Текст книги "Под Варды синими сводами (СИ)"

Автор книги: Calime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

Принц Эрин-Гален был внимателен все время в пути к озеру. Саэлон следовал рядом с Трандуилом. Это он сообщил своему господину о недавно замеченных у южных границ малочисленных и слабо вооруженных отрядах орков. Предположительно, это были разведчики. Владыка Орофер предпочел не уничтожать, а лишь запугать их различными мороками, чтобы другим тварям было неповадно приближаться к границам леса.

В отличие от беззаботного Амрота, его наставник зорко оглядывал окружавший их лес и прислушивался к его шорохам и птичьему щебету. Когда поздними вечерами они располагались лагерем для ночевки, Трандуил маскировал место стоянки с помощью мороков, скрывая его от посторонних глаз.

Подойдя, наконец, к северо-восточной границе леса, они увидели, что берег видневшегося с нескольких лигах к востоку озера действительно обитаем. На нем жили смертные. Это были грубые и совсем неразвитые племена, промышлявшие рыболовством и охотой во владениях Владыки Зеленолесья. Сначала Амрот и другие наблюдали за возившимися в прибрежной грязи и иле смертными издали, но потом захотели приблизиться, убедившись, а скорее почувствовав, что опасности от жалких дикарей не исходит.

Трандуил видел, как жители поселения смертных окружили вышедшего первым из укрытия Амрота. В основном это были женщины и дети. Мужчины в тот час занимались поиском пропитания. Разулыбавшийся Амрот стоял в окружении детей всех возрастов, нескольких юношей и многочисленных женщин и дев. Они улыбались ему в ответ, что-то говорили на своем диком и неблагозвучном наречии.

Сделав несколько шагов по направлению к группе смертных, окруживших принца Лориэна, Трандуил обнаружил, что смог приковать к себе взгляды почти всех людей, находившихся в зоне досягаемости его взора. Женщины и девы показывали на него пальцами, что-то шепча друг другу, улыбались, кивая ему, будто приглашая следовать за ними. Кто-то даже несмело попытался дотронуться до его правого плеча, но пугливо отдернул руку под его суровым взглядом.

Грязные, одетые в какое-то рванье и ветошь, отвратительно пахнущие, уродливые настолько, что мало чем отличались от орков, смертные производили тягостное, гнетущее впечатление. Трандуил искренне удивлялся, чем они могли вызвать любопытство его ученика?

Отряд воинов Владыки Орофера во главе с Трандуилом расположился на стоянку неподалеку от поселения второрожденных, что было у самой воды. К вечеру вернулись с охоты и рыбалки мужчины. Они показались Трандуилу еще отвратительнее женщин, и он предпочел остаться у костра в лагере, поручив Амроту и Саэлону благодарить их за предложенное угощение в виде свежевыловленной рыбы и убитой в тот день дичи.

Почти сразу после ужина Трандуил, расставив дозорных вокруг стоянки, попытался заснуть, устроившись на походном одеяле у тлеющего костра и накрывшись своим плащом. Это удалось ему далеко не сразу – смертные решили отметить приход гостей из леса танцами под ритмичную диковатую музыку. Если вообще это можно было так назвать. Безобразные дребезжащие звуки бубнов и барабанов доносились до чуткого слуха принца Эрин-Гален еще долго.

В конце концов, Трандуил не заметил, как погрузился в сон. Проснулся он от того, что увидел, как это часто случалось, Мирионэль, склонявшуюся над его ложем. Во сне он протягивал руки, обнимал, целовал, прижимал к себе, шептал слова нежности ей, тесно прижимавшейся к нему и прерывисто дышавшей. В этот раз, когда он снял с ее головы скрывавший лицо капюшон, его взору предстала ужасная драконья маска, как те, что были на атаковавших дворец Диора воинах голодрим. Из оскаленной драконьей пасти прямо ему в лицо вырвалось красное пламя, и боль расколола его сознание на множество острых осколков, заставив пробудиться.

Прислушиваясь и пытаясь оправиться от пережитого во сне, Трандуил уловил едва слышные постанывания. Он напряг слух, выжидая – в нескольких сотнях шагов от него кто-то тихо стонал. Поднявшись на ноги и стараясь скорее привыкнуть к темноте, принц Эрин-Гален особым свистом позвал Саэлона. Разумеется, оруженосец его отца спал и не откликнулся на зов.

Решительно и бесшумно Трандуил двинулся по направлению, откуда доносились ритмичные стоны. Он захватил с собой факел, но не зажег его, решив сделать это тогда, когда доберется до источника столь необычного шума.

По мере приближения характер слышимых им стонов менялся. Они, то становились тихими и хриплыми, то, наоборот – громкими, почти переходя в крики.

Добравшись незамеченным до места, Трандуил никого не обнаружил, но явственно слышал совсем рядом стоны и вздохи, а кроме того легкий шелест листьев. Только когда он догадался посмотреть в густые заросли папоротника и широколистного майника, росшие прямо перед ним, вперемешку с высокой травой, под стволами буков и кленов, он разглядел темные очертания чьей-то фигуры.

Подойдя вплотную, Трандуил зажег факел. В его свете он отчетливо увидел испуганное лицо какой-то девы. Приглушенно взвизгнув, она закрыла лицо руками и, проворно вывернувшись из объятий любовника, ретировалась в сторону своего селения, растворившись в темноте леса, прихватив с собой жалкую тряпку, служившую одеждой.

– Меллоннин… – его ученик стыдливо натягивал одной рукой штаны, комкая в другой свой плащ, на котором за миг до этого лежала девушка.

– Амрот сын Амдира, что это такое? – холодным тоном произнес Трандуил, свысока глядя из-под полуопущенных век на прикрывавшего наготу принца Лориэна. Стало понятно, почему его ученик так хотел приехать сюда. Амрот уже бывал здесь прежде, эти смертные знали его, даже могли объясняться с ним. Как это не пришло ему в голову раньше?

– Я лишь хотел немного любви… – растерянно подняв на него испуганные косульи глаза, ответил Амрот.

– Любовь неведома этим грязным низшим тварям, они знают лишь похоть, – высокомерно отрезал Трандуил, хватая Амрота за плечо и ставя на ноги.

Подоспевший Саэлон накрыл принца амдириона своим плащом.

– Вы замерзнете так, браннон, – он попытался увезти Амрота, но тот упрямо вырвался из объятий и встал перед застывшим в надменной позе с факелом в руке Трандуилом.

– А тебе она ведома, да?! Посмотри на себя, ты – самое холодное и бездушное существо, которое я видел в жизни! – кричал он в лицо наставника, – Ты словно изо льда, Тэран-Дуиль Ороферион, ты никогда никого не любил! – он пытался вывернуться из рук схватившего его за плечи Саэлона.

– Замолчи! – не выдержал Трандуил.

Они громко кричали, не заботясь о том, что кто-то из отряда мог проснуться и услышать эту перепалку.

– Нет, я скажу тебе все! – сверкнув на учителя желтыми кошачьими глазами, воскликнул Амрот, – Да, я хочу любви! Среди нас почти не осталось дев, мелдир, а те, что родились в этих землях, смотрят с недоверием и обидой, говоря, что мы принесли с собой войну и разорение. А эти смертные, которых ты так презираешь, всегда относились ко мне и моим эльдар с приязнью и дружелюбием. Конечно, они не обладают твоим совершенством и утонченностью нравов, но они умеют любить, это и привлекло меня в них, – он опустил голову. Порыв красноречия иссяк.

Трандуил глубоко вздохнул, прикрыв глаза. В другое время он бы не преминул ударить ученика за такую дерзость, но сейчас был поражен в самое сердце словами юного Амрота. Ему вспомнился его собственный наставник, самый лучший его друг и учитель – Белег Куталион. Он тоже жалел и любил эдайн, говоря, что они мало чем отличаются от эльдар. А в итоге пал от руки одного из них.

Когда, уже под утро, они втроем дошли до того места, где вечером горел костер, Саэлон разжег его вновь, принеся свежих веток.

Сев у огня рядом с кутавшимся в плащ Амротом, его учитель пошевелил пламя длинным прутом и примиряющим тоном произнес:

– Если хочешь, я расскажу тебе о моем наставнике…

Амрот недоверчиво взглянул на него:

– Ты никогда не говорил, что он у тебя был.

– Я остался на его попечение, когда, по достижении совершенного возраста, был привезен отцом в Менегрот… – начал Трандуил.

====== Вторая встреча ======

– От Владыки Эрейниона мне стало известно, что в последние годы активность сил тьмы начала возрастать. Мы не слышали об орках несколько веков, теперь же их отряды обнаруживают разведчики даже у границ Линдона, – Артанис мерила шагами рабочий кабинет Лорда Эрегиона, голос ее звучал спокойно и чуть торжественно, – Мне донесли, что ты привечаешь в твоей столице некое лицо, выдающее себя за посланника Валар. Это правда?

– Артано? – с сомнением в мужественном голосе спросил ее племянник, – Но он – совершенно безобидное создание. Жаль, его нет здесь, я бы представил тебе этого рыжего скромника, чтобы ты сама убедилась, что он безвреден. К тому же, его знания и мастерство, постигнутые от Ауле, помогли нам значительно продвинуться вперед в том, что касается усовершенствования технологий и инструментов.

Артанис прищурилась, сделав каменное лицо.

– Не уверена, что он так уж безвреден, дорогой родич, – произнесла она строго, – Как бы ни было, – продолжала златоволосая дева, – как бы то ни было, из доверенного источника мне были явлены его планы раздела власти в этих землях, – она замолчала, выжидая, что ответит племянник.

– Да, Артано посвятил в свои планы и меня, – нахмурившись, проговорил Келебримбор, которого раздражало то, что Леди Лориэна ходит кругами вокруг стола, за которым он сидел, – Все кажется вполне логичным и честным: власть будет закреплена за правящими домами эдайн и наугрим, для этого Артано просил меня изготовить кольца для каждого из правителей. Носящий кольцо будет считаться носителем власти среди своих соплеменников.

Леди Галадриэль покачала головой.

– Хорошо, раз ты доверяешь ему, я не буду долее докучать тебе расспросами. Я пришла сюда не для этого, Тьелпе, – Артанис вдруг приблизилась и, склонившись над ним, посмотрела пристально в глаза внука Феанаро, – Миссия, которую я хочу поручить тебе, может сравниться лишь с изготовлением сильмарилов, – заговорила она, чеканя слова, – То, о чем я попрошу тебя, ты должен будешь держать в тайне ото всех, – она сделала паузу.

Келебримбор кивнул, в знак того, что понимает важность ее слов.

– Я прошу тебя изготовить символы власти для народов Первых Детей Эру, каждый из которых мог бы повелевать в землях Эндорэ одной из трех стихий – воздухом, огнем и водой… Он ведь научил тебя, как это делается? – она едва заметно улыбнулась и продолжала, – Три кольца, которые ты – самый искусный из ювелиров Мирдайн, выкуешь для народов эльдар, не будут носить в себе его духа, а значит, он не сможет управлять посредством их.

Келебримбор расширенными от удивления глазами смотрел на кузину своего отца.

– Ты говоришь об Артано, как о каком-то монстре, а ведь ты даже никогда не видела его, – наконец проговорил он удивленно.

Артанис молчала в ответ.

Некоторое время Лорд Эрегиона рассматривал столешницу, затем, после недолгих раздумий, решительно произнес:

 – Да, я смогу выполнить работу, о которой ты просишь. Я изготовлю кольца огня, воды и воздуха и никто, кроме тебя, об этом не узнает. Считай, что у тебя есть мое слово, Артанис.

– Поторопись, Тьелперинквар, – кивая в ответ, сказала дочь Финарфина, – Я предвижу – у нас в запасе очень мало времени, прежде чем он начнет действовать.

Артанис с воспитанницей и дочерью покинули его дворец сразу после обеда, устремившись навстречу приближавшемуся к Ост-ин-Эдиль во главе отряда стражи Гил-Галаду. Венценосная Дева заверила его, что в скором времени, не позже, чем через три недели, они вернутся уже в компании их общего родича. Мирионэль отправилась с первыми леди Лориэна – ей не терпелось познакомиться с сыном Финдекано.

Отца Гил-Галада, Нолдарана Финдекано, Тьелпе до знакомства с Владыкой Линдона помнил довольно смутно, но когда впервые увидел сына, сразу вспомнил и отца. Гил-Галад, правда, унаследовал больше от деда Нолмэ, который был, как и внук, высок ростом, широк в плечах и обладал особенной величавой статью, подчеркивавшей его благородное происхождение. В отличие от своего отца, который, в подражание принцам Первого Дома, сражался с помощью двух мечей-близнецов, и деда, использовавшего в битве Рингил, выкованный еще в мастерских Ауле, Артанаро предпочитал копье, которое звал Аэглос. Он рассказывал, что специально не обучался ни у кого искусству боя, зато часто приходилось во время рыбалки, на которую его брал с собой Кирдан, выходя далеко в открытый океан, пользоваться гарпуном – особым копьем, поражающим крупных морских обитателей. Гарпун и стал его первым оружием, позже превратившись в боевое копье. Тьелпе своими руками выковал его наконечник – Снежный Шип.

Итак, скоро должен был подоспеть Гил-Галад с отрядом вместе с благородными дамами из Лориэна.

Остававшееся до приезда родича время Тьелпе, будучи один, решил использовать, чтобы выполнить, пусть и частично, порученную ему Артанис работу. Он был за многое благодарен этой мудрой и сильной нолдиэ. А прежде всего, за то, что привезла к нему Мирионэль.

Поначалу, когда они были в ее комнате, его нежная кузина отказывалась, хоть и неуверенно, от его любви. Она даже вернула ему кольцо, которое он сделал специально для нее.

– Прошу тебя, Тьелпе… прости… – шептала она, вкладывая кольцо обратно в его ладонь и пытаясь отстраниться от его лица, – Прости, я не могу, я не могу…

Одному Эру ведомо, чего ему стоило оторваться от ее сладких губ, вкус которых наполнил его неведомым доселе томлением и таким необоримым желанием, что мутилось сознание.

Войдя к себе, он был на грани безумия от стыда и обиды. Через несколько мгновений после того, как он, кое-как стянув сапоги, обессиленный впечатлениями и сильными переживаниями прошедшего дня, в отчаянии рухнул на ложе, до его слуха донеслось едва слышное дрожащее дыхание. Келебримбор обернулся – в дверях его покоев стояла Мирионэль. Ее приход был столь странным и неожиданным, сколь втайне ожидаемым и желанным. С покаянным видом, опустив взор в пол, она приблизилась к нему. Все также, не глядя на него и не произнося ни слова, его кузина распустила волосы и начала расшнуровывать завязки верхнего камзола, проворно выскальзывая из одежд. Он, затаив дыхание, не смел двинуться с места, замерев, полулежа на постели.

Мирионэль сама подошла к нему, ослепляя белизной кожи и ошеломляя совершенством линий тела, обняла, притянула к себе и так страстно, так отчаянно поцеловала, что у Келебримбора мороз прошел по коже.

Как он всегда желал ее, с каким трепетом хотел прикасаться, владеть ею, покрывать поцелуями ее всю! Больше единственная и любимая не хотела его мучить, напротив – казалось, Мирионэль особенно желала искупить прежнюю холодность внезапно вспыхнувшей нежной страстью, сама раздевая его, оглаживая и лаская его голову, шею, плечи, грудь и живот… Ее руки скользили по его бедрам, когда она стягивала с него, оцепеневшего от происходящего, штаны, освобождая его от остатков одежд.

Наконец, придя в себя, он притянул ее ближе, припал губами к тонкой шее, сжимая в объятиях, ненасытно стремясь исследовать ее всю, сделать полностью своей. Навсегда.

В эту ночь наслаждение, о существовании которого он и не догадывался, накрывало его раз за разом, заставляя почти терять сознание. Пережив очередной пик, он хотел ее еще и еще, не в силах насытиться своей возлюбленной и даримыми ее близостью ощущениями. Ее было мало. Тьелпе чувствовал, что его тело только дорвалось до вожделенного удовольствия – слияния с любимой. Она тоже желала его. В каждом ее поцелуе, в каждом движении ему навстречу, в каждом вздохе и стоне он чувствовал, что ее желание не уступает его собственному. Возлюбленная обнимала Тьелпе, вздрагивая всем телом при каждом его движении, горячо целовала, вознаграждая за долгие годы отчуждения.

С Мирионэль он познал острое, переворачивающее феа и сжигающее роа, яркое наслаждение. Сплетясь на ложе среди скомканных покрывал, они провалились в сон лишь с рассветом.

Пробудившись, Келебримбор обнаружил, что ее нет рядом.

За завтраком, к которому он опоздал, кузина не появлялась. Венценосные мать и дочь чинно, опустив взгляд в свои тарелки, ели сладкие печенья и фрукты, разрезая их специальными небольшими ножами.

Во время разговора с Леди Галадриэль Лорд Эрегиона чувствовал себя непривычно. Он был счастлив как никогда и, в то же время, был обеспокоен тем, что ему не удалось увидеть Мирионэль этим утром. Она будто избегала его.

Когда она, одетая в дорожный костюм, в числе прочих сопровождающих Галадриэль и Келебриан садилась на лошадь, чтобы отправиться навстречу Гил-Галаду, Тьелпе не удержался, подошел к ней, помог усесться в седло, поцеловал тонкую руку. Его возлюбленная казалась встревоженной и опечаленной.

Прошептав ему: «Прости… Мне нужно время…», она отправилась в путь вместе со свитой Артанис, оставляя кузена в беспокойстве.

В Артано, пока он стоял за портьерой в обеденной зале Владыки Эрегиона, боролись сразу несколько чувств. Первым и самым сильным была боль. Он увидел, не сразу поверив своим глазам, как эта валимарская дрянь, Артанис, буквально бросила в объятия его ненаглядного нолдо ту самую его зазнобу, о которой тот грезил во сне и наяву. И откуда, из какой всеми проклятой пропасти, из какой черной дыры, смогла изворотливая интриганка Артанис вытащить на свет эту пугливую лань?!

Самолюбию Артано был нанесен серьезный урон, но не это сейчас ранило его настолько тяжело, насколько его уязвляло сознание того, что ему никогда не быть любимым Лордом Эрегиона. Глядя на то, как Келебримбор вцепился в темноволосую нолдиэ, майа осознал это особенно отчетливо. Боль была сокрушительной. После стольких веков одиночества он, наконец, полюбил по-настоящему и вынужден бессильно наблюдать, как его возлюбленный, которому он даже не смог признаться в своих пылких чувствах, с вожделением обнимает какую-то презренную женщину.

Все меркло перед этой всеобъемлющей болью, разливавшейся по внутренностям ядовитым потоком. Он стоял, дрожа, сжав кулаки, так что ногти до крови распороли ладони, пожирая глазами фигуру своей соперницы.

Что ему делать, Артано не знал. Одно было ясно – нужно во что бы то ни стало расквитаться с дочерью Арафинвэ за это внезапное появление, ведь это благодаря ей рушились его надежды на счастье в любви.

Теперь его Келебримбор подарит его Кольцо этой деве. Может быть, уже этой ночью они станут мужем и женой, а ему, Артано, останется только всхлипывать в стороне, оплакивая свои чувства и разбитые надежды.

Ну, ничего, он отомстит им всем! Когда надо он умеет быть коварным. Жестоким, несмотря на полученное от эльфов и людей прозвище, Артано никогда себя не считал, а свою бесчувственность к страданиям других воспринимал как твердость духа – противоположность слабости и склонности к излишним сантиментам.

Как бы то ни было, Артано решил выяснить, что задумала дева Артанис. Интуиция подсказывала ему – необходимо дождаться ее разговора с Келебримбором, узнать, о чем он будет, и только после этого начинать действовать. А пока он выжидал окончания трапезы, чтобы проследить за Лордом Эрегиона и его незваными гостьями.

Келебримбор тосковал по Мирионэль после их отъезда, но теперь все было совсем иначе. Он знал, что очень скоро она вернется к нему. Она уже подарила ему себя, ей только нужно время, чтобы окончательно решиться и все обдумать, справится со своими страхами.

Тогда-то Тьелпе пожалел, что он не поэт и не мастер убеждения и велеречий, каким был дядя Кано. Будь он хоть вполовину так же талантлив, как Маглор Певец, ему бы удалось убедить ее остаться с ним сейчас и они уже сегодня во всеуслышание объявили об их скорой свадьбе. Одно его успокаивало – она ушла, унося с собой его подарок – золотое кольцо, символизировавшее предложение руки и сердца.

Над тремя кольцами для эльдар – секретной миссией, порученной ему Артанис, Келебримбор работал с особенным вдохновением. Ему казалось, что это действительно работа, достойная внука Феанаро, хоть и не столь славная, как создание сильмарилов.

Денно и нощно лучший ювелир Арды творил, проводя все время в помещении своей большой кузницы-мастерской. Он хотел отблагодарить Галадриэль, не обращая особого внимания на ее домыслы в отношении Артано. И меньше всего не обращал он на них внимания теперь, когда все его мысли были сосредоточены на любимом существе, которое Лорд Эрегиона мечтал навечно заключить в объятия.

Кольцо Воздуха, самое могущественное из трех, он нарек Вилья, выковав его из чистейшего золота и украсив небольшим сапфиром. Следующим было создано Кольцо Огня. Его Келебримбор назвал Нарья, инкрустировав кроваво-красным рубином. Последним из трех стало Кольцо Воды – Ненья. Это кольцо самый искусный ювелир Эа изготовил из его любимого мифрила, усыпав бриллиантами причудливый бутон цветка, что венчал его.

Они встретились с большим отрядом, который Мирионэль могла бы смело назвать войском, Владыки Эрейниона через полторы недели пути в небольшом поселении эльдар на западной окраине Эрегиона. Сам теперешний повелитель земель, некогда принадлежавших ее отцу, умел расположить к себе.

Гил-Галад был очень похож на Нолдарана Нолофинвэ, не унаследовав от своей матери из синдар никаких внешних черт. Его манеры были безупречны и при этом просты. Со всеми вокруг он был учтив и вежлив, сохраняя при этом достоинство и величие истинного Владыки нолдор. Воспитанный Кирданом, предводителем фалатрим, Эрейнион, которого она лишь единственный раз до этого видела совсем юным в замке Барад-Эйтель, говорил одинаково свободно как на высоком наречии, так и на языке синдар.

Мирионэль хорошо запомнила единственный разговор с отцом Владыки, тогда еще принцем Финдекано. В чертах, движениях и речи его сына она явственно читала тот же отчаянный надлом, ту же внутреннюю хрупкость, чувствительность, хоть они и были скрыты ото всех под маской спокойствия и уверенности, так необходимых любому королю.

Саму ее беспокоило совсем другое – ее дорогой кузен Тьелпе, нежная привязанность к которому воскресла в ее душе, как только она снова его увидела, всколыхнув одну за другой волны воспоминаний, превратившие в настоящую бурю поток ее мыслей.

Тьелпе предложил ей себя, свою руку и сердце, Вечность вместе, и она терзалась из-за этого. После того, как она отвергла Лиса, о чем уже не одну сотню раз успела горько пожалеть, пролив немало слез в одиночестве, она была свободна, чтобы стать супругой Тьелпе, несмотря на относительно близкое кровное родство между ними. Она чувствовала по отношению к кузену привязанность, симпатию, щемящую жалость и хотела жить рядом с ним, под его защитой, сама стараясь сделать все, чтобы скрасить его жизнь. Мирионэль чувствовала близость натуры Тьелпе к ее натуре, к ее природе. Возможно, это говорило в ней именно кровное родство. Их отцы – родные братья, и от этого никуда не деться. Но какая-то безумная надежда удерживала ее от того, чтобы уступить ухаживаниям кузена, как будто тонкий голосок в сознании пел ей о невозвратно потерянном прекрасном Тэран-Дуиле, об их давней любви. Она вспоминала его черты, не единожды за ночь переживая в своих грезах проведенные с ним дни и ночи, а потом думала о Тьелпе, вспоминая его взгляд, его красивое красотой ее отца и дядей лицо, его поцелуй… Кузен ждал ее, она это чувствовала.

Промучившись несколько ночей, Мирионэль с рассветом отправилась разыскивать свою госпожу, Леди Нэрвен, чтобы сказать ей, что она возвращается в Ост-ин-Эдиль. Та отпустила ее без возражений, лишь пристально взглянула на прощание в глаза и слегка сжала в своей изящной белой руке руку воспитанницы.

– Испытание ты пройдешь. Ты сильнее, чем думаешь, – сказала тихо Галадриэль, глядя в след скачущей крупной рысью в направлении Твердыни Эльфов дочери Морьо.

Уже на подъезде к Ост-ин-Эдиль Мирионэль почувствовала неладное – все дороги охранялись невиданными прежде смуглокожими смертными, одетыми в черное и скрывавшими свои лица за черными платками, повязанными вокруг головы и покрывавшими даже шею. Ее с отрядом стражи пропускали беспрепятственно через все посты. Улицы большого столичного города, обычно оживленные в этот час, были пустынны. Охваченная сильным беспокойством и теряясь в догадках о происхождении воинов окруживших город, Мирионэль устремилась прямо ко дворцу Лорда Келебримбора.

Не найдя Тьелпе в дворцовых комнатах, она опрометью бросилась во двор, пересекла его и оказалась на пороге невысокого, но добротно выстроенного и довольно большого строения, служившего Владыке Эрегиона мастерской и кузницей. По дороге ей не встретилось ни одного прислужника, никого, словно все они в одночасье ушли куда-то, покинув родной город.

– Тьелпе! – позвала Мирионэль, стуча в запертую дверь мастерской, – Это я, открой, прошу тебя! – она чувствовала, что ее кузен мог быть только в своей мастерской и нигде больше.

За дверью послышалось легкое шуршание, лязг металла, звук приближавшихся легких шагов мягких сапожек с коваными каблуками.

Дверь распахнулась. За ней, важно подбоченившись, блистая драгоценными камнями всех цветов на темно-буром атласном камзоле и запястьях, а также в роскошной диадеме на золотисто-рыжих волосах, стоял среднего роста прекрасный собой молодой квендэ. Его ноги были обуты в черные узкие сапоги с золотыми пряжками, на тонкой талии красовался черный шелковый пояс с золотой вышивкой, завязанный сложным узлом за спиной.

Гостеприимным жестом он предложил ей пройти внутрь.

– Вот мы и встретились, юный гонец… – заговорил приятным голосом дивный незнакомец, мягко улыбаясь и оглядывая замершую на пороге Мирионэль, на которой было надето платье для верховой езды.

====== Пытка ======

«Эльфы – народ прекрасный и дивный, и обладают они властью над сердцами людей. И однако ж думается мне порой, что лучше оно было бы, кабы нам с ними никогда не встречаться, а жить своей собственной немудрёной жизнью. Ибо древний народ сей владеет многовековой мудростью; горды они и стойки. В их свете меркнем мы – или сгораем слишком быстро, и бремя участи нашей тяжелее давит на плечи». Дж.Р.Р. Толкин

– Тебе нужна женщина, мелдир, – принц Амрот, усмехаясь, подталкивал Трандуила в круг, образованный сидящими у большого костра смертными, – Смотри, ты всем им нравишься. И это не удивительно с твоей внешностью… Знаешь, я даже завидую тебе.

Трандуил был прекрасно осведомлен о том, насколько его внешний облик выделяется даже среди эльдар своей особой холодной красотой, но никогда не задумывался всерьез об этом. Его телесная оболочка – хроа, была дана ему такой от рождения, и он воспринимал ее как нечто само собой разумеющееся. Как и каждый из детей Эру, наделенный даже самой малой толикой тщеславия, принц Эрин-Гален считал себя существом исключительным, но эта исключительность в его понимании была обусловлена скорее совокупностью всех его качеств, нежели каким-либо одним. Он не особенно любил украшать себя или как-то подчеркивать достоинства своей внешности, да она в этом и не нуждалась, привлекая взгляды всех, кто видел его, своей естественной, природной красотой и гармоничностью облика.

– Оставь меня в покое, Амрот, – Трандуил упрямился, не желая садиться к огню рядом со смертными, – Мне никто не нужен, а меньше всего эти дикари.

Кто знает, почему Мирионэль отвергла его? Может быть, потому, что в ее жилах текла кровь смертных, не знающих, что такое благородство, верность, дружба… любовь? А может быть, она прогнала его от себя, потому что принадлежала к роду проклятых изгнанников из-за моря, этих мятежных, бешеных, жестокосердных князей голодрим? Трандуил так истерзал себя за эти столетия, что не видел ее – впору было броситься со скалы в пенящиеся воды какого-нибудь из водопадов, которыми была полна Зеленая Пуща.

Уступив настойчивости Амрота, он сел на край длинного бревна, рядом с компанией девушек-поселянок, которые тут же принялись бесстыдно рассматривать его, перешептываясь и тихо смеясь.

Эти смертные смотрели на него с раздражавшим его вожделением. Да, они желали его подобно животным.

А Мирионэль? Где она сейчас? Он уже начинал забывать ее лицо, любимые черты, но чувство к ней настолько укоренилось в нем, что продолжало жить, терзая душу, даже сейчас, когда уже прошла пропасть лет со времени их разрыва.

Иногда по утрам, когда он был один, путешествуя по лесу, или отдыхая в своем доме на дереве, он представлял, что она рядом. Ощущение ее присутствия в его объятиях, которое он сам создавал, делалось настолько реальным, что принц Эрин-Гален почти мог почувствовать шелк ее кожи, ее запах, жар ее тела, аромат волос. Это было его секретом и самой сладкой пыткой. В те моменты, представляя ее своей, он чувствовал, что она жива не только в его памяти, но что Мирионэль есть где-то, что она где-то дышит, ходит, говорит. Она, когда-то клявшаяся в вечной любви, обещавшая пойти за ним, куда бы ни вел его путь, живет без него. А он не живет, лишь существуя под грузом ответственности перед народом, взваленной на его плечи отцом.

Скоро ему предстоит помолвка с дочерью прекрасной Галадриэль и Лорда Келеборна. Так решили правители Южного Лориэна и отец, и он, Трандуил, подчинится этому решению, если будущую супругу устроит то, что он никогда не сможет полюбить ее. Она еще так молода, совсем ребенок. Отец скажет, что нужно использовать чары и быть поделикатнее с ней, Леди Галадриэль будет благостно улыбаться, а Лорд Келеборн, с присущей ему сдержанностью, сухо, в дориатской старообразной манере, поздравит всех присутствующих на церемонии с таким воистину благословенным Высшими Силами союзом.

Если до этой помолвки его одинокая жизнь была почти непереносима, то после свадьбы с Леди Келебриан, она превратится в одну непрекращающуюся пытку…

Из этих мыслей принца вырвало чье-то осторожное прикосновение к его плечу. Трандуил поднял взгляд и обернулся – за ним стояла невысокая и хрупкая на вид совсем юная девушка, одетая в плохо сшитое платье из грубой темно-серой мешковины. Поверх платья было надето подобие мужского кафтана, подбитого овчиной, явно с чужого плеча.

Он взглянул в испуганные каре-зеленые глаза девочки, видимо, на его лице отразилось раздражение, сменившееся недоуменным удивлением, когда его взгляд скользнул ниже, на ее руки. Она протягивала ему ярко-синий крупный цветок водосбора, росшего в этой влажной, приближенной к водоему, части леса.

Замерев в нерешительности на мгновение, он принял из ее руки цветок, тут же подумав, как, должно быть, глупо это выглядело со стороны. Дарительница заглянула ему в глаза и, указав на цветок, тихо проговорила что-то на своем языке, снова слегка тронув его плечо и вытянув вперед шею.