Текст книги "Проклятые вечностью (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц)
Небольшая комнатка внутри была пуста и скупа на меблировку, но, по крайней мере, в стенах не зияли дыры, в которых гулял ветер, а крыша не протекала от непрекращающегося ливня. В центре стоял наскоро сколоченный стол и несколько стульев; печь, покрытая толстым слоем сажи, находилась в противоположном от входа углу, и топилась по-черному; около нее находилась какая-то коробка с кучей ветхого хлама, прикрытого старым тряпьем, среди которого им удалось найти небольшое огниво и моток веревки. Кровать заменял достаточно просторный соломенный лежак, расстеленный на земляном полу и прикрытый изъеденной молью шкурой медведя. В довершение ко всему, из небольшой глиняной миски, стоявшей на столе, была сделана сальная свеча, способная хотя бы ненадолго разогнать царивший вокруг них мрак, а душам подарить тепло и свет.
– Да это целый дворец в сравнении с сырыми пещерами, в которых мы ютились последние дни! – проговорила Селин, притворяя дверь.
– Да, сегодня почувствуем себя людьми! – отозвался охотник. – Ну что ж, с меня огонь, с тебя ужин! За домом я видел небольшую поленницу, надеюсь, дрова не отсырели, – с ехидной ухмылкой заметил он, направившись к выходу.
Удача им явно благоволила: несмотря на проливной дождь, дрова оказались достаточно сухими, и полчаса спустя в печке весело потрескивало пламя, постепенно обогревая помещение и замерзшие души усталых путников. Еще раз оглядев комнату, Ван Хелсинг, сопровождаемый изумленным взглядом своей спутницы, выволок на середину комнаты ящик с побитой утварью и пустыми железными банками и, разрезав веревку на равные куски, начал привязывать черепки на небольшие колья.
– Что ты делаешь? – поинтересовалась девушка, наблюдая за ним.
– Хочу обеспечить нашу безопасность. Мы здесь, как на ладони. Я расставлю их вокруг дома и соединю между собой веревкой, если появятся незваные гости – мы об этом узнаем, – ответил он, встряхнув палкой, на которой подобно десяткам нестройных колокольчиков зазвенели черепки и заскрежетало железо, издав такой отвратительный звук, что Селин невольно поежилась.
– И, в очередной раз, браво! – произнесла она, с досадой признаваясь себе, что не может сдержать восхищение перед находчивостью и сноровкой охотника, который за несколько дней умудрился полностью перевернуть ее представления о выживании в подобных условиях.
– А я полагал, что вампиры пьют только живую кровь, – отозвался Гэбриэл, видя, как Селин сцеживает кровь и потрошит заячью тушку.
– Опять же, это зависит от нашего происхождения. Для кого-то это обязательное условие, но наш вид вполне может без этого обойтись, – с легкой улыбкой проговорила она, укладывая мясо на раскаленную решетку.
– Не зажаривай слишком сильно!
– В Вас проснулось желание отведать мясо с кровью? Слышу голос зверя, пытающегося вырваться наружу! – шутливым тоном произнесла она, про себя отмечая, что даже против собственной воли наслаждается обществом Ван Хелсинга. Его выдержка, его дух, его решительность с каждым днем все сильнее пленяли ее сердце и будоражили воображение. Они позволяли ей, отринув предубеждения, взглянуть на него другими глазами, увидеть не ненавистного оборотня, а человека, мужчину, не желающего мириться со своей скорбной участью, бросающего вызов не только вампирам, но и судьбе, мужчину, несмотря ни на что идущего к своей цели.
– После нескольких дней голодовки звериный инстинкт проснется в любом человеке! – ухмыльнулся он, сбрасывая с себя шерстяную рубаху, а потом и льняную сорочку. В неровном свете одинокой свечи каждый мускул на его теле казался еще более рельефным, напрягаясь при малейшем движении.
– Зачем ты это делаешь? – смутившись, отозвалась Селин, искоса поглядывая на совершенные изгибы его тела: широкие плечи, четко прорисованные мышцы груди, рельефный пресс. Невольно она спрашивала себя о том, столько непреодолимой силы, сокрытой в каждом движении, таилось в этом человеке? Сможет ли кто-то из ее клана бросить ему вызов и уцелеть после этого?
– Не знаю, как заведено у нежити, но оборотни вполне земные создания. У нас теплая кровь, и, чтобы она оставалась таковой, очень важно, чтобы одежда, которую мы носим, была сухой, – проговорил Гэбриэл, протягивая ей сухую рубаху. – Тебе тоже не помешает согреться! Кожаные вещи стесняют движения, если ты этого не сделаешь, то завтрашняя дорога покажется тебе настоящим адом.
Слегка кивнув в знак благодарности, девушка неуверенной рукой взяла сорочку, в очередной раз удивляясь тому, что, несмотря на все, происходящее между ними, охотник проявлял заботу о ней. К собственному стыду девушка была вынуждена признать, что, если бы она оказалась на его месте, едва ли проявила к врагу такое милосердие и почтение.
Вопреки ее ожиданиям, ужин прошел в полном молчании, каждый из них погрузился в атмосферу отстраненной задумчивости, переосмысливая собственное поведение и ценности, пытаясь составить дальнейший план действий и найти выход из этого водоворота событий, который нещадно затянул их в свою воронку, перемалывая их убеждения, проверяя на прочность их волю. Достав из дорожной сумы небольшую бутыль с абсентом, охотник сделал несколько глотков, довольно прикрыв веки. Огненная жидкость прошла по горлу, обжигая и одновременно даря приятное тепло, и расслабляя уставшие мышцы. После стольких дней тягот и лишений этот нехитрый напиток казался ему нектаром богов, даря долгожданный покой, оставляя позади все страхи и волнения.
– Будешь? – проговорил он, протягивая ей бутыль.
– Я думаю, что мне не стоит! Человеческая снедь смертельна для многих из нас, – отозвалась Селин, делая очередной глоток из глиняной чаши, наполненной заячьей кровью.
– Алкоголь не еда, едва ли он способен причинить тебе вред, по крайней мере, не в таких количествах, впрочем, как угодно! Твое здоровье! Правда, с нашим образом жизни это маловероятно! – произнес он, приподнимая бутыль и усаживаясь на край лежака.
– Твое здоровье! – поддержала Селин. – Знаешь, а ведь я могу тебе помочь…
– И чем же?
– Вернуть воспоминания!
Лишь одного упоминания об этом было достаточно, чтобы охотник застыл на месте, поднеся горловину бутыли к губам. В ту секунду десятки вопросов будоражили его уставший, опьяненный алкоголем разум, но любопытство все-таки взяло свое, поэтому, сделав очередной глоток, он произнес:
– Каким же это образом, позволь узнать?
– Кровь – это хранилище твоей жизни, твои воспоминания. Она знает и хранит в себе даже то, чего ты не помнишь или не желаешь вспоминать. Несколько глотков – и я расскажу тебе обо всем, что происходило с тобой в прошлом. Если, конечно, ты позволишь! – проговорила вампирша, устремив на него небесно-голубые глаза. Признаться, Селин сама не ожидала от себя подобного, ведь кровь оборотней считается нечистой среди вампиров, и каждого, кто осмелится ее пригубить, подвергали наказанию, но этот порыв, желание отплатить ему за все добро, которое Гэбриэл сделал для нее, захлестнул девушку с головой. Ей уже неважно было то, что скажут и подумают о ней остальные, она искренне, самозабвенно хотела помочь.
– С чего это ты решила оказать мне подобную услугу?
– В знак благодарности за спасение жизни. Я понимаю, что оснований мне доверять у тебя не много, но сейчас мое предложение исходит от сердца.
– Но разве это не повлечет за собой каких-то последствий? Метаморфоз с нашими телами? – поинтересовался он, приподнявшись с лежака.
– Перерождение – это ритуал, но если ты боишься, не обязательно давать мне укусить тебя в шею, мне нужно лишь несколько капель крови, – проговорила она, подвигая к нему пустую чашу, – здесь нет двойного дна, я предлагаю тебе помощь, но решение о том, принять ее или нет – твое.
– Мы бессильны перед искушениями судьбы, а потому их нужно избегать!
– Для этого уже поздновато! Хочешь избавиться от этих мыслей – воплоти их в реальность, иначе они, подобно теням, будут преследовать тебя, куда бы ты ни направился.
Годами Ван Хелсинг стремился узнать тайну, окутавшую его прошлую жизнь. Ночами грезил о том, что однажды Господь пошлет ему откровение, услышит его молитвы, но он был слеп и глух, так и не ответив на его мольбы. И вот теперь, обратившись в проклятую Богом тварь, ему на пути встретилась посланница ада, обещавшая подарить долгожданный покой. Не это ли было его испытанием? Не этим ли лукавым посулам поддалась Ева, вкусив запретный плод? Но, как и всем людям, ему было присуще любопытство, поэтому вынув из-за пояса ритуальный клинок, он расчертил свое запястье, наполняя чашу до краев.
– Довольно, – проговорила Селин, протягивая ему шелковый платок. – Уверен? Обратного пути не будет!
– Да! – коротко ответил он.
Как только теплая кровь коснулась ее губ, многочисленные неупорядоченные видения замелькали перед ее глазами. Его прошлое открылось перед ней, как раскрытая книга. Месяц назад, год назад, два года, три… но то, что произошло потом, поразило ее сильнее, чем молния. Перед ее взором пронеслись картины далекого прошлого, сражения минувших эпох, истории любви, боли, предательства и смерти, случившиеся более четырехсот лет назад, а потом все стихло, оборвалось так, будто из книги вырвали несколько страниц, хранивших кульминацию этого захватывающего повествования.
– Это поразительно, если бы я не видела этого собственными глазами, то никогда бы не поверила, что такое возможно.
– Что ты видела? – не удержавшись, спросил он, буквально пожирая свою спутницу глазами.
– Я видела историю. Вы творили ее вместе.
– Вместе с кем?
– С Дракулой. Вы были с ним лучшими друзьями, соратниками, бок о бок сражались с ним за независимость этих земель, не раз спасали друг другу жизни, вы даже совершили обряд кровавого братания! Стали кровными братьями, вот, взгляни, – схватив запястье его левой руки, на которой до сих пор остался глубокий шрам, проговорила она. – Это языческий обряд, таящий в себе глубокую сакральную суть, который совершают воины, чтобы кровью скрепить свои клятвы верности друг другу.
– Это глупости! Дракула жил четыреста лет назад, не хочешь же ты сказать, что я бессмертный!
– Этого ответа у меня нет. После его смерти твоя жизнь окутана тайной, будто чужая воля сокрыла эти воспоминания.
– Его смерти?! Но что с ним случилось?
– Ты убил его! Так перстень попал к тебе! Единственное, что я не могу понять, так это то, почему он не сопротивлялся!
– Ты хочешь сказать, что я убил безоружного? – сделав еще несколько глотков, с негодованием спросил Ван Хелсинг.
– Я хочу сказать, что он позволил тебе себя убить, – заключила она, прикрыв своей ладонью его руку.
– И ты хочешь, чтобы я поверил всему этому бреду? Происходящее сейчас все равно, что самое тяжкое похмелье! Зачем? Зачем мне убивать его тогда? Что произошло?
– Тебе о чем-нибудь говорит имя Изабелла?
– Нет, – проговорил он, но тут же почувствовал, будто чья-то невидимая рука зажала его сердце, накинув на шею удавку. Разум ничего не знал об этом имени, но вот душа рвалась на части от одного лишь его упоминания. – Кем она была?
– Яблоком раздора. Вашей возлюбленной, умершей на кровавом ложе столетия назад. Ее смерть положила начало вашей вражде и вашему проклятию, превратив вас из братьев во врагов. Но это еще не все. Ее могила находится на старом кладбище в Васерии, недалеко от того замка, где мы были. Ее лик хранит надгробная статуя с ангельскими крыльями. Возможно, именно она хранит столь желанные твоему сердцу ответы.
– Но почему? Что могло произойти чтобы…
– Я не знаю, и тебе сейчас не стоит понапрасну терзать себя, – перебила его Селин. – Думаю, что во всем мире одному лишь Дракуле ведомо то, что произошло между Вами тогда и что происходило с тобой после. Мне кажется, что это он стер твои воспоминания, а значит, их возможно будет вернуть.
– Порой забвение лучше, – прорычал он, в очередной раз отхлебнув из горла, и протянул ей открытую бутыль, на дне которой плескалась зеленоватая жидкость. После некоторых раздумий Селин поднесла ее к губам и сделала несколько глубоких глотков, осушив до дна. В ту же секунду ее грудь сжалась от нестерпимой боли, перед глазами все потемнело, и, давясь кашлем, девушка рухнула рядом с ним.
– Селин! Селин! Что с тобой?! Очнись! – прокричал он, склонившись над ней. Если бы вампиры могли дышать, он бы с уверенностью заявил, что огненная жидкость попала в ее легкие, но сама мысль об этом казалась ему невозможной. Вцепившись ногтями в его руку, она подобно утопающей хватала ртом воздух, пытаясь что-то сказать, но из груди вырывались лишь несвязные хрипы. Разорвав на ней рубаху, охотник с силой надавил на грудь девушки, переворачивая ее на бок; пенящийся алкоголь тонкой струйкой начал вытекать обратно, и, откашлявшись, она наконец-то смогла сделать некое подобие вздоха.
– Что это было? – проговорил он, поправляя ее растрепавшиеся волосы.
– Никогда до этого не пила, видимо, и начинать не стоило! Человеческая пища подобна яду. Очевидно, я не отношусь к тем немногим, которые могут принять ее в себя,– слегка похрипывая, прошептала она. – Спасибо!
– Пустое… никогда бы не подумал, что буду пытаться спасти жизнь вампира, – с легкой улыбкой отозвался охотник.
– А я, что позволю оборотню безнаказанно прикасаться ко мне, – в тон ему ответила Селин. Только сейчас Ван Хелсинг осознал, что нависает над девушкой подобно огромной тени, а их полуобнаженные тела соприкасаются друг с другом, рождая в сердцах недозволительные желания. Стыдливо прикрыв глаза, он уже собирался отстраниться, однако в этот момент она подалась вперед, коснувшись губами его щеки. Как оказалось, и этого невинного, но в тоже время призывающего к действиям жеста было достаточно, чтобы стереть все границы, которые охотник старался возвести между ними. Затуманенное алкоголем сознание уже не подчинялось доводам разума, а разгоряченное тело и возобладавшие в душе звериные инстинкты требовали немедленно унять зов плоти, сводивший с ума. Огонь от каждого прикосновения обжигал кожу, воспламеняя сердца: истерзанные и одинокие, но наконец сумевшие найти успокоение в жарких объятиях друг друга. Селин обвила его шею руками, сливаясь с ним в страстном поцелуе, на который он ответил с какой-то первобытной жадностью, не свойственной обыкновенному человеку. Этот момент близости уносил их обоих в царство безумного вожделения, где они, не страшась собственных желаний, могли выпустить на свободу неудержимую стихию, сокрытую в их душах.
Ван Хелсинг уже и не помнил, когда последний раз его руки прикасались к женскому телу, собственно говоря, это уже и не имело никакого значения. В этот миг прошлое, не дававшее ему покоя в настоящем, отступило. Даже время было не властно над ними, остановив свое течение, будто переместив их в другое измерение, где не существовало непримиримой розни между вампирами и оборотнями; где господствовала свобода от долга и обязательств; где не было общества и навязанной им морали; где существовала лишь одна истина; где они могли быть едины, отдавая свои тела во власть непреодолимой силе, имя которой – всепоглощающая страсть.
Его руки исследовали ее тело, тонкая ткань изодранной сорочки скользила по бархатистой коже в бешеном танце от его прикосновений. Подняв на охотника затуманенный взор, Селин украдкой ласкала взглядом рельефные изгибы его груди, касалась мышц спины, с досадой признаваясь себе, что ее битва была заранее проиграна, ведь она бы никогда не смогла противостоять такой физической мощи, ибо в этом мужчине бурлила кровь оборотня, но билось сердце человека. Но сейчас она не хотела об этом думать, не хотела думать о том, что скоро их путь будет закончен и они окажутся по разные стороны баррикад. Она просто наслаждалась необъяснимой прелестью момента, красотой его тела, силой, таящейся в каждом его движении. Для мыслей о вражде еще останется время. Потом! Об этом она подумает завтра. Сейчас же все ее внимание занимали его руки, блуждающие по груди, губы, дарящие ей страстные поцелуи и прикосновения, обжигающие кожу.
Придавив девушку весом своего тела, Гэбриэл коленом развел её бедра, покрывая скользящими поцелуями шею и плечи, а потом, ухватив за талию, резко подтянул к себе, входя в нее быстрым движением, заполняя собой ее тело и душу. Издав протяжный стон, Селин впилась ногтями в его спину и послушно обмякла под ним, обвивая ногами.
Он двигался в такт с биением собственного сердца, постепенно наращивая ритм. Не мешкая, Селин присоединилась к нему, отвечая на каждое его движение, полностью погружаясь в этот чувственный водоворот, сводивший ее с ума. С каждой секундой она все больше ощущала нарастающее в ней пламя, которое разгоралось все жарче, заставляя трепетать все ее естество. Сейчас, впервые за века, ей довелось испытать истинную страсть, способную растопить лед мертвых сердец, позволяющую оставаться живым, находясь в жерле вулкана. Страсть, дотла сжигающую их ночи, дни и землю под ногами.
Ее тело вздрагивало под ним, спина непроизвольно выгибалась ему навстречу, а сладостные стоны срывались с чуть приоткрытых губ, требуя большего. Это был безудержный танец объятых страстью тел. Ритм нарастал, дыхание участилось, толчки становились более резкими. Пока, наконец, волна удовольствия не накатила на них бушующим потоком, сметающим на своем пути все преграды. Селин буквально растворялась в этом море блаженства, чувствуя, что его тело напряжено до предела. Достигнув своего пика, Гэбриэл упал рядом с ней, заключив девушку в свои объятия и положив ее голову себе на плечо.
Постепенно они вновь опустились на землю, огонь, сжигавший их тела и опаливший крылья, погас, но ни один из них не решался разомкнуть объятия, предаваясь молчаливым раздумьям, уносящим их в собственную реальность. Вражда, раскаяние, муки совести – всё это будет завтра, завтра они вернутся в настоящее и пойдут вслед за своим долгом, но сегодня они принадлежали друг другу и не хотели нарушать этот миг единения.
Свеча догорела, погружая комнату в полумрак, от печи шло приятное тепло, окутавшее усталые тела, и тихо подкрался сон, уносивший любовников в царство Морфея, наполненное приятной негой и упоительным спокойствием, желанным для каждой непокаянной души.
========== Ярмарка тщеставия ==========
Биение часов возвестило о том, сколь скоротечно может быть время, своим безудержным потоком поглощающее жизни, стирающее грань между прошлым и будущим, уносящее прочь мечты и возвращающее к реальности. Горькая ирония заключалась в том, что даже бессмертные, живущие вне времени, становились его заложниками, не имея возможности замедлить его стремительное течение, закружившее их в водовороте событий. Оно постоянно спешило, заставляя торопиться остальных, но правда жизни была такова, что догнать его невозможно, мир всегда оказывался на шаг впереди, и этот шаг порою был равен целой жизни. Одни рождались, другие умирали… Жизнь менялась, драгоценные минуты ускользали, как песок сквозь сомкнутые пальцы за один удар сердца. Оставался только час, но для вампира он длился лишь мгновение, а значит, медлить было нельзя.
– Нужно идти. Мне назначено свидание, которое я не могу пропустить, – проговорил Дракула, размыкая объятия. – Ты со мной?
– А разве у меня есть выбор? – поинтересовалась Анна, поднимая с пола упавший кинжал.
– Разумеется, нет! – произнес он, выходя на балкон. Ледяной ветер ворвался в опочивальню, закружив в стремительном танце сухие листья, сорвавшиеся с деревьев. Морозный воздух в мгновение ока окутал все вокруг ледяным покрывалом, унося сквозь распахнутые ставни столь желанное сердцу тепло и в то же время отрезвляя разум.
– Мы полетим? – с удивлением спросила она, вглядываясь в объятую туманной дымкой даль.
– Не вижу иного способа добраться вовремя! Не бойся, тебе понравится! – с легкой улыбкой заметил он, видя ее замешательство. – Полет – это истинная свобода, ведь здесь, на земле, она иллюзорна, закована в доспехи закона, долга, чести, обязательств и амбиций. Ее ограничивают даже деньги и власть, ибо они делают нас рабами. Но там, в вышине, когда крылья подхватывают воздушный поток, все твои горести уносятся прочь, растворяются в бесконечности небес. В этот момент нет ничего, кроме необъятных просторов, нет никаких условностей – всё абсолютно!
– Абсолютную свободу может подарить только смерть! – возразила она, про себя поражаясь тому, как пылали его глаза в эту секунду. Казалось, что перед ней стоял совсем другой Дракула, не бездушный вампир, утопивший свою жизнь в крови, а мужчина, сохранивший в себе огонь, страсть и мечты. Такие самозабвенные речи о свободе мог произнести лишь тот, кто познал мрак и горечь заточения.
Поразительно, как много можно узнать о человеке в тот миг, когда он с замиранием сердца говорит о том, что ценит превыше всего на свете. Это был целый новый мир, сокрытый в потаенных уголках души и скрепленный семью печатями.
– Ты уже умерла, но твой дух по-прежнему опутан цепями, которые подарила тебе человеческая жизнь и клятвы предков! Сбрось их, ибо ты уже переступила грань между светом и тьмой. Не трать время на раскаяние, Бог его не услышит, просто не повторяй своих грехов, раз не можешь вынести их бремени.
– Ты говоришь о свободе, но приковал меня к себе навечно!
– Переступи уже этот треклятый порог, и, может быть, тебе не захочется уходить! – проговорил он, теряя терпение. – Твой мир изменился, можешь проклинать его, но после того, как сумеешь прочувствовать то, что он преподносит тебе взамен. Оставь сомнения, отправь к чертям предубеждения и улыбнись неизвестности в ответ – это даст тебе мужество сделать первый шаг. Наш мир – это не только кровь, смерть и вечность, наполненная одиночеством. Даже во тьме можно найти проблески света, но ты не увидишь этого до тех пор, пока будешь слепо отвергать саму возможность их существования. Это одновременно дар и проклятие, но, пока ты находишься в небесах, Вселенная принадлежит только тебе.
– Солидная собственность! – после некоторых раздумий отозвалась она, накинув на плечи плащ. Принцесса прекрасно понимала, что сейчас он был не до конца честен с ней, говоря лишь то, что ее душа желала услышать. Едва ли граф считал бессмертие своим бичом, а кровавую жажду – наказанием, однако сквозь всю его тираду четко прослеживалась непоколебимая истина, с которой принцесса не могла поспорить: двери, ведущие к человеческой жизни, были заперты для нее навсегда, но, возможно, ее предназначение было в ином. Коснувшись оборотной стороны темного мира, представляющегося ей мифической гидрой, у которой на месте отрубленной головы появлялась пара новых, Анна поняла, что убивать вампира не имеет никакого смысла. Его место займут десятки других, более жестоких и амбициозных, а значит, ее священная миссия сводилась к тому, чтобы предотвратить грядущие беды, а не горевать о прошлых потерях. Может быть, именно поэтому ей была подарена вечность?! Может, именно поэтому их связала невидимая нить?! Может быть, для этого она появилась на свет?!
Приняв его ладонь, девушка почувствовала, как граф притянул ее к себе, будто пушинку, и, обхватив девичью талию, сделал шаг вперед. Каменные плиты казались такими близкими, а падение таким неизбежным, что Анна от страха зажмурила глаза, но в этот миг произошло что-то невообразимое – она воспарила. Однажды ей уже приходилось летать, но боль и страх в тот момент полностью поглотили все ее существо, теперь же она могла полностью отдаться во власть новым ощущениям. Холодный ветер ударил в лицо, разметав в стороны темные пряди, голову вскружило от опьянения и нового до божественности ощущения полета, а душа готова была кричать от восторга. Дракула был прав, во всем прав! Это была свобода не только от расставанья с жизненной суетой, но и радость от того, что земное притяжение не властно над ними. Город расстелился внизу огромной темной скатертью, на которой, будто звезды, горели уличные огни. Огромный дворец медленно растворялся в ночном мраке, превратившись в стремительно удаляющийся маяк, а дальше потянулось черное покрывало леса и серебрящиеся горные хребты. В этот момент ей, подобно ребенку, захотелось расправить руки и ловить воздушные потоки, позволив им ласкать кожу прикосновениями невидимых пальцев. Происходящее напоминало ей древнюю легенду, к которой их вела дорожка из лунного света, сотканная богами.
– Это просто восхитительно! – прокричала она, коснувшись его руки. В этот мгновение волшебство развеялось по ветру, а призрачный мост в сказку, возведенный ее мечтами, обратился в звездные осколки, усеявшие небеса. Возвращение в реальность оказалось мучительным и жестоким, ибо адский огонь опалил ее крылья. Воочию пред ней предстала цена дара, которым она с таким упоением наслаждалась секунду назад. Впервые Анна видела дьявольскую ипостась вампира так близко. Острые клыки и когти, подобные бритвам, налитые кровью глаза, огромные перепончатые крылья и густая шерсть, покрывавшая тело. Это было поистине устрашающее зрелище, взглянув на которое, она начала невольно дрожать. В тот миг грусть стала заменой упованью, а слезы досады от потери мимолетного счастья выступили на глазах. Дракула все чувствовал, все понимал, но был не в силах, да и не желал ее переубеждать. Он имел возможность контролировать сознание принцессы, но одна лишь мысль о том, чтобы делать это постоянно, ему претила.
– Ничего, со временем привыкнешь, – прорычал он, сильнее прижав девушку к себе, чувствуя, что она начала выскальзывать из его рук.
Граф любил войну, умел сражаться, мог взять желаемое силой, водрузив над побежденной крепостью свое победоносное знамя, однако сейчас искренне хотел, чтобы она сдалась добровольно, а для этого необходимо время. Проблема заключалась в том, что произошедшие накануне события, заставили его усомниться в том, что у него в запасе имелись тысячелетия. Правила игры изменились, цепь случайностей, повлекшая за собой эти события, была хоть и предсказуема, но, как оказалось, ему неподвластна, а потому даже малейшая ошибка превратилась в непозволительную роскошь, допустив которую, он рисковал расстаться с вечностью. Но ставки были сделаны, Дракула поставил всё и даже больше, а оттого какое-то горькое предвкушение собственного поражения преследовало его даже в небесах. Одним движением Анна лишила его небесного рая – даже в полете его преследовали мрачные мысли, от которых он должен был избавиться, а иначе – грош ему цена. Потому, когда из тьмы вырисовался старый замок, ставший обителью вражеского клана, вампир испытал некое подобие облегчения.
Глядя на эту средневековую твердыню, принцесса невольно проводила параллели с летней резиденцией Дракулы. Размеры этих сооружений были поистине колоссальны, но вот цели их возведения значительно разнились. Первая была построена для того, чтобы защитить своих владельцев от вражеских вторжений, вторая – чтобы пустить пыль в глаза своим блеском и роскошью. Приземлившись у главных ворот, Анна позволила себе еще раз осмотреть замок. Массивная ограда из цельных камней, увитая плющом и диким хмелем, взметнулась на десять метров надо рвом, окружая основное строение. За века изначальная постройка претерпела значительные изменения, но все же смогла сохранить тень былого величия, дополненную помпезностью эпохи Возрождения. В центральной части здания черепицу на крыше заменил огромный стеклянный купол, арочные окна значительно расширились, кое-где сияя цветными витражами, а у основного входа своды стали поддерживать массивные дорические колонны, смотревшиеся достаточно нелепо на фоне средневековой кладки. Оценить всю красоту двора в этот миг не было возможности: многочисленные экипажи усеяли практически все свободное пространство, выстраиваясь вдоль дороги.
– Как их много… смотрят на нас будто стервятники на загнанную дичь, – проговорила Анна, сгибаясь под тяжестью многочисленных взглядов кровожадных гостей, устремленных на нее.
– Не льсти себе – они смотрят только на меня, – шутливым тоном бросил вампир. – Собрались, чтобы стать свидетелями объявления войны, которая назревала веками.
– Войны?! – с удивлением спросила принцесса, обратив на него обеспокоенные глаза.
– А ты думала, что мы пришли сюда, чтобы поговорить за чашкой чая в лучших традициях Викторианской эпохи? – скривив губы в легкой полуулыбке, отозвался Дракула.
– Я…я думала… – запинаясь, начала она, от волнения путаясь в полах длинного платья.
– Ладно, это уже не важно, слушай меня внимательно, – проговорил граф, останавливаясь у дубовой, покрытой сталью, двери. – Слушай меня! – повторил он, ухватив девушку за плечи и заставляя смотреть ему в глаза. Анна была растеряна и напугана. Одного лишь взгляда на это место было достаточно, чтобы воскресить в ее памяти воспоминания о том дне, когда ее едва живую притащили сюда, втоптав в грязь душу и надежды. Слегка встряхнув принцессу, вампир продолжил, стараясь придать голосу некую мягкость и надменную уверенность одновременно:
– Добро пожаловать на ярмарку тщеславия, моя дорогая! Запомни, как только ты ступишь за эту дверь, у тебя не будет друзей, не будет прошлого, останутся лишь амбиции и желание жить. Это театр, а ты актриса – выходя на сцену, заставь их поверить в то, что твоя роль не показной фарс, а реальная история. Сокрой свои мысли дымкой тайны, не говори больше чем нужно и помни – закулисная борьба коварна. Не верь никому! Каждый здесь играет за себя. Никто не протянет тебе руку помощи, ибо твое поражение – их победа.
– Я не игрок! Карты в твоих руках! Не мне учить тебя тому, как ими пользоваться. Ты говоришь так, будто боишься проиграть!
– Я боюсь потерять то, что у меня уже есть! – произнес вампир, отворяя перед ней дверь. – А теперь, вперед! Не волнуйся и не забывай то, о чем мы говорили. Я буду рядом!
Почему-то от этих простых слов по ее душе разлилось приятное тепло, даря ей успокоение. Вложив руку в его ладонь, Анна сделала глубокий вдох и наконец решилась переступить порог, отрекаясь от своего прошлого, чтобы следовать навстречу своей судьбе.
Внутри замок оказался намного гостеприимнее и уютнее, чем снаружи, но вот его обитатели внушали девушке истинный страх, ибо в этот момент ее взору раскрылась самая настоящая кровавая вакханалия. Облаченные в шелка и бриллианты гости с упоением вкушали нектар жизни, подобно вину, разлитому в хрустальные бокалы, но далеко не все были скованы эфемерными нормами приличий, царившими в этих стенах. Некоторые придавались кровавому упоению у всех на виду, умерщвляя трепещущих жертв и обагряя их кровью каменные плиты.
– Это самая настоящая дикость! Варварская, ничем неприкрытая жестокость, – проговорила она, чувствуя, как отвращение медленно подступает к ее горлу при виде несчастной девушки, безвольно обмякшей на бархатной софе. Ее хрупкое тело было покрыто многочисленными укусами, а стеклянные глаза, потерявшие жизненный блеск, потерянно взирали на усеянный искусной росписью потолок. В тот миг желание выхватить меч и вонзить его в мертвые сердца, объятые пороком, завладело ее разумом, и, если бы Дракула с силой не сжал ее ладонь, Анна, не раздумывая, кинулась в бой.
