Текст книги "Burning for your touch (ЛП)"

Автор книги: cuteandtwisted

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 52 страниц)

.

Исак бежит к нему. Исак всегда бежит в подобные моменты, и Эвен думает почему, почему, почему. Если Исаку на него плевать, то почему он каждый божий раз бежит к нему? Почему его тело несётся к нему так быстро, как только может, к нему, к Эвену, если Исак не хочет иметь с ним ничего общего.

У Исака босые ноги. На нём лишь футболка. Он выглядит очаровательно. И Эвену больно оттого, как он скучает по нему, скучает по их связи, по их прикосновениям. У него такое ощущение, словно он лишился одного органа чувств.

Эвен хватает Исака за руку, переплетает их пальцы вместе. Он помнит, что Исак говорил, что хочет держаться за руки, когда они болтали по телефону, что это его единственное заветное желание. Он помнит, как серьёзно звучал Исак, когда сказал, что не может вынести даже мысли о том, что не сможет прикоснуться к нему снова. Эвен помнит.

Исак дрожит, но Эвен не уверен, что это от холода. У него нахмурены брови, ноги босы, а грудь вздымается. Он отталкивает Эвена словами, но его тело продолжает тянуться к нему, как металл к магниту.

И дождь льёт так сильно, что Эвен с трудом может думать.

– Я делаю тебе больно? Эвен, скажи мне правду!

Слова звучат как самый важный вопрос на свете, словно всё остальное может подождать, пока Эвен не ответит на него, словно Исак не поддастся, не сделает то, что собирается, пока не получит ответ. Эвен чувствует значимость этого вопроса, но не понимает её.

– Нет. Дождь идёт. Огонь не горит под водой.

От шока внезапного объятия Эвен чуть не теряет равновесие, потому что Исак бросается к нему с такой силой, что практически вышибает весь воздух из лёгких.

Это крепкое объятие. Такое крепкое. Объятие души, которой не позволено обнимать.

И Эвен не понимает. Этой иррациональной нежности, которую испытывает к этому сложному парню, постоянно разрывающему его сердце, постоянно заставляющему кровь кипеть, а кожу – покрываться мурашками. Эвен не понимает этого. Но он обнимает его в ответ.

Исак дрожит в его руках, и он стал заметно выше. Он практически ростом с Эвена, но у него тоньше талия, он кажется слабым и хрупким, словно развалится на куски, если Эвен обнимет его крепче. И на мгновение кажется, будто между ними снова возникла их связь. Всего на мгновение.

Потому что Исак льнёт к нему. Цепляется за него так же сильно, как и во все разы, когда заявлял, что не может этому противиться из-за их связи. Потому что его тело не может не хотеть этой близости.

Это крепкое объятие, и в то же время очень мягкое. Исак прячет лицо в изгибе шеи Эвена, скользит пальцами вверх-вниз по его спине, словно хочет убедиться, что он действительно здесь с ним.

– Почему ты позволил мне обжечь тебя, Эвен? Почему?

Опять этот вопрос. Эвен чувствует, как что-то дрожит внутри него, потому что, судя по тому, что Исак продолжает спрашивать об этом, ответ для него крайне важен. Эвен вдруг задумывается, не решил ли Исак, что постоянно обжигал его. Эвен думает.

Разве ты не помнишь?

– Потому что ты сказал, что умрёшь, если больше не сможешь прикасаться ко мне.

Исак замирает в его руках. Словно обдумывает его слова. И это правда, что он сказал это в полудрёме по телефону. Возможно, он не помнит.

– Я не мог этого выносить. Я не чувствовал тебя, и они не хотели меня пускать к тебе, и ты звучал таким разбитым по телефону, словно тебе очень больно. Я не хотел, чтобы ты думал, что обжёг меня тогда. Я не мог вынести мысли, что расстрою тебя ещё больше. Я не подумал. Мне очень жаль. Я как всегда сделал всё только хуже.

Дождь настолько сильный, что Эвену приходится кричать. Он выкрикивает каждое предложение, пока не начинает чувствовать, как саднит горло. И Исак слушает с широко распахнутыми глазами, и намокшие кудряшки прилипли ко лбу, и Эвен не может прочитать выражение на его лице.

Всё происходящее становится вдруг более серьёзным, тяжёлым, значительным. Асфальт под ногами вдруг кажется более твёрдым, и Эвен думает, каково сейчас Исаку стоять здесь босиком и в такой лёгкой одежде.

Он пытается представить, что сейчас сделает Исак, вырвется ли его затуманенное сознание из этого ступора теперь, когда они наконец обнялись, теперь, когда он получил немного человеческого общения и доказал одну из своих давнишних теорий. Он думает, оттолкнёт ли его Исак, отправится ли искать утешения в других объятьях теперь, когда точно знает, что не обжигает людей под дождём. Он думает, побежит ли Исак после этого к Юнасу – к своей первой любви, к своей единственной любви – в поисках утешения.

Сердце Эвена сжимается от этих мыслей, и он понимает, что не может этого вынести. Больше не быть объектом безраздельного внимания Исака, больше не быть исключением, его исключением. Он не может этого вынести.

Я теперь тебе не нужен? Я тебе теперь правда совсем не нужен?

Исак расцепляет руки, которыми обнимал его за шею, и потеря физического контакта обжигает Эвена.

И он ждёт, ждёт философской тирады, ждёт, что его сейчас отвергнут.

Но Исак не отталкивает его. Он не произносит ни слова. Он обхватывает Эвена за талию и притягивает его ближе, гораздо ближе, так, что они впечатываются друг в друга – грудь к груди, живот к животу. Он чувствует, как бьётся сердце Исака. Он чувствует его всего.

Эвен задыхается, когда Исак кладёт голову ему на плечо, поворачивает немного в сторону, чтобы устроиться у него на груди, изо всех сил сжимая его в объятьях, словно стараясь зарыться в него лицом.

– Исак… – выдыхает Эвен, потому что знает, что у него пылают щёки несмотря на дождь, потому что этот жест слишком нежный, слишком интимный, слишком приятный.

Они никогда не обнимали друг друга так на улице, где их могли бы видеть. Исак никогда не прижимался к нему так нежно, так близко. Это мягкое объятие, неторопливое, неотрепетированное, и тем не менее оно кажется привычным. Исак чувствует себя защищённым в его руках, счастливым, довольным, свободным.

В их объятии нет отчаяния. В его основе лежит необходимость, но не отчаяние. Исак обнимает его, словно излечивает, словно собирается обнимать его снова, и снова, и снова потом. Он обнимает Эвена, словно это не в последний раз.

И Эвен обнимает его в ответ, и чувствует, как понемногу расслабляется, как распутывается узел эмоций, вероятно, возникший внутри, когда Исак перестал ему отвечать. Он обнимает Исака, а Исак обнимает его, пока они не начинают укачивать друг друга – глаза закрыты, мышцы расслаблены, руки цепляются за руки. Исак уютно устроился у него на груди, а Эвен оставляет едва ощутимые поцелуи на его мокрых волосах, потому что не может этого не делать, не теперь, когда Исак такой мягкий и милый.

– Я так сильно по тебе скучал.

Эвен думает, что именно он произнёс эти слова, но, когда Эскиль обнаруживает их обнимающимися на улице под проливным дождём, он понимает, что они вырвались у Исака.

– Господи, что вы там делаете?! – кричит Эскиль, выглядывая из дверного проёма их многоквартирного дома, и Эвен мгновенно отшатывается от Исака.

Но Исак продолжает цепляться за него, его тело отказывается отпускать Эвена.

– Вы что, хотите грипп заработать?! Исак, ты босиком?! Кто это с тобой?! Ты что, с кем-то целуешься? Что происходит?!

Кажется, это заставляет Исака очнуться от сладкого забытья, потому что он практически отталкивает Эвена, да так сильно, что тот спотыкается.

– Это Эвен?!

Исак нервно разглаживает футболку и делает глубокий вдох, прежде чем перейти улицу и подойти к Эскилю. Эвен не уверен, что ему делать, поэтому просто идёт следом, потрясённый, и промокший, и счастливый, и сбитый с толку.

– Привет, Эскиль. Приятно снова тебя видеть, – широко улыбается он, потом смотрит, как Исак тыльной стороной руки нервно вытирает капли дождя с носа, словно давая себе секунду, чтобы придумать объяснение.

– Что это вы там делали? Обнимались? – спрашивает Эскиль, наигранно взвизгивая и драматично открыв рот.

– Не будь идиотом, – говорит Исак, проходя мимо него в подъезд. – Я бы его обжёг.

Точно. Это не общедоступная информация.

– Ты уверен, Исабелль? Потому что я готов поклясться, что видел, как вы…

– Эскиль, ты явно напился. Я бы на твоём месте не доверял собственному зрению.

Эскиль вскидывает руки в примирительном жесте, потом придерживает дверь, чтобы Эвен тоже вошёл внутрь.

– Э-э-э, мне, наверное, лучше пойти домой, – нерешительно произносит он, и, наверное, у него алеют щёки, потому что сердце сейчас объято огнём. Он не уверен, как сейчас чувствует себя Исак и не хочет вторгаться в его личное пространство в новом доме.

– Не глупи, – спокойно говорит Исак, когда они все оказываются внутри, и он скручивает подол футболки, выжимая из неё воду. – Ты же заболеешь. Тебе нужно как минимум переодеться в сухую одежду и взять зонт.

– Да я в порядке…

– Эвен, прекрати, – продолжает Исак, и на его очаровательном лице снова появляется равнодушное выражение. Теперь он пытается высушить волосы, стряхивая с них воду, а его ноги по-прежнему босые и грязные от земли.

.

Эвен поднимается за ними в коллективет и обнаруживает там затухающую вечеринку в гостиной. Кажется, её устроил Эскиль, и Эвену интересно, почему Адриана не пригласили.

– Небольшое сборище, – объясняет Эскиль. – Для квиров. Адриан по-прежнему считается натуралом. Без обид.

– Всё в порядке, – смеётся Эвен. – Я пансексуал.

– О. Мило, – улыбается Эскиль, накрывая его щёку ладонью. – Свободен? Занят?

– Эскиль! – стонет Исак. У него на голове белое полотенце, он переоделся в спортивные штаны и белую футболку с Симпсонами. – Оставь Эвена в покое.

– Значит занят. Понятно.

– Отвали! – Исак закатывает глаза, но щёки его горят, и он выглядит сейчас так мило, очень-очень мило, и Эвену хочется его обнять.

Он передаёт Эвену большое голубое полотенце, спортивные штаны и футболку с изображением Иисуса. Его щёки пылают, как в те дни в школе, когда Эвен наблюдал, как он бегал из кабинета в кабинет в двенадцати слоях одежды. Но лицо Исака остаётся спокойным, движения невозмутимы.

– Тебе нужно принять горячий душ, потом надеть это, – говорит Исак, избегая смотреть на Эвена.

– Да необязательно.

– Обязательно. Тебе нужно повысить температуру тела после такого длительного нахождения под дождём. Когда тебе холодно, энзимы не справляются со своей работой, и твоя иммунная система оказывается бесполезной, подвергая тебя атаке всевозможных вирусов, содержащихся в дождевых каплях. Ты не можешь сейчас позволить себе замёрзнуть.

Эвен смотрит на него, очарованный и полный нежности. Он скучал по этой научной ерунде. Он хочет сказать, что весь горит после того, как обнимал Исака впервые за столько времени, но не делает этого.

– Ладно, – отвечает Эвен и не может сдержать широкую улыбку.

– Правда?

– Да. Всё, что ты захочешь.

Исак отводит глаза, и Эвен видит, что он пытается скрыть свои чувства. Эвен знает. Его тело звенит от тепла, его огонь успокаивает и утешает. Эвену хотелось бы сейчас обнять Исака сзади, прижать спиной к груди. Эвену хотелось бы сейчас многого.

.

Эвен быстро принимает душ и обнаруживает, что Исак ждёт его в коридоре, держа в руках зонт. У него на голове уже нет полотенца, но волосы по-прежнему влажные. Он выглядит очаровательно.

– Ну что, теперь тебе теплее? – спрашивает Исак, и Эвен понимает, что не хочет сегодня возвращаться домой. Он не хочет уходить от него. Он не хочет снова оставлять его теперь, когда Исак наконец-то снова оказался рядом.

– Да, – отвечает Эвен. – Спасибо.

– Хм. Пожалуйста.

Исак смотрит себе под ноги, и Эвен чувствует его неудобство, внутреннее смятение.

– Я пойду.

– Я могу тебя проводить, – выпаливает Исак, словно против воли.

– Тебе лучше остаться здесь, – говорит ему Эвен, и они практически шепчутся, потому что Эскиль и его друзья явно подслушивают, находясь в гостиной.

Он смотрит на внутреннюю борьбу Исака, словно он хочет что-то сказать, но боится, что пожалеет об этом. Эвену интересно, чувствует ли он это тоже – всепоглощающую необходимость быть вместе даже без их связи.

– Мне всё равно нужен свежий воздух. Ничего такого, – еле слышно бормочет Исак, потому что, видимо, и сам понимает, насколько надуман его аргумент. Кажется, он смущён.

– Исак, – шепчет Эвен, наклоняясь ближе, пока не начинает чувствовать тепло, исходящее от тела Исака. – Если ты выйдешь со мной на улицу, мы скорее всего снова оба промокнем, и тогда наши энзимы совсем перестанут работать.

Исак вспыхивает и делает шаг назад, и Эвену хочется потереться носом о его щёку.

– Всего на минутку, – молит Исак, и у Эвена сжимается сердце от осознания, что Исаку приходится быть таким уязвимым, чтобы удержать его. – Подожди ещё пять минут, а потом пойдёшь?

Эвен ждёт пять минут. Исак показывает ему свою комнату, куда Эвен заходит за ним. Она очень обычная, с матрасом на пружинном блоке посередине. Постельное бельё в серо-голубых тонах, а стены Исака белые и пустые. Эвен полагал, что увидит там постеры любимых групп, или философов, или книжные полки, но там нет ничего, лишь серые занавески разбавляют белизну стен.

– У меня не было времени заниматься обустройством, – объясняет Исак, неловко садясь на кровати и поджимая под себя ногу.

– Где все твои книги? – спрашивает Эвен.

– Дома. Я не мог их забрать.

– Ох, – Эвен закусывает губу, обдумывая, что сказать дальше. – Тебе нужна помощь, чтобы перевести вещи? Я могу помочь.

Исак улыбается. – Нет, мои родители, вероятно, убьют меня, если я окажусь в непосредственной близости от того дома.

Эвен хмурится. Несмотря на то, что Исак улыбается, Эвен знает, что ему больно.

– Нет, они этого не сделают. Я уверен, если ты заранее договоришься с ними или с Леа…

Исак меняется в лице при упоминании своей сестры, и Эвен решает, что ему лучше перестать болтать.

– Прости.

– Ты говорил с ней?

– Да, – признаётся Эвен. – Прости.

– Всё нормально, – вздыхает Исак. – Она меня ненавидит, но я этого ожидал. Это предсказуемая реакция, и я не обижаюсь на неё. Я уверен, что рано или поздно она успокоится. Она прощала меня за более ужасные вещи раньше.

– Но ты не сделал ничего плохого.

– Пусть лучше она думает, что я негодяй, чем начнёт ненавидеть наших родителей. Всё нормально. Я не возражаю.

Слова Исака звучат так, словно он на десять лет старше. Он всегда использовал громкие слова в своей речи и казался мудрым для своего возраста, но теперь в нём нет дерзости. Он звучит смиренно, устало, старше.

– Давай заберём что-нибудь из твоих вещей, когда родителей не будет дома. Я уверен, Леа не будет возражать.

– Да всё нормально. У меня особо нет ничего, что было бы мне дорого.

– А как же твоя ударная установка? – спрашивает Эвен и снова видит, как Исак меняется в лице.

– Мама разбила её в приступе гнева.

Эвен чувствует, как кровь закипает от злости. Исак так сильно любил свою ударную установку. Как она могла!

– Мне жаль.

– Всё нормально, – отвечает Исак с улыбкой, и она такая фальшивая, что Эвен жалеет, что не может послать всё к чёрту и честно высказать, что думает. – Она и так была старой, и я уже давно мечтал о новой. Всё хорошо.

Эвен смотрит, как этот новый Исак теребит рукав футболки, избегая его взгляда. Он смотрит, как Исак отвечает на все его вопросы с безмятежной улыбкой, словно пытается убедить Эвена, что у него всё хорошо. Он смотрит на его непроницаемое лицо, на котором не отражается ни единой эмоции, когда он говорит.

Эвен скучает по эмоциональному парню, который закатывал истерики и вызывал в нём желание кричать от злости.

Этот Исак выглядит побеждённым.

– Прости, что рассказываю тебе все эти скучные вещи. Но тебе не нужно меня жалеть. Я сейчас гораздо счастливее, чем был в течение долгого времени. Это я тебе обещаю.

– Ты уверен?

– Определённо, – кивает Исак, потом поднимается с кровати. – Думаю, тебе нужно пойти домой. Кажется, дождь закончился. Тебе нужно идти, пока он снова не начался.

Эвен идёт домой со странным чувством, зреющим в его груди. Он испытывает облегчение, но в то же время ему грустно, что Исак выглядит, и звучит, и ведёт себя так, будто он полностью сокрушён.

========== Глава 11 – Философия прикосновения – часть 2 ==========

.

Дождь больше не идёт после той ночи. Эвен обожает голубое небо и звёздные ночи, но он замечает, что с волнением ждёт ливня, надеясь, что приложение с прогнозом погоды на его телефоне ошибается, что уже очень скоро с неба вместо снега хлынет вода.

Он отправляет Исаку несколько сообщений в день, и тот теперь отвечает каждый раз каким-нибудь мемом или философской цитатой из книги, которую читает. Это похоже на платонические отношения на расстоянии. И Эвен в замешательстве, потому что не знает, чего хочет Исак. Он не уверен, что знает, чего хочет сам.

Адриан бросает попытки встретиться с ним после трёх или четырёх раз, когда Эвен придумывает отмазки, чтобы избежать личного общения. И Эвен снова чувствует, что застрял на месте, пытаясь найти ответы на вопросы. «Хочу ли я этого парня? Хочет ли он меня? Что между нами теперь, когда от связи не осталось и следа, теперь, когда наука больше не пытается соединить нас? Кто мы друг для друга?»

Эвен всё время думает об этом, не знает, что делать дальше, ждёт, что Исак, возможно, подаст ему знак. Дождя нет ещё одну неделю, и Эвен пытается представить, согласится ли Исак встретиться с ним без этого условия.

Он думает об этом, позволяет мыслям разрывать собственный мозг и сжимать грудь. Он сейчас с парнями, под кайфом, и Мутта спрашивает его, что происходит, и упоминает, что слышал, что Исак вернулся.

И Эвен рассказывает ему, потому что чувствует, что ему теперь уже нечего терять. Он опускает детали о поцелуе и вероятности, что он испытывает к Исаку романтические чувства. Но чувствует, что Мутта и так знает. Мутта всегда знает.

– Почему ты ждёшь дождя? Ты что, прикалываешься?

– В смысле?

– Он скорее всего ждёт, чтобы ты сделал первый шаг.

.

Эвен пишет Исаку сообщение и спрашивает, не хочет ли тот поесть суши. Это предложение выглядит неловким, но, по мнению Мутты, оно достаточно дружеское. Совместное распитие кофе стало прерогативой идущих на первое свидание людей с Тиндера. А приглашение на настоящий ужин кажется странным, если не упомянуть конкретную кухню. Поэтому выбор пал на дешёвые суши в два часа дня. Вполне безобидно.

Исак говорит да.

Эвен приходит к месту встречи в 13-58, и обнаруживает, что Исак уже его ждёт. На нём зимний пуховик, шапка-бини, толстые жёлтые перчатки и серый шарф.

Он неловко топчется на месте и машет рукой, заметив Эвена. Это мило.

– Ты рано, – говорит Эвен.

– Время – это концепция, придуманная людьми. Если принять во внимание относительность времени, то я не пришёл рано, как и ты не опоздал.

– Вижу, ты по-прежнему любишь говорить о дерьме.

– Я бы не назвал теорию относительности дерьмом. Но как скажешь.

Эвен смеётся, усаживаясь за столик. Приятно снова быть участником этих перепалок. – На самом деле поверить не могу, что ты пришёл.

– Я человек слова.

.

Они заказывают дешёвые суши, и Эвен замечает, что Исак окунает маки в соевый соус, вместо того чтобы поливать им свои роллы. Он снял свои толстые перчатки, чтобы есть палочками, хотя у него это плохо получается, и Эвену достаточно увидеть его кожу, чтобы почувствовать болезненное желание прикоснуться к нему.

Исак спокойно продолжает есть. Он спрашивает Эвена о Бакке, и Мутте, и об остальных. Он спрашивает о Юлие и обещает как-нибудь навестить её, если это удобно. Он спрашивает, как у Эвена дела с учёбой и предлагает помочь с физикой, когда Эвен отвечает, что у него некоторые проблемы.

Всё это довольно мило. Кажется, будто они друзья, будто Исаку действительно на него не плевать, и он хочет сделать Эвену что-то приятное, ничего не прося взамен.

– Я мало выходил из дома, с тех пор как вернулся, – признаётся Исак, когда Эвен отмечает, что он выглядит счастливым.

– Почему?

– Боялся столкнуться с тобой.

Это предельно честный ответ, и Эвен не знает, что сказать.

– Но я рад, что теперь это уже не проблема, – добавляет Исак. – Всё не так уж плохо.

– То есть ты не будешь возражать против встреч в будущем?

– Только если ты не будешь ко мне прикасаться.

– Раньше это было единственной причиной, по которой ты со мной общался, – тупо констатирует Эвен, потому что это правда.

– Хочешь верь, хочешь не верь, но мне приятно твоё общество.

– Когда ты говорил это мне в последний раз, ты планировал свою пока самую изощрённую операцию.

– Больше никаких изощрённых операций.

– Ты решил уйти на пенсию? – улыбается Эвен.

– Я просто устал, – вздыхает Исак, и это правда. Он выглядит измождённым. – Думаю, что завязал с экспериментами на какое-то время. К тому же между нами больше нет той связи, что заставляла нас делать странные вещи.

Типа поцелуев, и прикосновений, и объятий.

.

Они расплачиваются каждый за себя и перед уходом отправляются в туалет. Эвен тащится за Исаком, и он не уверен, должен ли подождать или зайти туда вместе с ним.

Ситуация неловкая, но Исак спокоен и не обращает внимания на присутствие Эвена, закрываясь в одной из кабинок. Эвен не знает, помогло ли это совместное поедание суши или нет. Он не знает, чего хочет от него Исак. Дружбы? Общения? Попросит ли он снова обнять его во время следующего дождя?

Эвен моет руки, стоя у длинной общей раковины рядом с Исаком, и звук текущей воды заглушает его мысли. И лишь когда они встречаются взглядами в зеркале, Эвен понимает, что Исак моет руки уже несколько минут, будто ждёт, что Эвен догадается о чём-то, будто хочет, чтобы Эвен что-то сделал.

Ох.

Эвен опускает глаза, переполненный волнением и неуверенностью, и Исак делает то же самое, со смущением и сожалением.

Он смотрит, как Исак неловко смывает излишки мыла, которое налил в ладони, чтобы продлить мытьё рук; он выглядит уязвлённым и униженным, щёки пылают невообразимым оттенком красного. Весь день он вёл себя невозмутимо и ровно. И когда он наконец позволил Эвену заглянуть в свои мысли и увидеть его истинные желания, всё закончилось переполняющим его чувством стыда.

Нет.

Эвен не думает, когда тянется к руке Исака под водой. Он не думает. Просто делает это. И от их прикосновения словно искры летят, оба одновременно ахают.

И это было бы неловко, если бы не было так приятно.

Теперь они практически соприкасаются телами, стоя рядом перед зеркалом в туалете, держась за руки под текущей из крана водой и опустив глаза.

Эвен ждёт, что его отвергнут, ждёт возмущённого «какого хрена ты делаешь?!» Но этого так и не происходит.

Исак принимает его руку с поспешной необходимостью, вздох, срывающийся с его губ, настолько громкий, что напоминает финальную стадию рыдания. И Эвен никогда не привыкнет к этому – к тому, что Исак настолько изголодался по прикосновениям, что даже касание руки под краном заставляет его задыхаться.

Эвен готов рискнуть всем и обнять его. Но он знает, что Исак никогда его не простит.

– Тебе от этого больно? – спрашивает он Эвена тихо, неотрывно глядя на их сцепленные руки, словно не может поверить, что может себе это позволить.

– Нет, – твёрдо отвечает Эвен. – Мне не больно. Всё нормально.

Мыльная пена стекает между их ладоней, и Исак накрывает руку Эвена второй рукой. Он скользит пальцами по тыльной стороне, словно хочет запомнить каждый бугорок, каждую мозоль, каждую впадинку.

Эвен ошеломлён тем, как осторожно Исак исследует его руку – конечность, которую он часто воспринимает как должное, но сейчас, под прикосновением Исака она кажется чем-то невероятно драгоценным. Эвен не хочет прерывать его. Он позволяет ему делать всё, чего ему хочется. Он позволяет Исаку трогать себя, сколько ему необходимо.

Исак переплетает свою правую руку с левой рукой Эвена, и они так и стоят у раковины, тяжело дыша и не осмеливаясь поднять глаза.

Эвену хочется что-то сказать, но ничто не сможет описать то, что он сейчас чувствует. Поэтому его рот остаётся закрытым.

Но потом он чувствует, что Исак меняет положение. Краем глаза замечает, что он медленно поднимает голову. Он чувствует, что Исак поднял глаза, и Эвен делает то же самое.

Он видит в зеркале отражение Исака, раскрасневшегося и запыхавшегося, с осоловелыми глазами. Он выглядит пьяным, будто под кайфом от простого, ограниченного рамками прикосновения.

Он улыбается. И Эвен улыбается тоже.

– Ты в порядке? – спрашивает он, потому что никогда не знает, что чувствует Исак.

– Да. Это приятно.

Эвен проводит большим пальцем по запястью Исака со всей нежностью, на какую способен. И Исак впивается пальцами в его костяшки, мгновенно закрывая глаза, словно желая прочувствовать прикосновение до конца.

Они держатся за руки, пока кто-то не заходит в туалет, и им не становится стыдно, что они так бездумно расходуют воду.

Потеря контакта кажется жестокой, и когда Исак хочет вытереть руки, Эвен останавливает его.

– Не надо.

– Мокрые руки могут способствовать распространению бактерий.

– Мне сейчас насрать на бактерии, Исак.

Острая потребность, звучащая в голосе Эвена, кажется чужеродной даже ему самому, и Исак снова вспыхивает и подчиняется, принимая мокрую руку Эвена, когда они выходят из ресторана.

В трамвае они прячут переплетённые пальцы в кармане Эвена, и когда они высыхают, Исак настойчиво отнимает руку, вырываясь из цепкого плена.

– Но мне не больно. Клянусь, – убеждает его Эвен.

– Эвен, достаточно.

.

Достаточно? Нет. Его никогда не бывает достаточно.

Эвен не может думать ни о чём другом. Если не пойдёт дождь, им нужно самим что-то придумать.

Они могли бы плавать в бассейне. Они могли бы принимать душ. Они могли бы вместе принимать ванну.

Столько возможностей, одна невероятнее другой. Эвен никогда не видел Исака раздетым, он всегда был как минимум в футболке. Вероятность того, что Исак согласится принимать с ним душ, равна нулю. И всё же.

У Эвена кружится голова от одних мыслей о лете. Они могли бы поехать на какой-нибудь фьорд и провести там неделю. Они могли бы купаться в многочисленных озёрах, окружающих город. Они могли бы поехать в коттедж его отца. Эвен готов помириться с отцом ради этого.

Но Исак держит дистанцию. Он ведёт себя слишком холодно для человека, который знает, что теперь у них есть решение. И это заставляет Эвена нервничать.

Теперь ничто не мешает Исаку искать подобного утешения с кем-то другим. Эвен не может перестать думать об этом. Это грызёт его изнутри.

– Адриан зайдёт сегодня? – спрашивает Юлие после обеда. Она прощупывает почву.

– Исак вернулся, – признаётся Эвен. И она больше не беспокоит его в тем вечером.

Он грустит, пока не получает сообщение. Сообщение от него.

Гераклит

20:34

Привет

Хай

Как дела?

Хм, нормально. У тебя?

Хорошо :)

Что нового? Как раз собирался тебе написать

Может, ты хочешь пойти завтра поплавать?

В бассейн, куда мы ходили раньше

Ты возобновил абонемент?

Да, сегодня

На это понадобилось время

Они хотели согласие от родителей

И мне пришлось доказывать, что получил эмансипацию

Ох

Да

Да, конечно

Во сколько?

После твоих уроков в школе?

В 4 часа нормально?

Да :)

ОК, круто-круто

Круто-круто

:))

:))

:))))))))))))))

Lol ок

Прости, можно я просто

?

Akjfshkjdhshdwudslhlkasg

Что это

Просто не мог сдержаться

Ты странный

<3

Эвен не может спать. Он слишком возбуждён, чтобы заснуть. Но он знает, что должен. Он знает, что не может себе позволить откатиться назад и вернуться к дурным привычкам и саморазрушению, ведь сейчас у него всё так хорошо. Он и так уже стал больше пить и курить, и ему нужно взять себя в руки.

Он открывает одно из медитационных приложений и позволяет мужчине с убаюкивающим голосом усыпить себя.

.

– Приём? Земля вызывает Эвена? – Мутта трясёт его за плечо, и Эвен улыбается. Он любит, когда Мутта так говорит. Земля и Мутта. Мутта и Земля. – О чём замечтался?

– Я сегодня после школы встречаюсь с Исаком, – как бы между делом отвечает Эвен, словно его тело не звенит в предвкушении, словно он не мечтает прямо сейчас переодеться в плавки.

– Серьёзно? У вас теперь всё нормально?

– Типа того? Я не знаю.

– Ты по-прежнему не можешь к нему прикасаться?

– Ага. Но мы идём плавать, – с улыбкой добавляет Эвен.

– Почему ты улыбаешься? – прищуривается Мутта. – Ты что, можешь к нему прикасаться, когда вы плаваете, или что?

Эвен не отвечает, но улыбка выдаёт его.

– Серьёзно?! Погоди. Но это же так круто.

– Пообещай, что никому не скажешь.

– Но почему?

– Не знаю. Исак очень странно себя ведёт по этому поводу, – отвечает Эвен.

– Ладно. Обещаю.

.

Эвен бежит в бассейн, надеясь, что там не будет слишком многолюдно. Он надеется, что они смогут говорить и, может быть, касаться друг друга.

Исак уже в воде в своём тёмно-сером гидрокостюме. Эвен знал, что не стоит ждать его обнажённой кожи, но всё равно надеялся.

– Ты опоздал, – говорит ему Исак, когда Эвен оказывается рядом.

– Я думал, что время – это концепция, придуманная людьми.

– По какой-то причине мне казалось, что ты будешь рад этому.

– Я рад. Я опоздал, потому что потратил много времени, прихорашиваясь для тебя, – говорит Эвен, показывая ему язык, словно ребёнок, потому что он так себя чувствует.

Исак брызгает в него водой, и Эвен не остаётся в долгу.

Кроме них в бассейне ещё только один человек, девушка, и она продолжает наматывать круги, практически не обращая на них внимания.

– Где именно прихорашивался? – дразнит его Исак, и Эвен хочет наброситься на него и, может быть, утопить немного, но не делает этого. Он до сих пор не знает, ради чего Исак позвал его сюда.

– Ты что, не считаешь меня хорошеньким? – шепчет он в ответ, подплывая ближе, слишком близко. Он теперь может пересчитать ресницы на глазах Исака.

Исак вспыхивает и отплывает в сторону, но Эвен следует за ним.

Они плавают вокруг друг друга. Исак в своём гидрокостюме, а Эвен – в плавках. Повисшая тишина кажется тяжёлой.

– Когда мы были здесь в последний раз, мы обнимались, – выпаливает Эвен.

– Когда мы были здесь в последний раз, между нами была физическая связь, которая не оставляла нам выбора, только как обниматься.

Эвен удерживается на месте, используя руки и ноги. Он взвешивает свои следующие слова.

– Если бы у меня был выбор, я бы всё равно делал это, – говорит он.

– У тебя и сейчас нет выбора.

– Есть. Ничто не заставляет меня.

– Твои воспоминания заставляют. То, как ты чувствовал себя раньше, говорит тебе, что ты этого хочешь. Это как когда ты попробовал какое-нибудь очень вкусное блюдо, и не можешь не хотеть его снова, только лишь вспоминая об этом.

– В этом нет смысла, – Эвен хмурится, потому что не хочет, чтобы Исак искажал его слова и применял к нему какие-то странные теории.

– Есть. Поэтому ты раздражён. Потому что в этом есть смысл. Я не могу выбрать тебя, если ты – единственный, кого я знал.

Исак давит на то место, где болит. Он испытывает его. Эвен это знает. Исак не может читать мысли, но то, как он умеет забираться к нему в голову и угадывать самые сокровенные мысли, иногда пугает его.