уже плачут. Даже о таком ничтожестве, как ты.

Проныра ослабил хватку и Поттер мешком свалился на землю. Судорожно хватая воздух ртом, Очкарик медленно приходил в себя.

– Сопляк, – сплюнул Ланс, а потом напомнил себе зачем он все это устроил. – Еще раз попробуете «присматривать» за мной и, тем более, заявить об этом публично – устрою вам ад на земле. Бывайте, щенки.

И Герберт ланс поплелся обратно в замок, чувствуя, как постепенно остывает, как вновь становится холодно. Герберт Ланс ненавидел зиму, ненавидел холод, но еще не знал, что совсем скоро возненавидит её еще сильнее... Приближались каникулы.

(п.а. не забываем добовлять в печь фанфика коменты – они необходимы для розжига )

====== Глава 28 ======

24 декабря 1993г Англия, Хогвартс

Последний день учебы проходил, как и всегда. Всем и каждому, включая преподавателей, было с большой колокольни на эту самую учебу. Все жили предвкушением вечернего праздничного ужина, и последующего за ним отбытия из альма-матер всех волшебников Туманного Альбиона. Но даже при таких раскладах в замке были и исключения. А именно – профессор МакГонагалл и её протеже – Гермиона Грейнджер.

Сегодня день завершался просто ужасно. Если до обеда была всего одна пара травологии, то после окна и обеда – две пары Трансфигурации. Вы только вникните в ситуацию. Две. Пары. Трансфигурации. Конечно на бумаге это всего лишь набор букв, несущие образы несложных цифр, но вот на практике... На практике это три часа вместе с Железной Леди и заучкой Дэнжер.

Герберт Ланс мог вынести многое. Зиму, бешенных железных големов, соседство со Слабозадым и его компашкей, уроки зельеварения, но вот три часа с деканом алых и главной зубрилой школы, это уже было сродни кары небесной. Проныра, лежа на парте, подперев щеку рукой, с абсолютно пустым и отсутствующим взглядом все пытался понять чем же он так провинился, что всепрощающий бог решил так его опрокинуть. Но сколько бы Ланс не копался в воспоминаниях, вины он не находил.

Конечно, возможно, только возможно, не стоило в прошлом месяце минировать кабинет зам.директора, а потом взрывать там аж пять зловонных бомб. Не надо было подкладывать невидимые кнопки ей на стул и подмешивать в кофе волшебный краситель для волос, да и те хулительные стишки тоже были лишними... Но ведь это так – невинные детские шалости и они никоим образом не заслуживают столь ужасного наказания.Вот, к примеру, со Снейпом обошлись еще хуже – тот до сих пор всех шмонает на предмет оскорбительных фотографий, но ведь ничего – никаких усиленных доз Сальноволосого.

– Мистер Ланс, чем вы заняты на моем уроке?

– Размышляю о вечном, мэм, – разве что не промычал Проныра, все так же бездумно смотрящий в одну точку.

– И что же вы надумали? – с легкой долей сарказма, спросила МакГи.

– Что вечное – вечно. Не правда ли революционное открытие?

– Минус двадцать баллов за хамство, – резко обрубила профессор.

– Вот видите, мэм, – вздохнул Герберт. – Вы еще не постигли этот уровень дзен, вам не понять вечное.

– Я сниму с вас еще пол сотни, если вы не продемонстрируете мне выполненное задание.

– Что мне баллы, мэм, когда на пороге я вижу вечное...

– Минус...

– Постойте, постойте, – замахал рукой Ланс. – Кажется вечное, обиженное вами, отчалило. Что ж, тогда я могу вернуться на бренную землю, где для людей важны лишь баллы и выполненные задания.

Проныра повернулся к мышке, подмигнул ей, взмахнул палочкой, произнес формулу и на столе у него появился ярко-зеленый попугай с красным клювом. Ланс почувствовал сильную слабость, но предвкушал то, что должно было произойти через мгновение.

Птичка открыла клюв и на всю аудиторию прокричала:

– Мааа-кГ-г-ги дур-р-р-р-ра! Мааа-кГ-г-ги дур-р-р-а!

По кабинету прокатилась волна смешков, а Герберт, уже по наработанной схеме, покидал принадлежности в сумку и пулей вылетел за дверь. В этот раз он даже не стал ими хлопать – дабы не заглушать дифирамбы попугая. И даже не спрашивайте, как Геб провернул этот трюк – настоящие проныры не раскрывают своих секретов.

Ланс, закинув сумку на плечо, надвинув шляпу на глаза, ежась от редкого холодного ветра, поплелся к Флитвику.

В этот раз пришлось потрудиться, чтобы выдумать подарки на Рождество ему и директору. Конечно же людям в столь преклонном возрасте в принципе сложно придумать что подарить, так как у них либо уже все есть, либо ничего уже не надо. Так что неудивительно, что Ланс остановился на книгах, но вот какие книги можно подарить людям, которые за свою жизни прочли десятки, если не сотни тысяч трудов.

Впрочем, ответ все же нашелся, директору Ланс отослал историческое фэнтези весьма известного автора, а Флитвику книгу рецептов. Да-да, именно книгу рецептов. Просто на какую-то часть гоблин как-то раз обмолвился, что ему весьма любопытно как маглы готовят без магии, вот пусть теперь и разбирается что и зачем.

Сам Ланс готовить относительно не умел. Именно – не умел. Герберт вполне мог сделать себе бутерброд, разогреть полуфабрикат, но вот приготовить с нуля... это было уже выше его сил. Впрочем, Ланс всегда мог по запаху определить кафешку, в которой попадут самое свежее и лучшее, после употребления которого, не возникнет желания прописаться в апартаментах «белого друга».

Это относилось и к уличным торговцам. Если хотите отведать нормального бурито или хот-дога, не забудьте спросить Проныру где их продают, иначе вам обеспечены некоторые проблемы.

Проныра вышел к главной «артерии» Хога – лестницам. Те будто даже задрожали от предвкушения очередного развлечения. Вся проблема заключалась в том, что потайные ходы, ведущие наверх, располагалась в другом крыле. Так что после занятий по Трансфигурации у Проныры не было и шанса миновать этих деревянных стерв.

Ланс перекинул сумку через плечо, затянув ремешок так, чтобы торба больше болталась под задницей, а висела на боку. Потом поправил шляпу, хрустнул пальцами и шейными позвонками и с разбегу запрыгнул на первую. Та тут же пришла в действие, испарила несколько ступеней и полетела совсем не туда, куда нужно было юноше. Но тот, уже наученный горьким опытом, не стал изгаляться и запрыгнул на перила.

Разбежавшись, Проныра сиганул через зияющий провал и зацепившись пальцами за следующую платформу, одним слитным движением запрыгнул на следующие перила. Увы, эта лестница оказалась коварнее – она полетела вниз. Так что Гебу пришлось вызывать Пламенный Кнут и использовать его как лиану. После игры в Тарзана Геб все же оказался на уровне пятого этажа. Здесь он проигнорировал лестницы и стал взбираться по выступающему стенному барельефу.

Потом, на самом краю барельефа, он оттолкнулся ногами и ласточкой сиганул к другой лестнице. Та попыталась отплыть в сторону, но не успела и Проныра зацепился за неё. Очередной рывок – прыжок, бег по исчезающим под ногами ступенькам, и вот Ланс у цели.

Герберт остановился, развернулся, согнул правую руку а левой ударил по сгибу, одновременно с этим выпрямляя средний палец правой. Лестницы натужно заскрипели, затрещали и стали возвращаться в прежнее положение. Самое глупое во всей этой ситуации, что так они себя вели лишь когда Геб был один. Так что даже если рассказать кому – все равно не поверят.

Слизеринец перевесил сумку на одно плечо, до максимум расслабил её ремень, так что торба стала разве что не у колено болтаться, чуть приподнял шляпу и двинулся вглубь коридора. На стенах игриво отплясывали отсветы волшебных факелов. Иногда шуршали гобелены, придавая тканным изображениям слишком явственную реалистичность. Порой даже казалось, что вот-вот и этот огромный дракон оживет и броситься в атаку на рыцарский доспех, стоящий неподалеку. На потолке иногда виднелись кусочки древней мозаики, так и не дотянувшей до нынешних дней. Но все же, несмотря на все свои недостатки, Хогвартс был удивительным местом, полный волшебства и радости. И Герберт был несказанно рад тому, что ему представился шанс учиться здесь и впитать в себя непередаваемую атмосферу бесконечного приключения.

Ланс постучался и как всегда расслышал:

– Проходите Герберт.

Геб приоткрыл дверь и тут жде расплылся в улыбке. Что бы не творилось за стенами замка, в этом кабинете всегда было весна. Здесь было тепло, уютно, просторно и совсем не холодно. С декабря по февраль юный волшебник из Скэри-сквера старался как можно больше времени проводить в этом месте. Иначе он рисковал сорваться и навредить кому-нибудь, о чем потом несомненно жалел бы.

Герберт прошел к уютному креслу, которое, как он уже знал – было его личным. Уселся там, сложив сумку у ног и тут же схватил чашку с горячим шоколадом, согреваясь о её тепло. Флитвик же, в своем обыкновении, пожевывал перо, вычисляя очередную формулу.

– Над чем работаете профессор? – спросил Ланс, закинув в рот печенку.

– Над шедевром, Герберт, над шедевром, – почему-то немного грустно улыбнулся старик.

– И чем же будет этот шедевр? А нет-нет-нет, не говорите, я уже знаю – вы хотите сотворить поющего розового слона!

– Вообще-то я раздумывал над Чебурашкой, но слон тоже неплохая идея.

– Я так и знал! Сэр, я вас раскусил! – засмеялся парень.

– Боюсь, – развел руками мастер чар. – у меня не было и шанса устоять.

– Именно так, профессор! Бойтесь Герберта Ланса – гениального третьекурсника.

На какую-то часть гоблин улыбнулся, потом прокашлялся в платок и, на мгновение взглянув на белую ткань, быстро спрятал её в карман. Флитвик взглянул на свои вычисления, потом сложил стопкой листы пергамента и положил на край стола.

– Слышал полчаса назад в классе трансфигурации пел попугай...

– Всегда поражался вашей осведомленности.

– Этим и живем, – хмыкнул мастер чар и тоже потянулся к чашке. Обычно он держал её за ушко, манерно отставив мизинчик, но сейчас почему-то взялся обеими руками. – Будьте в будущем поосторожнее Герберт, попугаи попугаями, но диплом – штука важная.

– Не могу вам этого обещать, – театрально-сокрушенно покачал головой брюнет.

– Я на это и не надеялся, – вновь, чуть грустно, улыбнулся старый волшебник. – Как прошли последние дни Герберт?

– Я почти закончил пятого зверя, – Ланс горделиво приподнял подборок.

– Вы хотели сказать «пятых зверей»?

– Именно, сэр!

Возможно вы удивитесь, что Флитвик знал о занятиях Ланса, но, право же – не стоит. В конце концов, лишь только он и знал. Разумеется, помимо самого Герберта. Филиус, старый прохиндей, подцепил ногтем печенку и отправил её в живописный полет, окончившейся во рту мастера. Герберт выпучил глаза и мгновением позже попробовал выполнить тоже самое, но печенка попала в глаз.

– Кажется вы еще не все мои трюки освоили, Герберт, – самодовольно ухмыльнулся на какую-то часть гоблин.

– У меня еще есть время чтобы нагнать вас, – махнул рукой Ланс.

– Время... – протянул Флитвик и взглянул на свои часы на цепочке. – Да, у вас еще так много времени Герберт. Но не тратьте его впустую. Когда-нибудь оно закончится и я бы не хотел, чтобы вы боялись или стыдились обернуться и посмотреть на прожитое.

– Как всегда – классно сказано, сэр!

Флитвик нарочито громко хлюпнул и юноша улыбнулся, улыбнулся и профессор, потом они еще некоторое время смеялись. Казалось бы – просто так, не над чем, но все же им было весело. Филиус положил руку на толстую папку с вычислениями, потом на утирающего слезы Геба и кивнул. Просто так – сам себе.

– Вы знаете, Герберт, у меня в столе лежит сорок три докладных на вас лишь за последний месяц.

– Новый рекорд, – с бравадой вскинулся Ланс.

– Увы, мне не понять, как вы при такой дисциплине, умудряетесь оставаться Лучшим учеником.

– Просто я пытаюсь доказать, что отметки и дисциплина лежат в разных плоскостях.

Флитвик крякнул, пытаясь скрыть смешок, и вытащил новую вазочку – с пирожными. Глаза Геба алчно заблестели, что все же заставило вновь рассмеяться известного на весь мир дуэлянта.

– Когда-нибудь вы пожалете, что так налегали на сладкое, – произнес профессор, пододвигая юноше вазочку.

– Медицина, – Ланс сцапал буше. – творит чудеса. Особенно волшебная медицина.

Помолчали, изредка хрумкая сладостями и хлюпая горячими напиткам. За окном все кружился в причудливом танце снегопад из пушистых снежинок, но в просторном кабинете, казалось, навсегда замерла весна. Здесь пахло первыми цветами, набухающим почками, просыпающимися деревьями и свежей травой. Ланс любил это место, оно было чем-то живым в порой мертвом замке.

– Ваш ключ при вас? – вдруг спросил мастер чар.

– Обижаете, – покачал головой Ланс, доставая из внутреннего кармана нужную вещь. – Всегда ношу с собой.

– Я и не сомневался, – улыбнулся Флитвик и протянул руку. – Можно?

Герберт тут же вложил ключ в морщинистую ладонь. Филиус посмотрел на «маленького мерзавца» – как их называл Хагрид, потом провел ногтем и вернул юноше.

– Надеюсь вы помните наш уговор? – прищурился на какую-то часть гоблин.

– Никого не впускать, пока вас нет в замке, – чуть ли не откозырял Проныра.

– Лучше и не скажешь, – кивнул Филиус.

Ланс убрал ключ от кабинета и стал водить пальцами над пирожными, выбирая какое же из них слопать в данный момент. Наконец юноша сделал свой выбор. Он переложил его на отдельное блюдце, потом примерился, и хлопнул ладонью по краю. Пирожное взлетело в воздух, а юноша мигом схватил его зубами.

– Хахиефо фрюки я хвыуфил! – с набитым ртом, улыбнулся слизеринец.

– Браво, Герберт! – рассмеялся Флитвик. – Кстати, мистер Ланс, по замку уже ходят легенды о ваших концертах, а я так и не слышал, как вы играете на гитаре.

Проныра поперхнулся, потом простучал себя по груди, посмотрел на профессора и густо покраснел.

– Я... это... но... – потом юноша резко вскочил и гаркнул. – Один момент!

Парень, придерживая шляпу, сбегал в другой конец кабинета, где стояла подставка с футляром. Проныра снял его, расстегнул и вытащил на свет малышку. Она была все такой же, как и раньше. Шестиструнная красотка с ало-зелеными светящимися прожилками. Маглы, когда видели её, спрашивали где можно заказать такой дизайн, а Проныра только загадочно ухмылялся и отвечал, что надо знать места.

Проныра вернулся обратно, положил базу «талией» на бедро и перебрал струны. Он чуть-чуть подправил колки, на слух определяя настройку, потом снова прошелся по ладам и довольно кивнул.

– Леди и джентльмены! – выкрикнул он. – Слушайте и внимайте! За инструментом лучший артист Школы Чародейства и Волшебства, будущий артист самых больших театров, а так же пока еще не коронованный, но будет коронован как Король Рока – Геееееерберт Ланс!

И Проныра, зажав первый аккорд, начал играть. Сперва он исполнил самые любимые композиции. Порой это были рифы весьма известных гитаристов, а порой и композиции услышанные в переходах. Их играли студенты и простые уличные музыканты, но музыка тем и прекрасно – не важно кто играет, важно как, важно, чтобы в нотах были не только законы и правила, а душа.

Герберт, прикрыв глаза, все продолжал играть. Его единственный слушатель – старый, маленький волшебник с огромным теплым сердцем, Филиус Флитвик, откинувшись на спинку кресла, тоже опустил веки. С лица его спало напряжение, разгладились морщины на лбу и выровнялось дыхание.

Оба мага так и не видели, как потихоньку оттаивало окно, как языки пламени, недавно пребывающие в хаосе, вдруг обрели некоторую фигурность и принялись легонько танцевать. Не видели они так много, что происходило вокруг, но зато слышали еще больше. Слышали тихие ноты, и резвые переборы, веселые, а порой и лиричные аккорды самых старых и буквально новорожденных композиций.

Герберт терялся в музыке, растворяясь в ней полностью, отдавая себя без остатка. И в этот момент пропадал и несчастный Принц и непрошибаемый Уродец. Оба они растворялись, исчезали как утренний туман, давай шанс чем-то более цельному, чему-то более правильному и реальному. Давая шанс третьему, такому маленькому, такому слабому, но и столь же великому и стойкому. Стойкому как скала, над которой может бушевать самый ужасный ураган, самая страшная буря, лить каменный дождь и раскалываться небеса, но все равно стоять.