Текст книги "Проклятые вечностью (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)
– А теперь… – будто вторя ей, отозвалась Селин.
– А теперь все изменилось: мир изменился, я изменилась, даже любовь стала иной. Одних испытания сближают настолько, что их души становятся неразделимы, других, напротив, отдаляет несмотря на то, что была надежда на будущее. Наверное, так произошло и со мной. Я предала свою семью, предала Гэбриэла… не думаю, что он сможет это простить! Мне больше не было места в его мире, и я избрала свой собственный путь!
– А если он все-таки простил. Если в его сердце все еще живет чувство к тебе! – не унималась Селин, пытаясь докопаться до истины.
– Значит, еще один грех упадет в мою копилку! – обреченно опустив голову, проговорила Анна.
– Ты не любишь его?
– Я дорожу им, как сестра дорожит братом, я дорожу им, как верным другом, за которого отдам до капли кровь, но мое сердце ему не принадлежит, – в ту секунду Анна слегка усмехнулась, но, видя вопросительный взгляд Селин, пояснила: – Никогда бы не подумала, что буду откровенно говорить об этом с почти незнакомой женщиной.
– Ты вспомнила свое обращение? – будто читая ее мысли, проговорила Селин.
– Как ты узнала? – не веря своим ушам, проговорила принцесса.
– Вампиры всегда разделяют свою жизнь на «до» и «после». Это так же неизбежно, как заход и восход солнца!
– Я сделала шаг в новый мир, назад дороги нет. Знаешь, когда я обратилась, мне казалось, что я нахожусь за гранью сна – я неустанно слышала, как в лунных сумерках Дракула призывал меня к себе. Его голос будто звучал в моей душе, завладевая разумом. Он вырвал меня из рук смерти, вознеся к бессмертию на крыльях ночи. Сначала моя душа противилась этому, а потом приняла, как неверные принимают крещение. О, Господи, как же ужасающе это звучит! – взмолилась принцесса. – Но не Господь помогает мне не лишиться рассудка в этом безумном мире, а граф. Я слышу его до сих пор, он успокаивает, сулит надежду, хотя сам уже почти ее лишился. Я уверена в этом так же, как и в том, что он скоро придет!
– У тебя настолько сильная связь со своим создателем, что она не оборвалась после того, как ты вкусила человеческой крови? Или же ты… – с удивлением проговорила вампирша.
– Вкусила, – не давая ей закончить, бросила Анна. – Но связь осталась. В минуты сакральной близости мне кажется, что мы едины во всем. Жаль только…
– Жаль только… что?
– Он крайне редко позволяет мне проплыть средь мрачных вод его мыслей. Порой мне кажется, что наши голоса сливаются в дуэте двух сердец, и призрачный туман, окутавший нашу жизнь, тает в лучах огней, а порой он закрывается, и роковая тьма рассеивает этот свет, рождая в душе сомнения.
– Это просто поразительно! Не кори себя за это, я впервые слышу историю о том, что молодому вампиру удалось проникнуть в душу своего создателя. Обычно их разделяет неприступная стена, – возразила Селин, которой признание Анны облегчило душу.
– Ну а ты, что случилось с твоей семьей? – поинтересовалась Анна, пользуясь благосклонностью своей сокамерницы.
– Дай угадаю, тебя точно так же, как и всех остальных, интересует наше сходство?! Ты не первая, кто задает мне этот вопрос.
– Так может, ты прольешь свет на эту затерянную в тумане веков историю?
– Порой в жизни бывают случайности, по-другому, увы, я не могу это объяснить, – с равнодушием проговорила Селин. Не то чтобы ее не интересовало это поразительное сходство, скорее, наоборот, она боялась ворошить собственное прошлое, не желая тревожить светлую память о своих родителях. Едва ли отец или мать принадлежали к знатному трансильванскому роду, а точнее, она была уверена в том, что их семья, бежавшая в эти земли во времена междоусобных войн в Венгрии, не имела к Валериусам никакого отношения.
– Случайности – не случайны! – философски заметила принцесса, наблюдая за каждым движением своей собеседницы, пытаясь увидеть в них хотя бы намек на ложь, но, похоже, девушка сама верила в правоту своих слов, а потому не сомневалась в своем крестьянском происхождении. Понимая, сколь дорога память о родных, Анна не осмелилась огласить Селин истину, которую та, очевидно, не желала знать, стараясь оградиться от нее всеми возможными способами. Что ж, Дракула был прав – невозможно заставить слепого увидеть, а потому принцесса решила оставить свои попытки дознания, погружаясь в ставшую уже привычной атмосферу гнетущей тишины, но спустя несколько секунд шорох, раздавшийся за дверью, заставил девушек подскочить, всматриваясь в темноту сквозь решетку небольшой амбразуры.
– Кто здесь?! – в один голос произнесли узницы, но каменные стены хранили упорное молчание. – Кто здесь? Отзовитесь! – уже громче и более уверенно произнесла Селин.
– Мы не причиним вреда! – вторя ей, продолжила принцесса.
– Анна! – раздался слабый, но до боли знакомый голос мужчины, которого девушка уже давно похоронила в своих мыслях и в своей душе.
– Карл?! – вскрикнула она, никак не ожидая увидеть послушника при таких плачевных обстоятельствах. – Как… как ты здесь оказался?!
– Анна, это и правда ты? Докажи, что ты не одно из тех пугающих видений, которые этот дьявол преисподней посылает мне каждый божий день! Хотя, признаюсь откровенно, с каждой минутой нахождения в этом аду веры во мне все меньше!
– Это я! Я! – вскричала принцесса.
– Докажи, – не унимался послушник, припав к серебряной решетке.
– В первый день, когда вы только прибыли в Васерию, в мой родовой замок проник оборотень, который оказался моим братом. Только трое людей знали об этом: ты, Ван Хелсинг и я, – с горечью обращаясь к прошлому, прочти навзрыд проговорила Анна, про себя понимая, что, если Мираксис проникал в сознание Карла, ежедневно играя с его надеждами, значит и то, что происходило с ними, могло быть чистой воды иллюзией, посланной для того, чтобы посмеяться над отчаянием несчастных узниц. Но, к счастью для троих заключенных, это было реальностью, пусть и горькой на вкус.
– Как ты здесь оказался? – спросила принцесса, пытаясь вслушиваться в биение сердца своего друга, чтобы понять, сколь правдивы будут его речи.
– Я попал сюда в день, когда Ван Хелсинг впервые обратился! Помню, как в страхе выбежал из замка и бросился к церкви, а потом… словно вихрь налетел на меня со спины, сбивая с ног. Помню, как острые, словно бритвы, когти, вспороли мне сутану, как кровь хлестала, застилая глаза, а потом темнота и обреченность. Думал уже, что распрощался с этим миром, ведь с каждым днем даже бессмертные приближаются к смерти, просто длина пути у нас разная, но, видимо, моя тщедушная, напуганная душонка оказалась ей не нужна. Очнулся я в этой темнице и несколько дней не видел ничего, кроме нескончаемого мрака, а потом пришел он.
– Мираксис?! – поинтересовалась Селин.
– Тише! – взмолился послушник, находясь в преддверии безумия лишь от одного звука этого проклятого имени. – Он все слышит, он может прийти сюда в любое мгновение! Не стоит играть с судьбой! Не произносите это имя, не зовите его!
– Что произошло дальше? – спросила Анна.
– Он сказал, что я жив лишь благодаря тому, что Создатель наградил меня гибким умом и смекалкой. По его словам, вкусив мою кровь, он сможет получить мои знания, но перенять способность мыслить подобным образом невозможно, а ему от меня требуется именно это.
– Чего он потребовал в обмен на жизнь? – проговорила Анна.
– Он захотел, чтобы я сделал некое подобие той колбы, которую привезли из Ватикана. Она была источником света, сравнимого с солнечным, но быстро прогорала.
– Эта смесь использовалась во время взрыва в замке Виктора, – прошептала Селин, – в день суда, когда погибли старейшины. Теперь понятно то, как колба попала в руки Мираксиса.
– И что он от тебя потребовал? – узницы повторили свой вопрос, чувствуя замешательство послушника.
– Усовершенствовать ее! Сделать так, чтобы она могла ночь обратить днем, заставить небеса полыхать несколько часов кряду!
– И ты согласился? – ухватившись за решетку, взревела Селин, обжигая нежные пальцы. Карл, не ожидавший такого проявления агрессии, отшатнулся в дальний угол камеры, осеняя себя крестным знамением. – Ты же понимаешь, чем это грозит? Кого он собирается убрать со своего пути, чтобы сеять тиранию?! Он не остановится на том, чтобы уничтожить одну деревню, он постарается поставить на колени не только людей, но и вампиров, ибо он уже обезумел от ослепительного света безграничной, почти божественной власти!
– Власти… – в задумчивости повторила Анна, а потом, нервно вцепившись в руку вампирши, проговорила: – Так вот чего он хочет? Ему не нужны деньги, дворцы и положение в обществе. Эту остановку он уже давно проехал. Теперь он хочет уравняться с Дьяволом, а точнее, стать его наместником на земле. Он хочет, чтобы ему поклонялись, как Богу…
– А значит, если провести аналогию с Библией, после уничтожения старых богов, то есть старейшин, он возьмется за истинного сына Люцифера, – будто заканчивая ее мысль, ужаснулась Селин.
– Он хочет уничтожить Дракулу, чтобы править не только вампирами, но и людьми! – с ужасом произнесла Анна.
– Д…да… – все еще заикаясь от страха, пролепетал Карл. – Я слышал… слышал, как они говорили о пророчестве, когда был в лаборатории, которую мне выделили для исследований.
– Каком пророчестве? – едва совладав со своей яростью, прошипела Селин, готовая в клочья разорвать несчастного монаха ради собственного спасения, которое едва ли возможно в данных условиях, поставившего под угрозу существование двух миров.
– Мираксис и какая-то женщина говорили о том, что в пещере на горе Арарат они нашли некое пророчество о том, что в день первой луны, залитой кровью, когда энергия Вселенной расчертит небеса единой стрелой, рыцари света и тьмы соединятся вновь в битве против самой Смерти, принявшей облик древнего дракона.
– Какая-то несуразица! – тряхнув головой, произнесла вампирша.
– Это все? Там что-то говорилось о том, что произойдет потом? Кто победит в этом противостоянии? – взволнованно спросила Анна.
– Я…я не знаю, они не говорили об этом! – шептал послушник, произнося в душе все молитвы, которые был еще в состоянии вспомнить его напуганный до полусмерти разум.
– Так, очевидно, что рыцари света и тьмы… – начала Селин.
– Дракула и Ван Хелсинг, тут все понятно, – перебила Анна. – Но что значит фраза «день первой луны, залитой кровью»?
– И слова про смерть, принявшей облик дракона? Это невозможно! Смерть нельзя обуздать, как ретивого жеребца, ибо последнее слово всегда остается за ней. Даже рыцари, посланные высшими силами, не смогут одержать над ней верх. Смерть древнее и сильнее любого из богов.
– На первый вопрос я могу ответить, а вот второй сокрыт в воспаленном мозгу этого безумца.
– Говори… – не выдержав, прикрикнула Селин.
– День первой луны – это день первого полнолуния нового года. Я проверил звездные карты и узнал, что в этот день Луна скроется за тенью Земли, и эта тень окрасит ее багровым огнем.
– Лунное затмение! – в один голос проговорили узницы.
– В этот день будет решена судьба двух миров, – заключил Карл.
– Хорошо, значит, у нас есть чуть больше месяца на поиски ответа, – заключила Селин. – Надо всего лишь расшифровать пророчество.
– Но как мы это сделаем, сидя здесь? К тому же, чтобы расшифровать его, нужна вторая половина, едва ли Мираксис захочет ей поделиться с остальными, в особенности, если оно обернется против него, – проговорила Анна, не зная как совладать со своим волнением.
– Теперь понятно, почему все это происходит именно сейчас! Вот зачем нужна была эта сделка с Виктором, похищение монстра, совет старейшин… Время не терпит, он должен был решить этот вопрос до Нового года.
– Вы правы, – вмешался в их разговор послушник. – Пророчество всегда предрекает поддержку звезд в определенный день, а этот день примечателен не только частичным затмением – вся наша система в этот день перевернется, отдавая энергию космических тел тому, кто не только осмелится претендовать на эту великую силу, но и сможет удержать ее в своих руках.
– О чем ты говоришь? – с непониманием поинтересовалась Анна.
– О параде планет. В этот день все планеты нашей Солнечной системы выстроятся в единую линию, высвобождая поистине колоссальную энергию.
– Так вот что за стрела расчертит небеса! – проговорила Селин, вспоминая строчку из древнего пророчества.
– О, Господи, – прошептала принцесса.
– Боюсь, что он сейчас бессилен, – будто озвучивая ставшие уже привычными богохульные речи Дракулы, проговорила вампирша, в очередной раз в глазах Анны подтвердив собственное родство с Дракулой. Теперь Анне даже начинало казаться, что и жестикуляции у них были схожи, хотя это вполне могло сойти за игры взволнованного разума.
– Карл, скажи, ты все же выполнил приказ Мираксиса? – прошептала она. – Тебе удалось усовершенствовать сферу?
– Сначала… нет… – запинаясь, пролепетал монах, – я не хотел ему помогать, но этот Дьявол умеет убеждать! Я проштудировал множество древних трактатов, легенд, пока не наткнулся на книгу Откровений, на корешке которой говорилось о том, что лишь ангельская длань способна стать источником вечного света. Сначала я ее просто проигнорировал, а потом меня осенило, я понял, что текст не стоит принимать так буквально.
– О чем ты говоришь?! – уже не скрывая раздражения, прошипела Селин, чьи черты в этот момент исказились демонической гримасой. – Можешь говорить короче?
– Тише, – коснувшись ее плеча, шепнула Анна, – сейчас у нас общая беда.
– Я говорю о том, что под ангельской дланью подразумевается частичка ангела. Это и был заключительный ингредиент, который нужно было добавить в колбу. Надеясь на то, что все это чистой воды сказки, сами посудите… Ангелы… Признаюсь, я даже не рассчитывал на успех этого начинания, но, видимо, миф оказался правдив. В день вашего заточения Мираксис принес мне несколько окровавленных локонов, называя их частичками верховного ангела.
– О, охрани нас Всевышний, – прошептала Анна.
– В день нашего заточения? Сколько мы пролежали без сознания? – вмешалась вторая узница.
– Я не видел, когда Вас привели, но дверь в вашу камеру первый раз открылась шесть дней назад. После этого к вам несколько раз захаживал Мираксис, очевидно подкармливая, чтобы поддержать жизнь в ваших телах, а сегодня вы очнулись.
– Ван Хелсинг, – хватаясь за голову, шепнула Анна. – Я боюсь, что он погиб или ранен…
– О чем ты говоришь? – непонимающе спросили уставшие собеседники.
– О том, что Мираксис принес Карлу окровавленный локон. Едва ли он мог принадлежать кому-то, кроме Гэбриэла, ведь он Левая Рука Господа, архангел Гавриил, а что если… – прошептала Анна, чувствуя, как по щекам побежали кровавые слезы. Нет, она не желала в это верить. Принцесса стольких потеряла в своей жизни, что просто не могла смириться со смертью еще одного близкого человека.
– Что?! – практически вскрикнул Карл.
– Я узнала об этом совсем недавно из древних свитков. Гэбриэл – это человеческое воплощение предводителя небесной рати. Его лишили крыльев за грехи, обрекая на вечную жизнь в забвении, а теперь, по иронии судьбы, его кровь станет оружием, которое погубит два мира, если ангел и вампир не заключат духовный союз, но даже в этом случае надежды на успех почти нет.
– Неужели это правда?! Ты хочешь сказать, что… – прошептала Селин, стараясь совладать с потоком информации, обрушившимся на нее, словно гигантская волна. В эту секунду она пожалела о том, что ее и охотника не соединяет столь прочная связь, которая помогает Анне чувствовать своего возлюбленного. Этот дар казался ей истинным проявлением любви, а что было у нее? Да разве могла подобная нить возникнуть между столь разными существами, как вампир и оборотень?! Нет, это было нереально, а потому мерзкое чувство горечи подступило к ее горлу, заставляя бессильно хватать смрадный воздух подземелий.
– Я хочу сказать, что, если верить пророчеству, только объединив свои усилия, один из сынов Бога, коим безусловно является архангел Гавриил, и сын Дьявола смогут бросить вызов Мираксису, а потому он так стремится уничтожить их до наступления рокового часа. Чтобы они не смогли ему помешать. Ни одно пророчество не говорит о том, кто одержит верх, оно лишь предупреждает обе стороны о грозящей опасности. Все было предрешено тысячелетия назад, а потому Мираксис так стремится разорвать эту цепь событий.
– О, Господи, – в очередной раз, окрестив себя, прошептал Карл.
Не успели они опомниться от постигшего их шока, как тяжелая дверь, защищавшая вход в подземелье, со скрипом отворилась, впуская внутрь пару теней, скользнувших по стенам.
– Выходите, – раздался скрипучий, почти старушечий голос женщины, чей силуэт был сокрыт от их взглядов. Когда двери их камер растворились и на пороге показались сокрытые под тяжелыми черными плащами воины, каждой душой в этих казематах овладел неконтролируемый страх. Было в этих стражах что-то потустороннее, заставляющее кровь заледенеть в жилах, а душу опуститься в пятки. Анна сразу вспомнила первую встречу с этими незнакомцами, но теперь, глядя воочию на легендарных убийц Теней, девушка будто вросла в каменные плиты, не отводя взгляд от тех, кто пришел подарить им смерть. – Выходите! – еще раз повторила женщина, не сходя со своего места.
– Анна, идем, – хватая девушку под локоть, шепнула Селин, которая сама находилась в преддверии обморока, но, считая себя более сильной и выносливой, ибо века научили ее несмотря на страх идти вперед, потому она искренне пыталась поддержать более молодую вампиршу, которая только начинала постигать свой собственный дар. Что уж говорить о Карле, который чувствуя холод, исходивший от них, буквально на корячках выполз из своей камеры.
– Я не могу, – не скрывая страха в голосе, проговорила Анна. Каждый раз, когда ей казалось, что ничего страшнее с ней произойти уже не может, судьба преподносила ей очередной сюрприз.
– Это убийцы Теней, не всякий Древний осмелится им противостоять. У нас нет выбора, – подталкивая девушку вперед, отозвалась Селин, которая чувствовала, что с каждой секундой идти становилось сложнее.
– Вы смердите от страха, – со смехом заметила женщина. – Удивительно, что Высшие силы сделали ставку на столь слабых воителей. Вскоре решится судьба миров, но, если вы будете послушны, возможно, вам позволят перед смертью увидеть крах того, за что будут сражаться ваши возлюбленные, – со смехом сказала она, проходя по коридорам. – История, достойная быть увековеченной, вот только ей суждено кануть в пыли веков.
Женщина не поворачивалась к ним лицом, но по скрюченной спине и неуверенной походке было видно, что каждый шаг вперед дается ей с большим трудом, чем несчастным узницам.
– Куда Вы нас ведете? – проговорила Селин, стараясь не выдавать своего душевного волнение.
– На встречу с судьбой, – ехидно усмехнулась незнакомка.
Кружа по бесконечным тоннелям, построенным по принципам лабиринта для того, чтобы при необходимости запутать нежданных гостей, они постепенно поднимались выше, чувствуя, как затхлый воздух подземелья сменяется морозным ароматом леса, пока, наконец, их взглядам не открылась заснеженная поляна, окруженная дремучими рощами.
– За мной! – проговорила незнакомка, увлекая несчастных во мрак. Вскоре их темные силуэты растворились в не менее черном лесу, и лишь следы на снегу предательски кричали о том, что когда-то в этих сокрытых от человеческих глаз краях побывала живая душа.
Окинув собственные следы беглым взглядом, душа Селин пропиталась какой-то мрачной обреченностью, ибо эти хрупкие свидетельства их присутствия казались ей символичным предвестником собственной кончины, поскольку жизнь их троицы, как и вмятины на снегу, которые в мгновение ока способен стереть с лица Земли обильный снегопад, сейчас полностью зависела от сил, значительно превосходящих их собственные, от сил, равных которым едва ли найдешь на всем белом свете. И если правители небес и преисподней лично не решат заступиться за собственных отпрысков, их судьба была решена.
========== Маски бессмертных ==========
Комментарий к Маски бессмертных
С днюхой тебя, дорогая Элина! Желаю тебе день простоять, ночь продержаться и не превратиться в Чебурашку, сколько бы народу тебя за уши ни хеппибёздило!
Эта глава посвящается тебе. Очень старалась успеть в срок. Надеюсь, что тебе понравится.
Дорога к Ведьминому пруду стелилась вдоль скалистых отрогов гор, усыпанных поредевшим от постоянных бурь сосняком, прорезавшим небеса своими остроконечными верхушками. Глядя на них казалось, что эти вековые исполины в мольбе протягивали сухие ветви ввысь, взывая к Создателю, моля о милосердии и пощаде, ибо даже природа ощущала на себе губительную силу этой древней обители проклятых. Никогда здесь не слышали пения птиц, не видели животных, казалось, ничто не могло нарушить зловещую тишину, кроме завывания ветра и ужасающего перешёптывания деревьев, пробуждавшего в душе первобытный страх, и чем глубже путники продвигались в наполненную ожившими легендами местность, тем сильнее волнение охватывало их сердца. Даже вампир, привыкший к постоянному мраку и обреченности своей ледяной тюрьмы, с опаской оглядывался по сторонам, в любой момент ожидая нападения.
– Долго еще? – поинтересовался охотник, приблизившись к своему бывшему товарищу. Не то чтобы его интересовал ответ на этот вопрос, просто ехать в гробовом молчании, изредка оглядывая друг друга оценочными взглядами, становилось невыносимо, а разговор помог бы хоть как-то скоротать время. К тому же, с тех пор, как Дракула помог Гэбриэлу вернуть воспоминания, перед глазами постоянно всплывали пугающие образы из далекого прошлого, кровавые картины библейских сражений, начиная с сотворения мира и заканчивая последней битвой с турками, положившей конец его бессмертию в небесных чертогах Всевышнего. Это было его новым проклятием, новым бременем, к которому он оказался совершенно не готов. Раньше, представляя собственное прошлое, он неизменно думал о своей матери, о доме, где его, несмотря на долгие годы отсутствия, возможно кто-то ждал, а теперь… теперь выяснилось, что его единственным пристанищем были райские залы, которых он не видел долгие столетия, прозябая в чистилище. Сейчас, как-никогда, одиночество давило на него тысячелетней тяжестью, вынести которую не могли даже его могучие плечи. А разговор был способом отвлечься, уйти от этой гнетущей реальности, ставшей для него худшим кошмаром, от которого он был не в состоянии пробудиться.
– Недолго, во всяком случае, если мне не изменяет память, – проговорил вампир, придерживая вороного жеребца. —Поразительно, что способно одиночество и неизвестность сделать с людьми, даже такими… особенными… как ты, не правда ли? – сверкнув глазами, с улыбкой бросил Владислав. – Как это знакомо…
– О чем ты говоришь? – поинтересовался Ван Хелсинг, не понимая внезапного веселья, охватившего своего собеседника.
– Никогда бы не подумал, что в порыве безысходности ты будешь стремиться к откровенному разговору со мной! Горькая ирония…
– Я не… – с негодованием начал охотник, но тут же прикусил язык, столкнувшись со спокойным взглядом сапфировых глаз. Сказать по правде, после нескольких дней, проведенных с вампиром, Дракула уже не казался ему бессердечным чудовищем. Его кровожадность, дошедшая до Ватикана, была изрядно преувеличена, ведь, в сущности, он не брал больше, чем требовалось для выживания. Сейчас и сам охотник делил с ним схожее проклятие, а потому на своей шкуре почувствовал, сколь мучительной может быть жажда крови. Разумеется, крутой нрав графа, известный еще при его смертной жизни, не делал ему чести и в бессмертии, но, в сущности, его нельзя было назвать бездушным монстром, убивающим для забавы. Он получил проклятие и научился жить с ним, не оглядываясь назад, чтобы не испытывать мучительного разочарования. Нет, он не оправдывал поступков графа, а лишь пытался их понять. Ведь разум, запутавшийся в сетях одиночества, способен довести человека до сумасшествия, порою заставляя принимать иррациональные решения. И, хотя сомнений в здравомыслии Дракулы у него не было, найти хоть и хрупкое, но все-таки внятное объяснение его почти маниакальному желанию обзавестись потомством, охотник все же смог. Ибо одинокая душа, растерзанная жестокостью этого мира, зачастую стремится сделать все, чтобы этому миру отомстить. Всему виной были затаенная злость, неспособность примириться с предательством и ненависть к собственному племени, которые глодали его душу веками, пока не вытравили из нее все человеческое, но Господь милосерден. В тот момент, когда казалось, что уже нет никаких шансов на спасение, ему был дарован светоч надежды, коим стала Анна. Именно любовь к ней смогла вырвать графа из того водоворота, в котором он оказался. Именно она пробудила в его сердце способность к самопожертвованию, к терпению. Сама того не понимая, принцесса изменила Владислава, а точнее воскресила в его душе давно похороненные добродетели смертных.
– Полно тебе, Гэбриэл, – бесцеремонно перебил его вампир. – Это гнетет тебя с того самого дня, как память вернулась к тебе. Эти сомнения копятся в тебе, превращаясь в огромную волну, которая в любой момент может вырваться наружу и затопить всю округу.
Сейчас охотник был вынужден признать, что Дракула поразил цель в самое сердце, казалось, он просто читал его душу, вслушиваясь в равномерное биение сердца, на самом же деле, все было намного проще: ни один, даже самый праведный человек, будь то мужчина или женщина, не мог выдержать искушения сомнениями. Все люди были одинаковы в своем одиночестве, всех их снедали одни и те же страхи, одно и то же чувство обреченной безысходности в преддверии больших перемен, над которыми они были не властны. Разница заключалась лишь в том, что некоторые могли принять эту горькую истину и научиться с ней жить, а другие сдавались, плывя туда, куда несло их беспощадное течение жизни. Прожив долгие столетия, вампир прекрасно это знал и не стеснялся использовать это знание в угоду собственному тщеславию.
– Нас вместе держат неисполненные обязательства перед теми, кто пострадал от вековой борьбы, не более того. И ты ошибаешься, если полагаешь, что я стану пускаться в откровения с подобным тебе! – прорычал Ван Хелсинг.
– Подобным мне? Неужели ты считаешь, что твое ангельское происхождение чем-то отличает тебя от меня? Я ведь тоже ангел, Гэбриэл, только я ангел тёмный, независимый и мятежный, не воспетый.
– Свежо предание… – презрительно фыркнул охотник, вскинув голову. Чего-чего, а подобного абсурда он никак не ожидал услышать. – Шутить изволишь?
– Отнюдь, – возразил граф. – Всему миру известен тот ангел, который хранит ключи от адских врат. И поверь, у него нет ни рогов, ни хвоста, вопреки всем представлениям схоластов. Его лик воистину прекрасен, ибо до своего падения он был любимцем Бога.
– Люцифер! – задумчиво проговорил Ван Хелсинг, поднимая глаза к небесам. – Я понимаю… Только падший ангел может больше всех жаждать прощения, он сильнее прочих нуждается в надежде, ведь ему была дарована привилегия лицезреть лик Всевышнего, за которой последовала кара изгнания! Жестокая судьба, которая наказывает за неповиновение.
– Люцифер, – подтвердил Дракула. – Едва ли его душа жаждет отпущения. Он был тем, кто подарил мне бессмертие, тем, кто даровал мне свою кровь и вернул к жизни. Собственно на этом его покровительство мне закончилось. Что до остального, то это лишь твои домыслы. Вместо благоговейного преклонения он избрал свободу, получил собственное, пусть и далекое от идеала царство, – с долей горькой иронии добавил вампир.
– Я помню его… – протянул Гэбриэл, – он презрел священные заветы, забыл о том, что все мы были рабами Божьими, забыл о своем долге, ослушался воли Создателя!
– Точнее пожелал быть независимым, жить своим умом, – усмехнулся граф.
– Он восстал против Всевышнего! Захотел быть равным ему!
– Захотел быть свободным! Вот здесь, мой дорогой друг, разница между нами. Ибо Дьяволу служат свободные люди, ему не нужны рабы. Вы, небожители, привыкли к определённому сценарию жизни, писанному кровью тех, кого признали грешниками, но так ли они виновны? Ты привык быть рабом, бездумно выполнять приказы, а ослушавшись, проявив силу воли, став самим собой, ты был низвергнут на Землю. Разве это справедливо? А что, по сути, ты совершил? Ты преломил хлеб со смертным, ставшим тебе братом по крови, и полюбил женщину! Разве стоит этот поступок нескольких веков в чистилище?
– То была грешная, недозволенная любовь! – возразил Ван Хелсинг, с болью в сердце вспоминая женщину, которая когда-то правила в его душе. С горечью он был вынужден признать, что готов раскаяться во всех грехах, кроме, пожалуй, своих чувств к Изабелле, ибо она, сама того не подозревая, открыла для него новый мир, о существовании которого охотник даже не подозревал. А сейчас, спустя века, то ли желая заглушить боль, до сих пор терзавшую сердце, то ли пытаясь заслужить высшее прощение, он отрицал эту писанную кровью возлюбленной истину, пытаясь убедить себя в правоте вынесенного ему приговора.
– Но это была любовь! – заключил вампир.
– Довольно! – прошипел Гэбриэл. Теперь настал черед молниям сверкать в его глазах, но это лишь позабавило его собеседника. Его сердце и так полнилось сомнениями, было исполнено недоверия к себе, а Дракула так бесцеремонно напоминал ему о прежних ранах, играя на нервах, как на музыкальном инструменте, затягивая свою мелодию. Граф обладал поразительным талантом переворачивать суждения с ног на голову, переводя собеседника в русло собственных мыслей, и это, порой, раздражало настолько, что охотник искренне желал остановить эти красноречивые, полные богохульства проповеди.
– Как угодно! – пожав плечами, проговорил Дракула, без особого интереса разглядывая шитье на своем седле. И вновь меж ними воцарилось глубокое молчание. Час потянулся за часом, серый однообразный пейзаж открывал взгляду безрадостные картины, и лишь топот копыт нарушал тишину, монотонно барабаня по дороге.
– Он отвернулся от меня! – нарушая затянувшееся молчание, проговорил охотник. – Господь лишил меня благодати и поддержки из-за моего поступка.
– О, не бери в голову, это лишь его очередная игра, – проговорил вампир с горькой усмешкой. Признаться, графа тоже начинало тяготить такое положение вещей, ибо с каждым прожитым днем он все больше ощущал себя марионеткой в чужих руках, но тот, кто дергал за веревочки жизни, оставался сокрыт от его глаз. – Если бы Бог желал окончательно от тебя отвернуться, он низверг бы тебя в самую глубокую преисподнюю, как Люцифера, но, видимо, Господь посчитал, что два падших архангела для ада – это уж слишком!
