Текст книги "Проклятые вечностью (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 44 страниц)
Он поднес огонь, который будто разрастался в руке, к ее лицу. Нет, Мираксис не держал Анну, он даже не пытался манипулировать ее сознанием, не сбрасывал со своего лица человеческую оболочку, но Анна, пребывая в немом ужасе, все равно не могла пошевелиться. Увидев лишь верхушку айсберга, она, тем неимение, сумела прикоснуться к этой вековой силе древних, превышающей ее собственную в сотни раз.
– С Виктором меня связывает только месть! Ради этого я веду войну, – ответила она, будто не слыша других вопросов.
– Все, без исключения, войны вершатся ради власти, ну, или денег, на худой конец. Поэтому романтические забавы вроде мести, вампирами не принимаются во внимание. Оставь месть людям, бессмертные идут в бой и умирают только ради власти над подобными себе. Никаких эмоций, никаких сожалений, лишь холодный рассудок. Чувства делают нас слабыми, поэтому истинное счастье для детей ночи – умение оставить их в прошлом. Но впрочем достаточно игр, – проговорил Мираксис, зажимая в кулак трепещущее пламя, которое угасло в момент, не оставив на руке вампира даже легкого ожога. В ту секунду Анна дернулась, пытаясь сбежать, но тут же почувствовала, как сильная слабость сковала все ее тело, а мысленный барьер, который все это время служил ей защитой, рассыпался под гнетом несгибаемой воли. Однако секунду спустя, вампир, ухватившись за голову, отступил на несколько шагов.
– Хорошая шутка, Влад, – не поворачиваясь, проговорил он.
– Достаточно! – проговорил Дракула, останавливаясь рядом со своим другом.
Впервые Анна была искренне рада его появлению. Дракула был врагом, но известным. И пусть она не знала всей подноготной темного мира, но до недавнего времени предпочитала думать, что сильнее и хуже напасти для человеческого рода, просто не может существовать, теперь же эти убеждения просто рассыпались в прах. Она, в отличие от Мираксиса, стоявшего к хозяину дома спиной, видела выражение лица Дракулы, который прежде, чем войти в комнату, наполненную почти материализовавшейся энергией, напряг силы, чтобы переступить этот барьер. Привычная усмешка в его глазах погасла, лик закрыла непроницаемая маска, но по той же злополучной связи, которая соединила их, она чувствовала нарастающее раздражение, смешанное с неопределенностью, которое исходило от вампира.
– Не ожидал, что ты так рано вернешься со встречи! – проговорил Мираксис, усаживаясь в кресло!
– Ступай к себе! – коротко бросил Дракула, обращаясь к Анне, после чего занял место напротив своего друга, устремив на него испытующий взгляд.
Повторять было не нужно, принцесса буквально вылетела из библиотеки, с шумом захлопнув за собой дверь.
– Хорошая шутка, не помню, чтобы раньше ты умел отражать мысленные атаки, тем более, через тело обращенного! Хочу заметить, было достаточно неприятно! – со смехом ответил наставник, – этот визит обещает быть очень интересным. Не стоило нам столетиями откладывать нашу встречу!
Было очевидно, что Дракула не разделял радостного настроения своего наставника. Мало того, что из-за его затянувшейся шутки он был вынужден прервать одну очень важную встречу, так в довершение ко всему, Мираксис очевидно начинал понимать природу его беспокойства, а обнажать перед ним свои слабости вампир не собирался. Безусловно, эта навязчивая связь пробудила бы в наставнике инстинкт исследователя, без сомнения он бы вынес свой приговор, который, возможно, полностью совпадал с его собственным, но впервые он не желал услышать подтверждения своим мыслям, считая, что пока они не обрели словесную форму, оставалась надежда.
– Я не стоял на месте с нашей последней встречи, – не скрывая удовольствия, проговорил Дракула. Зачем ты это сделал? – с легкой ухмылкой спросил Влад.
– Новообращенные…нет ничего прекрасней, чем играть с ними, показывая свою силу. Они подобно смертным, еще не представляют, в какой мир вступили, оттого становится еще забавней. Брось, я прекрасно знаю, что ты и сам грешишь подобными вещами.
На это замечание Дракула не смог не ответить иронической улыбкой. Мираксис действительно прекрасно знал своего ученика, прекрасно понимал тот охотничий азарт, который возникал в его душе каждый раз, когда вампир встречал сопротивление и то чувство упоения, с которым он добивался желаемого, но то, что происходило сейчас выходило за границу простой шутки. Ведь Мираксис прекрасно осознавал, что пытался сломить не Анну, а собственного ученика, защищавшего свои тайны от посторонних глаз.
– Но дело ведь не только в этом?
– Меня заинтересовало то, что ее, очевидно, интересуют те же вопросы, что и тебя. Кровная связь… ее интерес мне понятен, но что ты пытался отыскать на этих страницах?
– Воспоминания о былой юности! – мечтательным тоном ответил Дракула.
– Так отчего же ты прятал столь ценное сокровище от меня? Помнится, когда ты повстречал Верону, я первый увидел это прекрасное создание!
– Строптивую кобылу сначала нужно укротить, а уж потом выставлять на скачки. Ты лучше ответь, что тебе сказал Виктор?
– В точности противоположное тому, что поведал ты! Мечтаешь об армии вампиров? Чем больше власти, тем больше тщеславия, мой друг. Слишком много детей ночи собралось на твои призывы. Но, к сожалению, прибыли главы других кланов. Ты знаешь наши законы. Вам обоим придется держать ответ. Монстр достанется тому, на чьей стороне будет совет.
Слушая речь наставника, Дракула видел, как по его лицу пробежала тень. Он знал, что вмешательство Виктора в его планы принесет ему неприятности, но надеялся, что у него получится утрясти ситуацию до того, как эта история дойдет до ушей совета, а уж после…после никто из них уже не решился бы бросить ему вызов, потому как под его знаменами помимо обращенных встали бы тысячи кровных вампиров, теперь же, придется доказывать каждому обратное, а это никак не входило в его планы.
– Как минимум трое из семи старейшин поддерживают меня. Сегодня я встречался с Беллой Морт и Странником, а так же с Мармирией Нуар, напомнил им о том, что пора вернуть старые долги. А ты…
– Я не собираюсь в это ввязываться. За свою жизнь я видел десятки клановых распрей, ты лучше меня знаешь, как это влияет на равновесие. Когда один приобретает силу, достаточную для того, чтобы поработить других, мир будто переворачивается. Я не желаю испытывать это снова, а потому сделаю все, чтобы решить этот конфликт. Как бы то ни было, через два дня в особняке Виктора будет совет и тебе придется туда явиться. А теперь, надеюсь, ты меня извинишь, не буду больше злоупотреблять твоим гостеприимством, пора мне уже вспомнить, что такое охота, – с усмешкой, выдававшей его намерения, заметил Мираксис, растворяясь в воздухе.
Не смотря на видимое спокойствие, внутри граф буквально разрывался от злости. Он не понимал, как его призыв мог коснуться старейшин, и почему многие из них, возродившись от векового сна, решили обратить все внимание на него, в то время как их мир буквально трещал по швам, обнажая все свое несовершенство. В век научной революции, как никогда их строй казался устаревшим и нуждающимся в реформах. Веками он жил вне этого мира, вне времени, скрываясь за трансильванскими Альпами, как за стеной, сокрывшей этот самобытный край от пристальных взглядов не только церкви, но и темной ложи, но стоило ему лишь на миг покинуть это укрытие, как все полетело в тартарары.
На первом совете многие задавались вопросом о том, почему он, один из сильнейших вампиров выбрал себе эту туманную, ничем не примечательную область, край куда чаще ссылают, чем отправляют добровольно. Сейчас ответ напрашивался сам собой. Трансильвания была его маленьким царством, удаленным, сокрытым в горах, не представляющим никакого интереса для ложи. Там он был свободен, чтил лишь те законы, которые сам для себя установил, а при необходимости просто переписывал их. Но здесь, в большом городе, ему приходилось играть по другим правилам, а примириться с этим оказалось намного сложней.
– Зачем ты вернулась? – не поворачиваясь, проговорил он застывшей у дверей Анне, – Твой аромат опередил тебя!
Принцесса, какое-то время постояв в проходе, все же отважилась войти в комнату и, не дожидаясь приглашения, опустилась в соседнее кресло. Молчание плотным, душным и непроглядным занавесом повисло между ними, наполняя зал гнетущей тишиной, нарушить которую никто из них не осмеливался, боясь сделать хуже. Хотя, хуже уже быть просто не могло. Минуты превратились в часы, но они словно не обращали на них внимания, превратившись в заложников времени. И если Дракула, казалось, отрешился от всего, полностью погрузившись в свои размышления, то Анна все больше начинала тяготиться этим молчанием, искоса поглядывая на вампира.
– Я слышала голоса, воспоминания минувших веков, они, как призраки прошлого следуют за мной и сводят с ума, – после некоторых размышлений, проговорила она, решив нарушить тишину.
– Порой воспоминания на пару с фантазией играют с нами злые шутки, посылая сны, подменяя реальность до момента пробуждения, – поднимая на нее глаза, ответил граф.
– Но разве может сон быть дня ясней? Это не мои воспоминания, а твои! Как долго еще будет существовать эта связь между нами? Ты ведь прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты просто не можешь этого не ощущать! В книге написано, что нить, нас соединившая, оборвется в тот момент, когда я…когда я убью человека… но этого не произошло, напротив, она стала крепче. Как только появился Мираксис, я чувствовала тебя. Я будто стала вместилищем для твоего духа, ведь то противостояние, тот барьер перед ним возвел именно ты. Я слышала твой голос, ставший эхом моей души и, как бы я ни старалась, в тот миг я не могла разделить тебя с собой! Мы будто стали… – она замолчала, будто пытаясь подобрать нужное слово, хотя, на самом деле, Анна просто не могла найти в себе силы его произнести.
– Едины, – закончил за нее вампир.
– Да, – прошептала девушка.
– У меня сейчас нет ни малейшего желания доказывать тебе правоту своих слов, вступать в бессмысленные споры и срываться на крик и обвинения. До тех пор, пока ты не смиришься со своей новой сущностью, ты не услышишь ни слова из того, что я скажу, отрицая услышанное. У меня нет желания тратить свое время на то, чтобы заставить слепого увидеть мир, – поднимаясь со стула, проговорил он.
– Нет, пожалуйста, – ухватив его за ладонь, пропищала девушка, сама не ожидая от себя подобного жеста. Сейчас Анна была вынуждена признать, что полностью зависела от Дракулы и его желаний.
Бегство, затворничество, даже смерть – ничего из этого она не смогла бы воплотить в реальность, было очевидно, что вампир узнавал о ее планах еще до того, как они могли окончательно сформироваться в ее мозгу. В то время как он, лишь изредка приоткрывал занавес своих мыслей, чтобы она могла увидеть хаотичные образы из прошлого, едва ли представлявшие для нее какую-то ценность. Выходит, она была вынуждена играть по его правилам, надеясь, что когда-нибудь эта незримая нить, соединившая их, оборвется и подарит ей долгожданную свободу.
Влад какое-то время обдумывал то, стоит ли сейчас затевать подобный разговор, но потом опустился на боковину кресла подле девушки, подняв ее за подбородок.
– Что ж, услуга за услугу, идет?
– Чего ты хочешь? – проговорила Анна, чьи глаза начинали пылать от злости от одной лишь мысли о том, что ей придется идти на поводу у его прихотей.
– О, сущая безделица! Завтра состоится совет, на котором будет решаться судьба небезызвестного тебе монстра. Как ты понимаешь, на такие мероприятия не ходят в одиночестве, а Алира отправилась на выполнение очень важного задания, так что…
– Найди себе другую спутницу, я лучше прогуляюсь под палящим солнцем, чем составлю тебе компанию! – прошипела она, пропитывая каждое слово ядом.
– Как угодно! – вставая, отозвался он.
– Ты считаешь шантаж единственным способом достижения цели? – со злостью заметила принцесса.
– Шантаж? Помилуй, Анна. Это далеко не единственный способ. Я в состоянии заставить тебя, если пожелаю. Но вместо этого я предлагаю тебе компромисс. Разве это не разумная сделка?
– Я не заключаю сделки с убийцами! Ты уничтожил всю мою семью…отца, брата… я ненавижу тебя!
– Ненависть – это подлая сводня, убогая сестра любви, которая сводит со смертью тех, кто не может оставить ее позади. Она отравила твоего отца, брата, всех твоих предков и меня. Веками я ненавидел все ваше племя, желая уничтожить даже память о собственном отце, пока на моей дороге не появилась…
– Не смей, так говорить о них, – вскричала Анна, обрывая его на середине фразы. – Моя жизнь разрушена, все к чему я прикасаюсь, обращается в прах. И этому лишь ты виной!
– Я предоставил тебе выбор! К тому же, помнится, мы решили не переходить на обвинения. Впрочем, как угодно! Не я всадил пулю в сердце твоего братца. При встрече поблагодаришь за этот милый жест своего любимого охотника, если конечно он еще жив. Во-вторых, если я убийца, то кто тогда ты? Твой отец мог держать в руках оружие, мог сопротивляться, а вот тот мальчик…
– Замолчи! – вскричала девушка, заливаясь кровавыми слезами!
– Неприятно?! Но ведь это правда! Ты убила беззащитного ребенка, у которого так же, как и у тебя была семья: мать, сестра. Парнишка заботился о них, а что сделала ты? Не надо обвинять меня в грехах, которым подвластна и ты! – граф знал, что бьет по больному, но устав от постоянных обвинений, он искренне желал положить конец этим непрекращающимся баталиям, но увидев Анну, которая буквально сползла на пол, сжигаемая чувством вины, горькое раскаяние от собственных слов резануло его душу ножом.
– Куда бы мы не направились, нам во след полыхают мосты, – уже спокойнее, с нотками искреннего сострадания в голосе, произнес он. – Это неизбежность. Ты сделала шаг в вечность – назад дороги нет. Позабудь мир, в котором ты жила до сих пор. Послушай, прочувствуй шелест крыльев ночи, твой день остался позади, а впереди тебя ждет только мрак, но и в нем есть своя необъяснимая прелесть. Научись слушать песню ночи. Пусть душа воспарит в высь, оставив все сомнения и с этой высоты тебе откроется новая дорога. Злость, отрицание, безысходность рано или поздно сменятся смирением. Забудь о страхе, пришел конец игре в невинность и показную добродетель. Нет смысла спорить, твоей сущности уже давно пора вступить в свои права, – продолжил он, опускаясь на пол рядом с ней и прижимая трепещущую фигурку к себе. В этот миг уже знакомое ей чувство покоя разлилось по телу, заставляя забыть обо всех переживаниях. Инстинктивно девушка прильнула к его груди, пытаясь найти там защиту не только от пугающих мыслей, но и от самого вампира.
– Как такое может быть? – давясь слезами, шептала она. – Как я могу одновременно испытывать столько противоречивых эмоций? Это твоя кровь отравляет мои мысли, а воля подавляет разум?
– И да, и нет! Кровь вампира лишь усиливает противоречия в твоей душе. Лишь те противоречия, которые раздирали тебя и при жизни, хотя, иногда к ним примешиваются и новые, подаренные смертью. Будучи вампиром, ты не можешь любить или ненавидеть на половину: если любовь – то беззаветная, если ненависть – то всепоглощающая. У новообращенного до предела обостряются не только органы чувств, но и эмоции. Бесчувственность бессмертных – это миф. Лишь со временем мы можем полностью научиться контролировать свои чувства, оборвав связь с человеческим прошлым. Именно тогда мы обретаем истинное могущество.
– Ты хочешь сказать, что я…
– Я ничего не буду говорить, рано или поздно ты сама сможешь прийти к какому-то решению.
– Но что произошло в тот момент?
– Ты пришла на тайный зов, который манил тебя давно, поддавшись велению страстей, что тебе и не снились. Отчасти по моей воле, но лишь отчасти, ведь в душе ты уже подчинилась мне, но разум упорно отказывается признавать свершившийся факт.
Эти слова не были для Анны откровением, Дракула лишь озвучил ее собственные мысли, в которых она отказывалась себе признаваться, оттого на душе стало еще гаже. Девушка не понимала, как кровь могла обладать такой властью над ней, что смогла за такое короткое время полностью перевернуть ее мир, заставив ненависть поблекнуть на фоне вновь зарождающегося чувства, которому она боялась дать имя. Дракула не просто обладал притягательным шармом вампиров, в нем было гораздо больше – некая загадка, манящая и пугающая одновременно. Но готова ли она была проявить мужество, чтобы узнать ее? Влад спас ей жизнь, причем неоднократно, пошел против своих принципов, против законов. Он не имел права обращать жертву другого вампира, но сделал это, он мог навсегда пресечь их род, отомстив своим врагам, но пощадил ее. Зачем он тратил столько времени и сил на то, чтобы показать ей этот новый мир? Ужель для того, чтобы потешить свое самолюбие, подчинив своего злейшего врага? В это она не могла поверить, потому как он ни разу не попытался унизить ее, постыдным образом воспользоваться ее телом, подчинив своей воле. А значит, Дракула преследовал иные цели, о которых молчал.
– Прошу, не заставляй меня любить тебя! Не заставляй меня желать того, чего я хотела так долго, но страшилась даже самой мысли об этом. Я бродила в тумане рядом с бездной, но я боюсь туда упасть, раствориться в этом вечном мраке, как песчинка во Вселенной, – проговорила она, страшась собственной откровенности, начав которую, уже не могла остановиться. А что если она неправильно разгадала намерения вампира? Что если он, поднимет ее на смех после таких слов? Ведь это будет уже оскорблением не противнику, а женщине, осмелившейся раскрыть мужчине свою душу. Но вампир даже не думал смеяться, обратив все свое внимание на девушку, трепетавшую в его объятиях. У нее не было ни сил, ни желания покинуть эту тихую гавань спокойствия, которую подарили ей его руки, но разум отчаянно сопротивлялся, раздирая ее душу на части. Дракула чувствовал эту борьбу, но не решался вмешиваться в ход ее мыслей, чтобы в очередной раз не получить обвинение в попытках достигнуть желаемого, супротив ее волю. – Господи, когда придет конец этому безумию? Я не могу больше выносить этого кошмара.
Аккуратно приподняв ее подбородок, граф заглянул в изумрудные глаза, которые застилала кровавая пелена слез, обагрившая его рубаху.
– Твои глаза говорят мне об обратном! Они разъясняют спутанные слова: ты говоришь, что чувствуешь и что хочешь чувствовать, но не слышишь голоса сердца, скованного разумом. Мы две души, заключенные в одну тюрьму, но избравшие разные пути, мы умерли, но подобно звездам возродились! Вместе! Мы были повенчаны кровью и этого уже не изменить. Моя любовь приносит бессмертие, а потому восстань под моими чарами, ибо нас держит непреодолимая сила. Неужели ты не видишь, что туман, окружавший тебя всю жизнь, приобрел облик вечной ночи? Это было предопределено века назад, не мной, не тобой, а силами, что значительно древнее и сильнее нас. Они смешали наши жизни, словно брошенные на игральный стол карты, так стоит ли противиться тому, чего ты сама тайно желаешь?
Анна уже не понимала и половины слов, казалось, что все они просто терялись в окружающем их хаосе и безумии и единственное, что еще связывало ее с миром вокруг, были его глаза. Впервые она не видела в них угрозу, впервые не испытывала перед ними страха. Удивляясь тому, что в их поразительной, гипнотизирующей глубине растворялась не только вековая ненависть, но и ее сомнения. Граф слегка склонился к ней, сильнее прижав к себе, в этот момент девушка попыталась вырваться из его рук, но эта робкая попытка сопротивления была тут же подавлена его уверенностью.
– Пожалуйста, не надо! – прошептала она, будто прочитав его мысли.
– Прозвучало не очень убедительно! – с ухмылкой ответил он, обжигая ее щеки своим холодным дыханием. Граф уже не мог, да и не хотел смирить себя и желания, бушевавшие в его душе. Секундой спустя их губы сомкнулись в страстном поцелуе, вырывавшем их из бездны сомнений и возносящем на вершину блаженства. Ни один из них не ожидал того, что эта спонтанная ласка оставит такой глубокий отпечаток в их сердцах. В этот момент их души слились настолько, что Дракула уже не знал наверняка, где заканчивается он и начинается она. Больше не было двух разбитых сердец, двух израненных душ, двух истосковавшихся по теплу тел, они стали единым, уравновешенным существом, вобравшем в себя не только достоинства, но и пороки обоих носителей. Их поглотило злое пламя страсти, заставляющее их сгорать дотла, но тут же возрождаться из пепла, подобно фениксу. Анна уже не понимала, является ли происходящее результатом игры с ее сознанием или собственным постыдным желанием, слабостью плоти. В этот момент она предпочитала не думать об этом, полностью отдаваясь во власть вампира.
– Так я могу рассчитывать на то, что завтра ты будешь сопровождать меня? – проговорил Дракула, разомкнув губы.
– Да, – практически простонала она, открывая глаза. Сказать по правде в этот момент ее рассудок был настолько опьянен этой навязанной ей близостью, что принцесса наверняка согласилась бы последовать за вампиром и на край света, если бы он того пожелал.
Граф снова прижал ее к своей груди, чувствуя, как страдания и сомнения, терзавшие душу принцессы все это время, постепенно рассеивались, а витавшие вокруг химеры погрузили несчастную в спокойный сон. Никогда бы Анна не подумала, что сможет забыться таким безмятежным сном в руках врага, до этого она даже не могла помыслить о подобном кощунстве. Но этот волшебный миг единения не принадлежал Богу, во имя которого она шла в бой; не принадлежал он и Дьяволу, низвергнуть которого мечтал каждый представитель ее рода; этот миг даже не принадлежал ее предкам, чьи души она желала охранить от ада. Он принадлежал только им, мужчине и женщине, которые сумели оставить позади свое прошлое, чтобы спасти будущее. Этот миг принадлежал лишь принцессе и вампиру, которые смогли отринуть былую вражду, чтобы навеки зажечь огонь, растопивший лед разбитых сердец.
========== Долг – твой стяг над головою ==========
– «Многие античные мыслители полагали, что вместе со смертью тела погибает и разум, и душа. Они уверяли людей в том, что жизнь – это последняя ступень бытия, переступив которую попадаешь лишь в пустоту, лишенную пространства и времени, а следовательно, и возможности осмыслить случившееся. Христианские священники, напротив, на каждой проповеди уверяли паству в том, что смерть – это лишь начало пути, переход души в новое, возвышенное состояние в качестве награды за безгрешное прошлое или же, наоборот, низвержение ее в чертоги ада за все грехи, которым она предавалась в течение жизни. О, как же все они ошибались!» – подумала Анна, открыв сомкнутые веки. – «Я умерла, мое сердце не бьется, но я все еще здесь, в этом особняке, проклятом Богом и людьми. Способность мыслить и чувствовать не оставила меня, душа по-прежнему разрывается на части. Чем не доказательство того, что все они, эти философы-схоластики, заблуждались! После смерти душу не ждет ничего: есть только «здесь» и «сейчас». Не существует ни ада, ни рая, кроме тех, что люди сами взрастили внутри себя, здесь, на земле, чтобы принудить прочих повиноваться воле сильнейших. Пожертвуй всё, что имеешь на благо Церкви, получишь отпущение грехов, а нет… так гореть тебе в огненной Геенне, пока прочие наслаждаются Божьей благодатью. Об этом говорят нам святые отцы. Но разве мой род мало пожертвовал на благо остальных? Состояние, жизни, души… так где же эта высшая справедливость? Отныне для меня закрыты двери любого святилища, мои предки утратили всякую надежду вознестись на небеса, а я…я даже в смерти не могу найти покоя. Такие, как я, как он, не живые, но и не мертвые, утопающие в крови, обреченные на вечное одиночество, проклятые Создателем. Изгои, изгнанные из общества, скрывающие за маской ненависти и страха свое истинное лицо, но жаждущие для себя иной доли, а потому желающие создать собственный мир, с которым я не желаю иметь ничего общего».
С каждым часом ей все больше казалось, что она начинает понимать, не оправдывать, а именно понимать своего врага, с которым по воле судьбы вынуждена была делить не только кров и пищу, но и собственную душу, а это уже была высшая степень близости, свыкнуться с которой она никак не могла. Приподнявшись с кровати, Анна оглядела небольшую комнату, освещенную тусклым светом единственной свечи. Покои были значительно меньше и скромнее, чем ее первая опочивальня. Все убранство составляла лишь поистине царская кровать, небольшой шкаф, стул да прикроватные тумбы, но в этой простоте было столь привычное ее сердцу очарование, которое она не променяла бы на всю роскошь этого дворца. На спинке стула, стоявшего у окна, в мерцающем свете переливалось небрежно брошенное платье цвета слоновой кости с расцветшими на сияющем атласе фиалками, а так же небольшая шелковая шаль, спадающая на пол струящимся каскадом. Лишь на мгновение поддавшись красоте этого наряда, равных которому она не видела еще ни разу в жизни, девушка коснулась нежнейшей ткани: тонкой и холодной, как и все вокруг. Тут же память услужливо напомнила ей об обещании, которое дал ее помутившийся разум, и Анна брезгливо отбросила эту диковинку в сторону, проклиная себя за подобную глупость.
– Должно быть, он принес меня сюда, когда я уснула! – прошептала она, подходя к балкону и отодвигая занавес. За огромным арочным окном бушевало осеннее ненастье. Порывы злого ветра бесцеремонно ворвались в покои, заставляя трепетать пламя свечи, рассеивающей царивший вокруг мрак.
Одно лишь воспоминание о случившемся в библиотеке всколыхнуло в ее душе целую бурю противоречивых эмоций, заставляя глаза полыхать от гнева, а сердце сжиматься от необъяснимого волнения. Коснувшись кончиками пальцев губ, девушка неосознанно пыталась возродить в душе огонь жаркого, но в тоже время нежного поцелуя, захватившего ее в то мгновение. К собственному стыду Анна была вынуждена признать, что ни разу в жизни не испытывала такого наслаждения, и если не ее душа, то тело готово было зайти дальше, утонуть в этом океане, поглотившим в тот момент ее волю и разум без остатка.
– Забудь, в который раз тебе повторяю. Это не твои мысли, не твои чувства, возможно, даже не твои ощущения. Это все его игры с твоим сознанием! – твердил ей рассудок. – Но что если это не так… что если свет и мрак в его сердце манят меня в равной степени и его воля тут не при чем? Этот поцелуй был подобен мёду и яду одновременно! Но разве возможно все это совместить и сохранить душу? Разумеется, нет! Так прекрати думать об этом, – процедила она в ответ на неуверенный ропот сердца, закрыв окно. – «Хочешь выжить – играй по тем же правилам, позволь ему почувствовать победу, рано или поздно он утратит бдительность и тогда…» – отозвался разум, – «тогда ты сможешь исполнить свое предназначение!»
Легкое движение за стеной заставило Анну на время распрощаться со своими мыслями. Только сейчас девушка заметила, что покои состоят из двух комнат, отгороженных друг от друга небольшой ширмой в азиатском стиле. Стараясь ничем не обнаружить своего присутствия, принцесса на цыпочках подошла к проходу и, затаив дыхание, стала вслушиваться в тихий разговор.
– Ты нашла его? – властно проговорил мужчина, не поднимая взгляда от каких-то бумаг и древних рукописей, которые, очевидно, занимали все его внимание. В том, кому принадлежал этот голос, девушка не сомневалась, намного интереснее было то, кем была его собеседница, разглядеть которую она не могла из-за ширмы.
– Это потребовало немалых усилий, мой повелитель! – томно, мурлыкая подобно довольной кошке, ответила женщина. – Они спрятали его…
– Не нужно! – бесцеремонно оборвал ее граф. – Подойди сюда!
Будто ожидая этого призыва, незнакомка, которой оказалась Алира, подошла к нему, останавливаясь по правую руку от своего господина. Одним лишь движением вампир усадил ее на стол, пристально заглянув в ее фиалковые глаза, проникая в самые дальние уголки ее души, читая сокровенные мысли, как раскрытую книгу. Находясь в предвкушении некой, одной ей ведомой ласки, Алира обвила ногами его талию, притягивая к себе. В ту секунду Анна, украдкой наблюдавшая за этой картиной, почувствовала, как в ее душе закипает некое подобие ревности, разрывая тот барьер, который она так старательно возводила.
– «Быть не может. Если случившееся вчера было лишь игрой с моим сознанием, то почему я чувствую, как злость подступает к моей душе в этот момент? Сейчас он явно переключился на Алиру, а значит, эти ощущения не навязаны чужой волей? Почему я хочу, чтобы она отпустила его и убралась из кабинета?» – спрашивала Анна саму себя, но не могла, а, точнее, страшилась найти этот ответ.
– Давно уже мой повелитель не проникал в глубины моего сознания, – все тем же тоном прошептала вампирша. – И что же он пытается там найти?
– Дорогу назад, которой ты не видишь! – с иронической улыбкой проговорил он, усаживаясь в кресло.
– Я не понимаю… – пытаясь скрыть раздражение в голосе, прошипела Алира, все очарование которой в момент испарилось, оставив лишь пугающий оскал рыжеволосой гарпии, глаза которой в этот момент метали молнии. Чарующий момент столь ожидаемой для нее близости был отравлен ядом, природа которого была для нее непостижима. Возлюбленный, пылкий и неукротимый, в последнее время отстранился от нее. И если в первый раз его раздражение было вполне объяснимо, то теперь… теперь она принесла ему благие вести, а в ответ все та же молчаливая задумчивость.
– К сожалению, я тоже… – с некоторой досадой проговорил вампир. Сегодня он не просто проник в сознание своей невесты, он воздвиг между ними мост, чисто из любопытства дал ей возможность проникнуть в его мысли, но в очередной раз лишь убедился, что его воспоминаниями и сознанием могла владеть лишь одна женщина. Их связь была уникальна, Анне не нужна была дорога, ей не нужно было его разрешение – каким-то образом она, как ураган, врывалась в его душу, сеяла там хаос, оставляла после себя руины былой уверенности и страх перед неизбежностью, а после исчезала, будто ничего и не происходило. Он прекрасно понимал, чем может обернуться для него подобная связь, если не вырвать ее с корнем. – Ступай, – прошипел граф тоном, не терпящим возражений.
– Повелитель! – раздосадовано пропищала Алира, устремив к нему руки, но, столкнувшись с его ледяным взглядом, покорно попятилась назад. Ухватившись за дверную ручку, девушка неожиданно замерла у самого выхода, будто пораженная громом. – Этот запах! – проговорила она, покосившись в сторону его опочивальни.
