Текст книги "Под Варды синими сводами (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)
Леди Галадриэль приказала отправившемуся вместе с ними в эту поездку любимому менестрелю дочери, Линдиру, сопровождать ее везде и всюду. Линдир был ровесником Келебриан, происходил из нандор – народа Амдира, занимался сложением стихов и песен, играл на лютне и никогда не держал в руках меча. Однако в его обществе Келебриан чувствовала себя спокойнее в те краткие часы отдыха, которые ей и матери позволяли их добровольно принятые на себя многочисленные обязанности и заботы.
Лорд Элронд почти все время отсутствовал в своем дворце, руководя обороной и почти не покидая спешно возведенных его воинами и жителями Имладриса оборонительных укреплений. Таким образом, Леди Келебриан совсем не часто, учитывая, что и она не сидела без дела, могла видеть его и переброситься с ним парой слов… и каких слов! Как-то на бегу, когда они столкнулись в узком коридоре, Элронд спросил ее, быстрым движением хватая с крючка на стене у самого ее носа ключ от оружейной: «Вам что-нибудь нужно?» – при этом он едва взглянул на юную синдэ.
Келебриан растерялась: с одной стороны она была рада, что Лорд Элронд сейчас не разглядывает ее, стоявшую перед ним в порванном в нескольких местах, давно не стиранном платье, с грязными волосами и лицом, покрытым копотью. С другой стороны, жемчужину Лориэна приводило в замешательство такое невнимание к ее особе. Ей хотелось ответить: «Конечно! – горячая ванна, масло для тела, мягкая постель, чистая одежда и, по меньшей мере, десять часов непрерывного сна!», но вместо этого она сказала:
– Что?! – таращась на закованного в доспехи и пахнущего гарью молодого Владыку Имладриса.
– Раненые в чем-нибудь нуждаются? – раздраженно переспросил Элронд, отомкнув замок и отодвигая тяжелый засов.
– Да, – ответила оторопевшая Келебриан, – не хватает бинтов… и снадобий для заживления ран!
В ответ Лорд быстро кивнул и исчез за дверью оружейной. Тем же вечером в парадную залу дворца, превращенную в лазарет, личный слуга Элронда принес целую кучу белоснежных шелковых рубашек и несколько больших склянок со снадобьями для очищения ран, заживлявшими ткани и снимавшими боль.
Разглядывая полупрозрачный шелк расшитых серебром и украшенных по краям ворота и манжет мелкими жемчужинами рубашек, Галадриэль покачала головой и укоризненно посмотрела на дочь, которая в это время меняла повязку одному из раненых. Келебриан захотелось надеть в замен своей грязной нательной рубахи одну из этих, но она постеснялась – стольким воинам, героически защищавшим укрепления Имладриса, нужны были сейчас эти рубашки, и она, стараясь ни на кого не смотреть, усердно принялась помогать Галадриэль разрывать деликатные ткани на ровные полоски бинтов.
Другой раз им с Элрондом довелось столкнуться в дворцовой кухне. Келебриан помогала печь лембас для воинов, когда запыхавшийся Элронд внезапно очутился на пороге, и, найдя ее взглядом, спросил, где ее мать.
– Должно быть, она в тронной зале, с ранеными, – ответила Келебриан, которую этот Пэрэдель всегда заставал врасплох.
Он кивнул, точно также как и в прошлый их разговор, и тут же исчез, а лориэнская жемчужина, потупившись, стала думать об их отчаянном положении.
Не могло быть и речи о том, чтобы послать весточку на другую сторону от Мглистых Гор, отцу или Владыке Амдиру. Ее отец, наверное, с ума сходит от их долгого отсутствия, не получая уже длительное время никаких вестей от матери. Он и не подозревает, в какой они беде, как они нуждаются сейчас в его поддержке и помощи.
Вся надежда на Нолдарана Эрейниона, к которому удалось отправить гонца. Но никто не знал, когда ждать его помощи, а силы защитников города и запасы провизии, оружия и необходимых вещей и лекарств таяли с каждым днем.
Их с Галадриэль положение усугублялось еще и тем, что с ними не было ее любимой гватель* Мирионэль. Когда Элронд выяснил, что они отпустили ее в Ост-ин-Эдиль одну незадолго до того, как столица Эрегиона оказалась захвачена силами Врага, тень скорби и гнева легла на его выразительные черты.
Никогда внимательно не присматриваясь к внешнему облику Элронда, Леди Келебриан, если бы ее об этом спросили, сказала бы, что находит его некрасивым. Лицо Лорда Имладриса было лишено отпечатка первозданного совершенства, который присутствовал в чертах всех эльдар. В Лорде Пэрэделе были перемешаны столько разных кровей и родов, что было сложно отнести его самого к какому-либо из них, хотя формально его относили к эльдар из голодрим, поскольку его отец, рожденный от смертного, был по матери наполовину голдо. Народ его был более однороден, нежели другие, переселившиеся в эти земли с запада, и состоял из одних голодрим – темноволосых, со строгими выражениями на бледных лицах, и светло-серыми холодными глазами.
Той ночью Келебриан, проснувшись от слишком громких криков и шума снаружи, вышла, обеспокоенная, в коридор и направилась прямиком в тронную залу, рассчитывая найти там Леди Галадриэль.
Уже на подходе к импровизированному лазарету, один из слуг Элронда окликнул ее, приглашая проследовать за ним в покои Владыки.
Войдя в приемную, Келебриан увидела стоявшую посреди комнаты мать в окружении приближенных Лорда Имладриса. Серебряная Королева не поверила своим глазам – ее мать, женственная красота которой завораживала всех без исключения, была закована в боевые доспехи, каких Келебриан прежде никогда не видела, блестевшие в золотисто-желтом свете многих свечей и факелов в руках стражей. У пояса Леди Лориэна были прикреплены ножны, за плечами был колчан со стрелами и лук, за широкий тяжелый пояс в ряд заткнуты несколько небольших кинжалов.
– Мама, что происходит? – Келебриан стало не по себе от такого зрелища.
– Лорд Элронд ранен, – повернувшись к ней, сказала Галадриэль, – Прошу тебя заботиться о нем. В его отсутствие я буду полезнее там, наверху. Ты справишься и одна, – она сделала серьезное лицо, надевая плащ и уже собираясь покинуть приемную.
– Нет, пожалуйста, я не смогу! – в панике дочь попыталась удержать Леди Лориэна за руку.
– Будь сильной, – высвобождая руку и пристально глядя ей в глаза, ответила Леди Галадриэль.
Сейчас она показалась Келебриан какой-то чужой, как если бы она вдруг стала моложе, перенесясь в тот период, когда до рождения ее дочери было еще очень далеко.
Мать, о воинском прошлом которой она и не подозревала, ушла, как ни в чем не бывало, командовать обороной города. Келебриан и помогавшая ей Тулинде, подруга ее гватель, остались в покоях Элронда вместе с его личным слугой. Первой мыслью дочери Келеборна было – позвать Линдира, но, осознав его бесполезность в предложенных обстоятельствах, Келебриан решила попытаться успокоиться. Она в полутьме, освящаемой лишь несколькими светильниками с приглушенным светом, шла через комнаты в спальню, где находился раненый Владыка.
Тулинде и слуга сделали все за нее: сняли доспехи, промыли и обработали рану, наложили повязку, приготовили придающий сил напиток, называемый ими «лимпэ ».
Раненый в грудь, Лорд Элронд лежал на своем ложе, и Келебриан не хотелось, и было неловко видеть его в таком состоянии беспомощности и слабости. Она заставила себя подойти к постели с чашей, полной отвара, в руках, хмурясь от напряжения.
– Эрнилнин, – от неловкости и страха голос изменял ей, – пейте… Это вам поможет…
Ее подопечный медленно открыл глаза. Келебриан подумала на миг о том, чтобы подложить под голову и спину подушек, так ему будет удобнее пить, но спохватилась, заметив постепенно пропитывавшуюся кровью повязку на груди Элронда – сейчас любое движение для него должно было быть болезненным.
Напряженно вздыхая, Келебриан терпеливо наклонилась, поддерживая его голову и поднеся к губам Элронда целебное питье.
Он сделал несколько глотков, на миг вглядевшись в нее, и закрыл глаза. Келебриан всматривалась в освещенное светом лампы, казавшееся вылепленным из воска, изменившееся лицо раненого Владыки. Она заметила, что его лоб и шею покрывала испарина.
– Тулинде, что с ним? – беспомощно позвала она.
– Это от ранения, госпожа, – отвечала та, подойдя к ложу и бесцеремонно прикасаясь ко лбу раненого, – это жар. Копье было отравлено и пробило панцирь…
Внутри у Келебриан все похолодело. Как же было спокойно и радостно жить в Южном Лориэне с отцом, матерью и гватель Мирионэль и не видеть всех этих ужасов и страданий!
– Что нам делать?! – в отчаянии она повернулась к протиравшей влажным полотенцем лоб Элронда помощнице.
«Лорд Элронд владеет искусством врачевания… – отвечала ей в госанна Тулинде, – он сможет сам излечить себя – нужны время и покой».
Келебриан удивленно уставилась на нее. Даже она, будучи наполовину синдэ, не владела даром врачевания, ни какими-либо знаниями, чтобы заживлять раны и восстанавливать жизненные силы, а этот наполовину адан, оказывается, мог самостоятельно исцелить себя. Тем лучше!
Она испытала досаду, но, вместе с тем, и облегчение. Схватив руку Элронда в свои тонкие ладони, она, сомневаясь, умеет ли он и в состоянии ли, пользоваться госанна, зашептала вслух:
– Вы, пожалуйста, постарайтесь исцелиться поскорее… Без вас им не выстоять…
Ей показалось, что лицо Владыки Имладриса тронула слабая тень улыбки, пальцы его едва ощутимо дрогнули.
Всю ночь Леди Келебриан провела у ложа Лорда Элронда, стараясь заметить признаки улучшения его состояния, допрашивая Тулинде и слугу, что еще они могут сделать для их господина. Тулинде сказала, что за эти недели он израсходовал много сил, защищая город, и что теперь нужно время, чтобы восстановить их. Кроме того, она поведала жемчужине Лориэна о первых годах Владыки Имладриса, рассказав, как он и его брат-близнец совсем крохами были привезены к ним в крепость на Одиноком Холме. Келебриан слушала с приоткрытым от изумления ртом – было крайне трудно представить немногословного сурового воина, каким ей виделся Элронд, маленьким ласковым мальчиком, которого не спускал с рук приемный отец и воспитатель.
Заснув под утро, Келебриан видела во сне как они с Лордом Элрондом, взявшись за руки, идут по бесконечному золотистому полю, к далекому лазурному горизонту. Все в ее сне было наполнено светом, было тепло и покойно идти рядом с ним, и она чувствовала себя как никогда безмятежно и радостно. Лорд Элронд в длинных светло-лиловых, переливающихся шелковым блеском, одеждах сдержанно улыбался ей, увлекая за собой, и ей хотелось улыбаться в ответ.
Проснулась она от все нарастающих рева и гула, доносившихся снаружи. Оказалось, она во сне не выпускала руки своего подопечного. Взглянув в его лицо, она обнаружила, что оно выглядит не таким бледным и изможденным, как накануне вечером. Элронд еще спал. Сейчас, вглядываясь внимательно, Келебриан находила в его чертах своеобразную, незаметную с первого взгляда, красоту. Было что-то привлекательное в высоком лбе, изогнутых темных бровях, вздернутом носе и мужественном подбородке Владыки Имладриса.
Пока Келебриан с удивлением находила все новые достоинства во внешнем облике Элронда, за дверями его спальни послышались шум быстрых шагов и лязг доспехов. Вскоре на пороге появился воин из свиты Владыки и, подозвав к себе слугу, что-то быстро и тихо сказал ему, наклонившись к его уху.
– Что случилось? – Келебриан отпустила руку Элронда и подошла к двери.
– К нам на помощь подошло войско с запада…
По прошествии трех недель с их приезда в Южный Лориэн, Трандуил и Амрот уже успели исследовать почти все уголки принадлежавшего Лорду Келеборну удела. Поначалу он сам показывал им самые любимые им и его супругой участки леса и редкие поляны, на которых в летнее время семья и приближенные Серебряного Лорда любили устраивать трапезы на свежем воздухе, принося с собой еду, напитки, покрывала и подушки. На этих покрывалах и мягких подушках все они устраивались, чтобы наслаждаться теплой, солнечной погодой, вкусной едой и прохладным питьем, обществом друг друга, а также пением и игрой менестрелей.
Лориэн, а особенно его южная часть, где находились владения Келеборна, славились своей красотой. Трандуилу эти места и в правду показались прекрасными. Они были наполнены магией, как, впрочем, и Эрин-Гален, пропитанный магией Орофера.
Лорд Келеборн был не на шутку встревожен долгим отсутствием жены и дочери, которые, по его расчетам, уже давно должны были возвратиться обратно из их странствий. Во владения его ближайшего соседа Амдира был отправлен гонец за вестями.
В ожидании вестей прошли еще четыре долгих дня.
Возвращение гонца было встречено с нетерпением и беспокойством. Принесенные им новости оказались более чем располагавшими к тому, чтобы потерять покой, хотя и не содержали ничего конкретного. Амдир сообщал лишь, что не видел Галадриэль и Келебриан с того дня, как они покинули его, отправившись через Западные Врата Мории в Имладрис, никаких вестей от благородных дам, разумеется, не приходило ко двору Амдира. Другой новостью было то, что проход через Морию был перекрыт на восточной стороне туннеля. Владыкой нандор были отправлены разведчики, которым удалось пройти беспрепятственно через подземный проход, но на той его стороне они встретили отряды неизвестных воинов, предположительно из смертных, вперемешку с орочьими бандами, уже наводнившими все тракты и переходы и обосновавшимися, как предполагал Амдир, в пещерах, на крайнем севере Мглистых Гор.
Получив эти вести, Келеборн тут же вызвал к себе Трандуила и рассказал ему о том, что удалось узнать.
– У тебя в отряде тысяча воинов. Несколько тысяч есть и у меня, – обратился он к принцу Эрин-Гален, – Мы должны быть готовы к походу на запад. Амдир сам ничего не знает, но, судя по его тону, нас вполне может ожидать скорая война.
Трандуил, хмурясь, пробегал взглядом послание друга-побратима его отца, адресованное Келеборну, которое тот протянул ему, начиная свой рассказ.
– Мои супруга и дочь, которая в скорости должна стать твоей супругой, сейчас в большой опасности, я чувствую это. Мы выступим через два дня, я уже написал об этом Амдиру.
– Эрнилнин, поверь, мне очень жаль, что твои близкие попали в беду, но мой отец не уполномочил меня вступать ни в какие битвы, тем более, в войны без его на то дозволения, – уклончиво ответствовал Трандуил.
– Что? – взгляд светло-серых глаз Келеборна сделался в миг полным с трудом сдерживаемой ярости.
– Мы не вступим в бой, – решительно ответил Трандуил, поднимая вверх острый подбородок.
Он прекрасно понимал, что за собой повлечет отказ защищать жизнь будущей невесты и ее матери. Принц Зеленолесья сделал свой выбор. Лорд Келеборн смерил его полным холодного презрения взглядом, в свою очередь тоже высоко задрав подбородок.
– Ты завтра же покинешь мои владения, – произнес он ледяным тоном.
Почтительно поклонившись, Тэран-Дуиль развернулся и почел необходимым для начала покинуть покои Серебряного Лорда синдар. Он не женится на Келебриан и уже завтра будет на пути к успевшим за эти столетия стать родными ему лесам Эрин-Гален.
====== Возвращение ======
Комментарий к Возвращение Ash nazg (ч.н.м. и далее “черное наречие Мордора”) – Единое кольцо.
Curumo – Курумо (на валарине), Курунир (синд.), Шарки (ч.н.м.), на языке людей – будущий Саруман Белый.
Amon Lanc (синд.) – Голый Холм. Будущий Дол-Гулдур.
Gwador (синд.) – названный брат, побратим
Дагор-нуин-Гилиат – Битва под звездами.
Brennil (синд.) – Благородная госпожа
Совсем не сразу после поражения под Имладрисом Артано, возвратившись в свой удел на юго-востоке, начал осознавать, что потерял, убил, Келебримбора. Он никогда не был сторонником жестоких и крайне малоэффективных методов насилия, пыток и губительных воздействий на плоть, превращавших прекрасных эльфов, которые имели несчастье попасть в руки Мятежного, в лучшем случае в жалких калек, а в худшем в ненавидящих все и вся, включая себя самих, мерзких, уродливых тварей.
Сейчас же он понял, что сам был источником телесных и душевных страданий. И страдать он заставил не кого-нибудь, а своего любимого ненаглядного нолдо. Он, желавший принести ему небывалое удовольствие, наслаждение и составить его счастье, причинил ему боль, ранил, почти убил… И все из-за этой дряни, из-за нее, этой полусмертной, ничтожной женщины, которую он мог прикончить одним щелчком, если бы захотел.
Так скверно, как сейчас, он не чувствовал себя даже когда Тано избивал его, даже когда грубо насиловал. Артано сто раз предпочел бы сейчас быть избитым и униженным Могучим, чем страдать и терзаться из-за того, что обожаемый Келебримбор вынужден был пережить по его вине. А его вынудила она…
В Ост-ин-Эдиль все случилось почти в одночасье. Подоспели, невесть откуда взявшиеся, воины нолдор, а у него был лишь небольшой отряд из наемников харадрим и черных тварей. Они в спешке отступали из Эрегиона. Келебримбора он забрал с собой, надеясь в стенах своей крепости излечить его и попытаться дознаться о кольцах эльфов, сделанных для Артанис. Келебримбор ничего не хотел говорить. Его обожаемый молчал, пытая Артано своим молчанием и выражением ненависти и гнева на любимом лице, не хуже, чем если бы пытал каленым железом.
Вконец измученный его упрямством, Артано, которому не терпелось отомстить Леди Лориэна и всему их эльфийскому отродью за унижения и за то, что отняли у него мечту о счастье с Келебримбором и безмятежном, великом и славном правлении Средиземьем, наконец, сдался. Сказав одному из присутствовавших на допросе стражей: «Теперь делайте с ним, что хотите…», он выбежал из комнаты, где держали пленника, рыдая, закрыв лицо руками.
Увидев, что стало с Келебримбором после всего, что с ним проделали его мучители орки, Артано содрогнулся и чуть не упал без чувств, прислонившись к стене, тяжело дыша. «Да будет так… – обреченно подумал он – Пусть они увидят, что произойдет с любым из них, кто дерзнет встать у меня на пути…». Истерзанное тело Келебримбора, привезенное на поле битвы, было прибито к шесту в качестве знамени, призванное устрашить противостоящих его воинам эльфов и смертных. Что, впрочем, не спасло их от поражения и вынужденного отступления. В глубине души Артано понимал, что сам не желал победы, не приложив достаточного количества усилий, будучи убитым горем и сам в ужасе от того, что творил.
Ну почему нолдо не мог любить его?! Ведь Артано красив, талантлив, умен и вообще обладает огромным количеством достоинств.
Поздно было спрашивать себя об этом. Слишком поздно. Глухая тьма, казалось, сгущалась над золотисто-рыжей головой, поглощая сознание, клубясь черными плотными облаками над его твердыней, в одной из комнат которой он сейчас находился.
Уже разъехались во все концы Средиземья его посланники, чтобы доставить выкованные Келебримбором кольца тем, кому они предназначались. То, что у него сейчас нет колец эльфов, это не беда – он найдет их очень скоро и заполучит. А даже если и не скоро, это не помешает ему исполнить задуманное, в особенности теперь, когда все его грандиозные планы потеряли какую-либо ценность. Ведь план его, несмотря на поражение под Имладрисом, отнюдь не провалился, а наоборот, неуклонно претворялся в жизнь. Все кольца, которые он изначально планировал получить от любимого, Артано получил. Даже его, Великое Кольцо, нолдо отдал ему добровольно, пока майа был в облике этой дряни, так что теперь он – настоящий Владыка Средиземья, Властелин, повелевающий всеми прочими власть имущими посредством Кольца.
– Аш назг… аш назг… – почти беззвучно шептали тонкие, красиво вырезанные, губы.
Гортхаур Жестокий сидел в широком, обитом бархатом, кресле своих покоев, в своем замке, называемом эльфами Барад-Дур, в оглушительной тишине, бессильно сложив руки на коленях и глядя из-под полуопущенных век на унизанные дорогими перстнями тонкие нежные пальцы. Взгляд его замер на Едином Кольце, что поблескивало на безымянном пальце правой руки. На миг в его памяти блеснуло и новое имя, полученное от эльфов в битве у стен Имладриса, – Таурон, что значит «Ненавистный». Все кончено теперь – никогда не править ему бок о бок с любимым нолдо на этой земле.
А когда Тано вернется, когда сумеет вырваться из-за грани мира, то даже не вспомнит о нем, о Таирни, а сам Артано неминуемо предстанет перед судом Валар в круге судеб. Рано или поздно предстанет, он это точно знал. Что-то они ему скажут? Верно, посадят на цепь и заклеймят, словно бестию. Эльфы Валимара будут пугать его именем детей.
Вот и все… И сказать нечего… И отрезаны все пути обратно. Не видать теперь ему Валимара, пока он жив. Никогда больше не придет он в мастерскую к Ауле, никогда не встретит на пороге Йаванну, бросавшую на него голодные взгляды, никогда им с Курумо – приятелем по несчастью быть в учениках у Валы Ауле, больше не сбегать тайком из кузницы в Тирион, на очередной веселый праздник нолдор.
Артано покачал головой, рот его искривился в скорбной гримасе горькой усмешки. Хотелось плакать. Тано, когда увидел его, рыдавшего от счастья, по своем возвращении из плена и заключения в Валимаре, говорил, что он, Артано, – жалкая плакса. Тано был прав.
Трандуил с отрядом, оставив Амрота во владениях Лорда Келеборна, возвратился в Эрин-Гален. Вступив в земли Рованиона и проезжая мимо Амон Ланк, вблизи от которого стоял замок отца, принц Зеленолесья спешился и решил взойти на Голый Холм, чтобы с него обозреть лес, уже долгое время бывший его домом.
Амон Ланк был самой высокой точкой Зеленолесья. По непонятной причине на нем ничего не росло, кроме невысокой травы. Никаких деревьев, ни кустарников. Здесь было хорошо тренировать навыки боя, подставив ветру голову и грудь, вдыхая свежий холодный воздух.
Принц Эрин-Гален, очутившись на вершине холма, какое-то время осматривал с него кроны растущих внизу деревьев и обозревал далекие пики Мглистых Гор, наслаждаясь ощущением свободы и дувшего здесь, на высоте, сильного западного ветра. Затем он достал из ножен парные мечи, с которыми был неразлучен во время походов, и сделал несколько выпадов, воображая, что перед ним невидимый постороннему глазу противник. Он убедился, что не столько его разум, сколько руки и все тело, помнят те приемы двумечного боя, что так восхищали его в исполнении князей голодрим и воинов из их свиты столько лет назад, что, казалось, все это случилось когда-то не с ним. Нет, Трандуил не потерял сноровки, с все нарастающей удалью, граничащей с яростью, он закручивал в причудливые петли свои мечи, вращая кистями рук, разминая их. Необходимо было высвободить накопившуюся злость на судьбу. После такой интенсивной тренировки он предстанет перед отцом, усталый и спокойный, и ему будет легче рассказать о произошедшем в Лотлориэне и намного легче безмолвно выслушать отцовские упреки и отповеди.
На удивление, Орофер не разозлился на сына, узнав о причине его отказа следовать за воинством под командованием Келеборна. Фактический срыв помолвки с Келебриан и оказавшиеся под угрозой дипломатические отношения с Южным Лориэном волновали его гораздо меньше, чем сообщенные Амдиром вести о неизвестных воинах, перекрывших проход в Имладрис. В купе с поступающими каждодневно от разведки донесениями о замеченных то тут, то там, орочьих ватагах, это означало одно – назревала новая затяжная война.
«Невероятно! – думал со злостью Орофер – Эти голодрим, придя сюда, опять умудрились развязать войну с неизвестным врагом. Неизвестным, но могущественным врагом…» Что-то подсказывало Владыке Зеленолесья, что здесь не обошлось без вмешательства разудалой интриганки Галадриэль. Дочка кузины Эарвен всюду поспевала совать свой аккуратный, очаровательный носик, вынуждая владык эльдар жертвовать жизнями многих воинов из-за сплетенных ею интриг.
Как обычно, оказавшись в сложной ситуации из-за недостатка сведений о происходящем за пределами его королевства, Орофер отправил гонца с письмом к Амдиру. А что еще оставалось делать? Его дорогой друг и гвадор был ближе всех к театру военных действий. Орофер сомневался, что Амдир поддержит Келеборна в намерении пройти с войском через Морию, к Имладрису, но был уверен, что Надежда зеленых эльдар и авари располагает наиболее свежей и точной информацией о том, что происходит сейчас за Мглистыми горами.
Ее, уже полумертвую, обнаружила ворвавшаяся в помещения дворцового комплекса Ост-ин-Эдиль личная стража Гил-Галада. Приди они на несколько мгновений позже, им не удалось бы застать ее в живых.
Мирионэль была оказана первая помощь. Нашедшие ее приближенные Нолдарана подивились ее жизнестойкости и внутренней силе, какую можно было встретить лишь в тех, из Первого Дома, о которых при дворе Эрейниона упоминать было не принято, хоть многие из опытных, старших воинов и помнили лордов Нельо и Кано.
Осторожно взяв казавшееся худым и хрупким тело девы на руки, один из приближенных Гил-Галада попросил осматривавшего помещение кузницы напарника:
– Дай твой плащ, надо укрыть ее.
– Вот, бери, – снимая с себя плащ, отвечал тот с готовностью, – неси ее к главному целителю, а я закончу здесь, – он рассматривал покрытый кровавыми пятнами каменный пол.
– В этот раз обошлось, – говорил главный целитель войска Нолдарана личному помощнику, перевязывая легкую рану плеча одного из воинов их отряда, – раненых мало и ранения пустяковые.
– Да, господин, – отвечал помощник, склонив голову и протягивая целителю очередной, скрученный в валик бинт, смоченный в целебном растворе для заживления ран.
Они расположились в просторном помещении, выполнявшем роль обеденной залы в палатах Келебримбора. Эхо от каждого движения или малейшего шума гулко разносилось здесь, меж опрокинутых стульев и кресел, огромных разбитых ваз и чаш, чьи осколки покрывали пол, сорванных со своих мест тяжелых портьер и газовых легчайших штор, теперь валявшихся смятыми по всей комнате.
– Менелион! – послышался за дверями крик одного из приближенных Владыки.
Главный целитель поднял голову:
– Входите! – громко отвечал он.
Двери распахнулись, и в залу вошел, знакомый ему еще со времен службы на Амон-Эреб, опытный разведчик Арассэ. Он нес на руках тело, завернутое в плащ.
– Она еще жива, – проговорил Арассэ, ища глазами, куда можно было положить ношу.
– Она? – удивленно переспросил Менелион, расчищая место на обеденном столе и накрывая его поднятой с пола тканью портьеры, – Вот сюда, вот так.
Он замер, словно пораженный громом, всматриваясь в черты бледного лица лежавшей перед ним избитой и до крайности истощенной девы.
– Великие Валар… – прошептал Менелион.
В последующие дни главный целитель Нолдарана Эрейниона почти не отходил от Мирионэль, на сколько его заботы позволяли ему это, стараясь отправлять вместо себя помощника и прочих, подчинявшихся ему рядовых целителей, бывших при отряде.
Леди Мирионэль очень медленно поправлялась и, видя улучшение, Менелион старался еще усерднее, готовя для нее лимпэ, обрабатывая заживляющим раствором страшные кровоподтеки на плечах и раны на лице, очищая и перевязывая царапины и ожоги, словно от раскаленных пальцев, на груди и животе, шепча исцеляющие заклинания. Он сам кормил и поил ее, давая пить придающий сил напиток и подобие жидкой каши из злаков и сушеных фруктов.
Через несколько дней, когда они переместились к западной границе Эрегиона, возвращаясь в Линдон, главный целитель покинул подопечную, чтобы рассказать о ней Нолдарану. Мирионэль была все еще очень слаба, но жизни ее уже ничто не грозило. Первым, что она спросила, не выказав абсолютно никакого удивления тем, что видит его перед собой, было:
– Тьелпе… Где Тьелпе?!
После ее краткой беседы с Нолдараном стало ясно, что произошло в Ост-ин-Эдиль, и все-таки, Менелион не до конца понял подробности этой беседы. Леди Мирионэль плакала, и сквозь слезы говорила о трех кольцах, что остались в кузнице Лорда Келебримбора. Где находился сам Владыка Эрегиона, она не знала. В разоренный и покинутый его жителями город был срочно отправлен Арассэ во главе отряда разведки.
Он вернулся, привезя с собой маленькую коробочку из мифрила. Оказалось, только сама Леди Мирионэль была в состоянии открыть ее. Внутри, завернутые в черный бархат, лежали четыре кольца: золотое в сапфиром, платиновое с рубином, мифриловое с цветком, усыпанным мелкими бриллиантами, и еще одно – золотое, в виде обернувшейся несколько раз вокруг пальца змейки.
Опытнейший главный целитель Нолдарана Артанаро, Менелион Ойотилэ, дал себе обещание, как и всегда, когда его пациент нуждался в помощи, что сделает все от него зависящее, чтобы исцелить Леди Мирионэль.
Он родился в семье благородной. Отец Менелиона был одним из придворных Нолдарана Финвэ. Его ровесники, все до единого, еще в детстве раскрыли свои способности и знали, какую профессию изберут, достигнув зрелого возраста. Он же пробовал многие ремесла, но так ни к чему и не привязался сердцем. Зато, едва перейдя из детства в подростковый возраст, успел влюбиться в милосердную и тихую Эсте. Его привлекла ее кротость и бесконечная доброта. Каждый день он повадился приплывать на остров посреди озера Лорелин, где располагались ее палаты и лазарет и где она заботилась о страдающих духом и телом. Юный Ойотилэ наблюдал за тем, как она работает, и не переставал восхищаться ею. «Я и тебя научу» – сказала ему Эсте с кроткой улыбкой глядя в глаза, когда он осмелился вслух высказать ей свое восхищение. Несколько лет подряд Менелион обучался у Эсте врачеванию. Терпеливо и вдумчиво он постигал ее искусство, заучивая наизусть заклинания, названия растений, формулы и рецепты, поражаясь тому, насколько неисчерпаемы могут быть ресурсы памяти.
Когда Нолдаран Куруфинвэ поднял мятеж против Валар, Ойотилэ едва достиг совершеннолетия. Принц Нельяфинвэ призвал его, не умевшего сражаться, в свою свиту, в Исход. Менелион с тяжелым сердцем отправился к Эсте – прощаться.
– Ну, я пойду, – сказал он, силясь сдержать слезы.
– Иди, – коротко ответила она, а потом прибавила, – Но обязательно возвращайся. Я тебя буду ждать здесь…
Долг есть долг, и Менелион перевязывал резаные раны нолдор в Альквалонде, боролся с морской болезнью во время плаванья к берегам Эндорэ, валился с ног от изнеможения при Дагор-нуин-Гилиат, оплакивал гибель Нолдарана, потом оплакивал потерю принца Нельо.
Его радости не было предела, когда, спустя двадцать семь долгих лет Анора, его господин, Лорд Нельяфинвэ, был чудом освобожден из плена и привезен в Митрим своим кузеном. Ойотилэ лично взялся выхаживать его, готовый не спать по трое суток к ряду. Принц Финдекано следовал за ним как тень, не отходил от постели кузена, и Менелион начал опасаться, что придется выхаживать и его, так он ослабел и измучился.
Выздоровление главы Первого Дома принесло ему, совсем мальчишке, титул главного целителя при старшем феаноринге и его личной свите. Долгое время, пока продолжалась осада Ангамандо, Менелион жил спокойно, экспериментируя с химическими элементами и растениями, создавая новые лекарства – мази, растворы, напитки. Во многом благодаря Менелиону и его помощникам, которых он, после тщательного отбора, приблизил к себе, посвятив в секреты целительства, гарнизон крепости Маэдроса смог с относительно незначительными потерями выстоять в дни осады Химринга в Дагор Браголлах.
