Текст книги "Burning for your touch (ЛП)"

Автор книги: cuteandtwisted

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 52 страниц)

Его мозг слишком занят, пытаясь справиться со словами, что крутятся в его голове с прошлой недели, теми словами, что Эвен так бесстыдно и легко произнёс у двери Коллективета, неописуемые, сводящие с ума.

Он думает, не жалеет ли Эвен о том, что произнёс их, не хочет ли взять их назад. Наверное, Исак бы не возражал, если бы Эвен попросил об этом. Они были нелепыми. Меньшее, что может сделать Исак, – это помочь восстановить их партнёрство, существовавшее до сего момента, забыть об этом промахе Эвена. Исак мог бы сделать это для него. Правда мог бы.

– В общем, заканчивая эту длинную речь, хочу сказать, что в Прайде нет никакого смысла, если посмотреть на него сквозь призму социальной экономики. Всем этим огромным корпорациям и богатым компаниям плевать, что над каким-то среднестатистическим парнем из восточного Осло издевались в средней школе, потому что он гей. Они просто хотят твоих денег и…

Исак снова замолкает. Эвен улыбается, потому что считает его нелепым и наслаждается тем, как Исак путается в собственных словах? Эвен может читать его мысли? Он не целовал Исака с тех пор, как они «сосались» у синей двери Коллективета, после того как Эвен сказал, что будет его ждать. Эвен был чрезмерно восторженным всю эту неделю, но он не целовал Исака уже шесть дней три часа и семнадцать минут. И Исак больше не может терпеть. Ему просто необходимо перестать так много чувствовать. Ему просто нужно…

– Что?! – наконец сдаётся Исак. И он тяжело дышит, и его лицо наверняка пылает огнём. Но он просто не может сидеть здесь и притворяться, что всё нормально, когда Эвен смотрит на него так. Он не может. Он просто…

Эвен протягивает к нему руку, по-прежнему уткнувшись подбородком в другую. Время снова останавливается, пока Эвен скользит большим пальцем по щеке Исака.

Время замирает.

– Я тебя люблю, – говорит Эвен, будто это самая очевидная вещь в мире. И мозг Исака охватывает огнём. – Это правда.

Слышать это во второй раз ещё больнее.

Больнее, чем Исак предполагал. Не то чтобы он надеялся, что когда-нибудь услышит эти слова снова.

И тем не менее ему больно. Кажется, будто его внутренности превратились в бумагу, которую сминает та самая рука, что сейчас нежно ласкает его лицо.

Меня никто не любит. Никто никогда меня не любил.

Ему больно. Ему больно, потому что никто не говорил ему эти слова раньше и действительно так думал. Ему просто больно.

Должно быть, печаль и опустошение отражаются на лице Исака, потому Эвен встал со своего стула – вероятно, Исак вырубился на пару секунд, потому что никто не может двигаться так быстро – и теперь обхватывает его лицо обеими руками, нависая над ним через стол, разделяющий их тела.

– Действительно люблю, – торжественно говорит Эвен, прежде чем наклониться и прижаться губами к губам Исака. Прямо посреди Kaffebrenneriet неподалёку от Коллективета, словно это ничто, словно в этом нет ничего такого, словно они делают это постоянно – целуются в общественных местах.

Исак отвечает на поцелуй. Его тело теперь запрограммировано на это. Это просто поцелуй, всего лишь губы. Но даже он опустошает его. Исак сильно задирает голову, почти под углом в девяносто градусов, чтобы касаться губ Эвена, и его горло открыто и уязвимо. Это всего лишь поцелуй, но он всё равно опустошает его. Исак слишком долго его ждал, чтобы не ответить.

– Тебя любят, Исак, – шепчет ему Эвен, отстраняясь, с широчайшей улыбкой на лице. И Исак не может сдержать громкий писк, когда Эвен снова наклоняется к нему и прижимается губами к шее.

.

Всю дорогу домой Исак злится на Эвена за то, что «поддался действию гормонов» и устроил такой спектакль у всех на глазах, и пытается игнорировать чувство, грызущее его изнутри – невероятную грусть, глубокую печаль, в то время как Эвен следует за ним и смеётся, смеётся, смеётся.

Потом, когда Исак пытается заснуть, а Эвен работает над каким-то проектом в гостиной в несусветную рань, потому что он «слишком возбуждён, чтобы спать рядом с тобой сейчас», он понимает, что три новых слова будут одновременно преследовать и утешать его теперь.

«Тебя любят, Исак».

Враньё.

Это гормоны.

Меня никто не любит.

.

– Мы можем поговорить? – спрашивает Эскиль, постучавшись в дверь его комнаты, заставляя Исака вытаращить глаза и произнести следующие слова.

– Ты не хочешь, чтобы я приходил, да? Всё нормально, если это так. Я уважаю твои чувства. Я просто хочу прийти поддержать тебя, но я понимаю, если ты до сих пор злишься и не хочешь меня видеть в такой счастливый для тебя день. Я не хочу тебя расстраивать, так что, если ты не хочешь, я не пойду. Всё нормально. Я правда понимаю. Тебе необязательно…

– Исак, пожалуйста, замолчи, – Эскиль перебивает его нервное бормотание, мягко улыбнувшись. – Я не об этом хочу поговорить. Я хочу, чтобы ты пришёл. Мы уже говорили об этом, и ты извинился двадцать тысяч раз. Всё нормально.

Исак смущённо ёрзает на стуле.

– Окей, – бормочет он. – Прости. Ты начал с «Мы можем поговорить», так что я предположил, что это снова будет какой-то тяжёлый разговор.

Эскиль смеётся. – Ну, не могу обещать, что то, о чём я хочу поговорить, не покажется тебе тяжёлым.

– Хм. Окей?

– Это насчёт Эвена, – говорит Эскиль, и у Исака что-то сжимается в груди, а мысли начинают лихорадочно крутиться в голове.

– Что насчёт Эвена? – хмурится он.

– Сразу предупреждаю, это будет очень неловкий разговор. И я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко, но у меня такое чувство, что нам придётся поговорить об этом.

Исак широко распахивает глаза. – Хм, о чём именно ты говоришь?

– Я говорю о сексе.

– Какого чёрта? – недоумённо фыркает Исак. – Ты на что вообще намекаешь? Ты с ума сошёл?!

– Ты занимаешься сексом с Эвеном? – спокойно спрашивает Эскиль, игнорируя истерику Исака. – Или, может, ты думаешь о том, чтобы переспать с Эвеном? На какой вы с ним стадии?

– Эскиль! – практически кричит Исак. – Лишь потому, что ты однажды видел, как мы целовались внизу, не значит, что мы делаем это! Что за…

– Я сейчас прерву твои гневные крики, пока ты снова не сказал что-то невероятно обидное и не ранил мои чувства, потому что хочешь перевести стрелки от себя, – резонно замечает Эскиль.

– Я… я бы этого не сделал.

– Я просто хочу, чтобы ты был в порядке, ясно? Вы практически каждый день спите вместе, и я видел, как вы целовались, и, чтоб ты знал, это было больше, чем однажды.

– Это потому, что я не могу это делать ни с кем другим! Он просто мне помогает из-за моей болезни. Это ничего не значит! И если люди целуются время от времени, это не значит, что…

– Что они занимаются сексом. Да, я знаю, – перебивает его Эскиль. – Я просто хочу поговорить с тобой на случай, если ты думаешь о том, чтобы провести эксперимент, или как вы там называете то, что делаете. Я не знаю, занимались ли вы уже оральным сексом. Но я надеюсь, что вы осторожны. Что касается, хм, анального секса… Я надеюсь, вы не будете спешить. То есть я знаю, что не будете. По крайней мере если верить Эвену…

– Что?! – снова перебивает его Исак. – Ты говорил с Эвеном о… об этих вещах?!

– Нет. Мне не пришлось. Я воспользовался ноутбуком Эвена, чтобы погуглить адрес вечеринки, на которую собирался, и вкладка, которая была открыта, позволила мне сделать кое-какие открытия. Я не шпионил, ничего такого. И мне стыдно, что я сую нос в чужие дела. Но я просто должен присматривать за тобой. За вами обоими.

Google – История запросов

Больно ли заниматься анальным сексом в первый раз

Приятен ли анальный секс для «пассива»

Как растянуть себя для анала в первый раз

Как подготовиться к аналу

Альтернатива анальному сексу для геев

Как геям почувствовать эмоциональную близость, не занимаясь аналом

У Исака сводит желудок, когда он читает историю запросов Эвена, глаза практически вылезают на лоб. Он не хотел на это смотреть, но Эскиль буквально заставил его, сунув телефон со сделанной фотографией. Он ёжится от картинок, возникающих у него в голове.

– Я знаю, что это охуенно неловко, но я предпочитаю поговорить с тобой сейчас, а не потом, когда вы под влиянием момента причините друг другу боль.

– Я не хочу участвовать в этом разговоре, и ты не можешь меня заставить это слушать. Делать фотографию поисковых запросов Эвена – это преступление, и у тебя могут возникнуть неприятности с законом. И дело не только в этом, но и в том, что это неправильно с этической точки зрения. Я не ожидал от тебя такого, Эскиль.

– Переводишь стрелки, фокусируясь на моих моральных принципах?

– Эскиль! – сердито бросает Исак. Он с трудом сдерживается, его непроницаемая маска трещит по швам.

– Я не пытаюсь тебя в чём-то обвинить. И если у тебя не возникало мыслей о приносящем удовольствие сексе с парнем по взаимному согласию, то, кажется, Эвен думал об этом. И я просто хочу убедиться, что ты будешь готов, если возникнет такая ситуация. Я полагаю, что именно ты являешься человеком, о котором он думает, разыскивая информацию, потому что он постоянно проводит время с тобой. Если, конечно, он не заинтересован во мне, но, думаю, вся вселенная в курсе, что я уже давно прошёл через «первый раз». В общем, я пришлю тебе кое-какие статьи, чтобы ты изучил вопрос. Тебе нравится учиться и понимать суть всего. Так почему бы не узнать побольше об анальном сексе между геями? Ну, знаешь, ради науки?

.

Эвен заходит в комнату в тот момент, когда Исак с интересом читает статью, которую прислал ему Эскиль. Исак впадает в панику и чуть ли не отшвыривает ноутбук в сторону.

– Хм. Ты что, порнушку смотрел? – смеётся Эвен, ставя пакеты на пол.

– Нет!

– Ну это довольно неадекватная реакция на моё появление в твоей комнате. Ты покупал что-то постыдное в интернете?

– Нет, ты просто меня напугал. Вот и всё.

– Окей.

Исак оборачивается, чтобы оценить масштаб бардака в своей комнате.

– Что ты на этот раз купил? – вздыхает он.

– Угадай, – улыбается Эвен.

– Боюсь, что до сих пор не обладаю подобным даром.

Эвен смеётся и вынимает нижнее бельё из одного из пакетов. Боксёры, и плавки, и семейники.

Исак в ужасе.

– Какого хрена?

– Я использовал твоё нижнее бельё. Мне кажется, это справедливо, что я должен купить тебе новое.

– Эвен! Ты не можешь покупать мне нижнее бельё!

– Ну, если оно тебе не нужно, можешь его вернуть. Чек в пакете, – пожимает плечами Эвен. – Конечно, меня бы это немного обидело, потому что я специально купил нам одинаковые комплекты. Продавщица в магазине сказала, что это сейчас модно.

Исак надевает наушники и врубает Led Zeppelin, чтобы заглушить ерунду, которую говорит Эвен, и избавиться от румянца, залившего щёки.

Он продолжает изображать равнодушие, отвернувшись от него, пока руки Эвена не ложатся ему на плечи, пока Эвен не перегибается и не целует его в шею, заставляя Исака взвизгнуть.

– Я ещё хотел сказать, что не буду сегодня здесь спать, – говорит Эвен, когда поражённый Исак снимает наушники.

– Хм, окей, – бормочет Исак.

Внезапно в голове появляется отвратительная мысль. А где спит Эвен, когда он не с ним? Что если поиск в Гугл это для кого-то другого? Ведь Исак никогда не проявлял интереса, чтобы делать что-либо подобное. Что если это для кого-то другого?

– Я не знаю, могу ли и дальше просто спать рядом с тобой, – шепчет Эвен, прежде чем оставить ещё один влажный поцелуй на шее Исака.

Ох.

Эвен продолжает целовать нежную кожу, и Исак не может держать себя в руках. – Эвен…

– Ты вообще знаешь, что ты со мной делаешь? – практически стонет Эвен, прижимаясь губами к месту прямо под челюстью. – Ты сводишь меня с ума.

– Я… – Исак пытается повернуться, посмотреть на него, запомнить выражение его лица, когда Эвен произносит эти слова, эти непередаваемые и немыслимые слова.

Но Эвен отодвигается, прежде чем Исак успевает прикоснуться к нему. – Прости, – выпаливает он. – Я просто мудак. Я просто… Прости… Я пойду.

.

Эвен уходит, а Исак настолько возбуждён, что у него не остаётся другого выбора, только отправиться в душ, чтобы снять напряжение. В голове моментально возникает образ Эвена.

Просто Эвена.

Эвен. Эвен. Эвен.

Желание и жажда настолько переполняют его, что его больше не волнует, что он мастурбирует, представляя лицо и голос Эвена. Ему больше не стыдно. Стыд не существует, когда животные инстинкты берут верх. Биология побеждает чувство приличия и социальные нормы.

Исак прикасается к себе под душем – действие, которое он никогда специально не осуществлял до этого, занятие, которым никогда не наслаждался раньше. Исак знаком с биологией. Он знаком с биохимией. Он в курсе сексуальных потребностей, и позывов, и импульсов. Исак знает. Он читает, и изучает, и приобретает знания во многих сферах. Так что он в курсе. Но именно это действие всегда заставляло мурашки бежать по коже из-за скрытого смысла, из-за стыда и ненависти к себе, всегда приходивших к нему после.

Но сейчас он чувствует себя нормально. Он чувствует себя отлично. Потому что лицо Эвена в его воображении ободряет и ошеломляет, но самое важное в том, что оно излучает доброту и безопасность. Исак чувствует себя таким защищённым, что даже не отводит глаз от собственной груди. Он не ненавидит его – свой ожог, красное пятно, покрывающее верхнюю часть прямо над сердцем. Сейчас оно красное, потому что он охвачен страстью, сумасшествием. Не фиолетовое, каким было, когда Эрик заставил Исака почувствовать себя омерзительным. Нет, оно красное, практически розовое. Будто бы он покраснел. Просто покраснел.

Исак прикасается к себе, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что не сможет забыть об этом потом, когда возбуждение схлынет, когда всё, что останется у него – мучительная боль в груди. Но он не может остановиться. Он не хочет. Не сейчас. Исак прикасается к себе и чувствует себя храбрым. Его пальцы скользят ниже, касаются того, к чему никогда не отваживались прикасаться раньше.

Он просто хочет знать, каково это. Он просто хочет знать, правда ли то, что пишут об этом в книгах и на форумах. Он просто хочет заняться самообразованием.

Это неудобно. Это неприятно. По правде говоря, это больно и неловко, и он не знает, почему кто-то вообще хочет, чтобы туда что-то вставляли. Но потом его мозг наводняют фантазии о том, что это Эвен прикасается к нему так, Эвен прикасается к нему там, Эвен видит его таким, задыхающимся и потерявшим контроль, и внезапно всё заканчивается.

Он забрызгивает спермой стену и буквально вырубается на мгновение, прежде чем снова начинает нормально дышать.

В эту ночь единственный образ, что составляет ему компанию в мыслях и снах, – это его мать. Она разочарована, она сердится и грустит, что Исак сделал с собой такое. И, честно говоря, Исак чувствует то же самое.

Он не спит.

========== Глава 15 – Философия гордости – часть 3 ==========

.

Исак не может смотреть Эвену в глаза после случившегося в душе. Он с трудом находит остроумные ответы, чтобы участвовать в их шуточных спорах. Он становится комком нервов, и неловкости, и мгновенного раздражения. Он пялится на пальцы Эвена до тех пор, пока тяжесть в груди не становится настолько ощутимой, что кажется, он сейчас взорвётся изнутри. Он вздрагивает, когда Эвен пытается дотронуться до него. Он начинает надеяться, что Эвен найдёт повод, чтобы спать у себя дома.

Эвен теперь сохраняет безопасное расстояние между их телами. Он тайком посматривает на Исака и выглядит виноватым, задетым, обеспокоенным.

– Что происходит? – спрашивает Эвен несколько раз, прежде чем бросить эту затею, потому что всё, что он получает в ответ, – «Ничего, а что?»

Ничего.

Я только что вставил пальцы в самую интимную часть моего тела, думая о тебе. Ничего.

Они идут в квартиру Юлие, чтобы забрать костюм Эвена для Прайда – потому что «если я туда иду, то почему бы не выглядеть соответствующе» – и Исак больше не может терпеть напряжение между ними.

Завернув за угол, они неожиданно сталкиваются с Эриком, и Исак испытывает облегчение, потому что эта встреча даёт ему иной повод для переживаний, выход, причину наконец-то сорваться, не чувствуя при этом вины.

Ни один мускул не дрожит на его лице, пока Эрик приближается к ним, но тело предаёт Исака. Ему хочется отшатнуться. Ему хочется отшатнуться, потому что тело помнит. Кто-то мог бы подумать, что это воспоминание о том, как его топили в бассейне, или о жестокости, последовавшей за этим. Но это не так. Это стыд. Исак вскидывает руки к груди, стоит Эрику посмотреть на него, потому что он вспоминает, что чувствовал, когда Эрик увидел его тогда.

Исак горит от воспоминаний. Стыд. Эрик, обзывающий его. Каким отвратительным он себя чувствовал. Как разозлился на Эвена, что тот предположил, что он может быть кем-то другим, кем-то не уродливым.

Тело Исака отшатывается, и он вспыхивает ещё ярче от охватившего стыда, когда Эвен берёт его за руку и встаёт перед ним, словно защищая, как будто Исаку нужна защита, как будто он какая-то хрупкая вещь, а не ходячее оружие.

– Разве я неясно выразился в прошлый раз? – голос Эвена звучит низко, и это тот голос, который Исак начал ненавидеть. Это голос, который Эвен использует, когда подозревает, что Исаку больно, голос, который он использует, чтобы звучать угрожающе. Исак ненавидит этот голос. Он любит этот голос.

Исак думает, что нужно будет спросить Эвена, что же произошло в «прошлый раз».

– Слушай, чувак. Я не хочу неприятностей, – начинает Эрик. – Я просто хотел сказать Исаку, что…

– Исак не хочет тебя сейчас слушать, – продолжает Эвен, и это невероятно беспокоит Исака. Это маленькое соглашение между ними, ситуация, в которой они оказались. Исак стоит за его спиной, в то время как Эвен дерётся вместо него, потому что Исак не находит нужных слов.

– Вообще-то хочу, – выдавливает из себя Исак, встав впереди Эвена. Нахмурившись, он окидывает Эрика холодным взглядом. Непроницаемая маска на его лице не подведёт Исака перед грёбаным Эриком. Он может сломать его, стоит только захотеть. Ему не нужна защита Эвена. – Что тебе надо, Эрик?

– Я… Э-э-э… Я просто хотел извиниться.

– Почему? – Исак делает шаг вперёд. – Кто-то тебя шантажирует? Кто-то получил доступ к записям камер видеонаблюдения бассейна и угрожает тебе ими? Твоё рекламное агентство узнало о случившемся? Или погоди, – ухмыляется Исак. – Твой папаша отправил тебя на новую терапию, которая начинается с необходимости принести никчемные извинения? Он что, сказал, что не поддержит твою идиотскую модельную карьеру, если ты не извинишься передо мной, чтобы избежать юридических разборок? Я слышал, что отец против твоих стремлений. Возможно, тебе стоит его послушать. Если бы я был на твоём месте, я бы…

– Я думаю, тебе стоит уйти, – говорит Эвен Эрику, прерывая гневную тираду Исака. – Просто отъебись, ладно?

.

Эвен молча идёт за ним. Он выглядит расстроенным, и Исак обратил бы на это внимание, если бы не злился.

– Нам нужно поговорить, – заявляет он, стоит им оказаться в комнате Эвена, и его голос звучит напряжённо.

– Я слушаю, – отвечает Эвен.

– Ты не можешь больше так делать. – Исак наконец оборачивается к нему и мгновенно отводит глаза, потому что зрачки Эвена расширены, и он вспотел после их недолгого подъёма по лестнице. Исак теряет способность думать.

– Не могу делать что?

– Это. То, что ты только что сделал. Что ты сделал в тот раз с Хельге. Ты должен прекратить это делать.

– Посылать на хуй людей, которые сделали тебе больно?

– Они не сделали мне больно, – хмурится Исак.

– Не суть. – Эвен тянется, чтобы прикоснуться к нему, но останавливается, заметив, что Исак вздрагивает.

– Да нет же, Эвен. Мне не нужно, чтобы ты делал что-то за меня. Ты мне не нужен. Мне никогда не был нужен ни ты, ни кто-то другой, и сейчас не нужен тоже.

– Что происходит на самом деле? – сразу переходит к сути Эвен, двигаясь к Исаку и, возможно, неосознанно заставляя его отступать к двери.

Исаку стыдно, что от тяжёлого взгляда Эвена джинсы становятся ему тесны в области паха. Он привлекательный. Тело Исака не может это отрицать.

– Что ты имеешь в виду? – Исак отвечает ему тяжёлым холодным взглядом.

– Ты обычно становишься мерзким и закатываешь истерики, только когда что-то долго тебя беспокоит. Это даже не про Эрика, – ровно замечает Эвен. – Что на самом деле происходит?

– Что на самом деле происходит?! – фыркает Исак. – Происходит то, что ты продолжаешь это делать.

– Делать что? – настаивает Эвен. – Заботиться о тебе? Что плохого в том, чтобы заботиться о людях, которые много значат для тебя?

– Плохо то, что ты продолжаешь смотреть на меня так, и нести какой-то тупой бред, который ничего не значит, просто потому что ты не можешь отличить настоящее от грёбаного химического дисбаланса, и я просто…

Что-то меняется. Исак практически мгновенно понимает, что проговорился, потому что каждый мускул в теле Эвена напрягается.

– Я не несу какой-то тупой бред, Исак, – Эвен произносит слова медленно, словно давится каждым из них, его взгляд твёрд, а дыхание прерывисто. Он больше не спокоен. Он больше не в порядке.

– Ты знаешь, о чём я говорю, Эвен.

– Да, и это не какой-то тупой бред, – настаивает Эвен, подступая всё ближе, пока Исак не прижимается спиной к двери спальни. – Мои чувства – это не тупой бред. Мои чувства – это НЕ грёбаный химический дисбаланс.

Чувства Эвена. Исак не знает, что сказать. Он не верит им. Чувствам Эвена. Он никогда не сможет им поверить. В конце концов это всего лишь чувства. Это не истина. Они лишь побочный продукт произвольных химических реакций. Это просто химия. Это лишь временное безумие. Это не по-настоящему.

Исак хочет защитить себя, объяснить, что, когда он упомянул химический дисбаланс, он не собирался вмешивать в это биполярное расстройство Эвена. Но он лишь сильнее сжимает губы, прекрасно понимая, что всё закончится тем, что он ранит Эвена ещё больше.

– Это мои чувства, и ты не обязан отвечать на них. Но это не тупой бред. Это мои чувства. – Эвен задыхается, у него срывается голос, что так непохоже на него, так сильно отличается от того, как он вёл себя всего минуту назад. Словно кто-то щёлкнул выключателем.

Исак смотрит на него, слишком переполненный виной и шоком, чтобы перебивать. Эвен звучит так честно, так убеждённо, так ранимо, что Исак задыхается у двери его комнаты.

Внезапно он чувствует зависть. Он завидует, потому что Эвен может себе позволить так открыто хотеть. Желать. Взрываться.

Исак жалеет, что не может просто хотеть того, чего хочет, желать того, чего желает. Вместо этого он просто жаждет. Кто-то, возможно, решит, что это синонимы. Но это не так. Они никогда не были синонимами.

Его жажда бесконечна, безгранична. Он просто жаждет. Он жаждал с первого вдоха. Он не помнит времени, когда бы не испытывал этой жажды.

– Прости, – бормочет Исак, когда больше не может выносить оскорблённый взгляд Эвена. – Я больше не буду так говорить.

Эвен не отвечает. Он просто продолжает смотреть на Исака с болью и обидой, словно не знает, как интерпретировать его холодный ответ. Он выглядит разочарованным, будто считал, что его эмоциональный всплеск заставит Исака сказать что-то доброе, будто надеялся, что Исак заверит его, что однажды ответит на них. На его чувства.

– Прости, – повторяет Исак, ещё глубже загоняя нож в сердце Эвена. Но потом его рука сама по себе ложится на лицо Эвена, накрывая левую щёку. И Эвен мгновенно расслабляется от его прикосновения. – Эвен, прости.

– Я не тупой бред, – повторяет Эвен, будто ему нужно, чтобы Исак согласился с этим, будто ему нужно словесное подтверждение. – То, что я делаю. То, что я говорю. То, что я чувствую. Это не химический дисбаланс. Это настоящее. Я – настоящий.

Исак притягивает Эвена к себе и целует в губы. Он целует его, потому что Эвен сейчас слишком задет и слишком уязвим, и Исак не знает, как ещё его успокоить. Он никогда не был мастером утешительных слов.

Но поцелуи уже подтвердили свою эффективность, они уже утешали его раньше, поэтому Исак прибегает к этому средству, чтобы смягчить Эвена, чтобы успокоить его. Поцелуям всегда удавалось затушить в них огонь обид и разжечь настоящее пламя. Поэтому Исак целует Эвена. Нежно. Как в тот день на пляже, когда ему удалось остановить его слёзы.

Эвен отвечает на поцелуй, вцепляется в Исака так сильно, что он будет чувствовать на себе отпечатки пальцев и вины много дней.

Они целуются, пока губы Эвена не перестают дрожать под губами Исака.

– Нам нужно идти, – говорит Исак, когда тишина становится невыносимой, пока они стоят, прижавшись друг к другу горящими лбами.

– Да.

.

Они не говорят об этой маленькой ссоре.

Эвен берёт с собой в коллективет новую швейную машинку, сказав что-то о последних штрихах, которые нужно добавить к его наряду. Вообще-то это скорее аксессуар, но у Эвена ушло столько времени на его подготовку, что Исак считает это костюмом. Это крылья ангела цветов пансексуального флага, с искусственными перьями и сеткой, и со слоями ткани.

Получилось очень эклектично и очень по-эвеновски.

Эвен купил несколько видов тканей разных цветов, пока не нашёл то, что понравилось ему больше всего. Он вырезал картонную основу, долгие часы потратил на замеры ткани, а потом шил по ночам. Он работал над крыльями с тех пор, как Исак сказал, что хочет пойти на Прайд.

Эскиль поражён, когда видит готовый продукт. – Они шикарны, Эвен! Ты их заказал онлайн?

– Он сам их сделал, – как бы между делом скучающим тоном сообщает Исак, прикрыв глаза. Он не знает, почему хочет, чтобы Эскиль был в курсе, что Эвен потратил столько времени и усилий, чтобы сделать их. Просто хочет. – Он всю прошлую неделю не спал.

– Ты серьёзно? – Эскиль изумлённо смотрит на него.

– Ага! – широко улыбается Эвен, а Исак смотрит, как Эскиль поражается качеству костюма. – Я бы попросил маму помочь, но она на этой неделе уехала из города, так что я решил, что просто сделаю всё сам.

– Ты шутишь? Получилось великолепно! Ты шил на руках?

– Нет, в некоторых местах использовал швейную машинку. Я нашёл несколько крутых обучающих видео на YouTube.

Эскиль целых десять минут восхищается швейной машинкой Эвена, спрашивая, можно ли будет её как-нибудь одолжить, потом допрашивая, как он мог себе это позволить. – Все эти вещи очень дорогие!

Исак уходит в свою комнату, потому что ему нужна передышка. Потому что час назад Эвен признавался в своих так называемых чувствах и явно был на грани нервного срыва, а теперь он в гостиной с радостной улыбкой болтает о грёбаной швейной машинке.

Исаку нужна передышка.

.

– Готов к завтрашнему дню? – спрашивает Эвен, мягко улыбаясь, их ссора уже давно забыта. Исак пытается понять, специально ли Эвен ведёт себя так, словно ничего не случилось, словно его не трясло в объятиях Исака, когда они целовались у двери его комнаты, или он действительно забыл об этом.

Эвен продолжает улыбаться, нежно убирая пряди волос, упавшие Исаку на лицо, и Исак не знает, что делать. Они лежат на боку лицом друг к другу.

– Это всего лишь ещё одна суббота, – пожимает плечами Исак.

– Это всего лишь ещё одна суббота. У нас всё будет нормально.

– Да, у нас всё будет нормально, – эхом откликается Исак, чувствуя, что начинает засыпать. – Если только солнце не будет слишком жарким. Ненавижу это.

– Солнце, – повторяет Эвен, будто только что вспомнил о чём-то.

– Да, солнце.

.

– Ты когда-нибудь думал о том, как солнцу грустно? – Эвен будит его какое-то время спустя.

– Что?

– Ты мне его напоминаешь. Солнце.

– О чём ты говоришь?

– О солнце. Оно светит, ты же в курсе? – вслух размышляет Эвен.

– Да, я слышал, что оно иногда так себя ведёт, – с улыбкой отвечает Исак.

– Да, но оно и обжигает тоже. Понимаешь? Оно постоянно обжигает, не только предметы вокруг, но и само себя. Никто не может подойти к нему близко, не обжегшись. И тем не менее оно делает дни ярче и теплее. Оно издали делает людей счастливее. Люди любят солнце, когда оно не слишком близко, но они никогда не смотрят на него невооружённым взглядом. Они прищуриваются, и их глаза начинают болеть, когда они пытаются, поэтому они надевают тёмные очки в качестве ширмы. Они никогда не видят солнце таким, каким оно является на самом деле. И, должно быть, солнцу от этого больно. Солнцу, должно быть, одиноко. Потому что оно не знает, что делает людей счастливыми и согревает их. Потому что всё, что оно видит, – что люди щурятся и обжигаются. Потому что никто не смотрит на него, никто не приближается к нему. Мне так грустно из-за этого, Исак. Я надеюсь, что ты не чувствуешь себя так же.

Исак поражён и сбит с толку. Эвен несёт чушь и сравнивает его с солнцем в два часа ночи. Кто так делает? Он притворяется, что заснул.

Но он не может.

– Парни придут завтра, – выпаливает Исак мгновение спустя.

– Хм?

– Мутта, Элиас, Микаэль, Адам и Юсеф. Они все придут на парад. Они хотят сделать тебе сюрприз и извиниться за пляж.

Повисает тишина. Но Исак не жалеет, что сказал ему. Он не может вынести мысль о том, что Эвену будет больно, что он будет чувствовать себя преданным, узнав, что Исак скрыл это от него. Эвен, который сравнивает его с грёбаным солнцем. Эвен, который гораздо более чувствительный, чем обычно показывает.

– Я могу сказать, чтобы они оставили тебя в покое, – добавляет Исак. – Я могу сказать, чтобы они отвалили.

– Нет. Всё нормально, – говорит Эвен. – Спасибо, что рассказал мне.

– Пожалуйста.

.

Исак был так сконцентрирован на необходимости выполнить свою миссию, что даже не задумывался, как он на самом деле будет себя чувствовать, проходя по улицам Осло в такой день. Он не задумывался, насколько ошеломительным будет всё вокруг. Музыка, люди, яркие краски, движение, энергия, счастье, одиночество, тревога.

Исак не может находиться в толпе из-за своей болезни. На всякий случай он надел плотную куртку, и теперь он потеет и жалеет, что вообще ввязался во всё это, когда уже третий человек врезается в него, чуть не сшибая с ног.

– Держись за меня, – говорит Эвен. – Если хочешь. Ты можешь держаться за меня, если хочешь.

Он выглядит настолько потрясающе, что Исак даже не может на него смотреть. Его чёлка уложена наверх и опровергает все законы притяжения благодаря помощи одного из друзей Эскиля. Его волосы покрыты блёстками. Эскиль нарисовал пансексуальные флаги на обеих щеках Эвена, зеркально повторяя крылья за его спиной. На нём обычная белая футболка и джинсы, но это лишь подчёркивает значительность крыльев. Его черты более выраженные, более яркие. Он выглядит выше, здоровее, сильнее, счастливее.

Он выглядит так, будто он на своём месте. Будто он часть этого дня.

Исак напротив выглядит так, будто пытается раствориться в воздухе в своей слишком большой куртке, тёмной одежде и надвинутом на лицо снепбеке.

Эвен выглядит так, словно гордится, Исак выглядит так, словно сгорает от стыда.