Текст книги "Проклятые вечностью (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 44 страниц)
Оставив за своей спиной ледяные карпатские вершины, а так же густые сосновые леса, мужчины наконец смогли въехать в опустевшее селение. Никто не вышел поприветствовать путников, никто не выглядывал из потускневших окон – казалось, будто чума прошла по маленькому городку, заставив несчастных покинуть эти земли.
Родовой замок Анны, возвышавшийся над мелкими деревянными домишками, выглядел теперь еще более заброшенным, взирая на путников из черных глазниц арочных окон, накинув на фасад траурное одеяние. Когда-то этот добротный замок был настоящим образчиком неприступного жилища, в котором царствовала властная рука, теперь же, столетия спустя, ветшая год от года вместе с таявшим состоянием его обитателей, он превратился в призрачное напоминание о былом величии. Каменная кладка во многих местах обвалилась, и теперь в широких трещинах гулял ветер, затягивая свою заунывную песнь; черепица на крыше, когда-то горевшая огнем, рассыпалась на мелкие осколки, обнажив покрытую смолой крышу; отжившие свое деревянные перегородки, грозили в любой момент обратиться в труху, обрушив на головы своих жильцов вековую мощь этого строения. Все говорило о том, что когда-то процветавший род ныне едва сводил концы с концами, растратив все свои ресурсы на столетнюю борьбу, обернувшуюся для них крахом надежд и гибелью душ. Поросшая плющом ограда, дворовые деревья, сбросившие остатки листвы, покрытые прозрачными каплями стены, каждый камешек на мощеной дороге, конюшня, домик прислуги, небольшая часовня, – все теперь носило на себе холодную печать смерти; казалось, что вместе с Анной отсюда ушла вся жизнь. Лишь ближе к полудню немногочисленные люди решили покинуть свои дома, чтобы вернуться к привычному распорядку дня.
Наблюдая за ними из окна, Ван Хелсинг каждый раз обращал свой взгляд к проржавевшим воротам, где-то в глубине души испытывая обреченную надежду на то, что в любую минуту знакомый силуэт пересечет порог родного дома. Неконтролируемое раздражение нарастало в его душе все больше и больше, ибо каждый миг промедления все дальше уносил от него подобную наваждению цель. Он чувствовал, что Анна в опасности, но был вынужден бездействовать, надеясь на то, что Карл сумеет найти в библиотеке след, который поможет ему выйти на таинственных похитителей, забравших принцессу. Боль в плече, буквально сводившая его с ума, еще больше усиливала его злобу, ибо до полнолуния оставалось чуть более суток, а дальше была неизвестность! Он не знал, сможет ли он сопротивляться власти Дракулы, не знал, какую судьбу этот кровожадный тиран выберет для него, не знал, сможет ли он вообще пережить момент перерождения, ибо это дано далеко не каждому человеку. Час сменялся часом, день отдал власть вечернему сумраку, а он по-прежнему ничего не знал.
– Долго еще? – проскрежетал он, оборачиваясь к послушнику, с головой зарывшемуся в книги.
– Если ты будешь стоять у меня над душой, работа не пойдет быстрее! Пошел бы ты отдохнул – неизвестно, когда в следующий раз нам удастся поспать, – процедил он, переворачивая пожелтевшую страницу.
– Как я могу спать, в то время как Анна подвергается такой опасности оттого, что я не смог ее защитить? – возмутился охотник, глядя на своего друга.
– Твои переживания не смогут ей помочь в любом случае, а вот силы тебе еще понадобятся! К тому же Анна прекрасно понимала то, с какими опасностями сопряжено это предприятие, и, поверь, не станет тебя винить в случившемся.
– Может, ты и прав, – буркнул охотник и уже направился к выходу, когда Карл окликнул его:
– Нашел. Смотри, точно такая же эмблема.
Мужчина ткнул пальцем в небольшую тетрадь, в которой от руки был нарисован такой же символ, как на рукояти стилета.
– Что это за книга?
– Это дневник прапрадеда Анны, я нашел все записи, а так же переписку, которые ее предки вели в течение жизни, но не успел еще все просмотреть, – монах кивнул в сторону коробки, где огромной бесформенной грудой громоздились тетради и книги, покрытые толстым слоем пыли. – Здесь говорится о том, что в процессе своих поисков он наткнулся на еще одно гнездилище вампиров, расположенное вблизи Будапешта, где-то у подножия гор. Этот символ носят члены клана, чтобы суметь при необходимости распознать друг друга.
– Значит, эта девушка была вампиром, а я, дурак, ее спас, – задумчиво произнес охотник, вертя в руках трофейный кинжал.
– Это бы многое объяснило: и ее нечеловеческую силу, и выносливость, и то, что ее раны так быстро затянулись, даже побег!
– Но она так поразительно на нее похожа, таких совпадений не бывает, – проговорил Гэбриэл. – Как бы то ни было, теперь у нас есть зацепка. В дневнике есть еще какие-то ориентиры?
– Да. Тут написано, что верхом он добрался туда до заката. Судя по дате, запись была сделана двенадцатого ноября. Солнце в это время садится рано, а ранее, в районе двух часов дня, он приходил на исповедь в базилику Святого Иштвана. Выходит, что дорога до этого места занимает около двух часов и ехать нужно в горы.
– Это уже кое-что, – воодушевился Ван Хелсинг, – выступаем на рассвете.
В этот момент сильная возня на улице привлекла его внимание: за окном перед главными воротами столпились несколько десятков человек, испуганно жестикулируя и осеняя себя крестным знамением. Некоторые женщины теряли сознание, глядя на эту картину; кто-то не скрывал рвущихся из груди рыданий; мужчины снимали головные уборы, склоняя головы. Видя эту сцену, сердце охотника сжалось от предчувствия чего-то непоправимого. Не помня себя он выскочил на улицу, локтями распихивая окружающих его зевак, но, едва прорвавшись к центру, застыл на месте, будто пораженный громом. На покрытой ледяной изморосью брусчатке лежала Анна, устремившая потухший взгляд к небесам. Ее погнутый нательный крест валялся по правую руку от нее, а револьвер с серебряными пулями, рассыпанными вокруг, лежал у изголовья. Залитая кровью сорочка, разодранная на груди, открывала белую кожу до ключицы, покрытую многочисленными ссадинами и кровоподтеками, на правой стороне лица отпечатался желтоватый синяк, а на губах – рваная рана от удара.
– Анна, – кинулся к ней Ван Хелсинг, пытаясь найти в ее теле малейшие признаки жизни, но ее сердце перестало биться, а грудь вздыматься при дыхании. На лице застыло какое-то умиротворение, будто перед смертью на нее снизошло Божье откровение. Коснувшись век, мужчина аккуратно прикрыл ее глаза, которые больше никогда не увидят дневной свет, не засияют озорными искорками в момент улыбки, не подарят ему нежный взгляд. Подняв принцессу на руки, охотник, расталкивая в стороны толпу, скрылся за массивными дубовыми дверями, унося с собой свое горе и свое опустошенное сердце. Но в тот момент, когда эта нехитрая перегородка скрыла его от любопытных взглядов, силы оставили тело и он буквально осел на каменные плиты, обнимая единственную девушку, заставившую его мечтать. Его грудь буквально разрывалась от невысказанной боли, от собственного бессилия, от того, что он так и не смог сказать ей о своих чувствах. Сильнее прижав к себе лишенное жизни тело, Ван Хелсинг запечатлел нежный поцелуй на ее холодных губах, коснулся белой кожи, еще хранившей на себе румянец. Скупая слеза отчаяния скатилась по его щеке, застыв на подбородке, а сердце рвалось из груди, отказываясь верить в то, что происходящее является жестокой реальностью. Какая-то часть него отказывалась признать эту пугающую истину, надеясь на то, что это лишь кошмар, ворвавшийся в реальность из сна. Стоит лишь открыть глаза, проснуться – и всё закончится. Но это была не игра воображения – это была действительность: Анна больше никогда не будет с ним, ибо ее душа переходит в другой мир, где властвуют совсем иные силы.
В тот момент Ван Хелсинг даже не представлял, сколь пророческими окажутся эти мысли и какую злобную шутку решит сыграть с ним судьба, но, как и любой человек, погруженный в свое горе, он был слеп к казалось бы очевидным вещам, будто сквозь пелену смотря на окружающий его мир.
***
Сложно представить, но не менее тяжелые мысли терзали в этот миг и другую потерянную душу, которая никак не могла найти успокоения. Дракула, будто раненый зверь, метался в своих покоях, пытаясь смирить свой гнев. Мир буквально рушился вокруг, наградив его лишь мертвыми руинами. Все планы и надежды в одночасье сгорели в адском пламени, оставляя после себя только пепелище, на котором уже невозможно было взрастить столь желанные его сердцу плоды. Он, предвкушая свой триумф, мечтал испить кровь из победоносной чаши, но вместо этого ему досталась лишь горечь поражения – жалкие остатки чужого пира. Влад не знал, где Виктор спрятал монстра, не знал, как вампиры решат его использовать, Ван Хелсинг наступал ему на пятки, а собственных сил для вооруженного конфликта с другим кланом явно не хватало. Подмога подоспеет не раньше, чем через неделю, но счет шел на часы, действовать нужно было незамедлительно, а в голове у него была лишь глупая девчонка, пусть даже и очень красивая, в предсмертной агонии наговорившая ему всякой несуразицы, в которую она, похоже, всем сердцем верила. Но хуже всего было то, что в это поверил и он, читая в ее душе обреченную решимость и безропотное смирение перед лицом смерти, которые смогли возбудить в нем жгучий интерес.
Со стороны это могло показаться глупым и абсурдным, но тот, кто живёт века, быстро перестает чему-то удивляться, а потому учится ценить эти драгоценные моменты сильнее золота, ибо они заставляли его почувствовать себя «живым», ведь чем старше он становился, тем сложней было вписываться в меняющийся вокруг него мир. В затуманенных болью глазах Анны вампир увидел то, чего не мог найти многие столетия – чистую душу и сильную личность. Она, безусловно, смогла бы бросить ему вызов, изменить его поблекшую жизнь, раскрасив ее яркими цветами. Но нет! Девчонка оказалась настолько упряма, что отказалась от вечности, предпочла в одиночестве умирать, не дав себе второго шанса. Тогда Влад решил, что милосерднее будет убить принцессу, оборвав страдания несчастной, но тут же горечь от ее отказа разлилась по его венам жгучим ядом. К тому же подобный жест доброй воли доказал бы всем, что он втайне посетил этот дом, а подобную глупость вампир допустить не мог. Мысль о том, что Анна посмела отвергнуть его подарок, а он даже не имел возможности наказать ее за подобную дерзость, сводила с ума. В тот момент ярость, которой он был не в силах сопротивляться, полностью поглотила его разум, оставив позади здравый смысл. Десятки вопросов стали роиться в его голове, заставляя почувствовать себя обыкновенным смертным. Как вообще бесстрастный вампир может думать о милосердии? Почему он оставил девушку там, ведь даже Дьяволу неведомо, что этот извращенный ум способен сделать с ее телом? Откуда в его ледяном сердце вдруг взялась жалость к врагу, которой он не испытывал и при жизни? Как мог он позволить себе подобную слабость, да еще и в такую судьбоносную минуту?
Но больше всего его раздражало то, что он прекрасно осознавал, что сейчас было, мягко говоря, не подходящее время для подобных мыслей – нужны были решительные действия. С тех пор, как Дракула принял в дар вечность, его душа, казалось, разучилась чувствовать, а разум полностью возобладал над сердцем, но сейчас… Ему надлежало переключиться на решения куда более важные, а он не мог побороть в себе эти глупые мысли, как неопытный юнец, размякший от женских слез. За подобное проявление слабости он просто ненавидел себя, желая повторно испытать все адские муки, чтобы выжечь из своего разума всю эту скверну человеческих эмоций.
– Зачем ты пришла? Я тебя не звал, – едва сдерживая злобу, проговорил он, почувствовав едва уловимое движение воздуха у себя за спиной.
– А я думала, что у меня получилось застать тебя врасплох, – проговорила Алира, обнимая его со спины. Ее руки начали бродить по его широкой груди, расстегивая мелкие пуговицы на черной сорочке, касаясь обнаженной кожи.
– Никто не может подойти ко мне незамеченным, если только я сам не позволю этому несчастному так думать, – прикрыв ее руку своей ладонью, отозвался вампир.
– Хозяин мой, ты слишком напряжен, позволь мне помочь тебе расслабиться, – прошептала вампирша, нежно проведя рукой по его животу и опускаясь ниже.
«Что ж, может, это и не плохая идея! Что может лучше избавить от мыслей о женщине, как ни другая женщина. Тем более, если она готова на все, чтобы доставить тебе удовольствие», – подумал вампир, поворачиваясь и резко притянув Алиру к себе. Она негромко вскрикнула, покорно запрокинув голову, предоставляя ему полную свободу действий. Подхватив ее на руки, он чуть ли не бросил девушку на кровать, придавив своим весом. Раздался звук разрываемой ткани, томный стон, а затем последовал едва уловимый шепот. Но в этот момент перед его глазами возникла картина, значения которой он поначалу не придал. Через несколько секунд видение повторилось, но было более отчетливо. Вампир будто перенесся в другое измерение: услышал знакомые, но такие далекие голоса, а потом из тьмы, будто сквозь какую-то пелену, вырисовался деревянный потолок, покрытый несложной резьбой, которую он так хорошо помнил, хотя больше трехсот лет минуло с тех пор, как он имел возможность лицезреть ее, но еще секунда – и все оборвалось. Дракула снова оказался в своей постели, чувствуя страстные прикосновения вампирши. Ее холодные поцелуи касались его обнаженной кожи, спускаясь все ниже и ниже.
– Неужели… – прошептал он, будто обратившись в глыбу льда. Вампирша, сразу почувствовавшая изменение в поведении своего возлюбленного, немного отстранилась назад, устремив на него испытующий взгляд.
– Что случилось? – прошептала она, пытаясь понять, где могла допустить оплошность, если в мгновение ока из пылкого любовника Дракула превратился в каменное изваяние.
– Ничего, – проговорил вампир, вставая с кровати под изумленным взглядом Алиры. Подойдя к окну, он с силой распахнул ставни, позволяя холодному воздуху окутать его своими нежными объятиями.
Вопросов в голове стало еще больше, но злость сошла на нет, оставляя место сомнениям, которые, точно черви, разъедали его изнутри. Видение было столь неожиданным, а связь такой хрупкой, что могла разорваться в любой момент, но все же она была. На потухшем пепелище остался один тлеющий уголек, который из последних сил пытался схватиться за жизнь, заставляя тонкую струйку дыма подниматься вверх, взывая о помощи, надеясь расцвести когда-нибудь пламенным цветком, переродиться подобно фениксу.
В этот момент вампир будто находился между двух огней: с одной стороны, какая-то неведомая сила тянула его в неизвестность, воспламеняя неизведанные досель желания, а по другую сторону стоял разум, пытавшийся отогнать эти призрачные химеры, грозившие внести перемены в размеренную, лишенную человеческих страстей жизнь. Дракула с силой впился тонкими пальцами в мраморные перила, пытаясь объять взглядом скрытые за горизонтом дали. Со злостью на самого себя всесильный вампир был вынужден признать, что он не такой уж и бесстрастный, каким привык себе казаться, ибо в его душе появился страх. Он знал, что если пойдет вслед за своими желаниями – это навсегда изменит его жизнь, а перемены страшили его точно так же, как и мысли. Дракула был совершенно не готов к этому неожиданному повороту и теперь всеми силами души проклинал себя, что не смог ему вовремя воспротивиться. Вызов был принят, колесо раскручено – ему оставалось либо вступить в игру, либо признать свое поражение, а проигрывать он не привык.
– Вот, Дьявол! – прошипел он, ударив кулаком о перила. – Ну что ж, из всего можно извлечь свою пользу – ты мне еще пригодишься.
– О чем ты говоришь? – проговорила Алира, подходя ближе к нему.
– Ступай к себе, у меня есть дела!
– Но я же… – попробовала возразить вампирша, но тут же столкнулась с его ожесточенным взглядом, который заменял тысячу слов.
– Разве я не ясно выразился? Найди монстра! Исправь свою ошибку, иначе даже не смей сюда возвращаться!
– Простите, хозяин, – потупив взгляд, прошептала девушка, выходя из комнаты.
Не только глаза Дракулы могли метать молнии, теперь и Алира клокотала от злости, которую, к ее сожалению, не на ком было выместить. Не смотря ни на что, смерть Вероны осчастливила невесту. Она осталась последней, надеялась, что теперь никто не помешает ей разделить вечность с возлюбленным, но что-то нарушило ее планы. С самой первой секунды между ними встала чья-то тень, которая, несмотря на всю свою эфемерность, с каждым часов приобретала все большую власть, постепенно обретая более четкие очертания. Казалось, что мысли вампира были далеки от нее, отныне закрывая дверь в его покои.
***
Солнце постепенно клонилось к закату, укутывая в вечерний сумрак небольшой городок, погруженный в траурную атмосферу. Жители медленно стягивались к небольшой церквушке, готовясь навсегда проститься с последней представительницей древнего рода, отдавшей свою жизнь для того, что освободить свой народ от гнета порождений ночи, являвшихся под покровом тумана, чтобы собрать кровавую жатву.
Женщины рыдали, прижимая к своей груди детей, мужчины, сняв шапки, молчаливо ожидали того момента, когда распахнутся двери дома Господня, чтобы принять их в свои чертоги. Каждый из них хотел оказать последние почести столь юному и отважному созданию, каждый хотел в последний раз прикоснуться к руке всеми любимой принцессы, каждый хотел проводить ее в последний путь, чтобы ее душа наконец смогла обрести долгожданный мир и покой.
Хотел этого и Ван Хелсинг, склонившийся над небольшим гробом из черного дерева, обшитым изнутри красным бархатом и белой парчой. Его ладонь по-прежнему касалась похолодевшей руки Анны, лежавшей на своем прощальном ложе. На ее лице светилось умиротворение, казалось, что даже рана на губе затянулась, а синяк постепенно поблек, кожа заметно побледнела, но вот щеки все еще сияли здоровым румянцем, а волосы отливали бронзой, сияя в мерцающем свете церковных свечей. Облаченная в черный саван, расшитый золотой вышивкой, девушка была похожа на изваяние древней богини, сошедшей с небес, чтобы подарить ему капельку своего сияния перед тем, как навечно вернуться в свои небесные чертоги. Глядя на нее, мужчина никак не мог поверить в то, что жизнь навсегда оставила это прекрасное тело – казалось, что принцесса просто погрузилась в вековой сон, как спящая красавица, ожидающая принца, способного заставить ее пробудиться. В ту секунду в его сердце запылал крохотный огонек беспочвенной надежды – склонившись над усопшей, он запечатлел на ее губах последний поцелуй, в который вложил всю боль разбитого на тысячу осколков сердца, покорно склонив голову в молитве. Он знал, что просил невозможного, но ничего не мог с собой поделать. Так же как утопающий хватается за спасительную соломинку, он хватался за надежду, обращаясь к высшим силам за помощью, прося даровать последний шанс этому несчастному созданию, так мало прожившему на этом мире, но успевшему так много выстрадать.
– Ван Хелсинг, – проговорил Карл, коснувшись плеча друга, – люди пришли. Пора начинать.
Охотник лишь кивнул головой, так как на большее просто не хватало сил. Люди медленно потянулись в церковь, усаживаясь на деревянные скамейки; Карл начал читать похоронную молитву. Его тягучий голос, отражаясь от высоких сводов, разносился по церкви, касаясь души каждого присутствующего. Когда послушник замолчал, осеняя усопшую крестным знамением, все присутствующие погрузились в благоговейное молчание, склонив головы перед ликами святых, оттого прогрохотавший треск от сорванных с петель дверей прозвучал еще более устрашающе. В церковь ворвался морозный ветер, принеся с собой первые снежинки, в вихре танца ворвавшиеся внутрь и таявшие секунду спустя. Клубящийся туман начал медленно стелиться по полу, заволакивая белесой пеленой каменные плиты. Пожалуй, каждый житель городка знал, что предвещала эта пугающая атмосфера, а потому на лицах людей застыла гримаса ужаса, а души сковал липкий всепоглощающий страх.
Несколько хлопков в ладоши разнеслись в повисшей тишине, как молчаливый приговор, а следом за ними из мрака стали вырисовываться очертания мужской фигуры. Входя внутрь, Дракула ловил на себе испуганные взгляды, смаковал каждый удар трепещущих сердец. Давно он не испытывал такого удовольствия, созерцая на лицах людей благоговейный ужас. С каждым движением его длинный черный плащ развивался подобно крыльям огромной летучей мыши, шаги эхом разносились под высокими сводами, а на губах застыла самодовольная улыбка, заставившая тех, кто еще сохранил способность контролировать свои тела, осенять себя крестами в надежде, что это может уберечь их от нависшей опасности. Его черные, как смоль, волосы, по обыкновению сколотые в хвост стальной заколкой, промокли от снега и растрепались от полета, выбившиеся пряди обрамляли лицо, подчеркивая бледность кожи, а синие глаза так и светились дьявольским огнем, отражая свет свечей. Но несмотря на достаточно небрежный вид его внешность по-прежнему обладала каким-то гипнотическим влечением, буквально завораживая присутствующих, заставляя ловить каждый его жест, каждое слово.
– Простите меня за опоздание, я рад, что скучная часть спектакля осталась позади, предлагаю открыть второй акт. Итак, апофеоз этого представления! – демонстративно подняв руку вверх, объявил он, но услышал лишь тишину в ответ. – Что ж, я рассчитывал, что в этой части будут аплодисменты, но, видимо, здешний люд совсем не образован.
Вампир с упоением растягивал каждое слово, наблюдая за той реакцией, которую произвело его появление. В очередной раз Виктор оказался прав: Дракула любил такие моменты, ему нужны были зрители, ибо, играя на публику, он возвышался в собственных глазах. Он видел изумление и ужас на лицах, когда его проклятая Богом душа переступила порог церкви – никто и никогда не позволял себе такой наглости, никто не знал, что такое вообще возможно! Парой шагов он разрушил все существующие устои, подорвал веру людей, разыграл партию, став главным антагонистом этого действа.
– Это святое место, дом Господа! – проговорил Карл, пытаясь закрыться библией, чтобы не встречаться с высокомерным взглядом вампира.
– О, об этом не беспокойся, когда Бог решит здесь появиться – я уже уйду, – с ухмылкой бросил он, остановив свой взгляд на Ван Хелсинге, нацелившем на него арбалет.
– Убирайся отсюда, иначе здесь пройдут сразу две поминальных службы, – проговорил охотник.
– О, Гэбриэл, неужели ты посмеешь осквернить святое место кровью? К тому же мне казалось, ты уже понял, что эти игрушки мне не страшны, – с долей иронии заметил вампир.
– Зачем ты сюда явился?
– Я пришел на зов крови, пришел забрать то, что принадлежит мне по праву, – с наслаждением ответил вампир, видя удивленный взгляд охотника, метнувшего в сторону мирно лежавшей Анны обеспокоенный взор.
– Ну, наконец-то в твоем мозгу зародились правильные мысли, а то я, признаюсь, начал скучать, – заметил вампир.
– Ты не посмеешь прикоснуться к ней, я не позволю! – прорычал охотник, преграждая ему путь.
Дракула лишь усмехнулся, демонстративно вставая около гроба, оплетенного белыми лилиями. Десятки молчаливых взглядов были прикованы к этой завораживающей картине, ожидая развязки сюжета – не смотря на возрастающий ужас, никто не осмелился покинуть своего места, следя за каждым словом, за каждым движением в этом устрашающем спектакле.
Не сумев справиться с приступом злости, Ван Хелсинг всадил несколько серебряных стрел в грудь вампира, но это ожидаемое действие было встречено лишь уничижительным взглядом, говорившим о том, что соперник не собирается наносить ответный удар, играя на нервах собравшихся, как на скрипке.
– И это все? – поочередно вынимая стрелы, проговорил вампир. – А я уж думал, что ты припас туза в рукаве, раз так самоотверженно бросился в бой.
– Чего ты хочешь? – теряя контроль, буквально пропищал Карл, прижимая к груди огромное распятие.
– Вы думали, что всё кончено, но это лишь начало. Я пришел сюда, чтобы возродиться, а не на похороны, так что сдержите слезы. Я решил забрать свою невесту, – победоносно проговорил он, указывая на Анну. – И эта ночь – ночь нашего кровавого венчания, в свидетели которого я вас призываю.
С этими словами Дракула грациозно протянул руку Анне, неподвижно лежащей на своем ложе. В этот момент, казалось, присутствующие перестали дышать, устремив глаза на принцессу, которая, словно повинуясь чужой воле, очнулась от своего вечного сна, вложив нежную ладонь в руку вампира. Это было поистине завораживающее и устрашающее действо: глаза девушки будто пылали во мраке зеленым огнем, щеки окрасил яркий румянец, а кожа будто светилась изнутри. Придерживая длинные полы савана, она спустилась со своего постамента, вставая рядом с Дракулой.
– Анна! – прокричал Ван Хелсинг, кидаясь к ней, но в ту же секунду был отброшен в сторону ударом вампира.
– Сегодня твоя душа избежала кровавой могилы, поэтому отрекись от молитв и присоединяйся к царству смерти. Забудь о прошлой жизни и не оплакивай тех, кто остался позади. Теперь ты дитя ночи – это тяжелая ноша, ибо этого дара достойны лишь единицы, – проговорил он, запечатлев на руке Анны легкий поцелуй. – Ты ведь знала, что, если позовешь меня, я всегда приду? – уже тише, почти интимным шепотом, добавил он.
– Да, – проговорила она, будто погруженная в какой-то гипнотический сон.
– Ты слышишь меня? Слышишь мои самые сокровенные мысль?
– Да, – с придыханием проговорила она, будто с головой погружаясь в мрачные воды его потерянной души.
– Нас связала кровь, и теперь мы едины!
– Да, – продолжала вторить она, будто не разбирая его слов. Казалось, что с этого момента между ними существовала какая-то незримая связь, позволявшая им чувствовать друг друга. Дракула будто полностью взял под контроль ее тело и разум, превратив в послушную марионетку, слепо повинующуюся его воле.
– Ну что ж, тогда возродись к жизни, сбросив оковы смерти. Доверься мне, и мы вместе пройдем сквозь ночь, – сильнее сжимая ее руку, проговорил вампир.
– Я последую за тобой в твой мир, полный необузданного огня, сделай меня своей невестой, облаченной в черное платье, возьми за руку и проводи в вечность. Я готова возрождаться с тобой каждую ночь до тех пор, пока свет наших звезд не угаснет, обращая в прах наши тела, – с пылом произнесла она, прижавшись к его груди. В пылающих глазах светился адский огонь, казалось, что девушка не видела никого и ничего вокруг себя. В этот момент для нее существовал только вампир, чья несгибаемая воля полностью подавила ее сознание.
– Анна, нет! – прокричал Гэбриэл, ухватив ее за руку.
– Она принадлежит мне! Слишком поздно для твоего геройства – слишком много неприятностей из-за кусочка славы! – бросил Дракула, вырывая принцессу из рук охотника. В этот миг все тело Ван Хелсинга пронзила такая острая боль, что он вынужден был встать на колени перед своим врагом, чтобы тот не переломал ему все кости.
– Она никогда не станет подобной тебе. Господь уже вынес свой приговор, и, клянусь, я его исполню. Ни одна душа больше не последует за тобой в ночь. Рано или поздно твоей игре придет конец, – сквозь зубы процедил охотник.
– Вы, смертные, такие ничтожные! Когда не хватает сил, чтобы дать достойный отпор, такие как ты начинают бросаться пустыми угрозами. Это становится скучно! С каждой секундой ты все сильнее приближаешься к праху, смерть уже стоит за твоей спиной, протягивая руки, а я… Я все еще далек от нее и буду возвращаться в этот мир, испив крови людей. Но твоя жалкая жизнь коротка в смирении и добродетели! Так как же ты собираешься меня уничтожить? – с презрением бросил Дракула.
Вампир начал медленно увлекать Анну за собой, бросив на Ван Хелсинга полный презрения взгляд. Накинув на девушку свой плащ, они вместе переступили порог церкви, оставляя позади прошлую жизнь, воспоминания, боль, переходя в новую сферу мироздания, где господствовали совсем иные устои, иные законы, где господствовала вечная тьма.
Дракула уже собирался взять на руки свою драгоценную ношу в тот момент, когда Ван Хелсинг с силой потянул девушку к себе, с ног до головы окатив святой водой. Издав пронзительный крик, принцесса отскочила в сторону, будто ее обдали кипятком, бросив на своего обидчика полный ненависти взгляд. Но в ту же секунду пылающий в ее глазах огонь угас, возвращая ее взгляду проблеск сознания. Охотник готов был поклясться, что в этот момент на него смотрела прежняя Анна: готовая пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти ближнего, нежная и воинственная одновременно, та Анна, которая смогла завоевать его сердце, та, которая не страшилась вступить в бой с силами в десятки раз превосходящими ее собственные.
– Гэбриэл, – прошептала она, протянув руки к своему другу, но в ту же секунду была насильно заключена в стальные объятия вампира.
– Анна! – прокричал Ван Хелсинг, кидаясь к ней, но было уже слишком поздно. В мгновение ока вампир принял свое демоническое обличие и воспарил в небеса, скрываясь в ночном мраке.
В глубине души и принцесса, и охотник знали, что они дошли до точки невозврата и теперь все изменения, которые будут происходить с ними, возымеют необратимый характер независимо от их желаний. На каждого из них легла дьявольская печать, оскверняя их сердца, их тела и их души. Каждому из них судьбой предначертано нести свое проклятие, как крест, делая их зависимыми от света луны и крови. С этого момента каждому из них предстоит тернистый путь, ведущий в неизвестность, за которой находится ночь.
========== Зов луны ==========
Ночь окутала небеса над Трансильванией темной вуалью, на которой, будто бриллианты, рассыпались сияющие звезды, изредка скрывающиеся за пушистыми облаками, изо всех сил старающимися покинуть эту таинственную землю, наполненную восставшими из мрака порождениями ада. Горы погрузились в атмосферу пугающего спокойствия, и в этой повисшей тишине каждый звук, каждый шорох, каждый треск будоражил сознание, воскрешая в нем эфемерные картины, призрачные видения и обманчивые миражи, способные свести с ума.
Испуганно озираясь по сторонам, Карл неуверенно семенил за своим другом, пытаясь не отставать от него ни на шаг. Каждую секунду ему мерещилось, что из-за любого угла на них может выскочить какая-нибудь бессмертная тварь, утаскивая их души в самую глубокую преисподнюю. Колышущиеся на ветру ветви деревьев и кустарников, за которые он то и дело цеплялся, казались ему костлявыми пальцами смерти, которые неизменно заключат его в свои объятия, посмей он остановиться. До замка Анны оставалось не больше пяти минут ходьбы, но и это время умудрилось превратиться в поток, длинною в вечность, наполненный страхом и дурными предчувствиями.
