Текст книги "Проклятые вечностью (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 44 страниц)
Найдя в себе силы подняться, охотник прошел сквозь арку, которая, весьма условно, отделяла одну часть адской тюрьмы от другой но, по какой-то непонятной ему причине, ни один дух не последовал за ним, проводив его измученными взглядами, они продолжили свою работу.
Взглянув вперед, Ван Хелсинг затаил дыхание. Открывшаяся ему картина куда больше походила на описание канонического ада, близкого к представлению людей. Гэбриэл повернулся по сторонам, осматриваясь: вокруг простирались лишь покрытые черной копотью руины домов, пугающие остовы древних храмов и пепелища костров, в которых угадывались людские кости, а дальше стелилась нескончаемая алая пустошь. Стоило ему сделать шаг, пересекая некую незримую границу, как останки зашевелились, поднимая голову и глядя на него из пустых глазниц. Никогда еще его раскаяние во всех содеянных и еще не свершенных грехах не было таким сильным, как сейчас. Впервые он молился с неистовством, граничившим с сумасшествием. Он просил милосердия у Господа, призывал братьев-ангелов но, казалось, никто из них не решался покинуть небеса, чтобы очутиться в адской бездне. Нет, даже небесные стражи боялись этого места. Если кто-то и услышал его мольбы, предпочел не придавать этому никакого значения. Тем временем не упокоенные души продолжали тянуть к нему костлявые пальцы, стараясь затащить его в невидимое полымя, где до сих пор тлели их души. На этот раз прикосновение было весьма ощутимо. Если бы его ноги до голенища не прикрывали сапоги, на коже наверняка бы остался сильный ожог.
Стараясь не попасть в руки к этим страдальцам, он поднялся на холм, и взору его открылось высохшее русло реки, к которому до сих, будто на водопой шли тысячи несчастных, зачерпывавших в потрескавшиеся горшки алый песок и уносивших его куда-то в объятую миражами даль. Глядя на тонкую струйку песчинок, Ван Хелсинг понял смысл этого наказания – до скончания веков эти страдальцы должны были таскать эти кувшины, но никто не мог донести его до намеченной цели, ибо они пустели, и все начиналось сначала. Кто-то пытался затыкать трещины, но песок, будто время, безвозвратно ускользал сквозь сомкнутые пальцы.
– Из огня да в полымя! – прошептал охотник. Не успел он отойти от смертельного холода, как оказался в адском пламени.
Это была совсем иная Вселенная, и действие в ней происходило под открытым небом. Скинув с плеч теплый плащ, жилет и рубаху, Гэбриэл поплелся вперед, не уставая удивляться изобретательности и фантазии высших сил, создавших эту тюрьму. До самого горизонта простиралась красная пустыня, пустыня, в которой песок заменяла кровь. На его пути встречались сотни голодных вампиров, не замечавших его. Они набивали рот кровавыми песчинками, но все их усилия были тщетны. Про себя Ван Хелсинг даже пожалел несчастных – нет для вампира страшнее доли, чем утопать в высохшей крови под лучами палящих светил, но не иметь возможности насытиться.
Жар нескольких солнц был невыносим. Гэбриэл поднял глаза и увидел в безоблачном огненном небе черный диск. Стало труднее дышать, запах запекшейся крови стоял всюду, подкатывая к горлу приливами тошноты. Неестественный ужас сковал его сердце, вырвав короткий крик, больше похожий на стон. Безысходность и отчаяние наполнили душу, когда сотни вампиров, сжигаемых безжалостным светилом, почувствовали в нем живую кровь. Они не были бестелесными призраками, их доля была страшнее, в аду должны были сгорать не только их души, должны были страдать тела. Охотник понял, что его борьбе пришел конец – он проиграл и бежать ему некуда. Все проиграли. Мрак полностью воцарился на земле. Мираксис победил, так и не вступив в битву. Вспотевшие ладони ослабли и, чтобы не выронить арбалет, Ван Хелсинг крепче сжал пальцы.
– Мрак… – прошептал он, упав на колени в сухую кровь бесконечной пустыни мира, где в небесах властвовало не священное Око Господа и архангелов, а лик проклятых, отлученных от райских чертогов. Свет нечестивых светил, казалось, высасывал из него жизнь, вытягивал душу, как из сотен вампиров, заточенных в Ониксовом замке. Воин собрался с силами и, закричав, рывком поднялся с колен, но тут же, царапая и раздирая плоть, на него жадно набросились десятки тварей. Подчиняясь своей судьбе, охотник сомкнул веки, видя перед собой голубые глаза Селин, в последний раз коснувшейся его поцелуем; лучезарную улыбку Анны, сиявшую ярче солнца; молитвенно сложенные руки Изабеллы, взывающей к нему; досадливое роптание Карла, не желавшего отпускать своего друга в это опасное путешествие. Гэбриэл даже увидел Дракулу, с сочувствием смотрящего на него. Он подвел их, подвел всех, кто пошел вслед за ним вместо того, чтобы искать убежище на краю Земли. Сейчас всем его существом владела лишь горечь и боль, восставшие под гнетом совести, ибо физическая боль была лишь химерой этого мира.
– Довольно! – в объятом туманом сознании раздался властный женский голос. Тут же десятки клыков, впивавшихся в его тело, выпустили добычу, расступившись перед владычицей, заточенной в этой бездне. Приоткрыв застланные кровавой пеленой глаза, он увидел перед собой высокую, достаточно тучную женщину, облаченную в когда-то роскошное алое платье, ныне сохранившее лишь тень былого величия: изодранное, грязное, пропахшее гарью, оно бесформенным тряпьем свисало с ее плеч. Растрепанные сальные волосы укрывали спину, выбившись из прически, ее кожа, покрывшаяся золой, начинала потихоньку отслаиваться от костей, лоскутами падая вниз, но вот глаза, не смотря на пережитые страдания, еще сохранили здравый смысл и тень какой-то человечности.
Она была не похожа на обитателей этой кровавой пустыни. Очевидно, вампирша стала жертвой заточения не так давно и роковые светила еще не успели опалить ее плоть до состояния скелетов или того хуже – полу сгоревших трупов.
– Что живой человек забыл в обители проклятых душ? – проговорила она. С каждым её шагом, обступившая его нежить, не поднимаясь с колен, отползала в разные стороны, видимо, даже в аду у вампиров была своя иерархия. Ван Хелсинг попытался подняться, но женщина уперла ногу в его грудь, заставляя повалиться на спину под одобрительное улюлюканье толпы. – Отвечай, когда тебя спрашивают! – вглядываясь ему в лицо, проговорила вампирша. – А я тебя знаю, ты… Ван Хелсинг! Великий охотник на нечисть! Браво, доблестным служителям Ватикана, – саркастично заметила она, – даже в аду они не дают нам покоя.
– Я…я пришел сюда не по поручению Ватикана! – прохрипел охотник, находя в себе силы подняться и посмотреть в черные глаза незнакомки.
– Зачем ты явился сюда? – заинтересованно спросила она. – Впервые вижу человека, по собственной воле решившего спуститься в ад.
– Да что Вы?! – ухмыльнулся охотник. – А я думал, что история знает несколько примеров!
– Нечасто здесь встретишь чувство юмора! Это интересно! – женщина махнула рукой и окружившая их толпа рассеялась. Отползла на недосягаемое расстояние и затаилась, ожидая окончания их разговора. Неизвестная отошла от охотника, но в ее глазах он прочел едва сдерживаемую жажду. Видимо она принадлежала к числу Древних, а потому за тысячелетнюю жизнь научилась сдерживать свои животные инстинкты. Благо эта привычка осталась с ней и по ту сторону жизни. – Итак, смертные просто так сюда не приходят. Что за головная боль сподвигла тебя явиться сюда?
Подумав несколько мгновений, Ван Хелсинг решил ответить правду. Без проводника он будет до скончания веков искать небольшой нож, затерявшийся в бескрайних просторах ада. И если она согласится, может, получив назад крылья, он сможет похлопотать о том, чтобы ей облегчили адское бремя. От одной мысли об этом ему самому стало смешно. Он уже давно потерял веру в том, что сам вернет свой статус, что уж говорить про остальное. Но попытаться все же стоило.
– Я ищу священный ятаган Барзаи! – от одного упоминания о нем у вампирши огнем полыхнули глаза, а губы исказила приторная улыбка, не предвещавшая ничего хорошего.
– Ятаган?! – усмехнулась она. – Еще ни одна рука смертного не оскверняла его своими прикосновениями. Неужели ты думаешь, что сумеешь его достать?
– Скажем так, – с презрительной улыбкой ответил охотник, – особого выбора у меня нет!
– Ты думаешь, я позволю тебе заточить в эту бездну одного из своих братьев или сестер?
– Я делаю это для спасения двух миров. Сейчас вампиры, люди и оборотни едины в стремлении победить зло, обрушившееся на нас. И если в мире живых у Вас остались близкие сердцу, Вы поможете мне! – ответом ему служил лишь громогласный смех, такой ужасающий, что Гэбриэла всего передернуло. Отерев со лба выступившую кровь, он молчаливо взирал на свою собеседницу.
– Не пытайся меня запутать! – прошипела она, приблизившись к нему настолько, что смогла слизнуть несколько капель живительной для вампиров влаги с его щеки.
– Сейчас оба мира под угрозой! Мираксис…
– Мираксис! – взвизгнула женщина, как ошпаренная отскочив от охотника. В ее глазах запылал огонь ненависти, а лицо исказила чудовищная гримаса. Гэбриэл выдохнул с облегчением, если не получилось сыграть на чувстве привязанности, значит, получится на жажде мести. – Это он заточил меня сюда! Он обрек меня на адские муки!
– Тогда помогите мне упрятать его сюда, и Вы сможете ему отомстить!
– Меня зовут Мармирия Нуар, когда-то я было главой совета старейшин, но нас предали. Мираксис нарушил все наши законы и должен понести самое жесткое наказание. Я всеми фибрами души желаю этого.
– И мы! – кивнул охотник. Женщина медленно побрела вперед, давая Ван Хелсингу знак следовать за ней.
– Мы? – переспросила она. – Сколько вампиров поддерживает тебя? – возможно раньше она смогла бы прочесть его мысли или насладиться рассказом его крови, но небеса обрекли ее на заточение в аду, где нужно было безропотно нести свой крест, а ее наказанием стали не только вечные скитания по кровавой пустыне, но и потеря силы. Только авторитет, завоеванный при жизни, помогал ей сохранить свои позиции и в смерти. Мудрость тысячелетий позволила ей принять эту истину, облегчив тяжесть бремени.
– Трое!
– Трое! – воскликнула вампирша. – И вы радеете об успехе этого дела? Это самоубийство! Кто?
– Граф Владислав Дракула, Анна Валериус и Селин!
– Я очень тепло отношусь к Владу, его всегда прочили в приемники власти, ибо кровь, текущая в нем, принадлежит самому Люциферу, не только лучезарному архангелу, но и владетелю преисподней, но пока он не готов бросить вызов Мираксису. Возможно другие старейшины…
– Они мертвы. Все до единого, как и предводители тринадцати кланов, а еще десятки других вампиров.
– Что?! – вампирша, не веря в сказанное, безумными глазами уставилась на него. – Я была первой, на кого напал Мираксис, – задумчиво произнесла она. – Выходит, где-то здесь есть мои братья и сестры!
– Вполне возможно! – подтвердил охотник. – В замке Виктора мы нашли лишь обгоревшие останки.
– Не говори о Викторе – этом жалком прихвостне, и не смей упоминать при мне имя Мирабеллы. Они прокляты нами. Они ответят.
– Уже ответили, – подытожил охотник, видя впереди черный тоннель, служивший вратами в другое измерение ада. Вампирша провела его сквозь бесконечную пустыню по одной ей ведомой дороге за считанные минуты, хотя разве мог он сейчас судить о времени. В любом случае, один бы он точно блуждал здесь до потери сознания.
– Что с ними произошло?
– Мираксис убил Мирабеллу, иссушил, забирая вековую силу! А Виктор бежал, боясь за свою жизнь.
– Выходит, Белла где-то здесь! Что ж, мы устроим ей райский прием! – усмехнулась вампирша, смакуя каждый момент в предвкушении мести, – остановившись у черной норы, куда должен был уйти охотник, она придержала его за плечо. – Ятаган спрятан в зале миражей – это самая лучшая защита, а потому, не верь своим глазам. Там все твои мысли и чувства выйдут на поверхность. Запомни это. Предания гласят, что посмевший вынести его из замка, должен будет заплатить высокую цену за право обладания им.
– Какую? – проговорил охотник, глядя на нее.
– Мне это неведомо! Мир устроен таким образом, что за все грехи нам приходится расплачиваться собственной душой и кровью, но порой все становится еще хуже, потому как платить приходится еще и жизнями наших близких, если, конечно, тебя волнуют их судьбы. Когда на свет вытаскивают такую древнюю магию, нужно всегда быть готовым к последствиям. Минимальная цена – это жизнь и душа.
– Я понял, – кивнул Ван Хелсинг.
– Я провела тебя коротким путем, дальше тебе нужен другой проводник. Если старейшины пали, они тоже заточены здесь – найди их.
Ван Хелсинг благодарно кивнул, собираясь переступить границу следующего мира, но Мармирия удержала его.
– Что? – проговорил охотник, глядя на древнюю вампиршу, которая, вспоров себе вену, накапала в небольшой сосуд своей крови.
– Передай это Владу, как доказательство его невиновности перед оставшимися кланами, если конечно, вы сможете пережить эту войну. Я всегда благоволила ему но, как и все, не смогла удержаться от соблазна. Скажи ему, что я сожалею.
– Хорошо! – кивнул Ван Хелсинг, но она снова его удержала.
– И еще, передай ему, что в этом аду есть специальное место для него. Оно называется трон. Мы дождемся сына Люцифера!
– Не думаю, что он стремится сюда попасть! – делая шаг во мрак, проговорил Гэбриэл.
Невозможно представить волнение, с которым Ван Хелсинг ожидал встречи с еще одним потусторонним миром, скрывавшимся за адским порталом, хотя, с долей уверенности можно было предположить, что он существенно не отличается от того, что ему уже приходилось видеть: преисподняя не блистала разнообразием, открывая ему крайности одной природы – испепеляющий жар и обжигающий холод. Но, не смотря на это, какая-то мрачная, гнетущая тайна, окутавшая это место, будоражила его разум. Это ощущение невозможно описать словами, ибо оно было слишком неопределенным и хрупким. Причина здесь, скорее, крылась в эмпирических ощущениях, в каком-то ужасающем символизме, затрагивающем психику. В сознании тут же всплывали мифологические образы из древних сказаний, хранивших историю человечества на ранних этапах его становления, пугающие полотна художников, объятых безумием, которое отражалось на холстах, будто приговор всему живому. Раньше он считал их бредом больного воображения, но теперь, увидев эти картины воочию, больше думал о том, как этим людям, если, конечно, они были людьми, удалось с такой точностью описать эту адскую бездну. А так же о том, как Создатель мог позволить такому существовать в реальности…
Даже в завываниях ветра здесь слышалась угроза или чья-то злая воля, потому что за этим воем, зачастую, следовал какой-то дикий, трубный напев, гулявший по многочисленным тоннелям этой потусторонней тюрьмы, вызывавшей вполне осознанное отвращение, возникающее в моменты, когда по воле судьбы приходилось встречаться с каким-то грязным пороком.
Мармирия вывела его на необъятные просторы истинного безумия, где власть разума основательно поколебалась: огромный лабиринт, раскинувшийся перед его усталым взором, состоял из монолитных ониксовых глыб, дававших недвусмысленное представление о своем истинном предназначении. Это была, без сомнения, та самая обитель дьявольских миражей, о которой говорила вампирша, только в этот раз она раскинулась перед ним как объективная, неотвратимая действительность и где-то здесь, в чреве этого древнего ужаса, скрывался священный ятаган.
Предназначение у этого лабиринта было одно – заставить души падших до падения мира бесцельно бродить по этим тоннелям, не имея надежды выбраться на свободу. Эти ониксовые джунгли напоминали невероятный город, обнесенный стенами, высота которых колебалась от двадцати до ста футов, а толщина в районе пяти. Внутри лабиринта виделись какие-то постройки из огромных блоков, преимущественно кубической и пирамидальной формы, соединенных между собой по принципу пчелиных сот.
Вокруг царила обманчивая тишина, как мрачный предвестник беды, она нагнетала и без того невыносимую атмосферу, грозя утащить во мрак остатки рассудка, но хуже всего были блуждающие по многочисленным ходам тени. Будто молчаливые призраки, они протягивали к нему свои руки, пытаясь отхватить от него кусочек жизни.
Как сейчас жалел охотник, что из этого лабиринта его не выведет золотая нить Ариадны. Здесь он мог рассчитывать только на себя, а потому, достав из кармана плаща кинжал, он начал делать на камне небольшие зарубки, чтобы в случае необходимости суметь вернуться к начальной точке своего маршрута.
Под гнетом тысячелетий каменные блоки достаточно сильно поистрепались, и сохранились, видимо, только благодаря своим колоссальным габаритам. То и дело охотник натыкался на каменные обломки и чернеющие остовы когда-то величественных построек, покоившихся среди высоких стен с незапамятных времен. Он проходил мимо них, с любопытством оглядывая, но не делая никаких попыток проникнуть внутрь. Оглядываясь по сторонам, он то и дело сталкивался с жадными взглядами бестелесных существ, проходил сквозь них, стараясь не слушать лживые посулы.
Часы скитаний превратились в дни, а дни в годы. Забредая в тупиковый тоннель, Гэбриэл возвращался к обратно, заново начиная свой маршрут. В конце концов, засечек на стене стало так много, что ориентироваться по ним стало невозможно, и он окончательно потерялся.
Это было истинным адом: не леденящий холод, не испепеляющий жар, а эти непрекращающееся блуждания. Порой ему начинало казаться, что ятаган вовсе не существовал, а если и существовал, то явно не в этой Вселенной. Наставления Дракулы, слова Мармирии уже не имели для него никакого значения. Сколько он провел здесь времени? День? Неделю? Месяц? Год? За это время, наверняка, прошло уже не одно затмение, а значит, они упустили шанс переломить ход истории в свою сторону! Все было бессмысленно! Граф был прав, нужно было затаиться на краю света, похоронив свою жизнь, свою надежду, свое прошлое, уповая на то, что Мираксис их не найдет. Это было здравое решение, продиктованное обстоятельствами. А что сделал он? Он убедил всех в необходимости этого предприятия, затащил в глубины истинного ада, обрек на вечные муки. Хотя… может, прождав его некоторое время, они сумели найти выход из этой бездны и затаиться за гранью миров. А может быть, даже попали в Пустошь Каинитов! И только он был обречен на вечные скитания по аду, в то время как своими муками искупил грехи, а своими делами заслужил ангельские крылья.
Вот она высшая справедливость! Хотя, причем тут Господь? Он сам виноват в своих неурядицах, не нужно было ему пытаться проникнуть в тайны человеческого сознания, не нужно было впускать в сердце чувства. Ему некого было винить в своих невзгодах! С этими мыслями Ван Хелсинг оперся спиной на холодный камень, безвольно опускаясь на землю. Раны по всему телу, оставленные нечистью в кровавой пустыне, постепенно затянулись, и теперь, проводя рукой по выпуклым шрамам, охотник окончательно утвердился в истинности неотвратимого течения времени внутри Ониксового замка.
– Судя по степени заживления ран, я провел здесь не меньше месяца! – проговорил он, будто впервые слыша свой голос, эхом разнесшийся по округе. По сути, с тех пор, как он простился с Мармирией, Гэбриэл не нарушал тишину этой обители, потому этот звук казался ему таким оглушительным и неестественным.
– Здесь нет места живым! Этот город был создан мертвыми для мертвых! Ты должен покинуть эти стены! – как ответ ему, прозвучал достаточно мелодичный мужской голос, в котором улавливались металлические нотки.
– Покинуть? – поднимая на мужчину равнодушный взгляд, усмехнулся охотник. – Если бы ад было так легко покинуть, я думаю, что вы бы здесь не торчали!
– Прикуси свой язык, ты даже не ведаешь, с кем говоришь!
Ван Хелсинг оглядел пленника лабиринта с ног до головы. Облачен он был в достаточно дорогой костюм Викторианской эпохи с алмазными запонками на манжетах, правда изодранный и грязный. В отличии от Мармирии он был бестелесным духом, чьи запястья были скованны такими же бесплотными цепями, но вот глаза призрака были на редкость живыми. В них светился какой-то неведомый огонь, который в бездне могли сохранить лишь древние. Если бы взгляды могли убивать, Ван Хелсинг, непременно, подвергся бы самой мучительной смерти.
– Уж просвети! – ухмыльнулся он, не удостоив своего нежданного собеседника столь желанным ему уважением, но тут же пожалел о таком дерзком поведении. Как оказалось, даже бестелесные призраки могут причинить боль, а вот ответить им тем же было нереально.
В мгновение ока незнакомец подлетел к нему, сомкнув на горле холодную ладонь, и прочертил острым ногтем небольшую царапину на его шее. Багровая струйка устремилась вниз, а вампир прильнул к нему, слизывая живительную жидкость. Ощущение было пренеприятным, казалось, будто к коже поднесли кусок льда. На миг Ван Хелсингу даже почудилось, что вампир обрел плоть.
Закончилось все так же быстро, как и началось: в отличии от своей предшественницы мужчина сохранил свой дар, отдав в уплату тело. Узнав сокровенные тайны охотника, он выпустил его из своей хватки, отступая на несколько шагов назад.
– Так вот оно в чем дело: Ван Хелсинг вознамерился получить ятаган! – прошипел он.
– Кто ты, черт тебя дери? – зажимая ладонью кровоточащую рану, прошипел Гэбриэл.
– Непривычно из уст архангела, пусть и падшего, слышать имя Дьявола, – усмехнулся тот. – Устыдитесь, молодой человек! Меня зовут Годрик Суон.
– Один из старейшин?
– Именно!
– Что ж, если ты знаешь кто я, то ты должен знать то, зачем мне нужен этот ятаган! Мне необходимо его найти!
– Ятаган не должен покидать этих стен, иначе нарушится равновесие миров! – проговорил мужчина.
– Оно уже нарушилось! Человеческий род стоит на грани уничтожения, а вампиры вот-вот превратятся в рабов.
– Ты не понимаешь! За использование такой сильной магии придется заплатить великую цену, к тому же, ятаган не может долго находиться в мире людей. Это чревато стихийными бедствиями, вспышками болезней и прочими напастями. Не пойми меня неправильно, я первым жажду отмщения, но даже не представляю, что за ним может последовать.
– Я могу гарантировать сохранность этой реликвии. Когда мы победим Мираксиса, я верну ятаган на прежнее место!
– Ты даже своей безопасности гарантировать не можешь! Неужели вы считаете, что Мираксис подпустит вас на достаточное расстояние, чтобы вы могли его использовать?
– У нас есть небольшая фора, если можно так сказать! – проговорил охотник, пытаясь ухватиться за соломинку надежды, желая переубедить вампира.
– Я весь во внимании!
– Мираксис уверен, что мы мертвы – это позволяет нам воспользоваться эффектом неожиданности.
– Тоже мне, преимущество: он почувствует ваш запах, едва вы переступите порог. Это верная смерть!
– И все же, мы должны это сделать! Если мы до сих пор живы, значит, надежда еще есть! Возможно, высшие силы стоят за нашей спиной! Подумайте… подумайте о своем клане, о тех, кто сохраняя верность вам, подвергается гонениям со стороны Мираксиса. Неужели вы желаете им подобной доли? – На миг Годрик задумался, и вокруг них воцарилась пугающая тишина, наполненная тягостным предвкушением.
– Хорошо! Я проведу тебя к ятагану, если сможешь покинуть зал миражей, он твой!
– Большего я и не прошу! – кивнул охотник, следуя за древним вампиром.
– Не спеши меня благодарить! Ты даже не представляешь, с чем столкнешься!
– И с чем же?
– С призраками собственной души, – коротко ответил старейшина, всем своим видом давая понять, что разговор закончен.
В действительности лабиринт оказался не таким уж непроходимым, как виделся в начале. Годрик прекрасно ориентировался на первый взгляд в одинаковых тоннелях, создавалось ощущение, что он знал здесь каждый уголок и мог прекрасно найти нужный проход с закрытыми глазами. Петляя по нескончаемым коридорам, они, наконец, вышли к небольшой арке, которую окружал уже привычный ореол темной энергии, легким дымком вырывавшийся из беспробудного мрака.
– Дальше пойдешь один! – проговорил вампир. – Если тебе удастся выбраться из этого зала, иди за красной змеей, она выведет тебя из замка.
– Я понял! – кивнул охотник.
– Заточите эту тварь, а мы уж позаботимся о том, чтобы на его долю выпали самые страшные адские муки! – кинул напоследок старейшина, растворяясь в пустоте. Сделав глубокий вздох, охотник мысленно начал возносить молитвы Создателю, желая, как многие столетия назад услышать наставления, но кругом была тишина. Таков был рок человека, он мог рассчитывать только на свои силы.
Пройдя сквозь магическую дверь, его взгляду открылся небольшой зал, в центре которого стоял постамент, над которым в невесомости парил ятаган. Озаряя царивший вокруг мрак, его окружал ореол зеленоватого света, вырывавшийся из недр древней реликвии. Оглянувшись по сторонам, охотник начал медленно приближаться, с опаской наступая на каменные плиты, опасаясь какой-нибудь древней ловушки.
Ятаган был истинным произведением искусства древних: эбонитовая рукоять с навершием в виде оскалившейся змеи, держащей в пасти огромный рубин, была усыпана мелкой резьбой; лезвие испещрено какими-то неведомыми символами, горевшими огнем самой преисподней. Подойдя к нему вплотную, Гэбриэл поднял глаза к купольным сводам зала, пытаясь понять, не обрушится ли на него вся мощь этой твердыни, если он посмеет коснуться столь ценной святыни. Собравшись с духом, он ухватил его за рукоять и резко отпрыгнул в сторону, прижимаясь к стене.
– Ничего?! – не веря в происходящее, прошептал охотник. На него не обрушился гнев Дьявола, сотни стрел не вырвались из стен, поражая несчастную жертву, зал не стала затапливать ледяная вода. Была лишь тишина, но в тот момент, когда Ван Хелсинг решил сделать шаг к выходу, пол начал обваливаться у него под ногами, унося в неизвестную бездну мрака. Падение было стремительным, а удар болезненным но, судя по всему, не смертельным.
Какого же было его удивление, когда очнувшись от забытья, он увидел знакомые и близкие его душе пейзажи Трансильвании в окрестностях родового замка Анны. Он помнил эти места настолько отчетливо, будто это случилось вчера, хотя с тех пор прошли целые века забвения. Поднявшись на ноги, охотник буквально остолбенел, встретив пред собой столь милый сердцу образ. Подле него стояла она – Изабелла!
– Где я? – не веря своим глазам, проговорил Гэбриэл.
– Там, где и должен быть! Там, где нет страданий – в раю! – ответил мелодичный голос, переливающийся, будто звон колокольчиков. При каждом слове его сердце замирало, готовое остановиться в любой момент.
– Я умер? – произнес он, глядя в голубые глаза.
Смерть навсегда сохранила красоту девушки. Она по-прежнему была цветущей, лучезарной, напоминающей одинокую розу, растущую средь голой пустоши. Густые черные пряди, достигавшие поясницы, мягкими волнами обрамляли ее лицо, алые губы чувственно приоткрыты, обнажая стайные ряды белоснежных зубов, носик слегка вздернут. Облачена она была в тоже платье, что было на ней в момент погребения: корсет из белой парчи, расшитый золотой нитью, идеально очерчивал манящие изгибы фигуры, плавно переходя в струящуюся юбку; на шее красовалось фамильное рубиновое ожерелье с массивной подвеской в виде дракона, раскинувшего крылья. Плечи укрывал подбитый мехом темно-синий плащ, подчёркивающий белизну кожи. Именно такой он запомнил ее в момент прощания, именно такой ее красоту сохранили небеса.
И как только раньше он мог, не видя ослепительного света этой луны, пытаться ухватить далекие звезды? В эту секунду для него не имели значения те, кто ждал его по ту сторону проклятых стен, важна была лишь она – Луна, озарившая ад своим чистым сиянием.
– Да, – с навернувшимися на глазах слезами, проговорила девушка, кидаясь к нему. – Мне очень жаль.
Прижав ее хрупкую фигурку к себе, Ван Хелсинг вдохнул пленительный аромат волос. Сладковатый запах фиалкового корня приятно туманил разум, унося душу в чертоги истинного наслаждения. Как долго он грезил об этом бессонными ночами, лежа в походной палатке, как ждал он этого мгновения, бросаясь в бой. И вот, наконец, спустя столетия, это желание стало реальностью. Господь не вернул ему ангельскую благодать, но позволил переступить райские врата. Это уже не мало.
– Изабелла! – ласково произнес он, слегка приподняв ее голову за подбородок. Не думал он, что когда-либо испытает подобные чувства, захлестнувшие его ураганом страсти, вырывающимся из сердца.
– Я так ждала… так ждала тебя! – лепетала она, легкими поцелуями касаясь его ключичной впадины, поднимаясь к шее, щекам. Даже в самых смелых своих фантазиях он не смел подумать о подобном. – Когда это произошло, я оказалась здесь одна, я все время искала тебя, но… – девушка зашлась в беззвучных рыданиях.
– Я больше никуда не уйду! – прошептал он, склонившись к ее уху.
– И мы всегда будем вместе? – она подняла на него полные слез небесные глаза.
– Всегда, – подтвердил Гэбриэл, едва заметно улыбнувшись, но когда охотник попытался поднять девушку на руки, острая боль пронзила все его тело. Издав едва сдерживаемый стон, мужчина осел на влажную траву.
– Что… что случилось? Тебе больно? – залепетала Изабелла, пытаясь его поддержать. В эту секунду охотник почувствовал, как боль еще более сильная, душевная, раздирает его тело на части. Огнем его обожгли слова последнего наставления Дракулы, вернув мысли в правильное русло.
– Изабелла, – пытаясь унять бешеное сердцебиение, проскрежетал он.
– Что?
– Где ятаган?
– Ятаган? Я не понимаю… когда я нашла тебя, ты был здесь один.
– Ложь! – вскричал он, с силой отталкивая девушку от себя. Поскользнувшись на влажной траве, она, заливаясь слезами, рухнула к его ногам.
– Почему ты так груб со мной? Я же… я люблю тебя! – шептала она, уронив голову на грудь.
Теперь он понимал, что никакие из пройденных им адских мук не шли в сравнение с тем, что он испытал сейчас. Казалось, что его душу освежевали живьем и бросили на растерзание псам преисподней, которые разметали ее кусочки по разным частям света. Эта боль была страшнее и сильнее физической, ибо раны подобного плана не могло излечить ни время, ни магия. Они навсегда останутся в сердце кровоточащими рубцами.
– Я обманулся: принял желаемое за действительное.
Вот о чем твердила ему Мармирия Нуар, вот о чем предупреждал Дракула. Иллюзия была самой лучшей защитой для столь древней реликвии. Подумать только, в аду ему подарили безграничное счастье и если бы не грубый просчет, допущенный этими древними магами, возможно, он навсегда бы застрял в этих чертогах, по собственной воле, даже не подозревая об эфемерности всего сущего.
