Текст книги "Проклятые вечностью (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 44 страниц)
– Не хочешь же ты сказать, что я… – с усмешкой, произнес Ван Хелсинг, но столкнувшись с серьезным взглядом вампира, так и не смог закончить свою речь, потому что все слова комом встали у него поперек горла.
– Во главе небесного воинства, всегда стоял архангел Михаил – первый среди равных. Правая Рука Великого Создателя! Но в помощь нам был послан другой, тот, кого величали Левой Рукой Господа!
– Архангел Гавриил! – задумчиво проговорил охотник.
– Всевышний послал нам тебя – земное воплощение его небесного воина. Главнокомандующего ратью ангелов. Того, кого величают не иначе, как архистратиг** и божественный вестник, того, чья особая роль заключалась не только в защите веры, но и в наказании падших ангелов.
– Бред какой-то! Это не может быть правдой! – обхватив голову руками, проговорил Ван Хелсинг.
– Вот и я так сказал, когда ты предстал передо мной в сияющих будто золото доспехах. В то мгновение, очевидно, я был подобен библейскому первосвященнику Захарии, потому что ты меня приветствовал теми же словами: «Ego sum Gabriel, qui adsto ante Deum»***
– Но как такое возможно? – с недоверием спросил Гэбриэл, как громом пораженный этой новостью. По правде сказать, он готов был услышать от вампира любую несуразицу, но это было уж слишком. Как мог он, не имеющий ни памяти, ни божественной силы быть предводителем небесного воинства? Как мог быть проклятый Богом оборотень носителем священной крови? Это было просто непостижимо.
– О, Гэбриэл, порой мне кажется, что наши возможности ограничиваются лишь фантазией Творца, ведущего свою игру, чтобы развеять тысячелетнюю скуку.
– Это людские судьбы, а не игра?
– Не будь наивным, мой друг. Это самая интересная игра из всех. Здесь нет мелочных человеческих розней из-за земли, скота или женщин. Это великая игра: один Бог против другого, добро против зла, и судьба всего живого положена на хрупкую чашу весов. Здесь ты – ближайший соратник Господа, и я – сын Дьявола – мы оба лишь пешки, покорно ожидающие, пока один из них решит сделать свой ход, но они оба бессмертны, как сама вечность, а потому, партия длится уже не первый век.
– Это ложь. Это просто невозможно!
– Ну что ж, если ты не веришь моим словам, не вижу смысла их тратить на пустые разговоры, – пожав плечами, отозвался граф.
– Нет, – почти жалобно простонал Ван Хелсинг, даже боясь предположить, что еще расскажет Дракула об их общем прошлом. – Продолжай.
– Как бы то ни было, выбор у меня был небольшой. Либо ты с кучкой рыцарей из Ордена, либо ничего, а хрупкая надежда была все же лучше, чем никакая. Я согласился, собрал остатки сил, и мы выступили к границе. Два года мы вели с турками партизанскую войну, защищая христианские земли от иноверцев, и были вознаграждены за это победой. Но я, как мне казалось тогда, получил еще одну награду – преданного друга, брата, разделившего со мной не только тяготы битвы, но собственную кровь.
– Братание?!
– О, я вижу, твоя зазноба поведала тебе и об этом! Да, мы стали братьями крови, – проговорил вампир, показывая ему белесый шрам на своем запястье. – Это была твоя первая ошибка, вызвавшая впоследствии гнев Господень.
– Ошибка?
– А ты как думал?! Проблема заключается в том, что даже небесные воины, оказавшись на земле, становятся подвержены людским порокам, как и посланники тьмы, но последних за это не подвергают анафеме. Ни ты, ни я в тот момент не подумали о том, что языческий обряд, магия крови, повлекут за собой такие непредсказуемые последствия. Нельзя делиться святостью, Гэбриэл. Но это было лишь верхушкой айсберга.
– Ты уже наговорил достаточно!
– Мне остановиться? – с веселой улыбкой проговорил вампир, наслаждаясь тем моральным превосходством, которым обладал в этот момент над охотником.
– Нет, – недовольно буркнул он.
– По сути, твоя миссия была выполнена, но ты так и не получил приказа вернуться на небеса, а потому, сохранив твою ангельскую сущность в тайне, мы вернулись в мой родовой замок, – Дракула бросил беглый взгляд на темные стены, увитые плющом. – Там нас как всегда встретила Изабелла, ставшая еще прекрасней. Несмотря на холод, на царивший мрак, она выскочила встречать победителей и кинулась мне на шею, едва мы переступили порог. Представь себе конфуз, дочь служанки кидается на шею господину. Мне было почти сорок, а ей без малого двадцать. Так началась наша печальная история, которая привела нас к тому, что ты видишь сейчас.
– Что произошло после?
– Для начала пришлось вернуться к кровавой политике, ибо привыкшее к жизни в военное время население оказалось совершенно не готово к миру. Разбой и мародерство процветали, то и дело вспыхивали локальные мятежи, которые приходилось жестоко карать. И тут-то начались наши с тобой первые разногласия. Будучи слугой Господа, ты не мог принять мои методы правления, хотя они и были обоснованы и полностью отвечали требованиям эпохи. Кто сказал, что сажание на кол – жестокое наказание? Вырезая десятки на глазах у тысячной толпы, я на корню пресекал бунты, я, по сути, спасал остальных. Но ты не желал меня понять, постоянно взывая к милосердию, но забывая о том, что добрые правители долго не живут.
– А Изабелла, что было… – охотник замялся, так и не решаясь облачить свои мысли в слова.
– Мы втроем были неразлучны. В тот миг, я думаю, что каждый из нас узнал о том, что значит семейное тепло, но женская красота – это такая сила, которая оставляет след даже после своего исчезновения, волнуя душу и сердце, а ее красота, в том числе и духовная, всегда была рядом. Тогда-то Валерий и открыл нам тайну ее происхождения, но было уже поздно, я не мог повернуть назад. Мы оба, ты и я, полюбили Изабеллу той любовью, которой недозволенно любить брату или слуге Господа. Эта была грешная любовь, безнадежная, но она зажгла наши сердца.
– Но как ты мог! Она была твоей сестрой?
– А как ты мог презреть все заветы Господа и воспылать пагубной страстью к женщине? Это был наш общий грех. Твой – ничуть не меньший, чем мой. И наша вторая ошибка, которая не могла остаться безнаказанной. Тогда мы впервые узнали, как остро может ужалить жало ревности. Мы оба страшились этих чувств, бежали от них, но нельзя убежать от себя. Мы бежали по кругу и неизменно возвращались туда, где ждала нас Изабелла.
– Кого выбрала она?
– А вот тут как раз начинается история нашего падения. Не желая делить ее любовь ни с кем, я спрятал ее в тайном убежище, но этим не ограничился. На какие только глупости не готов пойти объятый страстью разум. Я отправил прошение в Ватикан о расторжении своего брака.
– Но это было чистой воды безумием! Ни один священник не согласился бы Вас обвенчать.
– Валерий был не таким уж непогрешимым, как принято считать. Он тоже не любил свою жену, воспылав страстью к служанке, но так и не решился нарушить привычные устои, я же решил пойти до конца. Я понимал, что Господь не благословит наш союз, просто хотел быть свободным. Жить во грехе, не будучи обремененным клятвами верности другой женщине, все как-то спокойней, но в тоже время я изо всех сил цеплялся за трон. Любовь и власть – два самых сильных порока, заставляющих нас терять голову. Как ты понимаешь, мой отец не желал мириться с таким положением дел, а потому, моя судьба была решена, к тому времени у меня уже был наследник, которого по трагическому стечению обстоятельств после моей смерти унесла холера, а жена носила под сердцем еще одного малыша, а значит, оставалось только выбрать палача для исполнения этого богоугодного дела. И им, как ты понимаешь, оказался божественный посланник. Ревность и желание освободить мир от жадного тирана сделали свое дело, ты согласился, а мой отец еще и услужливо подлил масло в огонь, сказав тебе, что я насильно принудил сестру к близости.
– А это было не так?
– Разумеется, нет! Как бы то ни было, мне была послана весть о том, что мусульмане вновь угрожают нашим границам. Ничуть не сомневаясь в правоте этого послания, я начал собирать войска, в лагере мы с тобой снова встретились, но, как ты понимаешь, уже не смогли увидеть друг в друге братьев. Тогда нас держало вместе лишь чувство долга и желание защитить родной край и родных людей, но даже долг отошел на второй план перед ревностью и коварными наветами, которыми нам отравляли разум. В один из дней чаша терпения переполнилась и смерть пришла за одним из нас.
– Но почему ты не сопротивлялся?
– Спустя несколько месяцев постоянных вылазок, как раз в день о котором ты говоришь, я получил письмо от Валерия, сообщавшее о смерти Изабеллы. Она любила меня, но в нужный момент меня не оказалось рядом, и ее забрали. Забрали ни войны, ни болезни, а собственный отец. Валерий слишком сильно боялся гнева Всевышнего, слишком дорожил своим добрым именем и просто не мог допустить огласки. Он предпочел пожертвовать дочерью и ее еще не рожденным ребенком, чтобы восстановить нарушенное нами равновесие. Патриарх рода должен в первую очередь думать о чести и процветании семьи. А потому он проклял меня, и убил Изабеллу. А я… я всего лишь хотел последовать вслед за ней и ты мне в этом помог. Только вот высшие силы распорядились нашими жизнями иначе. Чтобы ее душа попала в рай, я взял наш грех на себя, но, как оказалось, дважды про́клятый не может найти упокоение ни в одном из миров. Для меня были закрыты не только врата рая, по известным тебе причинам, но и двери преисподней, а на земле осталась пара незаконченных дел, ибо собственный отец обманул меня.
– И тогда ты решил заключить сделку с Дьяволом и вернуться, чтобы отомстить?
– Именно. При жизни я стал жертвой заговора и хотел, чтобы каждый предатель ответил за свои деяния.
– Что ты чувствовал в момент смерти? – спросил Ван Хелсинг, сам не понимая почему, но еще сильнее он удивился, когда услышал ответ. Сейчас их разговор больше походил на некое пародию дружеской беседы, чем на обличительную речь старых врагов, а потому охотник испытал некое облегчение.
– Ярость, замешательство, одиночество и, к собственному стыду, страх. В тот момент я решил, что не желаю их чувствовать никогда! И эти мысли оказались материальными, низвергнутый с небес услышал их и предложил мне некую альтернативу.
– Но ценой мести оказалась твоя душа.
– Не самая высокая цена, как оказалось, учитывая то, что пока смерть не придет за мной во второй раз, Дьявол не сможет потребовать оплаты долга. Куда хуже было обращение, ибо с ним не сможет сравниться ни одна из известных человечеству пыток. Сама природа вампира требует глубокой перестройки всего организма новообращенного, которая сопровождается страшными болями на протяжении нескольких дней, а то и недель постоянной агонии. Тогда мне казалось, что все тело разрезают на миллионы мелких кусочков, вырывают крючьями внутренние органы и выжигают глаза каленым железом. После первого приступа, длящегося несколько часов, пришел второй – многодневный марафон адских страданий, преодолев который я с ужасом ожидал третьего, но к счастью, все ограничилось только двумя. Очнувшись, я не увидел подле себя никого, а все произошедшее показалось мне кошмаром, за которым я наблюдал, пребывая в объятиях сна. Однако сон оказался явью, наполненной не проходящей жаждой крови и неприязнью света. Лишь с годами я научился их контролировать, а тогда… тогда, как и любому новообращенному мне требовался наставник, о котором я расскажу чуть позже.
– Что на самом деле случилось с Изабеллой?
– Судьба в очередной раз преподала мне урок о том, сколь ценным может быть время. Я не успел с ней попрощаться, ибо вернулся в замок слишком поздно. Валерий обманул меня, да и тебя тоже. Она не вынесла разлуки и предательства и решила отправиться вслед за мной, туда, где не будет места для кровавой политики и интриг! Но нам не суждено было встретиться ни в одном из миров, а вот тебе это было по силам, для предводителя небесного воинства всегда открыты золотые врата рая.
– Она покончила с собой?
– Нет, твой Бог уберёг ее от этого. Она погибла на кровавом ложе вместе с нашим ребенком. Господь явил милость во всей красе и, желая наказать меня, он забрал две невинных души. То было моей расплатой за грешную любовь, но тебя, я полагаю, интересует цена уплаченная тобой?
– Хотелось бы это узнать. Как я прожил четыреста лет и почему у меня отобрали память?
– О, здесь все просто. Ты совершил три ошибки, за которые пришлось держать ответ: презрев завет Творца, прошел языческий обряд, посмел влюбиться в смертную женщину и, поддавшись ревности и злости, убил лучшего друга. Если бы в то мгновение тобой руководила вера и ты решился положить мою жизнь на алтарь смерти, чтобы охранить тысячи несчастных от моей кровавой политики, Создатель даровал бы тебе прощение, но тобой руководило слепое желание отомстить и ревность. Тебя призвали на небеса и приговорили к столетиям в чистилище, где твоя душа должна была предаваться раскаянию и молитвам, пока, наконец, Господь не решил, что его лучший воин достоин шанса на искупление.
– Искупление?
– Да. Тогда Бог изгнал тебя с небес и сделал смертным, лишив воспоминаний в качестве расплаты, чтобы ты своими деяниями сумел выкупить обратный билет на небеса. У Собора Святого Петра в Риме, еле живым, тебя нашли монахи Святого Ордена и подготовили как охотника на нечисть. Ты совершенствовал своё мастерство, пройдя путь от Стамбула до Тибета, пока судьба не завела тебя в Трансильванию, ибо она начало и конец нашей бессмертной истории. Аплодисменты создателю, какой великий сценарий! Браво! Но все же, начисто лишить тебя воспоминаний, было слишком… просто… Ты должен был страдать, по крупицам собирая эту мозаику в единое полотно. Поэтому тебе были оставлены трофеи и сны о сражениях из прошлого.
– Трофеи?
– Разумеется. Медальон с твоим именем и… – граф перевел взгляд на его безымянный палец, на котором при лунном свете серебрился фамильный перстень с парящим драконом.
– Это было твое кольцо?
– Убив меня, ты забрал его в качестве трофея, хотел отвезти Изабелле, но не успел, а мой отец слишком заботился о чести семьи и слишком ненавидел меня, чтобы принять эту память, так что печатка осталась у тебя. Даже Господь, помня о том, что военные трофеи остаются победителям, не решился забрать его. Но не переживай, мы совершили выгодный обмен.
– Меч?! Бальмунг?!
– Я уже рассказывал тебе его легенду, а потому не буду повторяться. Скажу лишь одно: когда тебя призвал создатель, ты положил этот меч под надгробие Изабеллы, как память о том, какая трагедия развернулась на этой земле. Почти столетие она ревностно хранила этот дар, пока я его не нашел. Во мне все еще теплилась твоя кровь, а потому Бальмунг признал меня, став другом и соратником, а так же памятью!
– А после смерти Изабеллы, я так понимаю, началась междоусобная война с собственным отцом?
– Эту историю знают все. Будучи праведным христианином, он не смог смириться с тем, что породил про́клятую Богом и людьми тварь, а потому поклялся, что ни его душа, ни души его потомков не будут знать покоя, пока я не отправлюсь в самую глубокую преисподнюю. Я же в свою очередь поклялся отплатить за предательство и смерть возлюбленной, которую он спровоцировал своими интригами.
Граф иронически усмехнулся, обратив свой взор на мраморное лицо Изабеллы, по щекам которой будто слезы, текли влажные капельки из-за тумана осевшие на камне. Она будто слышала каждое их слово и скорбела вместе с ними всей своей душой.
– Ты находишь в случившемся что-то смешное? – не скрывая ненависти в голосе, проговорил Ван Хелсинг, чей разум упорно отказывался признать эту истину.
– Согласись, это похоже на исповедь, вслед за которой должно последовать отпущение грехов! – с издёвкой заметил граф. – Ну так что, великий страж небес, сам архангел Гавриил, подарит мне отпущение?
– Я не верю ни единому твоему слову! – прошипел охотник, злобно сверкнув глазами.
– Что ж, раз тебе мало моих слов, возможно, тебе стоит это увидеть.
Вампир коснулся его виска, и в тоже мгновение Гэбриэл содрогнулся от пронзившей его боли и нахлынувших на него воспоминаний, под тяжестью которых он безвольно осел на надгробную плиту. Наконец-то прошлое, которое он так жаждал узнать, открылось ему, но реальность оказалась намного тяжелее забвения. Дракула сказал ему правду, и она без ножа резала его сердце каждым словом, оставляя после себя кровоточащие раны. Он вспомнил все, вспомнил ту всепоглощающую страсть к Изабелле, заставившую его позабыть о своем божественном предназначении, вспомнил разговор с Валерием, где тот утверждал, что его сын посмел изнасиловать собственную сестру, вспомнил ненависть, которой наполнилось его чистое, непорочное сердце в тот момент. Он вспомнил печальный конец этой грешной любви. В ней не было виновных, но каждый из них заплатил слишком высокую цену за свои порочные желания. Подумать только, ангел и вампир до сих пор несли свой крест, хотя с тех пор прошли века.
Скорее инстинктивно, чем осознанно Ван Хелсинг начал повторять молитву, взывая к Создателю, уповая на его милосердие, но лишь устрашающее завывание ветра стало ему ответом.
– Оставь молитву, твой Бог здесь не живет! – холодным тоном проговорил граф, с некоторым превосходством наблюдая за своим вечным соперником, который, распластавшись на могильном камне, хватал ртом морозный воздух. Когда вампир уже собирался уйти, Гэбриэл тихо произнес ему вослед:
– Таков был твой замысел? Ты не смог найти единства с Изабеллой ни в смертной жизни, ни в загробной, и никогда его не найдёшь. Именно поэтому тебе нужна Анна? Ты загубил ее душу, чтобы не коротать вечность в одиночестве? Ведь глядя на нее ты видишь тень собственной пагубной страсти?
При этих словах вампир словно остолбенел. Злость, закипевшая в его душе в любой момент грозила вырваться наружу, затопив гневом бессмертного все это захолустье, в котором он мог не оставить камня на камне.
– Если тебе в голову пришли подобные мысли, я могу с уверенностью сказать, что по-настоящему ты не знал ни одну из этих женщин, ибо они различны меж собой как огонь и вода. Изабелла всегда обладала кротким, как у голубки нравом, а Анна, в ее глазах пылает такая неудержимая страсть, которая способна испепелить душу и зажечь мертвое сердце…
– Ты… что ты посулил ей? Или это какая-то очередная игра с ее сознанием? Внушил ей чувство привязанности? – протянул охотник, но Дракула бесцеремонно оборвал его.
– Этим вопросом ты только доказал мои слова. Знаешь, что такое любовная эйфория? А экстаз души – чувство куда сильнее… Разжечь в теле желание – тоже искусство, но им любой овладеть способен. А вот как завладеть душой, не каждый разумеет. Это, пожалуй, тайна из тайн! Те, кто обещают подарить любимым весь мир, как правило, предают при первых же испытаниях. Я не давал ложных клятв, ибо могу подарить лишь вечность! Истинная любовь безмолвна, она учит читать сердце! А что ты знаешь о демонах, блуждающих в ее душе? Боюсь со времени своего перевоплощения, ты узнал лишь одну женщину… но из-за собственного упрямства продолжаешь гоняться за призраками прошлого, что уже никогда не вернется.
– Не смей, – прорычал мужчина, чьи черты в этот момент исказила волчья гримаса.
– А мне вот интересно, Гэбриэл, чью тень ты видишь в Селин?
Охотник уже хотел кинуться на него, но граф сделал предостерегающий жест, заставивший Ван Хелсинга потерять контроль над собственным телом.
– Ты забываешь о том, что оборотни испокон веков были рабами воли вампиров. Если не хочешь в очередной раз испытать нечто подобное, постарайся сдерживать свои дурные наклонности. Прошли те времена, когда ты мог бросить мне вызов. И раз уж нам представился шанс оборвать этот порочный круг, в котором мы обитаем уже несколько веков, я предлагаю Вам, архангел Гавриил, закончить то, ради чего создатель отправил Вас на землю – помочь мне очистить эти земли от скверны, а уж потом будем сводить личные счеты! Идет?
– Идет! – прорычал Ван Хелсинг, признавая, что сейчас в словах вампира была истина. Однажды они уже сцепились друг с другом, в порыве пагубных страстей позабыв о долге, и, если сейчас, им снова суждено пройти по маршруту четырехсотлетней давности, они должны хотя бы попытаться избежать ошибок прошлого.
Увидев на Востоке залитые огнем рассвета небеса, собеседники поспешили в замок, погрузившись в собственные мысли. Даже Дракула не ожидал, что его рассказ воскресит в душе столько эмоций, взбаламутив едва осевшую ненависть, чего уж говорить о Ван Хелсинге, который до сих пор не мог смириться со своим божественным происхождением. Монахи не раз говорили о том, что он является исполнителем воли Всевышнего, но ни разу он даже не осмеливался предположить, что является высшим ангелом, посланным на землю, чтобы вершить божественные деяния.
Сейчас почему-то ему представился взгляд кардинала или духовного лидера их ордена, которым бы они одарили его, осмелься охотник только заикнуться об этом. Во времена инквизиции его бы, несомненно, отправили на костер, подвергнув всем известным пыткам. Мученическая смерть достойная истинного слуги Господа.
Комментарий к Архангел Гавриил
* Цитата из рассказа Г. Лавкрафта “Безымянный город” (1921).
** Архистратиг (греч. главнокомандующий). Эпитет обозначающий архангелов, военачальников ангельских небесных сил. В православии только два ангела носят это почётное звание: Архангел Михаил и Архангел Гавриил.
*** «Ego sum Gabriel, qui adsto ante Deum» – лат. Я Гавриил, предстоящий пред Богом (Я Гавриил, тот, кому дозволено стоять перед Богом)
========== Мы в ответе за то, что совершили… ==========
Вернувшись в свою опочивальню, Селин никак не могла найти покоя. Часы неспешно тянулись друг за другом, а разум по-прежнему не мог найти примирения с сердцем. Какая-то часть ее души упорно твердила о том, что она совершила ошибку, отпустив на свободу таких именитых и важных пленников. Не зная в полной мере замыслов Виктора, девушка доверилась интуиции, желая защитить своего наставника, себя и Ван Хелсинга от гнева бессмертных, но, даже руководствуясь такими благими намерениями, она никак не могла перестать ощущать себя изменницей, ударившей в спину того, кто когда-то спас ей жизнь.
Прожив не одну сотню лет, она знала наверняка, что предательство было болью для двоих: и для палача, и для жертвы. Может быть, боль у них была и разная, но разве кто-то наверняка мог утверждать о том, какая из них сильней?! Ее терзали угрызения совести и стыд, а Виктора, пребывавшего в тумане неведения – чрезмерная уверенность в собственном непоколебимом успехе, но девушка даже боялась предположить, какая буря вырвется на свободу, когда бегство узников выплывет на поверхность из тлена подземелий. В этот момент с плеч посыплются десятки голов, и она, Селин, будет тому виной.
Столетия Виктор был главой их клана, будучи мудрым предводителем. Так как же она могла поддаться такому импульсивному порыву? Ответа у нее не было, только голос сердца, загнанный на задворки души, тихонько шептал ей страшную истину, которой она не желала признавать. Разве были у нее до этого основания ему не доверять? Нет! Разве все, что он когда-либо делал, не совершалась в угоду клану? Совершалось! Он построил для них неприступную крепость, но произошло то, чего вампир не мог себе и представить: ворота открылись изнутри, и открыла их та, кого он считал собственной дочерью. Одна эта мысль дамокловым мечом довлела над ней, заставляя метаться между долгом сердца и долгом чести.
Шла война, тень которой преследовала их ни одно столетие. Война преступная и кровавая, идущая в ночи и сокрытая от глаз человека, но, как и в любой междоусобной розни, всегда, во все времена в ней было место не только героизму и слепой жертвенности, но и предательству, подлости, лицемерию и тщеславию. Иначе просто нельзя было воевать, ибо можно было заранее признать свое поражение.
С другой стороны, девушка успокаивала себя тем, что даже предательство становится приемлемым вариантом при правильных обстоятельствах и сейчас ее единственной задачей было повернуть эти обстоятельства в свою пользу. Но как? Виктор поддался тщеславию и совершил ошибку, был лишь орудием в руках истинных убийц, поверить в другое она просто не могла! Селин пресекла дальнейшее его падение, но теперь ее миссия лишь осложнилась, потому как она должна была отвести от него удар древней вампирши, когда истина откроется.
Шум стальных доспехов и нервная беготня по коридору вывели ее из тягостных раздумий и заставили и без того мертвое сердце девушки умереть во второй раз, теперь уже от страха перед разоблачением.
– Они обнаружили их бегство, – прошептала Селин, пытаясь по привычке ухватить медальон на своей шее, но в это мгновение ее душа в очередной раз сжалась в стальном кулаке страха. Подвески в форме летучей мыши не было! – Быть не может! – в порыве отчаяния пискнула она, но, взяв себя в руки, все же решила выйти наружу. – Что там произошло? – прокричала девушка пробегавшему мимо стражу.
– Виктор уезжает вместе со своей спутницей! – не оборачиваясь, отозвался часовой, скрываясь в одном из дальних коридоров.
– Как уезжает?! – не веря своим ушам, Селин кинулась к зубчатой башне, увидев во мраке ночи лишь растворяющиеся силуэты двух всадников. – Одни, без эскорта! Такого раньше не было!
С каждой минутой девушка все меньше понимала то, что происходило вокруг нее. Это был какой-то нескончаемый клубок интриг, распутать который мог только самый изощренный и пытливый разум. Виктор всегда посвящал ее в свои планы, а теперь намеренно сторонился, будто чувствуя в ней какую-то угрозу. С каждой секундой уверенность ее рассеивалась, оставляя в душе место только для сомнений и страхов.
– Паника – это верный вестник смерти! – проговорила она, пытаясь успокоить сама себя. – Сейчас, первым делом, я должна найти медальон.
Спустившись по винтовой лестнице, ведущей в подземелье, девушка направилась по ответвленному коридору, уходившему вглубь скалы узким тоннелем, где находился потайной ход, через который она провела беглецов. Обшарив каждый дюйм пола, но так и не найдя заветную вещицу, Селин обреченно сползла на каменные плиты, обхватив голову руками. Казалось, что в это мгновение против нее и против ее решения воспротивились высшие силы преисподней, все сильнее подталкивая ее к бездонной пропасти в аду, где должны гореть предатели.
– Не это ли ищешь? – проговорил надменный мужской голос в нескольких метрах от него.
– Крэйвен? Что ты здесь… – закончить она не смогла, потому что сверкнувшая во мраке стальная цепь, на которой будто в полете зависла летучая мышь, раскинувшая в стороны свои перепончатые крылья, заставила ее в ожидании прикусить язык. Знал ли Крэйвен о том, что узники сбежали из серебряной клети? Или же просто проследил за ней, пользуясь ее рассеянностью? Как бы то ни было, дела ее были плохи. В обоих случаях приговор ей – смерть, с той лишь разницей, что второе позволит ей выиграть немного времени.
– Да, даже не заметила, как обронила его где-то в замке… – изобразив глуповатую гримаску на лице, ответила она слегка улыбнувшись.
– И решила поискать ее в тоннеле, которым не пользовались, по меньшей мере, пару десятилетий? – не унимался он, подойдя к ней настолько близко, что Селин могла почувствовать едва заметный аромат лаванды и бергамота, окружавший его ореолом притягательного магнетизма. Если бы она не знала того, кому принадлежал этот парфюм, то непременно сочла бы этот запах привлекательным, но теперь ее дурманил не его одеколон, а страх перед угрозой разоблачения, повисший над ней.
– Я люблю уединение! А где, как не здесь его искать? – совладав с собой, прошептала Селин, чувствуя, как его настойчивая рука обхватила ее за талию и притянула к себе. Их глаза находились так близко друг от друга, что девушка могла разглядеть мельчайшие узоры на его радужной оболочке, а тела практически вплотную прижимались друг к другу.
– Не замечал раньше за тобой подобных желаний…
– Возможно оттого, что плохо меня знаешь! – отозвалась она, желая увести его мысли в противоположную сторону.
– Что ж, это легко исправить! Может, ты позволишь мне разделить с тобой эти мгновения? – практически касаясь ее губ, прошептал он.
– Если уж ты оказался прозорливее меня и нашел медальон, я думаю, что нам стоит пойти к остальным! Сейчас не время и не место для подобных разоблачений, – выхватывая у него цепочку, произнесла девушка и уже порывалась направиться к выходу, когда почувствовала, что он прижал ее к стене, практически поднимая над собой. Его холодная ладонь сомкнулась на ее шее, впиваясь ногтями в нежную кожу.
– Отчего же? На мой взгляд, это как раз-таки самое подходящее место для… разоблачений! По этому тоннелю ты вывела их? Ты помогла им бежать? – прошипел мужчина, глаза которого зажглись синим пламенем.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь! – пропищала Селин, пытаясь отвести его руку.
– А по-моему, очень даже понимаешь! Уезжая, Виктор приказал нанести визит нашим узникам… И что ты думаешь? Их там нет!
– Этого не может быть! Они не могли сломать клетку! К тому же у дверей стояла стража! Или же ты был настолько глуп, что оставил их наедине с пустыми тоннелями? – почти задыхаясь, прохрипела девушка.
– Не могли сломать, все верно, но вот открыть ее снаружи – вполне реально, а это значит, что не всех крыс мы потравили в этом замке!
– Да как ты смеешь оскорблять меня такими подозрениями?!
– А что мне еще остается? Непонятно откуда ты притащила с собой эту псину, которая смеет именовать себя божественным посланником, но по трагическому стечению обстоятельств спустя день вся эта про́клятая троица куда-то исчезает, а недалеко от места преступления я нахожу твой медальон! Не многим известны тайные тропинки этого замка, а значит, им кто-то помогал. По мне, так улик более чем достаточно, чтобы приговорить тебя к смерти в солнечной камере. Мы в ответе за то, что совершили, но если ты будешь умницей… – протянул мужчина, оглядев ее с ног до головы взглядом, полным почти животного желания, от которого ей стало не по себе.
– Судить меня может только один из старейшин нашего клана! – прошептала она, наградив его полным презрения взглядом.
– Но поскольку ни одного из них сейчас нет на месте, я могу взять это право на себя! – прошипел мужчина, сильнее сдавив ее горло.
– Ну, это маловероятно! – прошипела Селин, с размаху ударив его под локоть. Издав сдавленное шипение, Крэйвен разжал хватку и тут же почувствовал еще один мощный удар ногой в живот, заставивший его согнуться пополам от острой боли, которая судорогой свела все его тело. Не теряя ни минуты, девушка нанесла ему еще несколько ударов и, что было сил, кинулась прочь по потайному лабиринту, растворяясь в непроглядном мраке.
