Текст книги "Проклятые вечностью (СИ)"

Автор книги: Dragoste

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 44 страниц)

– Бегите! – шепнул он ей, сильнее прижав к себе.

– Нет, я не оставлю тебя! – заливаясь кровавыми слезами, шептала она. Только не сейчас, нет… Господь не мог быть так жесток с ними. После всего, через что она прошла, высшие силы не посмеют забрать у нее последнее, ради чего стоило жить и верить в Создателя.

– Беги, другого шанса у вас не будет. Я задержу его!

– Нет, – с упорством избалованного ребенка, твердила девушка. Подумать только, если бы несколько месяцев назад ей кто-нибудь сказал о том, что она всеми силами души будет взывать к Всевышнему, моля о спасении своего злейшего врага, принцесса бы рассмеялась ему в лицо. А теперь… теперь она готова была продать душу Дьяволу, лишь бы защитить возлюбленного от верной смерти.

– Анна, мы должны идти! – проговорила Селин, коснувшись ее плеча.

– Нет!

– Анна, – проговорил Ван Хелсинг, – он прав, вы должны уйти.

– А ты? – дрожащим голосом спросила Селин, устремив на охотника полный непонимания взгляд. До этого момента девушка даже не задумывалась о том, что Гэбриэл примет такое решение, а сейчас почувствовала, как ее сердце буквально раздирают на части когтистые лапы Мираксиса.

– Я останусь здесь и постараюсь помочь.

– Нет… – кидаясь к нему в объятия, прошептала Селин.

– Она права, – подтвердил граф. – Ты должен уйти и защитить их.

– Если ты потерпишь поражение, я все равно не смогу их спасти, а здесь хотя бы могу помочь тебе выиграть время, – произнес он тоном, не терпящим возражения. – С ними пойдет Карл.

– Хорошо, – кивнул вампир.

– Нет… не надо… – шептала Анна.

– Сейчас у нас нет выбора, – коснувшись ее губ легким поцелуем, проговорил Владислав. – Ступайте.

– О, как же это мило. Нет ничего более трогательного, чем прощание перед неминуемой гибелью. Неужели вы считаете, что у вас есть хотя бы небольшой шанс меня победить?

– Ну, во всяком случае, умереть в бою куда почетнее, чем заживо сгнить в темнице, – парировал Ван Хелсинг.

– Что ж, будь по-вашему! – обратившись в крылатого монстра, бросил Мираксис. Никто из присутствующих даже не ожидал увидеть подобного. Раньше Анна считала, что Дракула, принимая свое демоническое обличие, был истинным воплощением ада, но теперь, глядя на невероятных размеров тушу Мираксиса, покрытую толстой золотистой чешуей, принцесса была вынуждена признать, что ошибалась. Габариты обращенного графа были намного скромнее и куда менее устрашающими, чем это порождение бездны.

– Не надо, – в последний раз пискнула она, коснувшись щеки своего возлюбленного. – Ты обещал, что мы не погибнем от рук других охотников ночи. Ты говорил, что мы воспарим навстречу восходящему солнцу.

– И я хочу сдержать это обещание, по крайней мере, в отношении тебя. Я не жалею ни о чем, – провожая взмывшего в небеса Мираксиса взглядом, проговорил Владислав. – Многие говорят, что самый лучший полет – это последний полет! Что ж, проверим, – отталкивая Анну от себя, бросил он, принимая демонический облик.

– Бегите! – крикнул Ван Хелсинг, последовав примеру товарища по несчастью. О, как он сейчас жалел о том, что Создатель отнял у него крылья. Дракула желал встретить свою смерть свободным, парящим под облаками, а он был пришпилен к земле своим волчьим проклятием. Разве это было справедливо? Разве такой должна была быть кончина могущественного архангела? Разве заслужил он подобный конец?

Впрочем, сейчас не было ни времени, ни сил, ни желания вопрошать небеса и взывать к высшей справедливости. Проводив взглядом девушек, он кинулся на середину поляны, с душевным волнением наблюдая за разразившейся в небесах битвой. Почти сразу же перед его глазами предстало самое первое в жизни сражение, закончившееся низвержением Люцифера. Тогда он был уверен в том, что ничего подобного больше не повторится, но сейчас, глядя на это устрашающее действо, заново переживал каждую минуту тех страшных событий.

Со стороны казалось, что, озаренные огнем восходящего солнца, на просторах бескрайнего неба схлестнулись два дракона, готовые разорвать друг друга в клочья. Удар следовал за ударом, острые когти вгрызались в плоть, выдирая целые куски мяса и заливая кровавыми каплями стылую заснеженную землю.

Даже две несчастные беглянки, поднимая к небесам застланные пеленой слез глаза, как вкопанные застыли на своих местах, не в силах оторваться от этого завораживающего зрелища. Все тело Анны сотрясалось от мелкой дрожи, в какой-то миг ей даже начало казаться, что сердце начало трепетать в груди, но это было лишь воображение, сыгравшее с ней очередную злую шутку.

– Я не могу так просто уйти! – прошептала она, вцепившись окровавленными пальцами в кору сосны, росшей на небольшом холме.

– Все равно нам не убежать! – поддержала ее Селин, будто читая мысли своей спутницы. Она знала, что до недавнего времени это была даже не ее битва, но, выбрав однажды свой путь, девушка шла по нему до конца, не поворачивая назад, не убегая, скрываясь за чужими спинами. Если ей суждено погибнуть среди этих мрачных лесов, лучше встретить смерть, столкнувшись с ней лицом к лицу, а не получить подлый удар в спину, убегая от неизбежности.

– Мы должны идти, – вмешался послушник, но, как оказалось, и он был не в состоянии оторваться от бушевавшей на небе битвы.

Дракула сопротивлялся изо всех сил, природная сноровка, сила воли, заточенная в многочисленных битвах, знание своего противника и ни с чем несравнимое желание жить помогали ему отражать нескончаемые атаки, но кровь Древних, бурлившая в жилах Мираксиса, неминуемо загоняла его в тупик. Все чаще он пропускал удары, уступая наставнику в силе, постепенно оседая вниз.

– Я говорил тебе, что все кончено! – проскрежетал Мираксис, заключив графа в стальной хватке и вцепившись когтями ему в бок, выдирая кусок плоти. Издав громогласный крик, сотрясший горы, вампир начал стремительно падать вниз. Как бы ни пытался Дракула расправить крылья и воспарить, у него ничего не получалось. В голове пульсировала нестерпимая боль, в ушах свистел оглушительный гул, а конечности охватила непреодолимая дрожь. Крах был неизбежен, но наставник успел подхватить его, впиваясь клыками в горло.

Кровь, алой струйкой стекая по шее, устремилась к груди, где когда-то давно, много веков назад, трепетало живое сердце, обращенное в камень. Теперь же на месте этой глыбы с последней искрой жизни затухал огонь любви. С каждым глотком Дракула чувствовал, как жизнь покидает его тело, чувствовал черную пелену, застилающую глаза, а потом все кончилось. В очередной раз он падал вниз без возможности подняться. Удар был сильный, не оставивший ни шанса на спасение. Это был конец.

Теперь, воистину, он напоминал падшего ангела: его крылья были сломаны, тело практически обескровлено, а в правом боку зияла смертельная рана, из которой тонкой струйкой сочилась красная жидкость. Несмотря на нанесенные ему увечья, гордый властелин ночи не собирался сдаваться на милость изменчивой судьбе, продолжая жадно глотать холодный, пропитанный смертью воздух. С каждым вздохом тысячи ледяных иголок раздирали его легкие на части, предвещая скорый исход, а потом была пустота: мертвая и безнадежная. Его потухший взгляд в последнем порыве устремился в небеса, туда, где несколько секунд назад в яростной битве вершились судьбы миров, туда, куда уже не суждено было никогда вернуться…

– Нет! – вскрикнула Анна, кидаясь назад на зловещую поляну.

– Стой, – пытаясь ее остановить, взвизгнула Селин, но никакая сила не могла остановить любящее сердце, готовое в любой момент разорваться от невысказанной боли. Карл, в очередной раз осенив себя крестом, шатаясь от страха, пустился за ними, но, выбежав на опушку, притаился у небольшого кустарника, наблюдая за происходящим. Порой он ненавидел себя за свое малодушие, но в душе упорно называл это благоразумием, считая, что нет смысла бросаться в битву, если наверняка знаешь то, что твоя смерть не сможет переломить ее исход. Окончательно убедив себя в том, что это не трусость, а инстинкт самосохранения, он до поры до времени предпочел не вмешиваться в происходящее, надеясь, что многое сможет разрешиться само собой. В конце концов, должен же был хоть кто-то из них выжить, чтобы поведать миру трогательную картину падения двух воинов. Карл был божьим человеком, человеком науки – мирская жизнь, а уж тем более война, были чужды его природе, а потому он решил сохранить верность самому себе до последнего вздоха, не бросаясь очертя голову в адское пекло.

Тем временем, опустившись на землю подле своего врага, Мираксис толкнул графа краем сапога, но Дракула не подавал ни единого признака жизни. Тихий шорох за спиной возвестил о приближении новой опасности. Отпрыгнув в сторону, вампир устремил на Ван Хелсинга надменный взор.

– Оборотень! Как это мелко! – презрительно фыркнул он, кинувшись на своего противника. – Ты, очевидно, позабыл то, что оборотни веками были нашими марионетками, – проникая в сознание охотника, прошипел он. В ту же секунду Гэбриэл почувствовал, как его внутренности буквально разрываются на части, кровь пенящимся потоком хлынула у него изо рта, заставляя его в бессилии хватать воздух. Ван Хелсинг, повинуясь чужой воле, осел на землю, а когтистая хватка Мираксиса сомкнулась у него на шее. Боль была нестерпимой, казалось, что его сердце буквально вырывают из груди, так и не повредив кожу.

– Я же говорил, что вы обречены! – отбросив тело охотника, принявшего человеческий облик, проговорил вампир, победоносно сверкнув глазами, глядя на выбежавших на поляну девушек.

Все было кончено. Непобедимые когда-то воины, посланники света и тьмы, поверженные и безжизненные, лежали на стылой земле, заливая остатками крови белесую корку снега. Некуда было бежать, негде спасаться. Если судьба замуровала несчастных в замкнутом круге, независимо от того, куда бы они ни побежали, дорога в очередной раз приведет их к Мираксису, который подобно самой смерти будет ждать их на исходной точке.

– Нет! – прокричала Анна, кинувшись к безжизненному телу графа. Сколько всего она не успела ему сказать, а сколько сказала того, о чем следовало бы промолчать. В очередной раз ее сердце разбилось на мелкие осколки, но в этот миг она чувствовала, что умерла вместе с ним. У нее больше не было ни сил, ни желания жить. Принцесса не хотела видеть того, что произойдет в тот момент, когда Мираксис захватит власть над двумя мирами, не хотела стать его безвольной любовницей, вынужденной терпеть издевательства своего господина, единственным ее желанием было желание последовать за своим возлюбленным, куда бы ни унесли его крылья ночи. Заливаясь слезами, девушка упала пред ним на колени, прижимаясь к могучей груди. До сих пор в ее сердце теплилась надежда на то, что он, услышав ее плач, вырвется из кровавых лап смерти, коснувшись ее волос, но этого не произошло. – Клянусь тебе, что мы встретимся снова, – склонившись к его уху, шепнула принцесса. – Я знаю и свято верую в то, что тех, кого любовь не смогла соединить при жизни, в неразрывном союзе повенчает смерть.

Селин, подбежав к Ван Хелсингу, испытывала схожие эмоции. Впервые за столетия она окунулась в тихую гавань истинных чувств, но по воле злого рока была вынуждена нести бремя потери в одиночестве. Мираксис пощадил их, посчитав, что они с Анной слишком слабы, чтобы представлять для него угрозу, но эта милость стала для нее самым тяжким из наказаний, ибо тем, кого обошла стороной смерть, остаются только вечные страдания. Сегодня она стала свидетельницей краха целой эпохи, воочию увидев ужасающую картину того, как могучий дракон, будто по мановению руки, низверг с небес ангелов света и тьмы. Сейчас перед ее затуманенным взором предстали слова пророчества, которому уже не суждено сбыться, ибо посланники двух миров были повергнуты древней силой. Запечатлев на шее охотника несколько прощальных поцелуев, девушка застыла в нерешительности, бросив испуганный взгляд на их общего врага.

– Как это трогательно! – глядя на страдания несчастных, в один день потерявших возлюбленных, проговорил Мираксис. – Вы почти заставили меня прослезиться.

– Отправляйся к Дьяволу! – прошипела Анна, давясь собственными слезами.

– О, я непременно нанесу ему визит, но сейчас у меня есть другие дела. Надо возвестить бессмертных о том, что у них появился новый господин. Не будет больше совета старейшин, не будет борьбы за власть, ибо я стану единственным и бессменным властителем миров, а люди… люди займут, наконец, свое законное место в пищевой цепочке, склонившись пред нами, – с улыбкой заметил он. – А что до вас… пожалуй, я сохраню вам жизнь, чтобы вы могли увидеть всю бессмысленность жертвы ваших защитников прежде, чем отправиться им вослед. Признаюсь, с их смертью вы перестали быть для меня интересны.

– Они покарают тебя за смерть своих сыновей! – прорычала Селин, положив руку на рану охотника. – Отцы отомстят за своих детей.

– Милая, ты как всегда ошибаешься, ибо скоро в этом мире воцарится лишь один Бог. И поверь, он не бросит своих последователей на бренной земле, укрываясь в небесных чертогах или адских пещерах. Он будет властвовать в этом мире, ибо грядет новая эра владыки тишины, высочайшего бога отчаяния – моя эра. Достаточно было двух тысяч лет христианского гнета, мир не выдержит повторного пришествия Иисуса Христа, чьи страдания были незаслуженно воспеты в одной из самых известных книг и навязаны невежественной толпе. Когда он явился на грешную землю, он знал свою судьбу; знал, что ему суждено умереть и возродиться. Для него это было лишь представлением, и он играл свою роль. Безусловно, он принял страдания и муки распятия, но любые муки можно вынести, если уверен в том, что это просто испытание веры и силы духа. Скольких людей насадил на кол твой благоверный? – Мираксис кивнул в сторону Дракулы. – Сотни, а может быть, тысячи? Едва ли ты вспомнишь имя хотя бы одного из них! А ведь многие пред ликом костлявой старухи вели себя достойно, причем смерть их была настоящая, ибо билет продали в один конец. Где они сейчас? Канули в небытие! Забыты всеми… Но Его вы помните! Ваша вера с самого начала строилась на обмане, я же явлю всем достоинство своего царства. Вы познаете истинную чистоту боли, увидите рай зла, окунетесь в божественную меланхолию и прикоснетесь к великолепию одиночества. Таким, как мы, не нужна любовь, не нужны страсти – мы стоим выше этого. Именно поэтому я выжил в борьбе, когда другие пали! У меня нет привязанностей… Запомните, есть только один ад – это монотонность человеческого бытия. Для тех же, кто преклонится передо мной, я открою двери своего мира и тогда, возможно, испытав истинные страдания, вы заслужите себе место на ваших небесах.

– Ты безумец, – проговорила Селин.

– Я гений! А тебе, – наотмашь хлестанув ее по щеке, прошипел Мираксис, – стоит с большим почтением относиться к своему новому Богу. И чтобы доказать то, что я способен на милосердие, я сохраню вам жизнь, а точнее, предоставлю возможность солнцу решить вашу судьбу! – добавил он, глядя на посветлевшие небеса. Секундой спустя, налетевший не пойми откуда вихрь, поднял вверх сухую листву, и Мираксис унесся прочь, оставляя после себя шлейф ледяного ветра, продиравшего до самых костей. Проводив огромного крылатого монстра взволнованным взглядом, Селин кинулась к охотнику, склонившись над кровоточащей раной.

– Он еще жив, – прокричала она, стараясь изо всех сил остановить кровотечение.

– Неужели? – с надеждой в голосе, проговорила Анна, опускаясь подле него.

– Нужно найти укрытие от солнца и перенести его туда! – проговорила девушка, раздирая в клочья свою сорочку, чтобы перетянуть раны.

– Здесь есть небольшая пещера, там, за утесом, – проговорил Карл, останавливаясь подле них. Подхватив друга за плечи, он аккуратно, стараясь как можно меньше тревожить рану, поволок его в сторону спасительной тени.

– Пойдем, – произнесла Селин, подхватывая замешкавшуюся Анну под локоть, но та, будто дерево, вросла в мерзлую землю.

– Я не могу, – со слезами проговорила принцесса.

– Что? – непонимающе спросила вампирша. – Солнце, оно тебя убьет!

– Я не могу его так оставить! – опускаясь на колени у тела графа, пискнула Анна. Как никто другой Селин могла ее понять, она и сама едва не потеряла своего возлюбленного, а потому считала боль принцессы своей собственной болью.

– Твоя потеря велика, и я скорблю вместе с тобой! – прижав девушку к себе, произнесла она. – Мы ничем не можем ему помочь.

– Но и оставить его здесь тоже не можем! – твердила Анна, не видя ничего вокруг. Сейчас она просто утонула в своем горе и никакие увещевания не могли заставить ее ухватиться за спасительную соломинку, которую протягивала ей судьба.

– Хорошо, – кивнула головой Селин. – Мы донесем его до пещеры, а с наступлением ночи, предадим тело огню!

На это Анна лишь кивнула, снимая с себя дорожный плащ. Переложив на него бездыханное тело, девушки, что было сил, потянули его в укрытие, спасаясь от смертоносных лучей, которые уже ожигали их белоснежную кожу, оставляя глубокие ожоги.

– Я помогу, ступайте, – проговорил послушник, подталкивая девушек в пещеру.

Грот, найденный им среди кустарника, оказался достаточно узким, но глубоким. Туда не проникали ни солнечные лучи, ни ледяной ветер, а небольшая вязанка дров и вовсе могла превратить его в сносное укрытие, давая временную передышку и возможность собраться с мыслями.

Уложив потерявшего сознание охотника в дальнем углу, Селин до дна опустошила его дорожную фляжку, счищая запекшуюся кровь и омывая грязь с тела, а когда в дальнем кармане сумы обнаружила початую бутылочку абсента, ее радости и вовсе не было предела. Вылив содержимое на рану, она прижгла ее каленым железом, а после влила остатки горячительной жидкости ему в рот. Почувствовав, как живительная влага разливается по телу приятным теплом, Ван Хелсинг закашлялся, наконец, разомкнув глаза. Нестерпимая боль, будто от удара молнии, пронзила все его тело, заставив мышцы содрогаться от неконтролируемых судорог. Вцепившись в руку Селин, он сжал ее так сильно, что девушка со стоном отскочила прочь, а Гэбриэл, потеряв остатки сил, рухнул на свое наскоро сооруженное ложе. Обведя пещеру уставшим взором, застывшим на Анне, которая неподвижно сидела у самого выхода, отрешившись от всего вокруг, Ван Хелсинг перевел вопросительный взгляд на Карла, который неуверенно переминался с ноги на ногу. Компания двух вампирш и оборотня явно не придавали ему уверенности, заставляя с опаской поглядывать на друзей, которых сразило проклятие.

– С тех пор, как мы сюда пришли, она не проронила ни слова, бедняжка, – с полным участия голосом проговорил он. – Так и сидит неподвижно, не выпуская из рук его ладонь.

– Давно?

– Пару часов, а может, меньше. Признаюсь, что в этот миг время словно остановилось. Даже солнце замедлило свой бег по небесному маршруту.

Охотник сделал попытку подняться, но очередной приступ боли разлился по всему телу, заставив его повалиться назад.

– Да помоги же мне, – рявкнул он на опешившего Карла, который в мгновение ока подскочил к нему, подавая руку.

– Тебе нельзя вставать, – вмешалась в разговор Селин. – Несмотря на то, что твои раны регенерируют с нечеловеческой скоростью, ты все еще слаб. Может заново начаться кровотечение! С наступлением ночи лунный свет принесет тебе исцеление, а пока тебе нужно…

– Сейчас есть вещи куда важнее моих нужд, – перебил ее охотник, опираясь на стену.

– Анна, – проговорил он, опускаясь подле девушки, но та даже не повернула в его сторону головы, лишь сильнее сжала ладонь графа, – Анна, – более мягко повторил Гэбриэл, коснувшись его плеча. В ту же минуту принцесса слегка вздрогнула, обратив на него изумрудные глаза, полные слез.

– Он умер! – прошептала она, пустыми глазами глядя на охотника. Взирая сейчас на эту печальную картину, даже у самого бесчувственного человека дрогнуло бы сердце, что уж говорить о том, кто горячо любил эту страдающую, не находящую покоя, душу.

– Знаю, – полным сочувствия голосом проговори Гэбриэл.

– Этого не должно было произойти! Почему?

– Потому что это был его выбор. Он умер за то, чтобы смогли жить все мы! – прижимая девушку к своей груди, сказал Ван Хелсинг. – Самопожертвование – путь к спасению, возможно, его душа, наконец, смогла обрести долгожданное прощение.

– Скольких бы поступков мы не совершили, если бы знали, что нам уже не представится шанса их изменить! – заливаясь слезами, проговорила принцесса.

– О чем ты?

– Последними словами, которые я ему сказала перед тем, как нас похитил Мираксис… – девушка остановилась, не в силах продолжить.

– Да… – протянул Гэбриэл, давая ей время, чтобы совладать со своими эмоциями.

– Я пожелала ему смерти! Это я во всем виновата, я… я накликала эту беду.

– Это неправда, – поглаживая ее по голове, как маленькую девочку, проговорил он. – Это была не только судьба, но и его выбор.

– Если бы он знал… знал, как сильно я его люблю… – прошептала она.

– Поверь, он это знал, – скрипя сердцем, произнес Ван Хелсинг. Не умел он осушать красноречивыми речами женские слезы, не знал о том, как стоит утешать скорбящих. Всю жизнь, а точнее нескончаемую вечность, Гэбриэл был воином, а потому не знал, что полагалось говорить в такой ситуации. Охотник прекрасно понимал то, сколь глубока может быть рана разбитого сердца, единственное, что оставалась сокрыто от его понимания, так это то, почему Анна предпочла себе столь мрачного избранника. – Почему? – не сумев сдержаться, проговорил он. – Почему твое сердце сделало этот выбор?

– Ты себе даже не представляешь, насколько я ненавидела свою жизнь, когда мне открылись двери вечности. Я желала смерти с такой исступленной страстью, которая со стороны напоминает болезненную зависимость. О, как бы я сейчас хотела снова ее возненавидеть, но Влад все изменил. Как ураган, он ворвался в мой мир, переворачивая все вверх дном, а я… стала пленницей его сердца… я позволила ему сделать это. Почему? Потому, что было намного легче полюбить, чем сопротивляться его любви. Я сдалась, не заметив, как он навсегда завоевал мою душу, разжигая в сердце пламя этого грешного чувства, – прижавшись к груди вампира, проговорила Анна.

Как бы она хотела сейчас повернуть время вспять, убежать с ним на край света, укрывшись в какой-нибудь ветхой лачуге. Не нужно было ей ни золота, ни власти, ибо все богатства мира, включая собственную жизнь, она готова была без остатка отдать за возможность последний раз взглянуть в сапфировые глаза, за призрачную надежду обрести покой в объятиях любимого человека. Но смерть не торговалась со своими жертвами, без сожалений она забирала в царство мертвых и богатых, и бедных, младых юношей и ветхих стариков, праведных и грешников, ибо в ее глазах все были равны, даже бессмертные не могли избежать ее холодных объятий, которые одним дарили покой рая, а другим жаркое пламя ада.

========== Возвращение падших ==========

Комментарий к Возвращение падших

Дорогая Евочка, поздравляю тебя с рождением сыночка! Желаю вам обоим всего самого-самого… а главное сейчас – набираться сил, хорошо кушать и расти :)

Эта глава посвящается вам обоим!

Ура!

Солнце неумолимо клонилось к закату, освещая заснеженные горные вершины кровавым заревом, но для несчастных путников, нашедших убежище в небольшой пещере, часы будто остановились, замертво рухнув на укрытую белесой изморосью землю. И если раньше время кружило их в бурном водовороте, то теперь, шутки ради, сковало эту необратимую вспять реку нескончаемых минут вечным льдом, остановив ее стремительное течение. Видимо так всегда бывает, когда завершается эпоха или из жизни уходит смысл, а образовавшаяся в душе пустота заполняется мрачной обреченностью.

Казалось, что безысходность царила всюду: ее духом пропитался воздух, о ней пели лесные птицы, о ней перешептывались деревья, а ветер подхватывал ее эфемерный силуэт и уносил вместе с надеждой, разнося по свету, оповещая каждое существо о грядущей катастрофе. В тот час смерть властвовала в сердцах и мертвых, и живых, сея повсюду горечь и боль потери, а пожиная отказавшиеся от борьбы души.

Никто не решался нарушить гробовое молчание, окутавшее пещеру. Украдкой поглядывая на Анну, Ван Хелсинг несколько раз пытался вырвать ее из вихря мрачных, сводивших с ума мыслей, но все его попытки терпели сокрушительное поражение, сталкиваясь с нерушимой стеной безмолвия, воздвигнутой в сознании принцессы. Все это время она неподвижно сидела подле тела графа, проливая кровавые слезы. Заключив его ладонь в своих руках, девушка будто соединилась с ним в единое целое, не желая отдавать возлюбленного в холодные лапы костлявой седовласой старухи, пытаясь вытащить его обратно.

Отчасти, так оно и было. Принцесса до сих пор отказывалась верить в то, что в очередной раз ее шаткое счастье разрушилось. Она отвергала реалии, погружаясь в мир собственных фантазий, приносивших ей некоторое успокоение. Перед глазами в причудливом танце кружились образы счастливого, но короткого прошлого: первый поцелуй, первый полет, первая близость с мужчиной. Поразительно, в скольких вещах граф стал для нее первым, а потому еще более дорогим и незабываемым. Но внезапно этот круговорот воспоминаний остановился, и всё ее существо окаменело. Не сумев выдержать всей тяжести бремени, упавшего на хрупкие девичьи плечи, Анна выкрикнула его имя, и крик боли, сила которого потрясла её саму, разорвал тишину, до краёв наполняя бездну отчаяния.

Этот вопль, будто рвущий на части её сущность, был таким ужасным и душераздирающим, что у Ван Хелсинга похолодели пальцы, а Карл от неожиданности и вовсе повалился на землю, молитвенно сложив руки.

– Господи, охрани, – дрожащим голосом прошептал он, уставившись на принцессу, припавшую к груди графа.

– Анна, – пытаясь преодолеть боль, изнутри терзавшую все его тело, проговорил охотник, но слова, которые он так упорно репетировал в своем сознании несколько часов кряду, застыли на языке, обратившись бессвязными хрипами. А что он, собственно, мог ей сейчас сказать? Никакие слова соболезнования не способны были вернуть к жизни того, кто перешел границу миров; никакими слезами нельзя было затушить огонь, сжигающий ее душу. В очередной раз судьба явила им свой жестокий лик, и с этим ничего нельзя было поделать.

– Время может отнять у нас все, кроме любви, – глядя на умиротворенное лицо графа, проговорила принцесса. Никто из присутствующих так и не сумел понять, к кому из них были обращены эти слова, скорее всего, они просто вылетели в пустоту, теряясь в окутавшем пещеру мраке, но девушка не остановилась, захваченная потоком собственных мыслей, не обращая ни на кого внимания, она продолжала: – Раньше я не сомневалась в том, что зло способно ненавидеть, но теперь я знаю, что зло способно еще и любить. Он открыл мне врата мира ночи, и я поняла одну истину: не все его обитатели являются порождениями ада. Вправе ли мы вообще были судить о том, что является злом, а что добром? Всю смертную жизнь я потратила, пытаясь искоренить зло, но его не стало меньше, как не стало меньше и добра… А почему? Ты никогда не думал об этом, Гэбриэл?

Охотник не знал, куда ведет девушку стремительный поток мыслей, а потому не знал, что ей сказать на это, но она не стала дожидаться ответа.

– Может потому, – продолжила Анна, – что одно не может существовать без другого, ибо все взаимосвязано. Зло должно быть в нашем мире, потому что только так мы можем научиться ценить добро, иначе нарушится гармония. Как свет не может существовать без тьмы, день без ночи, луна без солнца, так и я не могу… – она раздосадовано сглотнула, не закончив свою мысль. – Люди и вампиры будут вечными врагами, противоположностями. Теперь я понимаю, что вся эта вековая охота за ним была лишь потому, что мы даже не пытались его понять… Он был другим: не злым, не добрым… он просто стоял вне границ человеческого понимания, вне этого мира, а потому Валерий подписал ему смертный приговор, ибо только один вид может стоять на вершине пищеварительной цепочки. Такова наша судьба – вампиры и люди всегда будут злом в глазах друг друга, но я поняла еще кое-что: он не был истинным порождением преисподней, он просто пытался выжить в этом мире, пытался обрести покой, сохранить душевную целостность, но за ним неустанно следовала война, она его и погубила. Видимо, такие люди рождаются не для мира и процветания.

– Анна, добро и зло – две стороны одной медали, два лика луны, если угодно. За ее светом таится мрак – это неизбежно, но то, с чем мы столкнулись сегодня, несет угрозу всему сущему, солнце может уже не взойти, а свет – навеки погаснуть. Наш священный долг остановить Мираксиса!

– Остановить?! – вскричала Селин. – Мы попытались его остановить, и чем это закончилось? У нас нет ни шанса, ибо со смертью Дракулы умерла и надежда. Не осталось в этом мире ни вампира, ни человека, способного бросить вызов Мираксису. Нам остается лишь безучастно наблюдать, затаиться в каком-то дальнем уголке света, надеясь, что нас не найдут.

– Но пророчество… – осмелился вклиниться в разговор Карл, – разве вам не очевидно, кто обрел облик истинного дракона? С кем должны сразиться сыны небес и преисподней?

– О каком пророчестве ты говоришь? – с непониманием проговорил охотник.

– О пророчестве со скрижали Лилит о том, что лишь воин Бога и воин Дьявола, объединив усилия, смогут одолеть Мираксиса, – пояснила Селин, откинувшись на камень. – Но мы потеряли одного бойца, проиграли бой, так в него и не вступив. Это конец.

– Вот именно, мы проиграли бой, но впереди война… – возразил охотник. – Если предсказание верно…

– Все пророчества – это лишь ересь, глупая выдумка! – злобно прошипела Анна. – Я утратила веру в них.

– Анна… – прошептал Ван Хелсинг. Как у него сейчас болела душа за это создание, ставшее пешкой в столь жестокой игре. Досель она доблестно сносила все тяготы и лишения, падала, но находила в себе силы подняться, а сейчас… У нее не было сил, она сдалась, потеряла цель. И это было страшнее всего. Казалось, что она даже не могла больше проливать слезы, ибо до дна выплакала чашу собственной души.

– Довольно этих сказок, – поднимаясь, проговорила она. В тот миг, впервые с момента обращения, ее лицо исказила чудовищная гримаса, а глаза запылали адским зеленым пламенем, и пламя это было столь устрашающе, что даже охотник попятился назад. – Я сыта этими лживыми пророчествами!

– О чем ты? – настороженно спросил Гэбриэл.

– О картине на стене в моем замке. Там говорилось о том, что лишь оборотень, Левая рука Господа, может убить Дракулу! Там говорилось о том, что лишь тебе подвластно это деяние, но… – взглянув на тело возлюбленного, Анна почувствовала, как к горлу подступает ком.