Текст книги "Проклятые вечностью (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)
– Постой! Здесь есть одежда, кусок мыла и эти сосуды с… кровью?
Владислав подошел к ней, откупоривая небольшую бутыль, до краев заполненную алой жидкостью. В тот же миг он почувствовал, как манящий аромат крови окутал его своим ореолом, заставив непроизвольно удлиниться клыки. Капнув несколько капель на запястье, вампир поднес их к губам, пробуя на вкус. Слегка солоноватый, отдающий ярким привкусом железа и горькими воспоминаниями, он наполнил все его существо, пробуждая неконтролируемую жажду.
– Можешь пить! – коротко произнес он, возвращая ей бутыль, а сам направился к выходу, оставаясь верным своим первоначальным планам.
– Куда ты? У нас же есть все, что нам нужно. Разве…
– На охоту! Дай мне пару часов! – перебил ее вампир, подходя к воде, оставившей на каменистом берегу солоноватый налет.
– Но здесь хватит на двоих, – не успокаивалась Анна. За это время она настолько привыкла к его обществу, привыкла к тому, что он всегда подавал ей руку помощи в трудные минуты заточения, привыкла к свирепости вампира, оберегавшей их от прямых нападок бессмертных, что теперь одна мысль о том, чтобы остаться здесь в одиночестве, внушала ей страх.
– Ошибаешься. Здесь едва хватит на одного. К тому же, ты, видно, позабыла: я не принимаю пищу из рук врага, – на ходу бросил он, воспарив под высокими сводами, пока пелена непроглядного пара не скрыла его силуэт.
Оставшись одна, принцесса еще раз осмотрела холодную пещеру, а потом, устроившись на небольшом камне, решилась попробовать этот нектар бессмертных. Она не знала, чья жизнь была закупорена в этой бутылке, но сейчас, испытав все лишения, страх и горечь заточения, предыдущие убеждения отступили на второй план, отринув мораль и голос совести. Сейчас для нее существовал лишь мучительный голод, который она готова была удовлетворить любой ценой. А совесть?! О ней она подумает после!
Поднеся заветный сосуд к пересохшим губам, девушка сделала несколько больших глотков, практически до дна осушив бутыль. В тот момент казалось, что жизнь вновь расцветала в ее теле, силы возвращались, а вслед за ними возвращалась и ясность мысли. Вместе с кровью жертвы она получила и ее воспоминания, но в этот раз, несмотря на всю горечь и боль, она смогла принять случившееся, искренне молясь о душе несчастного, пусть и обреченного на смерть от неизвестной хвори, но все же достойного жизни. Его воспоминания были хаотично сменяющейся чередой мук, страха и отчаяния, которые были столь близки ее истерзанному сердцу. Она понимала его страдания и переживала их вместе с ним: глоток за глотком, бутылка за бутылкой, пока, наконец, живительный эликсир не иссяк, прервав поток памяти. В этот раз все было иначе: не было такого глубокого раскаяния от содеянного, не было боли – не было ничего. Может быть, Дракула был прав: тяжело дается лишь первое убийство? Может быть, ее сердце ожесточилось от постоянных страданий, выпавших на ее долю? А может быть, это ее новая сущность все больше завладевала разумом, превращая ее в хищницу ночи? Может быть, ее спокойствие было оттого, что не она занесла меч над головой несчастного? Ответа у нее не было, как не было никакого желания и сил думать об этом.
Взглянув на свои почерневшие от недельной грязи руки, принцесса решила омыть их в источнике, но, едва коснувшись воды, подогреваемой пламенем недр земли, желание броситься в этот омут с головой полностью завладело ее сердцем. Стянув с себя пропитанную тленом одежду, она брезгливо отбросила ее в сторону, погружаясь в воду. В очередной раз за последние несколько дней девушка убедилась в том, сколь ценными могут быть такие обыденные моменты. Порой горячая ванна может быть желанней любой мечты из прошлого, а простой глоток живительной влаги – ценней самых изысканных яств. Заточение научило ее дорожить и с благодарностью принимать даже скудные дары судьбы, радуясь им подобно маленькому ребенку.
Ощущение было действительно ни с чем несравнимо: чем дальше заходила принцесса, тем горячее становилась вода на глубине. Она расслабляла напряженные мышцы, прогоняла смрадный запах подземелий, успокаивала. Проплыв несколько кругов, Анна заметила, что вода вокруг нее будто потемнела, смывая с тела память о ее недавних приключениях.
Изодрав в клочья одну из льняных сорочек, подаренных Селин, девушка начала смывать с себя копоть и грязь, возвращая коже мертвенно-белый цвет. Вода была теплой, а мыло ароматным, ей даже странной показалась мысль о том, что в Священном Писании нигде не говорилось, что вампиры тоже моются. Почему-то все считали их грязными созданиями, упорно утверждая о запахе векового разложения, сопутствующего нежити, а тут, вопреки всему, пахло лавандовым маслом.
На самом же деле от каждого из них исходило свое неповторимое, дурманящее благоухание: Мираксиса всегда окружал едва уловимый ореол сандала, Виктор любил запахи со свежими древесными нотками, а Дракула предпочитал парфюм с ароматом фиалкового корня. В который раз принцесса была вынуждена признать то, сколь ошибочными являлись суждения людей о тех, кто обитал по ту сторону жизни.
Едва закончив омовение, она услышала всплеск за спиной, но, обернувшись, увидела лишь мелкую рябь на воде и мыльные разводы, кругами расходившуюся в разные стороны. Следующий всплеск раздался в метре от нее, заставив душу девушки похолодеть от страха. Какая-то часть рассудка твердила ей о том, что здесь никого не может быть, кроме Дракулы, но сомнения в ту же секунду воскрешали перед ее глазами образы заточения, отметая эти доводы.
– Кто здесь? – прошептала она, отходя к берегу, озираясь по сторонам, как затравленный зверек, угодивший в ловушку. – Влад?
Но ответом ей послужила лишь тишина и легкое дуновение ветра, уносящего поднимающийся к высоким сводам пар.
– Это не смешно! Покажись!
– А принцесса-то, не смотря на всю свою хваленую браваду, у нас трусиха! – раздался хрипловатый смех графа за ее спиной. Вздох облегчения в ту же секунду сменился горячим возмущением, которое так и не сорвалось с ее губ, ибо, повернувшись к нему лицом, она застыла подобно каменному изваянию. Мокрые каштановые волосы девушки спутанными прядями прилипли к телу, едва прикрывая наготу, а душа дрожала от необъяснимого волнения, которое будто бы заставило ее мертвое сердце колотиться в груди. В других обстоятельствах она бы непременно засмущалась и покраснела, но сейчас душевных сил не хватало даже для этого. Уставшая, очень худая и изможденная, Анна стояла по пояс в воде, неотрывно смотря на вампира.
Впервые ей довелось увидеть обнаженного мужчину. И какого мужчину! Он был так хорошо сложен, что у нее невольно перехватило дыхание. Могучие плечи и широкая, хорошо развитая грудь, по которой тонкими струйками бежали капельки воды, спускаясь вниз по подтянутому животу, а также военная выправка, выдавали в нем настоящего воина, равно как и мелкие шрамы, еще при жизни избороздившие тело. Переведя взор выше, она скользнула по его лицу, обрамленному венцом черных волос, спадающих на плечи мокрыми прядями, но, встретившись с глубоким взглядом синих глаз, остатки стыдливости всколыхнули ее разум, заставив сделать робкую попытку прикрыть оголенное тело.
Дракула безмолвно следил за всеми ее движениями: нервозными и механическими, выдающими душевное напряжение. Выжидал, наслаждаясь замешательством и смущением неопытной в любовных утехах девушки. Умение ждать было, пожалуй, лучшим качеством вампиров – каждый бессмертный, которому веками приходилось мучиться в Аду, изначально созданному для падших ангелов, почитал терпение, как добродетель. Именно этому молчаливому времяпрепровождению он решил посвятить минуты предвкушения, терзавшие разгоряченную плоть.
– Тебе не кажется глупым твое желание стыдливо увести взгляд в сторону после того, как ты все видела? – с усмешкой поинтересовался мужчина, наблюдая за ее обреченными на неудачу попытками не позволить бесстыдной ситуации выйти за грани приличия.
Анне потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать смысл его слов, а когда до нее наконец дошло сказанное, она залилась багровым румянцем. Девушка прекрасно понимала, чего он хотел, но ее гордость была оскорблена этими насмешками и его неожиданным появлением, заставшим ее врасплох. Она снова повернулась лицом к Дракуле – пусть он даже не думает, что она испугалась!
– Итак… – протянул он, подходя к ней.
Принцесса молча смотрела на него во все глаза. Во взгляде вампира, затянутом туманной дымкой, было столько сокрытой силы, что Анна потеряла дар речи. Она не могла больше стоять здесь, всего в нескольких сантиметрах от него, но и уйти тоже не могла, потому что граф перехватил ее запястье, настойчиво, но в тоже время нежно зажав в своей ладони.
– Нам нужно собираться, ночью мы должны вернуться в Васерию! – нервно произнесла она, чтобы хоть как-то нарушить затянувшуюся тишину, прервать этот неловкий момент, увести его, да и свои мысли в другую сторону. Хотя разум ей кричал о том, что сейчас не более десяти часов утра и ее слова напрочь лишены логики.
– Разве ночь имеет большее значение, чем этот день? За день мы можем прожить целую жизнь и умереть с закатом солнца, так почему бы не прожить его так, чтобы перед смертью не было мучительно горько от того, что упустил шанс, посылаемый судьбой? – проговорил граф.
Одной рукой вампир притянул Анну за талию, а другой взял ее за подбородок, приподнимая голову и заставляя смотреть в его глаза. Его взгляд, наполненный нескрываемым вожделением, пробудил в принцессе ответный огонь, который точно судорогой свел низ живота. В ту секунду не только мысли, но и собственное тело предавало ее, заставляя втайне желать недозволенного.
Влад наклонился к ней и легко коснулся губами ее губ. Анна дернулась, пытаясь вырваться, не желая поддаваться его чарам, но граф еще крепче прижал ее к себе, заставляя ощутить огонь его тела, вырывавшийся из глубин души, и запечатлел на губах такой чувственный поцелуй, что у нее перехватило дыхание. Он целовал ее так страстно, с таким исступлением, будто это был последний в их жизни поцелуй. Принцесса закрыла глаза, и он позволил себе воспользоваться этой слабостью.
Действительно, граф был настоящим мастером обольщения. Наверняка знал, где нужно коснуться и как заставить свою жертву вздыхать и постанывать от удовольствия. Медленно оторвавшись от ее губ, вампир спустился к чувственной шее и плечам, затягивая Анну в бездну абсолютно новых для нее ощущений. Почувствовав на коже его жаркое дыхание, девушка ощутила, как по телу побежали мелкие мурашки, принося неописуемое наслаждение. Это была настоящая феерия страсти, в которой слились двое страждущих, желающих утолить терзавший их голод.
Его рука скользнула вверх к девичей груди и слегка сдавила ее. По всему телу принцессы тут же разлилась сладкая боль, но ей хотелось еще… Между бедрами появилось странное ощущение, и, к своему стыду, она не смогла удержать рвущейся на волю стон, с удивлением для себя обнаружив, что тоже прикасается к графу, ласкает его сильные плечи и мускулистую грудь.
С каждой секундой вампир становился все смелее в своих ласках: там, где раньше властвовали руки, теперь дарили чувственные касания его губы, заставляя девушку задыхаться от наслаждения. Томление внизу живота усилилось, а вместе с ним усилился и страх, который всегда сопутствовал неопытным девушкам в момент первой близости. Но зов плоти, огнем опаливший ее тело в тот миг, когда его язык коснулся затвердевшего соска, вмиг стер эти опасения, заставив ее в блаженстве откинуть голову назад, открывая шею для череды новых поцелуев.
Обхватив девушку за талию, Дракула слегка приподнял ее вверх, в то время как она, будто по наитию, обвила ногами его бедра, интимным местом коснувшись его жаждущей плоти. В момент этой близости природная стыдливость в очередной раз дала о себе знать, усилив напряжение в ее теле, заливая пылающее в ее душе пламя страсти водой смущения. Тогда, уперев ладони в его грудь, девушка попыталась отстраниться, но граф не отпустил, взглянув на нее пронзительным взглядом, в котором огнем пылало непонимание.
– Ты еще ни разу не была с мужчиной? – с надрывом проговорил он, пытаясь вернуть голосу привычное спокойствие. Услышав этот вопрос, Анна смущенно увела глаза в сторону, отрицательно покачав головой. Она не знала, что сейчас сделает вампир, не знала, что престало делать ей в данной ситуации, но не решалась даже пошевелиться, пытаясь побороть своих внутренних демонов. В довершение ко всему, к этим сомнениям примешивался еще и страх – страх посмотреть ему в глаза.
Подняв принцессу на руки, Дракула вынес ее из воды и, расстелив на каменистом берегу плащ, упакованный в дорожную суму, положил на него девушку, которую до сих пор била мелкая дрожь. Помедлив несколько мгновений, он все же осмелился прилечь подле нее.
– Посмотри на меня! – проговорил мужчина, внешней стороной ладони проведя по залитой лихорадочным румянцем щеке, но Анна не двинулась с места, устремив взгляд в пустоту: смотря, но не видя ничего вокруг. – Посмотри на меня, – уже строже повторил он, но, встретившись с ее глазами, подобными россыпи изумрудов, переливавшихся на свету, застыл в немом ожидании. В ту же секунду кровавая слеза прочертила по ее щеке неровную дорожку, застыв на виске.
Известно ли ей было то, как слезы любимой женщины действуют на мужчину? Знала ли она о том, что даже самый жестокий тиран, простирающий над миром свою темную длань, при входе в спальню возлюбленной превращался в покорного раба, готового выполнять ее волю? Это было настоящее проклятие небес, против которого не способен устоять никто – даже сам Властитель Преисподней, позволь он себе влюбиться. И вот Анна, словно в издевку, применила против него это сильнейшее оружие. И как только раньше мог он сохранять спокойствие, глядя на ее слезы? И ведь очевидно, что всему виной была пьянящая близость обнаженного тела. По крайней мере, граф искренне хотел, чтобы причина была в этом, а не в том, что он, нарушив свой обет, потерял голову от любви. И рад бы был Дракула сейчас разозлиться, ударить, утопить, да никак не решался, поддался потоку эмоций, закруживших его в это чувственном водовороте. Рука невольно потянулась к еще щеке, отирая застывшую слезу.
В это мгновение внимание принцессы привлекли его глубокие глаза, сиявшие, как два озера при лунном свете, живые, наполненные чем-то большим, чем простое плотское желание. Она увидела, как прогорел в них огонь страсти, а его пепелище развеялось по ветру, а потом была пустота, которая постепенно заполнялась нежностью и заботой – почти человеческой теплотой, которую она уже и не надеялась испытать. А что если в ее сердце скрывалось более глубокое чувство к нему? Могла ли она, против своей воли полюбить того, кто принес ей столько несчастья? Ответ нашелся очень быстро: могла! Хотела ли она возлечь с ним на брачном ложе? Хотела. И если несколько мгновений назад она колебалась в своем решении, то теперь все ее существо наполнилось уверенностью.
Раньше принцесса не сомневалась в том, что вампир хотел обладать ее телом, но сейчас, взглянув в его глаза, отражавшие душу, к которой она впервые смогла прикоснуться, Анна поняла, что духовная близость была ему желанней. Сейчас как никогда раньше она поняла смысл высказывания о том, что у медали две стороны. Поразительно, как в нем могли сочетаться подобные крайности! Будучи со всеми решительным и безжалостным, он, в тоже время, был нежен и добр с ней.
Девушка высвободила руку, запутавшуюся в широком плаще, и провела пальцами по его щеке и губам, почувствовав на них почти невесомый поцелуй. Граф принял эту ласку с такой теплой улыбкой, что даже его мертвая душа затрепетала. В туже секунду их губы встретились в страстном поцелуе, сметающим все сомнения, сжигающим прошлое: его обиды и недосказанности. Раньше Анна никогда не сомневалась в том, что отомстит семейному врагу, теперь же, находясь в его объятиях, она понимала, что простила. И место одной уверенности заняла другая – уверенность в том, что ее предки никогда не простят ее. Но она не хотела думать об этом сейчас! Уж лучше замаливать грехи после их совершения, чем всю жизнь грешить недозволительными мыслями. Она много читала о страсти, теперь же ей довелось ее пережить, и она не хотела от нее отказываться, даже если за это злодеяние ей придется обнаженной пройти сквозь все круги Ада.
И вновь их губы слились в жадном поцелуе, его руки исследовали ее тело, открывая для нее все новые и новые наслаждения. Анна подалась вперед, прильнув к вампиру, упиваясь огнем его касаний, она даже не заметила, как ветерок, игравший с облаками пара, исходившими от воды, переменился, набрал силу и стал холоднее. Сейчас это было неважно, как неважно было и все то, что происходило в мире вокруг, ибо их мир сузился до двух истомившихся душ, которые наконец-то смогли слиться в единое целое.
Чувствуя на тыльной стороне бедра его руку, принцесса покорно развела ноги, позволив его пальцам прикоснуться к ее девственному цветку. Издав хрипловатый стон, девушка изогнулась под ним, жадно принимая каждую ласку. Будучи еще неопытной в сердечных делах, Анна не решалась проявлять инициативу по собственной воле, но взамен предоставляла ему полную свободу действий, с трепетом отзываясь на каждое его прикосновение, отринув невинное смущение, которому не было места в мире испепеляющий страсти. Дракула был прав: если им суждено сгореть в огне, пусть лучше это будет огонь любви, который позволит им возрождаться каждую ночь в объятиях друг друга.
В ту секунду, когда вампир своими ласками довел принцессу практически до исступления, заставляя ее постанывать каждый раз, когда его губы касались нежной груди, граф неожиданно остановился, взглянув в ее глаза. Там, где-то в этой изумрудной глубине, на самом дне неизведанного омута, где раньше плескалась печаль, сейчас светилось солнце. Она была счастлива, она желала его, она простила.
Устроившись между ее бедер и уперев ладони по разные стороны ее лица, он попытался смирить свою плоть, чтобы не испугать возлюбленную напором. Его грудь вздымалась от частого дыхания, а в глазах застыла нежность, смешанная со страстью. Дракула слегка подался вперед, тут же почувствовав целомудренное сопротивление. От неожиданной боли Анна до крови закусила губу, чтобы удержать рвущийся наружу крик.
Чувства приводили в замешательство. Не впервые Владислав находился в подобной ситуации, но только сейчас осознал всю тяжесть ответственности, которая ложилась на его плечи, а оттого почувствовал себя неуверенно. Насколько проще было делать это, не отягощая себя эмоциями. Несомненно, эта была лесть его мужскому эго: знать о том, что он был первым со всеми обладающими правами, но одновременно с этим он не желал причинить ей страдания, не сумев обуздать рвущиеся наружу желания.
Граф вошел в нее медленно и замер. В этот миг в зеленых глазах девушки можно было прочесть мимолетное мучение первой близости. От внезапной боли у нее перехватило дыхание, и принцесса застыла, глядя на него умоляющим взглядом, но вскоре боль отступила. Теперь она понимала, через какую постыдную тайну проходят влюбленные, чтобы из половинок превратиться в единое целое, ибо каждая частичка разбитой души вампира, нашла недостающие осколки в другой разбитой душе – душе Анны, и наоборот.
Медленными движениями он начал двигаться внутри нее, неустанно наблюдая за тем, как она отзывалась на его прикосновения. Послушно выгибаясь под ним, она встречала его стоном каждый раз, когда он возвращался в ее девственную обитель. Но вскоре его движения стали более резкими и ритмичными и истома внизу живота вспыхнула с новой силой. Глаза заволокла темная пелена, и Анна будто провалилась в бездну неизведанных наслаждений. Она чувствовала, как с каждым движением его плоть становилась все жёстче, чувствовала, как напрягается его тело, будто приближая ее к какому-то эмоциональному взрыву, которого принцесса начинала стыдиться и побаиваться одновременно.
Она выросла на рассказах религиозных тетушек и духовных пастырей о том, что близость мужчины и женщины являлась в глазах Господа постыдным деянием, которое должно было происходить между супругами непременно в темноте и исключительно для продолжения рода, ибо добродетельная барышня просто не могла получать от этого удовольствие. А после, супруги непременно должны были спать в разных спальнях, замаливая этот грех. Теперь же, стоная в объятиях вампира, как распутная женщина, она нарушала с ним заветы, переступила все границы и страшилась кары небес.
Тем временем очередная волна наслаждения затопила ее с новой силой, которой она инстинктивно начинала сопротивляться, устыдившись своей распущенности.
– Ну же, Анна, перестань сдерживать себя, – склонившись к ее уху, подобно змею-искусителю, прошептал граф. Опустив руку к ее чувственному лону, он начал ласкать ее более настойчиво. Слишком много приятной боли, слишком много удовольствия обрушилось на нее в этот момент. Она не могла больше сопротивляться, отдаваясь ему без остатка. Почувствовав скорое завершение этого любовного безумства, принцесса напряглась как натянутая струна, раздирая ногтями его спину. В тот же миг граф со стоном вошел в нее, изливая плод своей любви в ее лоно, придавив ее весом своего тела.
Анна застыла на мгновение, не зная, что ей следует сделать дальше. Заговорить? Помолчать? Успокоить душевные волнения или просто предаться упоительной близости в объятиях друг друга. Исподтишка она осмелилась взглянуть на своего избранника: загадочного, красивого, сильного и пугающего одновременно. Каким он был на самом деле? Какую личину скрывал за непроницаемой маской надменности? Она так хотела поговорить, но слова замирали на языке, оставаясь лишь мыслями.
Перевернувшись на бок, граф притянул ее спиной к своей груди, укрывая их тела плащом. Прильнув к нему, Анна почувствовала ни с чем несравнимое удовлетворение и успокоение. Дракула никогда не признавался ей в любви, но сейчас каждой клеточкой своего тела она чувствовала, что любила и была любимой. Пусть это была обреченная, грешная любовь, которая нежданной гостьей ворвалась в ее сердце и душу, но это была любовь. Любовь, которой она всегда боялась и поклялась избегать; любовь, которой она, позабыв про все запреты, слепо отдалась без сожаления и раскаяния. Теперь уже пути назад не было. Отныне их связывала не только кровь, то было чувство более сильное и более безрассудное.
Вскоре его равномерное дыхание возвестило о наступлении сна, но вот для принцессы двери царства Морфея оказались закрыты. Слишком много эмоций она пережила, чтобы уснуть – слишком много! Сколько смертных грехов она совершила с момента обращения? Гнев, уныние, гордость, печаль, прелюбодеяние… Сколько заповедей нарушила? Пять? Десять? Не все ли равно теперь, когда не осталось ни единого шанса на прощение? Она должна была выбирать, и она выбрала! Она выбрала свою грешную любовь, выбрала тьму, но, несмотря на это, слепо верила и продолжала молить высшие силы о спасении собственной души и души своего возлюбленного. Но, не осмеливаясь взывать к Господу, принцесса молила Матерь Божью проявить милосердие, направить их на путь истинный, вывести ее любовь на путь спасения.
– Не оскорбляй мой слух этими мыслями, – прошептал Дракула, коснувшись губами ее волос.
– Ты слышишь?
– Слышу.
– Но как такое возможно? Раньше я всегда чувствовала, когда ты проникал в мой разум!
– Не обязательно проникать в твое сознание, чтобы понять, о чем ты думаешь!
– Молитва меня успокаивает, помогает смирить страх.
– Страх перед чем? – не открывая глаз, проговорил он, наслаждаясь каждым мгновение, проведенным подле нее.
– Перед небесной карой! Как по-твоему, сколько смертных грехов можно совершить за один день?
– Вопрос с подвохом, – с улыбкой проговорил вампир, которого всегда забавляла ее наивная вера в высшую справедливость. Он-то давно убедился в том, что сколь бы праведным ни был человек, Господь все равно его покарает, ибо только мученикам были открыты райские врата. – Не переживай, сегодня на твоем счету только прелюбодеяние.
– Что это за Бог такой, который наказывает мужчину за любовь к женщине? – произнесла Анна, сама не понимая того, как сильно резанул его сердце этот почти наивный вопрос. Будучи человеком, он сам не единожды вопрошал об этом небеса, но даже в смерти не получил этого ответа. За свою недозволительную любовь он заплатил собственной душой, собственной жизнью, адскими муками и вечным одиночеством и теперь, когда, казалось бы, в его жизнь проник свет истинной любви, над ним подобно молоту судьбы опять довлеет этот вопрос.
– Бог, за которого ты сражалась всю свою жизнь! – коротко проговорил вампир, стараясь отогнать от себя эти мысли.
Анна не настаивала на большем, одного звука его голоса было достаточно для того, чтобы успокоить ее мысли. Вскоре усталость дала о себе знать, и девушка провалилась в объятия сна, устроив голову на плече Влада.
Очнулась она ближе к закату, когда последние лучи заходящего солнца уже не могли проскальзывать сквозь эллиптическое отверстие под высокими сводами пещеры. Первое, что она почувствовала, было теплое дыхание на ее шее. Постепенно к этому добавлялись и другие ощущения: тяжесть на груди, ощущение мужской руки на обнаженном бедре. Все это постепенно пробуждало ее от сна, возвращало к реальности, но в этот раз мир вокруг нее был новым. Она не могла этого объяснить, но чувствовала каждой клеточкой своего тела.
Воспоминания о прошедших событиях заполнили ее разум. Ничто и никто не подготовил ее к тому, что произошло всего несколько часов назад, и некоторые детали все еще удивляли ее. Нет, граф был осторожен и нежен, но все же она недостаточно хорошо знала, что подразумевали под собой интимные отношения. Ни один любовный роман не шел ни в какое сравнение с тем, что она испытала. Все тело до сих пор ныло какой-то исступленной болью, а тяжесть внизу живота неустанно напоминала о том, что из девушки она превратилась в женщину.
То, что произошло между ними, противоречило всем правилам, принятым в обществе; противоречило увещеваниям богобоязненных блюстителей морали; противоречило ее собственным убеждениям. Она никогда бы не подумала, что в объятиях графа полностью потеряет над собой контроль и переживет столь невиданные ощущения – любовь не только взяла верх над стыдливостью, она вообще стерла все границы. Он касался своими губами всех ее интимных мест, а она отдавалась ему снова и снова, пока усталость не оборвала это любовное безумие.
Посмотрев на спящего мужчину, прижимавшего ее к своему телу, она продолжила ласкать его взором, пытаясь запечатлеть в памяти каждую родинку и каждую морщинку, которую смертные годы оставили на его лице. Остановившись на губах Владислава, Анна улыбнулась той улыбкой, которой никогда не улыбалась раньше, казалось, что внутреннего света, исходившего от нее, хватит на то, чтобы осветить всю эту пещеру, погруженную в вечерний сумрак. Однако, когда принцесса подумала, что он еще проспит несколько часов и собиралась выбраться из кольца его объятий, граф вздрогнул и через секунду открыл глаза. В тот миг их взгляды встретились, и Анна поняла, что ни идеальное тело, которым она украдкой любовалась, ни проницательный ум, ни раз загонявший ее в тупик, но привлекавший неординарностью своих суждений, ни сила, затаенная в каждой его мышце, не могут идти ни в какое сравнение с неотразимым искушением его синих глаз.
– Добрый вечер! – проговорила она, не зная, что еще можно сказать в подобной ситуации, но начиная смущаться его взгляда и затянувшийся тишины. – Солнце село, нужно уходить!
Граф лишь утвердительно кивнул головой, помогая принцессе подняться. Когда огонь бушующей страсти утих в ее сердце, Анна позволила себе помыслить о том, насколько теперь изменятся отношения между ними. Ей было очевидно, что уже ничего не будет так, как раньше, но граф, видимо, придерживался иного мнения. Она не могла найти в его поведении даже намека на изменения.
Его пылающему взгляду вновь вернулась привычная холодность, движения стали более размеренными, а мысли унеслись далеко за пределы этой пещеры. Казалось, что для него все осталось на своих местах, и оттого девушка обиженно сглотнула, бросив на него укоризненный взгляд.
А чего, собственно, она от него ждала? Пылких признаний? Разговоров при полной луне, наполненных благоговейным придыханием? Новых прикосновений? Нет, не таков был этот мужчина, не станет он сотрясать воздух пустыми словами, чтобы ублажить ее слух. Она прекрасно понимала это, но все же, готова была отдать все на свете ради того, чтобы он вновь посмотрел на нее тем нежным взглядом, который подарил ей перед тем, как навечно сделать ее своей.
Облачившись в дорожный наряд, подаренный Селин, Анна подошла к своему спутнику, расположившемуся на небольшом камне у самой границы воды. Граф будто отрешился от этого мира, разглядывая рябь на воде, оставляемую мелкими камушками, которые он, погрузившись в молчаливую задумчивость, механически бросал в воду.
– Я готова, – прошептала Анна, коснувшись его плеча.
– Тогда в путь, – отозвался вампир, подхватив свою драгоценную ношу.
Ночь была тихой и ясной. Млечный Путь, расчертивший небеса, сегодня казался особенно ярким, а лунный свет заставлял серебриться снежные шапки горных хребтов, сокрывших за массивной грядой термальные озера и небольшую равнину, расстилавшуюся за ним. Вскоре черным покрывалом потянулся сосновый лес, разделенный надвое грунтовой дорогой, по которой еще не так давно они пытались добраться до Священного города, скрываясь от вампиров. Это было не больше месяца назад, но по ощущениям прошли века, такими далекими казались эти воспоминания.
Вскоре сосняк поредел, уступив место заснеженным перелескам, а потом вереницей потянулись вспаханные поля и редкие фермерские домишки. Тогда Анна обратила свой взор на Восток, где в любой момент должен был показаться ее родной городок. В это мгновение ее душу наполнило необъяснимое волнение. Она с трепетом смотрела на небольшую деревянную церквушку на центральной площади, на дома, раскинувшиеся вокруг него, но когда из тумана начали вырисовываться конические крыши ее родового замка, дыхание у нее замерло в груди.
Она запомнила его при жизни, но теперь, глядя на этого векового исполина глазами вампира, находила в ветхом памятнике былых времен ни с чем несравнимое очарование. Покосившаяся от времени ограда, трещины, избороздившие стены причудливой паутинкой, плющ, оплетавший камни, цепляясь за балконы. Раньше мечтала перестроить замок, укрепить стены, засыпать заболоченный ров, поросший камышом, пригласить каменщиков, но сейчас все было иначе. Видимо в бессмертной жизни упадок стал ей милее, а может, понимая обреченность своего рода, она начинала сильнее дорожить его наследием. Как бы то ни было, факт оставался фактом, будь ее сердце живо, в этот миг оно бы выпрыгнуло у нее из груди от необъяснимого предвкушения новых открытий.
