Текст книги "Проклятые вечностью (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 44 страниц)
========== Пролог ==========
Комментарий к Пролог
Работа планируется большая, так что прошу читателей простить мне длинную завязку и запастись терпением :-)
Странице к 50-й начну крутить сюжет по полной :-)
Жаркое июньское солнце начинало медленно клониться к горизонту, заставляя заснеженные Карпатские вершины гореть багряным пламенем на фоне сереющих небес. Пламя это отливало всеми цветами радуги: темно-голубым и пурпурным цветом сияли зубчатые скалы, золотисто-зеленым – травянистое покрывало, укрывшее массивные громады, а кроваво-коричневым – обнаженная земля, хранившая в себе память недремлющего ужаса. На многие мили вокруг расстилалась покрытая дубравами местность. За зелеными волнистыми холмами возвышались горные каскады, усеянные могучими сосновыми лесами. У самого подножия гор узкой змейкой серебрилась речка, несущая свои прозрачные воды вглубь таинственных ущелий, за которыми простиралась страна, полная древних страхов и мрачных суеверий. К северу от нее пробегала небольшая грунтовая дорога, по которой с феерической скоростью неслась черная карета, сопровождаемая небольшим вооруженным отрядом. Подпрыгивая на каждой кочке, она грозилась в любой момент сорваться с обрыва, отдавая несчастных пассажиров в холодные объятия смерти. Однако ни кучер, ни всадники, казалось, не собирались сбавлять темп, скрывая под молчаливой завесой тайны истинную причину спешки.
С каждой минутой этого бесконечного путешествия солнце все ниже склонялось к закату, отдавая посох власти над ночью своей возлюбленной – луне, вошедшей в небесные чертоги в сопровождении тысячи мерцающих подруг, коими были бездушные звезды, холодными глазами взирающие на разворачивающуюся пред ними картину панического бегства.
Когда вечерний туман начал белесой пеленой обволакивать все вокруг, а последние проблески дневного светила скрылись за горами, люди начали выказывать признаки истинного беспокойства, сильнее погоняя вороных скакунов, которые из последних сил пытались обогнать окружающую их темноту, несущую в себе лишь холод и смерть.
Девушка, чье лицо было скрыто за шелковым капюшоном, высунулась из небольшого окошка, всматриваясь в оставшиеся позади горы. Крепко прижимая к своей груди небольшой сверток, она неустанно подгоняла кучера. Пронзительный звук от удара кнута разрезал вечернюю тишину, как острый нож разрезает масло, и, недовольно встряхнув головами, лошади ускорили свой бег. Карета подскочила на кочке, раскачиваясь во все стороны, как корабль, захваченный штормовыми волнами, но, несмотря на опасность крушения, неслась вперед, навстречу неизбежности.
Тьма сгущалась все сильнее, а небо стали заволакивать огромные тучи, предвещавшие грозу, однако, взглянув на них, создавалось совсем иное впечатление. Казалось, чья-то злая воля скрывает обезумевших от страха путников от лишних глаз, чтобы ни луна, ни звезды не стали бессмертными свидетелями кровавой бойни, которая могла разразиться в любой момент.
Каждый шаг, каждый звук заставлял охранников, обнаживших серебряные мечи, беспомощно озираться по сторонам, сильнее прижимаясь к несущейся карете. Лошади сверкали налившимися от крови глазами, будто ужасные ночные порождения, обезумевшие от страха не меньше всадников, ими управляющих. Со стороны было ясно, что продолжать путь в кромешной тьме – самоубийство, но эти люди, видимо, придерживались иного мнения. Девушка, молитвенно сложив руки, безмолвно шевелила губами, читая очередную молитву. Все ее тело сотрясала мелкая дрожь, а душу – ни с чем не сравнимый ужас. Непосвященным в кровавые тайны этого региона людям эти страхи показались бы не более чем простым суеверием, но тем, кто воочию видел восставших из могил предвестников Апокалипсиса, было ясно, какие секреты хранит ночь. Эти люди ценили серебро превыше алмазов, а святое распятие превыше жизни, ибо, расставаясь со своей бренной оболочкой, они спасали бессмертную душу.
Волчий вой, заставивший остановиться трепещущие сердца, разнесся по округе. Спустя минуту ему начали вторить десятки других, выбравшихся из своих укрытий порождений ночи. Липкий страх окутал путников сильнее, чем туман, лишая их воли, пробуждая в воспаленном мозгу пугающие видения, способные свести с ума любого, кто осмелится отмахнуться от них, справедливо считая их плодом больного воображения. С каждым вздохом преследователи приближались к своим жертвам, смыкая вокруг их шей смертоносные объятия, пока наконец командир отряда срывающимся голосом не приказал остановиться.
Всадники моментально перегруппировались, заключая карету в кольцо и невидящими глазами начали вглядываться в темноту. Острые клинки засеребрились под светом луны, выглянувшей из-за облаков, а потом все стихло. Вокруг воцарилась такая пугающая тишина, что ее не смела нарушить ни одна живая душа. Стихли ночные птицы, не осмеливались дышать люди, умолкли кони, даже ветер утих, переставая шелестеть кронами могучих деревьев. Казалось, что в этот момент карета существовала вне времени и пространства, сумев пересечь невидимую грань между жизнью и смертью: люди еще не умерли, но в тоже время простились с жизнью. Они ждали. Каждый из них ждал.
Наполненным ужасом взглядом девушка смотрела в темноту. Вдруг, будто два фонаря, во мраке зажглись два желтых глаза, за ними еще пара, и еще… Они окружили карету, молчаливо выжидая, изучая своих жертв, наслаждаясь их страхом точно так же, как через несколько минут предвкушали наслаждение от вкуса их плоти.
– Господь Всемогущий, сохрани нас, ибо на всё воля твоя! Уповаю на милость твою, передаю наши жизни в твои милосердные руки. Об одном лишь молю: позволь этому младенцу встретить утро, такое же чистое, как и его душа, – проговорила женщина, поцеловав убаюканную постоянной качкой малютку в лоб.
Девочка, слегка поежившись от нежданного прикосновения, расплылась в ангельской улыбке, такой безгрешной, какой способен улыбаться лишь новорожденный ребенок, незапятнанный грехами отцов.
Еще один волчий вой, прозвучавший в нескольких метрах от кареты, вытащил всех из мрачного оцепенения. Это был тот сигнал к началу бойни, который ожидала каждая живая душа. Лязг оружия, звук битвы, стоны умирающих слились в одну единственную мелодию – мелодию смерти.
– Защищайте госпожу, – скомандовал капитан стражи.
Оставшиеся воины сомкнули свои ряды, прижавшись вплотную к карете. Девушка чувствовала, как на деревянные борта с воем бросаются массивные волки, нет, не волки – оборотни! Она слышала предсмертные крики, хруст ломающихся костей и ужасающий, ни с чем не сравнимый звук пира. Не успев закончить кровавую жатву, эти нелюди погружали свои огромные клыки, поглощая человеческое мясо, пока остальные пытались довести начатое до конца. Пробирающий до глубины души скрежет когтей прошелся по крыше, и в этот миг огромная окровавленная туша упала вниз, обнажая в предсмертной судороге чудовищные клыки.
– Миледи, мы не сможем удерживать их дольше. Бегите, это Ваш последний шанс! – прокричал один из защитников, открыв дверцу кареты.
В ту же секунду, издав пронзительный крик, мужчина был буквально разорван огромным оборотнем, сделавшим попытку ворваться внутрь; девушка издала протяжный крик и тут же почувствовала, как на ее лицо брызнула какая-то теплая вязкая жидкость, заливая шею, грудь и платье. Найдя в себе силы раскрыть глаза, она увидела огромную отрубленную голову этого демонического создания, из оскалившейся пасти которого багровым пятном растекалась кровь.
Медлить было нельзя; сильнее прижав к себе навзрыд кричавшую малышку, девушка выскочила из кареты и буквально застыла от ужаса. На несколько десятков метров вокруг все было залито кровью, разбросанные части тел – человеческих и лошадиных – с жадностью поглощали огромные оборотни, лишь отдаленно напоминавшие волков. Оставшиеся в живых защитники из последних сил пытались сдержать натиск этих тварей, но с каждым ударом количество бьющихся сердец уменьшалось, а на кровавый пир поступали все новые и новые «яства».
– Миледи, сюда, – прокричал какой-то воин, ухватив девушку за руку и потянув за собой.
Не разбирая дороги, спотыкаясь о кровавые останки, утопая по щиколотку в крови, превратившей поле брани в вязкое месиво, она бежала вслед за своим защитником, обезумев от страха. Тошнота подкатывала к горлу, ноги буквально налились свинцом, но она бежала. Вдали послышался звук приближающейся погони и, к своему стыду, девушка была вынуждена признать, что она не хочет больше бежать. Увиденное несколько минут назад настолько поразило ее и перевернуло мир вокруг, что единственным желанием было оборвать жизнь, а вместе с ней и этот непрекращающийся ужас. Она больше не просила Бога о милосердии, ибо потеряла веру в его существование.
«Нет, не может существовать Бог, который позволяет в своем мире существовать такому…» – пронеслось у нее в голове.
– Бегите, бегите, моя госпожа, я задержу его, – прокричал воин, отпуская руку женщины и оставив на коже липкий кровавый след.
– Сорин, – прокричала девушка.
Хотя разве имело сейчас какое-то значение имя этого несчастного, вместе с остальными отдавшего свою жизнь ради того, чтобы она спаслась?! Разве могла она вообще спастись из этой кровавой бойни с младенцем на руках?! Разумеется, нет! Ее дни сочтены, и никто не сможет изменить предначертанную ей судьбу. Возможно, это бы удалось сделать ее супругу, но его проклятая душа была заключена в ледяной темнице, покинуть которую не могло ни одно существо, прошедшее сквозь зеркальную гладь. И теперь она, хранительница этого знания, погибнет, унося с собой в могилу эту мрачную тайну. До чего же несправедлива жизнь и глух к ее мольбам Господь!
За спиной раздался звук удара, серебряный клинок вошел в плоть монстра, а дальше все стихло. Лишь монотонный звук шагов эхом разносился по округе. Забившись в небольшую пещеру, девушка нервно покачала малышку, надрывающуюся от крика, лежа в залитых кровью пеленках. Сняв с шеи небольшой медальон, в котором плескалась белесая жидкость, она вылила все содержимое в рот девочке, которая начала моментально успокаиваться, пока не затихла окончательно. Вдали послышался звук возобновившейся погони, которая воистину превратилась в кровавую охоту, где не имеющая ни шанса на спасение жертва была загнана жестокими хищниками в угол.
– Это лишь маковое молоко, – проговорила женщина, будто девочка могла ее понять, – я делаю это лишь ради тебя!
Положив малютку на небольшой камень, она выбежала из своего укрытия, грозившего в любой момент обернуться ловушкой для них обеих.
«Я должна увести их как можно дальше. Я должна спасти ее», – повторяла она себе, задыхаясь от непрекращающейся погони.
Мелкие ветки, сквозь которые она пыталась протиснуться, нещадно хлестали ее по лицу, оставляя на нежных щеках, которые когда-то алели, как розы, глубокие кровавые царапины. Как будто костлявыми руками, деревья хватали ее за волосы и одежду своими сучьями, в клочья раздирая французский шелк ее платья, с корнем вырывая вьющиеся локоны из прически. Во рту появился солоноватый привкус крови, глаза застилала белесая пелена, а мир вокруг кружился-кружился, выбивая почву из-под ног. Обессилив окончательно, девушка, споткнувшись о предательскую корягу, рухнула на покрытую росой траву. Хватаясь руками за землю, она пыталась ползти, чувствуя, как ее преследователи остановились, довольно клацая зубами, слыша их приглушенный рык, и в тот момент, когда она уже собиралась обернуться, чтобы встретить смерть, как пристало истинной правительнице, огромная лапа когтями вонзилась в ее спину, раздирая кожу до самых костей. Издав пронзительный крик, девушка впилась руками в выступающий из земли массивный корень, и тут же почувствовала, как по щеке стекает омерзительная слюна, а острые клыки вонзаются в шею, обрывая ее бренное существование.
«Господи, прими грешную рабу в свои объятия!» – как молнией пронеслась последняя мысль в ее голове, а после – все стихло.
Спустя несколько часов алый рассвет возвестил не только о наступлении нового дня, но и о прекращении беспощадной бойни, произошедшей у самого подножия Карпат этой ночью. В этот час небольшая группа строителей и каменотесов, следовавших к небольшому ущелью, где по настоянию одного из старейшин возводилась подобная лабиринту тюрьма, предназначенная для удержания древнего ужаса, обнаружила следы ужасающего пира, устроенного проклятым зверьем. Истерзанные останки людей и животных, разбросанных по дороге, подверглись осквернению не только оборотнями, но и вороньем, слетевшимся поживиться падалью. Разбитая в щепки карета валялась на обочине дороги, и лишь серебряные клинки, горевшие на солнечных лучах, проливали истину на произошедшее.
– Матерь Божья, – проговорил один из строителей, осеняя себя крестным знамением.
– Что здесь произошло этой ночью? – с не меньшим ужасом спросил второй.
– Это волки? – с надеждой в голосе поинтересовался третий.
– Да где ж тут волки?! Отряд господ, явное дело: карета, доспехи – не простые то были путники. Посмотрите, мечи серебряные! Ни один волк не нападет на хорошо вооруженный отряд. Только взгляни, их тут не меньше двадцати человек было, а может, и больше, – вглядываясь в кровавые следы, уходящие в самую чащу, проговорил архитектор.
– Ты хочешь сказать, что это…
– Оборотни. Для их вожака ведь возводим темницу, – не дав договорить каменотесу, бросил он. – Следы уходят в лес, возможно, кому-то удалось скрыться, нужно пойти посмотреть!
Оглянувшись на своих спутников, мужчина лишь увидел кучку напуганных крестьян, столпившихся вокруг адского поля. Кто-то из них беззвучно читал молитвы, закрыв глаза; кто-то, склонившись к дереву, изрыгал рвотные массы, не сумев перенести тяжесть увиденного; кто-то в нерешительности переминался с ноги на ногу, но ни один не выступил вперед, чтобы поддержать затею своего предводителя.
– Хорошо, – проговорил он, поднимая с земли серебряный меч, – я пойду один.
Сопровождаемый молчаливыми взглядами, мужчина углубился в лесную чащу, на каждом шагу находя устрашающие следы ночной битвы. По покрытой росой траве разливались кровавые лужицы; военная амуниция, разбросанная в разные стороны, вместе с истерзанными останками воинов, носивших ее, горела под лучами восходящего солнца. Чуть поодаль от тела мужчины, он увидел молчаливое подтверждение своих предположений – огромная туша оборотня, которую в спешке позабыли забрать с собой собратья, распласталась на земле с серебряным кинжалом в груди. В пятистах метрах от нее мужчина обнаружил растерзанный труп женщины, стеклянным глазами взирающей на небеса. На ее лице застыл леденящий душу ужас, а в уцелевшей руке – небольшой флакончик с золотой цепочкой. Темные вьющиеся локоны разметались по земле, открывая исцарапанные щеки.
Глядя на нее, мужчина отметил, что при жизни это была поистине красивая женщина, пред которой покорно склоняли головы многие кавалеры. Детский плач, а может просто игра по натянутым нервам, заставили мужчину оглянуться. Нигде не было ни одного подтверждения его предположениям. Тряхнув головой, чтобы отогнать не прошеную иллюзию, он направился назад, но этот навязчивый плач опять прокрался в его разум. Звук был настолько слаб, едва уловим для человеческого уха, но все же не испарялся. Тогда, собрав остатки мужества, мужчина последовал за этим голосом точно так же, как моряки, которые следуют за зовом сирен, ведущих корабль на скалы.
Через несколько минут ему удалось найти небольшое углубление в горной расщелине, на каменной плите которого лежал небольшой сверток, протягивающий ручки к свету. Взяв младенца на руки, мужчина отбросил окровавленную пеленку, разглядывая заплаканное личико.
На вид девочке было не больше пары месяцев, в ее чистейших голубых глазах будто отражалась нестерпимая боль и грусть, кладущие на ее лицо отпечаток ночных событий. Мужчина не мог точно сказать, сколько он простоял в лесу, прижимая к груди этот кричащий кулек. В этот момент время будто остановилось для него, но когда через несколько часов он вышел из леса, в округе не осталось и следа пребывания его спутников. Лишь растерзанные тела свидетельствовали о реальности всего происходящего.
Завернув малютку в льняную рубаху, он направился назад, надеясь успеть добраться в деревню до темноты. С каждым шагом в его душе крепла уверенность в том, что божественная рука позволила ему найти ребенка, а соответственно, он несет ответственность перед Всевышним за жизнь этого крохотного создания. Когда последние проблески солнца упали на землю, мужчина уже находился у ворот своего дома. Взглянув на светящееся в лунном свете лицо малышки, он наклонился и произнес:
– Отныне тебя зовут Селин. Ты будешь моей дочерью, моей богиней, моей луной!
========== Знакомая незнакомка ==========
Черные тучи заволокли небо, предвещая раннее наступление вечерних сумерек. Казалось, сама природа восстала против людей, развязывая руки их бессмертным преследователям, которые страшились до наступления темноты покидать свои мрачные убежища. Огромная молния расчертила небо пополам, озарив всю округу холодной вспышкой. За ней, словно верный пёс вдогонку за хозяином, устремился громовой раскат. Тяжелый рокот прокатился по лесу и затерялся где-то за горизонтом, растворяясь в объятой туманом синеве гор. Ночь обещала быть сырой и нервной. Первые капли дождя, будто горькие слезы, прощальными холодными поцелуями коснулись кожи чуть приоткрытых губ и упали на землю, как молчаливые предвестники грядущих потерь. Маленькие, поначалу робкие, они с каждой минутой обретали все большую силу, пока наконец не превратились в ледяной ливень, скрывающий за серой, непроглядной завесой истинную картину вещей.
Прижав ладонь к укушенному оборотнем плечу, из которого тонкой струйкой сочилась алая кровь, Ван Хелсинг медленно ступал меж стройными рядами сосен, с шумом волоча за собой тяжелый арбалет, ставший непосильной ношей для израненного путника. Спотыкаясь о выступающие коряги, цепляясь плащом за корявые ветви, продираясь сквозь густые заросли, он из последних сил хватался за выдуманную им реальность, отказываясь признать тот факт, что с каждой минутой зверь, пробуждающийся в его теле, готовился нанести смертельный удар по беззащитной душе, ставшей жертвой волчьего проклятия. Ветер бросал ему в лицо мокрые пряди растрепавшихся волос, прилипавших к таким же мокрым щекам, перед глазами неустанно роились маленькие черные пятнышки, грозившие в любой момент пресечь связь разума и окружающего мира, унося мужчину в сон, полный лживых химер, но все же упрямство было сильнее. Он дал священную клятву, он просто не может стать рабом чужой воли, не может умереть! Не здесь и не сейчас! Его час еще не пробил, а значит, он должен идти вперед, должен найти Анну.
Мрак медленно окутывал землю похоронным саваном, выпуская на свободу ужасы ночи. Сейчас, в канун Хэллоуина, они обладали небывалой силой и могуществом, могли уничтожить его одним направленным ударом, но почему-то не делали этого, молчаливо выжидая. Охотник чувствовал на себе их холодные взгляды, ощущал почти осязаемую ненависть, порой ему даже казалось, что он видел во тьме их пугающие силуэты, а может, это было лишь плодом его воображения, точного ответа не было. Стараясь отогнать от себя эти навязчивые фантазии, он буквально на ощупь двигался вперед, пока между поредевшими деревьями не показался просвет, свидетельствовавший о том, что лесные владения подходят к концу, уступая место небольшому перелесью.
Вскоре его глаза привыкли к ночи настолько, что Ван Хелсинг мог без труда различать окружающие его предметы, замечать малейшие изменения ландшафта. Расплывчатые раньше силуэты обрели четкие очертания – возможно, это кровь оборотня давала о себе знать. Как бы то ни было, охотник стал видеть намного лучше, да и силы немного восстановились, подпитываясь внутренними резервами.
Через несколько минут он вышел на небольшую поляну, заканчивающуюся скалистым обрывом, а вдали, разрывая ночной мрак, горели огни Будапешта. Легкое движение за спиной заставило его резко обернуться и, превозмогая боль, нацелить арбалет на свою жертву. Издав пронзительное шипение, Алира, склонившаяся над телом Велкана, пораженного серебряной пулей в сердце, метнулась в сторону, устремив на Ван Хелсинга горящие во тьме фиалковые глаза.
– Где Анна? Где монстр Франкенштейна? Что вы сделали с ними? – прокричал он, встретившись с ее надменным взглядом. Вампирша попятилась назад, обнажая белые клыки, исказившие ее лицо мерзкой гримасой, но нападать не отважилась.
– Поверь, я задаю себе тот же вопрос. Хотя, несомненно, знаю больше, чем ты, – с легкой усмешкой проговорила она.
– Хватит говорить загадками, – прорычал он, оглядывая поляну пристальным взглядом.
Поломанные ветви, примятая трава, следы крови на камнях – все свидетельствовало о том, что совсем недавно на этом месте разразилась нешуточная схватка, жертвой которой, несомненно, стала и принцесса.
– Где Анна? – повторил свой вопрос охотник.
– Неужели великий Ван Хелсинг считает, что я настолько глупа, что после захвата пленников продолжала бы оставаться на месте преступления? – с издевкой спросила она. – Впрочем, сейчас у нас общий враг, – проговорила Алира, метнув к его ногам небольшой кинжал.
Черное острие вонзилось во влажную почву, сверкнув фигурной рукоятью в лунном свете. Когда Ван Хелсинг поднял глаза на собеседницу, она уже растворилась во мраке, оставив после себя лишь таинственный артефакт и море вопросов.
Треск веток и грубая брань, всуе коснувшаяся не только адских порождений, но Всевышнего, заставила охотника облегченно вздохнуть. Минуту спустя, отряхивая шерстяную рясу, на поляне появился взъерошенный Карл, прижимавший к груди огромное распятие.
– Что здесь произошло? – поинтересовался послушник, оглядывая последствия бойни. – Они забрали монстра? Где Анна?
– Не знаю, – покачав головой, ответил Гэбриэл, – когда я появился здесь, то натолкнулся на Алиру.
– Значит, они их пленили?!
– Я в этом не уверен, – рассматривая стилет, проговорил охотник.
Оружие было истинным произведением искусства, образчиком трудоемкой работы великих мастеров минувших эпох. Клинок был сделан из черного камня, отшлифованного до зеркального блеска и такого острого, что он был способен перерубить парящее перышко пополам. Рукоять поражала еще сильнее. Эфес был выполнен из червленого серебра, инкрустированного драгоценными камнями с навершием в форме летучей мыши, раскинувшей перепончатые крылья в разные стороны.
– Откуда это? – спросил монах, с не меньшим интересом разглядывая кинжал.
– Я думаю, что его обронил похититель. Алира права, ей нечего было тут делать! Если бы монстр был у них, то луна, предвещая конец всего сущего, окрасилась бы кровавым оттенком. Так что, кем бы ни был этот похититель, он сделал нам одолжение, осталось лишь узнать, какие он преследует цели. А то может сдаться, что Дракула покажется нам не самым ужасным кошмаром, – заключил охотник.
– Позволь взглянуть, – проговорил послушник, забирая из его рук диковинную вещицу. – Я уже встречал где-то этот кинжал. Это непростое оружие, вот только не могу вспомнить, где я его видел.
– И что ты предлагаешь?
– Нам нужно вернуться в замок Анны. Если ты прав, то игра приобретает совсем другие обороты, а вступать в нее, не зная правил, я бы не рискнул. Невесты Дракулы не используют оружия, а значит, перед нами новая загадка или очередная западня, – пробубнил Карл.
– Но у нас нет времени на обратную дорогу. Анна в их руках, с каждой минутой шансов увидеть ее живой становится все меньше.
– Мы не знаем, с чем имеем дело, и если ты не собираешься заключить сделку с Дракулой, которого тоже еще нужно найти, то у нас нет другого выбора.
– А что, если кинжал – это ловушка? Если Дракула хочет, чтобы пошли по ложному следу?
– Не думаю. Если у него на руках все козыри, не имеет смысла затягивать партию. У него есть монстр, есть Анна как дополнительный рычаг влияния на нас. Алира осталась единственной невестой. Она просто бы не успела спрятать пленников и вернуться сюда. А доверять такое ответственное задание другим он бы не стал. К тому же вовсе необязательно было отдавать кинжал тебе в руки, она могла просто бросить его здесь. Мы бы сами нашли стилет и опять же пошли по этому следу без ее посылов.
– Выходит, кто-то еще перешел ему дорогу. Осталось понять, на чьей стороне они играют, – проговорил охотник, задумчиво потирая укушенное плечо. – Возможно, ты и прав. Нужно возвращаться в замок. Если бы они хотели убить Анну, то мы бы нашли здесь ее тело, а значит, она еще жива. Они сами нас найдут, когда решат выдвигать условия. Хотя…
– Что?
– А что, если, получив от нее информацию, они довершат начатое до конца?
– Мы оба знаем, что такой исход событий возможен. Но если ты хочешь с арбалетом наперевес бегать по городу, разыскивая неизвестно что, пока тебя не поймают, будь уверен – это случится с большей вероятностью. Сейчас у нас нет выбора. Мы должны вернуться.
Ван Хелсинг поднял с травы упавшую шляпу и застыл на месте, прислушиваясь к дыханию леса. На первый взгляд не было ничего удивительного в уханье совы, доносившемся из чащи, или в шуме веток, с треском бьющихся о стволы величественных сосен при дуновении ветра, но какой-то животный инстинкт подсказывал ему, что они не одни оказались заброшены судьбой к этому мрачному обрыву. Охотник нутром чувствовал на себе пронзительный взгляд, следивший за каждым его движением.
– Что произошло? – спросил Карл, подойдя к своему товарищу.
– Мы тут не одни! – упирая арбалет в плечо, проговорил он. Медленными шагами охотник направился к лесу, стараясь не пропустить ни одного шороха, ни одного движения. Вдруг с веток огромной ели на него рухнуло что-то тяжелое и, сбив его с ног, устремилось в чащу леса. Не помня, как поднялся, Гэбриэл пустился вдогонку, выхватив из-за пояса револьвер с серебряными пулями. Сейчас было не важно то, кем был этот таинственный наблюдатель: человеком, оборотнем или вампиром. Значение имело лишь то, как много он успел услышать и как много знал, а значит, во что бы то ни стало надо было задержать беглеца живым.
Задохнувшись от погони, чувствуя пронзительную боль в плече, мужчина был вынужден с досадой признать, что это существо оказалось намного проворнее его, ибо стремительно удаляющиеся во мраке шаги вскоре стихли окончательно, оставив после себя лишь глухую тишину. Оглянувшись по сторонам, лишь сосны да камни открылись его взору. Он уже собирался возвращаться назад, когда оглушительный выстрел прогрохотал там, где небольшая горная речка водопадом сбрасывала свои ледяные воды в Дунай, прерывая каменистые предгорья равниной. В народе это место называли Дьяволова Падь, считая его истоком всего зла, проскальзывающего на землю, преодолев адские врата.
Гэбриэл метнулся туда со всей быстротой, на которую был только способен. Когда он выбежал к каменистому берегу, на него тут же набросился черный оборотень, сшибая с ног. Револьвер выскользнул из рук и скрылся в темной пучине дунайских вод, унося вместе с собой надежду на быстрое решение этого конфликта. Насколько охотник успел заметить, внешне оборотень несколько отличался от тех, что ему приходилось видеть ранее: значительно меньше размером, с другим строением скелета и, как ни странно, с более человечным взглядом, который говорил о том, что зверь не объят характерным для оборотней безумием и руководствуется лишь собственным разумом.
Придавив охотника к земле, он рванулся к пульсирующей на шее вене, но был поражен более стремительным ударом. Выхватив из внутреннего кармана серебряный кол, Ван Хелсинг всадил его в череп чудовища до самого основания. Издав скулящий всхлип, монстр рухнул на него, придавив своим весом. Туша оказалось настолько тяжела, что даже будучи в полном здравии, мужчина едва ли смог сдвинуть ее с места, а уж с больным плечом – тем более. Ухватившись руками за выступающий из земли корень, Гэбриэл стал медленно вытаскивать себя из этой западни. Тем временем у самой кромки воды разворачивался еще один бой: женщина в длинном черном плаще, орудуя небольшим серебряным кинжалом, сражалась сразу с тремя оборотнями. Ее движения были настолько стремительны и в тоже время грациозны, что битва больше походила на смертельный танец, а звук – оружия на мелодию, предшествующую вечному упокоению. Каждый шаг, каждый удар несли за собой такую мощь, что казалось, будто сам дьявол стоит за ее спиной, помогая отражать вражеские нападения. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы сердце охотника пропустило удар. Но поразило его не мастерство воительницы, не ее смелость, а до боли знакомые черты, сулившие ему одновременно райское наслаждение и адское пламя. Густые черные волосы красавицы спадали на плечи распущенными прядями, белоснежное лицо будто притягивало к себе лунный свет, а глаза, глаза являлись отражением бескрайних небес, в которых, как звезды, тонули пляшущие искорки. Ее точеный силуэт был будто вылеплен античными богами, вложившими в ее смертоносные движения возвышенное изящество и непревзойденную силу.
Однако ни один бой не может длиться вечно, ресурсы любого существа на земле рано или поздно подходят к концу. Численное превосходство победило самоотверженность, и, поразив своим клинком двух оборотней, девушка получила предательский удар в спину от третьего. Острые когти разодрали одежду, вонзаясь между лопаток, будто кинжалы. Издав хриплый стон, воительница повалилась на землю, устремив к небесам свой затуманенный взгляд. Помедли Ван Хелсинг еще секунду, окровавленные клыки вонзились бы в шею несчастной, обрывая ее земное существование.
Внезапная атака охотника, которого нападавшие преждевременно списали со счетов, застала оборотня врасплох. Он резко отскочил в сторону и начал кружить вокруг мужчины, как хищник вокруг своей добычи. Поворачиваясь вместе с ним, Гэбриэл ни на секунду не упускал его из вида, предоставляя своему противнику право первым нанести удар. Через несколько секунд зрительной дуэли, хотя возможно прошло намного больше времени, оборотень с хриплым рычанием кинулся на него. Случившееся далее заняло лишь мгновение: кинувшись навстречу ему, охотник буквально проскользил у него под брюхом, пропарывая серебряным клинком брюхо от сердца до пупка. Алая кровь залила его одежду, его лицо и огромным пятном растеклась по земле.
– Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, аминь! – проговорил Ван Хелсинг и кинулся к бездыханной девушке, лежавшей на берегу.
Осмотрев ее, мужчина поразился тому, как такая глубокая рана могла перестать кровоточить в считанные мгновения, в то время как из его плеча до сих пор сочилась алая жидкость. Изодрав в клочья свою нижнюю рубаху, мужчина смочил лоскуты в воде, омывая изувеченную кожу, после чего наложил повязку.
