Текст книги "Под Варды синими сводами (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)
– Совсем нет времени, – прошептал Элронд.
– Гил-Галад и князь Элендил заключили союз, – тихо продолжала Леди Лориэна, тень насмешливой улыбки на секунду мелькнула на ее сияющем величавой красотой лице, – В грядущей войне Нолдаран будет защищать пришельцев из Нуменора и их Владыку до последней капли крови, но силы неравны.
– И это ему прекрасно известно, – заметил Элронд.
– Да, – кивнула она, – Я настояла, чтобы он обратился лично к нашему соседу и моему родичу по матери – правителю Зеленолесья.
– Синдар очень недоверчивы и живут обособленно от всех прочих. Я не уверен…
– Орофер присоединится к союзу, – перебила его Леди Галадриэль уверенным тоном.
– Я целиком полагаюсь на слова Леди Лотлориэна, – отвечал ей Элронд с почтительным поклоном.
====== Последний союз ======
Комментарий к Последний союз Потомок Королей – Ereinion. Он же, Артанаро, Гил-Галад (Сияющая Звезда).
Хекелмар (Hecelmar) (кв.) – Белерианд и Средиземье (Земли Изгнанных).
Aiya, aran (кв.) – Приветствую, король
Meldir (синд.) – Друг, приятель
Эльфы-синдар Орофер и Амдир, короли лесных эльфов Зеленолесья и Лориэна, собрали большую армию как часть Последнего Союза для свержения Саурона. Однако лесные эльфы не доверяли ни дунэдайн, ни в особенности нолдор, в результате чего они отказались подчиняться Гил-Галаду. Во время сражения при Дагорладе силы Амдира были отрезаны и загнаны в Мёртвые Топи, а Орофер погиб во главе своего войска в безрассудной попытке в одиночку прорваться в Мордор. Треть оставшихся в живых воинов перешла под командование сына Орофера, Трандуила.
Хроники Белерианда и Средиземья.
Начав жить с Мирионэль, Трандуил постепенно осознал, что никогда до этого не был так счастлив, полон сил и внутренней гармонии. Он словно отрешился от привычной гнетущей и серой реальности и попал в преображенный, обновленный мир. Лес, животные в нем, небо над головой и даже окружавшие их с Мирионэль изо дня в день эльдар, виделись ему совсем не так, как прежде. Принц Зеленолесья чувствовал в себе переизбыток жизненных сил, что до магических способностей, то теперь, казалось, легким мановением руки он мог сдвигать с места горы.
Ему было ново это чувство единения с супругой, и он ощущал его особенно остро в моменты их близости, словно погружаясь в свое любовное чувство, как в глубокое озеро, стремясь исследовать, насколько оно глубоко. Это она, его Мирионэль, давала ему все новые и новые жизненные силы, преображая его, делая лучше и изменяя все вокруг своим присутствием.
Они проводили вместе много времени, но Мирионэль была мудра и охотно отпускала супруга из дома на дереве, когда тому было необходимо отлучиться. Она тоже, время от времени, могла отсутствовать, уходя ненадолго из дома, чтобы исследовать ближайшие окрестности: лес, взгорья, ручьи и речки. Бродя в блаженном одиночестве по принявшему ее Великому Лесу и вдыхая полной грудью свежий воздух, Мирионэль ощущала себя словно среди райских кущ. Особенно остро она чувствовала свое счастье, когда думала о том, что по возвращении домой, возможно, найдет там ожидающего ее Трандуила.
Невозможно передать словами степень страстного нетерпения, с каким он дожидался ее возвращения, когда, войдя в дом, не находил ее там. Трандуил мог бы выследить, куда она пошла, это было нетрудно, но он предпочитал ждать, чтобы услышать ее приближение, когда она находилась еще в нескольких десятках шагов от дерева, где располагалось их жилище.
Его леди никогда не возвращалась с пустыми руками, а всегда приносила собранных в лесу трав, или цветов, или сплетённый ею из фиалок, васильков и колокольчиков, венок дня него, который тут же спешила водрузить поверх густых серебряных волос мужа. Когда, исследовав близлежащие участки леса и облюбовав несколько полян, где росли дикие ягоды, Мирионэль начала приносить с проулок своей любимой брусники, ежевики малины или земляники, он встречал ее, сажал к себе на колени и наблюдал за тем, как супруга одну за одной отправляет эти спелые темно-бурые, сизые или ярко-алые ягоды в свой небольшой нежный рот, чувственно приоткрывая его, облизывая чуть припухшие от ягодного сока губы. Это было началом игры, вскоре она принималась кормить принесенными ягодами и его. Трандуил всякий раз пытался вместе с предлагаемой ему малиной или земляникой поймать и задержать у себя во рту перепачканные ягодным соком пальцы супруги.
Они учились ублажать друг друга, взаимно доставлять удовольствие, делать приятно, нисколько не стесняясь обоюдного желания быть источником наслаждения для любимого существа. Посвящая себя один другому, они упрочняли существовавшую между ними связь, усиливая чувственное желание и ощущение счастья от совместно проживаемой Вечности.
Счастье никогда не длится слишком долго, оба знали, что очень скоро начнется очередная война со Злом. Но на этот раз все было иначе, чем в предыдущие. Они теперь вместе и ничто, никакая война, никакая опасность, никакие превратности судьбы не в силах смутить их души, полные взаимной любви и надежды на скорое и окончательное освобождение от врага. Если их любовь могла пережить Браголлах, Нирнаэт, последовавшие одна за другой бойни, устроенные феанорингами, падение Дориата, Войну Гнева и столетия жизни в разлуке, вдали одна от другого, то сейчас, когда они вместе и только начали жить их Вечность, ей не страшны новые испытания. Эти испытания только сплотят их, укрепив их чувства и многократно усилив испытываемую ими нежную привязанность.
Владыка голодрим Эрейнион, называющий себя Гил-Галад, в скором времени должен был пожаловать в замок Орофера, находившийся на юго-западной окраине Зеленолесья. Так сообщалось в неожиданно полученном Орофером письме от Галадриэль. Этой чести – принимать у себя в чертогах Верховного Короля нолдор, Орофер, несмотря на все старания и усилия с его стороны, избежать не смог.
Он изо всех сил старался убедить в своем ответном послании дочь кузины Эарвен, что будет намного лучше, если ее родич и его сопровождение не станут утруждать себя такой долгой дорогой, а остановятся во владениях Лорда Келеборна, в Южном Лориэне, куда, для встречи с высоким гостем с запада, смогли бы приехать его парламентеры. Он бы даже Тэран-Дуиля туда отправил в качестве главы делегации эльдар Зеленолесья. Сам Владыка Орофер не чувствовал себя в состоянии покидать свои владения, ссылаясь на слабость и недомогание, что было просто смешно, учитывая его поистине железное здоровье и атлетическое телосложение, которое он, впрочем, всегда скрывал, со свойственной сумеречным эльдар стыдливостью, под многочисленными слоями богатых одежд.
Галадриэль была непреклонна – Нолдаран Эрейнион в сопровождении отряда стражи желал, во что бы то ни стало, посетить королевство Орофера, чтобы вести переговоры и лично просить Владыку Эрин-Гален присоединиться со своим обученным войском и отрядами добровольцев к союзу против Мордора.
Отдавая все необходимые распоряжения относительно приготовления лучших гостевых покоев, торжественного ужина в честь приезда Гил-Галада, обустройства его отряда и других, связанных с визитом повелителя голодрим, забот и поручений, Владыка Зеленолесья находился в раздраженном настроении духа.
Он никогда не любил принимать незваных гостей в своем дворце. А уж такого никак не ожидал – к нему жаловал сам Владыка злополучных изгнанников из-за моря. Разумеется, было не совсем справедливым называть так Эрейниона, рожденного в Белерианде, да еще от близкой родственницы его отца и дяди Элу – благородной Эриен.
Поэтому Орофер постарался, видя, что избежать встречи и переговоров с Гил-Галадом не удастся, приготовить к его приему все в наилучшем виде.
Когда караульный страж вбежал в его покои, возвещая о том, что уже к полудню высокий гость с отрядом будет у него в замке, читавший за кубком красного вина Орофер спешно вскочил с кресла. Разлив по невысокому столику и ковру вино и накинув широкое атласное верхнее одеяние, в длинных полах которого путался, рискуя растянуться посреди коридора, Владыка синдар сам помчался со всех ног за гостившим у него Амдиром, на бегу крича Саэлону, чтобы немедленно распорядился открыть ворота и приготовить место в конюшнях для размещения лошадей.
Войдя в огромную, украшенную созданными наугрим рельефами, изображавшими историю народа сумеречных эльфов, парадную залу замка Орофера, Потомок Королей увидел величаво восседающего на стоящем на возвышении троне Владыку Эрин-Гален. Он казался бесстрастной мраморной статуей, такой неподвижной была его фигура. Взгляд Владыки синдар и лаиквенди был внимательным, снисходительным и полным сознания своего достоинства и положения, как среди подданных, так и в кругу знатнейших квенди Хекелмара.
За правым плечом Орофера стоял высокий статный воин в легких парадных доспехах с отрешенным и надменным выражением лица. Рядом, по правую руку от Владыки Зеленолесья, расположился в кресле с обивкой из темно-алого бархата его давний друг и союзник – Владыка Лориэна, Амдир. За его креслом стоял хрупкий на вид молодой эдель, с такими же, как у Амдира, янтарно-желтыми раскосыми глазами.
– Айя, аран … – начал было Гил-Галад, но тут же осекся и, перейдя на чистый дориатский диалект языка эльдар, произнес, – Солнцем осиян час нашей встречи, Владыка Эрин-Гален! – проговорив это, он приложил руку к груди, как делали синдар Эльвэ Среброманта в знак уважения и почтения к приветствуемому.
– Добро пожаловать, Владыка Линдона, – отвечал синда приятным мужественным голосом. Стоявший за его спиной воин лишь едва заметно кивнул Гил-Галаду и его страже, – Твой путь к нам был долог. Надеюсь, он не был омрачен никакой неприятностью? – счел нужным поинтересоваться Орофер.
На что Эрейнион поклонился, ответив:
– Наша дорога была исключительно приятной – твои владения в своей красоте сравнятся лишь с садами Лориэна. Кроме того, меня вела к тебе, Орофер, сын Эльмо, миссия особой важности, которую я избрал целью.
Орофер слегка склонил голову влево, что у синдар означало «Поясни, что ты хочешь сказать, я не понимаю», и приподнял черную бровь.
В этот миг Эрейнион поднял на него взор, заглядывая своими серо-васильковыми глазами в ярко-голубые, блиставшие словно звезды, глаза среброволосого Владыки. Этим открытым, полным доверия, взглядом Гил-Галад невольно выражал восхищение внешним обликом своего венценосного собеседника. Орофер показался ему просто неописуемо прекрасным. Все в нем – его лицо, голос, руки в перстнях, дорогие златотканые одежды из парчи и атласа, украшения, струящийся шелк мантии и особенный влажно-древесный свежий запах, очаровали Нолдарана.
Этот жест – чуть склоненная набок голова Владыки синдар, его слегка расширившиеся удивительной красоты глаза, весь его облик показались ему исполненными невыразимой прелести, грации и достоинства. Синда, которого он впервые видел, вдруг представился ему каким-то неземным созданием, или же наоборот – таким земным, таким желанным и близким, словом – таким, с которым хочется быть рядом. Быть его другом, вместе охотиться и рыбачить, проводить время за разговорами, или просто молча сидеть рядом… Нет, не просто сидеть, а так, чтобы он сидел на коленях прекрасного Орофера, лицом к нему, и жадно целовал его красивый рот…
Стараясь отогнать наваждение и сосредоточиться, Гил-Галад ответил, прикасаясь к виску тонкими пальцами и склонив голову, чтобы не видеть лица Орофера:
– Я здесь, чтобы просить тебя и твоих воинов присоединиться к союзу против Черного Лорда страны Мордор. Это зло, с которым мы должны бороться в единстве, доверяя друг другу, только так возможно сокрушить его… – Эрейнион испугался, что его слова были сказаны без должной вескости, а в голосе прозвучала недопустимая в таких случаях дрожь, виною которой был сам Владыка синдар.
После нескольких дней пребывания в замке Орофера, Гил-Галад, видел его лишь во время торжественного ужина в честь их приезда, да во время официальных переговоров. Переговоры длились по нескольку часов в день и, как правило, на них присутствовали: он, его приближенные и стража, а также стража и приближенные Орофера, его сын, Владыка Амдир с сыном и, соответственно, их свита. Одним словом, обеденная зала, где проходили переговоры, была заполнена настолько, что не хватало воздуха.
Оговаривались и согласовывались все детали предстоящей военной кампании, а в промежутках Нолдаран Эрейнион позволял себе любоваться чертами очаровавшего его с первого мгновения Владыки Орофера.
Синдар и нандор не отказывались присоединиться к союзу, называя внушительные цифры количества воинов, которые смогут сражаться с силами Врага на стороне нолдор и верных эдайн, но когда речь зашла о централизации командования, случилось непредвиденное:
– Необходимо сформировать единый центр командования объединенным войском, чтобы избежать печального опыта Нирнаэт, – осторожно заметил Гил-Галад.
– Не говори мне про Нирнаэт, – холодно парировал Орофер, – она явилась позором и крахом для вас и обернулась для нас огромными потерями и жертвами.
– Тогда, – отвечал Гил-Галад, стремясь не показать виду, насколько его задели эти слова, – тогда войска синдар отступили в тыл, как только стало ясно, что на стороне Врага перевес в числе и силе. Этого бы не случилось, будь те войска под командованием единого командира…
– Я не мог позволить себе напрасно рисковать жизнями моих эльдар! – гордо задрав мужественный подбородок, перебил его почувствовавший себя задетым Орофер.
– А мой отец мог?! – вырвалось в ответ у Нолдарана, – Он пал, сражаясь почти в одиночку с превосходящими в десятки раз силами тьмы, в то время как вы организованно дезертировали с поля боя сразу после того, как раскрылось предательство вастаков! – Гил-Галад сам не заметил, как повысил голос почти до крика, – Едва завидев дракона, вы…
– А где были вы, когда мой сын вместе с Владыкой наугрим сражались с драконом, прикрывая ценой жизней ваше отступление?! – сдвинув черные брови, кричал Орофер.
– Прекратите! – вмешался Амдир, – Друг мой, я думаю, нам нужно прерваться ненадолго – ты слишком близко к сердцу принимаешь слова Нолдарана, – Владыка нандор и авари тронул плечо часто дышавшего, с раздувавшимися от гнева ноздрями, Орофера.
– Отец, Владыка Эрейнион, – обратился к спорщикам Тэран-Дуиль, как раз подумавший о том, что сказал бы в такой ситуации самый искусный дипломат Белерианда – Белег Куталион, – Почему бы вам не обсудить детали будущего союза в менее официальной обстановке, наедине, за чашей вина? Что скажете?
– Это отличная идея! – поддержал его Амдир, – Представь, что вы просто делитесь своими мыслями, мелдир, – тихо шепнул он Ороферу.
Тот обреченно кивнул в ответ и был оставлен в рабочем кабинете своих покоев, в своем любимом кресле перед горящим камином с чашей превосходного красного вина в руках и в компании Верховного Короля нолдор.
Расслабившись в уютном кресле, уже за полночь, Владыка Орофер почти задремал под монотонный голос собеседника. Сейчас, после нескольких выпитых бутылок привезенного из Имладриса – благодарение Элронду, вина, ему уже не казалось таким уж странным, что он принимает у себя Владыку голодрим, напротив, он начинал чувствовать себя вполне уютно в его компании. Почти также, как это бывало с Амдиром, они сидели напротив камина, изредка подбрасывая туда свежие поленья, потягивая вино и рассуждая о совершенно отвлеченных понятиях, никак не связанных с предстоящим походом в Мордор.
Он уже решил, что зря так разгорячился, когда они заговорили о необходимости единого командования над всеми войсками. Все-таки, это единый фронт, война, последнее усилие, чтобы справиться, наконец, с Великим Злом, а остальное не так уж важно. Это ни сколько не умалит его достоинства и не принизит высоты его положения, если он позволит Гил-Галаду, его дальнему родичу, командовать войском из Зеленолесья. Сам он будет сражаться бок о бок с королем голодрим, подав всему Средиземью пример доброй воли и стремления к братскому сосуществованию.
В этот миг, погруженный в свои мысли Орофер смутно почувствовал, как кто-то склонился над ним, полулежащим в кресле с запрокинутой головой. Он попытался приподняться, чтобы разглядеть того, кто сейчас ласково гладил его по щеке, когда ощутил на губах сначала легчайший, а затем все более настойчивый поцелуй, почему-то заставивший его рассмеяться. Ослабевший от выпитого в этот вечер вина, Орофер попытался оттолкнуть целовавшего его, но не находил в себе сил. Голова шла кругом. Все происходящее казалось таким до ужаса глупым и неуместным: жаркие, тесные объятия, нежные ласки и снова тягучие долгие поцелуи, прикосновения чьих-то горячих губ к его шее, чуткие пальцы, расстегивающие петли на его кафтане, проникающие под сорочку на груди…
«Но что это? Как это и зачем?» – пронеслось в его голове, когда чья-то рука просунулась, ослабив узел шелкового пояса, ему в штаны…
В следующий миг Орофер подскочил с кресла, как ужаленный – в единый миг из его сознания улетучились все последствия выпитого вина.
Гил-Галад оказался на полу, отлетев от могучего удара Владыки Эрин-Гален к выходу из кабинета.
– Саэлон! – гневно сверкая глазами, поворачиваясь в замешательстве то вправо, то влево, вопил Орофер.
На пороге тут же выросла фигура его оруженосца. Было видно, что тот не спал, находясь все это время в пределах досягаемости, на случай если понадобится своему господину.
– Немедленно проводи нашего гостя в его комнаты… Пока я что-нибудь с ним не сделал! – приказал Орофер не своим голосом. В коридоре послышались звуки приближающихся шагов. Не спал, оказывается, не один только Саэлон.
Гил-Галад несмело поднялся с пола, цепляясь за полки с книгами, принадлежащие стоявшему у самого выхода стеллажу и с опаской взглядывая исподлобья на Владыку синдар.
– Это в вашем Валиноре так принято?! – не унимался Орофер, – Проклятые голодрим! Чтобы такой как ты командовал моим войском?! – его трясло от гнева, – От вас нужно держаться как можно дальше! Вон отсюда! Завтра же ты покинешь Эрин-Гален навсегда!!!
Тем временем, Саэлон уже уводил Нолдарана Эрейниона в направлении отведенных ему комнат, а пришедшие с ним слуги вытирали с пола лужи пролившегося вина, убирали осколки бутылок и рассыпанные по полу фрукты.
====== Сияющая Звезда ======
Комментарий к Сияющая Звезда Laurёfinde (кв.) – Золотоволосый (златокудрый). В синдаринизированном варианте – Глорфиндел.
Mal galad (синд.) – Золотое сияние. Прозвище Амдира.
Нельзя стесняться своих чувств, даже если кому-то они могут показаться неправильными, нездоровыми и извращенными, был убежден Гил-Галад. Любовь имеет право на существование, когда она истинна. Что противоестественного было в удовольствии, которое он получал от любви с мужчинами? Они были такими же, как и он, воинами, привычными к жизни в походе, умевшими обращаться с различными видами вооружения, носившими боевые доспехи, без устали могли совершать длинные пешие переходы или скакать в седле по многу часов в день.
Его первым мельдо был появившийся как раз тогда, когда Ненавистный выковал Кольцо Всевластия и напал на Имладрис, взяв его в осаду, солнцеликий Лаурефиндэ. Он приплыл, как сам сказал, по воле Валар на помощь Эрейниону. Отдаться такому сильному, могучему, благородному и прекрасному собой воину, как Глорфиндел, было для него радостью. Любимый часто говорил ему, что Гил-Галад напоминает некоего давнего возлюбленного, оставшегося в чертогах Намо, и был нежен с ним. Тогда Эрейнион не предал значения тому, что Золотоволосый не сохранил верности тому возлюбленному…
Лаурефиндэ был опытным и неутомимым любовником и быстро обучил способного и увлеченного Владыку нолдор всем премудростям такой любви, о многих из которых Гил-Галад даже не догадывался, считая, что полноту чувств и их порывы вполне можно выразить, ограничившись крепкими объятиями и поцелуями.
Но Златокудрому лорду ваниар было мало одних объятий с темноволосым красавцем Эрейнионом. Часто по утрам, перед самым рассветом, Глорфиндел неслышно проникал к нему в шатер. Полюбовавшись немного зрелищем спящего, он вытаскивал полусонного Гил-Галада из-под покрывала, набрасывая это покрывало на плечи Владыки нолдор, и, сгребя его в охапку, почти против воли, тащил плохо понимавшего, что происходит, Нолдарана, наружу, тут же сажая впереди себя на своего огромного, прибывшего с ним из Валинора, коня – Асфалота.
Конь скакал быстрее ветра, унося их все дальше от лагеря нолдор в казавшуюся необъятной степь, покрытую ковром из диких трав. Нежданная скачка и отрезвляла, окончательно вырывая из власти чар Ирмо, и опьяняла Эрейниона. Красновато-оранжевые лучи восходящего солнца растекались по степному простору. Еще свежий, утренний ветер свистел в ушах и холодил лицо и шею. Ноги, не находя стремени, скользили вдоль гладких боков Асфалота. Конь был таким большим, даже по сравнению с самыми крупными из имевшихся в распоряжении Нолдарана, что сидеть на нем было непривычно, ноги приходилось раздвигать шире обычного. Эрейнион мог в любой момент вылететь из седла на полной скорости быстрой рыси, но его крепко удерживала, обхватив за тонкую гибкую талию и прижимая спиной к твердому прессу мышц живота, сильная, уверенная рука Лаурефиндэ. Даже сквозь покрывало и бывшую на нем нижнюю рубашку Эрейнион чувствовал, какой она была горячей, эта рука, от плеча и до слегка оглаживавших его живот пальцев ладони…
Эрейниону одинаково нравилось, как дарить, так и получать острое надсадное удовольствие, которое способна доставлять мужская любовь. К девам его никогда не тянуло, а после начала отношений с Глорфинделом и подавно.
Став начальником его личной стражи, Златоволосый быстро освоился, и тут же начал обращать внимание на находившихся у него в подчинении воинов. Это оскорбило Гил-Галада, хоть он и старался не подавать виду, продолжая их, быстро переставшую быть секретом, связь и молча, без унизительных жалоб и разбирательств, переживая свое поражение.
Когда до него дошли слухи о том, что Глорфиндел совратил кого-то из эльдар Лорда Имладриса во время краткого пребывания их войска в стенах города, где правил Элронд, сразу после снятия осады, Гил-Галад приготовился к суровому выговору со стороны друга. Ему казалось, что Элронд непременно обо всем узнает и обрушится на него с моралистическими отповедями. К счастью, Лорд Элронд был занят мыслями о кольцах, судьбах мира и какой-то деве и не придал значения, а может, намеренно не захотел заострять внимание на том, что сердце одного из воинов его свиты было разбито удалым капитаном стражи Линдона.
Поразмыслив, по возвращении в Митлонд, Нолдаран приказал Арассэ, командиру лучшего отряда разведки, из тех, что имелись в его распоряжении, следить за начальником своей стражи и его любовными похождениями. Сам же Эрейнион постепенно предпочел отдалиться от пылкого и мужественного ваниа, сведя на нет их встречи, и долго тосковал, стараясь отвлечь себя насущными делами королевства.
С появлением Элендила для Гил-Галада все перевернулось вверх дном. Мир, окружавший его, летел в тартарары, к барлогам. Было похоже, что князь дунэдайн не имел до Эрейниона подобного опыта, но быстро схватывал, настолько ему нравилось то, чему его обучал Нолдаран. А тому, в свою очередь, нравилась мужественность, мощь и воинская доблесть адана. Ласки его были грубыми, иногда причиняя довольно ощутимую боль, но и удовольствие от них было во много раз острее, так как смешивалось в ощущениях Эрейниона со стыдом, испытываемым от сознания недостойности и пагубности подобной связи. И все же, он не находил в себе сил прекратить ее, хоть и прекрасно понимал, что связь эта не может длиться долго, а закончиться может трагически.
Встретив Владыку Орофера, Гил-Галад сам не ожидал от себя такого. Он пылал страстью, словно кто-то поджег его изнутри, и думать забыл обо всем на свете, включая прежних возлюбленных. Среброволосый синда теперь занимал все его мысли. И сейчас, направляясь со своим отрядом в один из основанных Элендилом и его людьми форпостов, крепость Амон Сул, из которой они планировали совместно двинуться к Имладрису для перегруппировки и тщательной подготовки, Владыка нолдор грустил, каждой клеточкой чувствуя, как отдаляется на все большее расстояние от желанного его сердцу Владыки Эрин-Гален.
Когда они спешно покидали замок Орофера, тот не пожелал лично проститься с ним, отправив вместо себя оруженосца. Чтобы хоть как-то спасти положение, к нему на крыльцо вышел Владыка Амдир. Он холодно попрощался, заверив, однако, что Гил-Галад и союзники могут рассчитывать на всех их – сорокатысячное войско Орофера и группировки по десять тысяч бойцов в каждой под командованием Лорда Келеборна и самого Владыки Лориэна.
– Мы будем готовы и присоединимся к вам на правом берегу Андуина, – говорил Амдир, хмуря брови от неловкости.
– Благодарю тебя, Малгалад, – печально отвечал Эрейнион, – Скажи ему, что я прошу прощения, – почти прошептал он, понурившись, чувствуя, как загорелись щеки.
– Хорошо, теперь скачи. До встречи и доброй дороги, – Амдир примирительно и едва ощутимо прикоснулся к его плечу.
В воротах Амон Сул его встретил сам князь Элендил. Он выбежал навстречу, не обращая ни на кого внимания, кинулся к Гил-Галаду, спешно вынимая его ноги из стремян и стаскивая с лошади Владыку нолдор.
Стиснув его в крепких объятиях и побыв в таком положении несколько мгновений, Элендил чуть отстранился, жадно схватил Эрейниона за тонкую, опоясанную шелковым вышитым драгоценными золотыми нитями поясом, талию и широко улыбнулся, вглядываясь в его лицо:
– Ну, здравствуй! Говори же, ты дожал этих лесных красоток? – и Элендил счастливо расхохотался, стискивая еще крепче талию Нолдарана.
– Я тоже рад тебя видеть, – почти соврал Эрейнион, оглядываясь вокруг на наблюдавших за их встречей стражей обеих сторон.
Он осторожно попытался освободиться из тисков Элендила, мягко сказав тому на ухо:
– Я расскажу все позже, за ужином. Ты придешь?
Князь дунэдайн выгнул бровь и слегка нахмурился, размыкая их объятия.
– Ты что-то бледный, – он всматривался в отводящего глаза Нолдарана, – Ведь ты здоров? Вы не болейте никогда, демон вас задери! – он с силой хлопнул по плечу Гил-Галада, затем, оглянувшись на безмолвно окруживших их приближенных и прочих воинов, Элендил отошел на несколько шагов, восхищенно оглядывая с ног до головы прибывшего друга.
– Увидимся за ужином, – неуверенно произнес Гил-Галад и, стараясь не смотреть по сторонам, а в особенности не встречаться взглядом с Элендилом, направился в сторону конюшни, где намеревался оставить свою лошадь на попечение местных конюхов.
Первым, кого Нолдаран увидел тем вечером, после того, как принял ванну и оделся к ужину, оказался не Элендил, а командир отряда его разведки Арассэ. Он вошел в отведенную Эрейниону комнату без стука, застав Владыку нолдор перед зеркалом – тот примерял новый, расшитый самоцветами, камзол и диадему, размышляя над тем, нужны ли еще какие-либо украшения. Разглядывая отражение в зеркале, Гил-Галад спрашивал себя, покажется ли он красивым этим вечером князю дунэдайн, но в тайне думал об Орофере.
– В чем дело? – спросил он, откладывая в сторону ожерелья и подвески.
– Мой государь, как вы и приказали, я и мои квенди следили за Лордом, – начал с волнением Арассэ.
У Эрейниона часто забилось сердце, а ноги вмиг ослабли.
– Говори! – скомандовал он, держась за ворот камзола.
– Вы помните, не так давно в полк вашей личной стражи поступил новобранец, Маивэ, – Арассэ сделал небольшую паузу, – Сейчас Лорд Лаурефин пытается ухаживать за ним. Мне Маивэ кажется крайне подозрительной фигурой. Его одежда и амуниция совершенно новые, будто сделаны специально для поступления в армию, а оружие, которое при нем, наоборот – кажется очень древним; сейчас такого нигде не найти. Его клинки определенно ковались не в этих землях. Маивэ носит с собой лютню и обладает красивым голосом. Всех в отряде покорили его песни, хотя исполняет он их крайне неохотно. Кроме того, этот квендэ никогда не снимает тонких шелковых перчаток. Нам не удалось выяснить, где он жил до поступления в полк. Все, что мы знаем о нем, это то, что он из нолдор и, возможно, является ровесником Лорда Лаурефиндэ, родившимся, как и Лорд, в Благословенных землях. Есть предположение, – тут Арассэ замялся, – что они знали или видели друг друга раньше.
– Привести ко мне Маивэ! – не в состоянии более что-либо понимать, потребовал Гил-Галад.
В голове Нолдарана стучало только одно: «Этот Маивэ и есть тот самый его давний возлюбленный!»
Невысокий и стройный Маивэ уже через полчаса стоял перед кипящим от ревности и унижения Гил-Галадом.
– Ты знал раньше твоего командира? – был первый вопрос Нолдарана.
Воин стоял перед ним, скромно склонив темноволосую голову.
– Нет, государь, мы не были знакомы, – тихо ответил Маивэ.
– Ты лжешь! Мне известно, что ты, как и Глорфиндел, родился в Амане. Вы вместе пришли сюда почти четыре тысячи лет назад.
– Это правда, но я не знал Лорда Лаурефиндэ лично до поступления к вам в полк.
– Зачем ты пришел, изгнанник?! – Гил-Галад терял терпение, – Кто ты?!
– Я всего лишь истерзанный тоской, уставший от жизни странник, – молвил тихо воин.
– Убирайся прочь, отступник! – надменно прикрикнул на склонившегося перед ним Маивэ Владыка нолдор.
– Хорошо, – гордо поднимая голову, сильным, уверенным голосом проговорил воин, – Позвольте мне только добраться с вами до Имладриса. Там я перейду в подчинение его правителя.
Владыка Орофер метался по замку в сильнейшем раздражении. Он сам согласился на союз с голодрим и их Верховным Королем. Теперь отступать было нельзя, недопустимо. Он и его воины, а также воины Амдира, будут сражаться в обещавшей начаться самое позднее через какой-то жалкий десяток лет, войне. Было необходимо начинать подготовку.
Подготовкой к войне, вместе с самим Орофером, активно занимался и Тэран-Дуиль. Владыке было жаль подвергать риску и отправлять на смерть своих воинов, а в особенности ему было жаль тех, кто в полнейшей неизвестности, в плену страха, оставался ожидать их возвращения. Но выбора у него не было, и не только потому, что он дал согласие на присоединение к союзу. Орофер отчетливо сознавал, что не имеет права позволить, чтобы союзными войсками руководил погрязший в разврате искаженец, каким без сомнения являлся Владыка Эрейнион.
Мирионэль, как истинная дочь изгнанника, которой он тайно восхищался, сразу заявила, что отправится на войну, когда бы она ни началась, вместе с ними. На попытки Тэран-Дуиля и самого Владыки Эрин-Гален увещевать ее отказаться от этой идеи, она ответила, что если они не захотят взять ее с собой, она отправится в Имладрис, к Лорду Элронду. Ее названный брат давно обещал выделить ей место в одном из своих полков, чтобы она могла сражаться бок о бок с народом нолдор.
