Текст книги "Проклятые вечностью (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 44 страниц)
– Ужели ты сравниваешь меня с самим Люцефером? Поверь, я не Дьявол, я хуже него, ибо последний всего лишь забирает людей в ад, а я забираю своих жертв в мир иллюзий. Я твой самый страшный сон, кошмар, вернувшийся к жизни!
– Ото сна всегда можно пробудиться. Адский огонь куда страшнее! – возразила принцесса, чувствуя его холодную ладонь, ласкающую ее бедро, поднимавшуюся выше, к талии, и остановившейся на груди.
– А что, ты думаешь, находится за дверями, отделяющими кошмар от реальности? Что есть смерть, если не вечный сон, наполненный страданиями? Так вот, я в силах открыть эти врата!
– Не стоит преувеличивать, смерть – это просто конец. За ее дверями скрывается бессмертие души, которую ты не в силах забрать, ибо по договору крови она принадлежит другому.
– О, как ты ошибаешься, моя принцесса. Смерть – это только начало, ибо переступив порог мира мертвых, для тебя откроется другая реальность, которой никогда не будет конца, а я буду ее властелином.
– Не слишком ли высоко ты замахнулся, примеряя на себя роль Господа Бога, роль вершителя судеб?
– Не так высоко, как мог бы. Поверь, твоему Богу плевать на то, что происходит в его угодьях, а потому он утратил право голоса в этом вопросе!
– А твоя совесть в курсе твоих гнусных намерений?
– Разумеется, мы договорились с ней поровну разделить вознаграждение!
– Где-то я уже слышала подобные речи! – презрительно заметила она. – Гори в аду!
– Адское пламя не для меня, моя птичка, холод мне милее, – проведя по шелковистым локонам Анны, проговорил он. В тот же миг принцесса почувствовала, как сильная слабость одолевает ее тело, а сама она проваливается в непроглядный мрак, лишенный малейшего проблеска света. Казалось, что даже ее душа оказалась заперта в этой пугающей темнице собственной плоти.
***
Подлетев к огромному арочному окну, из которого открывался вид на односторонний портал, сквозь который они прошли в замке Анны, Дракула, не скрывая собственной злости, ударил по гранитному подоконнику, расколов камень надвое. Селин, не ожидавшая этого выпада, резко отшатнулась в сторону, приготовившись защищаться, а Ван Хелсинг инстинктивно нацелил на него арбалет.
– Вот идиот, а слона-то я и не заметил! – злобно прошипел вампир, глядя на приближающиеся к главным воротам силуэты. Черными пятнами выделяясь на снегу, они были прекрасной мишенью, отчего в душе Ван Хелсинга зародились вполне отчетливые сомнения.
– О чем ты говоришь? – не понимая его, проговорила Селин, прерывая поток мыслей охотника.
– Алира не могла нас предать. Я читал ее душу в момент смерти, а значит, остается только одно!
– Да о чем ты говоришь, в конце концов? – раздраженно прошипел Гэбриэл, переглянувшись со своей спутницей.
– Лишь однажды я раскрыл тайну своего убежища! Лишь однажды!
– И кем был этот счастливчик? – ухмыльнулся охотник.
– Моим наставником, – обреченно произнес он. – Мы сражаемся ни с Виктором, ни с Мирабеллой, мы сражаемся с Мираксисом. Я утратил связь с ним после собрание старейшин, думал, что он разделил участь остальных вампиров, но сейчас у меня нет никаких сомнений. Это его рука двигает фигуры на шахматной доске, а остальные лишь пешки в коварной игре.
В тот час в его душе разгорелся огонь ненависти. В очередной раз он был вынужден испытать на себе всю горечь предательства, но еще горше ему становилось оттого, что он оказался настолько слеп, настолько погряз в личных неурядицах, что не заметил змею, пригревшуюся в его собственном доме. А ведь Мираксис каждый раз твердил ему о том, что он слишком далеко зашел в своих амбициях, для которых нужно было быть куда более прозорливым. Он знал многие тайны, окружавшие Дракулу, но хуже всего было то, что он умело играл на его слабостях, где-то разжигая, провоцируя его интерес, а где-то, напротив, заливая это пламя. Впервые граф ощутил себя марионеткой в чужих руках, и осознание этой истины давило на его плечи грузом обреченности.
– Мираксис? Древний вампир, пытающийся найти дорогу в Пустошь Каинитов? – спросила Селин, подходя ближе.
– Он самый, – кивнул Дракула.
– Но если он здесь, то это значит… – протянула она.
– Что мы обречены! – закончил за нее вампир. – Но слава Дьяволу, а может даже Богу, что его здесь нет. Хотя, даже за это я не могу поручиться в полной мере…
– Откуда ты знаешь? – не унималась Селин.
– Во мне течет его кровь, я чувствую его незримое присутствие! Не понимаю одного, почему он не отправил за нами убийц Теней. Этих вампиров мы вполне сможем уничтожить! Это, своего рода, пушечное мясо, сознательно брошенное на смерть! Что он хотел сказать нам этим поступком, и где сейчас собраны их основные силы? Где скрываются титаны?
– Может быть, они не смогли совладать с силой убийц, и те перешли границу миров и вернулись на Пустошь? – предположила Селин.
– Едва ли… стоило тогда вообще их вызывать! Поверь, чего бы ему это не стоило, он не отпустит их назад! Видимо, для них уготовлена иная роль.
– Но что мы будем делать сейчас? Какой у нас план? – поинтересовался охотник.
– Не умереть! – отозвался граф с ехидной улыбкой.
– Все вампиры такие остряки? – глядя на него, бросил Гэбриэл, который никак не мог взять в толк, отчего на его бывшего друга снизошло такое желание шутить.
– Да, от рождения! – ответил он. – Ну или с момента смерти. Это как посмотреть! Мы вместе с окружающим нас миром летим в преисподнюю, так давай же насладимся в полете?!
– Не слишком обнадеживающая речь! – заметила Селин.
– Их не больше трех десятков, – задумчиво бросил Ван Хелсинг. – Справимся! Они ведь ни из высшей иерархии?
– Нет, не сомневайся в этом. Что ж, вспомним былое! – усмехнулся граф, вскакивая на парапет, но звонкий голос Селин, прозвучавший ему вослед, заставил его замереть подобно горгулье, застывшей на стенах замка.
– Я не пойду с вами! – проговорила она, отходя к двери.
– Что?! – в один голос проговорили охотник и вампир.
– Я не пойду с вами! – повторила она. – Я предала свой клан, но я не смогу поднять оружие против собственных братьев. Веками мы бок о бок сражались за независимость нашего рода, пытались отстоять наши земли у оборотней, кишащих в окрестностях. Они моя семья, и мое изгнание этого не изменит!
– Что ж, верность у предателя? С трудом верится, впрочем, как Вам угодно! – проговорил граф, вылетая в окно. Его огромные крылья раскинулись над замком, отбрасывая на снег темную тень, заслонявшую лунный свет.
– Я должен идти! – прошептал охотник, но Селин перехватила его за руку.
– Будь осторожен! – импульсивно бросила она. – Помни, что зверь, живущий в тебе куда сильнее и быстрее человека. Его инстинкты непоколебимы, доверь ему свою жизнь! – коснувшись губами его щеки, она в ту же секунду почувствовала, как его жаркие губы соединились с ней в страстном поцелуе. – Не умирай!
– Постараюсь, – ответил он, выскальзывая в коридор.
Тем временем, прикрываясь пологом ночи, Дракула набросился на нежданных гостей, осмелившихся нарушить уединение в его обители. Пролетев между рядами бойцов, он сбивал их с ног своими огромными крыльями, приземлившись позади них.
– А где же Ваш предводитель? Где Виктор? – насмешливо поинтересовался он, окинув вампиров беглым взглядом, но лишь тишина стала ему ответом. Никто не решался первым наброситься на великого властелина ночи. – Так я и думал! Руководит бойцами из тыла. Что уж говорить – истинный командир!
Нападавшие взволнованно переглянулись, но с места не двинулись, в ту же секунду Дракула почувствовал, как к нему подкрадываются со спины, но взмыть ввысь не успел, ибо сразу несколько воинов набросились на его крылья, став неподъёмной ношей. Тогда, будто дожидаясь заветного сигнала к атаке, в бой ринулись остальные. В лунном свете сверкнули серебряные клинки, пики освященных копий, загремело железо, схлестнувшись со стальными когтями. Находясь в своем демоническом облике, вампир предпочитал обходиться без меча, голыми руками разрывая своих жертв на части, вырывая их нечестивые сердца из груди, заливая кровью бессмертных мерзлую землю. Отразив несколько атак, граф почувствовал, как его бок пронзил острый клинок, заставивший его, зажимая открытую рану рукой, отступить назад.
Несмотря на то, что сила, как боевой единицы, была явно на его стороне, враг превосходил его в количестве, а в решающие моменты, это играло не малую роль. Все сильнее его обступали, изрешетив серебряными кольями перепончатые крылья. Боль была адской, но проходила практически мгновенно, затягиваясь слоем кожи, но и этот процесс был весьма неприятным, что только распаляло его злобу, только вот силы постепенно оставляли его, поэтому, приняв свой человеческий облик, он выхватил огромное копье из рук павшего воина, держа своих недругов на расстоянии.
Когда изрядно поредевшие ряды вампиров двинулись на очередной приступ, Дракула краем глаза заметил Ван Хелсинга, обратившегося оборотнем. Напав на врагов с тыла, он внес изрядную смуту в их строй, обращая несчастных в бегство. Ловко орудуя своими клыками и когтями, охотник буквально разрывал на части их плоть, превратив небольшую площадку у главных ворот в кровавое месиво.
– Задержался, так ты рискуешь пропустить все веселье, – ехидно заметил граф, метнув в сторону своего боевого товарища веселый взгляд. В то самое мгновение перед его бессмертным взором предстала совершенно иная битва, произошедшая более четырех веков назад, но навсегда оставившая отпечаток в его памяти. Это было сражение против турок, у самых границ его земель. Первый бой, проведенный вместе с Божьим посланником, ставшим на долгие годы правой рукой господаря Трансильвании. Тогда, получив ранение в битве, Дракула уже и не рассчитывал выбраться с поля боя живым. Взметнув глаза к небесам, он мысленно прощался с тем, что было ему дорого, чувствуя, как все пространство вокруг него постепенно обволакивает алая пелена. Боль в боку была нестерпимой, во рту ощущался металлический привкус крови, а кираса непомерной тяжестью давила на грудь. Никогда еще в смертной жизни грозный правитель не чувствовал себя таким бессильным и обреченным. Не в силах поднять меч, он каждое мгновение ожидал смерти, но эта костлявая старуха будто смеялась над ним, наблюдая за его мучениями, но жизнь преподнесла ему нежданный сюрприз. Помощь пришла оттуда, откуда Владислав даже не рассчитывал ее получить. Почувствовав, как сильная рука притянула его обессиленное тело к себе, Дракула приоткрыл глаза, увидев Ван Хелсинга, затащившего его почти бездыханное тело на своего коня.
В тот миг Дракула действительно поверил в то, что за спиной его новоявленного товарища находятся ангельские крылья, ибо только Божья милость могла уберечь их от верной смерти. Тогда мрачный жнец не смог собрать кровавую жатву, а Дракула сумел избежать плачевного конца. Так началась их дружба, закончившаяся из-за любви и коварных наветов. Как бы то ни было, в тот час граф свято верил в божественное происхождение Гэбрила. Тогда он воочию убедился в том, что истинный облик ангелов расходится с общепринятыми представлениями мастеров эпохи Возрождения. Они были далеко не небесными созданиями, они были огненными, а крылья их на пробу оказались не так легки, ибо на них лежал неподъемный груз божественного долга. Это были не беззащитные создания со светлыми ликами, сошедшие с полотен художников и скульпторов той эпохи – это были настоящие воины: не ведающие жалости, не знающие страха, слепо следующие за волей Создателя. А архангелы, такие как Гавриил, стояли на вершине этой божественной иерархии. Они были совершенны. Они были самым грозным орудием небес.
Лишь за одно мгновение перед глазами Дракулы промелькнули эти бесценные воспоминания, разливая по груди приятное тепло, но скрежет железа за спиной вернул ему ощущение реальности. И вновь разразился бой. С новой силой взметнулись мечи и засияли копья.
Давно не видел свет картины единения в бою вампира и оборотня. Несмотря на прошедшие в ненависти и забвении века, боевые товарищи по-прежнему чувствовали друг друга, чувствовали окружающую их атмосферу, дышали пропитанным кровью воздухом и пьянели от оглушительного звона стали. Казалось, что на поле брани они были способны читать мысли друг друга, ибо каждый из них в решающие моменты всегда оказывался рядом, чтобы подстраховать и поддержать другого. В это мгновение вековые границы меж ними были стерты, они будто снова оказались на ристалище, преодолев пороги времени, повернув его течение вспять. И враг дрогнул. Все меньше среди неприятеля оставалось тех, кто ради своего старейшины предпочел поставить под угрозу собственную жизнь и бросаться в бой. Все больше их заботила собственная жизнь, а потому они в страхе бежали к порталу, надеясь, что волшебные двери растворятся и выпустят беглецов из суровых лап ледяного ада, но, увы. Высшие силы были неумолимы. Несчастные убегали и умирали, настигаемые самой судьбой, надевшей на себя маску двух мистических созданий, которые являлись истинными воплощениями древнего ужаса, сошедшего со страниц легенд.
– Откуда вы узнали про портал? – прорычал Дракула, придавив к земле последнего выжившего солдата, но тот молчал. Признаться, граф уже и сам прекрасно знал ответ на свой вопрос, но точно так же, как и Анна, не желал верить фактам, а точнее, желал услышать их подтверждение из чужих уст. – Я спрашиваю: откуда? – вдавливая его еще сильнее, отозвался он. – Ну же…
– Это… Виктор! – задыхаясь, прошипел несчастный, чувствуя, как кровь из разбитой раны на голове, застилает пеленой глаза.
– Кто сказал об этом Виктору? – не унимался вампир. – Кто?
– Я не знаю! Не знаю! – трепеща всем телом, пищал несчастный.
– Говори! – прокричал Влад, но тот в ответ лишь дрожал, как осиновый лист на ветру.
– Влад, отпусти его, – подходя к ним, проговорил Ван Хелсинг, – он и правда ничего не знает об этом. Он лишь солдат. Его долг выполнять приказы.
– О, я заметил, что думать многие из Вас действительно не приучены, – с ехидством заметил Дракула, вымещая на товарища свою злобу. – Ангел должен быть покорным, не так ли? – с хрустом сворачивая шею своей жертвы, заметил граф.
– Все верно! Мы самые верные из слуг Господа! – со смирением проговорил охотник, наградив вампира надменным взглядом. С тех пор, как завеса тайны его прошлого была приоткрыта, Гэбриэл по крупицам начинал восстанавливать свою память, заглядывая в самые отдаленные закоулки, хранившие воспоминания тысячелетний давности. Все больше он убеждался в правоте Дракулы, а оттого горечь от наказания Всевышнего становилась еще мучительней. Он посмел ослушаться высшего приказа, он поддался человеческим эмоциям, он взбунтовался против собственного Отца и был низвергнут на землю. Он, третий сын Господа, уступивший по мощи лишь Михаилу и Люциферу. Это был непростительный грех, за который, как оказалось, Ван Хелсинг нес повинность не первое столетие, но только теперь, когда память приоткрыла для него двери неизвестности, желание вознестись ввысь, вернуться домой стало нестерпимым, ибо кровь все сильнее бурлила в его венах.
– Быстро, однако, ты принял свою истинную суть! – с презрением заметил граф. – Нужно возвращаться в замок. Здесь больше оставаться нельзя.
За всю дорогу назад ни один из них не проронил ни слова, погрузившись в пугающую атмосферу собственных мыслей. Дракула никак не мог взять в толк то, зачем была нужна эта обреченная на поражение вылазка, но когда, войдя в зал, где они оставили Анну, вампир увидел на гранитных плитах метку, начертанную кровью, все встало на свои места.
– Это был лишь отвлекающий маневр, – рассматривая заключенную в круг и перечеркнутую посередине латинскую букву «V», проговорил Дракула.
– О чем ты говоришь? – поинтересовался Ван Хелсинг.
– О том, что нас обвели вокруг пальца! Вместо того, чтобы гоняться за нами от одного убежища к другому, они сделали так, что мы сами явимся к ним.
– Они забрали Анну?! – воскликнул Ван Хелсинг, инстинктивно сжав руки в кулаки так, что побелели костяшки.
– Да, – коротко кивнул граф, пытаясь прикинуть насколько ходов опережает его противник, явно вознамерившийся стереть с лица земли всех высших вампиров, чтобы безраздельно властвовать над бессмертными. Не успел Дракула закончить, как охотник метнулся вверх по лестнице к наблюдательному пункту, где должна была их ожидать Селин, но, вступив в комнату, замер, словно ледяная статуя.
– Что еще случилось? – догоняя Гэбриэла, спросил вампир.
– Точно такая же метка. Они забрали и Селин.
– Что ж, они не оставляют нам выбора, – обхватив голову руками и опускаясь на каменную скамейку проговорил вампир. – С самого начала они обходят меня буквально во всем. Жестокая ирония в том, что даже после смерти нас окружают лицемеры и предатели.
– Вопрос в другом, – будто не слушая его, заключил охотник, – где нам их теперь искать?
– Это как раз таки не вопрос. В тридцати километрах от Бухареста, затерянное в лесах, находится Ведьмино озеро. Там я впервые встретился с Мираксисом, видимо, он хочет положить конец этой истории там, где она началась.
– Ведьмино озеро?! То самое мистическое место шабашей? Оно существует в реальной жизни?
– А я думал, что ты, как никто другой, должен понимать, что любая легенда хранит в себе крупицу истины, – проговорил граф, наградив его снисходительной улыбкой. – Да, это то самое место, где не обитает ни птица, ни лягушка, а животные всегда обходят его стороной и даже в засуху не пьют заколдованную воду. Это то место, где черные маги и порождения ночи веками оттачивают свое мастерство, а вампиры приходят, чтобы приумножить свою ментальную энергию.
– Ну, хоть с конечной точкой нашего путешествия определились! – выдохнул охотник, про себя прокручивая возможные безрадостные сюжеты развития дальнейших событий.
– О, ты себе даже не представляешь насколько ты прав. Это действительно путь в один конец, ибо назад мы не вернемся, – усмехнулся граф.
– Ты хочешь сказать, что мы идем на верную смерть?
– Именно.
– Нам и раньше приходилась сражаться в безнадежных битвах, но и тогда мы побеждали.
– Проблема в том, что тогда нашего противника можно было убить!
– На самом деле, бессмертна только Смерть, – холодно проговорил охотник. – Мы найдем какую-то возможность!
– Я ценю твой оптимизм но, увы, не разделяю его. Сражаться с двумя Древними и убийцами Теней бесполезно! Во всяком случае, ни вдвоем.
– И что тогда ты собираешься делать?
– В лучшем случае, освободить Анну и Селин и убежать, а в худшем – умереть вместе с ними. Хотя, с горечью вынужден признать, что в последнее время ни твой покровитель, ни мой удачей нас не балуют.
– И то верно! – кивнул охотник.
И все-таки каждый из них был вынужден признать, что судьба непредсказуема по своей природе – разве мог кто-то из них несколько недель назад даже помыслить о том, что их пути пересекутся вновь, и, объединив усилия, они снова будут союзниками в борьбе против общего врага? Разве мог кто-то представить, что они смогут сражаться бок о бок, прикрывая того, кому не так давно желал самой мучительной смерти? Разве мог кто-то из них предположить, что вампир и оборотень смогут преодолеть вековую ненависть и посмотреть друг на друга как на равного? Разве мог кто-то из них представить, что нежданно-негаданно в их жизни ворвутся всепоглощающие чувства, опьяняющие и дурманившие разум? Разумеется, нет! Все это были коварные проделки судьбы, затеявшей с ними свою тайную игру, правил которой они не разумели, но вынуждены были принимать реальность. Воистину, общий враг вновь объединил их, сделал терпимей и сильнее, воскрешая в памяти события давно минувших дней, которые, хоть и по-своему, но грели душу каждому из них.
========== Откровения женщин ==========
Очнулась Анна в сырой, пропитавшейся плесенью и запахом смерти, камере. В очередной раз чувство страха начинало подтачивать ее душу и решимость. Оказаться в заточении в темнице Мираксиса, в одиночестве четырех стен, было куда страшнее, чем прозябать в смрадных казематах Виктора, где она всегда могла рассчитывать на поддержку и тепло графа. О, как она сейчас жалела о тех словах, которые были произнесены в роковой момент их последней встречи. Алира, даже перед смертью, сумела внести разлад в ее сердце и душу, всколыхнув похороненную в самых дальних уголках души скорбь. Прощение не лишает памяти, а зародившаяся любовь не уменьшает былых грехов, а в их случае с Дракулой все было куда запутаннее, но в глубине и силе собственных чувств к нему девушке уже не приходилось сомневаться, а потому оставалось только принять это, как неизбежность. Ведь его образ был первым представшим перед ее затуманенным взором, когда она разомкнула очи, а его голос был последним, что девушка услышала перед тем, как потерять сознание, отдаваясь во власть своего захватчика, но, к ее собственному несчастью, обе химеры рассеялись в тот момент, когда сознание прояснилось.
– Неужели я обречена вечно гнить в одиночестве в этой камере?! – с досадой подумала она, оглядывая очередную темницу. Теперь она, как никто другой, понимала вампира, который большую часть своей смертной жизни кочевал из одной клетки в другую, пока смерть не оборвала его страдания. Разве могла она после такого упрекать вампира за то, что он решил прожить вторую жизнь, с высоты бессмертных глядя на тех, чьи тела рано или поздно обратятся в тлен, унесенные костлявой старухой?! Он, разжигаемый ненавистью, подпитываемый желанием жить, выбрал свой собственный, наполненный кровью путь, но теперь, увидев сокрытую сторону его души, принцесса испытывала лишь жалость к его сущности, проклиная лицемерную судьбу, которая довела каждого из них до подобного падения. – Что это? – прошептала девушка, остановившись взглядом на противоположной стене, где в углу бесформенной грудой лежал огромный черный плащ. – Быть не может! – пронеслось у нее в голове, и, не помня себя от вскипевших в груди чувств, принцесса кинулась туда, но, коснувшись руками бездыханного тела, в нерешительности замерла. – Селин! Селин, очнись! – твердила она, ухватив свою недавнюю знакомую за плечи, но она так и оставалась холодна и неподвижна. – Нет! Я знаю, ты не мертва! Не мертва! – хлестанув вампиршу по щеке, яростно вскрикнула Анна. Не то чтобы ее сильно занимала судьба своей сокамерницы, но ведь она была той, кто, невзирая на опасность, осмелилась вытащить их из ада серебряной тюрьмы, и принцесса, как минимум, должна была возвратить ей прошлый долг. Хотя, на самом деле, ее желание вернуть девушку в сознание подпитывалось еще и первобытным эгоистичным страхом перед одиночеством, завладевшим ее душой.
Будто почувствовав ее огненный удар на своей щеке, Селин, все еще находившаяся во власти чужой воли, открыла глаза, в которых ярким светом пробежал проблеск сознания.
– Где мы?! – слегка поднимаясь на локтях, проговорила вампирша.
– Не знаю. Судя по всему, это очередная темница Мираксиса, – отозвалась Анна, подходя к стальной двери, но, коснувшись ручки, с шипением отшатнулась в сторону.
– Что такое?
– Серебро! – проговорила девушка. В такие моменты она проклинала свою новую сущность, хотя, сказать откровенно, будучи человеком, у нее было бы куда меньше шансов выбраться из этой передряги живой, учитывая, что и сейчас эти шансы неминуемо стремились к нулю.
– Этого стоило ожидать, – с презрением фыркнула Селин, вглядываясь в небольшую решетчатую амбразуру в окне, сквозь которую узникам, очевидно, когда-то подавали пищу. – Он говорил тебе что-нибудь? – потирая шею, проговорила вампирша. – Зачем Мираксис приволок нас сюда? Почему не убил сразу?
– Он ничего не говорил, но полагаю, что мы еще ему нужны, – задумчиво проговорила Анна, пытаясь найти лазейку в их камере.
– А что говорят тебе твои инстинкты?
– Мои инстинкты? – подняв на нее глаза, переспросила принцесса. – Мне хочется позвать на помощь Влада или Гэбриэла! Спросить совета у отца…
– Не повезло! У тебя есть только я, а у меня – ты! Давай думать! Очевидно, мы нужны ему как приманка! – заключила Селин. – Иной ценности мы все равно не представляем.
– Он ждет, пока Владислав и Гэбриэл явятся нас спасать и прямиком угодят в его ловушки. А мы… мы даже не можем их предупредить, не можем бежать, мы ничего не можем…
– Значит, и нам не остается ничего иного, как ждать и не терять надежду! Время рассудит, – заключила девушка, усаживаясь на пол. Все ее тело ныло от тупой боли, разносящейся по всему телу, в голове сражались десятки мыслей, грозящих свести ее с ума, но хуже всего становилось от нахождения с Анной в столь замкнутом пространстве. Не раз она задумывалась о том, что рано или поздно судьба подведет их к неким откровениям, но в тот момент, когда вампирша стояла лицом к лицу с принцессой, какая-то обида, вызывавшая в ней чувство неприязни к своей сокамернице, полностью завладела ее естеством. Одна мысль о том, что, глядя на нее, Гэбриэл представлял себе эту высокомерную цыганку, пленившую его своими изумрудными глазами, пробуждала в ее душе неконтролируемый гнев, ибо, каждый раз прикасаясь к охотнику, она чувствовала, что между ними находится кто-то другой, теперь представший пред ней во плоти́, а оттого ставший еще ненавистнее, и, даже природное благородство не могло сломить этот барьер, воздвигнутый самым упрямым из всех чувств – женской ревностью. И вроде бы, для нее все было ясно, ведь одного взгляда на принцессу и графа было достаточно, чтобы понять, сколь глубоки были их грешные чувства, но нет, ее ревность была слепа, она отвергала очевидное, выдумывая свое собственное видение ситуации. Но, с другой стороны, если во взаимной симпатии вампира и Анны ей сомневаться не приходилось, душа Гэбриэла оставалась сокрыта от ее пытливого взгляда. Он не любил говорить о прошлом, ибо оно превращалось для него в кошмарный сон, не заглядывал в будущее, ставшее для него эфемерной иллюзией. Этот человек жил лишь настоящим, в котором было место только бесконечным скитаниям, помогающим убежать от собственных воспоминаний. Теперь, когда память вернулась к нему, все обстояло именно так, и во всем этом круговороте Селин никак не могла отыскать места для себя, а оттого не прекращая терзалась надуманными сомнениями. Как бы то ни было, меньше всего сейчас она хотела разговаривать с Анной, которую безосновательно винила в собственных неурядицах, хотя и понимала всю глупость этих мыслей.
Принцесса, в свою очередь, так же не могла избавиться от гнетущих мыслей, только ее, в отличие от Селин, терзали сомнения иного рода. Всю жизнь Дракула мечтал обзавестись наследником, и теперь, когда у нее почти не оставалось сомнений в том, кем была ее сокамерница, принцесса, в очередной раз, не могла заставить себя рассказать ни вампирше, ни своему возлюбленному об этой догадке. Прекрасно понимая, что это признание в очередной раз перевернет ее жизнь, а потому девушка наложила на свои уста печать молчания и страха, руководствуясь пускай и выдуманными, но имевшими для нее некую ценность, мыслями. О, как она хотела поговорить об этом с Ван Хелсингом, заручиться его советом, но судьба в очередной раз развела их в разные стороны.
Час сменялся часом, а меж ними неустанно властвовало упрямое, напряженное молчание, давящее на разум и лишавшее воли. Им тяготились обе стороны, но нарушить его не решалась ни одна из них, лишь монотонные удары капель воды, срывавшиеся с влажного потолка, нарушали эту тишину своим обреченным пением.
– Что вас связало? – не сумев совладать со своими мыслями, проговорила Селин.
– Я не понимаю… – отозвалась принцесса, искренне радуясь возможности поговорить с кем-то, кроме собственных мыслей.
– Что связало тебя и Ван Хелсинга?
Сказать по правде, этот вопрос поставил Анну в тупик. Она готова была говорить о Дракуле, надеясь постепенно вывести вампиршу на откровенный разговор о ее семье, но никак не ожидала, что отважиться на первое откровение предстоит именно ей.
– Что ж, откровение за откровение, – подумав несколько минут, проговорила принцесса.
– Что ты хочешь услышать? – подняв на девушку небесные глаза, поинтересовалась Селин.
– Я хочу услышать историю твоей семьи! Той, что была у тебя в смертной жизни.
– Не думаю, что моя смертная жизнь представляет какой-то интерес!
– Позволь это решать мне! – прервала ее Анна, вознамерившись приподнять эту таинственную пелену. Признаться, ей было непонятно, почему никто из тех, кто ее окружал, не придавал значения их поразительному сходству, в особенности граф и Селин. Это невольно наводило ее на мысли о том, что они знали о своем близком родстве, но, по какой-то непонятной ей причине, предпочитали хранить эту тайну за семью печатями, а оттого она становилась еще более желанной в ее глазах.
– Хорошо. Если этого желает твоя душа, я готова пойти на этот обмен. Итак, что Вас связало?
– Я полагаю, чувство долга! – коротко ответила Анна, пытаясь понять то, верит ли она своим собственным словам.
– Долг погибает в тот час, когда ему в спину вонзает свой пламенный кинжал любовь! – холодно заметила Селин, явно не удовлетворившаяся ее ответом. – Он так стремился тебя спасти, что я с трудом могу поверить в то, что им руководили лишь обязательства.
В эту секунду Анну укололо в сердце чувство стыда. Как часто, находясь в плену у Виктора, она взывала к Ван Хелсингу! Ждала своего принца, который отважится ворваться в логово врагов, чтобы вырвать ее из костлявых лап смерти, но, по счастливой, а может, и по трагической случайности, на этот отчаянный призыв ответил другой, тот, кому она без остатка подарила свое сердце и любовь. Он перевернул ее мир, наполнил душу, переполненную злобой и ненавистью, новым смыслом, но, в то же время, принеся с собой новые испытания, которые захлестнули принцессу настолько, что она почти не вспоминала о том, кому готова была отдать свое сердце раньше. Ни она, ни охотник ни разу даже не помышляли о том, чтобы объясниться друг другу в собственных чувствах, но в ее сердце жила какая-то слепая вера в то, что его стремление оградить ее от неурядиц изменчивой судьбы не ограничивалось велением Святого Ордена, а теперь ей приходилось ворошить не столь далекое прошлое, пытаясь найти оправдание собственным поступкам. Все было так запутанно, что она даже себе не могла признаться в том, испытывало ли сейчас ее сердце какие-то романтические чувства к охотнику, и, уж тем более, испытывал ли он что-то подобное к ней. Однако уверенность ее сокамерницы в оном заставляла принцессу чувствовать неодолимое чувство вины перед Ван Хелсингом, смешанное с отвращением к собственной персоне.
– Я не знаю, как ответить на этот вопрос… В прошлой жизни, – после некоторого промедления начала она, – я желала этого с исступленной страстью, а теперь…
